В погоне за миражами

Глава 4

— Скажите хоть что-нибудь! — не выдержала наконец Каприс.

Они ехали в машине уже минут пять, показавшихся ей самыми долгими в ее жизни, а Куин еще не произнес ни слова.

Куин взглянул на нее, оценив оборонительную позу: она сидела чуть под углом, спиной к дверце машины.

— А что бы ты хотела услышать?

Каприс изумленно воззрилась на него. Его голос звучал так спокойно, словно они говорили о погоде, а не о том, что он только что спас ее от драки в пивной. И вдобавок к этому он видел, как она заехала кому-то подносом по голове, да и вообще вела себя как уличная девка, а не как наследница состояния Сент-Джеймсов.

— Я ждала как минимум выволочки, — честно призналась она наконец.

Он пожал плечами и вновь перевел свой взгляд на дорогу.

— Не имею на это права.

Это заставило ее замолчать, но только на секунду.

— И вопросов у вас тоже нет?

— Ты — совершеннолетняя. Если работаешь в притоне, то мне остается лишь сделать вывод, что ты хотела там работать.

Каприс немного подумала и решила, что ей не нравятся ни его позиция, ни его ответы.

— Я не хотела там работать! Но другой работы не нашлось.

— Конкуренция. — Он кивнул. — Это я могу понять. Странно только, что твой опыт работы в «Сент-Джеймс Инкорпорейтед» не прибавил тебе веса.

Он завернул к ее дому и остановился на площадке рядом с ее машиной.

Каприс только сейчас поняла, что даже не вспомнила о том, что оставила свою машину у бара.

— Как она сюда попала?

— Я распорядился, чтобы ее сюда отогнали.

— Почему?

— Твой поверженный противник мог позволить пьяной жажде мести победить инстинкт самосохранения. А я не в настроении объясняться с полицией и органами правопорядка.

Куин вышел из машины и успел открыть дверцу раньше, чем она сделала это сама. Он протянул ей руку, и Каприс вложила в нее свою, поскольку не могла придумать предлога отказаться.

— Я еще не поблагодарила вас за то, что пришли мне на выручку. Не думаю, чтобы Крошка и пальцем пошевелил, если бы его двоюродному брату вздумалось размазать меня по стенке.

Куин продел ее руку в свою.

— Я тоже не думаю, — согласился он. Каприс посмотрела на него, пытаясь понять, чем закончится их разговор. Ничто в Куине не выдавало гнева, однако сама она ощущала ярость, похожую на ту, что видела в его глазах, и опасалась, не обманывают ли ее чувства. Его голос, мягкий и спокойный, как окружающий их ночной воздух, был почти нежным. Но эта нежность слишком напоминала уловку, которая завлекает, пряча слова в тайны.

— Вам нет нужды меня провожать.

— Ты обедала?

Он не приостановился на площадке второго этажа, а продолжил подъем. Каждый его шаг казался частью гармонического целого, успокаивающе-ритмичного — как и его движения, когда он вел машину по городским улицам. Похоже, он использовал этот ритм для того, чтобы спуститься с пика своей ярости.

— Нет, — пробормотала Каприс, останавливаясь перед своей дверью.

— Сколько времени тебе надо, чтобы переодеться?

— Вам не обязательно меня кормить.

— Но я хотел бы это сделать.

Куин взял у нее ключ и сам отпер дверь, а потом пропустил Каприс в крошечную квартирку. Он осмотрелся, не оставив без внимания ни неновую вытертую мебель, ни единственный телефонный аппарат, ни тесные комнатенки, ни отсутствие удобств…

Каприс могла себе представить, какой он видит ее ночлежку. Поправить дело тут мог бы только полный ремонт. Она ожидала, что он что-нибудь скажет, но ее ожидания не оправдались. Он молча прошел по комнате к единственному достаточно большому креслу, в котором мог бы поместиться. Вопросительно приподняв брови, он посмотрел на нее.

— Вы прекрасно умеете молчать, — раздраженно бросила она, не справившись со своим гневом. — Я знаю, что хвастать тут нечем.

— А по-моему, тут просто великолепно, — не согласился он с ней.

Каприс заморгала, настолько изумленная его словами, что забыла оправдываться дальше.

— Ты была зла, когда выбирала эту квартиру. Я во второй раз вижу, что ты поддалась импульсу, не контролируя себя. В первый раз — сегодня вечером. Этот грубиян довел тебя, и ты с ним сквиталась.

Куин пожал плечами, чуть заметно улыбаясь. Впервые с той минуты, когда он увидел в глазах Каприс страх, он позволил себе надеяться.

— Это звучит не слишком мило.

— Мило — это скучно. Обыденно. Обычно так вежливо называют апатию.

Она коротко рассмеялась: его оценка ее одновременно и позабавила, и немного встревожила.

— Это очень прямо.

— Ложь была бы лучше?

Каприс отвернулась и бросила сумочку на столик у двери.

— Нет. Но проще. — Она оглянулась через плечо и на секунду заглянула в его глаза, менявшиеся настолько стремительно, что даже мгновение казалось более долгим. — Вы сбиваете меня с толку.

— Знаю.

— По-моему, вы делаете это специально. — Он ничего не ответил. — Вы этого не отрицаете?

— Ты высказала мнение, а не факт.

— Это не ответ.

— Другого у меня сейчас нет.

Она нахмурилась. Ей хотелось потребовать от него прямого ответа и страшно было его услышать.

Куин кивнул в сторону спальни:

— Иди переоденься. Я сегодня никуда не уйду.

Каприс пошла. Отвага отступила перед благоразумием, и она предпочла покинуть поле битвы.

Куин проводил ее взглядом, стремительно оценивая ситуацию. Сегодняшний грубиян неожиданно оказал Куину услугу. Каприс сейчас чувствует себя неуверенно. Страх не исчез, но он затаился. На этот раз Куин знает, чего ждать. Он посмотрел на свои руки и позволил им сжаться в кулаки, которые были под стать все еще клокочущей в нем ярости. Каприс и не подозревает, что сегодня рядом с ним она, как никогда, в безопасности. В нем поднялось слишком много эмоций. Чтобы с ними справиться, ему надо замкнуться. Ему придется общаться с ней на самом поверхностном уровне, пока он не сумеет забыть ту жадную руку, ради примитивной похоти готовую ранить, сломать, унизить… На настоящее наложились картины прошлого. Ему случалось видеть вещи и пострашнее. И мстить более жестко, чем этим вечером. Это — одно из его проклятий, тех черных демонов, которых не удается победить, его тьма, которую могла бы осветить только одна свеча.

Услышав звук льющейся воды, Куин поднял голову. На секунду он отпустил свою волю и позволил воображению заполнить пустоту души, вызвать к жизни будущее, которое он ждал уже столько лет. Каприс в душе. Стройное тело блестит от влаги и крошечных мыльных пузырьков. Розовое и кремовое, с лиловатыми тенями. Тепло и шелк, которыми можно будет обернуть свое тело. От нее будет пахнуть женщиной, готовой принять своего мужчину. Ее глаза будут блестеть от желания, вызванного эротикой ритуала. Он прикоснется к ней. Так нежно… Он умеет это делать. Его руки дарят бесконечное наслаждение. Его мышцы могут играть такой мощью, что ни одно движение не будет затрачено даром. Он — умелый любовник, он прекрасно владеет техникой, которую создали культуры, специализировавшиеся на услаждении плоти. Он принесет эти дары ей, положит их к ее ногам, подарит ей радость и совершенство. Его дева-воительница! Теперь он точно знал, что в предсказании была истина.

Каприс быстро оделась, чувствуя бег минут и молчаливо ожидающего ее Куина. Она думала скрыться от него, но ошибалась. Сегодня, увидев, как он встает между нею и верной болью, она вдруг обнаружила, что тревожится за него, тревожится так сильно, как не боятся за людей посторонних. Он овладел ситуацией и непонятным образом управлял всеми: ее мучителем, ею. Крошкой, даже толпой зевак. И когда он заявил на нее права, она не попыталась ему помешать, и в ту секунду даже не хотела помешать! А потом он встал спиной к противнику. Она едва успела понять намерения своего обидчика, как Куин вдруг резко повернулся и принял позу, одновременно знакомую и чем-то непохожую на все оборонительные позиции, которые она видела или о которых слышала. Его руки и ноги стали бесшумным, верным оружием, глаза владели ключом ко всему, что он делал. Он знал, насколько сильно надо ударить, и куда. Он точно знал тот момент, когда нанесет удар подлая рука. Он знал, где стоит она, окружающие их зеваки. А когда все закончилось, Куин быстро окинул ее взглядом, выискивая следы повреждений и взглядом обещая расплату, если он их обнаружит. А потом он посмотрел на толпу — и та безмолвно расступилась, словно он на них заорал. Когда они уходили, никто не попытался тронуть их даже пальцем. Никто не выкрикивал оскорблений, не требовал новой схватки. Никто не посмел.

Опасность. Сегодня она оказалась ее другом, ручным львом, который пошел рядом с ней, защищая от любой угрозы. Каприс слабо улыбнулась такому сравнению. До этой секунды ей в голову не приходило, что кто-то мог бы приручить Куина. И вдруг страх, который гнал ее из Атланты, который не давал ей покоя, требовал осторожности, показался ей смешным — результатом неопытности. Она встала и обула туфли на высоком каблуке, подходившие к неброскому черному платью, одному из ее любимых. Каприс решила, что, в отличие от предыдущего их совместного обеда, этот пройдет естественно. Кем бы ни был Куин, она постарается узнать о нем побольше. Возможно, ей не понравится то, что она обнаружит, — но бросаться в бегство она больше не намерена.

— Я готова! — объявила Каприс, входя в гостиную.

Куин стоял у единственного окна, выходившего на стоянку для машин.

Он обернулся, почти не обратив внимания на тело, которое только что ласкал в своем воображении. Его интересовало выражение лица Каприс. Ясный взгляд ее глаз удивил и обнадежил его. Она не боится. Она заинтересована, может быть, даже заинтригована. Хорошее начало.

— Бифштекс любишь?

Подойдя к ней, он взял ее за руку. Этот жест повторялся все время — странная любезность в этом современном мире,

но она ему шла.

— С грибами?

Он улыбнулся:

— Можно и такой.

Его улыбка тронула ее, успокоила, заставила почувствовать себя непринужденно. Еще час назад Каприс не смогла бы принять его приглашения, но с тех пор она приняла новое решение. Ответно улыбаясь, она кивнула и снова обратила внимание на мощь и громадный рост этого мужчины, рядом с которым она казалась невысокой даже в туфлях на каблуке.

— Веди меня. Если учесть, что я теперь безработная, надо напоследок хоть наесться как следует.

Улыбка Куина стала шире. Она приручается — медленно, но уверенно! Он не смел надеяться так быстро добиться столь многого.

— По твоему голосу не скажешь, что тебя эта ситуация очень расстроила. — Он запер за ними дверь и предусмотрительно проверил, защелкнулся ли замок.

— Так оно и есть. Я уже готова была признаться, что больше не гожусь для такой работы.

— А раньше годилась?

Он изумленно поднял брови, пытаясь представить ее постоянно работающей в подобной обстановке. У него ничего не получалось. Она была создана для чего-то гораздо лучшего.

Каприс мягко рассмеялась:

— Ты спросил так, словно ничего не знаешь про меня.

— Я знаю, что тебя удочерили.

По правде говоря, он мог узнать про нее абсолютно все, включая размер бюстгальтера, но ему претила мысль расследовать ее прошлое или выпытывать что-то у Киллиана. Если бы кто-то начал копаться в его собственном прошлом и нарушать его право на тайны, он был бы возмущен.

— Удивляюсь, как это Силк тебе ничего не рассказала. Это ведь не тайна.

Они спустились вниз. Куин открыл парадную дверь и вывел Каприс на улицу. Занимаясь карьерой. Каприс утратила потребность ощущать мужскую заботливость, если она вообще когда-нибудь ее знала. Когда подобную заботливость пытались проявить некоторые из ее знакомых, они действовали и говорили настолько неуклюже, что она чувствовала себя униженной и в конце концов привыкла отвергать подобные попытки. А вот у Куина заботливость получалась настолько естественной и органичной, что Каприс ощутила не испытанное прежде тепло. Он заставил ее почувствовать себя особой, необыкновенной. Создавалось впечатление, будто он искренне рад ее обществу. Вот и еще раз он показал себя с совершенно новой стороны! Сначала она увидела мужчину, полного решимости ее покорить. Потом — равнодушного незнакомца. И вот теперь — человека, которому хочется быть с нею рядом. Даже его вопросы усиливали это впечатление: любопытные, пытливые, искренне заинтересованные. Может, именно сейчас он, наконец-то, стал самим собой подумала Каприс, глядя, как Куин обходит машину, чтобы сесть за руль.

— У Силк не было времени что-то рассказывать. Я уже сказал: они с Киллианом были заняты завершением своих дел, — негромко объяснил Куин, непринужденна продолжая разговор.

— А ты ведь так и не сказал, что делал в Атланте. Я слышала, как Киллиан говорил что-то насчет того, что ты пробыл там чуть меньше недели.

— Я много езжу. Так уж случилось, что я оказался в нужном месте в нужное время.

Он завел двигатель.

— И поэтому ты в конце концов и устраивал всю свадьбу?

— Больше ни у кого не было свободного времени. Киллиан и Силк были заняты на работе, готовили себе замену, освобождали квартиры, сдавали анализы крови и получали разрешение на брак. У меня время было — и я предложил свою помощь.

— Это о тебе. А как насчет Киллиана? Почему он вообще оказался в Атланте? Хотя я встретилась с ним только перед свадьбой, его компания уже много лет имела дела с моим отцом. Не думаю, чтобы ему надо было искать новые контракты.

— Он помогал одному другу.

— Это и было частью незаконченных дел? — с любопытством спросила Каприс.

— Отчасти.

— Ты мне больше ничего не станешь рассказывать, да?

Он покачал головой:

— Это не моя история, и не мне ее рассказывать. Если тебе интересно, спроси самого Киллиана.

— Ты очень принципиален в том, что касается доверия, да?

Он бросил на нее быстрый взгляд:

— По-твоему, это странно?

— Я принципиален к тому миру, где почти все имеет цену и почти нет ничего святого — даже для друзей.

Куин едва заметно пожал плечами, и она снова обратила внимание на его мощные мускулы.

— Это справедливо для большинства мест и для большинства людей. Но всегда находятся исключения. Смысл в том, чтобы знать, кому доверяешь.

— Житейская мудрость!

Фраза вырвалась у нее чисто механически, и в ответ она ожидала услышать какую-нибудь столь же тривиальную фразу. А вместо этого наступило молчание — недолгое, но очень явное.

— Да, — произнес Куин наконец, заводя машину на стоянку перед выбранным им рестораном. Он выключил двигатель и повернулся к ней так, чтобы можно было следить за ее реакцией. — Тебе действительно хочется меня узнать, или это пустая болтовня!

Каприс заморгала: она не ожидала столь прямого вопроса. Куин был совершенно не похож ни на одного из ее знакомых!

— Ты всегда такой прямой?

— Это не ответ.

Она развела руками, снова ощутив, что ее загнали в угол, хотя и без применения физической силы.

— Как можно ответить на такой вопрос!

— Так же, как я его задал. Честно.

— Но таким образом ты получишь больше власти, чем я готова тебе дать на этот момент.

Куин сощурил глаза.

— Все еще убегаешь?

— Не понимаю, о чем это ты.

— Прекрасно понимаешь, — ответил он, и в его низком голосе послышался рокот нарастающего гнева. — Тебе действительно хочется, чтобы я с тобой притворялся? Я могу. И лучше, чем ты думаешь. Мне казалось, у тебя хватит ума и честности не хотеть этого.

— Ты меня не знаешь!

— Разве? — Его сильные пальцы сжали ее плечи, не пытаясь притянуть к себе, но намекая на то, что подобное возможно, пока он не решит ее отпустить. — Я знаю, что ты сообразительная — кое в чем даже чересчур. Знаю, что ты стремишься стоять на том, что кажется тебе твердой почвой. И не признаешь никакого риска. И я знаю, что здесь ты делаешь нечто столь тебе чуждое, что только что-то очень значительное могло вызвать такие перемены в твоей жизни, может быть, даже более значительное, чем твоя любовь к приемным родителям. Д еще я знаю, что тебе вовсе не нравится здесь жить. И что ты способна выйти из себя, и при этом готова бросить вызов всему аду с одним ведерком воды. Я знаю, что ты любишь родителей и сестер, но в то же время держишься немного в стороне от них. И я знаю, что тебя влечет ко мне, но ты скорее отрежешь себе язык, чем признаешься в этом.

Каприс смотрела на него, потрясенная как гневом, двигавшим каждым его словом, так и точностью его оценок. Она ощутила себя голой, уязвимой, беспомощной, лишенной путей к отступлению.

— Прекрати! — прошептала Каприс, схватив его за запястья, чтобы высвободиться. Но сколько она ни пыталась, ей не удалось сдвинуть его руки даже на дюйм. Задыхаясь и чувствуя, как разгораются в ней огненные языки страха, она, наконец, перестала сопротивляться и в полутьме гневно посмотрела на него. В ее глазах пылала ярость. — Ты говорил о правах. А сейчас собираешься лишить меня моих? Ты воспользуешься своей силой, чтобы меня сломить? — возмущенно спросила она. — Я тебе доверилась!

— Правда, Каприс? Или сперва решила проверить воду и только потом пускаться вплавь?

Он по-прежнему не делал попытки привлечь ее к себе, хотя легко мог бы это сделать. Желание, словно посаженный в клетку зверь, который рычит и играет мускулами, ожидая часа кормежки.

— Что тебе от меня нужно? — выдохнула она, заглядывая в его светлые глаза и видя в них крохотные отражения самой себя, взятой в плен.

— Я уже сказал, что выполню все, о чем ты попросишь, но не уйду. Помнишь?

Она медленно кивнула.

— Я отвечу, но сначала скажи, чего ты все-таки хочешь. Идиотской игры, которую ведут малознакомые люди, когда им хочется переспать друг с другом, или правды?

Всю свою жизнь Каприс высоко ценила правду. Ей слишком часто лгали, — ее мать, ее «папы» и «дяди», — чтобы она могла согласиться на нечто меньшее. А еще она требовала права самостоятельно выбирать свою судьбу. Только при переезде в Хьюстон она склонилась перед волей другого человека. И тем не менее, оказавшись перед выбором, который предложил ей Куин, выбором, который надо было сделать между двумя ее самыми главными принципами, она поняла, что все эти годы обманывала себя. Ей не хотелось делать выбор. Ей не хотелось ответственности. Куин оказался прав. Она поехала с ним сегодня, чтобы проверить, как обстоят дела, и была готова к тому, что выбор того, какими окажутся их отношения, будет зависеть от него в гораздо большей степени, чем от нее. В эту минуту Каприс посмотрела на себя гораздо более трезво, чем прежде.

— Правды, — прошептала она. Сама того не замечая, она сжимала его запястья уже не для того, чтобы высвободиться, а пытаясь найти поддержку.

Куин всмотрелся в ее глаза и увидел там страх и отвагу. Дева-воительница начинает осознавать свои силы.

— Я тебя хочу. Любым способом, который мне сейчас доступен.

— А пот…

Не успела она договорить, как он решительно покачал головой:

— Пусть на сегодня этого будет достаточно. Не спрашивай у меня больше, чем ты готова услышать.

Он медленно притянул ее к себе, чтобы она успела запротестовать, начать сопротивляться.

Каприс уступила давлению его рук: она не знала, что ее ждет в его объятиях, но чувствовала, что должна это узнать. Ее окружила мощь. Стихия, которая обладала способностью приковывать и зачаровывать.

Он тесно прижал ее к своей груди, устроив голову себе на плече, так что все его тело ощутило ее близость. Ее аромат стал невидимой сетью, спутавшей его чувства, беззвучно шепча о том, что ждет впереди. Желание рвалось, требуя удовлетворения, которое не было ему даровано. Никогда еще терпение не давалось с таким трудом, жажда не была такой сильной, а самообладание столь большим. Он держал ее в объятиях, вбирая в себя ее нежность, ее свет. Она сделала шаг к нему навстречу. Он испугал ее, но она доверилась ему, несмотря на то, что он предоставил ей возможность бегства.

— Спасибо.

Каприс услышала, как негромкие слова пророкотали в его груди. Она подняла голову, изумленно раскрыв глаза:

— За что?

Он прикоснулся к ее лицу, проследив изящные линии щеки, решительного подбородка, выгнутой аркой брови…

— За то, что не выбрала игру. Я бы сыграл — ради тебя, но мне было бы больно.

Каприс посмотрела ему в глаза и увидела там смятение, которое он не пытался скрыть. Он был раним! Эта мысль пронзила ее сознание словно молния. Каприс прижала ладонь к его щеке. Кожа была теплой и чуть шершавой от начавшей пробиваться щетины.

— Отчего тебе было бы больно? — тихо спросила она с таким чувством, будто познала то, о чем не знала ни одна женщина до нее. Девственный уголок его души.

— Каждая прожитая ложь — это часть души, принесенная в жертву судьбе. Если лжи много, то скоро нечего будет давать другим.

— Но для меня ты бы это сделал?

Глядя ей прямо в глаза, он чуть повернул голову, так что его губы прижались к ее ладони в поцелуе, который был обещанием, а не клеймом собственника.

— Да.

Куин увидел, как ее губы готовы сложиться в «почему?», но они оба еще не были готовы к этому вопросу. Он наклонился и похитил этот вопрос, закрыв ее губы поцелуем. Ее вздох был нежен и полон тайны: женственная мольба, пробудившая скрывавшуюся за животной страстью мужскую нежность.

Каприс больше не нужны были слова чтобы заполнить тишину: его жар захватил и ее. Руки обвились вокруг его шеи, притягивая его еще ближе. Вкус его поцелуя был таким же необыкновенным, как он сам: терпким, экзотическим, пьянящим. Она слабо застонала, когда его язык проник в ее рот, посвящая в тайны любви. Наступление, бегство — и новая атака. Ее желание росло, становясь все жарче с каждым новым наступлением, а потом немного стихало от прикосновения его рук, медленно гладивших ее спину, возбуждая сеть нервов на пояснице, Она выгнулась, ощущая странный ток энергии, от которого чуть покалывало тело и тепло разливалось под кожей, расходясь волнами до самых кончиков пальцев.

— Куин! — хрипловато выдохнула она, с трудом поднимая ставшие невероятно тяжелыми веки. — Куин, ну пожалуйста!

Он поднял голову, втягивая раздувающимися ноздрями все нюансы ее аромата, все перемены, приносимые желанием, которое все росло и росло.

— Обещаю, что тебе будет со мной хорошо, — прошептал он. — Но пока не время. — Он нежно прикусил зубами бьющуюся у основания шеи жилку. — Сначала мы должны лучше узнать друг друга.

Каприс запустила пальцы ему в волосы, не отпуская его. Она жаждала его поцелуев так, как еще никогда в жизни ничего не жаждала.

— Я знаю достаточно.

Он провел рукой вдоль выреза ее платья, чуть скользнув пальцами под ткань, дразня тело, на которое мог прямо сейчас заявить свои права.

— Пока не время, — возразил он немного резко. И встретился с ней взглядом, требуя, чтобы она увидела то, что он мог бы скрыть. — Когда тебе не страшно будет спрашивать, а мне — отвечать, тогда мы получим то наслаждение, которое нам обещано.