В поисках Совершенства

ПЯТАЯ ФАЗА: ПРОБУЖДЕНИЕ ВНУТРЕННЕЙ БОГИНИ

То, что сказал астролог, было правдой. Я действительно чувствовала, что мне не хватает женственности. Но я понятия не имела, как с этим справиться. Иногда мне казалось, что быть женщиной – какое-то тайное искусство, недоступное мне. По крайней мере, теперь понятно, почему моя последняя пассия – замечательный человек во всех отношениях – бросил меня и встречается теперь с блондинкой. Она была маленькой, изящной, за ней нужно было ухаживать, о ней так и хотелось заботиться, потому что за уверенной и яркой улыбкой все равно угадывалась ранимая натура. Однажды она сказала: «Я могу получить любого мужчину», и вся ее жизнь была тому доказательством.

Эта история окончательно убедила меня в том, что как женщина я не состоялась. Я чувствовала себя неуклюжей, мужеподобной уродиной. Я была уверена, что моя фигура не соответствует тому идеалу, который привлекает мужчин. Я не чувствовала в себе способности очаровать мужчину, который понравился бы мне. С моей женственностью явно было что-то не так.

Возможно, та женщина, которая ведет семинар по пробуждению Богини, действительно смогла бы помочь? Что если мне удастся, наконец, отыскать в себе недостающие элементы для того, чтоб в следующий раз, когда я встречу мужчину своей мечты, он сам подошел ко мне и сказал: «Я твой на веки!», или что-то в этом роде. Ну, или, по крайней мере, я научусь относиться к себе как к женщине, а не как к смеси командира, кормильца семьи, повара, уборщика, отца и матери в одном флаконе, который, окончательно запутавшись в себе, пытается одновременно работать, воспитывать дочь и вести хозяйство. Теперь я знала, что все это – не я.

Пусть это прозвучит -очень по-феминистски, но по-моему, – живя без отца и все такое, – мне никогда не приходилось бороться за равные права. Слава тебе Господи, другие женщины, похрабрее, отвоевали их до меня. Но, как сказал Мерлин: «А как же все то необыкновенное, прекрасное, достойное и сексуальное, что есть в особах женского пола?» Я об этом ничего не знала. Возможно, богини могли бы меня научить. Брошюра обещала «Уникальный опыт для вас как женщины и для ваших женских чар».

К выходным я толком не подготовилась. Брошюрка требовала явиться в «платье, которое позволяет вам почувствовать себя богиней», а у меня не было ничего хоть мало-мальски подходящего. Домашний переполох, который я заранее предчувствовала, был в самом разгаре. Мисс Внутренняя Женственность без дела слонялась по дому, поскольку специального платья она заранее не купила. Мистер Внутренняя Мужественность ее игнорировал. Я осведомилась у него, что бы он выбрал в качестве «музыки, которая отражает внутреннее страстное желание» – еще одно требование для занятий в секции. Он предложил «Money Makes the World go Round» из Кабаре. Или «Material Girl» в исполнении Мадонны.

Это было просто абсурдно.

А тем временем мне нужно было хоть что-нибудь решить. Старое платье в цветочек должно было подойти, и еще нужно было найти какой-нибудь CD. Я была озадачена. Музыка, внушающая страстное желание? «Страстное желание». Страстное желание... Естественно, они учитывают, что я избавилась от подобных вещей на пути к просветлению? Мне казалось, Будда должен быть свободен от желаний и привязанностей? Мне казалось, я должна просто ценить жизнь? Желать чего-либо, будь то вещи, люди, чудесный страстный секс – это все глубоко ненормально, разве нет? Я с трудом могла вынести текст из «Someone to Watch Over Me» со словами вроде «Я маленький ягненок, сбившийся с пути...» Как насчет «Я маленький баран и от меня добра не жди»? И опера явно вышла из моды – «песни о взаимозависимости», как один из моих самореализовавшихся друзей называет все величайшие арии. Эх. Так что никаких песен о любви. Как насчет кассеты с записью птичьих трелей из джунглей Амазонки, чтобы обозначить, насколько далеко мое страстное желание находится от октябрьской дороги в Баттерси-Парк?

И тут меня спас Мистер Внутренняя Мужественность:

– Возьми что-нибудь из классики. – Он был как всегда практичен. – Как насчет скрипичного концерта Баха? Явно по звуку какое-то страстное желание.

– Да, подходит Алану Рикману в «Верно, Безумно, Глубоко», – прочирикала Мисс Женственность. Ясно, мне придется перебороть свое раздвоение личности и не обращать внимание на этих двоих. Я вышла из дома, чтобы сесть на 19-й автобус до Хайбери и Айлингтона, Странноватое местечко для встречи богинь.

По прибытии на место, я упала духом. Не то чтобы мне стоило ожидать чего-либо, отличающегося от семинара в духе «Только Женщины», но там не было мужчин. Это было хуже, чем Семинар о Проникновении в Суть. На том семинаре я решила, что они все – психи. Но здесь мне нравилось еще меньше. Это все было огромной ошибкой. Я единственная была с длинными волосами и не в брюках. У меня началась паника. Знаю, я сама просила у Вселенной помощи в поиске отношений, но гормоны и какие-то старомодные генетические предпочтения все еще утверждали, что я предпочитаю мужчин.

– Когда женщины сидят вместе, происходит что-то значительное, – сказала главная богиня. Она была удивительно красивой женщиной за пятьдесят. Мне редко встречались до этого женщины, выглядевшие более уверенными в своей женской привлекательности. Мы приблизились к пуфикам, по кругу лежавшим на полу. Я не хотела сидеть в кругу женщин. Я не хотела, чтобы происходило что-то значительное. Внезапно я вообще почувствовала ко всем женщинам резкую неприязнь.

Затем начались «откровения».

– У меня всегда были проблемы с мужчинами, – признались одни «штаны».

– Я ощущаю себя мужчиной в теле женщины, – сказали вторые.

– После того, как я один раз поучаствовала в работе секции, я чувствую, что моя сексуальность получила абсолютно новую направленность.

Кажется, я никогда в жизни не была так напугана. Мисс Женственность уже мечтала оказаться в пабе с группой футбольных болельщиков, которые бы страстно на нее смотрели и свистели вслед.

– А ты, Изабель, – успокаивающе спросила главная богиня, – что привело тебя сюда?

– Я... э... я, ну...

– Да, иногда слова даются нелегко, не так ли?

До этого момента – никогда.

– Мне сказали, что моя мужская часть сильнее, чем женская, поэтому я здесь, м-м, чтобы подумать, что это значит – быть женщиной.

– Да-да, понимаю, – она сочувственно кивнула.

Женщина рядом со мной разразилась рыданиями. Я изумилась, что ее могли так тронуть пара коротких слов. Может, ее так поразил уровень моего духовного развития? Но нет, выяснилось, что у нее депрессия.

– Я чувствую, что я всегда буду бутоном и так никогда и не зацвету... – И она начала реветь в три ручья. Мистер Мужественность не питал к ней никакого сочувствия.

У нас был еще один час, чтобы сидеть и умиляться. Они продолжали по очереди рассказывать, как у них в жизни все плохо. Запас моей симпатии был на исходе, и от выражения нежного участия на лице начало сводить мышцы. При удачном стечении обстоятельств я еще могла успеть в паб до закрытия.

К моему удивлению высокая и элегантная богиня отправилась со мной пропустить по стаканчику. Оказалось, слушать ее было очень интересно:

– Для меня быть особой женского пола всегда означало быть чем-то, что, как мне казалось, должно нравиться мужчинам. Но быть женщиной – это совсем другое. Ты сама убедишься в эти выходные.

– Но разве все эти женщины не...?

Она откинула голову, встряхнув очень короткими волосами:

– Нет. У всех женщин, которых я там знаю, есть мужья и довольно красивые мужчины-любовники. Я могу ошибаться. Я их не всех знаю. Но с чего такие предположения? И в любом случае, даже если некоторые из них – лесбиянки. – Как она могла прямо говорить такие вещи вслух? – Тебе не кажется, что и у них тебе есть чему поучиться?

– Да, конечно. Просто... мне нравятся мужчины.

Боже мой. Все хуже и хуже. Теперь я чувствовала себя гомофобом. Это было странным отражением другого дикого случая, который произошел со мной на прошлое Рождество. Я тогда жила в крохотной квартирке в Манхеттене и послала домой открытки, рассказывая друзьям, что я живу с женщиной и очень счастлива. В ответ мне пришли поздравления не только с праздником, но и с выходом из тени. Когда мне пришлось объяснять, что я просто невинно делила комнату с женщиной, одновременно наслаждаясь предсказуемыми и старомодными отношениями с мужчиной, все расстроились. Мой приходской священник и его жена были просто убиты. Они-то надеялись, что у них в обществе появилась первая настоящая «открытая» лесбиянка. А я их так разочаровала.

Таким образом, это был уже второй раз, когда я убедилась в недостаточной широте (а скорее – узости) моего сексуального кругозора.

Утром в субботу я явилась с улыбкой и в тренировочном костюме. Я повторяла, как мантру, хорошо известное сейчас учение о Постижении Сути: «Используй любую возможность для обучения, духовного подъема и роста. Используй любую возможность...»

Утро было занято некоторыми стоящими упражнениями и прошло вполне удачно. Как обычно: умение слушать собеседника, выражение гнева, ничего такого, чего бы я раньше не пробовала. Мне стало намного спокойнее. Я все это знала и было приятно ощущать свое превосходство. Как прекрасно быть там, где ты явно знаешь больше окружающих.

В обед я задавала новые вопросы по поводу того, что значит быть женщиной.

– Это означает безвременность, абсолютную восприимчивость. Женщина все впитывает и таким образом учится.

– Да, но это все в теории, – сказала я очень по-мужски. – Как ты себя меняешь?

– Просто обращаю внимание каждый раз, когда я позволяю себе сделать что-то, чего я на самом деле вовсе не хочу. Я отслеживаю каждое такое уклонение от собственных истинных желаний и спрашиваю себя: «Что произойдет, если я не пойду на уступки?»

Ой. Так, значит, мне действительно не нужно звонить мужчине, если я знаю, что он не заинтересован во мне, чтобы не сидеть потом, жалея себя. Или тому, кому я интересна, но кто меня не очень привлекает, так что я просто могу наслаждаться вниманием? Черт побери эти секции по выходным. И не могла бы главная богиня перестать изображать такую готовность помочь? Хотя бы на время обеда?

Когда мы вернулись в нашу комнату, нам сообщили, что одна из женщин хотела бы «очистить энергию в комнате».

– Тут осталась отрицательная энергия, – она была тоненькой и темноглазой, и она была убийственно серьезна. – Я хочу сжечь немного шалфея.

Шалфей быть принесенным в жертву не желал и гореть отказывался. Я старалась не хихикать. Наконец, мы заполнили комнату дымом и избавились от всех отрицательных остаточных явлений. Это было шикарное развлечение и от меня не требовалось быть женщиной. Мне даже захотелось, чтобы это продолжалось весь день.

Дневная сессия началась с упражнения, которое я до этого не пробовала. Мы танцевали по парам, словно смотрясь в зеркало.

Это было странное ощущение. Обычно, когда я смотрюсь в зеркало, я думаю: «Господи, ну и зрелище. Пора подстричься (на электролиз, к косметическому дантисту, пластическому хирургу)». А тут все было по-другому. Лицо в этом альтернативном зеркале полностью одобряло себя и смотрело на свое отражение с гордостью. Это стало приятной переменой.

– Жаль, что эти зеркала нельзя купить в магазине, – посетовала я (как раз когда мы не должны были разговаривать).

Но только мне стало по-настоящему нравиться упражнение, как главная богиня сказала:

– А что, если вам избавиться от одного слоя одежды?

Нет уж, увольте. Я стянула носок. Раскрутила его в воздухе и швырнула через всю комнату с веселой развязностью.

– И еще один, – нараспев протянул голос.

Ничего, у меня был второй носок. Но женщины вокруг меня танцевали в парах и раздевались. Но что тревожило меня еще больше – что-то странное случилось с моим отражением. На ней теперь было совсем мало одежды.

Ну, и что бы вы делали в комнате, полной женщин, которые танцуют и стаскивают с себя нижнее белье? Я бы, наверное, могла кинуться к выходу. Но тогда я бы рискнула показаться чудовищно закомплексованной и мне в тот же вечер пришлось бы стерпеть участливый звонок от главной богини. И тут, как раз когда я меньше всего этого ожидала, раздался полезный комментарий Мистера Мужественность:

– Да это же, как в сауне. Там-то ты не стесняешься. Вокруг только девчонки, ты в курсе? Так в чем проблема?

Итак, долой одежду, белье – все долой. Вы только представьте: семнадцать женщин различного цвета и размера, – и я с ними, прыгаю по комнате, в чем мать родила. Чего только не сделаешь ради просветления.

Конечно, все тела были красивы. В этом-то явно и был «урок». Старое как мир напоминание о бессмысленности постоянных мыслей о том, что нам нужно быть более худыми, высокими или что там еще. Мы совершенны такие, какие мы есть. Это все было очень обнадеживающе – пока не появилась следующая мысль. Мы все были голые, и сегодня была только суббота. А воскресенье, все еще было частью этих выходных, и никто не говорил, что его отменили.

– Приносите завтра свое платье богини и свою музыку, – сказала наша предводительница, когда мы все снова оделись и расселись на пуфиках в нашем волшебном кругу.

Воскресным утром на месте пуфиков были стулья. Все были в великолепных платьях и выглядели ослепительно. Мое состояние можно было описать словами «сильно напугана». Чего, скажите на милость, она могла от нас потребовать сегодня? Это было моментом «посвящения». Мы должны были по очереди что-нибудь сделать. Я пыталась не давать волю воображению. Я знала только одну вещь: если это касалось возможности «доставить себе удовольствие на глазах у других», называйте меня закомплексованной, но я тут не останусь.

Никто ничего не объяснял. Главная богиня была первой. Она вручила диск с музыкой одной из женщин и начала танцевать. Внезапно я встрепенулась и стала смотреть внимательнее. Мой супер-цинизм испарился секунд за двадцать, и вот я уже сгорала от изумленного любопытства. Это не было танцем и, слава Богу, не имело отношения к публичному совершению чего-нибудь эдакого. Ничего подобного я в жизни не видела и я почувствовала, что все, что я сама делала в жизни до этого теперь под вопросом. Двигаясь, она снимала одежду. Но смысл был не в том, чтобы раздеться. Каким-то образом она выражала часть себя, которая была такой настоящей – а одежда просто мешала ее рассмотреть.

Я смотрела на нее, и словно пелена спадала с моих глаз.

«Вот это женщина, – подумала я. – Сама танцующая сексуальность».

Это были те самые безвременность и восприимчивость, которые вчера казались теорией. Я смотрела на нее. Я спрашивала себя, где я была всю свою жизнь. Она остановилась, закончив танец. Они закутали ее в одежду. Они дали ей воды.

Встала следующая женщина. Темнокожая женщина, которая принесла запись барабанной музыки. Она начала двигаться, одежда стесняла ее и поэтому она тоже разделась. Внезапно я поверила в предков и в силу, которая передается из поколения в поколение. Мы оказались в другом времени, в другом месте, на далеком континенте. «Вот это женщина.» Она стала властью и силой. Да, танцующая прекрасная сила. Невозможно представить, чтобы она ехала на работу в лондонском метро.

Потом встала третья женщина и я увидела, как танцует боль. Вы можете представить, как выглядит боль? Она кричала от горя и с отчаянием всех женщин. К этому моменту я уже не знала, в каком мы были столетии, или кто был со мной в комнате. И меня волновало, что у этих женщин короткие волосы?

Потом поднялась радость. Танцующая под старый попсовый мотивчик «My Sweet Lord». Она танцевала обнаженной перед своим Господом и я думала о своих жалких попытках выразить свои чувства к статуе Спасителя. Вот перед нами была женщина, благодарившая своего Бога своим танцем – благодарившая его за свою грудь, за свое тело, за свою жизнь. Мы радовались за нее. Мы все улыбались ей. Она излучала радость, делясь ею с нами, выражая полную свободу и любовь к себе. Благодарение. В англиканской церкви могли бы здесь многому научиться для проведения своего Праздника Урожая. Раздача консервов – это один способ выражения благодарности Богу за то, что нам даровано свыше. Но есть и другие.

Затем, как раз когда я уже была уверена, что сейчас растаю от удивления и напряжения, объявили обед. И вот я бродила по району Хайбери с женщинами, которым мне хотелось поклоняться больше, чем есть с ними пиццу. Они болтали, как будто такой способ самовыражения был для них привычным делом. А может, и был. Я жевала листик салата и размышляла, как И.С. Бах поможет мне в этой ситуации.

После обеда я увидела женщину-воина. Смейтесь, если хотите. Знаю, звучит абсурдно, но когда Вы видите, как перед вами появляется такой архетип, и Вы слышите рык женщины, все рассказанное о женщинах-воинах на уроках истории приобретает некий смысл. Она была в ярости, она была неистова. К моей искренней радости у нее не было оружия. Я могла поклясться, что на ней была надета козлиная шкура. Что-то из альбома доисторических картинок? Но на ней ничего такого не могло быть надето. До этого, когда она вставала с места, она выглядела как совершенно нормальная девушка в довольно привлекательном черном платье. Ни намека на то, что было под ним. Осторожнее, парни!

Наконец, подошла моя очередь. Я чувствовала себя так, будто вообще не рождалась на свет. Одна из женщин предложила мне простое белое платье, и оно показалось очень подходящим. Я была девочкой среди этих женщин, неважно, что я была старше многих из них. Раздались звуки музыки Баха, и я начала плакать.

Я смотрела на сидящих в кругу вокруг меня. На лица мудрых женщин, нашедших себя. Моей задачей было выпустить эту девочку и танцевать. Сделать хоть пару шагов.

Неудивительно, что мне всегда говорили перестать быть сильной и умной. Неудивительно, что я обычно умудрялась упомянуть в разговоре свой диплом с отличием. Стало вдруг очевидно, что моя мужская сущность была так сильна, потому что эта маленькая девочка была еще совсем младенцем. Мне казалось, что я люблю внимание, но сейчас я была абсурдно смущена. Я слушала Баха. Робко сделала шаг вперед, шевельнула рукой, подняла другую руку, медленно, под музыку. Мягко качнулась из стороны в сторону. Как и другие, сняла свою одежду. Я могла обнажиться, эмоционально или физически, и не стыдиться этого. Так Адам и Ева описаны в Райском Саду – «обнаженные и не стыдящиеся этого». Я не помню, чтобы когда-либо чувствовала себя такой уязвимой, такой юной, или такой любимой.

Я никогда не прислушивалась к этой девочке внутри себя. Я занималась сексом с мужчинами, с которыми на самом деле не хотела быть вместе. Словно насилуя себя, потому что я никогда не обращала внимания на собственную хрупкость. Предполагалось, что я увеличивала свою осведомленность, но я даже не научилась слушать себя. Мое лицо горело. Я улыбалась, пока они нежно заворачивали меня в простыню и поили водой.

Я уселась на стул с дурацким выражением лица, что-то вроде «заново родившаяся». Как я могла столько понять за какие-то три минуты? Мне следовало начать прислушиваться к этой стороне себя. Признать, что эта девочка существует. И я знаю, я всегда это говорю, но на следующих выходных я хотела заняться чем-нибудь действительно обычным. Чем-нибудь несерьезным. Может, посмотреть телевизор?

Последняя женщина закончила свое «посвящение». Я посмотрела на всех них. Подумать только, как я была убеждена, что мне нечему учиться у этих женщин. Мне казалось, я лучше них знала о том, что значит быть женщиной. Есть еще одна вещь, которую я усвоила за те выходные: глядя на людей, нельзя делать никаких выводов. Вообще никаких. Нам нравится думать, что мы много чего знаем, и что мы можем судить по внешнему виду. Или мне нравится. Я горжусь, что после двух минут знакомства буду знать о вас больше, чем вы сами о себе знаете. Но внешность может быть обманчива. Весьма обманчива.

Когда вы в понедельник отправитесь на работу, взгляните повнимательнее на девушку за стойкой администратора, на скучающего секретаря, в другом конце коридора, улыбающуюся няню или учительницу младших классов, с которой вы оставляете своего сына. Женщины – загадочные и могущественные существа. Любое из этих улыбающихся лиц может принадлежать дикой женщине, которую я встретила на этом семинаре. И она умеет рычать.