В поисках Золушки (ЛП)

Глава 4

Я: «Притворись, что идешь в ванную комнату или куда — нибудь в другое место»

Я положил свой телефон на стол и продолжил кушать. Я здесь около часа, и за это время у меня и Шесть почти не было возможности поговорить. Даже не знаю, расскажет ли Брекин о нас. Я скоро потеряю свое терпение и сделаю это сам.

Знаю, всем интересно узнать о поездке Шесть в Италию, но мне кажется, что ей неудобно говорить об этом. На все вопросы она отвечает коротко и сжато. Мне не нравится, что я единственный из присутствующих понимаю, насколько сильно она не хочет говорить об Италии. Но с другой стороны, мне нравится, что я единственный заметил ее переживания. Это доказывает, что мои чувства к ней настоящие. Я чувствую, что из всех присутствующих на этом ужине, я знаю ее лучше всех. Возможно, даже лучше Скай.

Хотя, абсурдно так думать, потому что я до сих пор даже не знаю, когда у нее день рождения.

Шесть: «Здесь только одна ванная комната, в коридоре. Даже если я туда пойду, будет подозрительно, если ты последуешь за мной»

Читая ее сообщение, я простонал.

— Все хорошо? — спросил Джек. Он сидит рядом со мной за столом, что было бы хорошо в любой другой ситуации, но сейчас я хочу, чтобы на этом месте была Шесть. Кивнув, я положил телефон на стол.

— Драма с чертовой девушкой.

Смеясь, он повернулся к Холдеру, продолжая беседу. Шесть принимала участие в дискуссии Скай и Карен. А Брекин так и не смог прийти, что, возможно, даже к лучшему. Не уверен, что смог бы я справиться, понимая, что он все знает.

Сейчас, сидя за этим обеденным столом, во мне бушевала внутренняя борьба, смешенная с нетерпением.

— Вспомнила, — громко сказала Шесть, — я всем купила подарки. Совсем про них забыла, — она отодвинулась от стола. — Они у меня дома. Я скоро вернусь, — она встала и, сделав несколько шагов, снова повернулась к нам, — Дениэль? Они очень тяжелые. Ты не мог бы помочь их донести?

Дениэль, черт побери, только не волнуйся.

Я тяжело вздохнул.

— Хорошо, — сказал я, отодвигаясь от стола. Посмотрев на Холдера я закатил глаза, после чего последовал за Шесть. На протяжении всего пути до ее дома, никто из нас не проронил ни слова. Как только мы подошли к ее окну, Шесть обернулась.

— Я соврала, — сказала она. Ее взволнованный взгляд меня беспокоит.

— О чем?

Она качает головой.

— Я не купила подарки. У меня больше нет сил терпеть все эти расспросы. А потом, увидев тебя, сидящего по другую сторону стола, я захотела оказаться с тобой наедине. Меня раздражает этот ужин. Но сейчас у меня нет подарков. Как я могу вернуться без подарков?

Я стараюсь не смеяться, но мне нравится, что она, как и я, чувствовала себя плохо. А я волновался, что только я себя так чувствую.

— Мы можем остаться здесь и не возвращаться.

— Да, можем, — согласилась она, — но рано или поздно они начнут нас искать. Не говоря о том, что это было бы не вежливо по отношению к Джеку и Карен, ведь они устроили весь этот вечер для меня. Ох, Боже мой, а что, если это правда, Дениэль?

Не знаю, почему мне так сложно поспевать за ее мыслями. Понятия не имею, о чем она говорит.

— Что правда?

Она быстро вздохнула.

— Что, если все наши чувства всего лишь самообман? Что, если бы в субботу Холдер разрешил тебе за мной ухаживать? Возможно, я бы тебя не заинтересовала. Что, если единственная причина, почему мы друг другу нравимся — это его запрет? И во — вторых, если вдруг они все узнают, мы больше не сможем быть вместе?

Мне не нравится ее взволнованный голос, означающий, что она действительно верит во все дерьмо, которое только что сказала.

— Ты веришь, что, возможно, нравишься мне лишь потому, что не должна мне нравится?

Шесть кивнула.

Взяв ее за руку, я веду ее обратно к входу в дом.

— Дениэль, у меня нет подарков!

Игнорируя ее, я поднимаюсь по ступенькам, открываю дверь и прохожу вместе с ней на кухню.

— Послушайте! — кричу я. Все оборачиваются и смотрят на нас. Я смотрю в широко распахнутые глаза Шесть. Глубоко вздохнув, я повернулся к столу, в частности к Холдеру.

— Эта девушка, стукнулась со мной кулаком, — я указал на Шесть. — Это не моя вина. Она ненавидит бумажники и ударила мой кулак, а потом заставила меня пойти с ней на эти чертовы карусели. После этого, она потребовала показать ей, где в парке у меня был секс, а потом вынудила меня тайком пробраться в мою же комнату. Она странная, и временами я не поспеваю за ее мыслями, но она считает меня чертовски смешным.

Этим утром Чанк спросила меня, что если я влюблюсь в кого — нибудь другого, а я ответил ей, что даже не надеюсь полюбить кого — то так сильно, как я люблю ее. Так, каждый, кто будет против наших отношений, будет иметь дело со мной, потому что… — сделав паузу, я повернулся к Шесть. — Потому что ты ударилась со мной кулаком и мне не важно, узнает ли кто — то о том, что мы вместе. Я никуда не уйду.

Перестань думать, что ты привлекаешь меня лишь потому, что не должна мне нравиться, — я поднял руки и наклонил ее лицо к моему. — Ты привлекаешь меня потому, что ты невероятная. И еще потому, что разрешила случайно коснуться своей груди.

Я еще никогда не видел у нее такой широкой улыбки.

— Дениэль Уэсли, где ты научился так выражаться?

Я засмеялся.

— Я не учился этому, Шесть. Просто я харизматичный.

Обняв меня за шею, она целует меня. Я жду того момента, когда Холдер оттолкнет меня от нее, но ничего не происходит. Мы целуемся тридцать секунд, перед тем как окружающие начали прочищать горло. Отойдя от меня, Шесть по — прежнему улыбалась.

— Теперь, когда все всё знают, ты чувствуешь себя по — другому? — спрашиваю я. — Потому что я чувствую себя намного лучше.

— Прекрати! Ты говоришь такие слова, которые заставляют меня улыбаться как идиот. С тех пор, как я познакомилась с тобой, мое лицо болит.

Я тяну ее к себе и обнимаю. Вскоре я осознаю, что мы все еще находимся на кухни у Скай, и все наблюдают за нами. Я нерешительно повернулся и посмотрел на Холдера, пытаясь понять, насколько сильно он зол. Я никогда с ним не дрался, но я видел, на что он способен и, честно говоря, мне бы не хотелось испытать это на себе.

Когда мои глаза встречаются с его глазами, он… улыбается. Он действительно улыбается.

Скай вытирает слезы салфеткой.

Карен и Джек улыбаются

Все это странно.

Слишком странно.

— Вы поговорили с моими родителями? — осторожно спросил я. — Они поведали вам свои грязные психологические трюки обмана?

Карен заговорила первая.

— Сядьте оба. Ваша еда остывает.

Поцеловав Шесть в лоб, я сел обратно на свое место. Я постоянно поглядывал на Холдера, но он не выглядел расстроенным. На самом же деле, он кажется немного удивленным.

— Где, черт возьми, мои подарки? — спросил Джек.

Шесть прочистила горло.

— Я решила подождать до Рождества, — взяв свой стакан, она поднесла его к губам, и посмотрела на меня. Я улыбнулся ей.

Все продолжили разговор, который я прервал. Как будто никто даже не удивился. Они вели себя так, будто все нормально. Как будто это было так естественно… Шесть и я.

Я осознаю, что так оно и есть. То, что у нас сейчас есть — это хорошо, даже, если я все еще не знаю, когда у нее день рождения…Я знаю, это хорошо. Взглянув на Шесть, я вижу по выражению ее лица, она думает о том же.

— Мне эта очень нравится, — сказал я, рассматривая фотографию в своих руках. Я прислонился к двери, сидя на полу в комнате у Скай. Шесть показывала Скай, Холдеру и мне фотографии, которые сделала в Италии.

— Какую фотографию ты смотришь? — спросила Шесть. Она лежала рядом со мной. Я посмотрел на нее сверху вниз и повернул ей фотографию, чтобы она ее посмотрела. Она покачала головой и закатила глаза.

— Она тебе нравится лишь потому, что мое декольте выглядит хорошо.

Я тут же повернул фотографию к себе. Она права. Декольте действительно выглядит здорово. Но это не самая главная причина, почему мне нравится эта фотография. Она кажется на ней счастливой. Кажется.

— Я сделала эту фотографию в первый день моего приезда в Италию. Можешь забрать ее.

— Спасибо. Но я все равно не собирался возвращать ее.

— Считай, что это подарок на нашу годовщину.

Я взглянул на время в телефоне.

— Ох. Подумать только! Действительно, наш юбилей, — я наклонился к ней. — Я почти забыл. Я самый худший парень на свете. Все еще не могу поверить, что ты не оставила меня.

Она смеется.

— Ничего страшного. Можешь напомнить мне о следующем, — положив руку на мой затылок, она притянула меня к себе, и наши губы соприкоснулись.

— Годовщина? — спросила смущенная Скай. — Как давно вы начали встречаться?

Я отодвинулся от Шесть и сел, облокотившись о стену.

Она улыбается.

— Почти двадцать четыре часа.

Наступило неловкое молчание, но Холдер, конечно, его заполнил.

— У меня одного плохое предчувствие на счет этого?

— Думаю, что это восхитительно, — сказала Скай. — Я никогда не видела Шесть такой…влюбленной? Счастливой? Смущенной? Она хорошо выглядит.

Шесть села и обняла меня за шею, а потом потянула меня вместе с собой на пол.

— Это потому, что я никогда не встречала никого настолько вульгарного и неуместного, и ужасного в первых поцелуях, как Дениэль, — она накрыла мой рот своим и, целуя, смеялась над собой.

Это в первый раз. Улыбаться и целоваться одновременно? Думаю, такое возможно только на небесах.

— Знаешь, у Шесть есть своя комната, — сказал Холдер.

Шесть перестала смеяться и целоваться со мной.

Еще чуть — чуть и Холдер будет в моем черном списке.

— Шесть не терпит члены в своей комнате, — ответил я, все еще глядя на нее сверху вниз.

Шесть наклонилась к моему уху и прошептала:

— До тех пор, пока ты не ожидаешь от меня, что я буду лелеять твое эго. Сегодня вечером я хочу целоваться с тобой на своей кровати.

Я никогда не знал, что люди могут так быстро передвигаться, как я сделал это прямо сейчас. Должно быть, я побил рекорд. Я просунул свои руки под ее спину и коленки и быстро поднял ее на руки, прежде чем она смогла что — то возразить. Шесть визжала, обняв меня за шею, пока я шел прямиком к окну Скай. Я аккуратно ее опустил, но потом практически вытолкнул ее в окно. Я последовал за ней, даже не попрощавшись со Скай и Холдером.

— Вместе они такие странные, — услышал я слова Скай, перед тем как вылезти через окно.

— Да, — согласился Холдер. — Новместе с тем, странно…правильные.

Я остановился. Холдер поддерживает мои отношения с Шесть? Не знаю, почему я нуждаюсь в его одобрении, но услышанные слова наполнили меня странным чувством гордости. Обернувшись и шагнув назад к окну, я наклонился вниз.

— Я тебя слышал.

Он посмотрел в окно и увидел меня. Я закатил глаза.

— Уходи, — сказал он сквозь смех.

— Нет. Нам нужно пару минут.

Он вопросительно изогнул бровь, но не ответил.

— Холдер, ты мой лучший друг.

Качая головой, Скай засмеялась, но Холдер по — прежнему смотрит на меня как на сумасшедшего

— Серьезно. Ты — мой лучший друг, и я тебя люблю. Меня не смущает, что я признаюсь в любви мужчине. Я люблю тебя, Холдер. Дениэль Уэсли любит Дина Холдера. Навсегда.

— Дениэль, иди целоваться со своей девушкой, — ответил Холдер, отмахиваясь от меня.

Я покачал головой.

— Я не уйду, пока ты мне не скажешь, что тоже любишь меня.

Он опустил голову на плечо Скай.

— Боже, я люблю тебя. А сейчас уходи!

Я улыбнулся.

— Я люблю тебя больше.

Он поднял подушку и бросил ее в окно.

— Убирайся отсюда, идиот!

Смеясь, я отошел от окна.

— Вы такие странные, — сказала Скай.

Я потянулся к окну, чтобы закрыть его, потом повернулся лицом к Шесть. Она уже в своей комнате, выглядывает из своего окна, положив руки на подбородок. Она улыбается.

— Дениэль и Холдер сидят на дереве, — пропела она.

Я направился к ней, импровизируя последующие строки песни.

— Но потом Дениэль спустился, — продолжил я улыбаясь, — и пошел к окну Шесть, и пробрался к ней в комнату, и толкнул ее на кровать, и целовал ее до тех пор, пока она не обессилила, и ему не нужно было возвращаться домой, чтобы лелеять свое эго.

Смеясь, она чуть отошла в сторону, чтобы я мог взобраться внутрь.

Как только я оказался внутри, я осмотрел все вокруг. Я наконец — то понял, что она подразумевала, когда сказала, что моя комната — это больше чем просто комната. Это как — будто открыть секрет, кем на самом деле являлась Шесть. Чувствую, если бы я мог изучить ее комнату и все в ней, я бы мог все узнать о Шесть.

К несчастью, она стояла рядом со своей кроватью и казалась немного взволнованной. Сейчас она казалась еще более красивой, чем я заслуживал этого. Я не мог оторвать от нее глаз, чтобы лучше изучить ее комнату.

Не могу сдержать свою улыбку. Могу уже сказать, что это самый лучший юбилей в моей жизни. Свет был тусклым, такая атмосфера идеальна для поцелуев. Здесь тихо. Так тихо, что с каждым моим преднамеренным медленным шагом, я слышу, как ее дыхание учащается.

Черт. Может быть, это мои вздохи. Я точно не знаю. Каждый дюйм моего приближения требует нового вздоха.

Когда я приблизился, она подняла на меня свой взгляд, в котором читалась странная смесь спокойствия и ожидания. Мне хочется прямо сейчас толкнуть ее на кровать, лечь рядом с ней и целовать ее без остановки.

Я могу это сделать, но зачем делать то, что она ожидает от меня?

Я медленно наклонился. Очень медленно… до тех пор, пока мои губы не оказались так близко около ее шеи, что я даже не могу сказать дотронулся ли я до ее кожи или нет.

— Прежде чем мы сделаем это, мне нужно задать тебе три вопроса, — я сказал это очень тихо, но на полном серьезе. Я отошел назад, чтобы увидеть ее.

— Прежде чем сделаем что? — спросила нерешительно Шесть.

Положив руку ей на затылок, я притянул ее к себе и накрыл ее губы своими.

— Перед тем, как сделаем то, что хотим оба. Прежде чем я наклонюсь еще ближе. Прежде чем наши губы расстанутся, но для меня этого будет достаточно, чтобы украсть твой вкус. До того, как я положу руки на твои бедра и спину, и тебе некуда будет идти, кроме как на кровать.

Я чувствую на своих губах ее дразнящее дыхание. Это очень соблазнительно. Я заставил себя снова наклониться к ее уху, избегая близости с ее ртом.

— Перед тем, как я медленно лягу на тебя. Перед тем, как встретятся наши любопытные и храбрые руки. До того, как мои пальцы проскользнут под твою блузку. Прежде чем моя рука начнет исследовать тебя, поднимаясь по твоему животу, и я обнаружу, что никогда не прикасался к такой мягкой коже.

Задыхаясь, Шесть судорожно вздохнула. Это почти так же сексуально, как удар кулаком.

Возможно, это было даже сексуальней.

— До того, как я, наконец, не смущаясь, смогу потрогаю твою грудь.

Она смеется, но ее смех обрывается, когда я прижимаю большой палец к ее губам.

— Перед тем, как твое дыхание потеряет ритм и наши тела заболят, потому что все, что мы чувствуем — это то, что нам нужно больше друг друга… пока я не испугаюсь, что не смогу остановиться. Поэтому, я медленно оторву свои губы от твоих и заставлю себя отойти подальше от твоей кровати. Ты привстанешь на локтях и посмотришь на меня разочарованно, потому что ты хотела, что бы я продолжил. Но в тоже время, ты с облегчением вздохнешь, потому что я не сделал этого, а ты знаешь, что сдалась бы. Вместо этого мы бы просто смотрели друг на друга. Мы бы молча смотрели друг на друга. Мой пульс замедлился бы, а твое дыхание выровнялось. Наша потребность друг в друге все еще будет ненасытна, но наш просветлевший разум не давил бы на нас. Развернувшись, я бы ушел через окно, так и не попрощавшись с тобой. Потому что мы оба понимаем, что если кто — то из нас заговорит… это будет всеобщее поражение нашей воли, и мы поддадимся нашему соблазну. Поддаться будет тяжело.

Я убираю руку от ее щеки. Она стонет и, кажется, вот — вот готова упасть на кровать, что бы я мог обнять ее за талию и притянуть к себе.

— Тогда… три первых вопроса.

Я немедленно отпустил ее и спустя две секунды услышал, как она села на свою кровать. Направившись прямиком к столу, я сел. Я сел по двум причинам. Во — первых, я хочу, чтобы она знала, что я серьезен и все, что я только что ей сказал, действует на меня также как и на нее. И во — вторых, я хочу ее больше, чем кого — либо другого, и, если бы я не сел, мои колени могли бы меня подвести.

— Первый вопрос, — говорю я, наблюдая за ней из другой части комнаты. Она лежит на спине с закрытыми глазами. Жаль, что прямо сейчас я не могу посмотреть на нее вблизи. — Когда у тебя день рождения?

— В октябре… — она прочистила горло, очевидно, не ожидая такого вопроса, — тридцать первого. В Хэллоуин.

Как дата ее рождения могла заставить меня еще больше влюбиться в нее? Не знаю, как такое возможно.

— Второй вопрос. Какое блюдо ты больше всего любишь?

— Домашнее картофельное пюре.

Я никогда бы не догадался. Я рад, что задал именно этот вопрос.

— Третий вопрос. Он большой. Ты готова?

Она кивнула. Ее глаза по — прежнему закрыты.

— Какая вещь в этой комнате скрывает твой самый большой секрет?

Как только этот вопрос слетел с моих уст, она сразу же притихла. Она чаще задышала. Шесть оставалось неподвижной почти минуту, затем, смотря куда — то вдаль, медленно села на край кровати.

— Это "что — то" должно быть внутри моей комнаты?

Я медленно кивнул.

Она подняла руку и дотронулась пальцем до своего сердца, указывая на него.

— Это, — прошептала Шесть. — Мой самый большой секрет хранится внутри меня.

Ее глаза влажные, ее ответ звучит грустно. Мгновенно воздух вокруг нас меняется. В худшую сторону. Я чувствую, что воздух вокруг нее стал моим воздухом. Мне хочется разделить с ней вздохи и выдохи, чтобы убедиться, что она никуда не денется.

Я поднялся на ноги и подошел к ее кровати. Ее глаза наблюдают за мной, до тех пор, пока я не оказался рядом с ней.

— Встань.

Она медленно встала.

Держа ее за затылок, я пропустил сквозь пальцы пряди ее волос. Я внимательно на нее смотрю. Мое сердце больше не может это выносить. Я прикоснулся своими губами к ее. Я сбился со счету, сколько раз поцеловал ее за минувшие сутки. Каждый раз, когда я ее целую, я чувствую то, что никогда ранее не испытывал. Подобные чувства я испытывал только с той девушкой в кладовке, когда мы притворялись, что любим друг друга. Но даже тот день, день, когда я думал, что никогда не испытаю подобного, никогда не сравнится с этим.

У нее теплый и гостеприимный рот. Когда я ее целую, я ощущаю не только это, но и многое другое. То, что я так на нее реагирую спустя всего лишь один день, меня чертовски пугает.

Один день.

Мы вместе всего лишь один день. Я не понимаю, что происходит. Не знаю, может это полнолуние или у меня опухоль сердца, или же она действительно ведьма. Что бы это ни было, это не объясняет того, как такие чувства могут так быстро возникать между людьми… и это на самом деле так

В глубине души я чувствую, что все слишком хорошо, чтобы быть правдой. Мой разум и мое сердце понимают, что все слишком хорошо, чтобы быть реальностью. Поэтому я целую ее еще сильней, чтобы убедить себя, что все это — действительно правда. Это не сказка. Это происходит не понарошку.

Это правда, но даже в нашей несовершенной реальности люди не влюбляются так быстро друг в друга.

Чувства не могут так быстро развиваться, когда люди едва знакомы.

Единственное, что возбуждает мои мысли— так это мысль о том, чтобы сильно схватить ее и держаться за нее. Где бы она ни была, я тоже хочу там быть. И сейчас она направляется назад к своей кровати. Я ложусь рядом с ней, как я и говорил. Мы целуемся, как я ранее обещал. Только на этот раз наши поцелуи неистовее, мы чертовски нуждающемся друг в друге.

Ее кожа.

Это самая мягкая кожа, к которой я когда — либо прикасался.

Я провожу рукой по ее талии, к подолу ее блузки и сжимаю его. Я медленно прокладываю дорожку к ее животу.

Она оттолкнула мою руку.

— Дениэль.

Шесть немедленно встала и быстро оттолкнула меня. Она тяжело дышала. Я и сам удивился собственному дыханию.

Она выглядит раскаивающейся и смущенной, вдруг прося меня остановиться. Я дотронулся до ее щеки, успокаивающе поглаживая ее.

Мои глаза наблюдают за ее взглядом, впитывая ее тревогу. Она боится того, что может произойти между нами. По ее выражению лица видно, что она, как и я, напугана. Что бы это ни было, никто не требовал объяснений. Ни один из нас не знал, что это. Ни один из нас даже отдаленно не готов к этому, но все же, мы оба этого хотим. Она сама хочет меня так же, как я хочу ее. Выражение ее глаз вселяет во мне надежду, что именно так и будет. Я никогда не верил во что — то так сильно, как верю в возможность наших отношений.

По ее взгляду могу сказать, если бы сейчас я попытался ее поцеловать, она бы позволила мне это сделать. Как будто она разрывается между девушкой, которой она была раньше и той девушкой, какой она сейчас является. Она боится, что если я попытаюсь ее снова поцеловать, она сдастся.

А я боюсь, что если сейчас не встану и не уйду, то потеряю ее.

Мы даже не должны это обсуждать. Ей не придется просить меня уйти, я знаю, что мне нужно сделать. Я кивнул ей, безмолвно отвечая на ее вопрос. Я молча приподнялся. В ее глазах вспыхнуло молчаливое «спасибо». Я встал, обошел ее и, не говоря ни слова, вылез через окно. Я обошел несколько футов вокруг ее дома, оперся на него и соскользнул вниз на землю.

Я запрокинул голову и закрыл глаза, пытаясь понять, что сделал в жизни, чтобы заслужить ее.

— Что, черт возьми, ты делаешь? — спросил Холдер.

Я посмотрел вверх. Холдер наполовину высунулся из окна Скай. Как только он полностью вылез, он повернулся и закрыл окно.

— Прихожу в себя. Мне просто нужна минутка.

Холдер подошел ко мне и сел на землю напротив меня, потом он наклонился к дому Скай, вытянув ноги и положив локти на колени.

— Уже уезжаешь? — спрашиваю я. — Еще даже нет девяти.

Он наклонился к земле и вырвал несколько травинок, а потом прокрутил их между пальцами.

— Меня выгнали на ночь. Карен зашла, а моя рука была под блузкой Скай. Кажется, ей не очень это понравилось.

Я засмеялся.

— Итак… — Холдер посмотрел на меня. — Ты и Шесть, да?

Я попытался сдержать свою улыбку, но не смог этого сделать. Я жалко улыбнулся и кивнул головой.

— Холдер, я не знаю, что с ней. Я… она просто… да.

— Я знаю, что ты имеешь в виду, — он ответил тихо, глядя на зажатую траву между пальцами.

В течение нескольких минут ни один из нас ничего не сказал другому, пока он не выпустил траву из своих рук и не вытер руки о свои джинсы, собираясь встать.

— Хорошо… Дениэль, я рад, что мы поговорили об этом. Но то, что сегодня мы признались друг другу в любви, немного смущает меня. Увидимся завтра, — он поднялся и направился к своей машине.

— Я люблю тебя, Холдер! — я прокричал ему вслед. — Лучшие друзья на веки!

Не останавливаясь, он поднял руку в воздухе и показал мне средний палец.

Это почти так же круто, как удариться кулаком.