В пути

Эпилог

Лето кончилось. Полысели деревья, заржавела трава, обожравшиеся медведи ушли искать подходящее место для зимовки, а здравомыслящие птицы в поисках счастья улетели на теплый юг. За мерзким витражным окном лил мерзкий октябрьский дождь, безжалостный и пронизывающий до самых костей.

Лето, начавшееся свержением лорда Марвина и обещавшее море новых возможностей, обернулось абсолютным крахом. Звание капитана уплыло прямо из-под носа, граф Морган обернулся кривомордым бродячим магом или тролль знает кем еще, свалившийся как снег на голову ублюдок Блэйт отправил его обниматься с досчатым настилом и зарубил Кота. Битву скрашивала исключительно смерть Касиана. Со второй попытки он все-таки послал засранца на встречу с Двуликим.

Но главное — он выжил, а жизнь давала куда больше возможностей, чем сырая земля погоста.

— Твари! — Пророкотал сир Фергус, заряжая в стену опустевшую бутылку дрянного шнапса. Разъяренный поведением родственника герцог опустился до ограничения последнего в питании, не говоря уже о возможности передвижения. Там, где прочие знатные обитатели Ригербурга потребляли брэнди и привезенные из Эгерийских княжеств вина, рыцарь оказался вынужден пить помои, достойные купцов, а не отпрыска благороднейшего из домов королевства.

— Выродки. — Добавил Стальной Бык, понуро разглядывая разлитые по полу остатки. Пожалуй, не стоило разбрасываться продуктом, каким бы поганым тот не был. В чугунную голову его сиятельству запросто могла прийти абсурдная мысль заставить узника поститься “дабы усмирить необузданный нрав”, а заодно и уменьшить бессмысленные потери посуды.

Висящий на стене колокольчик весело тренькнул, и в комнату вошла молоденькая служанка.

— Сир, все хорошо? — Поинтересовалась она, хлопая длиннющими ресницами, но, заметив осколки, недовольно сморщила носик и сурово посмотрела на господина.

— Третья за неделю! Так нельзя, милорд! — Затараторила девушка. — Мне, знаете ли, делать нечего, кроме как за вами прибирать! Увижу еще раз — будете сами разбираться.

— Да как ты смеешь?! — Взревел Фергус, но горничная лишь фыркнула и выскользнула наружу.

— Курица… Когда верну положение, ты у меня сапоги оближешь. Сама в постель прыгнешь, потаскуха… Подожди чуть-чуть, я еще покажу… Всем покажу… Не стоило сбрасывать меня со счетов, дайте только время… Твари… Выродки…

Колокольчик зазвенел снова, прерывая бормотания, но никто не спешил нарушать уединение пленника родного замка.

— Да заходи уже! — Заорал мужчина и, не дожидаясь ответа, на едва слушающихся ногах направился к выходу из своей тюрьмы. Излишне резко рванув дверную ручку, он чуть не вывалился в коридор и, замотав головой, попытался обнаружить нарушителя спокойствия, но поблизости не нашлось ни одной живой души.

— Издевайся дальше, — до боли закусил губу опальный рыцарь, — посмотрим, как запоешь, когда без юбки останешься…

Медленно повернувшись, он собирался вернуться в комнату, но, замерев на пороге, уставился на занявшего кровать незваного гостя.

— А ты еще кто, чмо лысое? — Спросил Фергус, вспоминая, где мог видеть незнакомца. — И как пробрался сюда? Я же вход перекрыл. Через окно что ли влез, погань воровская?

Тяжелая дубовая дверь громко хлопнула за спиной, железный засов скрипнул, отгораживая помещение от мира, но его обитатель не заметил творящихся под боком чудес, с интересом разглядывая вторженца.

— Вспомнил! — Радостно завопил он. — Ты с мальчишкой был! А потом я тебе черепушку размазал! Мало было, урод? Так я повторю!

С трудом удерживая равновесие, Бык подобрал валяющийся в углу кистень и угрожающе двинулся на врага, но тот поднялся на ноги и, словно не замечая опасность, заторможенно отворил ставни, впуская в дом противную сырость.

— Ну все…

Тяжелый металлический шар описал широкую дугу и вонзился в спину визитера — точь в точь как засранцу, но друг Валадэра оказался намного крепче покойного. Не ощущая чудовищной дыры, из которой потекла клубящаяся тьма, лысый одной рукой схватил противника за горло и, игнорируя обрушившийся на тело град ударов, медленно поволок огромного воина к окну.

— Пощады. — Взмолился рыцарь, но палач был неумолим. Обняв жертву словно родного брата, он невесомым пером выбросился наружу и растворился в воздухе, оставив лишь дымку, тут же разогнанную безжалостным ветром.

— Как в тот раз… — Сообразил мгновенно протрезвевший сир Фергус, стремительно несясь вниз. История повторялась. Безлунной майской ночью он, бахвалясь силой, выбросил младшего сына графа со сторожевой башни. Касиана ждали мягкие воды реки. Его — холодные скалы и бесконечное ничто.