В путь за любовью

Глава 13

– Бекки, этот пирог восхитителен! – сказал Клэй.

– В таком случае, если ты не съешь последний кусок, я обижусь, как корова на южные гимны. – Она положила ему в тарелку последний кусочек и хихикнула.

– Корова? Южные гимны? – Гарт перевел непонимающий взгляд с Ребекки на Клэя. – Это такая новая шутка?

– Не обращай внимания, братишка, это касается только нас с женой.

Клэй отошел к дереву и уселся, прислонившись к нему спиной. Он жевал пирог и прислушивался к болтовне Гарта и Бекки – они добродушно подтрунивали друг над? другом. Гарту нравилось дразнить Ребекку, а у нее в его присутствии всегда поднималось настроение. На этот раз Гарт обвинял Ребекку в том, что она пользуется мукой вместо пудры. Клэй тоже заметил, что нос у нее испачкан мукой, и едва сдержался, чтобы не стереть это пятнышко, а потом подумал, что оно выглядит очень мило, и промолчал. Гарт же просто не мог упустить возможности пошутить над Ребеккой.

Разговор коснулся ужина, который снова удался на славу. Дайте ей банку томатов, луковицу, кролика, антилопий окорок или кусок бизоньего мяса – и она сотворит чудо. Кроме того, Бекки варила самый вкусный кофе. Если Ребекка и обладала некоторой долей тщеславия, оно касалось ее стряпни. Она всегда бралась за готовку с особым рвением и, наверное, уже до дыр зачитала поваренную книгу.

Кулинарный талант Ребекки неожиданно скрасил путешествие. Гарт, несомненно, разделял это мнение: он никогда не скупился на комплименты по поводу ее стряпни.

Клэй доел пирог. Они явно питаются лучше всех мужчин в поезде, подумал он.

Прибежала Этта с горящими от возбуждения глазами и схватила Бекки за руку.

– Пойдемте скорее! – выпалила она. – Там сейчас будут танцы!

Просить Гарта дважды ей не пришлось. Клэй колебался. Этта подскочила к нему:

– Ну же, мистер Фрезер! Не будьте букой!

Клэй собирался лечь спать, потому что ночью ему предстояло стоять на часах. Но букой он не был, так что поплелся вместе с остальными.

В лагере царило радостное оживление. Люди предпочли оставить в прошлом трудности и трагедии предыдущих недель.

Здесь уже собрался любительский оркестр. Клэй с удовольствием отметил, что Джейк Фаллон не явился. После их столкновения этот подлец избегал попадаться Клэю на глаза, к вящему удовольствию последнего. Хорошо, что ублюдок сегодня никому не испортит веселья.

Плач скрипок, треньканье банджо, топот танцующих ног и хлопки сливались в единую мелодию. Бекки с очаровательной улыбкой скользила от партнера к партнеру и попала в руки к Клэю в самом конце, когда скрипач сыграл последний аккорд и провозгласил:

– Танец закончен! Парни, а ну-ка поблагодарите девушек поцелуями!

Клэй колебался всего мгновение, а потом наклонился и коснулся рта Ребекки легким поцелуем. Губы Ребекки были мягкими и„напоминали на вкус сладкое вино. Он желал бы пить этот чудесный напиток намного дольше.

Гарт пригласил Бекки на следующий танец, и Клэй просто наблюдал за ней со стороны. Глаз не отвести! Никогда прежде он не видел ее такой оживленной. Ее личико раскраснелось от удовольствия и движения, а зеленые глаза возбужденно сверкали. Она собрала волосы лентой, и длинные локоны красиво покачивались, отливая золотом в свете костров, когда она кружилась в танце. Ребекка двигалась неосознанно чувственно. Похоже, она и понятия не имела, как влияет на мужчин.

К Клэю подошел Говард Гарсон, сел рядом, закурил трубку.

– Здорово видеть, как люди веселятся, – заметил он.

– Да, они это заслужили.

– Впереди долгий путь. Вы как, вернетесь в Виргинию, когда сестру отыщете?

– Да. Мы только вернулись домой, как пришлось ехать сюда. Не терпится поскорее осесть, если честно.

– А в Калифорнии не думали остаться?

– Нет. Виргиния у меня в крови. Представить не могу, что буду жить где-то еще. А вы почему уехали из Огайо? После войны там ничего не изменилось.

– Да я с шестьдесят второго подумывал об этом. Тогда правительство издало «Акт о поселении». И вот я решил, что, если вернусь с войны, напишу заявление на бесплатную землю. Сто шестьдесят акров – это очень, очень неплохо! Мы едем в долину Напа, это недалеко от Сакраменто. Славные, наверное, места. Подумай хорошенько, Клэй. Там должно быть еще много земли. Мы будем рады, если вы с Бекки станете нам соседями.

– Тем, кто воевал на стороне Конфедерации, бесплатную землю не дают.

– Да, но цены на участки там очень низкие.

– У меня все равно не хватит денег, чтобы купить землю. Да и Виргиния – мой дом.

Танец закончился, и Ребекка заверещала от восторга, когда Гарт обхватил ее за талию и оторвал от земли.

Утомленные плясками, люди расселись вокруг костра.

Музыканты заиграли известные мелодии, и люди с энтузиазмом подхватили «Старую кобылу», потом завели «Слушай пересмешника». Клэй не мог похвастаться особым музыкальным даром, но всеобщее воодушевление передалось и ему. Он с наслаждением любовался Ребеккой, когда она пела и смеялась. Она, сияющая, притягивала его взгляд, как маяк.

Когда музыканты исчерпали репертуар веселых песенок, то переключились на патриотические творения и религиозные гимны. Расходиться никому не хотелось – слишком силен и приятен был дух товарищества.

Том Дэвис вызвался спеть соло и исполнил романтическую балладу «Прекрасная мечтательница». У него был приятный тенор. Этта зарделась как маков цвет.

Несколько пар поднялись и начали медленно кружиться под ностальгическую песню. Хелена Гарсон понукала Клэя пригласить Ребекку.

Клэй с большим удовольствием прошелся бы босиком по раскаленным углям. Он попробовал пропустить слова Хелены мимо ушей, но она не отставала. Клэй, чтобы не устраивать сцен, предложил Бекки руку, и они присоединились к другим парам.

Ощущение ее тела в объятиях рождало уже знакомую теплоту. Клэю нравился ее сладковатый аромат. Он расслабился и отдался на волю музыки. Забавно, хотя они всего один раз вальсировали в Индепенденсе, создавалось ощущение, что они танцевали уже множество раз: движения были слаженными, никто не сбивался с шага. Ребекка скользила по неровной земле так же легко, как по дощатому полу.

С каждым днем он открывал в ней все больше притягательных качеств: отзывчивость, острый ум, чувство юмора. Да и в лени ее упрекнуть нельзя. Под маской легкомыслия и хрупкости скрывались мужество и решимость.

Задумавшись, Клэй неосознанно притянул Ребекку ближе к себе. С каждым днем физическая тяга к ней тоже росла. Она оставалась женственной вне зависимости от того, что делала. От нее пахло жасмином и корицей, и ему безумно нравилось ощущать ее в своих объятиях.

Когда песня стихла, Клэй понял, что они оказались в тени деревьев. Бекки подняла голову и улыбнулась ему. В изумрудных глубинах ее глаз отражались звезды. Одному Богу известно, как Клэй пытался сопротивляться искушению, но не устоял: поток желания захлестнул его, и не осталось ничего, кроме страсти к этой женщине.

Он наклонился, чтобы снова испить сладкого вина ее губ.

Ребекка на мгновение напряглась, еще колеблясь, а потом потянулась навстречу ему, и их губы соприкоснулись.

Когда она обвила его шею руками, последний оплот сдержанности пал под натиском страсти. Клэй прижал Ребекку к себе, наслаждаясь прикосновением мягких округлостей ее тела и ощущая; как бешено колотится сердце у нее в груди. Внезапно она прервала поцелуй. На губах еще таяло ощущение ее губ. Через несколько мгновений Клэй услышал свист и одобрительные выкрики. Он открыл глаза. Толпа наблюдала за ними, посмеиваясь. Раздавались шутки по поводу пыла новобрачных, Клэй выпустил Ребекку из рук и натянуто улыбнулся зрителям. Чувствовал он себя отвратительно.

Во взгляде Гарта перемешались веселье и изумление. Клэй сел рядом с ним, и тот прошептал:

– Ты не переигрываешь, братец Клэй?

Пение продолжилось, но Клэй не присоединился к нестройному хору. Они с Ребеккой сидели напряженные до предела и избегали любых прикосновений, но Клэй знал, что она физически ощущает его так же ярко, как и он ее. Клэй украдкой посмотрел на нее – она тоже молчала. Как будто почувствовав его взгляд, она повернулась к нему. Клэй видел, что она потрясена не меньше его. Неужели она желает его так же сильно, как он ее?

Она ответила на поцелуй, и он до сих пор чувствовал возбуждение.

Возня возле корыта со стиркой, нарды и все прочее только раздувало в нем огонь страсти. Клэй снова посмотрел на Ребекку и снова встретился с ее смущенным взглядом. О чем же она думает?

«И что он теперь думает обо мне?» – спрашивала себя Ребекка и чувствовала, что заливается краской. Ей казалось, что он видит ее насквозь, что этот пронзительный взгляд может проникнуть в самые потаенные уголки ее души. Неужели она вела себя так распущенно, что он понял, что она хочет поцелуя? Сама ли она подтолкнула его?

Несомненно, он намеревался поцеловать ее быстро, как во время танца. Вообще, почему он поцеловал ее? Может, она ошиблась и он не питает к ней неприязни и отвращения? Или же он просто разыгрывает любящего мужа перед публикой?

Разумеется, ей не стоило обнимать его за шею и поощрять к более глубокому поцелую, но она не могла иначе. Близость Клэя возбуждала ее. Дарил ли он ей трепетный поцелуй или небрежно пожимал руку, она немедленно отзывалась на мужское прикосновение. Поцелуи, касания, запах, сама по себе его близость волновали ее. Ей нравился теплый свет в его глазах, когда он смеялся, и хрипотца в его голосе – так сильно это контрастировало с хмурыми взглядами, которыми он время от времени одаривал ее. Даже словесные баталии скорее разжигали ее пыл, нежели охлаждали.

Когда, в какой момент Ребекка перестала раздражаться от его вида и наоборот – начала скучать в его отсутствие? Раньше она проклинала его за то, что он южанин, теперь же восхищалась его чувством собственного достоинства. Долг и честь – те принципы, которыми он жил, обман и мошенничество вызывали у него отвращение. Вот поэтому-то у них нет общего будущего и брак нужно аннулировать. В Калифорнии они расстанутся навсегда.

Когда люди начали расходиться, Гарт пошел вместе с Ребеккой и Клэем к фургону, чем избавил их от необходимости разговаривать друг с другом. Впрочем, это ничего не меняло: Ребекка все равно не знала, что сказать.

Она лежала на своей меховой накидке. Клэй, уходя в караул, подошел к ней:

– Бекки, сегодня я…

– О, я отлично провела время, а ты? – Она постаралась, чтобы слова ее прозвучали небрежно.

– Да, мне очень понравился вечер. И поцелуй…

– Ах, ты об этом? Думаю, все поверили, что мы любящая пара, как по-твоему? Мы оба отличные актеры. Нам стоило бы выступать на сцене.

Клэй замолчал.

– Да, – проговорил он после паузы. – Отличная актерская работа. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи. – Ребекка закуталась в мех и проводила его взглядом. Стерла, слезинку, покатившуюся по щеке. «Ну что же ты плачешь? Ты сама заварила всю эту кашу, так что хватит себя жалеть!» – велела себе Ребекка.

Она уже давно уяснила, что единственный способ пережить тяготы путешествия – это оставлять в прошлом заботы ушедшего дня. Так что вчерашний поцелуй – уже старая история.

Клэй исчез после завтрака, а Этта умчалась куда-то с Томом, поэтому Ребекка разрезала два яблока и отправилась к загону, где паслись животные.

Все, кроме Брута, были вместе. Угостив лакомством своих мулов, Ребекка огляделась в поисках пропавшего. Она заметила его в тени дерева и, подойдя ближе, с удивлением обнаружила, что мул привязан, а перед ним на корточках сидит Клэй.

Пряди черных волос упали ему на лоб, и он выглядел как мальчишка. На висках выступили бисеринки пота, и он прервал свое занятие, чтобы вытереть лицо рукавом рубашки.

Ребекка поспешила к ним.

– Что с Брутом? – обеспокоенно спросила она.

– Наверное, ногу поцарапал. Я заметил, что она загноилась, и наложил припарку. Ему должно полегчать.

– О, а я не обратила внимания. Спасибо, Клэй, ты очень заботлив. Я не думала, что Брут тебе симпатичен.

– Он мне не симпатичен. Но мне не нравится, когда бессловесная тварь мучается от боли. – Он еще раз проверил повязку на ноге животного и отвязал его.

– Брут, скажи спасибо этому доброму человеку! – сказала Ребекка и скормила мулу остатки яблока.

Ребекка вслед за Клэем вышла из загона и присела в тени ясеня, пока Клэй мыл руки в одном из многочисленных прудов. Вернувшись, он сел подле нее.

– Ты очень заботлив, Клэй. Еще раз спасибо.

– Вообще-то я бы предпочел застрелить этого проклятого мула.

– Готова поклясться, что тебе просто нравится спорить. Прими благодарность и не порти ее своей вредностью.

– Вредностью?! – Клэй зацокал языком. – Вот, значит, как леди теперь разговаривают с мужьями? Я думал, тебе не хочется ругаться.

– Не хочется. День слишком хорош, да и место такое красивое. Похоже на Эдем. Я хотела бы остаться здесь навсегда.

– Кстати, об Эдеме. – Клэй вытащил из кармана два яблока и протянул одно Ребекке: – Держи. Мне не пригодились.

Они молча сидели и жевали яблоки. Потом Клэй растянулся на траве, заложив руки за голову. Ветер донес издалека отголосок звонкого смеха Этты.

– Как ты думаешь, что там у этой парочки? – спросил Клэй. – Кажется, они без ума друг от друга.

– Да, похоже на то, – улыбнулась Ребекка. – Мне кажется, в их возрасте я была точно такой же.

– А теперь?

– Я перестала верить в любовь. Предпочитаю оставаться независимой.

Он сел и пристально посмотрел ей в глаза:

– Ты хочешь сказать, что жалеешь, что вышла замуж? Я думал, ты любила своего мужа. Ты же до сих пор носишь его кольцо вместо моего.

– Любила. И я узнала, что любовь делает нас уязвимыми. Не хочу снова оказаться в таком положении. Я вполне могу сама о себе позаботиться.

– Бекки, ты частично отказалась от своей независимости, когда вышла за меня. Как твой муж, я по законам чести должен заботиться о тебе.

– Но ты ведь знаешь, Клэй, почему я за тебя вышла. Мне ничего от тебя не надо.

– Может, и так, но факт остается фактом. Мы с тобой – муж и жена. И мы оба несем ответственность за свои действия, имеем права и обязанности.

– Да, я понимаю: ты считаешь, что я не исполняю своих обязанностей, отказываясь делить с тобой постель.

– Мы вместе уже полтора месяца. Каждый день и каждую ночь. Ты очень притягательна как женщина, а я твой муж, и я всего лишь человек. Мне все сложнее и сложнее не трогать тебя. И, судя по тому, как ты отвечала на мой поцелуй, ты желаешь меня так же сильно, как и я тебя.

– Клэй, пойми, пожалуйста, хочу я или не хочу, но я не могу позволить ничего, что помешало бы нам аннулировать брак. Если мы станем близки, это будет уже невозможно.

– Значит, мы останемся мужем и женой – я не предам своей клятвы, – упрямо сказал Клэй.

– Но я не хочу оставаться твоей женой. В этом все дело: я слишком высоко ценю свободу. Я уже один раз потеряла человека, от которого зависела, и больше никому не доверю заботу о себе.

– А ты не думаешь, что в один прекрасный день тебе вновь захочется любви?

– Нет, конечно. И более того, Клэй, разве не ты первый заявил мне, что никогда не сможешь доверять женщине и тем более полюбить?

– Я так сказал? – Он прищелкнул языком. – Наверное, я был пьян.

– Ну, если честно, то да.

Оба рассмеялись.

– Думаю, мужчины говорят много глупостей, когда их гордость уязвлена, – отметил Клэй.

– Или разбито сердце. – Веселость исчезла, Ребекка мягко спросила: – Ты очень ее любил?

– Тогда я думал, что да. Теперь я понимаю, что был скорее зол, чем несчастен. Каждому мужчине нужна в жизни какая-нибудь Элли, чтобы он сполна смог оцепить все достоинства женщины, которую он встретит мосле нее.

– Клэй… – Глаза Ребекки расширились от удивления. – Ты хочешь сказать, что я – следующая встреченная тобой женщина и ты видишь во мне достоинства?

– Ну во-первых, ты очень трудолюбивая.

– А Элли – нет?

– Все, что Элли известно о работе, – как пишется это слово.

Лицо Ребекки исказила гримаса притворной боли.

– Едко, как уксус. И не очень-то любезно звучит из уст джентльмена.

– Да, ты права. Не буду отрицать, вначале я очень сильно переживал. А теперь чувствую, что мне чертовски повезло.

– Так, а какие еще у меня достоинства, которых не было у Элли?

– Ты варишь отличный кофе.

– Спасибо, я заметила, что ты много его пьешь.

– И ты превосходно готовишь.

– Тебе потребовалось полтора месяца, чтобы набраться мужества сказать мне это? Но все равно спасибо.

– Я не хотел раздувать в тебе тщеславие. – Его улыбка стала шире.

– Ты хочешь сказать, что я тщеславна, Клэй Фрезер?

– В том, что касается готовки, – весьма. Ребекка улыбнулась и толкнула его в плечо. Он перекатился, схватил ее и подмял под себя.

Заливаясь смехом, Ребекка завопила:

– Убери руки, неблагодарный олух! Сегодня я в последний раз готовила тебе завтрак!

Внезапно вопросы кулинарии отодвинулись на задний план его сознания, и веселье уступило место желанию. Казалось, самый воздух вокруг пропитался их взаимным притяжением. По изменившемуся взгляду чудесных зеленых глаз Клэй понял, что Ребекка тоже это чувствует.

– А что, если я скажу тебе, что мне нравится, как ты смеешься, и что от тебя пахнет корицей после возни с утренней выпечкой, и как твои волосы отражают солнечный свет? Мне нравится просто смотреть на тебя – и нравится сейчас чувствовать тебя под собой.

Клэй опустил голову. Ребекка разомкнула губы. Он поцеловал ее с неистовым пылом, и через все тело прошла волна горячего желания, потому что она отвечала на его поцелуй с не меньшей страстью.

Ребекка едва не задохнулась. Он оторвался от нее.

– Пусти меня, Клэй.

– Ты на самом деле этого не хочешь, Бекки. Поцелуй опроверг все, что ты говорила раньше. Ты хочешь меня так же сильно, как и я тебя.

– Это ничего не меняет – я имела в виду то, что сказала. Я не дам тебе того, чего ты желаешь.

Раздался смех и голоса. Клэй поднял голову: к ним шли, взявшись за руки, Этта и Том.

Клэй подарил Бекки быстрый поцелуй, встал и помог ей подняться, приобнял ее за талию и зашагал навстречу юной парочке.

– Похоже, вы опять увернулись от пули, миссис Фрезер, – шепнул он ей.

– И если понадобится – буду уворачиваться, пока мы не доедем до Калифорнии.

Клэй засмеялся:

– Ты так в этом уверена?

– Абсолютно! – твердо заявила Ребекка.