В стране ваи-ваи

Л. Е. Родин, Л. А. Файнберг Предисловие

Вечнозеленый влажный тропический лес бассейна Амазонки — один из интереснейших ландшафтов на Земле. И хотя амазонскую гилею посещали столь блестящие представители науки, как А. Гумбольдт, Ч. Дарвин, А. Уоллес, эта часть нашей планеты все еще во многом остается «terra incognita».

Вышло немало работ, посвященных Амазонии, ее коренным обитателям — индейцам, ее лесам, почвам, растительным ресурсам[1]. Однако все эти книги, статьи и очерки описывают лишь какие-то, как правило небольшие, части колоссальной территории амазонской гилеи.

Точно так же и освоение этого крупнейшего в мире массива тропических лесов осуществлено в ничтожно малых размерах, и еще сегодня известный бразильский географ Жозуэ де Кастро с полным правом называет леса Амазонки демографической пустыней: средняя плотность населения там 0,25-0,5 человека на 1 кв. км.

Амазонский лес лежит в области, где обилие тепла и влаги исключительно благоприятно для развития органического мира.

Богатство флоры здесь поразительное: более 4000 видов только древесных пород! Во всей Европе с ее многообразием ландшафтов равнин и горных стран всего лишь 200 видов деревьев. Разнообразие видового состава древесного полога так велико, что, как это установлено особыми исследованиями Мурса, Добржанского и других ученых, оно не укладывается в какую-либо закономерность. В соседних участках леса больше различия, чем сходства.

Это очень препятствует разработке каких-либо планов эксплуатации леса. Невозможно составить пригодное для практики представление о количестве тех или иных видов, будь то каучуконосы или породы, дающие ценную древесину.

На протяжении нескольких длительных геологических периодов климат Амазонии не менялся, и есть основание полагать, что здешние леса происходят непосредственно от лесных формаций третичного или даже более древнего времени. Как предполагают некоторые исследователи, эти леса — один из наиболее древних ландшафтов на Земле.

Условия, благоприятные для произрастания деревьев и великого множества растений, населяющих тропические леса, не столь благоприятны для человека. На открытых пространствах пустынь развивалась одна из древнейших человеческих культур — египетская, тогда как обитатели лесов Амазонии все еще находятся на стадии первобытнообщинного строя, малыми крупинками затерянные в этой «зеленой пустыне».

Перед нами книга Николаса Гэппи, осуществившего смелую вылазку в наименее исследованную часть тропической гилеи, лежащую на границе Британской Гвианы и Бразилии.

Летчики забрасывают его на, в полном смысле, пустынный аэродром (только 1–2 раза в году здесь приземляется самолет), и отсюда начинается его путешествие в неизведанные леса и к людям почти неведомых племен.

Н. Гэппи — ботаник и лесовед, и именно специальные интересы привели его сюда.

Что же вносит книга Н. Гэппи в познание тропического леса?

Мы не найдем здесь точного перечня видов деревьев (хотя автор упоминает их немало[2]), не встретим обобщенных данных о числе деревьев на единицу площади, не получим цифр о запасах деловой древесины и т. п., но зато на многих страницах мы найдем такие яркие и правдивые образы жизни тропического леса, которых нет в специальных исследованиях. И в то же время, следуя за Н. Гэппи по едва приметным тропам в дебрях тропического леса, читатель не только созерцает картины природы, но знакомится и с наиболее важными проблемами, над разрешением которых работают многие ученые.

Автор говорит и о сезонной ритмике[3] гилеи, о реликтах[4] и молодых видах, о структуре древостоя тропического леса и разнообразии его видового состава, о восстановлении лесов и т. п. Все это изложено очень доходчиво и научно достоверно.

Понимая лес как сложное сообщество, в своем существовании взаимосвязанное и взаимообусловленное факторами внешней среды, Н. Гэппи затрагивает и смежные с лесоведением вопросы.

Он пишет о происхождении и развитии лесных почв и в связи с этим о происхождении тропического леса, о сменах одних типов другими, о коренных и производных типах леса, о способах земледелия и о проблеме сохранения плодородия лесных почв, о происхождении саванн и их взаимоотношениях с тропическими лесами, о формировании равнинных лесов видами горной флоры.

Зоркий наблюдатель и вдумчивый исследователь, Н. Гэппи и в безлюдных ныне дебрях по едва приметным признакам безошибочно обнаруживает следы деятельности человека, нарушившей естественные условия первичных лесов.

Выясняется, что как ни ничтожно мало население в этой «зеленой пустыне», следы и результаты человеческой деятельности повсеместны. При существующем у индейцев способе земледелия каждая семья расчищает под поле 2–4 гектара леса. Через несколько лет почва истощается, поле забрасывается — и люди расчищают новый участок леса.

Автор превосходно ориентируется, отличая вторичные леса от первичных, определяя, было ли здесь поле, или расчистка для деревни или хотя бы для одиночного стойбища.

Наблюдения Н. Гэппи показывают, что даже в посещенных им казалось бы девственных лесах человек наложил заметный отпечаток на окружающую природу, изменив видовой состав леса, почвы, численность диких животных…

Страсть исследователя-натуралиста ни на минуту не оставляет автора и непрерывно внушается читателю. Когда Н. Гэппи видит, что окружающий его лес состоит из многих неизвестных ему видов деревьев, новых для науки, он восклицает: «Да, ради таких минут стоит жить на свете! Увы, с каждым годом все меньше становится на Земле мест, где можно испытать подобное чувство».

Много места в книге посвящено людям — индейцам небольших племен, живущим в тропических дебрях северной части бассейна Амазонки.

Жизнь и быт индейцев показаны автором не менее ярко, чем жизнь тропического леса, и при этом хочется отметить высокий гуманизм Н. Гэппи. Уже после короткого начального периода своего похода он записал в своем дневнике: «Прошло несколько дней, и общество облаченных чуть ли не в одни браслеты и ожерелья индейцев стало для меня совершенно естественным. Я узнал в них привлекательных, по-настоящему обаятельных людей с сильной, ярко выраженной индивидуальностью».

Гэппи описывает индейцев нескольких племен: вай-вай, ваписиана (или вапишана), мавайянов. В Гвиане живет, кроме того, много других индейских племен, некоторые из них даже не упоминаются в книге Гэппи. И тем не менее красочный рассказ Гэппи о посещенных им индейских племенах дает представление о жизни индейцев Гвианы в целом. Дело в том, что культура почти всех индейских племен, живущих в тропических лесах Южной Америки к северу и даже к югу от Амазонки, очень сходна.

Все индейцы тропических лесов занимаются примитивным подсечно-переложным земледелием, выжигая участки леса под посевы. Все они сочетают земледелие с охотой и рыболовством. Много общего и в типе жилищ индейцев тропических лесов и в их обычаях и религиозных представлениях. И, наконец, все эти индейцы живут первобытнообщинным строем.

Гэппи не специалист-этнограф, он не описывает детально материальную культуру и общественный строй индейцев. Гэппи подходит к индейцам преимущественно не как к объекту исследования, а только как к людям, и от этого его гуманизм выступает еще ярче.

Счастливая, спокойная и привольная жизнь индейцев, не затронутых капиталистической цивилизацией, противопоставляется в книге Гэппи мрачной и лишенной радостей жизни так называемых «цивилизованных» индейцев. Главным врагом индейцев Гэппи считает миссионеров. Он показывает, что миссионеры не думают о благе индейцев. Индейцы интересуют миссионеров не как люди в полном смысле этого слова, а лишь как объекты для крещения и будущие наемные рабочие в миссиях.

Когда Гэппи спросил одного из миссионеров, считает ли тот индейцев людьми, последовал решительный ответ: «Но это же не имеет никакого отношения к делу! Мы любим их — любим во Христе. Наша задача — спасать души, а до остального нам нет дела».

Миссионеры внушают индейцам, что их самобытная культура достойна только презрения. Отказ же от своей культуры принижает индейцев, лишает их чувства собственного достоинства. Между тем культура индейцев замечательно приспособлена к условиям тропических лесов, и без использования всего ценного, что создали индейцы, их практических знаний и опыта вряд ли возможно освоить доныне пустынные пространства этих лесов.

Крестив индейцев, миссионеры рассчитывают превратить их в наемных рабочих и наживаться на их труде.

Наряду с этим миссионеры, торговцы, искатели алмазов и другие люди, проникающие в районы обитания индейцев, заносят к ним различные заразные болезни, от которых погибают целые деревни индейцев. Процесс вымирания индейцев идет быстрыми темпами не только в посещенных Гэппи районах, но и во всей Гвиане и Бразилии. Например, в Бразилии с 1900 по 1950 г. из 230 индейских племен вымерло около 75.

Гэппи не видит для индейцев будущего, и, может быть, именно поэтому он слегка идеализирует жизнь индейцев, еще не соприкоснувшихся с «цивилизацией». «Будущее ничего не сулит им (индейцам), они могут лишь образовать угнетенный класс тружеников», — говорит Гэппи.

Ему кажется, что самое лучшее было бы оставить индейцев в их прежнем состоянии. Но он не прав, или, точнее, не вполне прав. Будущее не сулит индейцам ничего, кроме эксплуатации и угнетения не вообще, а лишь в данных конкретных условиях, существующих в Британской Гвиане, условиях колониального режима. Вообще же говоря, культуру индейцев надо поднимать до уровня современных передовых народов, но именно поднимать, а не бессмысленно разрушать, как это делают миссионеры.

Главный враг индейцев — капиталистическая система, существующая в странах Южной Америки, миссионеры же лишь авангард капиталистов, расчищающий путь для превращения индейцев тропических лесов в резерв наиболее дешевой и бесправной рабочей силы для плантаторов.

Путь же, обеспечивающий сохранение и возрождение индейской культуры, указан в программах коммунистических партий южноамериканских государств. А образцом правильной национальной политики, применимой к индейцам тропических лесов, может служить национальная политика Советского государства по отношению к малым народам Севера.

Будущее индейцев не в их изоляции от белого и метисного населения Гвианы и Бразилии, а в их активном участии в борьбе за демократию. Гэппи не понимает этого, но тем не менее его книга — ценный вклад в дело защиты индейцев, потому что Гэппи подчеркивает свойственные индейцам лучшие человеческие качества: ум, миролюбие, доброту, товарищество и любовь друг к другу. И нельзя не согласиться с автором, что «это… хорошие, достойные уважения люди».

Если же автор отмечает некоторые отрицательные черты индейцев, он стремится их как-то объяснить. На пример, Гэппи сообщает, что индейцы иногда крали продовольствие у миссионеров. Гэппи правильно объясняет это неразвитостью понятия собственности у индейцев. И действительно, согласно нормам первобытнообщинного строя, человек, имеющий две одинаковые вещи, отдает одну из них человеку, не имеющему ни одной такой вещи. Кроме того, надо подчеркнуть, что почти все путешественники, побывавшие у индейцев, живущих изолированно от белых, подчеркивают исключительную честность этих индейцев. Случаи воровства известны лишь у племен, уже испытавших влияние капиталистической цивилизации.

Правдивый, полный симпатии к индейцам и богатый ценным этнографическим материалом рассказ Гэппи о малоизученных племенах, несомненно, будет с интересом встречен как этнографами, так и широкими кругами читателей.

На протяжении книги перед читателем возникает четкий образ автора — страстного и волевого исследователя, натуралиста в широком смысле слова.

Н. Гэппи непрестанно встречал трудности: бездорожье, отсутствие надежной карты, невозможность ориентироваться в гуще тропических дебрей, постоянный недостаток продовольствия, болезни индейцев-носильщиков и проводников, недоброжелательство отдельных рабочих (в особенности тех, кто соприкоснулся ранее с западной «цивилизацией» и ее атрибутами: деньгами, миссионерами, торгашами), физические лишения, тяжелые климатические условия и многое другое.

Но автор твердо стремился к выполнению своей задачи и неотступно продвигался вперед. И хотя он тоже иной раз попадал под угнетающее воздействие тропического леса, он непрестанно горел жаждой исследования и успешно завершил его.

Специалисты с интересом будут ждать публикаций о результатах его ботанико-лесоведческих исследований. Но перед широкой общественностью автор уже выполнил свой долг — он написал книгу, где правдиво и ярко обрисовал жизнь тропического леса, с которым неразрывно сплетена жизнь безвестных индейских племен, убедительно показав при этом, что им — сынам природы — даже на такой примитивной стадии материальной культуры свойственны лучшие черты Человека.