Начинаю рисовать цветок на полотне, используя все цвета под шум аудитории. Всего два лепестка рисую намеренно. Следующий цветок рядом — уже четыре. Затем с восемью лепестками.
Комментирую это, затем разворачиваюсь.
— Я не художник, только учусь, — подшучиваю, глядя на серьёзные, недоумевающие и некоторые весёлые лица.
— Урок рисования, отлично, — смеётся преподаватель.
На этот раз игнорирую его. Делаюсь серьёзным.
— А теперь внимание, — объявляю, обращаясь к девочкам и мальчикам. — Условие задачи таково: на поляне росли красивые цветы, но один пакостный мальчишка по имени Ингрит...
В аудитории пошли смешки.
— Что вы себе позволяете? — Возмутился профессор.
— Случайное совпадение, простите, — ухмыляюсь и дальше оглашаю: — один мальчишка оборвал лепестки таким образом, что первому оставил лишь два, второму вдвое больше, третьему вдвое больше второго. И так далее. Закономерность ясна?
Молчат, кто — то записывает.
— Считаем, что лепестков может быть любое максимальное количество на одном цветке, — говорю и далее торжественно: — Теперь внимание вопрос! Сколько осталось лепестков на шестом по счёту оборванном цветке? Решайте самостоятельно, у вас не более трёх минут. Первый ответивший получит приз.
На удивление зашевелились все! Зашуршали листы, зацарапали перья. Стали руки поднимать практически сразу.
Думал ответы уже, вот блин! Оказалось, вопросы...
— Давай, что непонятно? — Указываю рукой на очередную ученицу.
Поднялась серая мышка с чёрными глазками.
— Господин профессор, а сколько изначально лепестков на цветах?
Хватаюсь за голову, я же обговорил этот нюанс.
— Пять тысяч, такой ответ устроит? — Брякаю.
Кто — то даже усмехнулся. Девочка кивнула неуверенно.
Большая часть рук опустилась.
— А лепестки одинаковые? — Спрашивает белобрысый пацан и улыбается.
А вот и первый провокатор.
— Ненужный вопрос, юноша. Присаживайтесь, — бросаю важно.
— Шестьдесят четыре!! — Почти одновременно выкрикнули две девочки.
— Дисциплина! — Рявкнул профессор с места и мне: — мой ответ тоже шестьдесят четыре.
Долго же вы думали. Ещё когда Кириан математику преподавала, понял, что о степенях у них никакого представления. А со сложением туго. Система иероглифов их только ещё больше путает.
— Ответ шестьдесят четыре! — Подтверждаю на фоне уже леса рук и выкриков неверных ответов. — Призы в конце, не будем терять время. Теперь усложним задачу: сколько будет на десятом цветке лепестков?
Аудитория ахнула. А я усмехнулся сам себе, ведь два в десятой степени — знает каждый компьютерный задрот.
— Пять минут, — бросил, вылавливая озадаченные и разочарованные взгляды. Засёк на наручных часах, что раньше прятал от посторонних глаз и решился напялить уже только здесь. Мной заранее проверено, что земные минуты примерно на две секунды короче местных. Но это незначительная погрешность.
— Тысяча двадцать четыре! — Раздался взволнованный выкрик буквально за минуту до окончания времени.
Умницей оказалась миловидная блондинка, которая ответила и на предыдущий вопрос первой вместе с другой девочкой.
— Верный ответ! — Объявляю и хлопаю.
Все смотрят, как на дебила. Никто не аплодируют. Быстро перестраиваюсь.
— Так, теперь победительница может задать свой по счёту цветок, я решу на полотне при вас, — заявляю.
Девушка поднимается неуверенно. Стройная, высокая, косички светлые, на голубых глазках очки. Вполне себе ничего. Улыбаюсь, краснеет.
Ну а как, вы милые мои, хотели.
— Пятнадцатый цветок, если позволите, — произнесла вдруг миленько. И присела уже пунцовая. А мордашка всё же горделиво смотрит за моей реакцией.
— Что ж, давайте попробуем, — отвечаю и к доске поворачиваюсь. Два в пятнадцатой степени? Это можно разложить, вынеся третью степень за скобки, оставив пятую. То есть тридцать два в третьей степени.
Начинаю быстро писать свои цифры, одновременно комментируя процесс. Умножаю всё в столбик поэтапно, рассказывая, что происходит. И даже не надеясь на то, что меня поймут. Главное впечатлить и ошарашить.
— Ответ тридцать две тысячи семьсот шестьдесят восемь, — озвучиваю спустя полторы минуты. — Запишите ответ, перепроверите позже.
Конечно, мне ни хрена не поверили. Ученики смотрят непонимающе. А я продолжаю:
— Это универсальный язык математики, применяя который можно решить абсолютно любые задачи. Именно этому языку я буду обучать тех, кому это станет интересным. Уверяю вас, что все ваши выпускные задачи тоже решаются моими методами в разы быстрее.
Вздыхаю. В глазах большинства скептический настрой. Красавицы, каких подметил, уткнулись в свои бумажки.
— Попрошу подойти двух учениц, правильно ответивших на вопросы, — объявляю.
Обе подрываются, как в попы ужаленные. И начинают спускаться, неуверенно поглядывая на сокурсников. Юбочки до колен почти, и не обтягивают, больше клёш, но ткань летняя — видно невооружённым глазом, даже щупать не надо, колготки тонкие белые рельеф ножек хорошо подчёркивают.
Спускаются вниз, как мышки зашибленные, поднимаются на нашу «сценку», поворачиваются к аудитории лицом у стеночки с картой. Ммм, блондинка худенькая, акцент на попку оттопыренную, живот такой плоский, что обхватить большими и указательными пальцами обеих рук талию легко смогу. Мордашка в очках задорная, губки поцелуев так и просят. Вторая тоже светло — русая, рост ниже среднего, ноги спортивные, будто она бегунья, и тоже задница хорошая.
Но я лишь мельком смотрю на прелести, в основном в глаза. А в ответ девки тают, я прямо чувствую, как жаром от них отдавать начинает, когда вплотную подхожу. И как часто сердечки бьются.
Медлить не стал. Родил аккуратно вторую пачку маркеров под пиджачком.
— Держите, — раздал по набору и ещё по ручке шариковой. — Эти перья пишут без чернильниц. Когда — нибудь кончатся, но это будет не скоро. Уверяю вас, будете учиться в таком же духе, получите ещё.
У обеих шары навыкате. Смотрят на подарки, как на манну небесную.
— Благодарю вас, господин профессор, — первой сообразила мелкая со спортивными ногами что сказать.
— Благодарю вас, господин, — пропищала вторая, краснея ещё больше и поглядывая на меня из — под чёлки и своих очков очень застенчиво.
— Жду обеих на факультатив, — брякнул, делая «пёсьи» бровки.
Обе раскраснелись и застеснялись, как маленькие. Забавно наблюдать за взрослыми девицами. Уверен, знают, что такое член не понаслышке. Уф крошки. Ой — ёй! Мелкая даже губы кусать начала, не дожидаясь моего ухода.
Стремясь скорее прерывать серию микро оргазмов у бедняжек, повернулся к профессору.
— Спасибо, что уделили время, господин Ингрит.
— И вам, господин юный профессор, что развлекли, — хрюкнул в ответ мужик, ожидая поддержки аудитории. А её никакой. Все серьёзны, никто не хихикает и не шепчется.
— Успехов в учёбе! — Пожелал я ребятам напоследок. И не дожидаясь реакции, быстро выскочил. У самого сердце бьётся, как у зайца. Да и взмок, похоже. Если бы не дезик, сейчас бы бритые подмышки хлюпали.
Дошёл до лестницы поднялся на четвёртый этаж, и понял, что не очень хочу сейчас возвращаться к Кириан. В холле напротив лестниц оранжерея просторная и местами заросшая. Так и манит. Задолбали снега, если честно. Во Дворце тоже есть закрытые сады, что цветут и пахнут даже в Белый сезон. Но пока не вышло там погулять. Да и некогда было.
Здесь всё в больших горшках и прямоугольных корытцах, по стенам даже встроенные в пол, а точнее облицованные горшки. Растут цветы, трава и кустарники, смахивающие на пальмы и кактусы, но без колючек. Закрытых зон достаточно, прошёл до самого окна к лавочкам. За ветвями пальмовыми меня не видно. Народа вообще нет, а вид здесь на город и горный хребет хороший. Устроился на лавку длинную, которую ветка пополам делит, меня и не видно.
Кофейку себе явил. После недосыпа хочется, уже привык к холодному. Хотя дома переливаю и грею.
Эх, Леван... До начала Чёрного сезона двести сорок два дня. Как и до начала полномасштабной войны. Очередной военный совет недавно проходил. Где я особо не блистал, слушал и за голову хватался. Всё херово.
Если вначале на передовые позиции наших нападали с каньонов лишь одержимые звери, то теперь сами вампиры проводят регулярные ночные вылазки. Видимо, поняли, что их раскусили. Три граничащие провинции суккубов разорены за какие — то две недели. Осуществлять снабжение передовых позиций становится всё труднее. Положение тяжёлое. А мы пытаемся готовиться в войне, теряя силы ещё до её начала.
Рассчитываем на технику Градира, на союзников, на новобранцев. Дальновидные лорды Леванта уже списали королевство, собираясь отправить детей подальше на север, как только сойдут снега с перевалов и освободится путь.
Понимаю, что нужно готовить передовое оружие. О котором не будут знать Высшие, и которое станет для них сюрпризом. Я думал о химическом оружии, мои медикаменты можно же распылять? Но поможет ли такое? Ведь нужно, чтобы попало в кровь вампира. Второй вариант травить их: обеспечив, к примеру, наши передовые части таблетками, которые воины будут принимать регулярно. Приманка — негуманный метод. И вряд ли можно будет обеспечить массовость поражения. Враг же не тупой. Да и скольких людей можно обеспечить медикаментами? В приоритете будут раненные, которых придётся спасать от обращения.
Я думал и об огнестрельном оружии. Но сколько смогу явить автоматов и пистолетов? А кому такое доверить, а как объяснить, что это не игрушка? Сколько патронов на это нужно? А ещё же их надо серебром опылять.
Вот рожу я пятьдесят автоматов для своих «кошаков», единственные, кому могу доверить. Боекомплекта сколько? Пятьдесят тысяч патронов, мне бы не подохнуть, перетягивая цинки из оружейки... а где гарантия, что ушлый Гунуа не сопрёт половину стволов в суматохе и не свалит в Градир устраивать госпереворот? Или какой — нибудь его товарищ, скажем, Первый советник, не расстреляет короля или меня же в упор за свою поруганную дочурку? Кстати, скоро эта психованная дура натворит дел.
А что если сам Высший получит такое оружие, а следом и саму идею...
Столько нюансов!
В любом случае, мне на явление из своего мира чего — то действительно стоящего или массового, что может повлиять на ход войны требуется уйма магических сил! Да даже чтобы и мне самому биться и уцелеть никак нельзя быстро истощиться.
Я думал об артефактах, которые бы могли подпитывать меня ускоренно. В Леванте мои «кошаки» уже ищут магических мастеров — артефакторов, чтобы сделать кулон, браслет или что — то ещё для хранения дополнительного магического резерва. Под заказ, за любые средства. Но пока безуспешно.
Тяжелый вздох, холодное кофе по горлу течёт. Когда в мыслях её прощальный образ, ком подступает... Ты всё ещё волнуешь меня. Твой вроде бы безразличный взгляд. Но столько сделала для меня, потратив полдня времени и не прося ничего взамен. После своей первой телепортации я был вообще при смерти. И она это понимала. Уверен, что почувствовала сразу, и ужаснулась.
Ох, Ольви, знал тебя всего два дня, и так запала в душу. Твой артефакт — это всё, что у меня есть.
Как только сойдут снега, я поеду в Градир, и хрен меня кто остановит. Причин посетить этот город становится всё больше.
Я найду её. Попрошу прощения, и дам ей денег, чтобы сделала мне новый артефакт. А ещё узнаю, что это за фрукт такой Беринг Шатур.
Восемьсот комье переть на лошади по незнакомым дорогам в чужих королевствах. Для магического прыжка — это нереальное расстояние. Максимум я могу прыгнуть сейчас на сто сорок — сто пятьдесят, при этом упаду без сил. Вряд ли за два сезона успею натренироваться.
Ольви легко прыгала на восемьсот комье со мной вместе. Туда и обратно. Несколько раз за день. Сейчас я в полной мере осознаю, насколько она сильна. И талантлива. Ольви может создать то, что мне нужно. Уверен, и рассчитываю на это.
Над головой зазвучала сирена, чем — то напоминающая сигнал воздушной тревоги. Не оглушительная, скорее мягкая, но протяжная. Около минуты выла. И, похоже, на весь Университет. Вскоре с коридоров и лестницы стал доносится шум. Отголоски, движуха. Похоже, перемена! Но беготни нет, всё спокойно. Без криков и визгов, как в обычных школах.
Сижу за зеленью, меня не видно. Да и группы, скорее всего, перемещаются в другие кабинеты и аудитории для смены занятий. Хотя не... уже обед. Из окошка видно парк, через который сюда пришёл. Показались ученики в шубах. Высыпали буквально за несколько минут, гуляют... большой перерыв, видимо.
В оранжерее кто — то прогуливается, приближаясь. На мою же лавку плюхается задницей, только с другой стороны, даже в мою сторону не глядя. Ветки закрывают меня, но всё же можно обнаружить присутствие.
Худая, как спичка, косы рыжие, лицо в веснушках прикрыла ладошками, и... плачет что ли? Ой, действительно. Хныкает тихонько. Поэтому и не заметила. Скрючилась, живот в позвоночник врос, сисек нет. Сразу мне Лину напомнила.
На сердце тоска. Уже собираюсь заявить о себе и спросить, чего это она нос повесила. Может, помочь чем, поддержать. Денег на карманные расходы дать. Лет пятнадцать на вид.
Ещё три девки к ней идут! Повзрослее и покрупнее. Тоже меня игнорируют.
— Вот ты где, — раздаётся хулиганским таким тоном от русой девки с хорошими сиськами.
Две другие хихикают гадко, стоя чуть позади.
Русая ногу прямо на лавку ставит между мной и рыжей, оказываясь в пол — оборота ко мне. За веткой не то, что бы меня совсем не видно. Ясно же, что кто — то сидит, просто не сразу можно разглядеть, кто конкретно. Ей, видимо, плевать, кто на лавке ещё. Задницу в мою сторону выставила, кстати неплохую. Девка фигуристая.
— Нашла? — Спрашивает с наездом у рыжей.
— Нет ещё, — раздаётся тихим и бесцветным голоском.
— Ну и что теперь делать будем, а? — Бросает с нажимом, нависая над худощавой.
— Прости Изабелла... — пищит рыжая как мышь.
Отклоняюсь назад, чтоб хоть обозначить присутствие. А у борзой девки за счёт выставленной ляжки юбка чуть поднялась. Ха! А это не колготки вовсе белые, а чулки. Резинку видно и немного белой кожи. Можно ещё дальше корпус подать, собственно пресс позволяет, чтобы трусики увидеть. Но меня уже заметили.
— А ты кто такой? — Ахнула, составляя резко ногу.
Глаза серо — голубые обворожительные, нос тоненький, аккуратный, губы пухленькие. Личико изумительно приятное. Красавица, спору нет. Свежестью пышет и упругостью. Только хмурая, недовольная. Хулиганка.
В аудитории её не было, точно бы приметил. И она бы сейчас вопрос этот не задала. Смотрю на неё изучающе, кожа на лице без единого прыщика, реснички идеально загнуты, волосы в косах лоснятся.
— Язык проглотил, — смеется. — Новенький?
— Новенький, — соглашаюсь. — А ты старенькая?
— Хе, дерзкий какой, — фыркает.
Подружки её, что тоже ухожены и красивы, смотрят с интересом. Но фыркают в поддержку.
Похоже, местная хулиганская троица.
— Вообще — то молодая леди, дерзишь мне ты, — выдаю и поднимаюсь. Обхожу пальму неспешно.
— Откуда вылезло это чудо? — Обращается бандитка Изабелла к подружкам, явно опешившая пока я приближаюсь.
Ростом оказываюсь чуть выше её, но это из — за её не малых каблуков.
Стоит в упор подойти, обе её поддержки отступают. А эта теряет всякую концентрацию, замирает. Смотрит в глаза, вроде вызывающе. Но беспокойство всё более выражено.
К уху опускаюсь, ощущая, от груди её пышной удары сердечка частые. Рассмотрела меня, вот и отлично.
— Чудо, говоришь? — Шепчу на ухо сладко. — Я тут новый профессор, а ты ученица. Поэтому захлопни свою очаровательную пачку и отстань от девочки, а то выпорю до красной задницы.
Отпрял, вылавливая взгляд дикий.
— Можете идти, бандитки, — улыбаюсь хищно.
Изабелла надувает покрасневшие щёки, глаза её сузились угрожающе.
— Девочки, можете поздравить этого слишком зазнавшегося юного протеже, — выдаёт Изабелла раздражённо. — Один день проработать в Университете — это новый рекорд. Пошли.
Развернулась резко, ягодицами качнув, и двинула первой, дефилируя сочными бёдрами.
Одна из подруг задержалась немного, сочувствующе посмотрела и выдала:
— Её мама здесь ректор. Удачи.
Развернулась кокетливо и поспешила за подругами такой же блядской походкой.
Все три сучки хороши, надо отметить. А ещё надо отметить, что я наткнулся на дочку Кириан! Вот умора, как жаль, что не увижу реакции мамаши, когда эта избалованная бандитка начнёт жаловаться о нахальном новом профессоре.
Интересно, а Изабелла уже поняла, что влюбилась в меня?