В теле пацана. Книга 2. Взрослые игры

Глава 3 Встреча с Нелли

Вскоре аудиенция окончилась. Аргирис тепло обнял на прощанье. Я обнял его в ответ. Он похлопал по плечам, пообещав, что теперь мы будем чаще встречаться.

Ну — ну. Конечно, я ничего не ответил, лишь улыбнулся своей отточенной обаятельной улыбкой.

— Не переживай, сын, о грядущих свершениях Леванта есть кому хлопотать, а ты думай о тренировках, образовании и увлечениях для души и сердца, — наставил король напоследок, вероятно, уловив мою озадаченность.

И отпустил отдыхать.

Конечно, думать о бабах никто не запрещал. Но сперва нужно подумать о своих людях.

В ночном дворце стражи убавилось, теперь в крыле двух потерявшихся патрульных и не сыщешь. Где — нибудь спят.

Четыре моих десятника выстроились на балконном переходе, каких здесь на разных уровнях по всем пальцам «Длани» каждые десять метров. Мощные, накаченные «кошаки» в мехах и коже, два под метр девяносто, ещё два пониже. Опытные воины, мастера своего дела, рулят остальными фелисами, как самые заслуженные и авторитетные. Они мне уже назначенными на должности достались.

Смотрят на меня глазами кошачьими, все внимание.

Пятый десятник на Утёсе остался с четырнадцатью бойцами генераторы охранять.

— Деодор уже..? — Спрашиваю, стоя у перил.

— Да, как узнал, что не возвращаемся, к Вебисиде спать умчал, — усмехнулся самый широкий фелис по имени Гарой.

Он мою Мию на руках и носит. Ууу морда, довольная вечно.

— Как разместились? — Интересуюсь.

— Казармы переполнены, Крис, — отвечает Рокон, как первый среди равных. — По два воина на койку. Сойдёт.

Так, ясно.

Все четверо глазами чернеющими вверх зыркнули, руки на рукояти, готовые ринутся. Но выдыхают с облегчением тут же.

Дуновение ветерка на затылке чую. Скрежет когтей на перилах позади раздаётся. Перебор лапок, раз — два.

Макушки моей касаются коготки, и по коже ведут в разные стороны, спускаясь по головушке. Едва на ногах устоял от умопомрачительных ощущений.

Массажёр для головы «Мурашка» в исполнении гарпии это нечто невероятное. Аж до слюней кайф.

— Ешшунора, не балуйся, в строй вставай, — говорю на пределе сил.

Фелисы посмеиваются, потому что у меня сейчас такой нежный голос.

Гарпия делает повторную манипуляцию и только после со скоростью ветра шмыгает на левый фланг шеренги.

Так случилось, что примерно через полтора месяца ссылки она нашла меня на Утёсе. Целую войсковую операцию пришлось организовывать, чтобы «кошаки» не разорвали её в первую же секунду, как представлю. А теперь они не разлей вода, души друг в друге не чают. По большому счёту мы — большая шведская, эм… дружная семья.

— Так, Еша, не трогай хвост Тамира, — топаю ногой.

— Да нормально всё, — отзывается десятник и дальше ей на ухо: — почешешь мне спинку?

— Я первый забил, — брякнул Рокон с хитрой ухмылкой. Вроде самый серьёзный, а порой отчебучивает.

— Когда успел? — Хмыкнул самый высокий десятник Япир. — Тогда я третий на очереди.

— Так, разговорчики, — прервал я полемику строго.

Все выпрямились, даже Ешшунора. У «кошаков» хвосты трубой уши торчком. Гаприя крестиками красными с розовым отливом смотрит, скалится счастливо. Если ты и одержима морда пернатая, то только нами. Хрень какую — то Гунуа нёс про тебя в то злополучное побоище, когда ты бросилась меня спасать.

— В общем так, сегодня ночная увольнительная для всех, — объявляю торжественно.

Фелисы расплываются в улыбках. Подхожу к Рокону, что справа.

— Руку, — говорю.

Протягивает неуверенно ладошку.

— Крис, дык нам Деодор жалование уже раздал, — говорит десятник, глядя на горсть монет в моей руке.

Остальные пытаются его зашикать.

— Молчал бы, так больше дадут, — посмеивается Ешшунора.

— Это дополнительная премия, — комментирую и сыплю в мощную мозолистую лапу.

К следующему приставным шагом подхожу.

— Япир, — сыплю и ему, параллельно давая целеуказания. — Значит, доны раздать на всех воинов.

К следующему.

— Гарой, держи, — сыплю и дальше. — Тамир. Это вам с бойцами на выпивку и женщин. Не вздумайте в игровой дом соваться, только если для того самого дела.

— Помним, помним, Крис, — отозвался Рокон тревожно. — Матушку вашу ищем Джуну, с видным намерением нанять на дело.

— Да, это попутно, но без фанатизма, отдых и развлечения в приоритете этой ночью, — отвечаю радостно и вижу ещё одну чёрную лапу загребущую.

— Командир воздушшного флота на торговые расходы, — выпалила Ешшунора.

Научил на свою голову, сыплю и ей, и тут же спохватываюсь:

— Дети тоже прилетели?!

К перилам отшатнулся, вверх смотрю. Ох — хо — хо!

Кружат коршунами все восемь: две девчонки и шесть пацанов. Мальчик с девочкой чёрные, остальные серые. Весь свой выводок Ешшунора перетащила к нам на Утёс, где естественно стало безопасно. Отдал ей под гнездо наблюдательную башню, не жалко. Детям два года, мозгов ещё нет. А вот вымахали до подростков двенадцатилетних. От фелисов без ума, и дня без них продержаться не могут.

— Зря ты это затеяла, — говорю на выдохе, гарпию взглядом сверлю. — Молись богам своим, мамашка непутёвая, чтобы Деодор ещё до начала неистовой страсти успел Вебисиде нашей о тебе добрым словом сказать, да ещё и убедить, что не стоит и на твоих деток бросаться.

— Ой, — икнула гарпия, наполняясь ужасом.

— Вот тебе и ой... — хмыкаю. — Значит так, деток от города подальше, чтоб к воинам нашим на людях не лезли обниматься. Чревато! Надеюсь, ленточки у всех на шеях?

Кивнула, вижу, что и у неё наша гербовая красно — оранжевая лента повязана прилежно галстуком пионерским. И у фелисов, правда, у этих: кто где горазд. Видимо, воспринимают ещё как баловство моё, без гордости носят.

Выбраны цвета не случайно. Это напоминание мне и некоторым о том, что даже самые крутые воины и самые соблазнительные барышни на моём пути легко могут обосраться.

— Помнишь, как торговать учил? — Уточняю на всякий случай у гарпии.

— Да, Кристиан, — отвечает с видом, будто вспоминает заученное. — Свинку утащила, монетку бросила, если крупная свинка — две, если сломала жилище свинки — три. Если кончились доны, не ворую. Жду новых.

— Всё верно, — хвалю и на фелисов: — в игровой дом Кириан ни ногой. Обчистит, без трусов и шкур останетесь. Причём собственных.

— Знаем, Крис! — Козырнули бойцы браво, предвкушая гулянку.

— И следите за воинами, чтоб без драк, а тем более убийств, вы должны быть самыми вежливыми фелисами в Леванте, ибо вежливость не слабость, а ещё большая сила, — наставляю верзил.

— И в кого ты такой умный, Крис? — Ухмыляется Тамир.

— В батюшку короля, — брякаю, хмуря нос. — И не смотрите, что на вид юнец. Смотрите, что удалец.

Посмеиваются.

— Учтём, лорд, — отвечает Рокон серьёзно.

— В десять утра доклад, Рокон, — говорю важно, обозначая срок увольнения.

— Нуууу, — завыли десятники.

— Ладно, к полудню, — смягчился. Пусть выспятся.

Фелисы сердечно поблагодарили и намылились скорее валить, ночь не резиновая! Распрощался с соратниками и пернатыми и в свои покои двинул с беспокойством на сердце. И не ясно до конца, отчего тревога. Быть может, потому, что мир скоро рухнет у меня на глазах. А я с этим мириться не могу.

И не буду.

Встал уже на повороте. Два фелиса у дверей моих караулят, щедро факела по колоннам морды их грозные освещают. Смотрят неотрывно, услышав ещё на подходе. Не шевелятся, но в глазах вопрос, не узнали, небось.

Надо проверить кое — что, пока в мозгу не замылилось. Вспоминая комбинацию на пальце короля, когда он трещину увеличивал, являю свою на подушечке указательного.

Только зелёный цвет. Главное не переборщить, как я прежде делал, являя все цвета подряд. Оттого сил уходило в разы больше. Крупинки заиграли на подушечке в восьмёрках, словно лепестки цветка. Нацеливаю палец на камень в стене, представляю трещинку. И с треском поползла!!

Ахнул, отдёргивая палец. За секунду сантиметра в три щель сделалась. При том, что даже ничего в груди не ощутил. Хотя научился быть чутким к своему резерву.

Так, а как заделывать обратно? Вот незадача, надо бы узнать схему.

Но это всё потом, потом...

Выхожу уверенно с балконного перехода, ныряя в зал с колоннами.

— Лорд, назовите себя! — Ощетинились фелисы принцессы.

Точно не узнали.

— Лорд Кристиан Везучий, — представляюсь. — К невесте пустите переночевать?

Переглядываются с недоумением. Может, я этаж спутал?

И тут резко открывается дверь! С такой силой, что бьётся ручкой о внутреннюю стенку комнаты. В проёме повзрослевшая Нелли! В ночной сорочке до колен, явно без белья, ибо первое, что в глаза бросилось, это как сиськи размера четвертого всколыхнулись! Ничего себе выросли, да и сама покрупнела. Ростом почти с меня, хотя я хорошо уже вытянулся. И теперь думаю, что мою «кошечку» Нелли «кошечкой» уже не назовёшь. Тигрица! Волосы темно — русые растрепаны, смотрит исподлобья своими ярко — зелёными щёлочками так хищно! И куда те детские глазки салатового цвета делись? Грудь ходуном, будто километры бежала.

То ли злая, то ли ещё не поняла, кто к ней пришёл.

Улыбнулся ей и только собирался поздороваться, а она как рванёт! Прямо босиком по каменному полу, шлёп — шлёп — шлёп! А глаза от слез вдруг заблестели, губу закусила, видимо, чтобы не разрыдаться вообще. Набрасывается с прыжка! Таранит сходу. Еле удержался на ногах, отшатнувшись. Ногами и руками обхватывает, оторвавшись от земли, будто обезьянка. Килограммов пятьдесят в ней теперь, хватаю под задницу, чтобы помочь удержаться, а то задушит. Такой хват сильный, словно боится в пропасть улететь.

Прижимается всем телом, головой к уху. Горячая такая, с постели явно встала, чувствую сильное и одновременно ласковое тело, крепкую спину, тугие сиси и крепкие ляжки. Сопит прямо ухо. Плачет тихо, пошмыгивая.

— Ну, тише, тише, малышка, — одной рукой глажу по спинке. Ох, а талия осиная.

Тяжело такую дылду держать, если бы не качался, снесла б к чертям собачьим. А так хоть не ударил в грязь лицом перед фелисами — охранниками.

— Прости, — шепчет.

— Всё хорошо, малышка, — отвечаю, а самому горько отчего — то.

— Нет, — раздаётся сквозь зубы. — Я должна была разделить твою участь. Но не сумела ослушаться отца.

— Давай уже спускайся, тяжело тебя держать, — шепчу.

— Прости, — ставит на пол ноги. Голову опускает, как нашкодившая.

— Пойдём уже... — бурчу, хватая за лапку.

Внутри всё, как прежде. Шкаф слева, столик, дверь балконная за шторами, кровать боком напротив входа у стены, слева диван с камином и ещё одним столиком. Кажется, что места поменьше стало. Или я привык к пустующим залам трехэтажного особняка.

Да, так и есть, Нелли с постели встала: одеяло на полу валяется. И ведь учуяла же.

Помчала поднимать, засуетилась. Только стал у шкафа раздеваться, метнулась помогать. В глаза вообще не смотрит, рассматривает украдкой. Но стоит в ответ взглянуть, сразу прячет глазки раскосые. А вот розовые щёки спрятать не удаётся.

Нелли явно меня стесняется. Ещё бы! Пришёл такой добрый молодец, на голову ещё вымахал. Я ведь уже не тот дохлый щегол с внешностью мальчишки. Всё сделал, чтобы им не выглядеть.

Внутри теплота разливается и нежность. Эта девочка два года в четырёх стенах ждёт тебя, парень. И что мне делать с тобой? Ты хорошая, чувствую. Но тебя совсем не знаю. Мира твоего внутреннего не познал. Наверное, не хотел, или ты ещё малышкой сама не раскрылась. А теперь и не знаю, как с этим быть.

— Скучала? — Спрашиваю, чтобы хоть немного разбавить неловкие моменты.

— Угу, — кивает скромница.

Минут двадцать пытался раскрутить хоть на какой — то разговор. Нелли смущается и кивает. А такие письма писала! Люблю, скучаю, жду пусть вечность...

Ванну принесли, хотя и не просил. Две служанки фелиски хлопочут, два «кошака» мне незнакомые воду носят горячую, наполняя деревянное корыто.

Разделся полностью и погрузился, после чего Нелли вообще спряталась, вжавшись за спинкой дивана. Да что с ней?!

Так, похоже, секса не будет. Моюсь сам, хотя утром ещё в поместье искупался.

К чаю приготовленному подгрёб распаренный, халат накинул, пожалев впечатлительную невесту, которая походу того самого пацана и ожидала увидеть.

У самой формы подросли и округлились, и что теперь? Отшлёпать по булочкам мясным? Уфф, хорошая попа.

Пьём чай в молчании.

— Подружилась с кем — нибудь? Как вообще время проводишь? — Захожу с другой стороны.

Ставит чашку, отворачивается, руки на груди скрестив!

— Да что случилось такое?? — Ахаю, отставляя чай.

Вскочила резко, к тумбе метнулась, где свои побрякушки снял, и назад. Вещь со стуком на стол кладёт, кажется, раздавить ладошкой хочет. Но нет, убирает лапку, оставляя тот самый браслет из невзрачных бордово — красных камушков, что мне Имиретта в саду дарила в первый день знакомства.

Стоит надо мной, смотрит прямо теперь, ноздри раздула, глаза блестят от слёз! Что сердце разрывается.

Да, я, взял браслет с собой. Вот только что за наезды? Ты поняла от кого он только сейчас? Либо сразу знала, но не была уверена, что я его до сих пор ношу, как и ниточку Цил?

— Почему ты так реагируешь? — Развожу руками.

— А где мой такой же? — Спрашивает с нажимом.

Наконец, у Нелли голос прорезался. Но от этого не легче. Она дарила мне похожий браслет в день расставания. Только зелёно — болотного цвета. Сама его надела мне на запястье, заливаясь слезами. Именно в тот момент я и вспомнил о втором, что оставил в тумбе, явил его уже в карете за воротами города.

— Он порвался, — признался я.

И из раскосых глаз слёзы дождём посыпались! Но она не увела взгляда.

— А этот... — начала, будто задыхаясь. — А этот... нет?!

— Нет, — выдавил, чувствуя подвох.

— Понятно, — раздалось бесцветное.

— А мне не понятно, — выпалил, когда она отшатнулась.

Поднялся и сам. И выхватил снова этот хищный взгляд исподлобья! Но на этот раз страшновато. «Тигрица» готова разорвать.

— На таких магия сплетения, — прошипела с бешеным видом. — Если не думаешь о том, кто подарил, браслет рассыпается через восемь рассветов. Будь он на руке, будь он где угодно. Не важно. Мой рассыпался, а этот целый.

В груди похолодело. Вот же я встрял! Хватаю браслет быстро, рассматриваю.

Твою же мать.

Если раздвинуть камушки, видно нить, а на ней красные крупицы поблескивают! Он зачарован, вот же сука.

Поднимаю глаза. Смотрит с презрением.

А у меня слова в горле застряли.

Нелли выдохнула, развернулась и пошла к кровати, где легла на самый край у стенки, спиной ко мне. В движениях нервозность, хвост змеёй ходит. Одеялом укуталась, как в кокон завернулась и дальше хнычет.

Ну вот, млять, зачем эта долбанная проверка на вшивость?!

И злости не хватает. И на душе кошки скребут. Не знаю, что будет дальше. И не так важно лишиться вверенных воинов, если она пожалуется Узимиру, который заявит о расторжении помолвки. Важнее вдруг стало то, что я всё — таки тот ещё урод.

Она меня два года ждала, как девушки ждут своих ребят со срочки.

Браслет всё ещё в руках. И я рву к чертям его остервенело. Сыплются камни, ударяясь со звоном о стол и пол, где кончается коврик у камина.

Нелли притихла, розовые ушки навострив.

Халат скидываю и голышом в постельку. Подгребаю к ней ближе, приобнимаю поверх одеяла, мне она ни кусочка не оставила.

— Ну, кисонька, что ты всё ревёшь? — Тереблю её. — Не такой встречи ожидал.

— Сначала я плакала от счастья, — шепчет с обидой.

— Малыш... — тискаю через одеяло.

— Отстань, — бурчит.

Вот уже и характер проявляется.

К ушку тянусь губами.

— Милый мой котёночек, — шепчу.

Набрасывает резко одеяло и на голову, закутываясь полностью. Но я не унимаюсь. Снизу захожу. Край отодвигаю, а вот и пяточка. Пальцами щекочу, поджимает ноги, заворачивая под них одеяло в натяг. Больше брешей в обороне нет.

— То есть совокупления сегодня не будет? — Уточняю с иронией, отступая.

Молчит.

Падаю на спину, ладошки под затылок на подушке складываю. Всё, сдался. Нет никаких сил уламывать обиженную девушку.

— Я ведь всё ещё девственник, — говорю с укором.

Высовывается из — под одеяла, поворачивается на спину.

— Я тоже чиста, и если об этом узнает отец, — снова отворачивается и тяжело вздыхает. Смущает моя нагота?

— Так давай исправим? — Воодушевляюсь.

— Нет. Твоё сердце принадлежит другой, — отвечает тихо.

— И что ты будешь с этим делать? — Спрашиваю спокойно уже не в силах переубеждать.

Молчит. Но пауза длится недолго.

— В конце Жёлтого сезона тебе исполняется пятнадцать полных циклов, — говорит спокойно.

— И к чему ты это говоришь? — Спрашиваю, хотя это больше риторический вопрос.

По достижении моего пятнадцатого Цикла король даёт мне политическую свободу. А по договорённости монархов моя помолвка с Нелли превратится в свадьбу. Или как здесь принято — будет свершён ритуал брачного союза. Хотя можно было всё это провернуть сразу. Не знаю, почему они так решили вообще.

— На праздник нашего ритуала прибудет мой отец, — выдаёт, и в груди моей уже холодеет. — Я во всём признаюсь. Пусть делает со мной, что пожелает, как твой сделал с тобой.

Вот и приплыли. И что же ты наделала, надела платье не белое…

— А если до этого времени я тебя оприходую, милочка? — Спрашиваю уже от злости.

Этот Узимир запросто прибьёт и меня!

— Я не дамся, — хмыкает и снова заворачивается в одеяло.

— Ты сама — то меня любишь?

Молчит.

Вот зараза. Получается, у меня ещё примерно полгода, чтобы её уломать.

Ночь глубокая. А сна ни в одном глазу. Смотрю в потолок, состоящий из сплошного синего камня, на котором ещё отсвет от дотлевающий углей камина. Странное чувство, однако… что я свободу променял на это.

К чёрту всё.

— Так, половина моя, — заявляю и грубо сдёргиваю одеяло.

Получается, даже больше стащил.

— Отдай, — шипит Нелли и тянет обратно.

Начинаем бороться, кто перетянет. И в момент сильнейшего натяжения я отпускаю. А принцесса вылетает с края, падая на пол!

— Можешь забрать себе, дура, — смеюсь.

— Дурак, — шипит из — под кровати, даже не желая подняться. Ха! Да она с характером.

— Тупая овца, — бросаю ещё, раскручивая на большее.

— Тупой баран, — раздаётся ответ.

— Мозгов нет что — нибудь оригинальное придумать? — Выдаю с сарказмом.

— Подлый гад, — фыркает.

— И куда подевалась та скромница и недотрога? — Кривляюсь.

— Ты меня совсем не знаешь, — шипит, поднимаясь всё же обратно. Это больше смахивает на карабканье по отвесной скале. Забавное зрелище.

Вид злобный! Глаза горят, скалится! А мне смешно. Сама красная, как рак, от того, что я голый лежу.

— Я отомщу, — бросает Нелли, укладываясь обратно и подтягивая одеяло. На этот раз на спину устроилась и укуталась по грудь, оставив мне кусок, уже не глядя.

Придвинулся вплотную, накрываясь. Не реагирует. Чувствую её горячее тело, прислонившись бедром к её ляжке. Поворачиваюсь на бок, обнимаю под грудь через тонкую ткань сорочки, затаив дыхание.

Чувствую, как быстро бьётся её сердечко. Но Нелли не шевелится и не брыкается уже. Проверив реакцию, нагло закидываю на её бедро ещё и свою ногу. Причиндалами прислоняюсь к её телу. «Тигрица» напрягается на мгновение, но выдыхает без слов.

А я восхищаюсь её фигуркой всё больше. Грудь в таком положении почти не потеряла форму. По холмику веду к заветному сосочку. Не могу устоять, оголодал совсем…

— Не смей, — шипит угрожающе, но остаётся неподвижна. Уверен, что она даже чувствует, как у меня напрягся член.

— Ладно, не очень — то и хотелось, — возвращаю руку обратно. И понимаю, что ладошка её правой руки, как раз под моими яйцами сейчас.

Опс… Спасибо, что хоть тыльной стороной.

— Подлый гад, — шепчет, закрывая глаза.

— Но ведь красивый, — шепчу в ответ, закрывая свои. От тактильных ощущений начинает клонить в сон.

Носом в волосы, губами в плечико целую. У Нелли мурашки, но она не отдёргивается. И яйца мои в кулак не сжимает злобно. Но шевельнула там рукой, видимо, неудобно ей, прижал сильно.

— Страшный подлый гад, — раздаётся от неё скрипучим голоском.

— Продолжай, — шепчу на грани провала в небытие.

Но ответа уже не слышу.

Если не ошибаюсь, завтра у нас общесемейная тренировка на тренировочной платформе, где я увижу всех.

Вот же вы удивитесь!