В тени Алтополиса

Глава 7. По ту сторону буйка.

В жизни не карабкался с такой скоростью. Роняя предметы, взлетел под самый потолок. Перелез через наваленные тюки и затаился, чувствуя, как бьющееся сердце норовит выпрыгнуть из груди. Мамочки, до чего же страшно.

Оставшаяся внизу псина зашлась в остервенелом лае. Она не умолкала ни на секунду, порою издавая совсем уж адские звуки, перемежаемые бульканьем, хрипом и грохотом железной цепи. Зверюга рвала и метала… Ну еще бы, принадлежащая ей дичь выскользнула из-под лап, и теперь дразнила одним своим запахом. Так близко и так далеко…

Поднявшаяся за тюками пыль щекотала ноздри. Но я даже чихнуть не мог, настолько испугался. А еще разум заполонили картинки одна страшнее другой: как острые клыки вопьются в тело, как примутся рвать, словно тряпичную куклу. Довелось однажды увидеть расправу уличных псов над заблудившимся кошаком. Так вот я для рычащей внизу твари, что мелкий котенок – на один зубок. Ой-ё…

Собаки не умели лазать, зато прекрасно прыгали в высоту. Гораздо выше человеческого роста, особенно когда под лапами есть упор вроде стенки или расположенных друг над другом полок. Последним ополоумевшая зверюга и воспользовалась. Стеллаж затрясся, заходил ходуном, роняя множество вещей: полетел вниз грохочущий металлом лист, застучали мелким градом многочисленные винтики и болтики. И все это под аккомпанемент непрекращающегося собачьего лая. Зверюга внизу бесновалась, черной тенью напрыгивая на полки. Стеллаж вздрагивал от каждого удара, вздрагивал и я, вцепившись пальцами в близлежащий тюк.

Мамочка дорогая… Дева Мария заступница, прости и защити… Чтобы еще раз согласился пойти на воровское дело, да ни в жизнь! Никогда и ни за какие коврижки. Мне бы только выбраться.

Увы, отверстие духового окна находилось на противоположной стороне. И по-другому, как спустится вниз, до него не добраться. А как это сделать, когда внизу резвится этакая зверюга. Вот если бы пацаны отвлекли. Постучали в ворота, поскребли, повыли, поддразнивая взбесившегося пса. Пять секунд, мне большего и не надо.

Помнится Тоша обещал подстраховать, если события пойдут не по плану. Но только где они - помощнички, когда по-настоящему припекло? Никого нет… Получается развели старшаки малолетку, как последнего лоха.

Нечто подобное я подозревал, чай не в благородном приюте воспитывался. Чуял подвох, но все равно согласился. Почему? Да хрен его знает… Согласился и всё тут. Теперича пропал Лешка Чижов. И ладно ежели разозлившийся хозяин сдаст воришку-грабителя в местный отдел жандармерии, а ежели нет… Ежели решит самолично наказать, отдав на расправу черной бестии, что рычит и мечется по гаражу.

Додумать я не успел. Противно запищала сигнализация и створки ворот медленно поползли вверх. Ночной воздух ворвался в пропахшее ароматами бензина помещение. Я лишь краешком глаза успел заметить стоящую на пороге фигуру. И кажись, в руках у неё было ружье. Точно – ружье! Не может палка иметь стальной блеск дула.

- Шарон, к ноге! - неожиданно тонким голосом прокричал хозяин. И псина послушалась! Перестала биться о стеллажи, закрутилась волчком вокруг ног вошедшего, повизгивая и жалуясь на ловкого воришку.

- Хороший… хороший мальчик, Шарон, - принялся приговаривать хозяин. Похлопал зверюгу по лоснящемуся боку. Та издала протяжный звук, больше всего похожий на сладкую зевоту, и задышала часто-часто. – Ну, кто здесь у нас притаился - показывай.

Послышался цокот когтей по бетонному полу, словно зверюга загарцевала, готовая в любой момент ринутся в атаку.

- Вперед, Шарон - ищи!

Металлическая цепь поводка лязгнула. Стеллаж вновь содрогнулся от удара, и мне стоило приложить немало усилий, чтобы не закричать от испуга.

- Шарон, я никого не вижу.

И снова удар, на этот раз куда сильнее прежнего, сопровождаемый глухим рычанием.

- Ах ты ночной шалопут, опять крыс по гаражу гоняешь? Сколько можно, Шарон?

В ответ пес разразился громким лаем. И лаял до тех пор, пока хозяин не отдал приказ:

- Сидеть, Шарон… Сидеть, кому сказано! Поглядим сейчас, что это за крыса такая.

Щелкнул выключатель, и яркая вспышка ослепила глаза. Судя по звукам шагов, хозяин подошел ближе. Принялся шерудить по полкам стеллажа: может руками, а скорее всего ружьем. Если дернусь, точно с испуга бабахнет.

- Что за серая мышка завелась в нашем гараже, а ну покажись.

На пол упал мешок с чем-то тяжелым. Хозяин выругался, но занятия своего не прекратил. Напротив, зашебуршал прямо подо мною. Точно ружьем работает - двигает стволом хранящиеся на полках предметы. Иногда я слышал, как он задевает металлическую стойку, нисколько не заботясь о царапинах. Лука Лукич подобного отношения к оружию не позволял. Он его холил и лелеял, словно изнеженную барышню, а этот шкрябает…

- Мышка-норушка, покажись, - нараспев произнес тонкий голос. До того противный, что уж лучше пенопластом по стене. - Не играй со мною в прятки.

Увы, Лешка Чижов не мышь, и даже не крыса. Он был слишком велик для грызуна, чтобы суметь затаиться и обмануть хозяина. Стоит тому скинуть тюк с верхней полки и…

На улице вдруг взвыла автомобильная сигнализация, настолько пронзительно и громко, что не выдержавший звуков пес заметался по гаражу.

- Сидеть, Шарон!

Выругавшись, хозяин выбежал из гаража, а следом за ним, громыхая цепью, вылетела собака.

- Ах вы ж, сукины дети! - долетел с улицы визгливый голос, перекрываемый воплями разошедшейся сигнализации. - Да я вас сейчас…

Дальше слушать не стал. Оттолкнул в сторону набитые тряпьем тюки. Спрыгнул сам, приземлившись на все четыре конечности. Больно ударился о валяющийся на полу мусор, кажись ладонь раскровил. Подумаешь, мелочи… У меня этих ссадин и синяков целая коллекция, а вот удача на всё одна.

Не раздумывая ни секунды, поднырнул под приподнятую створку ворот и ринулся в ночную темноту. За спиной заливалась лаем собака. Она одновременно гавкала и хрипела от стиснувшего горло ошейника. Цепь натянулась до упора, но в конец озверевшая псина продолжала рваться к перебегающим через дорогу пацанам. Я краем глаза уловил знакомые фигуры: приотставшего Малюту, косолапо перебирающего ногами, и юркого Тошу, успевшего добежать до противоположной стороны улицы. После чего сам рванул в кусты.

В ночи грохнули выстрелы: один, второй, третий… Видать хозяин и вправду отчаялся, раз начал палить. Зазвучали переливчатые трели свистков – а вот и проснувшиеся охранники подоспели. Как будто и без них шума было мало.

Хвала небесам, хозяин не додумался спустить собаку. А может сам побоялся этакой зверюги. Как там бишь его звали – Шарон? Что за дурацкое имя для пса. Любят городские пижоны придумывать клички, чтобы звучало с пафосом и непременно иностранное, ибо отечественное по определению говно. Так и становятся кошки Машки - Мари-Антуанеттами, а псы Шарики -Шаронами.

Я битых полчаса блуждал по ночным закоулкам трущоб, пока не добрался до условленного места встречи – полуразвалившегося сарайчика на окраине. Соседей его частью снесли, частью разобрали на дрова, а этот каким-то чудом сохранился. Изрядно перекошенный, лишившийся части крыши, он давно бы завалился, если бы не подпиравший сбоку фонарный столб. Кажись на нем все и держалось.

Оживленные голоса я услышал издалека. Больше прочих тараторил Гамахен – видать попустило парня. Он настолько увлекся рассказом, что не сразу заметил мое появление. И только когда пацаны повскакивали с мест, обернулся.

- Малой! – расплылся в широкой улыбке Малюта. Попытался облапить, но я вовремя увернулся от медвежьей хватки здоровяка. Не умел тот силищу соизмерять, с одинаковым усердием заколачивая гвозди и хлопая по спине.

- А я говорил, нашего Чижика так просто не взять, - обрадовался Тоша. – Где сигары? Достал?

Для пущей солидности я поправил «бананку» на животе. Подтянул ремешки и неторопливо двумя пальцами взялся за замок.

- Ну не томи уже, - не выдержал Гамахен.

Собачка с шумом поползла в сторону, приоткрывая содержимое сумки. Не сумевший совладать с эмоциями Тоша присвистнул, Гамаш громко выругался, но больше прочих удивил Малюта, неожиданно затянувший басом:

- Ой, полным полна коробушка, есть в ней ситец и парча.

А после схватил и все же облапил. Да так крепко, что я даже пискнуть не сумел.

- Куда, медведь! - заорал испугавшийся Гамахен. – Товар же… товар попортишь.

Хвала небесам, с товаром все обошлось. Я разложил коричневые колбаски на подстеленную газету и отошел в сторону, давая возможность полюбоваться остальным.

- Охренеть! – только что и выдавил из себя Малюта.

- Сразу видать – дорогие, - с трепетом в голосе произнес Тоша. Схватил одну из сигар, поднес к носу, и с шумом вдохнул. – Каков аромат, а! Настоящие - доминиканские!

- Больно много ты в них понимаешь, - не удержался от шпильки Гамахен. – Всю жизнь второсортный Дукат курил и вдруг в знатоки заделался?

- Качественный товар распознать немудрено. Да ты и сам на - понюхай, - Тоша протянул сигару вздрогнувшему Гамашу - человеку не курящему, а потому на дух не переносившему табаку и все что с ним связано. – Чуешь ароматы далеких островов?

- Редкостная дрянь, - просипел тот, разразившись целой серией чихов.

- Сам ты дрянь, - обиделся Тоша. Прикрыл глаза и вновь затянулся перчёным ароматом. – Доминиканы – это небесная красота… Набегающие на прибрежный песок волны… Лазурный океан, раскинувшийся до горизонта, а на его фоне танцуют мулатки с ожерельями из ракушек. Плавно покачивают бедрами, вверх-вниз… вверх-вниз. Массивные груди мягко колышутся - ждут, когда к ним прикоснуться, начнут мять, - Тоша вздрогнул и обвел нас мечтательным взглядом. – Пацаны, может скурим по одной?

Гамахен от подобного заявления аж чихать перестал. Набрал побольше воздуха в легкие и заорал:

- Ты в своем уме, выкинуть на ветер тридцать рублей!

- Подумаешь, бабки… На что ты их тратить собрался: на шмотки дешманские, на жратву из забегаловки? - для пущей убедительности Тоша развел руками. – Посмотри вокруг: дома, земля под ногами и даже воздух – всё это пропитано трущобами. Они никуда не денутся, в отличии от шанса выкурить настоящую доминикану. Почувствовать, каково оно… Другой такой возможности может не быть.

- Да плевать я хотел на возможности и на твои доминиканы! Кури из своей доли, если уж настолько сильно приспичило. Малюта, скажи ему!

- Я с Гамашом согласен, - после короткой паузы рассудил здоровяк. – Тут двенадцать штук, значит каждому по три. Бери свои и делай что знаешь: хочешь - кури, а хочешь – в ноздрю засовывай, представляя барышень доминиканских.

- Верно, - обрадовался Гамахен. Подошел к разложенным на столе сигарам и тут же ойкнул, получив по руке.

- Куды отростки тянешь, - возмутился Малюта. – Прежде общее решение вынесем: поговорим, посоветуемся, чтобы все по-чесноку было, а после станем делить. Начнем с Чижика, он больше других шкурой рисковал.

Три пары глаз выжидающе уставились на меня. И наступила тишина…

- Чего говорить-то? - не понял я.

Малюта заботливо поправил лежащие на газетном листе сигары и принялся объяснять:

- У тебя есть несколько вариантов. Вариант первый – забираешь свою долю прямо сейчас и делаешь с ней что хочешь. Вариант второй – доверяешь мне, а я в свою очередь обязуюсь сбыть товар дядьке Гураму, как и договаривались по цене тридцать рублей за штуку.

Третьего варианта не прозвучало… Я опустил взгляд и посмотрел на разложенные рядком колбаски. Эх, забрать бы свою долю. До чего же заманчиво это было, но только что я с ней делать стану - продам? А кому - дядьке Гураму? Старый грузин на дух не переносит шпану. Прошлый раз грозился метлу об бока обломать. И ведь обломает, со старика станется.

Остальные продавцы еще хуже будут, потому что кто я для них - вошь бесправная? Чижика надурить сам бог велел. Не тот, который в Библии описан, а ихний – торговый, с нечистым родом одного племени. Для которого деньги и прибыль превыше всего остального. Нет, нельзя со столь ценным товаром на рынок соваться. И ладно если просто отнимут, а то еще накостыляют от души.

Другое дело Малюта, его в Красильницком каждый торговец уважает. Не только за силу немереную, но и за высокую работоспособность. Где одна бригада три часа будет разгружать, Малюта за час управится.

- Деньгами возьму, - сказал я решительно.

Малюта кивнул и перевел взгляд на Тошу.

- Деньгами, - произнес тот, и тут же засомневался, – товаром… нет, деньгами… а, черт! Короче, одну сигару натурой возьму – прямо сейчас, а другие деньгой. Когда еще такой шанс выпадет.

Гамахен ухмыльнулся одной ему известной шутке. Состряпал мерзкую физиономию из разряда - вертел я вас с дядькой Гурамом на известном месте. После чего выпятив тощую грудь, заявил:

- Сам продам!

Прозвучало солидно, вот только спустя пять дней, помыкавшись по рынку и осознав всю бесперспективность собственной затеи, Гамаш был вынужден обратиться за помощью к здоровяку. А Малюта молодец – не растерялся. Вместо положенных тридцати рублей выдал двадцать. На возражения же обиженного Гамахена заявил:

- Продолжишь вопить и этого лишу. Тоже мне – умник, взял за моду рядиться, словно кисейная барышня: то так хочу, то этак. Сразу нужно было соглашаться, тогда бы и цена была выше. Вона, с мелкого бери пример.

Зря Малюта это сказал. Гамахен и без того на меня волком смотрел, а после случившегося… Нето чтобы возненавидел – нет, уж слишком мелкая для подобных чувств была душонка, только и гораздая, что подлости устраивать исподтишка. Один раз подножку поставил, когда я меньше всего этого ожидал, другой раз кинул с билетом.

Случилось это в последний день июля, когда всей компанией собрались пойти купаться: не просто на озеро - на платный пляж. Сколько раз об этом мечтали, сидючи на глиняном бережку в зарослях чертополоха. И вот когда появилась деньга - решились. Уж больно захотелось полежать на мягком песке. Или купив сливочного мороженного, развалиться на лежаке. Или на барышень поглазеть в соблазнительных купальных костюмах. Последнее больше к Тоше относилось. Он об этом всю дорогу трещал без умолку, а еще вспоминал вредную Тоньку-морковку, в очередной раз давшую от ворот поворот.

- Я ей вина купил крымского с императорским знаком качества. И целую коробку конфет притащил, а она – стерва такая, дверь чутка приоткрыла, чтобы только кончик носа видно было. И говорит мне: я занята́я. Я спрашиваю – чем, а она хлоп дверью. Даже разговаривать не стала.

- Так может и вправду занятой была, - предположил Малюта.

- Знаю я её занятость, - процедил Тоша сквозь зубы. – Морковки малажские облизывать с утра до ночи – вот её работа, крольчиха ёбу..ая.

- А с подарками-то чего? Ну с теми, что Тоньке купил, – заинтересовался Малюта.

- А чё с ними, - пожал плечами расстроенный Тоша, дескать зачем спрашивать, коли и так все понятно. – Вино выпил, а коробку конфет выкинул.

- Как выкинул?! - возмутился здоровяк.

- Они шоколадными были.

- И чего?

- Ну и превратились в чачу от жары.

- И ты сразу выкидывать?!

- Только не начинай мозги компостировать, - поморщился Тоша. - Я когда открыл коробку, там сплошная жижа по формочкам растеклась, еще и цвета бурого такого … Ты бы их все равно есть не стал.

- Нечего за других решать, чего они станут, а чего нет, - веско заявил Малюта. – И не такое дерьмо едали.

На сей факт контраргументов у Тоши не нашлось и спор затих сам собою. Мы свернули согласно указателю налево и через пару минут оказались перед воротами, ведущими на платный пляж. Чтобы не отстаивать очередь в кассы, Гамахен намедни озаботился покупкой билетов. Достал их из кармана и вот тут-то выяснилась незадача: квиточка было всего три, а нас четверо.

- Купил по привычки на троих, а про тебя забыл, - объяснил он случившееся недоразумение с самым невинным выражением.

Ага, как же… так я и поверил. Он эту подлость специально устроил, а теперь втихую ухмылялся, наблюдая за моей растерянной физиономией. Пришлось идти в кассы, и отстаивать положенную очередь.

В выходной день народу была масса, а окошко работало одно. Внутри кабинки сидела неторопливая тетка, болезненно реагирующая на любое замечание. Стоило кому-нибудь в толпе выкрикнуть: «побыстрее можно», как она высовывала наружу красную от жары физиономию и принималась орать:

- Это кому там побыстрее! Кто такой умный выискался, а? Сейчас закроюсь на перерыв, совсем без билетов останетесь.

Спустя долгих полчаса, потный и злой, я наконец добрался до пляжа. Отыскал пацанов, что было не мудрено – Малюта горой возвышался над отдыхающими. Скинул одежку и не реагируя на подначки, влетел в воду: до чего же теплую и противную. Сходу доплыл до покачивающегося на волнах буйка. Оперся руками о разогретую полуденным солнцем поверхность и принялся наблюдать за купающимися на противоположном берегу. Двое пацанов брызгались у понтона, остальные спрятались в тени, накинув на головы футболки. Захотелось помахать неудачникам рукой, но я-то знал, что уже завтра окажусь на их месте.

Над головой кружил разморенный от жары мохнатый слепень. Он долго не мог решиться, куда ему сесть: на голову или руку. В итоге приземлился на желтую поверхность буйка, откуда и оказался смыт водой. А нечего из нормальных людей кровушку пить. Я этих тварей на дух не переносил, как и Гамахена. Пока в очереди стоял, все придумывал способы отмщения: то ли грязь в трусы запихнуть, то ли у берега притопить, а сейчас понял - ни к чему это. С Гамашом нужно было действовать похитрее - исподтишка, как он сам привык. Не кидаться мелкой собачонкой по любому поводу, а дождаться момента, когда тот отвернется и нагадить в обувку… Ну или что-то типа того.

Обратно я уже плыл в приподнятом настроении. Один раз нырнул, коснувшись ладонью песочного дна. Выпрыгнул рыбкой и принялся довольно отфыркиваться. В воде кроме пузатых карапузов никого не было. Все-таки странные люди эти богатеи. Зачем на пляж ходить, ежели не купаться… Позагорать? Так нет же, большинство из них прячется в тенечке. Сидят белокожие как снег и пялятся на воду. Какое в том удовольствие?

Странные они… а самыми странными из них были барышни. Появляться в купальнике на пляже считалось за норму, чай не девятнадцатый век на дворе. Не хочется телеса объемные демонстрировать, одевай костюмы мешковатые или со специальной юбочкой до колен. Вариантов имелось масса, но некоторые продолжали упорно ходить в платьях, прямо по самой кромке воды, собирая подолом мокрый песок.

«Одинокая барышня, бредущая с зонтиком по берегу» - любили современные художники использовать сей образ в картинах, и режиссеры фильмов не отставали. В «Рассвете над Цусимой» так все и закончилось. Сначала показали крупным планом лицо гордого разведчика, приговорённого к расстрелу, а затем фигурку одинокой жены на фоне кровавого заката. До чего же грустно было, аж слезу вышибло. Но то в кино, а в жизни стоять монашкой на берегу было глупо. Особенно когда в небе нещадно палит солнце, а народ вокруг плещется и веселится.

Хорошо, что не все дамы страдали романтизмом. Многие все же переодевались, а были и такие, что отваживались носить бикини, подчеркивающие все прелести женской фигуры. Не зря Тоша волновался перед походом на пляж. И дня не проходило, чтобы он не упомянул про него. И вот когда случилось, парень забыл про купание. Теперь стоял спиной к воде и не сводил взгляда с отдыхающих.

- Глянь-ка на ту, - зашептал он, стоило мне подойти ближе.

В указанном направлении располагался целый ряд лежаков и на самом первом из них дремал сморенный жарой Малюта. Здоровяк успел употребить прохладного пивка, купленного в обход всех норм и законов продажи алкогольной продукции несовершеннолетним, и теперь громко посапывал. До девок здоровяку не было никакого дела, впрочем, как и Гамахену, потягивающему молочный коктейль из трубочки. Каждый получил то, чего хотел, и только один я не понимал, за что уплатил девяносто копеек. Вода по обе стороны от буйка была одинаковой.

- Куда зыркаешь, - зашипел раздраженный Тоша. – Вона туда смотри, на третью по счету – видишь?

Сначала я увидел ноги – чисто выбритые, лоснящиеся от массажного масла. Дамочка словно специально подогнула одну из них, давая возможность полюбоваться соблазнительными изгибами. Объемная грудь растеклась под чашечками бикини. Кажется, я даже видел холмики сосков, проступающих сквозь влажную ткань. А вот лица под темными стеклами очков было не разглядеть. Но и без того понятно – барышня красивая, вся из себя ухоженная с выкрашенными в модно-серебристый цвет волосами, и ноготками, остро подточенными на звериный манер. Настоящая хищница... И ведь знает где охотится – в месте, где водится полно одиноких мужчин. Выставила в качестве наживки соблазнительное тело и ждет, когда клюнет рыбка покрупнее.

Осетрина здесь водилась – городская чиновничья, и карпы банковские, и пузатые тюлени-клерки, предпочитающие вместо купания мягкие лежаки. Рыбы было полно, но пока вокруг вертелась одна мелочевка, вроде нас с Тошей и еще одного пацана, кажись впервые увидавшего женские телеса, и от того рот открывшего.

- Я влюбился, - пробормотал потерянный Тоша. Пришлось брызнуть в него водой.

- Ты чего?

- А ничего! Охолонись малясь, а то вишь – влюбился он. Это барышня для кого нужно барышня, нам такие не по карману.

- Но помечтать-то можно?

- Можно, - согласился я, - только за закрытыми дверьми, чтобы никто не увидел.

- Да ну тебя, - окончательно расстроился Тоша, подумал-подумал и побрел к воде. Мне даже жалко его стало, такого одинокого и брошенного. Ровно те барышни, что любили прогуливаться с зонтиком по бережку. Вот только зонтика у Тоши не было.

Пока одни грустили из-за дел сердечных, другие затеяли азартные игры. Отоспавшийся Малюта уговорил перекинуться в шута, а чтобы повысить интерес в качестве ставки предложил принять мороженное.

- Какое, - тут же уточнил я. – Ежели сливочное в вафельном брикете за три копейки – тогда согласен, а ежели клубничное - играйте сами. Мне подобное удовольствие не по карману.

- Пускай будет сливочное, - согласился Малюта и сладко зевнул. – Я любое съем, главное, чтобы холодное.

Зря Гамахен взялся размешивать карты. Ведь всякому известно, что коли взялся за раздачу – жди неудачу. Так оно по итогу и вышло: из десяти сыгранных партий парень умудрился проиграть половину, четырежды в шутах оставался я и только однажды Малюта.

- Я же говорил, победю, - произнес здоровяк удовлетворенно.

- Нет такого слова, - полез в бутылку расстроенный Гамахен. - Есть слово победим или одержим победу,

- Мне какая разница: есть или нету. За мороженным-то тебе бежать, умник.

Пришлось Гамахену вставать и под раскатистый смех приятеля плестись в сторону мороженщика. Разноцветный фургончик прикатил еще час назад, сопровождаемый толпой малышни и музыкой, больше всего похожей на мелодию шарманки, обыкновенно зазывающей зрителей на уличное представление. Не хватало только зычного голоса:

«Почтеннейшая публика, сегодня к вашему вниманию будет представлено мороженное клубничное с шоколадной крошкой, выполненное по старинному венскому рецепту».

Гамахен встал в конец очереди, высунувшейся длинным хвостом под лучи палящего солнца. Натянул на голову панамку и принялся зло зыркать в нашу сторону. Что, не нравится? А мне каково было за билетом стоять?

Вдоволь натешившись видом несчастного Гамаша, я взялся пересыпать песок из одной ладони в другую. Был он здесь особенно мягким и приятным.

Соскучившийся в ожидании мороженного Малюта решил завести разговор о недавних событиях. Он все никак не мог взять в толк, откуда в гараже появилась собака. Какой смысл псину внутри держать – она же животное: пороняет вещи с полок, погрызет что можно и чего нельзя и до кучи эту самую кучу навалит. Чай не игрушка - живое существо со своими потребностями.

- А может и не было её в гараже, - ответил он сам себе, немного поразмыслив.

- Как же не было, когда было, - удивился я. – Она же меня едва не загрызла.

- Я о другом толкую. Некоторые хозяева для домашних питомцев специальные лазы обустраивают, чтобы каждый раз двери не открывать, и те могли свободно перемещаться. Может и в гараже подобная дырка имелась – в той стене, что примыкает к заднему двору. Псина же не сразу на тебя напала? Пока почуяла, пока разобралась в чем дело.

- Зачем мудрить, если есть сигнализация? - не понял я.

- А затем, что лишняя защита не помешает, - ответил за здоровяка подошедший Тоша. Накупался он на славу, и теперь вода обильными ручьями стекала с мокрых трусов на песок. - Сработало же?

- Хреново сработало. Сигары я стащил.

- То сигары, а теперь прикинь, что сталось бы с угонщиком, решившим заявиться за автомобилем? Сигналку на воротах любой увидит, а про собаку – сюрприз?

Имелась в Тошиных словах доля правды. Но я все равно не понимал… Не понимал к чему разводить сложности, коли хозяин-дурак бросает машину на улице. Раз в неделю так точно, оставляет Плимут аккурат под окнами.

Дядька Степан сильно обрадовался, когда узнал, что нужная модель автомобиля была найдена. И сильно огорчился, узнав подробности шухера.

- Хрен с ним с лобовым. Разбили и разбили – с кем не бывает, а вот то, что местную охранку переполошили, - Степан Никанорович по-стариковски вздохнул. - Они теперь вместо обычного сна прямыми обязанностями займутся. Месяц минёт, прежде чем все успокоится, а то и до самой зимы ждать придется.

Услыхав новости, пацаны поначалу расстроились, а потом ничего… Вырученные с продажи краденного деньги грели душу. Малюта приобрел давно желанную печатку с изображением оскалившегося черепа, Тоша вспоминал выкуренную сигару с ароматом далеких островов, и только один Гамахен остался недоволен. С этого дела даже схуднул малясь, сделавшись злым и раздражительным.

Всё ему было не так: и якобы моя неуклюжесть, встревожившая пса и перебудившая всю округу, и скудоумие Малюты, разбившего лобовое стекло вместо того, чтобы просто пнуть по колесам.

- Малясь растерялся, - признал вину здоровяк. Его можно было понять, не каждый день приходилось лезть под пули. Пять выстрелов произвел клерк, пока спусковая скоба ружья не защелкала в холостую. Целых пять выстрелов по убегающим пацанам в спину. Но больше всего Малюту напугал вид захлебывающегося слюной пса. Хорошо, что клерк не сообразил спустить зверюгу с цепи, тогда бы мало не показалось.

В операции по отвлечению участвовало двое. Пока Малюта колотил по машине, Тоша должен был зайти с фланга и в случае необходимости вытащить из гаража избитого или покусанного Чижа, вот только я успел сбежать раньше.

Единственным кто остался не у дел, был Гамахен. Он продолжал сидеть на лавочке по ту сторону забора, пока остальные рисковали жизнью. Пацаны ему на это ничего не сказали, но все и так было понятно. Авторитет умника в компании упал ниже плинтуса. Не зря же Малюта опрокинул его с ценой на сигары. И в карты подкидывал Гамахену за милую душу.

Я в эти расклады старательно не лез, но Гамаш все равно злился, и злился именно на меня, полагая Чижика источником всех бед.

Когда он вернулся с мороженным, я сразу почуял неладное. Уж больно тот торопился всучить нужный стаканчик. Пригляделся и точно, на поверхности сливочного шарика расплывался вязкий комок слюны. Гамаш наблюдал за происходящим с ехидной ухмылочкой: ну чего же застыл или мое угощение не по нраву? Вот же ж гнида.

Не говоря ни слова, я снял пальцем верхний слой. Стряхнул на землю и только после этого принялся есть. Мороженное оказалось на удивление вкусным. Не тот замороженный лед, которым имеют обыкновение торговать на рыночной площади, а настоящие сливки - густые с соответствующим ароматом. И даже гнусная физиономия Гамаша не смогла испортить аппетиту.

- Ты чего это? – мои действия не остались без внимания.

- Муха попалась.

- Муха – это да! - согласился здоровяк, и откусил за раз больше половины стаканчика. Проглотил, даже не поморщившись от холода, после чего продолжил: – мухи - это полбеды, только и делают, что жужжат над ухом. Самая настоящая погань – это бычьи слепни. Мало того что кусают, так еще и личинки под кожу откладывают.

- Брехня, - не поверил Тоша, – меня сколько раз кусали, только кожа краснеет.

- Краснеет потому, что организм борется с заразой. Имеется у него таковое свойство. Как бишь… Умник, помоги!

- Иммунитет, - откликнулся раздраженный Гамахен.

- Во-во, он самый! Здоровому человеку опасность не грозит. Кровь сама с заразой справится, а больному возле водоемов лучше не появляться. Кусанет такого слепень, отложит яйца под кожу, а потом из них вылупятся личинки. Начнут ползать по телу и кусать его – кусать! Могут и до смерти того самого…

- Чего того? – не понял я.

- Загрызть, - таинственным шепотом поведал здоровяк.

От представившейся картины с тысячей личинок медленно пожирающей плоть, стало не по себе. Я поднял руку и принялся изучать расчесанные до крови укусы. А вдруг началось? Ведь зудит не переставая.

- Горазд же ты сочинять, Малюта, - не поверил Тоша, – врешь и глазом не моргнешь. И про-то, что яйца под кожу откладывают, и про то, что человека живьем сожрут. Не… ну может африканские мухи на такое способны или мошки какие в лесах Амазонии, но чтобы наши – степные? Умник, скажи ему.

- Да достали уже, - мигом окрысился тот. – Умник скажи то, умник скажи это… Я вам чего – энциклопедия ходячая?

- А чё ты начал? – удивился Малюта.

- А ничё! Сами берите книжки - читайте, - Гамахен вскочил и быстрым шагом направился в сторону парка. Даже трусы отряхивать не стал, ставшие белыми от налипшего песка.

- Со мной такое тоже бывает, - после короткой паузы заключил Малюта, – особенно когда на солнышке перегреюсь.

- Сдается мне, не в солнце дело, - выдал задумчивое Тоша. Поскреб легкий пушок на подбородке, а после выдал: - мы чего сюда пришли, в теньке прятаться или купаться? Так айда!

Наплавались мы до великого опупения. У Тоши аж глаза покраснели, и вода пошла носом, а Малюта выполз на кромку берега огромной морской черепахой, да там и упал. Ноги его продолжали покоится в воде – мутной из-за поднятого со дна ила, оставшаяся же часть туши валялась на песке. Валялась и даже не предпринимала попыток подняться. Порезвились мы на славу, что и говорить. Я бы еще покатался на плечах здоровяка, но кажись укатали сивку крутые горки.

- Отстань, Чижик, - бормотал вымотавшийся в конец Малюта, – иди вон Тошу допекай.

Я зачерпнул пригоршню воды - плеснул в лицо здоровяка в надежде раззадорить, но тот лишь прикрыл глаза и затих в бессилье.

Тоша сидел неподалеку, уставившись в сторону противоположного берега. Там ближе к вечеру начиналось настоящее веселье. Металлическая конструкция понтона остывала, а значит можно было играть в стенку на стенку – любимую забаву уличной пацанвы. Правила были простые: участники разбивались на две команды, выстраивались друг напротив друга и после залихватского свиста начинали толкаться. Кто в итоге останется на понтоне, тот и победил. Драться, кусаться было запрещено, как и пинаться. А вот использовать борцовские приемы – пожалуйста. Потому малажская шпана чаще всего и выигрывала, у них этих секций спортивных на каждом шагу: и с казацкой борьбой, и с китайской, и даже завезенной с далеких Филлипинских островов. Зато у нас в наличии имелся Малюта, против которого не один прием не проходил, если только не удар ниже пояса. Правилами подобное запрещалось, поэтому и сносил великан противника, что медведь заросли сухостоя.

Эх, веселая это была игра - с криками, смехом, набитыми синяками и шишками. Я бы и сейчас с удовольствием потолкался, но увы находился на другом берегу. Оставалось лишь сидеть и смотреть, как пацанва разошлась по сторонам – загорелая, в одинаково черных трусах. Как с гиканьем кинулась друг на дружку, и первые тела полетели в воду.

Для человека со стороны происходящее могло показаться дракой, и только наметанный глаз мог разглядеть стратегию в творящемся бардаке.

Тоша подобными навыками обладал, а потому следил за развернувшейся баталией с живым интересом. Массивный понтон заходил ходуном, до ушей донеслись отдельные крики, всплеск воды.

Тоше было интересно, а мне скучно. Вот если бы самому принять участие в стеночке, тогда другое дело, а смотреть, как веселятся остальные – какое в том удовольствие?

Захотелось шлепнуть лепеху грязи на спину приятеля, чтобы тот разозлился и принялся гоняться. Я даже зачерпнул горсть мокрого песка, как вдруг послышался знакомый до боли голос:

- Кавалер!

Ладонь дрогнула, и набранная кашица темными струйками потекла сквозь пальцы.

Конечно же это была Арина. Девушка стояла неподалеку, в белом ситцевом платье и кокетливой шляпке. Из-под широких полей на меня уставилось весёлое веснушчатое лицо. Раньше и подумать не мог, что они у неё имеются. Не такие обильные и яркие, как у Гринькиных сестриц, но всё же.

- Чего замер, – смеясь, произнесла она, - или не признал?

Конечно, признал. Просто девушки умудряются быть такими разными. В квартале Желтых Фонарей она была Мари – холодной и властной, в откровенно обтягивающем платье и макияже, прибавляющем лишних годков. В домашней обстановке - теплая и уютная, совсем не кажущаяся взрослой. Наоборот, ведущая себя озорно, словно какая-нибудь девчонка из числа ровесниц. На городских улицах она сливалась с толпой. Выглядела неприметной серой мышкой, в платке и длинном наряде до пят. Сколько раз пробегал мимо, не замечая.

Сейчас же на пляже – она была настоящей леди. Каждая мелкая деталь вплоть до голубой ленточки на шляпе, подчеркивала образ утонченной и одновременно уверенной в себе леди. Не знал бы её лично, решил, что передо мною аристократка. Не из вновь принятых, недавно обретших дворянство, а потому ежедневно и ежечасно нуждающихся в подкреплении своего статуса. Мол, посмотрите какая я важная и дорогая - обвешенная побрякушками брендов по самое не могу. Нет, она была из рода старинного, давно всем и всё доказавшая, а потому способная выйти на люди в простом ситцевом платье.

Я подбежал к девушке и замер, словно степной сурок на дороге - не зная, что делать дальше. Почему-то захотелось прижаться и обнять её, почувствовать живое тепло, позволить длинным пальцам перебирать отросшие космы волос, которые все собирался и не мог состричь. Очень хотелось, но я переборол себя. Во-первых, из-за того что был мокрым, а во-вторых, телячьи нежности - это не про Лешку Чижова, точнее не про сегодняшнего меня. Год назад может и позволил себе подобное, но то год назад. С тех пор много воды утекло.

- Давно не виделись, кавалер, - шутливым тоном произнесла Арина, - а я смотрю, ты совсем взрослым стал: вымахал… возмужал.

Мои плечи помимо воли расправились, а нос задрался вверх. И надо сказать - зря, потому как девичьи пальцы тут же ухватились за кончик.

- Ай, больно!

Я дернулся, но девушка держала на удивление крепко, а еще начала крутить нос, желая сделать сливу. Пришлось приподняться на цыпочки.

- Ты мне что говорил? – строго произнесла она. – Или успел позабыть? Кто обещал, что в гости будет заглядывать? Сколько времени прошло с тех пор?

- Зайду, – прогундел я, согласный на всё.

- Ну смотри, - девушка разжала пальцы, и я с облегчением выдохнул. Тут же принялся тереть кончик носа. Не приведи небеса, и вправду слива получится.

- Зайду… годика через три, - буркнул обиженно. Что и говорить, не такой встречи я ожидал, да еще на глазах пацанов. Вон они - сидят, пялятся в мою сторону, Малюта аж рот раскрыл от удивления. Оно и понятно, чтобы девчонка уличной шпане нос крутила… Теперь позору не оберешься.

- Обиделся, - заключила Арина.

- А если тебе так? Знаешь, как больно?!

Девушка проследила за направлением моего взгляда и обо всем догадалась:

- Твои друзья?

- И что с того?

- Никогда бы не подумала.

- Что у меня могут быть друзья?

- Нет, просто они такие… взрослые.

Тоже мне, нашла взрослых. Это они среди мелюзги ходят важной птицей, а если по факту рассудить, такие же дети. Ни одному из них в баре пива не нальют и в квартал Желтых фонарей не пустят.

- Ну прости… Мы – девчонки, существа эмоциональные, всем сердцем переживаем за тех, кто нам дорог. А ты пропал, больше трех месяцев ни слуху ни духу, вот и не сдержалась, - Арина присела на корточки. Взяла меня за руки и нежно погладила ладони большими пальцами. От щенячьего взгляда девушки сделалось не по себе, словно это я был виноват в случившемся. Я прилюдно крутил сливу, а не она.

- Простишь?

В другой раз я бы непременно вырвался из цепких пальцев. Обиженно засопел и ушел, чтобы впредь знала, как мужской авторитет ронять. Но не теперь, когда пацаны смотрят.

- Ну? – на губах девушки заиграла виноватая улыбка. На чуть бледных, лишенных привычного макияжа щеках, появились ямочки. И я, не выдержав, улыбнулся в ответ. Вот не хотел сразу мириться, а оно само как-то вышло…

Арина весело рассмеялась. Попыталась обнять меня, но помешала шляпка. Широкие поля ткнулись в мой лоб, отчего головной убор соскользнул вниз – со светло-русых волос, уложенных в аккуратную прическу. Девушка ойкнула, но я успел поймать и шляпку и её саму, едва не завалившуюся на песок. Помог сохранить равновесие, потянув за руки.

- Мой герой! – заявила она и тут же строго добавила, - но это не изменит того факта, что ты обманщик. Мало того что в гости не заходишь, так еще и оставил бедную девушку наедине со старым шкафом. А ведь обещал помочь, помнишь?

Было дело... В углу комнаты стояла старая мебель, от которой Арина, да и сама хозяйка съемной квартиры давно хотели избавится. Шпон потрескался, петли частью сломались, а частью лишились винтиков, отчего дверцу перекосило. Шкаф был настолько плох, что его даже забесплатно забирать не хотели. На дрова и то не годился из-за лакированной поверхности. Трухля, одним словом.

- Я помогу.

- Поздно, кавалер, - вздохнула Арина, - сама управилась. Сама, сама – всё время сама. Вечно от вас мужиков помощи не дождешься. А я не то, чтобы ловкая в обращении с инструментами. Пришлось учиться работать зубилом и молотком, разбирать мебель по досочкам. Но ничего, за пару дней управилась.

Наконец, Арина обратила внимание на стоящих в стороне парней и не без доли кокетства поправила сбившиеся под шляпкой волосы.

- Кавалер, представь своих друзей. Ну же… не стоит пренебрегать правилами этикета.

- Это Тоша, - кивнул я в сторону первого стоявшего, - а это…

- Володька я, то бишь Владимир, - Малюта решил отрекомендоваться самостоятельно и правильно сделал. Я не знал его настоящего имени, как и многие другие в поселке. Малюта он и есть Малюта.

Тоша зачем-то решил представиться по новой. Сделал шаг вперед, и склонив по-гусарски голову, выдал:

- А-антон, к вашим услугам.

Только что каблуками не щелкнул. Оно может быть и случилось, будь он в ботинках, а не в черных трусах от фабрики Волобуйского.

- Владимир… Антон, очень рада знакомству, - девушка в ответ мило улыбнулась, - а я Арина – давняя знакомая этого молодого человека. Рада видеть, что у него появились новые друзья. Надеюсь, вы его не обижаете?

- Что вы, как можно, - проявил Тоша чудеса этикета. Но Малюта тут же все испортил:

- Ежели только сам не созорничает.

- И часто он озорует? – заинтересовалась девушка.

- Бывает… чего еще от молодого ожидать. Пока не перебесится, не успокоится… К примеру, в меня сегодня песком кидался, требовал покатать, а Гамахену и вовсе комок грязи в трусы засунул.

- А Гамахен это…

- Это наш четвертый, - пришел на выручку Тоша, и предвосхищая следующий вопрос, пояснил: - других в нашей компании нет.

- А как же девушки?

Арина сама того не подозревая надавила на больную мозоль. Парни и рады были бы пригласить девчонок, да только где нормальных сыскать? Нормальные с трущобной шпаной не водятся, им мама с папой запрещают, и народная молва. Стоит только слухам пойти, и не один нормальный мужик замуж не возьмет. Как в свое время случилось с Тонькой-Морковкой. Вправду она под одного из стригунов легла или приврали, кто теперь разберет. Только с тех пор отрывается девка. Знает, что товар порченный, вот и гуляет направо-налево – пользуется молодым телом, пока возраст позволяет. А дальше… а дальше будет дальше. Не то место Красильницкое, где далеко наперед думать нужно.

Пока Тоша ломал голову, как бы половчее ответить на неудобный вопрос, подоспела еще одна девушка – Кати, белобрысая подруга Арины. Одета та была вызывающе: в облегающее фигуру платье, демонстрирующее не только округлости пониже спины, но и голые плечи. Непозволительная роскошь для благонравных девиц.

- Ты где гуляешь, - начала она распекать подругу и тут же осеклась, заметив меня.

- Чижик!

Захотела потрепать за щечки, словно перед ней была не уличная шпана, а голожопый карапуз, только и знающий, что пузыри пускать.

«Ой, а кто это у нас. Смотрите, как подрос, как возмужал… И кому такое счастье достанется»?

Спасибо Арине, утащившей разошедшуюся подругу вслед за собой.

- Жду в гости, - крикнула она напоследок. Помахала рукой и свернула на дорожку, где их ожидали два кавалера - настоящих, не то что я… Судя по прикиду парни были из числа городских, при деньгах и с соответствующим пафосом. Тот пижон, что взял Арину под руку, носил авиаторы, солидно смотревшиеся на скуластом лице. Пряди светло-выкрашенных волос укладывались в затейливую прическу, а слащаво-нагловатое выражение лица словно умоляло: ну вдарь меня – вдарь!

Глядючи на эту картину, сами собой зачесались кулаки. Как он бесцеремонно повел себя по отношению к спутнице. Как схватил и притянул к себе, как облапил при встрече, тем самым унижая достоинство барышни. В общественных местах подобное поведение считалось недопустимым.

Можно было долго рассуждать о том, кем на самом деле является Арина, но другие-то об этом не знали. Постыдная часть жизни с отсветом желтых фонарей была скрыта за семью печатями. Здесь и сейчас она была обыкновенной девушкой в ситцевом платье - одной из многих, что выбрались на вечернюю прогулку в парк.

Я с болью в сердце наблюдал за уходящей парочкой. Смотрел до тех пор, пока они не скрылись в густой зелени сада. И только тогда понял, что не один. Рядом стояли пацаны: задумчивый Тоша, озадаченный Малюта и невесть откуда взявшийся Гамахен.

- Малой, а это кто?

- Никто! – зло рявкнул я. – Здеся вам что - цирк? Тогда чего пешки вылупили?!

И больше ни говоря ни слова, рванул к озеру. Обдал брызгами копошащуюся на берегу мелюзгу и сходу вошел в теплую воду. Достал до самого дна и оттолкнувшись ногами с шумом вынырнул. Увы, лучше не стало. Мерзопакостное ощущение никуда не делось, наоборот – захотелось пойти и настучать кому-нибудь по башке или сцепится в словесной перепалке с тем же Тошей.

Сплавал до буйка и обратно. Вышел на берег, но вместо того, чтобы вернуться к пацанам, остался стоять на самой кромке. Опустив голову, принялся наблюдать, как ступни медленно погружаются в песок, до чего же мягкий и податливый.

Диск раскаленного солнца опускался за горизонт. В близлежащих зарослях застрекотали кузнечики, чувствуя приближение долгожданной прохлады, а вот другие насекомые куда-то подевались. Одна лишь муха-бомбардир тяжело кружилась над водной поверхностью.

Отдыхающие граждане неспешно собирали вещи: паковали одеяла, со щелчком закрывали ставшие ненужными зонты. Крупная женщина, сверкая белыми икрами, кинулась в воду и едва ли не тумаками принялась выгонять на берег заигравшихся близнецов.

- Я тебе… неслух, - приговаривала она, грозясь все рассказать отцу. Но на пацанов угрозы не произвели ни малейшего впечатления. Самый шустрый ускользнул из-под опеки и снова бросился в воду визжа и барахтаясь.

- Чижик, чего застыл? – раздался за спиной трубный глас Малюты. Я обернулся и увидел собравшихся пацанов. Хотя чего там собираться. Тоша как был в знаменитых на всю округу трусах, так в них и остался. Малюта накинул на изрядно покрасневшие плечи футболку и только Гамахен переоделся в шорты и распахнутую настежь рубашку. Последнее было скорее для форсу, потому как иначе пацанва с Красильницкого одёжку не носила. Чтобы обязательно пупок было видно и грудь, в случае с Гамашом впалую и безволосую.

- Куда собрались, - возмутился я, - еще и восьми нет.

- Это ты, Чижик – птица вольная, а нам завтра в первую смену вставать, - рассудительно заметил Тоша. – Так что давай решай - с нами, или останешься комаров кормить?

Хотел я сказать, что нету комаров, как вдруг один задребезжал над головой. Закончился тот краткий миг счастья без мошкары. То время перед закатом, когда можно было откинувшись на лавочку, наслаждаться прохладой, а не отбивать веселый ритм по искусанным ляжкам. Увы, никогда заранее не угадаешь, во сколько оно начнется, и когда закончится. Но зато точно знаешь, что комарье после затишья становится злее. И грызет в разы сильнее.

- С вами, - проворчал я. Подобрал валяющиеся у лежака шмотки, и принялся отряхивать их от песка. Из складок вылетела щипалка – привычное для здешних мест насекомое. Ими даже девчонок не напугаешь, если только не попытаешься в ухо засунуть. Ох, и визгу тогда будет! А дело в том, что кличут их в народе уховертками за якобы имеющуюся способность проникать в уши. Дескать, вкручиваются они в слуховое отверстие на манер штопора - пробивают перепонку острыми клещами на конце хвоста и лезут прямиком в голову. Брешут поди… Сколько раз снимал их с одежды, когда просыпался по утру. Бывало, и под одеяло забирались, но чтобы в ухо.

Верткое насекомое устремилось к Малютиной ноге. Но на полпути опомнилось и скрылось под очередным барханом. Лишь тонкая полоска следов осталась на песке.

- Айда, пацаны, - скомандовал Тоша и первым направился в сторону выхода.

Дорога наша лежала между тремя рядами лежаков. Потом босиком по теплому, еще не успевшему остыть от полуденного солнца песку до асфальтовой площадки, служившей буферной зоной между пляжем и парком. На высоком столбе с вывеской «мусорить запрещено» висел пузатый динамик. Он то и сработал, стоило подойти поближе:

- Уважаемые дамы и господа, сегодня в центральном парке состоится финальная часть конкурса по латиноамериканским танцам среди пар. Спешите видеть зажигательную хабанеру в исполнении знаменитых масте…, - динамик взвизгнул и заглох. Подумал несколько секунд, и продолжил прерванное объявление откуда-то с середины: - … гурманов работают рестораны европейской и азиатской кухни. К вашим услугам блюда от шеф-поваров популярных московских заведений.

- Видел я этих московских, - проворчал Гамахен. – Нагонят студентов с кулинарного, а те только и способны, что яичницу жарить.

- Ой, да много ты понимаешь в кулинарии, - не удержался от замечания Тоша.

- А чего понимать, когда всюду сплошной обман. Выдают местных студиозусов за шеф-поваров, а наивные дурачки вроде тебя верят.

- И че, прошлый раз тоже обман был, когда приезжал владелец сети ресторанов Момояма?

Гамахен сделал вид что задумался.

- Это у которого глаза с щелочку? Типа ниппонец, а на лицо чистый бурят?

- Да причем здесь глаза?! - закипел Тоша. - Ты лучше вспомни, как он ножами орудовал - те только в воздухе мелькали, как у жонглеров в цирке. И огонь прям в сковороде вспыхивал.

- Цирк и есть, - оскалился довольный Гамахен. – У хорошей хозяйки еда на кухне не полыхает.

- Дубина ты стоеросовая. Речь об азиатской кухне идет, понимаешь? Ази-ат-ской… Любят они, чтобы блюда острыми были, перчеными, да с огоньком.

- С огоньком, это как? Подгоревшими?

Тоша аж зубами скрипнул от досады. Что и говорить, умел Гамахен на эмоции выводить. Начинаешь чувствовать себя дурачком, кипятишся еще больше, пытаясь объяснить прописные истины, и в конечном итоге остаешься в проигравших. А все потому, что соперник твой изначально не настроен на серьезный разговор. Бедолага Тоша это понимал, но всякий раз попадался.

- Малюта, скажи ему! – взвыл он после долгого спора об особенностях восточной кухни.

Здоровяк подумал-подумал, и выдал веское:

- Пить хочу.

Как это часто бывает, сказал один - прочувствовали многие. Я вдруг ощутил вяленый язык во рту. Бутылка воды, что захватили с собой в дорогу, давно закончилась, а от съеденного мороженного пить хотелось только сильнее. Уж слишком оно было приторным.

- Блин, до дома еще топать и топать, - расстроился Малюта, - а я без воды не могу, я без неё сдохну… Может в кафешку заглянем?

- Ты цены видел? – тут же отреагировал Гамаш. – Это же Орловский парк, здесь с людей втридорога дерут. И лимонаду просто так не нальют, прежде потребуют заказать столик.

- Блин, - расстроился Малюта еще больше.

- Кажись, в парке автоматы были с газировкой, - вспомнил Тоша.

- Так нет уже, вывезли прошлой осенью, - не без доли злорадства заметил Гамахен, словно сам пить не хотел, а наши мучения доставляли ему великое удовольствие.

- А мне пацаны сказали, что стоят.

- Какие пацаны, с заправки? Или Лёня-трепач с третьего подъезда?

- Вот что ты за человек Гамаш, вечно в пику сказать норовишь. И говнишь, и говнишь… короче, я в парк. Кто хочет пить, айда за мною.

И мы нестройной толпой направились следом за Тошей – все, даже несогласный до того Гамахен. Дошли до колоннады, украшавшей собою вход, и столкнулись с бдительным охранником. Тот, после проверки билетов приказал привести себя в надлежащий вид, то бишь одеться.

- Да ладно тебе, дядя, мы же с пляжа. Будет придираться, - попытался включить делового пацанчика Гамахен. Повыпендривался и сдулся под строгим взглядом.

- Молодой человек, вам напомнить о правилах поведения в общественных местах?

- Да Боже упаси, - всплеснул руками Гамахен, – что мы, дикие какие? Как вести себя в приличном опществе - знаем, и кому в пояс кланяться - тоже.

- Ну-ну, - недобро процедил охранник. - Вернул билеты, а после долго смотрел вслед, пока мы не скрылись за поворотом.

В парке повсюду горела иллюминация: гирлянды на ветках деревьев, огоньки в кафе, и конечно же фонарные столбы с исполненными под старину чугунными вензелями. На центральной дорожке аж глаза заболели от яркого света.

Народа по парку прогуливалось множество. Солидные господа в жилетках и начищенных до блеска ботинках. Барышни с их извечными зонтиками, элегантно используемыми на манер трости. Были и городские модницы в непозволительно коротких платьях до самых колен. Гимназисты, отставные военные, вечно носящаяся мелюзга – все они одновременно говорили, спорили и смеялись. Отовсюду играла музыка, звучали здравицы и перезвон наполненных шампанским бокалов.

Я окунулся в ночную жизнь с головой, словно в переполненное праздником озеро. Но стоило лишь вынырнуть – свернуть на боковую дорожку, и очарование спало. Исчезли встречные прохожие, затихла музыка духового оркестра и даже свет фонарей сделался тусклым и безжизненным.

- Должно быть где-то здесь, - Тоша растерянно огляделся. Мы стояли аккурат по центру площадки, окруженной темной стеной кустов.

- Ты уверен? – переспросил раздраженный Гамахен. Последнее время он только и делал, что елозил рукой под шортами, пытаясь вытряхнуть остатки песка. А всего-то и нужно было – последовать примеру других и окунуться напоследок. Мне было хорошо, и Тоше с Малютой тоже, а Гамахен аж весь исстрадался. Может потому и брюзжал всю дорогу, высказывая сомнения в умственных способностях приятеля. Теперь же даже обрадовался.

- Говорили ему… И где они? Где?! Где обещанные аппараты с газировкой?

- Здесь должны были стоять, - Тоша присел на корточки, и спустя секунду ткнул пальцем в глубокие вмятины на асфальте. – Вон, видишь!

- Да толку мне от твоих следов. Газировка, спрашиваю, где?!

- Увезли!

- Хвала небесам, наконец-то выяснили! - Гамахен театрально взмахнул руками. – Битый час втолковывал, что вывезли их еще прошлой осенью, так нет же - уперся… Цирковая обезьянка и та посообразительнее будет.

- Кто цирковая? - у Тоши аж желваки на скулах заиграли. Он резко поднялся и двинулся в сторону обидчика. Обыкновенно трусоватый Гамахен отступать не намеревался. Напротив, выпятил впалую грудь, словно боевой петух, изготовившийся к драке. Выставил вперед кулаки и демонстративно помахал ими в воздухе.

Случится бы драке, но тут в конфликт вмешался Малюта. Сделал он это не по причине миролюбивого характера. Отнюдь нет… Здоровяк с большим удовольствием посмотрел бы на то, как пацаны мутузят друг дружку. Простой он был человек, потому и радости у него были простыми. К примеру, бросить в соседа козюлей или подразнить гуся, неведомо каким образом занесенного в трущобы. А еще обыкновенная пацанская драка. Что может быть лучше? И только совсем уж необычные вещи могли отвлечь его внимание.

- Глянь, малой, не твоя ли знакомая? - толкнул он меня в бок.

На дальней дорожке показалась девичья фигура в знакомом ситцевом платье и копной светлых волос, выбившихся из-под шляпки. Мне редко доводилось видеть Арину напуганной, и вдруг этот быстрый, спотыкающийся шаг. Она почти бежала, неловко припадая на левую ногу.

- Стой, шлюха! – послышался рык и следом на дорожку вывалился кавалер. Тот самый, что позволял себе всякое, лапая прилюдно. Очки-авиаторы перекочевали с переносицы на лоб, давая возможность разглядеть перекошенное в злобе лицо. В покрасневших глазах плескалась ярость. Мне доводилось видеть подобное, когда человек теряет контроль, превращаясь в подобие дикого зверя, готового снести любое препятствие на своем пути. Как было зимою, когда пьяный Михась едва не забил до смерти работницу мадам Камиллы. И вот теперь история повторялась. Жаль только, нет в кармане свинчатки.

- Убью, мразь!

Мужчина был быстрее, а тут еще Арина неловко споткнулась и повалилась на землю. Она все же успела подняться, но лишь для того, чтобы снова упасть. Догнавший девушку ухажер пнул с размаху, как обычно бьют мужики в драке, нисколько не сдерживая силу. А дальше…

Дальше я понять не успел, как ринулся на выручку. Перемахнул через ограду кустов и побежал напрямки, не сводя глаз с возвышающейся над девушкой фигуры. А тот продолжал бить. За первым ударом последовал второй и третий. Кавалер просто и незамысловато пинал распростертое на земле тело. Он отвел ногу для очередного замаха, когда я врезался в него - в тошнотворно воняющую одеколоном рубашку. Попытался повалить, но то ли скорость набрал недостаточную, то ли противник оказался на удивление ловким. Мир вдруг перекувыркнулся и на земле оказался я один.

- Чего?! - рявкнул опешивший мужик. - Ты ещё кто такой?

Поправил едва не слетевшие со лба очки и с удивлением заметил: - твою же мать, рубашку порвал… натуральный жаккард. Ах ты ж сученыш!

Я попытался подняться, но сильный удар вновь опрокинул меня на газон.

- На! Получай!

Туфля мелькнула в воздухе, и я схватился за неё - потащил, в надежде если и не повалить противника, то лишить маневра для атаки. Потому как если размахнется снова.

- С-сука… Лёва, Лёва ты где?! Тут какой-то гаденыш мелкий – прицепился… зараза!

Судя по звукам приближающихся шагов неведомый Лёва спешил на помощь. Он не стал размениваться по мелочам, а сходу влупил мне по спине.

- Бей гаденыша! – орал ухажер, пытаясь выдернуть ногу, но я обвился вокруг неё клубком, словно почуявший опасность ежик. Жаль только, острых иголок выпускать не мог. Они бы мне сейчас ох как пригодились.

- Куда ты целишься, Лёва? По голове бей! По голове его - суку!

- У меня туфли итальянские, куда я?

- А ты каблуком сверху... Да бей же – бей… Лёва, он грызет меня… Лёва!!!

Ничего я не грыз. Как говорится в таких случаях, у страха глаза велики. Штанина задралась, вот и почувствовал враг остроту впившихся в кожу ногтей. Ради справедливости, не шибко и длинных, потому как обгрызал периодически.

- Бей!

Что-то тяжелое скользнуло по уху и хрустнуло лежащей рядом веткой. Видать, и вправду каблук пошел в дело. Как бы не попало сверху да с оттягом…

Волновался я зря - больше ударов не последовало, а пытавшийся стряхнуть меня ухажер, вдруг замер.

- Да что же это такое деется, дяденьки? – послышался откуда-то сбоку голос Гамахена. - Как же нехорошо получается, ай-яй-яй. Вы зачем ребенка обижаете или не слыхивали про конвенцию о защите прав детей?

- Пошел на х… со своей конвенцией, - высказался ухажер.

Зря он это. Я картины целиком не видел, но сильно подозревал, что Гамаш пожаловал не один. Как и было заведено в уличных разборках, первыми вступали в дело самые языкастые. Пока говоруны плели словесную паутину, остальные присматривались, да приценивались: от кого ждать беды и кого вырубить первым.

Остроумие здесь ценилось высоко, как и умение макнуть противника в дерьмо. Опустить, но так чтобы вышло красиво, без использования бранных слов, не говоря уже про откровенный мат. Это было настоящее уличное искусство. Вона как Гамахен завернул про конвенцию - издалека зашел, явно к чему-то готовясь. А тут взяли и обломали, незатейливо послав на три буквы. Нехорошо получилось… неправильно.

Я сразу сообразил к чему все идет. Быстренько отцепился от ноги и откатился в сторону. А вот кавалер оказался куда менее сообразительным. Он попытался выдать очередной пассаж про надоедливую мелюзгу, но быстро поперхнулся, получив кулаком в живот. Обыкновенно Малюта на мелочи не разменивался – бил прямиком в рожу, но тут пожалел… Бережно, даже ласково снял очки с головы скрючившегося противника и только после этого отправил в нокаут.

Подоспевший на выручку Лёва адекватно оценил сложившуюся ситуацию и ломанулся через ближайшие кусты. Оно и верно, это тебе не лежачего пинать, дорогой итальянской обувью. Может и в обратку прилететь.

Догонять Лёву не стали здраво рассудив, что сбор трофеев куда важнее забега по парку. Пока Гамаш с Тошей деловито обшаривали карманы неудачливого ухажера, Малюта примерил авиаторы. Поправил дужки, покрутил головой, после чего удовлетворенно заметил:

- Фирма́!

Мне одному было не до трофеев, нужно было срочно проверить Арину.

Девушка нашлась неподалеку. Она сидела на земле и болезненно морщилась, потирая припухшую щеку.

- Красивая – да? - произнесла она и попыталась улыбнуться. Совсем уж горькой вышла усмешка - кривой, с выступившей на глазах влагой. Девушка крепилась и даже шутила, но я-то знал, как порою тяжело удержать слезы. Не от физической боли – нет, это как раз перетерпеть можно, куда сложнее справиться с унижением и обидой.

Я протянул руку и помог ей подняться. Арина оказалась на удивление легкой. Некоторые девушки специально себя голодом морили, чтобы больше парням нравиться, а этой даже стараться не нужно - от природы худа: руки спички, коленки торчат. Встал рядом, чтобы поддержать, но она легонько меня оттолкнула.

- Эй, ты чего?

- Тебе нужно бежать, скоро здесь будет охрана.

- Подумаешь…, - начал я хорохориться и тут же получил щелчок по носу.

- Как она тебя, а? – заухал довольный Малюта. Но девушка не обратила на здоровяка никакого внимания, словно кроме нас двоих и не было никого. Крепко схватила за плечи и повторила:

- Вам нужно бежать - и не спорь, я смогу за себя постоять.

- Ты уже постояла, - указал я пальцем в покрасневшую щеку. Только девушку это нисколько не смутило

- Да послушай же! Скоро сюда сбежится местная охранка. Я найду с ними общий язык - сумею договориться, да и у мадам кое-какие подвязки имеются, а вот вас они слушать не станут.

Я перевел недоверчивый взгляд на лежащего на земле ухажера.

- А если он раньше очнётся?

Злость холодным отблеском стали промелькнула в глазах девушки.

- Пусть только попробует! Я с этого козла еще деньги стрясу.

- Но…

- Всё потом… поговорим, когда в гости зайдешь.

- Да, Чижик, хорош рассусоливать, - вмешался в разговор Малюта, - или хочешь проблем огрести? Хлыщ этот за жандармскими побежал.

Зря он это сказал, потому как Гамахен принялся суетиться. Дернулся в одну сторону, рассчитывая укрыться в тени дерева, но передумал и рванул в противоположную – за беседку. Последней каплей стала взвившаяся в небо шутиха. Она со свистом пронеслась над нашими головами и бабахнула!

Запаниковавший Гамахен ломанулся через заросли напрямки. Следом рванули остальные: если Тоша рыбкой нырнул в кусты - едва слышно, то Малюта ушел солидно, с причитающимся ему хрустом ломаемых веток.

- Давай уже, беги, - прошептали за моей спиной и неожиданно сильно толкнули. Ноги сделали два шага вперед, а где два, там и три, и четыре. Я и сам не заметил, как побежал.

Пересек извилистую дорожку и нырнул в темноту парка. Свернул направо, следуя за звуками пыхтящего впереди Малюты. И ведь совсем недавно бегали по здешним местам, сопровождаемые трелями жандармских свистков.

Сейчас никто не свистел, но темнота стояла такая, что хоть глаза выколи. Возле дорожек было еще ничего – тусклые отблески фонарей давали возможность осмотреться, а стоило углубится в парк и…

Я не увидел, как Малюта врезался в беседку. Лишь услышал глухой звук удара и последовавшие за ним матюки. Когда же подбежал ближе, заметил ползающую на карачках тень.

- Ты как, живой?

Пришлось повторить вопрос, прежде чем здоровяк отреагировал.

- Разбил, - пожаловался он.

- Чего… башку? – не понял я.

- Да причем здесь башка… Очки! Очки всмятку, - едва ли не взвыл от досады здоровяк. И даже потряс кулаком с остатками некогда шикарных авиаторов. Впрочем, на счет последних я не был уверен. Этакая темень стояла вокруг, поди разбери, что он там на самом деле держит – дужку от очков или подвернувшийся под руку пучок травы.

Весь задор к бегству у Малюты пропал. Пришлось едва ли не силой поднимать здоровяка, а после толкать к видневшемуся впереди забору. Даже когда выбрались наружу, Малюта не переставал причитать:

- Разбил, даже не поносил толком… почти новенькие, фирменные.

- Чего это с ним? – удивился Тоша.

Ответить я не успел. Малюта поднес здоровенный кулак к лицу приятеля и яростно затряс.

- Вот чего – видишь! Вот чего!!!

Меж пальцев торчали темные осколки стекла.

- Так они же не твои, чего зря расстраиваться?

- Как не мои? - опешил Малюта. – Что с бою взято, то свято!

- Хорошо, - не стал спорить Тоша, - а как разбить умудрился?

Здоровяк обиженно нахмурился

- Да там беседка одна стояла… Чё ты ржешь, чё ржёшь?!

Тоша и вправду едва сдерживал смех, а Гамахен и вовсе захрюкал, уткнувшись лицом в ладони.

- Серьезно, в беседку? – с трудом выдавил из себя Тоша. – Я понимаю, в столб фонарный врезаться или дерево не заметить, но в беседку? Она же огромная, да еще и выкрашена в белый цвет. Ты как умудрился?

- В очках я был, - потупив взор, принялся объяснять Малюта, – в них бежишь - нихрена не видно,чернота одна кругом.

- Снять не пробовал?

Малюта лишь рукой махнул, той самой, что сжимала многострадальные очки. Ответ на заданный вопрос лежал на поверхности, его даже озвучивать не пришлось. Когда дорываешься до того, о чем давно мечтаешь, разум и логика отступают на второй план. Так было с Тошей, объевшимся первой в этом году дыней и промаявшимся животом два дня. Так было с Гамахеном, купившим малоразмерные кроссовки со скидкой. Умный вроде, а мозгов… Все разносить их пытался – хромал до тех пор, пока не случилось нагноение из-за впившегося в мякоть ногтя.

Когда живешь в вечной нужде, то становишься голодным до определенных вещей. Хватаешься за них, пытаешься нарадоваться, пока существует такая возможность. В случае с Малютой радость была недолгой и длилась от силы минут пять. Может потому и переживал сильно.

Содержимое изъятого кошелька несколько подсластило пилюлю. Мы быстро поделили изъятое богатство, а двухрублевый остаток договорились проесть в ближайшей забегаловке.

Обратным путем шли куда веселее, вспоминая недавние события. И даже несколько километров пешком по обочине не показались такими уж утомительными. Да, каждый из нас о чем-то мечтал: Тоша с самой зимы грезил о дынях, Гамахен о новых кроссах, Малюта о солнцезащитных очках, а я? Чего хотел я? Если призадуматься, то многого: начиная с личного автомобиля и заканчивая апартаментами на верхнем этаже небоскреба. Но то в светлых мечтах о далеком будущем, которое может никогда не состоится. А прямо здесь и сейчас? Наверное, ничего… Было здорово ощущать себя частью компании. Не каким-нибудь там придатком, а полноправным членом, за которого если надо в драку ринутся. Теперь я это точно знал, потому и был счастлив.

Увы, у любой медали имелась оборотная сторона. Пацаны не только из беды выручат, но и поинтересуются: а собственно, что это было, точнее – кто? Личность девушки вызвала живой интерес. Особенно у охочего до женского полу Тоши. Он первым и спросил:

- Эта Арина кто тебе?

Правду говорить я не собирался, да и какова она – правда, если задуматься? Она мне не девушка, не знакомая с улицы, не мать и не сестра. Тогда кто - друг? А разве бывает дружба между мужчиной и женщиной? Мир велик, может где-то подобное и случается, но точно не в нашем поселке. Ни одна уважающая шпана в коллектив девчонку не примет. А уж когда вырастут… Когда вырастут, совсем другие интересы появляются, не имеющие никакого отношения к дружбе.

Думал я недолго, выдав пространный ответ про дальнюю родственницу. При этом уточнять не стал: троюродная она мне сестра или четвероюродная тетка.

Пацаны, понятное дело, не поверили. Откуда взяться родне, от которой до сей поры не было ни духу ни слуху? А въедливый Гамахен спросил:

- Причем здесь мадам?

- Какая мадам?

- Твоя родственница упомянула о некой мадам, имеющей необходимые связи с жандармскими.

- Что-то не припомню.

- Было, было такое… Я тут пораскинул мозгами и кое-что вспомнил, - в голосе Гамахена появилась обманчивая мягкость, - живет в Красильницком известная всем мадам по имени Камилла. И содержит она одно ночное заведение с этими… ну ты сам понимаешь.

- Не понимаю, – остановился я, - ты на что намекаешь?

Гамахен тоже был вынужден затормозить, поскольку шел следом. Мы замерли друг напротив дружки, и принялись играть в гляделки: злые с моей стороны и ехидно-насмешливые с его. Пускай только попробует сказать «шлюха». Я эти слова ему обратно в глотку вобью.

- Харэ, пацанва…заканчивай.

Неведомая сила отбросила меня в сторону. Сделала это легко и непринужденно, словно несмышленого щенка. И только задрав голову, я увидел возвышающегося Малюту. Здоровяк никого не толкал, не пихал, а просто втиснулся в тот небольшой зазор, что между нами образовался. Потому нас с Гамахеном и разметало.

- Чижик, ты случаем не оборзел? – палец Малюты ткнул в мою грудь. – Ты чего на старшаков бычишь?

- Вломить бы ему разок, - предложил Гамахен, окрыленный поддержкой. Вот только рано он радовался.

- Я те ща сам вломлю, - перевел Малюта суровый взгляд на товарища, - а для начала язык твой змеиный вырву.

- А чего такого?

- Ты овечку-то невинную из себя не строй. Потому как не овца ты - змея подколодная, умеющая жалить исподтишка.

- А чего сразу я? Или типа никто не понял, что у мелкого за «родственница» такая.

Малюта услышав подобное лишь покачал головой, а Тоша добавил:

- Не твоего ума дело.

- Почему не моего? – полез в бутылку Гамахен. - Чижик теперь один из нас, так кого стеснятся?

- Хорошо, - согласился Тоша, – тогда давай начнем с твоей матери.

Не знаю, что за история была связана с родительницей Гамаша, но тот сразу напрягся и принялся вопить, чтобы не мешали кислое с пресным.

- А ты почем знаешь, кем она Чижу приходится?

- Уж точно не матерью, - всё не мог успокоится Гамахен.

- Не матерью, - согласился Тоша, – но то, что человек близкий - сразу понятно. А раз так, то и капаться в грязном белье не след. Придет время, сам всё расскажет… или не расскажет. Не велика потеря.

- А то вам не любопытно, - предпринял последнюю попытку достучаться до пацанов Гамаш.

- Почему же не любопытно? - удивился Тоша. - Я вот с удовольствием про приключения твоей мамаши послушаю.

- Да пошел ты, - буркнул Гамаш и зашагал по направлению к поселку.

- Может зря ты про мать? – спросил Малюта, дождавшись, когда тощая фигура Гамахена скроется в ночи.

- Не зря, - твердо произнес Тоша. – Ты же его знаешь, если вовремя укорот не дать, совсем разойдется.

- Это да, - тяжело вздохнул великан. - Вроде не баба какая, не должно быть этих дней, а подишь ты, заносит с завидной регулярностью.

- Характер такой, - констатировал Тоша, подумал немного и добавил: - ты на него не обижайся. Так-то он парень нормальный - побесится с недельку, да успокоится.

Тоша как в воду глядел. Уже через пару дней количество шпилек в мой адрес уменьшилось, а потом и вовсе сошло на нет. Лишь слабый, едва уловимый отблеск злобы тлел в глубине его глаз. Я не заблуждался на сей счет… ничего Гамахен не забыл. Дохляки вроде него компенсируют отсутствие физической силы хорошей памятью, а когда приходит время выкатывают счет с расписанными позициями по каждой из нанесенных обид.

До чего же порою бывают похожи люди, особенно в своей мелочности. Когда на днях заглянул в мастерскую, наткнулся на Еремея. Парень как раз провожал очередную клиентку. Распахнул дверцу спортивного авто, подал барышне ручку, помогая усесться в кожаное кресло. Весь из себя ухоженный, галантный.

Заметив меня недовольно поморщился.

- Чего тебе?

- Мне бы главного увидеть.

- Не будет сегодня Никанорыча - не ищи, и завтра тоже… в отпуске он, через неделю обещался вернуться.

Я уже собрался уходить, но тут навстречу попался один из мастеровых. Он-то и сообщил, что дядька Степан на месте.

Ну вот что за человек? Сколько воды утекло с тех пор, а он все забыть не может - пакостит по мелочам. И до того мерзкой стала физиономия у Еремея, когда я раскрыл его маленький обман. До того нагло ухмыльнулась, что захотелось сбросить разводной ключ прямо на ногу.

Нет, прав был дед Пахом, утверждая, что измельчал нынче народец. Не тот что раньше… только и знает, что жить своими обидами. Собирает их - копит, словно старая бабка деньгу на похороны. Только прибытку с того никакого, одна лишь глухая злоба.

К Арине я все же заглянул. Наше общение вышло скоротечным: девушка явно куда-то спешила, но про случившуюся в парке драку упомянула. Отругала за самоуправство и потребовала дать обещание, что больше не стану вмешиваться в её личную жизнь.

- Даже если бить будут? – произнес я насуплено. Ожидал услышать слова благодарности, а вместо этого отчитали, словно провинившегося гимназиста.

- Особенно если будут бить, - строго произнесла девушка, – даешь слово?

- Даю, - пробурчал я. - А кто он тебе, этот козлина?

- Неужели ревнуешь? - лукавый огонек промелькнул в её глазах.

- Не то, чтобы... просто скажи, у вас свидание было или…

Легкий щелчок по носу заставил поморщиться.

- Или дозволяется исключительно в пределах квартала. Таковы правила мадам Камиллы или забыл?

- Значит свидание, - утвердил я. Зажмурился в ожидании очередного щелчка, но того не последовало.

- Ничего это не значит, кавалер, - устало произнесла девушка, - уже ничего.

Отсыпала на прощанье леденцов и отправила за дверь.

И как это понимать? Чего от меня требуется? Чтобы в следующий раз стоял и смотрел как её колотят какие-то уроды? Не будет такого… Пускай слово свое дал, но скрещенные пальцы за спиной еще никто не отменял.

Сразу после Арины отправился к пацанам. На заправке все было без изменений: начальство отсутствовало, работники дремали в теньке, а Тоша дымил сигареткой. Делал он это с ленцой, спрятавшись в тени и изредка прихлопывая разгулявшееся по жаре комарье.

- Деньги Малюте не давай, - первым делом предупредил он меня.

- А что случилось?

- У него из-за авиаторов совсем крыша поехала, - вздохнул Тоша. - Дужку в мастерской выправили, одно стекло вставили, а второе – то самое, которое треснуло, потребовало замены. Был вариант с дешевой пластмассой, но ты же знаешь Малюту, он у нас нынче модник. Хочет исключительно в фирме́ ходить, как городские пижоны. И все бы ничего, только одно стеклышко девяносто рублей стоит.

Я аж присвистнул от удивления.

- А ты как думал, это тебе не дешманские поделки. В дорогих вещах каждая мелочь по уму сделана, вплоть до винтика. Слыхал про гармоническое стекло? Из него линзы льют, а поверхность специальным составом обрабатывают, чтобы значит не поцарапалось. А еще защитную пленку клеят от фиолетовых лучей.

- Зачем это? – удивился я.

Тоша вытащил из-за уха очередную сигаретку, щелкнул зажигалкой и с наслаждением затянулся. Постоял пару секунд, выдыхая облака табачного дыма, после чего признался:

- Хрен знает… У богатеев свои причуды, вот продавцы и выдумывают всякую ерунду, чтобы товар сбыть подороже. Для клерка с верхнего города подобные мелочи может и имеют значение, а Малюте оно нафиг не сдалось. Он про угрозу фиолетовых лучей и слыхом не слыхивал, пока в мастерской счет не выставили. Почитай, сотня целковых - это же с ума сойти можно, - очередная порция дыма вырвалась из Тошиных ноздрей. - Короче, по поводу бабок я тебя предупредил, а дальше сам решай.

- А чего решать? У меня таких денег нет, - честно признался я.

- Так всего и не попросит: курочка - она по зернышку клюет. Побегает наш здоровяк с месяц по поселку, кого посулами уговорит, кого кулаком крепким. Наберет необходимую сумму, а потом два года отдавать будет или вовсе забудет про долг. Что я, Малюту не знаю. Даже рубля ему не давай, если хочешь с возвратом.

Тоша как в воду глядел. Стоило показаться на заправке, и здоровяк тут же взял меня в оборот. Да так ловко у него это получилось, что ладонь сама потянулась к карману. Раньше подобных талантов за Малютой не замечал. Перед зеркалом он репетировал что ли, особенно этот жалостливый взгляд.

Денег я Малюте не дал, вместо этого угостив «сосачкой». Сам хрумкнул леденцом и побежал дальше.

Забот на сегодня было немало, и все благодаря Лукичу. Бобыль в последнее время оживился, принявшись раздавать указания: сходи туда, принеси то, отнеси это. И если беготня по поселку не утомляла, то вечерняя писанина напрягала конкретно. Пальцы болели от выступивших мозолей, а Лукич все таскал и таскал счета, за раз целыми пачками. Короче, забот целый рот.

Вот и на сегодня я получил очередное задание: сбегать во вновь открывшийся магазин, торгующий автомобильными запчастями. Требовалось изучить предложенный ассортимент, запомнить цены. Подобными вещами занимался не раз, но вот адрес…

Находился магазин на улице адмирала Калюжного. Да-да, той самой злополучной Калюжки, от которой всеми силами старался держаться подальше. Поклялся больше носа туда не совать, и вот снова угораздило. Словно сама судьба решила подшутить над незадачливым Чижом.

Я долго думал, какое время лучше выбрать для визита, чтобы не влипнуть в очередную историю. В итоге пришел в полдень, в надежде что посетителей будет немного. И не прогадал, оказавшись в магазине наедине с изнывающим от скуки продавцом, только и думающем о том, как бы поскорее наступил обед. Оценив быстрым взглядом платежеспособность вновь прибывшего клиента, молодой парень даже с места не сдвинулся. Снова уткнулся в небольшой телевизор на краю стойки. Может стащить чего? Проучить наглеца, много о себе возомнившего? Такому по статусу положено было интересоваться чего изволите, а не выбирать среди посетителей, кто уважения достоин, а кто нет.

Подавив волну раздражения, я подошел к полкам и принялся разглядывать разложенный на них товар. Чего здесь только не было: масла и присадки, блестящие диски и коврики, накладки на руль, наклейки и набалдашники для КПП. Сразу видать – все фирменное, ни разу ни ворованное. За заводской порожек от Руссо-Балт двенадцать рублей просили! Да с такими ценами они быстро в трубу вылетят, точнее вылетели, если бы открыли свое представительство в поселке. Калюжка - другое дело. Местные зарабатывали достаточно, чтобы позволить себе фирменную запчасть.

Когда до обеда оставалось пятнадцать минут, продавец принялся косо поглядывать в мою сторону. Очень уж велико было его желание закрыться пораньше, но как это сделать, когда покупатель внутри. И ведь не выставишь наружу, правилами запрещено.

Парень крутился на стуле и так и эдак, словно острицы в заднице завелись. Пару раз кхекнул, пытаясь обратить на себя внимание. И наконец не выдержав, провозгласил:

- Мы скоро закрываемся.

- Хорошо.

Спустя полминуты стул вновь скрипнул.

- С часу у нас обед.

- Да понял я – понял.

- Можете прийти после двух.

- Могу, - согласился я и выразительно посмотрел на циферблат висящих над стойкой часов. В запасе оставалось целых девять минут, поэтому куда торопиться? Я зевнул и неспешно, с заметной ленцой направился до следующей полки.

Все что оставалось продавцу - скрипеть зубами от досады. Звука я не слышал, но уж больно выражение физиономии было соответствующим.

Из дверей вышел ровно без одной минуты. Звякнул висящим над дверью колокольчиком и не успел спуститься с крыльца, как услышал щелкнувший позади замок. Когда обернулся, продавца уже не было, а за выдраенным до блеска стеклом красовалась надпись «мы открыты». Бедолага так торопился, что даже табличку забыл перевернуть.

Довольный жизнью, я спрыгнул с последней ступеньки на асфальт. Посмотрел в прозрачно голубое небо, обещающее очередной жаркий день. Погремел заранее припасенной мелочью в кармане. С делами было покончено, теперь можно за мороженкой бежать.

- Алексей, подождите!

И невдомек было, что обращаются именно ко мне. Мало ли Алексеев ходит по улицам, важных и взрослых. Я же был Чижиком для всех, малым или просто пацаном, поэтому когда чужая рука коснулась плеча, дернулся от неожиданности. Отскочил в сторону и только тогда обернулся.

Напротив стоял Аполлинарий Андреевич - тот самый доктор из числа социалистов. Стоял и улыбался в аккуратную бородку, словно старому знакомцу.

- Алексей, что же вы, не рады меня видеть, напрасно-напрасно… У меня имеется для вас одна замечательная новость. Настолько, что даже подрядил специального человека на ваши поиски. До чего же сложно оказалось отыскать одного неугомонного юношу в дебрях трущобных. Уже и не надеялся на результат, и вдруг такой случай. Словно само провидение организовало нашу встречу.

Ага, как же… не провидение это, а проклятие Калюжки. Нутром чуял, что какая-нибудь ерунда случится, и вот результат.

- Алексей, вы же не собираетесь сбежать?

- Нет, - соврал я, не моргнув и глазом.

- Просто вы так дергаетесь.

- Тороплюсь я! Говорите уже, чего хотите?

- Всё дела и заботы. Неужели не найдется полчаса свободного времени для неторопливой беседы, - Аполлинарий Андреевич оглянулся, - а вот хотя бы и в этом заведении французской кухни.

Задрав голову, я наткнулся взглядом на вывеску ресторана: то ли лечабичу, то ли лечабичоу. Мало того, что надпись была сделана на иностранном языке, так еще и прописными буквами. Искусно так исполнена – затейливо, с вензелями и закорючками. На такую разок глянешь и сразу понятно, что заведение непростое - из числа престижных, куда обычному человеку вход заказан. Даже чопорный швейцар у входа имелся, в красной ливрее и мордой кирпичом. Сквозь затененные окна просматривались столики, устеленные скатертью до самого пола. А цены там, цены – ломят такие, что только князю или его подручным питаться. Куда до них мелкому Чижику.

Аполлинарий Андреевич заметил сомнения на моем лице, потому обнадеживающе произнес:

- Мой друг, позвольте угостить вас обедом. Поверьте, предстоящая беседа ни к чему не обязывает, ни к каким договоренностями или требующим немедленной подписи бумагам. Вы просто выслушаете наше предложение.

- Чего это? - пробурчал я недоверчиво, на всякий случай сделав шаг назад. А ну как попробует схватить.

- Вы, кажется, хотели обучаться в академии для одаренных?

- Хотел, да только кто возьмет бесталанного.

- Именно это и предлагаю обсудить за порцией прекрасного французского паштета. Как вы относитесь к фуа-гра?