В тени лесов

Глава 3. Интрига

Волшебница Дориген неуверенно потянулась к ручке двери палат Абаллистера, ее вождя. Удивленная своими колебаниями относительно визита к человеку, которого она считала своим учителем и который когда-то звался ее любовником, Дориген сердито дернула за ручку и вошла.

Абаллистер сидел в удобном кресле, глядя в маленькое окно на далекие Сияющие Равнины и на новую стройку, которую он заложил в Замке Троицы. Он казался Дориген сейчас несчастным, таким непохожим на жизнерадостного, могучего волшебника, который так захватывал ее и возбуждал ее страсть. Абаллистер был по прежнему силен, но это была сила его магии, а не тела. Его черные волосы лежали спутанные на его голове; его глаза, когда-то темные, сейчас выглядели как пустые колодцы, глубоко прорытые в его остром лице. Дориген удивилась, как она могла находить его привлекательным, как могла лежать в постели рядом с морщинистым мешком костей, который предстал перед ней.

Она прогнала эти мысли и напомнила себе, что учение Абаллистера дало ей немалую силу, и в конце концов, оно того стоило.

Бес-фамильяр Абаллистера, перепончатокрылая тварь по имени Друзил, сидел на столе позади мага, в позе статуи гаргульи. Нервно озирающийся воин-орк стоял перед столом, не подозревая, что тварь в паре дюймов от него на самом деле живая.

Дориген мельком посмотрела на орка, обратив больше внимания на стоящего рядом Друзила – скользкого типа, которому Дориген стала бы доверять в последнюю очередь. Друзил был с Барджином, когда жрец погиб в катакомбах под Библиотекой Наставников. Единственной причиной, почему все в Замке Троицы не судачили об участии импа в гибели Барджина, было то, что кроме Абаллистера, Дориген, и третьего волшебника замка – Бого Рата, мало кто знал, что Друзил вообще существует. Абаллистер заявлял, что не прочь показать Друзила обитателям замка, но Дориген удалось уговорить его передумать – хотя бы на время.

Дориген вновь взглянула на иссушенное лицо волшебника и едва не рассмеялась над проявлением его неожиданного и опасного высокомерия. Прежде, Абаллистер всегда тщательно охранял Друзила как свой личный секрет, и Дориген не могла поверить в столь резкую перемену в этом человеке.

Абаллистер, этот тощий человек, который каким-то образом выторговал магическую силу в обмен за физическую, стал необычайно самоуверен в последние несколько недель. Барджин, глава жреческого ордена Замка Троицы, был принципиальным соперником Абаллистера за контроль над правящим триумвиратом. Теперь Барджина не было.

Друзил хитро подмигнул Дориген, нисколько не опасаясь невнимательного орка.

Дориген хмуро ответила, затем повернулась к Абаллистеру. – Ты просил о моем присутствии? – спросила она, резко и по делу.

– Именно так, – ответил волшебник небрежно, не утруждая себя даже посмотреть в сторону Дориген. – Абаллистер, – пробормотал он про себя, затем: – Бонадюс. – Он обдумывал каждое слово несколько мгновений, затем обернулся к Дориген, широко улыбаясь. – Или, может быть, Абаллистер Бонадюс? У тебя есть предпочтения, или мне следует использовать оба имени, когда я объявлю себя владыкой страны?

– Это заявление было бы преждевременным, – Дориген напомнила ему. – Наша первая вылазка закончилась полным провалом. – Она оглядела воина-орка, вне сомнения, одного из личных помощников Рагнора, затем уставилась вновь на Абаллистера, изумленная, что волшебник может быть столь неосторожен, когда перед ним стоит помощник его нового соперника.

– Терпение, – сказал Абаллистер, иронически всплеснув руками. – Рагнор на границе Шильмисты. Как только он отправится в путь, эльфов не станет.

– Эльфы – важная, но не единственная часть наших врагов, – заметила Дориген, вновь покосившись на дрожащего орка. Абаллистер выждал несколько мгновений, будто наслаждаясь неудобством Дориген, затем отпустил несчастную тварь.

– Передай Рагнору, что он имеет наше благословение и благословение Талоны, – произнес Абаллистер. – И хорошей вам битвы! – Орк пригнулся и выбежал из комнаты, хлопнув дверью за собой.

Абаллистер весело хлопнул в ладони.

– Мои приветствия, Госпожа Чародейка, – Друзил обозвал ее придуманным им титулом для волшебницы. Он расправил свои кожистые крылья и потянулся в полный рост, благодаря тому, что орк уже ушел. – Как поживает твой нос?

Дориген вздрогнула. Она была привлекательной женщиной – возможно, несколько полнее, чем надо, по ее мнению – с правильными, если немного поработать, чертами и маленькими, но необычайно блестящими глазами цвета чистого янтаря. Ее нос был ее единственным недостатком, грязным пятном на тщеславии волшебницы. В ранние дни обучения магии, Дориген исполнила магически усиленный прыжок в воздух. Ее приземление было далеко не безупречным, поскольку она потеряла баланс при спуске, ударилась лицом о каменный пол, и ее нос наполовину заломился на щеку. Он так и не выпрямился с тех пор.

– И тебе того же, имп, – произнесла Дориген в ответ. Она подошла справа к столу и начала барабанить по нему пальцами, выставляя напоказ ониксовое кольцо. Друзил знал, что может это кольцо, и прикрылся своими кожистыми крыльями, как будто ожидал, что Дориген применит свою огненную магию на нем прямо здесь и сейчас.

– Мне не нужны драки между моими союзниками, – встрял Абаллистер, которого, похоже, все это забавляло. – Мне предстоит принять важные решения – например, как называть себя, когда я объявлю свой титул.

Дориген не одобряла Абаллистерову самоуверенность. – Еще остаются Каррадон и Библиотека Наставников, – мрачно сказала она. Ей показалось, что Абаллистер вздрогнул при упоминании Библиотеки, но она не была уверена, поскольку волшебник отлично скрывал свои эмоции в глубоких складках своего иссушенного лица.

– Жители Каррадона сдадутся без боя, – рассудил Абаллистер. – Это рыбаки и крестьяне, не воины. Видишь ли, дорогая Дориген, мы должны начать готовиться к тому, что делать после завоевания. Риативин не так и далеко, как и Вестгейт. Мы должны обставить наше появление как законных и справедливых владык, если хотим получить одобрение соседних королевств.

– Абаллистер Дипломат? – спросила Дориген. – Праведный и законопослушный? Талоне это не понравится.

– Это я встретил аватару богини, – резко напомнил ей Абаллистер.

Дориген не нуждалась в напоминании. Это была та самая встреча, что так изменила Абаллистера, заставила его простые амбиции в его ремесле вырасти в нечто более зловещее, более поглощающее. Это было не совпадение, что Дориген порвала близкие отношения с Абаллистером вскоре после Прибытия.

– Барджин мертв, и среди наших клериков разброд, – начал Абаллистер. – Мы не знаем, насколько ослабленным Рагнор вернется из похода. Ты хочешь ввязать нас в войну со всеми окрестными королевствами сразу по окончании первой кампании?

– Первая кампания еще даже не началась, – дерзнула вставить Дориген.

Абаллистер казался на грани взрыва, но он быстро остыл. – Конечно, – согласился он, похожий в тот момент на прежнего, рассудительного себя. – Однако, Рагнор на рубеже Шильмисты, и уже сейчас совершает набеги в эльфийский лес.

– Ты обдумывал присоединиться к его возможному прорыву? – спросила Дориген. Друзил на столе вздохнул и согласно кивнул, как будто имп надеялся, что кто-то укажет на возможные проблемы все более самоуверенному волшебнику.

– Рагнор могуч, – начала Дориген, – и огриллон питает мало уважения к магам.

– Мы можем его одолеть, – рассудил Абаллистер.

Дориген согласно кивнула. – Возможно, – сказала она, – но зачем нам подобный конфликт в Замке Троицы? Я знаю, что ты не проливал слез по Барджину – и правильно делал, – добавила она, заметив гримасу Абаллистера. – Но поражение жреца дорого нам стоило. Если бы он и Проклятие взяли Библиотеку Наставников, мы бы пошли на Каррадон тогда же, когда Рагнор начал свой штурм Шильмисты. Однако мы не можем, не на глазах у священников Библиотеки, приглядывающих за городом. Если Рагнор победит в эльфийском лесу не понеся тяжелых потерь, его слава среди черни вырастет. Он может уже сейчас воображать, как соседи встретят короля-огриллона.

Эти простые слова поразили Абаллистера, как если бы Дориген ударила его дубиной. Он неподвижно уселся в кресле, глядя долгое время прямо перед собой.

«Он знал об этой опасности все время,» донеслось неожиданное сообщение до разума Дориген. Женщина обернулась на Друзила, который поглядывал на нее из-под своих перепончатых крыльев.

«Он отказывался признавать это,» добавил имп, "поскольку не способен обсуждать что-либо серьезнее чем называть себя «Абаллистер Благословенный» или «Бонадюс Завоеватель.»

Дориген не питала сомнений, что имп был искренен в своей иронии, но ей было трудно поверить что фамильяр может быть так нахален со своим хозяином, сидящим прямо перед ним. Дориген благоразумно не ответила. Она нарочно отвела взгляд от импа и повернулась к сидящему волшебнику.

– Не может быть сомнений, что тебе подвластен Замок Троицы, – заявила Дориген, – но мы должны продолжать с осторожностью, поскольку наше положение слишком шатко. Какой новый жрец взойдет на место Барджина, чтобы возглавить орден? Насколько силен станет Рагнор?

– А что скажешь о Бойком Рате? – Абаллистер спросил лукаво, говоря о третьем и последнем адепте магии Замка Троицы, которого и Абаллистер и Дориген считали переросшим ребенком. Его имя было Бого Рат, но Абаллистер и Дориген обращались к нему как к Бойке, даже в лицо. – А что насчет тебя? – добавил Абаллистер.

– Можешь не сомневаться в моей преданности, – заверила его Дориген. – В твое отсутствие, я действительно рассчитываю править триумвиратом, но я знаю пределы своих сил и имею больше терпения, чем ты думаешь. Что же до Бойки… – Она сделала паузу и бросила насмешливый взгляд, показывая тем самым, что зрелище юного выскочки, борющегося на равных с кем-то подобным Абаллистеру Бонадюсу, просто слишком смешно, чтобы даже предполагать.

Смех Абаллистера подтвердил, что он всем сердцем согласен. – Значит, жрецы и Рагнор, – сказал волшебник, – и ни один не может быть серьезной неприятностью, когда мы осторожны и внимательны.

– Рагнор довольно далеко отсюда, – напомнила ему Дориген, напрашиваясь на предложение.

Абаллистер осторожно взглянул на нее на мгновение, как будто пытаясь прочитать ее мысли. – Рагнор не согласится так просто с твоим присутствием в его лагере, – заметил волшебник.

– Я его не боюсь, – ответила Дориген. Она трижды резко хлопнула в ладони. Дверь Абаллистера вновь распахнулась, и внутрь ввалился мужчина почти семи футов ростом, со жгутами мускулов, обвивавшими его тело под дорогой шелковой одеждой. Его густые светлые волосы, заплетенные в косу, свисали между его плеч, а его голубые глаза глядели вперед с несокрушимой уверенностью. Абаллистер никак не мог узнать его, разве что по его бронзовой коже и необычной татуировке – ледяной червь, которого он носил на лбу.

– Не может же это быть… – начал было волшебник.

– Тиеннек, – подтвердила Дориген, – варвар что я вырвала из теней Великого Ледника в далекой стране Вааса.

– Милая Дориген, – застонал волшебник, его тон выдавал искреннее изумление, но также и презрение, – ты его цивилизовала!

Тиеннек зарычал.

– Только немного, – возразила Дориген, – но я не сломила дух Тиеннека. Это лучше послужит и моим целям, и моему удовольствию.

Губы Абаллистера сжались в ответ. Зрелище его бывшей любовницы в руках огромного мужика не нравилось ему, совсем не нравилось. – Впечатляет, – признал он, – но поберегись, если хочешь чтобы он схватился с Рагнором.

Тиеннек вновь слегка зарычал.

– Без обид, – быстро добавил Абаллистер. Волшебник никогда не чувствовал себя уверено возле опасного питомца Дориген. Под краем стола, его пальцы сплели заклинание, которое сотрет варвара с лица земли, если Тиеннек проявит хоть намек на атаку.

– Твой дикий спутник могуч вне сомнений, возможно, сильнейший из людей, что я видел, – продолжил маг, вновь взглянув на Дориген, – но я сомневаюсь, что какой бы то ни было человек может победить Рагнора в бою. Огриллон убьет его, а тебе придется проделать весь путь обратно до Великого Ледника, чтобы поймать себе еще одного.

– Я тоже никогда прежде не видела могучего Рагнора побежденным, – признала Дориген. – Возможно ты прав в своих предположениях, но Тиеннек не окажется легким противником. В его груди бьется сердце воина Ледяного Червя, и я дала ему много больше чем только это. Я научила его дисциплине, чтобы он мог лучше контролировать свою дикую силу. Рагнор обнаружит, что этого парня тяжело победить, и особенно – если я буду стоять за Тиеннеком. – Она вновь побарабанила пальцами, демонстрируя смертоносное кольцо.

Абаллистер потратил долгое время, размышляя над заявлениями волшебницы, и Дориген смогла ясно увидеть сомнения на его бледном, морщинистом лице. По правде сказать, она и сама сомневалась, что Тиеннек сможет выстоять против Рагнора так хорошо, как она заявила – или что она, со всей ее магической мощью, сможет оказать достаточную помощь, если Рагнор решит убрать их обоих – но поход в Шильмисту был попросту настолько важен для успеха кампании, чтобы Дориген допускала такие возможности.

– Рагнор может стать слишком силен для нашего контроля, – заметила. – По некоторым подсчетам, у него под началом пять тысяч.

– У нас три тысячи, – Абаллистер возразил, – сильная оборонительная позиция, и три мага!

– Ты хочешь этой войны? – спросила Дориген. – И какой титул ты возьмешь, сражаясь против Рагнора и его дружин?

Абаллистер мрачно кивнул и потер свой острый подбородок. – Хорошо, отправляйся к нему, – сказал наконец волшебник. – Отправляйся в Шильмисту и помоги нашему дорогому Рагнору. Ему потребуется волшебник в любом случае, если он надеется сразиться с эльфами. Я буду следить за клериками, и готовиться к следующему этапу в нашем завоевании.

Дориген не стала ждать, вдруг Абаллистер передумает. Она поклонилась и пошла к выходу из комнаты.

– Дориген, – Абаллистер позвал ее. Она остановилась и сжала кулаки, догадываясь, что коварный маг готовит новую неприятность на ее пути.

– Возьми с собой Друзила, – сказал Абаллистер, когда она обернулась. – С помощью импа, мы с тобой сможем связываться время от времени. Мне не по нраву быть оторванным от такого важного дела, как продвижение Рагнора.

Подозрения относительно роли Друзила в смерти Барджина витали в голове Дориген, и она не сомневалась ни на мгновение, что Абаллистер отправлял импа, чтобы следить за ней так же, как за Рагнором. Но что могла она возразить? Иерархия Замка Троицы была жесткой, а Абаллистер правил крылом магов в триумвирате.

– Мудрое решение, – сказала она.

«Даже больше чем ты думаешь,» донеслось еще одно вторжение Друзила. Дориген сумела скрыть свое изумление.

Абаллистер повернулся обратно к окну и начал по очереди повторять свои имена, чтобы решить, какое из них лучше послужит ему, когда он станет королем.

Менее чем через час, по направлению от Замка Троицы уже шли Дориген, Тиеннек рядом с ней и кожистокрылый имп, лениво порхающий за ними, невидимый благодаря своей врожденной магии. Дориген пыталась скрыть свое презрение, проходя мимо воинов строящих новые крепостные стены, она боялась, что Друзил немедленно доложит своему хозяину.

Дориген не нравилась стройка и она считала Абаллистера глупцом, за то, что он ее начал. Благодаря секретности анклава – он выглядел не более чем естественным нагромождением камней – Замок Троицы оставался незамеченным для остальной цивилизации страны долгие годы. Путешественники проходили прямо над замком, скрытым в северных отрогах Снежных Гор, даже не представляя, сколько туннелей и храмов лежат у них под ногами.

Но, как и с чуть не раскрытым секретом Друзила простым воинам замка, Абаллистер повидимому считал себя неуязвимым. Им понадобятся новые стены, заявил он, если последняя битва достигнет их врат. Дориген предпочитала секретность, полагая, что война никогда не зайдет столь далеко на север. Она также понимала настоящие мотивы Абаллистера. Вновь главный волшебник думал наперед, по окончании завоевания. Он не предполагал сидеть в осаде в замке, но знал, что впечатляющая цитадель может помочь ему в дипломатических отношениях с соседними королевствами.

«Я разделяю твои мысли,» донесся не такой уж неожиданный зов Друзила. Дориген резко обернулась на импа, и судорожные взмахи крыльев выдали, что он метнулся в сторону быстрее ветра.

– Это хорошо, – прошипела чародейка, – потому что я как раз подумывала отправить тебя на небеса!

– Тысяча извинений, – громко сказал имп, приземлился на камни перед Дориген, становясь видимым, и немедленно отвесил глубокий поклон. – Прости мне мое вторжение, но твои чувства очевидны. Тебе не нравятся ни планы Абаллистера, ни то, каким он стал с падением Барджина.

Дориген не ответила, но нарочно держала на лице сердитую гримасу.

– Со временем ты поймешь, что я не враг тебе, – пообещал имп.

Дориген хотелось верить, что он говорит правду, но она не поставила бы на это и ломаного гроша.

Кеддерли понял, что его время вышло, когда Эльберет и Наставник Авери вошли в его комнату, ни один из них не улыбался.

– Мы отбываем сегодня в Шильмисту, – сказал Эльберет.

– До свидания, – пошутил Кеддерли.

Эльберет не улыбнулся. – Приготовься в дорогу, – приказал принц эльфов. – Бери немного. Наш путь должен быть быстр, а горные тропы не столь легки.

Кеддерли нахмурился. Он попытался ответить, но Авери, видя растущее напряжение между этими двумя, перебил его. – Великое приключение ждет тебя, мой юный друг! – воскликнул дородный наставник, подходя ближе, и положил свои тяжелые руки на плечи Кеддерли. – Пришло время тебе увидеть мир, лежащий вне стен Библиотеки.

– И что вы берете с собой? – спросил Кеддерли, с неумолимым сарказмом.

Его слова ужалили куда больнее, чем он ожидал. – Я хотел пойти, – резко ответил наставник, вытирая платком свое веснушатое лицо. – Я умолял декана Тобикуса, чтобы он отпустил меня с тобой.

– Декан Тобикус отказал? – Кеддерли не мог поверить, что мягкотелый декан мог отказать кому-либо из наставников.

– Я отказал, – объяснил Эльберет.

Кеддерли с недоверием уставился на него через плечо Авери.

– Я Принц Шильмисты, – эльф напомнил ему. – Никто не может войти в мои владения без моего дозволения.

– Но почему вы отказали Наставнику Авери? – Кеддерли решился спросить, прямо в лицо молчанию Авери, и его яростным знакам, призывающим его позволить накалу снизиться.

– Как я уже говорил тебе, – ответил эльф, – наш путь должен быть быстрым. Лошади не могут перенести нас через все горные перевалы, а я боюсь, что наставник не вынесет этого. Я не буду откладывать мое возвращение, и не хочу оставить измученного человека умирать в глуши.

Кеддерли не нашелся что возразить, а стесненное выражение лица Авери умоляло его не давить больше.

– Только вы и я? – Кеддерли спросил эльфа, его тон выдавал, что он не в восторге от этой мысли.

– Нет, – ответил Авери. – Еще кое-кто согласился пойти, по просьбе принца Эльберета.

– Наставница Пертелоп?

– Леди Мопассан.

Даника! Имя ударило Кеддерли как копыто мула в лицо. Он выпрямился, распахнув глаза, и попытался представить, когда это Эльберет улучил случай позвать Данику с ними. Его Данику! И она согласилась! Кеддерли надеялся, что Даника знала, что он также отправится в лес, прежде чем она согласилась идти.

– Почему это так удивляет тебя? – спросил Эльберет, с легким оттенком сарказма в его мелодичном голосе. – Ты сомневаешься…

– Я не сомневаюсь ни в чем, где участвует Даника, – Кеддерли был быстр на ответ. Он снова нахмурился, чувствуя смущение из-за того, что он сразу вспомнил множество исключений из своего заявления.

– Тише, паренек, – вставил Авери, крепко удерживая его. – Даника согласилась пойти, только когда узнала что и ты составишь компанию принцу Эльберету.

– Как тебе будет угодно, – добавил Эльберет лукаво, и Авери присоединился к Кеддерли, нахмурившись на эльфа; все трое прекрасно понимали, что Эльберет сделал последнее замечание чтобы заронить сомнения в душу Кеддерли.

– Мы отбываем через час, – Эльберет заявил, стоя перед ними уже полностью собранным. Его черные волосы и серебристые глаза сияли в утреннем свете, струившемся через окно в комнате Кеддерли. – Затем ты отправишься, вне зависимости от того собрался ты или нет, и молча перенесешь трудности отсутствия того, что ты забыл взять. – Высокий, гордый эльф отвернулся и вышел не сказав больше ни слова.

– Мне он начинает не нравится, – признал Кеддерли, ускользая от объятий Авери.

– Он беспокоится за свою родину, – пояснил наставник.

– Он высокомерен.

– Как и большинство эльфов, – сказал Авери. – Это от их продолжительной жизни. Она заставляет их думать, что они опытнее всех на свете, и, соответственно, что они мудрее любого.

– А так ли то и другое? – Кеддерли спросил, и его плечи несколько опали. Он не придавал прежде значения тому факту, что принц Эльберет это эльф, который повидал в своей жизни больше, чем Кеддерли сможет до старости, и еще долго будет жить после того, как тело Кеддерли обратится в прах.

– Многие опытны, и они действительно мудры, я полагаю, – ответил Авери, – но не большинство. Эльфы становятся все более недоверчивы и нетерпимы к другим народам. Они держатся поближе к своему народу и своей земле, и мало знают, что делается за их границами. Я впервые встретил принца Эльберета три десятилетия назад, и смею заявить, что узнал много больше за это время. Он остался таким же, как тогда, что телом, что умом.

– Ладно, – продолжил Авери, поворачиваясь к двери – Я оставлю тебя с твоими сборами. Эльберет сказал – час, и я не думаю, что он будет ждать хоть мгновением больше!

– Я не собираюсь жить столетиями, – заметил Кеддерли прямо перед тем, как наставник вышел из кельи. – Но, между тем, – продолжил юноша, когда Авери опять повернулся к нему, – Я не уверен, что вобще начинал жить.

Авери изучал Кеддерли некоторое время, пойманный врасплох неожиданными словами. Он заметил перемены в Кеддерли со времени событий с Барджином, но это было самым драматическим свидетельством того, что что-то глубоко угнетало юношу. Авери подождал еще несколько минут, затем, видя что Кеддерли больше нечего сказать, пожал плечами и закрыл дверь.

Кеддерли не мигая сел на кровать. Мир вращался слишком быстро для него. Зачем Эльберет позвал Данику с собой? Почему именно на него выпало убить Барджина? Мир вращался слишком быстро.

А он двигался слишком медленно, как он вдруг понял. У него хватит времени в дороге для размышлений; а прямо сейчас он должен приготовиться к путешествию, прежде чем Эльберет утащил его из Библиотеки в чем застанет.

Он набил рюкзак запасной одеждой, уложил свои письменные принадлежности, затем трубу магического света – тонкий, цилиндрический инструмент, испускавший при открытии пучок света который Кеддерли мог расширять или сужать поворотом запястья.

Удовлетворенный наполнением рюкзака, ученик надел свой походный плащ из синего шелка и широкополую шляпу, с красной лентой и глазом-над-свечой, священным символом Денейра посередине. Он взял свой дорожный посох с навершием в виде головы барана, и направился в холл.

На пути к двери он обернулся, остановленный угрызениями своей совести.

Кеддерли глянул вниз на свое изукрашенное кольцо, как будто оно могло дать ему облегчение в том, что он должен сделать. Основание кольца было круглым и полым, содержа крохотный флакон сонного яда, приготовленного Кеддерли по рецепту дроу. Острие маленькой стрелы было сделано из кошачьего когтя, вставлявшегося в отверстие в посохе Кеддерли, и превращавшегося в действительно мощное оружие.

Но Кеддерли так не считал. Учитывая время, требующееся для перезарядки стрелы, Кеддерли весьма сомневался в его потенциале. Яд дроу не действовал долго в мире Поверхности, однако Кеддерли совершил невозможное, чтобы защитить свое детище, поместив запечатанные флаконы в прочную коробку, заклятую темными чарами много недель назад.

Неохотно, юноша вновь подошел к шкафу и взялся за ручку. Он беспомощно огляделся, как будто ища способ вырваться из ловушки.

Он не должен провалить свой годовой поиск.

Кеддерли открыл дверцу шкафа, отобрал широкий ремень среди дюжин кожаных узлов, и подпоясался им. На одном его боку висел широкий короткий футляр, в котором скрывался одноручный арбалет в духе темных эльфов. Затем Кеддерли достал колчан стрел, и испытал некоторое облегчение, обнаружив, что осталось лишь три взрывчатых стрелы. Еще два набора стрел было в колчане – в нем помещалось до пятидесяти – но их навершия были пусты, не содержа ампул со Взрывчатым Маслом, дававшим трем заряженным их страшную силу.

Несмотря на свои смешанные чувства, Кеддерли не смог противиться желанию откинуть кожаный ремешок и достать арбалет. Оружие было красивым, прекрасно изготовленным Иваном и Пикелом. И эта красота вновь пробудила мертвые глаза Барджина, ведь это было то самое оружие, что Кеддерли использовал в тот роковой день. Он стрелял в мумию, пытаясь уничтожить чудовище, когда оно пыталось уничтожить Барджина. Стрела прошла сквозь пустые внутренности мумии, врезавшись в грудь беззащитного Барджина, прислонившегося спиной к стене.

Кеддерли отчетливо вспомнился звук, когда магическая ампула на конце стрелы вздрогнула и взорвалась, и его острое эхо преследовало клерика днем и ночью.

– Белаго попросил меня отнести тебе это, – раздался голос из двери. Кеддерли обернулся и удивился, увидев высокого, сутулого и угловатого Киеркана Руфо, стоящего в двери. Несмотря на то, что они были друзьями, Руфо тщательно избегал Кеддерли в последние несколько недель.

Кеддерли вздрогнул, увидев в руках Руфо маленький керамический сосуд, потому что он знал, что там внутри. Алхимическая лаборатория Белаго взлетела на воздух в часы Проклятия Хаоса, и алхимик думал, что формула Взрывчатого Масла погибла в огне. Нисколько не огорченный потерей, Кеддерли соврал Белаго, что он не помнит, откуда взял формулу, но алхимик, решивший вознаградить Кеддерли за героизм в борьбе с темным жрецом, поклялся восстановить ее.

Обреченное, словно у загнанного в ловушку, выражение лица – такое же, как когда он доставал арбалет – промелькнуло у Кеддерли, когда он взял сосуд. Сосуд был тяжел; Кеддерли подумал, что масла там хватит не меньше чем на двадцать стрел. Он искал выхода; он был готов уронить сосуд на пол, сославшись на случайность, но немедленно отбросил эту мысль, поняв, какую катастрофу это вызовет.

– Ты не ожидал увидеть меня, – сказал Киеркан Руфо без выражения. Его темные волосы плотно лежали на голове; его черные глаза блестели словно точки мерцающего мрака.

– Ты давно не показывался поблизости, – ответил Кеддерли, задрав голову чтобы смотреть высокому собеседнику в лицо. – Ты злишься на меня?

– Я… – Руфо запнулся, его угловатое лицо скривилось от смущения. Он провел рукой по своим спутанным темным волосам. – Проклятие сильно подействовало на меня, – объяснил он.

– Забудь о Проклятье, – предложил Кеддерли, почувствовав к нему симпатию – но не сильную, ведь действия Руфо во время Проклятия не могли не вызывать подозрений. Верзила позволил себе некоторые вольности в отношении Даники, которые девушка резко отвергла – избив Руфо до полусмерти.

– Мы поговорим еще, когда я вернусь, – сказал Кеддерли. – У меня нет времени…

– Это ведь я спустил тебя тогда с лестницы, – неожиданно напомнил Руфо. Ответ Кеддерли застрял в горле, и его рот остался открытым. Он подозревал Руфо, но никак не ожидал признания.

– Много было сделано безумного во время Проклятия, – Кеддерли попытался сказать после долгого молчания.

– Это было до Проклятия, – напомнил ему Руфо. По сути, это действие послужило толчком к цепи событий, приведших к высвобождению Проклятия.

– Зачем ты говоришь мне это? – требовательно спросил Кеддерли, его серые глаза сердито сузились. – И зачем ты это сделал?

Руфо пожал плечами и отвернулся. – Темный жрец, я полагаю, – прошептал он. – Он поймал меня в винном погребе, когда ты нашел секретный ход на нижние уровни.

– Так забудь о том случае, – сказал Кеддерли, насколько возможно сдерживаясь, – и не вини себя. Барджин был могущественным противником, с уловками и чарами превыше нашего понимания.

– Я не могу забыть об этом, – ответил Руфо.

– Так чего ты пришел ко мне? – взорвался Кеддерли. – Чтоб я простил тебя? Пожалуйста, прямо сейчас. Все, ты прощен. Твоя совесть чиста. – Кеддерли отодвинул его, направляясь в холл.

Руфо схватил его за плечо и развернул к себе. – Я не могу просить твоего прощения прежде чем я не простил себя сам, – объяснил он, и выражение боли на его лице тронуло Кеддерли.

– Мы всегда можем простить сами себя, – заметил Кеддерли, глядя вниз, и его взгляд упал на сосуд в его руках. Это зрелище напомнило ему преследующие его самого мысли об убитом Барджине.

– Я бы хотел пойти с тобой, – сказал Руфо.

Кеддерли не мог ответить несколько мгновений; Руфо был полон сюрпризов сегодня!

– Я должен вернуть свое достоинство, – объяснил верзила. – Как и ты, я должен увидеть эту загадку, или что бы там ни было, пройти вплоть до самого конца. Только тогда я смогу простить свои действия пять недель назад. – Кеддерли попытался было выскользнуть в сторону холла, но Руфо немедленно втащил его назад.

– Братья-гномы ушли, – напомнил ему Руфо. – А друид Невандер мертв. Тебе может понадобиться помощь.

– Тебе не меня надо спрашивать, – увильнул Кеддерли. – Декан Тобикус…

– Декан Тобикус отправил меня к Наставнику Авери, – перебил Руфо, – а Авери к тебе. Я могу идти если ты разрешишь, так они сказали, и принц Эльберет тоже согласился.

Кеддерли колебался и раздумывал еще несколько мгновений. После всего что произошло, он не был уверен, что может доверять Руфо, но он не мог и не замечать мольбы в глазах угловатого парня.

– У тебя меньше чем полчаса, чтобы собраться в дорогу, – сказал он. Черные глаза Руфо просияли.

– Я уже готов.

Почему-то, Кеддерли не был удивлен.

Эльберет и Даника ожидали Кеддерли за изукрашенными двойными дверями Библиотеки. Там также были Авери, Пертелоп, и две свободные лошади – похоже, наставники ожидали, что Кеддерли позволит Руфо отправиться с ним.

Даника широко улыбнулась Кеддерли, но улыбка немедленно растворилась и ее полные губы хмуро сжались, как только она увидела Руфо, выходящего из дверей за спиной Кеддерли.

Кеддерли только пожал плечами вместо объяснения, и влез на лошадь ближайшую к Данике.

Взгляд монашки потеплел, когда она увидела, как Руфо пытается вскарабкаться на свою лошадь. Юноша был столь неуклюж, что Даника не могла не пожалеть его. Она кивнула Кеддерли; у нее появилась уверенность, что она сможет оставить прошлое позади и сосредоточиться на том, что ждет их на пути.

– Ты многое увидишь по дороге и в эльфийском лесу, – Пертелоп сказала Кеддерли, подойдя к его коню. Кеддерли пытался не замечать плотное платье веселой наставницы, но ее длинные рукава смотрелись явно не к месту, особенно в теплый летний день.

– Увидишь много удивительного, – продолжила Пертелоп. – И я знаю, ты многому научишься за то короткое время, что проведешь вне Библиотеки, больше, чем за все предыдущие годы.

Кеддерли удивленно взглянул на нее, не уверенный как понимать ее странные слова.

– Ты увидишь, – обьяснила Пертелоп, изо всех сил пытаясь сдержать смех, чтобы не смутить юного клерика. – Там больше жизни чем приключений, дорогой Кеддерли, и больше живут чем читают книги.

– Но, если у тебя будет свободное время… – продолжила она, вынимая огромный том из складок своей рясы. Кеддерли узнал эту книгу, как только она протянула ее ему, поскольку он, как и все священники Ордена, изучал эту работу с первых дней пребывания в Библиотеке: Том Вселенской Гармонии, главная священная книга Денейра.

– На счастье? – смущенно спросил он.

– На чтение, – твердо ответила Пертелоп.

– Но…

– Я уверена, что ты заучил эту книгу, – перебила Пертелоп, – но сомневаюсь, что ты сумел правильно ее прочесть.

Кеддерли испугался, что выглядит таким же идиотом, каким себя чувствует. Он с усилием закрыл свою отвисшую челюсть.

– Слова могут быть прочитаны по разному, – сказала Пертелоп, и приподнялась на цыпочки, чтобы чмокнуть Кеддерли в щеку. – А вот это на счастье, – обьяснила наставница, подмигивая Данике.

– Я бы так хотел пойти с вами! – вдруг возопил Наставник Авери. – О, увидеть вновь Шильмисту! – Он вытер платком глаза и свое полнощекое лицо.

– Вы не можете, – холодно отрезал Эльберет, утомленный долгим прощанием. Он тронул поводья Теммерисы, своего белоснежного жеребца, и могучий конь взметнулся, звеня тысячами бубенцов при каждом шаге. Киеркан Руфо последовал за эльфом, и Даника тоже тронулась с места.

Кеддерли перевел взгляд с Тома Вселенской Гармонии на Наставницу Пертелоп и улыбнулся.

– Твое впечатление от мира будет меняться с возрастом, – Пертелоп сказала так тихо, что остальные не услышали. – И хотя слова в книге означают лишь одно, ты можешь прочитать их по-разному. Сердце Денейра – сердце поэта, а сердце поэта летит по ветру в тени облаков.

Кеддерли взялся за толстую книгу обеими руками. Его ощущение мира, морали, действительно изменилось. Он убил человека, и получил приключение подобное тем, о которых тысячи раз читал в книгах легенд.

– Прочти ее, – серьезно сказала ему Пертелоп. Она повернулась обратно к Библиотеке, взяла Авери под руку и увела его прочь.

Лошадь Кеддерли сделала первый шаг, и юный клерик оказался в дороге.