В тени Сфинкса

Иштван Немере СТОНОГИЙ[4] _{Пер. с венгерского Е. Умняковой}

Незнакомая планета оказалась дикой, голой и пустынной.

Вокруг космического корабля расстилалось море красновато-коричневого песка. Солнце, пылавшее почти над головой, жгло немилосердно, и его лучи переливались причудливым золотисто-зеленым светом. Не было видно ни рек, ни озер; лишь глубокие безводные рвы рассекали пустыню. Должно быть, с наступлением ночи их затопят дождевые потоки.

Но сейчас был день — самое время для работы. Однако дежурного космонавта не интересовало ничто, кроме рельефа отдаленных гор.

Какие-то странные, непонятные горы…

Биолог Эзар тоже разглядывал их со все возрастающей тревогой. Уж очень зыбкие, непривычные очертания у этой горной гряды, видневшейся на горизонте. Кое-где горы вздымались очень высоко, потом круто обрывались, а иногда переходили в ровные или чуть холмистые плато. Впрочем, те, кто бывал в галактике Монсер, говорили им, что там на многих планетах необычный ландшафт. Помрачнев, Эзар отошел от телеэкрана и спустился в кают-компанию. Как он и думал, там собрались почти все члены экипажа.

— Эх, смыться бы отсюда поскорее, — нервно покусывая ус, пробурчал себе под нос инженер-электрик Бартал.

— Куда там. С нашим-то двигателем, — сердито отмахнулся первый помощник капитана Норре.

— А в чем же все-таки загвоздка? — поинтересовался Эзар. — Даже не можем тронуться с места. Корабль, который запросто преодолевает пространства космоса, а чуть неполадки с двигателем — и мы беспомощны, как слепые котята. Почему так затянулся ремонт?

— Ты биолог и не поймешь сути, сколько тебе не толкуй. Это сложнейший технический вопрос, даже для специалиста, — с раздражением ответил Норре, задетый за живое. — Ты же знаешь — мы работаем не покладая рук уже три недели. И все еще придется повозиться с этим окаянным двигателем дней десять. Самое трудное позади.

Мы нашли, в чем тут собака зарыта, и теперь уже приступили к ремонту. Но когда соберем двигатель, придется производить проверку отдельных узлов, системы сцепления и регулировки, подачи сжатого воздуха, а потом сделать пробный запуск… Словом, ребята, скоро с этой пустынной планеты нам не улететь.

Эзар ничего не ответил. Он напряженно думал, насупив мохнатые брови и уставившись куда-то в одну точку. Норре давно знал Эзара и, до тонкости изучив его характер, прекрасно понимал, что в такие минуты биолога лучше не трогать. Пусть все хорошенько обмозгует, взвесит. А когда захочет отвести душу, сам подойдет и все расскажет.

Так оно и оказалось. Через два дня, сменившись с дежурства в двенадцать часов, Норре поднялся лифтом на третий этаж и, пошатываясь от усталости, подошел к своей кабине. Услышав его шаги, Эзар вышел навстречу. Яркий свет люминесцентных ламп подчеркивал глубокие морщины на его осунувшемся, рано постаревшем лице.

— Норре, у тебя есть время? Я хотел бы тебе кое-что показать.

Они молча прошли по коридору к кабине биолога. Стол его был завален фотографиями, рисунками, графиками, даже на стульях были разложены испещренные цифрами и пометками листки.

— Садись. Я должен сообщить тебе нечто важное… Очень важное для всех нас. — Тяжело вздохнув, Эзар вытащил пачку фотографий и протянул ее Норре. — На, посмотри внимательно!

— Ну горы как горы! Ты фотографировал из иллюминатора?

— Не только.

— А мы-то думали, ты изучаешь здешнюю флору.

— В первый же день я вышел из корабля в полной уверенности, что обнаружу весьма необычные формы. Но когда я увидел эти… горы… Словом, Норре, сердце почуяло неладное. Зыбкие какие-то контуры… Вот, сам взгляни на этот снимок, я сделал его в первый же день.

Норре внимательно рассмотрел фотографию.

— Не вижу ничего особенного. Правда, очертания гор не совсем обычны. Ну, что тебя удивляет? Ведь эта планета отдалена от нашей Галактики на столько световых лет! Разумеется, и горы выглядят здесь совсем иначе, чем у нас на Земле. Стоит, ли на это обращать особое внимание… Вспомни озера на Яшпе-15, которые потом оказались совсем не озерами, а…

— Еще бы не помнить! А теперь посмотри на второй снимок.

— На этот? — По привычке Норре досадливо махнул было рукой, но, взглянув на фотографию, вдруг замер, и рука неожиданно застыла в воздухе, словно остановленная какой-то таинственной силой. — Ведь это тот же самый рельеф… Или, впрочем… Нет, здесь, что-то не так!

Эзар откинулся на спинку стула, прикрыв на мгновение усталые глаза. В присутствии друга профессиональная выдержка изменила ему, и на лице Эзара отразилась такая тревога, что Норре стало не по себе. Затем биолог заговорил нарочито медленно и спокойно, особо выделяя отдельные слова.

— Внимательно рассмотри все эти снимки. На обратной стороне каждого из них проставлена дата, когда он сделан. На первый взгляд кажется, что это обычная фотосъемка местности — статичный, веками неизменный горный ландшафт. Однако это только на первый взгляд… На каждой фотографии зафиксированы какие-то изменения, но они столь незначительны, что сразу их и не заметишь. Определить это можно только при сравнении. Присмотрись хорошенько. Горы явно с каждым часом меняют свои очертания!

У Норре перехватило дыхание.

— Но если так… значит, это не горы?

Эзар молча кивнул.

— Вот это и волнует меня, Норре.

В тот же вечер экипаж обсуждал невероятное открытие биолога. С первых же слов Норре космонавты почувствовали, что им угрожает что-то необычное, а выслушав Эзара, поняли, что положение куда серьезнее, чем можно было предполагать.

— В движении этих «гор» есть определенная закономерность, — говорил Эзар, внимательно вглядываясь в лица своих двадцати восьми товарищей. — Все сделанные за три недели наблюдения служат тому доказательством. «Горы» не только подымаются и опускаются, но и движутся… передвигаются в определенном направлении… ползут.

— Ползут?

— Да, ползут. Иначе и не скажешь. Ползут, движутся, меняя очертания… Похоже, что это какие-то гигантских размеров существа. Не меньше наших земных гор средней высоты.

— Но почему же они тогда движутся так медленно?

— А это уже другая проблема. Должно быть, многие из вас слышали о таких понятиях, как кинетические параметры биологического развития, биоритм живой материи. Словом, все мы знаем, что человек живет долгие годы, а некоторые виды живых существ — ну, скажем, бабочки, насекомые — всего лишь несколько дней, часов или даже минут. Мы наделены определенной скоростью движений. Нет человека, один шаг которого длился бы несколько часов, равно как никто не может пробежать за секунду десятки километров. На Земле для нас, обычных людей, это невозможно. Но здесь… На этой планете совсем другая жизнь. Ее обитатели… как бы их назвать? Ну, скажем, живые организмы… животные… существа… Они несравнимо больших размеров и живут совсем в другом ритме. Для существ величиной с нашу гору такие движения вполне естественны. Это и есть их жизненный ритм.

Здесь и время иное. Мы уже знаем, что на этой планете один день равен нашим тридцати восьми суткам и столько же длится ночь. Приспособленные к условиям своей планеты, ее обитатели живут в том же ритме. Возле тех рвов, где за ночь скапливается вода, на заре появляется растительность. Сюда и приползают пастись эти громадные животные. Нам кажется, что они движутся невероятно медленно, а для них это вполне нормальная скорость. Вот посмотрите на эту фотографию. Видите здесь какие-то ответвления, отростки. Разве не похожи они на конечности, или щупальца? Но что это на самом деле, я пока не могу разгадать.

— А на каком они от нас расстоянии? — спросил кто-то.

— Километрах в пятнадцати… По крайней мере в первую неделю они были приблизительно на таком расстоянии, — с плохо скрываемой тревогой в голосе ответил биолог.

— Не хочешь ли ты сказать, что они… приближаются?

— Вот именно. Это подтверждают и показания сейсмографа. С каждым днем колебания почвы увеличиваются.

— Веселенькая ситуация, нечего сказать! — воскликнул молодой космонавт.

— А как с двигателем? Когда ж наконец закончится ремонт?

— В лучшем случае через неделю, — ответил капитан.

Это был низкорослый, крепко сколоченный, очень энергичный человек с быстрым, орлиным взглядом. На редкость молчаливый, он всегда предпочитал оставаться в тени. В последние дни выражение серьезной озабоченности почти не сходило с его лица, и он лишь изредка обменивался несколькими словами со штурманом и первым помощником.

Эзар развесил фотографии на стене. Он тщательно отобрал именно те снимки, где движения загадочных существ были особенно наглядны.

— Вот видите. Судя по измерениям, их высота шестьсот-семьсот метров, туловища находятся в горизонтальном положении. Они дышат, это сразу заметно по нескольким снимкам. Должно быть, они передвигаются сам… без каких бы то ни было специальных приспособлений. Одно из этих существ направляется в нашу сторону.

Наступило зловещее молчание. Космонавты сидели оцепенев.

Эзар машинально крутил прядь волос на своей лобастой голове. За эти дни он заметно сдал и чувствовал себя совершенно разбитым: сказались бессонные ночи. Сейчас он особенно остро ощутил, что такое годы: уже нельзя жить взахлеб, страстно и азартно, как прежде, работать на износ… Хватит! Это его последний полет… Пора на пенсию… Отдыхай — где хочешь. Пожалуй, он все-таки останется на Земле. Да, конечно, что может быть лучше! Ведь только в космосе по-настоящему ощущаешь счастье пребывания на Земле с ее маленькими житейскими радостями, которых обычно и не замечаешь… Отогнав горькие мысли, он продолжал:

— Представьте себе маленький карандашик и рядом с ним — корову. Одна из этих «коров» прет прямо на нас и запросто раздавит наш маленький «карандашик»…

Эзар собирался еще что-то сказать, но, передумав, умолк и снова насупил свои мохнатые брови.

Снизу доносился грохот и дробный перестук роботов, восстанавливавших разобранный двигатель.

— В самом деле, мы тут не больше карандашика, — вздохнул кто-то сзади.

— Неужели этого нельзя избежать? Есть ли у кого предложения? — спросил капитан.

— Пустим вездеход, — предложил Норре, — прямо на него, привлечем к себе внимание. Если это разумное существо, то оно нас не тронет. А коли животное — испугается и убежит.

— Так тебе и убежит. Ты что, не видел, с какой скоростью оно передвигается? — не без иронии заметил радист. — Мы раньше состаримся, чем это чудище отойдет в сторону.

— Или раздавит нас…

— В нашем сегодняшнем состоянии мы не можем сдвинуться ни на метр…

— Остается только одна надежда: а что если это все-таки разумное существо. Заметив нас, оно поймет, что мы тоже наделены разумом, хотя и совсем не похожи на него, — не оставлял надежды штурман.

Эзар попытался улыбнуться, но улыбка быстро соскользнула с его измученного лица. Он заговорил тихо и нарочито спокойно.

— Не хотелось мне, ребята, сразу вас огорошивать, но ничего не поделаешь… Я еще не все сказал. Дело в том, что это существо не может заметить ни нас, ни нашего вездехода. Оно нас не видит.

— Откуда ты это взял? — воскликнул штурман. — Объясни, пожалуйста.

— Допустим, это существо в нашем, землян, представлении обладает зрением, то есть у него имеются органы, воспринимающие световые волны. Предположим даже, что эти органы чувствительны к световым волнам такой же длины, как и наши глаза. Но даже при этих самых благоприятных для нас обстоятельствах оно не в состоянии заметить наш космический корабль.

— Но почему же? — удивился электроник Бартал.

Эзар повернулся к нему.

— Ты видел хоть раз летящую пулю? Или ракету, развивающую скорость до сорока километров в секунду? Нет, конечно. Потому что такой скорости наш орган зрения, наш глаз, не воспринимает. Вот так же не видят нас и эти существа. Естественно, они и не подозревают о нашем появлении. Здесь все та же проблема биологического ритма. Существа на этой планете живут в совсем иных временных категориях, у них все в сотни, тысячи раз медленнее, чем у нас. Их органы зрения, если даже они и есть, воспринимают только те предметы, которые движутся с привычной для них скоростью. Если мы подъедем к ним на вездеходе, они нас не увидят — как никогда не увидишь ты летящей пули…

Вскоре уже и без оптических приборов можно было заметить, что «гора» приближается. Она росла на глазах, становясь все выше. Телекамеры позволяли увидеть, что эта махина покрыта чем-то толстым, шероховатым, напоминающим шкуру животных; снизу находилось нечто вроде копыт. Головы у нее не было; не было ни глаз, ни ушей — ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего наши органы чувств.

— Сообщу на Землю, — сказал капитан. — Если мы не вернемся… Пусть знают, где мы и как все произошло, чтобы те, кто полетит после нас, не угодили в такую же дурацкую ловушку.

Эти слова капитана слышал не только Норре, но и Эзар. Первый помощник взглянул на биолога.

— Шарахнем-ка по ней из атомной пушки! Надо же хоть как-то припугнуть эту гадину!

— Чудовище уже слишком близко. А взрыв атомной боеголовки может повредить корабль. К тому же, если мы раним его, агония может продлиться несколько недель. Оно начнет биться, метаться из стороны в сторону и наверняка раздавит нас.

— Может, ослепить его — направить в глаза свет прожектора? — предложил радист.

— Интересно, где это ты узрел у него глаза? — с нарочитым удивлением спросил Эзар. Губы его скривились в усмешке, как обычно, когда он язвительно шутил. — Я вот почему-то не могу найти ничего, мало-мальски на них похожего.

— Придется поторопиться с двигателем. Другого выхода у нас нет, — сказал капитан.

— Собственно, работ осталось на семьдесят, от силы восемьдесят часов, — смущенно ответил Норре. — Но беда в том, что в целом процесс сборки ускорить нельзя: операции вместе с промежуточными испытаниями следуют в строго запрограммированном порядке. Нарушив технологию, мы рискуем взорваться в космосе.

Эзар вынул из кармана мелко исписанный лист бумаги.

— По моим подсчетам, это животное делает один шаг за четыре часа, тем самым приближаясь к нам метров на семьсот.

— А на каком расстоянии оно теперь?

— Менее пяти километров. Но даже если чудовище настигнет нас, мы не можем покинуть корабль, — Эзар внимательно вглядывался в лица механиков и Норре. — Здесь еда, запасы кислорода, словом, все, без чего нам не обойтись. Без корабля, ребята, мы погибнем!

Космонавты молчали.

Умереть здесь! На самой далекой планете галактики Монсер, куда впервые ступила нога человека? Вдали от космических трасс! Они не боялись космоса, хотя, изучая его, все больше убеждались, как он безжалостен. Отправляясь в очередную экспедицию, каждый из них был внутренне готов к тому, что может погибнуть. Как это обычно бывает в долгих полетах, они с каждым днем все больше привязывались к своему кораблю, этой частице далекой родной планеты, частице, с которой они срослись. И вот теперь… Неужели на этой чертовой планете их корабль не может быть надежным укрытием?!

Внутренне содрогаясь от предчувствия неминуемой гибели, отчаянным усилием воли каждый старался скрыть волнение.

— Произведем разведку на вездеходе, — после долгой, мучительной паузы предложил наконец Норре.

Вездеход лавировал между холмами. Норре едва удерживал руль. Эзар не отрывал взгляда от окна. Изумрудное небо, которое в первые дни их прилета изливало жгучий зной, теперь померкло. На планету спускались сумерки.

— Приближается ночь, — проговорил Эзар. — Не пройдет и десяти дней, как наступит кромешная тьма. И это на тридцать восемь суток…

— Если сборка не подведет, то уже через сорок восемь часов ноги нашей здесь не будет, — сердито пробормотал Норре.

Вездеход взобрался на высокий холм, и перед космонавтами открылась пустыня без конца и края: красновато-коричневые дюны сливались у горизонта с серо-зеленым небом. Вдруг, обернувшись, Норре резко затормозил.

— Смотри! Оно совсем близко!

Чудовище было почти того же цвета, что и песок, и теперь, когда они смотрели на него с холма, казалось бесформенным. Если раньше Эзару казалось, что «гора» чем-то походит на самого крупного из динозавров — загадочного атлантозавра, вымершего на Земле миллиарды лет назад, то сейчас перед ними была лишь какая-то неестественно разросшаяся биомасса. Нет, это не гигантская гусеница и не ползучее растение. Такое страшилище можно увидеть лишь в кошмарном сне! Колоссальная туша, закрыв часть горизонта, нависла прямо над их головами, и они с ужасом разглядывали морщинистую, угреватую, словно покрытую чешуей или лишаями кожу и какие-то странные толстые отростки, на которых оно передвигалось. Словно стволы дерева, они поддерживали эту громадину снизу.

Наблюдая за «страшилищем», Эзар все больше убеждался, что это животное, еще не получившее в своем развитии ни малейших признаков интеллекта, наделенное лишь самыми примитивными инстинктами. Обидно! За плечами столько лет в космосе — и ни одной встречи с разумными существами. А ведь это его последний полет!

Норре остановил вездеход и молча разглядывал чудовище. Эзар вылез из машины.

— Ну и громадина! — услышал он в наушниках голос друга. Суровый хладнокровный рационалист, казалось, лишенный всяких эмоций, Норре говорил взволнованно и грустно. — Настоящий великан!.. На Земле тысячелетиями придумывали о таких сказки, а, оказывается, они есть на самом деле. У меня чувство, будто наш корабль совершил посадку прямо на обеденный стол к великанам. В любой момент они если не вцепятся в нас, то просто раздавят. Если, конечно, мы ничего не придумаем и не выкарабкаемся отсюда. Но, пожалуй, самое страшное в том, что эти чудовища даже не подозревают о нашем существовании. Неужели нас уничтожат какие-то мерзкие безмозглые существа? Где же она мудрость Мироздания? Ведь чтобы мы могли летать на такие далекие планеты, человеческая мысль прошла труднейший многовековой путь эволюции! И на Земле, и в Космосе!

Нет, наша жизнь не прогорела впустую… Ты никогда не задумывался над тем, сколько тысячелетий понадобилось, чтобы люди смогли наконец построить наше справедливое общество, добиться такого процветания, совершить столько научных открытий?! Чего стоит один наш корабль! И с таким техническим оснащением мы преодолели столько препятствий, избежали стольких опасностей, предотвратили катастрофу, когда отказал маршевый двигатель, а с помощью разового двигателя экстренного торможения в труднейших условиях совершили эту вынужденную посадку — и все для чего? Чтобы какая-то шелудивая гадина растоптала нас и как ни в чем не бывало поперлась дальше…

Эзар сел в вездеход.

— Пора возвращаться! Времени — в обрез.

Чудовище приближалось к кораблю — медленно и неумолимо. Гигантская тень уже почти целиком закрыла его. Не давая ни минуты отдыха ни себе, ни роботам, космонавты лихорадочно торопились со сборкой двигателя. Так продолжалось около девяти часов.

— Копыта подымаются вверх, — предупредил дежурный.

Космонавты и сами видели это на телеэкранах. Эзар обратил внимание, что если вначале все называли приближавшегося великана существом, то теперь от сознания собственного бессилия иначе, как «скотина», «зверюга», «чудовище», «шелудивая гадина», о нем не говорили.

— Сейсмограф прямо-таки взбесился, — сообщил дежурный первого этажа.

Капитан вышел из лифта мокрый как мышь, вытирая платком пот с землисто-бледного лоснящегося лица и плотной, крепкой шеи.

— Нам нужно еще девять часов. Быстрее механизмы не срабатывают.

— А что будем делать, если эта скотина побежит?

— Откуда ты знаешь, может быть она и сейчас несется во всю прыть? — невесело пошутил штурман.

Эзар молчал. Норре не подымал головы от аппаратуры.

Радист едва владел собой. Чудовище неотрывно стояло у него перед глазами. Он чувствовал, как от страха все холодеет внутри. Стыдясь собственной слабости, парень пробовал улыбаться, но нервы не выдерживали. Он схватил капитана за руку.

— Запустим в эту гадину атомный заряд!

— Хочешь погубить всех нас? — процедил капитан сквозь зубы.

— А что ты можешь предложить? — не унимался радист, враждебно глядя на капитана. Его маленькие зеленовато-серые глаза стали прозрачными от бешенства, щеки покрылись пунцовыми пятнами, он дрожал как в лихорадке. Парня жгла досада на капитана, не предпринимавшего, как ему казалось, решительных действий.

Капитан смотрел на радиста со снисходительной усмешкой, ему вспомнились давно забытые ссоры, взаимные обиды, все то, чему он не давал всплывать в сознании за долгие годы совместной работы. Но он отогнал ненужные мысли и, не сказав ни слова, повернулся к телеэкрану.

Копыта чудовища уже повисли над кораблем. До него оставалось метров сто пятьдесят.

— Единственная наша надежда, — проговорил Норре, — что эта гадина ступит не на корабль, а где-то рядом…

Чудовище закрыло небосклон. Теперь корабль не смог бы взлететь, даже если бы двигатель был в порядке: мыслимо ли прорваться через гигантскую тушу толщиной в несколько сотен метров?

— Копыто опускается прямо на нас! — в ужасе закричал радист.

В самом деле, копыто диаметром метров в сорок вырисовывалось все отчетливее. Можно было даже невооруженным глазом разглядеть какие-то странные, похожие на рога отростки.

Час прошел в невероятном. напряжении. Слышался треск, скрежет, лязг металла. Корабль слегка накренился. И вдруг раздался возглас дежурного:

— Копыто опускается рядом!

— Значит, нас не раздавит! — обрадовался радист.

Эзар иронически усмехнулся.

— Разумеется, это копыто нас не заденет, — чуть насмешливо ответил он. — Но откуда ты знаешь, сколько еще копыт у этой гадины?

К их разговору никто не прислушивался. Каждый был занят своим делом и своими мыслями. Один из членов команды не отрываясь смотрел в оптический прибор, пытаясь определить размеры громадной туши, но видел только множество ног.

— Ну и повезло, нечего сказать! И угораздило же нас наткнуться на это стоногое чудовище, — проворчал капитан. Белый как полотно он, казалось, не замечал устремленных на него взглядов.

— Капитан, — неожиданно раздался оглушительно громкий голос дежурного верхнего этажа. — Похоже, гадина собирается разлечься! Она постепенно опускается. Часа через полтора уляжется прямо на нас!

Капитан злобно выругался. Не в силах овладеть собой, радист опрометью кинулся в туалет. Эзар и Норре переглянулись. Оба подумали об одном и том же.

— Попробуем лазер!

— Верно! Давай! Гадина не подохнет, но копыта мы ей обожжем.

Норре подошел к микрофону и отдал команду:

— Внимание! Первую, вторую и третью лазерные установки в вертикальное положение! Включать поочередно с интервалом пять секунд… Огонь!

На экране бокового обзора было видно, как лучи врезались в складчатую шкуру. Движения чудовища чуть ускорились. Или это только показалось? Но вскоре дежурный верхнего этажа доложил, что туша перестала опускаться.

— Вроде отбили у гадины охоту поваляться!

Покусывая губы, Эзар внимательно наблюдал за огромным животным. Два копыта опять приблизились к кораблю, но Эзар видел, что теперь они уже куда дальше от него, чем раньше. Так может… может, чудовище направится в другую сторону? Должна же быть реакция на боль от лазерных лучей?

— Двигатель постараемся запустить через сорок минут, — доложил один из механиков. Они работали в бешеном темпе.

«А что мы будем делать, если окажется, что у проклятой зверюги есть еще и хвост! — мелькнуло в голове у Эзара. — Или брюхо, которое волочится следом за ней?»

— Кажется, чудовище начинает поворачиваться, — доложил дежурный верхнего этажа.

Копыта ступали на песок все дальше от корабля. Теперь за ногами чудовища можно было увидеть линию горизонта. Все та же пустыня: красновато-коричневые холмы под зловещим темно-зеленым небом.

— Двигатель готов к пуску. Сборка закончена, — доложил повеселевшим голосом механик.

Измученные лица космонавтов просветлели. Капитан занял место у пульта управления и дал знак приготовиться радисту. Эзар и Норре уселись в кресла и накинули предохранительные ремни. Раздался звонок, предупреждающий о взлете.

А тем временем «гадина» начала медленно подниматься — прямо над кораблем. Громадная туша мерно покачивалась из стороны в сторону.

— Только бы вырваться отсюда, — прошептал радист. На лбу у него выступили капли пота.

Штурман проверял датчики звездной и солнечной ориентации, корректирующую установку, готовность аппаратуры к старту.

— Гадина удаляется, — крикнул дежурный.

— Приготовиться! — приказал капитан.

«И зачем он отдает команду? — подумал штурман. — Все мы давным-давно готовы к взлету».

— Нечего сказать! Космонавты высшего класса… эдакие волки космоса оказались в плену у какой-то паршивой зверюги! — воспрянув духом, ворчал Норре. Он с такой силой сжимал ручки кресла, что у него побелели пальцы.

— Капитан, гадина подняла ноги! — раздался радостный возглас дежурного.

Чудовище летело над кораблем…

Время тянулось нестерпимо медленно. Наконец на экранах стал виден совершенно чистый темно-зеленый небосклон. Можно взлетать! Не мешкая, капитан нажал пусковую кнопку.

Эзар внимательно смотрел на экран нижней полусферы. Набирая скорость, корабль поднимался все выше. Благодаря прекрасной изоляции двигателей почти не было слышно.

Ландшафт изменился. «Гор» справа уже не было. Куда же делись остальные животные? На песке выделялось лишь громадное черное пятно. Удивленный и заинтересованный, Эзар приник к экрану. Да это громадная тень!

— В воздухе что-то летит! — воскликнул дежурный. Но космонавты видели это собственными глазами. Ни у кого не вызывало сомнений, что перед ними животное, только оно было гораздо крупнее «их» стоногого. Вытянутые вперед мощные щупальца, покрытое панцирем туловище… километров около тридцати в длину и ширину. Спереди зияло черное, похожее на пещеру отверстие. Явно это была разверзнутая пасть, готовая проглотить добычу…

— Быстрее! — истошным голосом заорал штурман. — Авось проскочим!

Лишь теперь Эзар осознал происшедшее. Этот гигантский исполин охотился на стоногих. Подобно всякому хищнику, он сразу же наметил себе жертву. Разумеется, ту, которая казалась самой слабой. На остальных он не обращал внимания. «Горы» исчезли, потому что вся «стая» разбежалась, если можно употребить это слово применительно к стоногим. А животное, едва не раздавившее их корабль, было лишь жалким существом, которое в ужасе пыталось спастись от гибели. Оно хотело прижаться к песку в поисках спасения. А хищник в это время прыгнул…

Свидетелями этого гигантского прыжка и стали космонавты. А теперь исполин размером едва ли не с целый город медленно и величаво плыл по небу. Еще час-другой, и он вцепится в свою жертву…

И на этой планете в животном мире те же законы… Эзар прикрыл глаза. Через некоторое время он посмотрел в иллюминатор, чтобы убедиться, что их корабль поглотила кромешная тьма Космоса.