В золоченой клетке

11

Уэс вполуха слушал болтовню Грэма. Во-первых, движение в субботу вечером было довольно сильное и приходилось следить за дорогой, а во-вторых, все его мысли занимал найденный им сегодня предмет. Уэс всегда считал себя спокойным, уравновешенным человеком. Но, обнаружив у себя в спальне чужие мужские трусы, он пришел в бешеную ярость. «Какое может этому быть еще объяснение, кроме самого пошлого?» — злился он и становился все угрюмее и угрюмее.

— Мы уже приехали, — сказал Грэм. Уэс остановил машину, но Грэм почему-то никак не выходил.

— Как давно вы знаете Глэдис? — неожиданно спросил он у Уэса.

Уэс ошарашенно посмотрел на него. Он всегда старался быть внимательным к другим людям, но сейчас у него было слишком много собственных проблем.

— Кажется, около пяти лет.

— У нее, наверное, не очень много… друзей-мужчин?

— Понятия не имею. — Уэс чувствовал, что начинает терять терпение. «Собирается он, черт возьми, выходить?»

— Я… видите ли, она была сегодня какая-то неразговорчивая. Она всегда такая?

— Нет, обычно Глэдис более общительная, — сухо сказал Уэс. «Он же так торопился в гостиницу, а теперь сидит и не выходит!» — ругал он про себя Грэма. Уэс молил Бога, чтобы Грэм поскорее выкатился, а он мог наконец поехать домой и поговорить с Линни. Ведь им было о чем поговорить.

— А не думаете ли вы?.. — прервал его мысли Грэм. — Я хочу сказать, не показалось ли вам, что я ей не понравился?

— По-моему, вы ей очень понравились, — устало проговорил Уэс.

— Мы так долго с ней переписывались. Я думал, наша встреча будет более теплой, но я с самой первой минуты почувствовал, что я не в ее вкусе.

Уэс демонстративно посмотрел на часы, но Грэм не обратил на это внимания.

— Я так надеялся, что мы поймем друг друга, — продолжал он, обращаясь скорее к себе, нежели к Уэсу. — Я целых три месяца сидел на диете, чтобы быть в хорошей форме, когда с ней встречусь. Купил себе дорогой парик. — Он нервно провел пальцами по голове. — Мне хотелось произвести на нее впечатление, хотелось ей понравиться. Наверное, я что-то сделал не так, только вот что, непонятно.

— Женщин трудно понять. Они непредсказуемы. — Уэс не вытерпел и протянул Грэму руку: — Было приятно познакомиться с вами, Грэм. Всего наилучшего.

Грэм неохотно вылез из машины и, заглядывая в открытую дверь, произнес:

— Я уеду завтра не раньше десяти. Если Глэдис захочет, чтобы мы с ней вместе позавтракали или захочет меня проводить, пусть позвонит мне. Я буду ждать.

— О'кей, — отсутствующе кивнул Уэс. — Спокойной ночи.

И стоило Грэму только захлопнуть дверцу, как машина Уэса сорвалась с места и понеслась. И теперь, когда рядом не было Грэма, Уэс мог целиком и полностью отдаться своим собственным мыслям. «Итак, как же все-таки трусы Джорджа могли оказаться в нашей спальне?» — думал он. Уэс не был особенно старомоден, но эта ситуация, с его точки зрения, выходила за все рамки… Какая может быть причина, кроме той, что напрашивается сама собой? Никакого другого объяснения Уэс не мог придумать, и все же ему очень не хотелось, чтобы все оказалось именно так, как он думал! И самое ужасное, что речь шла не о ком-нибудь, а о Джордже.

Он завернул за угол так резко, что взвизгнули тормоза. От одной мысли, что этот подонок Джордж с его длинными черными патлами и ослепительно белыми зубами мог прикасаться к Линни, Уэс пришел в неописуемую ярость. Но что еще мог делать Джордж в их спальне?

Подъехав к дому, Уэс поспешно выскочил из машины и, хлопнув дверцей, помчался в дом. Глэдис уже не было, — видимо, ее «головная боль» прошла, а Мэри Линн загружала посуду в моечную машину. Уэс ворвался и, сверкая глазами, выпалил:

— Идем поговорим!

Линни подняла голову. По ее щекам катились слезы.

— Бедная Глэдис, — всхлипывала она, — бедная Глэдис! Такой ужасный вечер!

— Глэдис? — разозлился Уэс. Так Линни плачет из-за Глэдис? Он сжал от ярости кулаки. — Сначала ты посылаешь меня отвозить какого-то престарелого хахаля своей приятельницы, который всю дорогу несет жуткую околесицу, а потом, когда я прихожу, рыдаешь из-за Глэдис! А о нас с тобой ты не хочешь поговорить?

Линни прикусила губу.

— Извини. Ты прав: я должна тебе все объяснить, — говорила она торопливо, стараясь не смотреть Уэсу в глаза. — Но в этой истории нет ничего предосудительного. Просто лил сильный дождь, и Джордж попросил меня его подвезти. А потом у нас лопнула шина, и он стал надевать запаску и порвал штаны. Я позвала его сюда, дала ему твои брюки и нижнее белье. — Линни виновато улыбнулась: — Вот видишь, как все просто.

— Просто, говоришь? Какой-то посторонний мужчина переодевается у меня в спальне, ты мне ничего об этом не говоришь, а потом заявляешь, что все очень просто! Линни вытерла руки о полотенце.

— Я клянусь тебе, что все было именно так, как я сказала.

Уэс метался взад-вперед по кухне, точно лев в клетке.

— А зачем ты его подвозила?

— Он опаздывал на важную встречу.

— А что, автобусы не ходили?

— Ходили, но он очень спешил, а такси в такой дождь не было. — Линни мяла в руках полотенце и говорила, глядя в пол: — Давай обсудим все это в другой раз. У меня и так отвратительное настроение.

— Ах у тебя отвратительное настроение! А как ты думаешь, какое настроение у меня? Какой-то мужчина разгуливает в мое отсутствие голый по моему дому, а ты говоришь: обсудим это в другой раз!

— Уэс, что ты мелешь? Он не разгуливал, он просто переоделся в спальне!

— А где находилась в этот момент ты? Линни чуть не задохнулась от возмущения:

— По-моему, ты не имеешь никакого права допрашивать меня таким образом! Я всегда считала, что мы научились доверять друг другу! — Она захлопнула дверцу посудомоечной машины и пулей вылетела из кухни.

— Значит, теперь ты начинаешь на меня нападать! — последовал за ней Уэс. — Всем давно известный старый трюк. Проходили еще на первом курсе: нападение — лучший способ защиты!

Линни остановилась в дверях спальни.

— Я не намерена больше с тобой спорить! Я честно тебе обо всем рассказала, а там уж думай что хочешь! Я пошла спать.

Уэс вбежал в спальню, схватил подушку и сорвал с кровати покрывало.

— Я буду спать на диване!

— Ну и замечательно!

Линни всю ночь не могла сомкнуть глаз. А в воскресенье день тянулся мучительно долго и тоскливо. Она принялась было читать, но совершенно не могла сосредоточиться и все думала о прошлой ночи. Так странно было лежать одной на королевских размеров кровати, зная, что Уэс спит в соседней комнате. Впервые за три года — со времени их последней ссоры — она спала одна, и это казалось ей ужасным. И чем дольше она лежала в темноте с открытыми глазами, тем больше убеждалась, что неправа была она, а прав — Уэс.

И наконец она выбежала на цыпочках в гостиную, чтобы извиниться перед ним, но, увы, Уэс спал. А утром он ушел, когда Линни уже заснула. И она никак не могла дождаться вечера, чтобы скорее помириться с мужем.

Уэс пришел домой лишь в пять часов — хмурый и молчаливый.

— Привет, — как можно ласковее сказала ему Линни.

— Здравствуй, Мэри Линн, — ответил он холодно.

— Как прошел день? — спросила она, следуя за ним на кухню.

— Нормально.

Он достал кастрюлю и налил в нее воды.

— Что ты делаешь, Уэс?

— Хочу сварить себе суп. Ужасно хочется есть.

Уэс стоял к Линни спиной, ей очень хотелось подойти к нему сзади и обнять, но она не решалась. А вдруг он оттолкнет ее? И все же после минуты колебаний она собралась с духом и, положив руки ему на плечи, потерлась щекой о его щеку.

— Может, поцелуешь меня? — сказала она и лизнула его ухо.

— Неужели ты считаешь, что поцелуй способен все исправить? — сухо спросил он.

— Но ведь я предлагаю тебе не только поцелуй, но и кое-что еще. — Линни нежно гладила его. — Ну так как?

Уэс ничего не ответил, но это было и не нужно. Его тело сказало ей значительно больше: Линни поняла, что он ее любит. И вот он уже держал ее в своих объятиях и целовал.

— А диван у нас ужасно жесткий, — сказал Уэс, с трудом сдерживая улыбку.

— Но ведь у нас же есть кровать, — Линни потерлась о его щеку кончиком носа. — Мне безумно стыдно за вчерашнее. Я должна была понять, что ты ужасно расстроен.

— Я имел полное право расстроиться, — сказал он. Уэс еще немного злился на Линни, но любовь к ней оказалась сильнее.

— Конечно же, ты имел право, — она целовала, мурлыча, его ухо. — Покажи мне, где у тебя болит. Я поцелую, и сразу пройдет. — Она ласкала языком раковину его уха. Уэс задрожал от возбуждения.

Он подхватил ее на руки, но донес только до гостиной. Линни думала, что он опустит ее на диван, но он сел с нею на кресло и прошептал:

— Болит вот здесь…

И Линни поспешила «облегчить его боль», вначале лаская его руками, а затем губами и языком. От поцелуя Уэсу и впрямь стало легче. Его щеки горели, глаза сияли. Она ласкала и целовала его так же осторожно и медленно, как он ее позапрошлой ночью, и его довольное мычание было ей лучшей наградой. Линни нравилась мысль, что его тело зависит от нее, и она еще с большей нежностью принялась ласкать и целовать его, а он задрожал от охватившего его желания…

— Я так скучала по тебе прошлой ночью, — пробормотала потом Линни, сидя у него на коленях.

— Я по тебе тоже.

— Какие же мы придурки, что не легли спать вместе!

Уэс кивнул, прижимая ее к себе.

— Это я виновата. Ты имел полное право задавать мне вопросы.

Он покачал головой и поцеловал ее в лоб:

— Нет, Линни, я должен был верить тебе. То, что ты сказала насчет доверия, было абсолютно правильно.

Она еще крепче обняла его, и они долго сидели в тишине.

— Именно об этом я и мечтала в те одинокие вечера, когда ты поздно приходил с работы. Мне хотелось, чтобы ты целовал меня, ласкал, чтобы я чувствовала, что ты меня еще любишь.

— Неужели ты сомневалась, что я тебя люблю? — изумился Уэс.

— Нет… может быть, только совсем чуть-чуть. Я просто чувствовала, что из нашего брака постепенно улетучивается сказка, и не знала, что мне делать и где искать выход.

— По-моему, ты этот выход нашла, — сказал он ехидно. — Ладно, пойдем-ка поедим. Мне нужно набраться сил перед длинной ночью…

Тяжелое дыхание Линни уже давно перешло в сладкое посапывание, а Уэс еще долго лежал без сна. Его рабочий день прошел сегодня абсолютно впустую. Он тщетно пытался сосредоточиться на «требованиях истца» — и никак не мог избавиться от отчаяния, которое охватило его, когда он узнал, что Джордж был в его спальне и что Линни пыталась скрыть это.

«Почему она не рассказала мне обо всем сразу?» — думал Уэс, глядя на спящую жену.

Линни повернулась на другой бок и прижалась к нему. Ее тело было таким теплым и мягким… Нет, Уэс совсем не умел на нее сердится. Стоило ей только прикоснуться к нему, поцеловать, заглянуть в глаза, как он тотчас таял. И все же Уэс еще не окончательно простил ей эту историю с Джорджем.

Уэс был адвокатом и привык логически мыслить, но, к сожалению, только тогда, когда дело касалось других людей. Если же оно каким-либо образом затрагивало его интересы, любая логика летела в тартарары. Линни уверяла его, что между ней и Джорджем абсолютно ничего не было, и Уэс готов был поверить ей. И все же он почему-то испытывал необъяснимую злобу… Когда он смотрел на Линни, он верил ей, но когда начинал в очередной раз прокручивать в голове ситуацию…

«Да нет же, все глупости», — сказал он сам себе и нежно обнял спящую Линни. Она неожиданно открыла глаза.

— Спи-спи, — прошептал он, гладя ее по голове.

— Уэс, ты больше на меня не сердишься?

— Нет конечно. Спи, милая.

Первая, с кем встретилась Линни в понедельник на работе, была Майра. Она обрушилась на Линни в коридоре с потоком вопросов:

— Ну как прошла суббота? Как Глэдис и Грэм?

Линни огляделась вокруг, чтобы убедиться, что никого нет поблизости, и тихо сказала:

— Боюсь, все не слишком-то хорошо получилось. Но только, ради Бога, ни о чем не спрашивай Глэдис.

— Ой! — Майра прикусила губу. — А я-то надеялась, что они подойдут друг другу.

— Я тоже, — со вздохом сказала Линни. Вчера она была так расстроена из-за ссоры с Уэсом, а потом так рада тому, что они помирились, что совершенно не думала о Глэдис, но теперь ее сердце вновь наполнилось состраданием к приятельнице.

— Он что, оказался еще хуже, чем на снимке? — спросила Майра.

— Нет, напротив. Он очень милый — симпатичный, общительный.

— Тогда почему же он не понравился Глэдис? — искренне удивилась Майра.

— Потому, что он, по ее мнению, слишком милый, слишком симпатичный и слишком богатый. У него, оказывается, двенадцать магазинов и двое слуг. Бедняжка Глэдис! Я ее так хорошо понимаю. Конечно, она вполне могла чувствовать себя рядом с ним неуютно, хотя он и очень хороший. Глэдис ушла домой совершенно убитая горем. Я думаю, мне стоит сейчас к ней зайти и спросить, как у нее дела.

— Правильно, так и сделай. А я увижусь с ней и с тобой за кофе. Обещаю, что не буду ее ни о чем расспрашивать. — Спасибо, Майра.

Глэдис поливала пальму, росшую в большой кадке в углу.

— Добрый день, Глэдис, — весело поздоровалась Линни.

— А, здравствуйте, Линни, — обернулась Глэдис. Она была ужасно бледная, невыспавшаяся и даже какая-то постаревшая.

Линни стояла в дверях и совершенно не знала, что ей и сказать.

— Но ведь на свете есть и другие мужчины, Глэдис, — неожиданно вырвалось у нее.

— Да, наверное, — с грустью сказала немолодая женщина. И, глядя в потолок, вздохнула: — Но ведь мне такой нужен… чтобы был и красивый, и умный, и нежный, и добрый, и самостоятельный… А таких очень мало. Разве что лорд Лоуренс Оливье или Уолтер Кронкайт.

— Я думаю, вы могли бы познакомиться с каким-нибудь юристом, — гнула свою линию Мэри Линн. — У Уэса очень много неженатых знакомых в возрасте сорока-пятидесяти лет.

— И каждый из этих мужчин мечтает о встрече с двадцатилетней, — Глэдис поставила лейку и потрепала Линни по плечу: — Спасибо вам, милая девочка, что вы обо мне заботитесь, но я уже двадцать лет живу одна, и, заметьте, неплохо живу… К тому же я не знаю, как бы отреагировал мой Айк, если бы в доме появился еще один человек. Да, далеко не всем женщинам везет в личной жизни так, как вам. Вы должны это хорошо осознавать и ценить вашего мужа… Кстати, я хотела бы что-нибудь испечь вам ко дню рождения, но не знаю, какого он точно числа?

Линни не вполне поняла, о чем идет речь.

— Мой день рождения? — переспросила она.

— Да. Неужели я его уже прозевала?

— Но ведь я же родилась первого сентября!

— Сентября? — удивилась Глэдис. — А почему Уэс попросил меня пойти с вами в магазин, чтобы…

— Уэс просил вас пойти со мной в магазин? — Линни ничего не понимала. Внезапно до нее дошло, и она расхохоталась: — Это тогда, с Джорджем, что ли?

— Ну да.

— Вот подлец! — Линни смеялась от всей души.

Глэдис выглядела смущенной.

— Но если ваш день рождения еще не скоро, — пробормотала она, — тогда зачем мистеру Смиту понадобилось?..

— Вот уж не знаю. Ладно, Глэдис, я пойду к себе. И не грустите, пожалуйста, больше.

Линни ринулась в кабинет к Уэсу, преисполненная желания высказать ему все, что она думает по поводу его дурацкой ревности. Но Уэса не было на месте. А когда он вернулся, Линни уже передумала. «В конце концов, это было давно и неправда», — решила она.