Важное решение

14

Пат бросила взгляд на часы. Похоже, она опаздывает.

Семейный ужин в большом доме был назначен на восемь часов вечера. За ужином бабуля, судя по всему, собиралась сообщить всем какую-то важную новость, а потом должна была состояться скромная семейная вечеринка по случаю помолвки Даны и Джеффри.

Патриции, в общем-то, совсем не хотелось ехать в родной дом. Прошло всего три недели с того дня, когда Шелл выставил ее прочь из своей жизни, и девушка до сих пор сильно переживала. У нее не было настроения для вечеринок и тем более для нескончаемых ужинов, устраиваемых ее бабкой. Однако когда мать позвонила и пригласила ее приехать, Пат не смогла найти повода для отказа.

— Они отложили помолвку до тех пор, пока я не поправлюсь, правда, мило с их стороны? — сказала Мара. — И бабушка готовит нам замечательный сюрприз, вот увидишь. Я не могу тебе о нем рассказать, потому что пообещала держать язык за зубами. Но ты просто не можешь себе представить, насколько изменилась бабушка! В последнее время она очень смягчилась. Вот уж никогда бы не подумала, что настанет день и я забуду, что когда-то до смерти боялась своей свекрови.

Ну, наконец, хоть что-то приятное, подумала Пат, проезжая мимо охотничьего домика и направляясь к большому дому, огромному неуклюжему строению в готическом стиле, утопающему в лучах вечернего солнца.

Пат оставила свою машину по соседству с машиной Джеффри и мысленно послала благодарность Господу за то, что ее сестра наконец встретила человека, способного заставить ее твердо стоять на земле.

Дверь главного входа была открыта, но огромный холл был пуст и темен. Шаги Пат отдавались в нем гулким эхом. Девушка тяжело вздохнула. Ужин был назначен на восемь, а сейчас уже двадцать минут девятого. Время и бабуля никого не ждут, перефразировала про себя Пат банальное изречение и отправилась в огромную столовую, отделанную потемневшим красным деревом и пахнущую полировкой.

— Ты опоздала ровно на двадцать минут и тридцать секунд, — объявила ее бабка. — Почему?

— Пробки на дорогах, бабуля, — отозвалась Пат. А кроме того, в последнее время она вообще была не в силах заставить себя что-то делать. Она просто существовала, стараясь пережить бесконечный день и еще более нескончаемую ночь. — Прошу меня извинить...

Ее мать и Дана были одеты празднично и выглядели очень хорошенькими, а бабка, как обычно, царила за столом, подавляя всех своей яркой индивидуальностью и патриархальным видом. Однако у Джеффри, тоже облаченного сегодня в парадный костюм, вид был такой, словно он готов был в любой момент дать отпор старой даме.

— Мы тебя прощаем, — объявила матриархиня и, тут же оставив любезный тон, сурово добавила: — Все уже остыло. Возьми себе что-нибудь из буфета, да побольше. Ты похудела и выглядишь просто безобразно. Одежда болтается, как на вешалке. Тебе это не идет. Ты что, заболела? Или это последняя городская мода — напяливать на себя мешковатые тряпки?

Патриция пожала плечами. За последние недели она и впрямь очень похудела, а скоро вообще превратится в мешок с костями. Все ее вещи просто сваливались, в том числе и кремовое платье с отрезной талией, которое она не глядя натянула сегодня вечером. Так что язвительные замечания бабки ее не удивили. Кроме того, девушка прекрасно знала, что грубостью бабуля всегда маскировала свои истинные чувства. И сейчас она была крайне озабочена скверным видом внучки. Но ни за что на свете Патриция не ударится в слезы и не признается, что страдает по тому единственному мужчине, которого когда-либо могла полюбить.

— Да нет, бабуля, — отозвалась Пат, стараясь говорить непринужденным тоном. — Просто я знала, что мама и Дана будут выглядеть, как принцессы, и не хотела, чтобы тебя затмевала еще и я.

Она лукаво улыбнулась бабке, и увидела, как в старческих глазах блеснул ответный огонек.

— Тише, юная леди! А теперь давай-ка наполняй тарелку! Чем скорее мы покончим с ужином, тем раньше вы узнаете мои новости. И то, что вы услышите, вам должно очень понравиться. Правда, Мара?

Наполняя тарелку холодным мясом и салатом, Пат не переставала удивляться тем, насколько оживлена сегодня ее мать. Мара весело болтала о предстоящей помолвке, о том, кто на нее приглашен, какие блюда будут подаваться и как они с Даной целый день помогали миссис Макдермонт готовить еду.

В прежние времена у Трэйси Уилл не находилось для своей хлипкой, по ее собственному выражению, невестки ничего, кроме презрения, и чем сильнее третировала она Мару, тем более вялой и слабовольной та становилась. Доходило до того, что в присутствии суровой свекрови Мара боялась даже рот раскрыть.

Это был порочный круг. Но теперь, мысленно скрестив пальцы, подумала Пат, похоже, этот круг, наконец, разорван. И она тепло улыбнулась через стол Джеффри, наливавшему ей вино.

— Гости, приглашенные на помолвку, начнут прибывать через полчаса, так что кофе будем пить в малой гостиной, — распорядилась Трэйси после того, как от поданного на десерт летнего пудинга остались одни крошки. — Макдермонты и Молли присоединятся к нам — то, что я собираюсь сообщить, их тоже касается. И Шелл Грэммер, наверное, уже ждет. Я приглашала его поужинать с нами, но он почему-то отказался.

Все поднялись из-за стола. Все, кроме Патриции, которая, казалось, приросла к стулу. В голове у нее неожиданно зашумело, и девушка подумала, что, похоже, сейчас впервые в жизни упадет в обморок. Она живо представила себе, как все бросятся к ней и начнут суетиться вокруг.

— Пойду посмотрю, принесла ли миссис Макдермонт кофе, — сказала Мара, явно не заметив шокового состояния, в котором находилась ее старшая дочь. — Если нет, придется ей помочь. Времени у нас в обрез.

И в сопровождении младшей дочери и ее новоиспеченного жениха вышла из столовой.

Наступило зловещее молчание.

— Закрой рот, Патриция. И допивай вино, если тебе не хватает мужества, — скомандовала Трэйси. — А потом можешь пойти со мной в гостиную.

Патриция судорожно сглотнула.

— А что здесь делает Шелл Грэммер?

И так его образ преследует ее целыми днями, так он еще явился сюда, чтобы напомнить ей о том, чего она страстно желала, но, увы, не могла получить.

— Помимо того, что он проделал чертову прорву работы — я имею в виду то, о чем я собираюсь вам сообщить, — он сам напросился приехать. Ему надо с тобой поговорить. — Глаза старой дамы озорно блеснули. — Наверное, по поводу няни для его маленькой дочери, как ты думаешь? — тяжело опершись на свою трость, Трэйси приблизила лицо вплотную к лицу внучки. — Мне все известно о твоей маленькой эскападе. По крайней мере, то, что Шелл Грэммер счел нужным сообщить. Подозреваю, что наиболее скандальные подробности он опустил. Шелл ведь не знает, что меня невозможно шокировать. Ну, так как, ты идешь? Или с тех пор, как я видела тебя в последний раз, ты стала безнадежной трусихой?

Это была последняя капля. Пат одним глотком допила то, что было у нее в бокале, стремительно поднялась и подала бабке руку.

Что ж, она встретится с Шеллом Грэммером, выслушает то, что он хочет ей сказать, а это наверняка будет какая-нибудь очередная гадость по поводу того, какая она лживая и некомпетентная. Может, он даже собирается подать в суд на «Голдэн Крейдл» за то, что ему прислали ненастоящую няньку, или еще что-нибудь в этом роде. Но она его выслушает. Она никому не позволит обвинять себя в трусости!

А потом тихонько улизнет с вечеринки, поедет домой и снова попытается изгнать его из сердца и из своей жизни. И, надо надеяться, эта попытка окажется более удачной, чем предыдущие!

Патриция понимала, что ее появление вместе с бабкой было весьма впечатляющим. Семейство и прислуга — Макдермонты и Молли — уже расселись с выжидательным видом. Шелл стоял у окна, спиной к меркнувшему вечернему свету, так что Пат не могла бы разглядеть его лица, даже если бы и хотела. Впрочем, она и не стремилась его рассматривать.

Трэйси расположилась в резном кресле с высокой спинкой, подозрительно смахивавшем на трон, и царственным жестом отказалась от предложенного Молли кофе. Пат встала у двери, готовясь в первый же подходящий момент потихоньку улизнуть. Она с ужасом сознавала, что взгляд Шелла устремлен на ее лицо, однако сама старательно отводила взгляд.

Если он хочет поговорить с ней, пусть подойдет сам, а не наоборот. У Пат не было склонности к мазохизму, и она вовсе не стремилась напрашиваться на сердечную боль, тем более, что сейчас это была бы такая боль, которую она вряд ли сможет одолеть.

Ее бабка начала что-то говорить, но Пат не слушала: ее сердце выбивало бешеную дробь. Наконец, сквозь этот стук до нее донеслось имя Шелла.

— Много лет назад отец Шелла Грэммера помог моему мужу учредить все наши трастовые фонды, и теперь Шелл любезно согласился распутать всю эту сложную систему. На мое решение повлияли две вещи, — говорила Трэйси. — Сначала чуть не погибла Дана, она наверняка утонула бы, не прыгни мой будущей зять в озеро, чтобы ее вытащить. А потом эта авария, в которой Мара могла разбиться насмерть или остаться калекой на всю жизнь. Только тогда я поняла, как много значат для меня эти двое. И для меня впервые в жизни потеряла значение эта игра, где я дергала за ниточки, заставляя людей плясать под мою дудку, а сама с любопытством наблюдала за ними...

Трэйси Уилл замолчала. Никто не произнес ни слова. Пат по-прежнему чувствовала на себе взгляд Шелла. От этого пристального немигающего взгляда, казалось, вибрировал даже воздух. Девушке отчаянно хотелось удрать, но она почему-то была не в силах сдвинуться с места. Придется все-таки потерпеть и дождаться, пока он подойдет и скажет то, что собирался сообщить.

— Так вот... — Трэйси обвела взглядом лица своих близких, останавливаясь на каждом по очереди. — Вилла и земля будут проданы. Все фамильные активы — ликвидированы. Нора и Марк, — она улыбнулась Макдермонтам, — и ты, моя дорогая Молли, получите то, что вам причитается, и станете жить ни в чем не нуждаясь, не дожидаясь моей кончины, когда будет зачитано завещание. Все остальное я делю на четыре равные доли.

Среди прислуги пробежал возбужденный шепоток. Все они были уже немолодыми людьми, верой и правдой служили старой даме и заслужили хорошую пенсию и спокойную старость. Пат с трудом верилось, что ее бабка готова выпустить из рук свою власть. Ведь она так долго и так крепко держала все в своих руках!..

По-видимому, эти мысли родились в голове Трэйси еще в тот день, когда она звонила, чтобы сообщить Патриции о несчастье, происшедшем с матерью. В тот день бабушка настояла на том, чтобы встретиться с Шеллом и поговорить.

— Мы с Марой решили попутешествовать, — к полному изумлению Пат, объявила Трэйси. — Как только найдем место, где нам понравится, там и поселимся. — И, обернувшись к все еще не пришедшей в себя от потрясения Дане, она прибавила: — Вы с Джеффри можете распоряжаться своей долей по своему усмотрению, дорогая. Но мне известно из достоверных источников, что старый дом Джилласов — тот, что с садовым хозяйством — скоро будет выставлен на аукцион...

Пат незаметно выскользнула из комнаты. Среди всеобщего ликования, когда все радовались и строили планы на будущее, ее отсутствие вряд ли будет замечено. Сначала она искренне намеревалась остаться и выслушать все, что хотел сказать ей Шелл, но теперь поняла, что просто не в силах этого вынести. Ну и пусть теперь ее считают трусихой, она ничем здесь помочь не может. Слишком мало времени прошло с того дня, когда она призналась Шеллу в своих чувствах, сказала, что любит его, а в ответ получила лишь боль и унижение, когда он вышвырнул ее вон.

Спотыкаясь девушка брела через холл, глаза ее застилали слезы, в горле стоял мучительный комок. Пусть ее назовут трусихой, но сейчас даже находиться с ним в одной комнате было выше ее сил, не говоря уже о разговоре наедине. Да и выйти из этой скорее всего язвительной беседы, сохранив хоть какие-то остатки достоинства, ей все равно вряд ли удастся.

— Пат, постой!..

Его рука словно железными тисками стиснула локоть девушки. Патриция в панике огляделась. Вокруг стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь звуком ее прерывистого дыхания да бешеным стуком сердца. Еще несколько минут — и начнут прибывать гости, тогда ее путь к отступлению будет отрезан.

Патриция сделала попытку вырвать руку.

— Пожалуйста, отпусти меня, — взмолилась она. — Я уезжаю. Поговорим как-нибудь в другой раз. Или, еще лучше, ты можешь сообщить мне все, что хочешь, в письменной форме.

— Мы поговорим сейчас.

На нем был надет легкий светло-серый пиджак поверх черной шелковой рубашки. От него так и веяло грозной мужской силой, и сердце девушки затрепетало.

— Но только не здесь, — продолжил Шелл, направляясь к двери, и Пат, чей локоть был по-прежнему зажат в его руке, беспомощно засеменила следом. — Мы уезжаем. И прежде чем ты начнешь возражать, могу тебе сообщить, что ты поедешь со мной. От меня ты не убежишь.

Он пристально разглядывал Пат, которая поспешно отвернулась, чтобы Шелл не успел прочитать желания, вспыхнувшего в ее глазах. Желания, чтобы ее поцеловали. Однако при этом стремительном движении слезы, копившиеся под ее веками, выплеснулись и двумя струйками побежали по щекам.

— Не надо, Пат, — пробормотал Шелл и, подхватив ее на руки, понес во двор.

Там он усадил ее на пассажирское сидение своего «гранд-чероки», видимо, нарочно припаркованного вплотную к ее автомобилю, так, что ускользнуть незаметно она все равно бы не смогла. Прежде чем девушка успела прийти в себя и выскочить из машины, Шелл уже уселся на водительское сидение. Повернувшись, он подушечками больших пальцев вытер влагу с ее лица. Его прикосновение парализовало девушку. Он словно заворожил ее, своими чарами лишив и воли, и способности здраво рассуждать. Да и вообще он, похоже, без труда мог превратить ее в свою рабыню.

Вот уж никогда бы не подумала, что у нее есть склонность к самоуничижению! Просто какое-то безумие!

Пат хотела отвернуться, но, прежде чем смогла выйти из транса, Шелл завел машину.

— Что ты делаешь? — слабым голосом, похожим на стон, спросила девушка, сама себя не узнавая.

— Собираюсь отвезти тебя туда, где мы сможем побыть наедине. Пристегивай ремень.

Пат повиновалась, но лишь затем, чтобы не дать это сделать ему самому. За поворотом показался охотничий домик, и девушка выдавила:

— Остановись у дома. Здесь нас не потревожат — раньше полуночи никто не вернется.

Однако Шелл продолжал ехать вперед, словно не слыша, и, собрав все остатки гордости и мужества, Патриция сердито заявила:

— Послушай, я знаю, у тебя есть много поводов на меня злиться, но тебе не кажется, что это уже несколько чересчур?

Сидеть с ним так близко в закрытой машине — это действительно было для нее чересчур. Гормоны взыграли не на шутку, еще немного этой вынужденной близости — и она начнет снова делать глупости, вроде той, когда приползла к нему и стала объясняться в любви, одного этого ей хватит на всю жизнь.

— Слушай, почему бы тебе не остановиться прямо здесь? Выложил бы все, что у тебя накипело, да и отправлялся бы своей дорогой.

— Я и иду своей дорогой, любовь моя. И ты — со мной. Нам надо о многом поговорить. Мама сидит с Мэри в Бостоне, а в Конкордских ключах как раз закончился ремонт, и все рабочие уехали. Там, правда, с мебелью пока не очень — всего-навсего кровать и два стула...

— Если я не ошибаюсь, ты предлагаешь...

— Провести там ночь и выяснить отношения. Да, примерно это я и предлагаю. — Шелл повернулся к девушке, глядя на нее смеющимися глазами. — И прежде чем ты начнешь демонстрировать праведное негодование или искать тысячу и один повод, чтобы со мной не ехать, советую хорошенько подумать.

При одной мысли о том, чтобы провести с ним ночь все тело Пат стало ватным. Она не могла понять, зачем ему это понадобилось — ведь он в прямом смысле слова похитил ее из дома. Неужели скуки ради?..

Судя по всему, завершив дела с бабкой, он потом все равно собирался съездить посмотреть отделку своего нового дома, так почему бы заодно не прихватить ее с собой? Ведь в тот день, когда была гроза, она ясно дала понять, что готова прыгнуть к нему в постель без размышлений.

Так что она вполне сгодится для небольшого развлечения. Разумеется, при условии, что будет держать рот на замке и не посмеет своим нечестивым языком осквернить священное имя его покойной жены.

При одной мысли о такой перспективе Пат лишилась дара речи. Она изо всех сил боролась с искушением поддаться немыслимому, запретному и такому сладкому влечению.

— Выходя следом за тобой из дома, я успел переброситься парой слов с твоей бабушкой. Я сообщил ей, что увожу тебя в Конкорд, чтобы она тебя не ждала и не волновалась. Завтра воскресенье, так что на работу тебе идти не надо. И у нас есть время спокойно и без спешки разобраться в своих чувствах друг к другу.

И каким же образом он собирается это проделывать? В той самой постели, о которой говорил?

С этой своей безумной влюбленностью, лишавшей ее остатков силы воли, когда он был рядом, да еще притом, что одного взгляда его лукаво поблескивавших глаз и притягательной улыбки грешника хватало, чтобы она стала мягкой, как воск, девушка совершенно точно знала, что произойдет. Она с восторгом примет его ласки, отдаст ему всю себя, а потом, стоит ей сказать что-нибудь не то, как он отшвырнет ее словно ненужную вещь. Ну уж нет, благодарю покорно!..

— Нам предстоит долгий путь, — заметил Шелл, и Пат не поняла, что он имеет в виду: эту поездку или их шансы прийти к какому-то взаимопониманию. Впрочем, гадать она не стала, а Шелл продолжал: — Мама с удовольствием повозится с Мэри, пока я занимаюсь меблировкой Конкордских ключей и поиском прислуги. Она пробудет тут до осени — то есть до того времени, когда я планирую снова взять бразды правления банком в свои руки, так что у меня еще есть время, чтобы все организовать. Я решил, что буду вести дела в основном из дома, чтобы как можно больше времени проводить с Мэри и с той, кто заменит ей маму.

Разумеется, с будущей нянькой Мэри. Но она, Патриция, этой нянькой уже не будет. Грудь девушки снова болезненно сдавило, и она хрипло произнесла, боясь снова разреветься:

— Все это просто замечательно, но я уверена, что ты не за тем меня похитил, чтобы толковать о своих домашних делах.

— Совершенно верно. Только вот, положа руку на сердце, я тебя не похищал, Пат. Чутье подсказывает мне, что ты хочешь быть со мной, и все, что требовалось, — это немного уговоров.

Чутье его не подвело, сердито подумала Пат, стиснув пальцы на коленях. Оставалось надеяться, что он не сможет проникнуть в тайники ее души и прочитать ее мысли.

И потом, понятно, почему он сделал такой вывод. Ведь когда он сажал ее в машину, у нее было полное право протестовать, заявить, что она не хочет никуда с ним ехать, и уж тем более — проводить с ним ночь в Конкордских ключах. Скажи она об этом достаточно твердо и решительно, и он бы оставил ее в покое. Ведь не насильник же он какой-нибудь...

Наверняка Шелл помнит, как она призналась ему в любви. И как же расчетливо он этим воспользовался, с тоской подумала девушка.

Скоро они доберутся до его нового дома, вот тут-то ее стойкость и подвергнется главному испытанию. Дай Бог, чтобы только сил хватило.

Конкордские ключи. Место, где она дважды пережила унижение и боль. И тем не менее, именно туда она стремилась всей душой. Чтобы быть рядом с ним. И с Мэри. Всегда.

— Кажется, меня осенило. Я поняла, что ты задумал — хочешь меня наказать, — мрачно заявила Пат. — Хорошо, можешь сколько угодно орать. Я это заслужила за тот номер, что выкинула с тобой. Я была бы рада, если бы ты воздержался от того, чтобы публично заклеймить мое агентство, но если сочтешь это необходимым, я пойму. Выдавать себя за квалифицированную няньку — это было с моей стороны детской выходкой, непрофессиональной и совершенно непростительной. Я еще раз искренне прошу прощения!..

Больше унизиться она уже не могла, и поэтому не оценила по достоинству взрыв смеха, встретивший ее извинения.

— Я кажусь тебе смешной? — сухо осведомилась девушка.

На мгновение Шелл оторвал взгляд от дороги, и глаза его озорно блеснули.

— Смешной, возмутительной, сексуальной, притягательной и совершенно неотразимой. И орать на тебя, как ты изволила выразиться, я вовсе не собираюсь. Так же, как не собираюсь вредить твоему драгоценному агентству. Единственный ущерб, который я намерен ему нанести, — это лишить его твоего присутствия. Если я смогу львиную долю дел вести из дома, то и ты тоже сможешь.

Пат изумленно уставилась на него. Вроде, вполне нормальный... Шелл решительно не походил на человека, который вдруг съехал с катушек. А раз так, значит, это она рехнулась. Смятение чувств заставило ее грезить наяву и вкладывать в его слова какой-то иной смысл. Существовало единственное объяснение, но оно было настолько безрассудным, что не заслуживало того, чтобы над ним раздумывать. Все же на всякий случай Пат спросила:

— Ты хочешь, чтобы я продолжала работать няней Мэри?

— Боже упаси. Такого напряжения я бы просто не выдержал. Ты как-то сказала, что Конкордские ключи — это настоящее совершенство. Так вот, ты ошиблась. Кое-чего в нем не хватает. Но ты могла бы заполнить эту пустоту. Раздели его с нами, стань моей женой, мамой Мэри и матерью наших детей, если ты, конечно, хочешь их иметь. И тогда Конкордские ключи действительно станут идеальным домом.

Патриция судорожно сглотнула. Ей все это снится. Иначе и быть не может. Сумерки уже сгустились, и наступила полная темнота, прорезаемая лишь светом фар. Она грезит наяву или уже умерла и попала в рай!

— Пат! Скажи хоть что-нибудь! — выкрикнул Шелл хриплым от волнения голосом. — Черт бы тебя побрал, женщина, это просто невозможно! — От досады он уже просто рычал. — Я не собирался делать тебе предложение, держась обеими руками за руль и не сводя глаз с дороги, но ты его из меня вытянула. В доме в холодильнике стоит шампанское, там шикарная кровать и...

— Ты предлагаешь мне выйти за тебя замуж, Шелл?

Нет, ей это действительно только снится. Неуверенно протянув руку, девушка положила ее на бедро мужчины. Жар его тела обжег ее сквозь тонкую ткань брюк, и этот жар был так восхитительно реален!

— Не смей этого делать! — хрипло пробормотал Шелл, сбрасывая ее руку.

— Чего?

Девушка положила руку ему на колено. Оно тоже было теплым, настоящим, и это вселило в нее надежду.

— Не дотрагивайся до меня, — сквозь зубы прошипел Шелл. — До Конкорда еще добрых десять минут езды, а на этой дороге нет места для стоянки. А даже если бы и было, я не желаю заниматься с тобой любовью на заднем сидении машины. Но если ты будешь продолжать меня трогать, я за себя не отвечаю.

Господи, как поверить, что это происходит наяву? Но разве можно не поверить и закрыть себе путь в рай? Интересно, во сне сердца тоже разбиваются, или только в яви?

Пат чопорно сложила руки на коленях. Он говорил так, словно, тронь она его хоть раз — и не миновать катастрофы. И он был прав. Внутри нее уже разгорался жар нестерпимого желания, медленно растекаясь по телу.

— Но ты же меня не выносишь, — озадаченно произнесла Пат, отгоняя грешные мысли. — Ты ведь сам меня выгнал.

— Ну и что с того? — будничным тоном отозвался Шелл, словно выдворять из своего дома полуодетых девиц было для него самым обычным делом. — Ты меня разозлила. Ты причинила мне боль. Я чувствовал, что не могу перед тобой устоять, но не желал вверять свое счастье женщине, способной лечь в постель с женатым мужчиной, чтобы отомстить ему, да еще за то, чего он не делал.

— Я же все объяснила тебе и извинилась! И вообще, перед тем, как мы поехали в Конкорд, я уже приняла решение не доводить до конца свою месть, просто собиралась высказать все, что о тебе думала...

Девушка дрожащими руками провела по волосам. Ситуация с каждой минутой становилась все более бредовой. Главная дорога осталась позади, и автомобиль притормозил, петляя по извилистым аллеям.

— А потом ты обнял меня и поцеловал, и тут я совсем потеряла голову, и у меня уже не было никаких мыслей, кроме одной: как прекрасно быть в твоих объятиях...

— Мне ли об этом не знать! — На мгновение Шелл с нежностью накрыл ладонью сложенные на коленях руки девушки. — После твоего отъезда я целыми днями только об этом и думал. О том, что между нами произошло. — Он снова положил руку на руль. — И в конце концов стал презирать сам себя. Я ведь обвинял тебя в том, что ты слепо поверила самому худшему обо мне, не выслушав моих доводов и даже не потрудившись выяснить, как все было на самом деле. — Пат молчала, и Шелл продолжал: — А сам повел себя с тобой точно так же, хотя уже выслушал твою версию. Разумеется, ты была полна решимости отплатить мне за сестру. И естественно, что ты поверила ее рассказу. Да и с какой стати тебе было не поверить? Ты всю жизнь заступалась за Дану, она твоя любимая младшая сестренка, а кто я? Совершенно чужой для тебя человек, о котором ты ничего не знала. Вот ты и ринулась на ее защиту... Как только я посмотрел на вещи с этой стороны и перестал злиться на тебя за то, что ты собиралась мне мстить, я уже мог рассуждать более или менее объективно. И понял, что ты не та женщина, которая способна лечь в постель с женатым мужчиной. Потом, ты ведь сама остановила меня, когда мы были на грани.

— Не уверена, что понимаю тебя. — Во рту у Пат пересохло, слова с трудом шли с языка. — Ты меня уволил...

— Потому что ты меня глубоко уязвила. Я влюбился и уже готов был сказать тебе об этом. И тут вдруг выясняется, что ты думала, что я женат. Это меня просто убило!

Пат закрыла глаза и набрала побольше воздуха в легкие — голова у нее шла кругом.

— Ты сразу стал таким холодным, когда сказал мне, что твоя жена умерла. А потом ты меня вышвырнул вон. Я решила — это потому, что ты до сих пор ее оплакиваешь и так сильно любил, что ее имя в моих устах прозвучало как осквернение ее памяти. Но ведь это было не так? Пожалуйста, скажи, что это не так. Я люблю тебя, Шелл, и согласна быть твоей женой. Но я не хочу чувствовать себя на вторых ролях, не сметь произнести даже ее имя, не хочу видеть ее фотографии в каждой комнате...

Они уже были на подъездной дорожке к Конкордским ключам, и фары высвечивали прелестный фасад старинного особняка. Шелл погасил фары, выключил зажигание и, повернувшись к Пат, с нежностью взял ее лицо в свои ладони.

— Я люблю тебя, Патриция Уилл. Я никого и ничего в жизни так не любил. Я держу фотографии Жюли в каждой комнате, чтобы Мэри знала, какой была ее мать и узнавала в ней себя.

Подушечками больших пальцев он провел по щекам девушки и задержался у уголков ее рта.

— Я женился на Жюли, потому что она попала в большую беду. Это долгая история, любимая, но я постараюсь быть краток. Сидеть в машине, рассказывая о своей первой жене, вовсе не входит в данный момент в мои планы... После того, как отец удалился от дел, они с мамой стали жить на юге Франции. Приемная мать Жюли каждый день приходила к ним убирать и готовить. Мне было где-то года двадцать четыре, а Жюли четырнадцать, когда мы впервые встретились. Я приезжал к родителям несколько раз в году и познакомился с Жюли достаточно близко. Она была решительная юная особа и намеревалась круто изменить свою жизнь. Работать, как вол, едва-едва наскребая на жизнь, как ее приемные родители, она не желала. Я всегда восхищался силой ее духа. Ей было около шестнадцати, когда мой отец умер, мама продала дом и вернулась в родную Канаду.

— После этого я ничего не слышал о Жюли до тех пор, пока года два назад, примерно в то время, когда произошла эта нелепая история с Даной, случайно не встретил ее. Я был в Париже по делам. И буквально налетел на Жюли на улице. Вид у нее был ужасный. Она была беременна. И тяжело больна. За обедом Жюли поведала мне свою историю. Прошло всего несколько недель после смерти моего отца, когда она сбежала из дома. Стала зарабатывать на жизнь, работая певичкой в барах, потом получила работу в ночном клубе, и все стало понемногу налаживаться. А затем к ней неожиданно пришел успех — Жюли записала диск, который вышел на первое место в рейтинге. К сожалению, ее приемные родители не дожили до этого счастливого дня, а успех обернулся трагедией, — она забеременела и в течение первых недель беременности получила сразу два удара, любой из которых мог свалить с ног самого сильного человека. Во-первых, ее возлюбленный бросил ее и отказался признать ребенка. Он был женат и нацеливался на большую политику. Лишние осложнения были ему ни к чему. Второй удар был в буквальном смысле слова смертельным. Жюли поставили диагноз — неизлечимая болезнь с очень печальным прогнозом. Она должна была доносить ребенка до срока, но после его рождения жить ей оставалось всего ничего. Вот так и получилось: она была совсем одна, ждала ребенка и знала, что умирает.

— И ты на ней женился...

— Это был единственный выход. Мы позаботились о том, чтобы на свадебных фотографиях она выглядела сказочной красавицей. Жюли уходила на гребне успеха и не могла пережить, чтобы кто-нибудь узнал ее печальную историю. Мы объявили о том, что она ждет ребенка и поэтому временно уходит со сцены. А потом уехали в Канаду к моей маме. Когда родилась Мэри, я признал ее своей дочерью. Надеюсь, что спокойные несколько месяцев нашего брака и сознание того, что после ее смерти ребенок не останется круглой сиротой, скрасили последние дни жизни Жюли, насколько это было возможно в ее положении.

Пат настолько переполняли чувства, что она была почти не в состоянии говорить.

— Все это так печально, — наконец, выдавила девушка. — По-моему, я сейчас заплачу.

— Не надо. — Шелл снова взял ее лицо в ладони. — Меньше всего на свете Жюли хотела, чтобы кто-то из-за нее печалился. Она была мужественной и очень жизнерадостной. Причем всегда. Мы часто с ней говорили о будущем, и единственное, о чем она мечтала, — чтобы я снова женился, и у Мэри был не только отец, но и мать. «Только смотри, в следующий раз обязательно женись по любви!» — твердила она мне. Так что не надо грустить, родная.

Этот мужчина, принадлежавший ей, был самым настоящим героем. Пат обвила его шею руками и пылко поцеловала.

— Означает ли это, что ты согласна стать второй миссис Грэммер? — спустя некоторое время, все еще прерывисто дыша и стараясь унять бешеное биение сердца, спросил Шелл.

— Согласна — это не то слово. Я просто в экстазе. Ох, Шелл, — шепнула она, — поцелуй меня еще раз. Не надо больше ничего начинать, если не собираешься довести дело до конца.

— В этот раз я намерен довести дело до конца к удовлетворению обеих сторон, — шутливо отозвался Шелл, снимая ее руки со своей шеи. Выскользнув из машины, он помог выйти Пат и подхватил ее на руки. — Но только не здесь. А иначе зачем мне понадобились шампанское и кровать?

И он понес ее к дверям их будущего дома. Его губы легко касались ее щеки, и сердце билось в унисон с ее сердцем, предвещая любовь, которая будет с ними до конца дней.