Валаамская тетрадь

Глава 4

Преемником Дамаскина стал игумен Ионафан II, но о нем и его предстоятельстве чуть позже. В пору правления отца Дамаскина произошло событие, которое необходимо выделить особо. В июне 1858 года монастырь удостоился второго августейшего посещения: Александр II с семейством посетил обитель. Если 39 лет назад, во время визита Александра I, Дамаскин, тогда еще скромный послушник Домиан, при сем просто присутствовал в роли скромного статиста, то во время этого визита он был лицом главнодействующим несомненно.

Александра Павловича безусловно подвигнуло на посещение Валаама чувство глубоко религиозное, осмелюсь даже утверждать, что душу его тяжко томил незамолимый грех молчаливого согласия на свержение и погибель собственного отца. Давайте смотреть этой жесточайшей правде в глаза.

Александра же Николаевича привело в обитель, при всей его искренней религиозности, скорей всего, любопытство. Слава монастыря Валаамского, значимость фигуры настоятеля его были ведомы не только в кругах церковных. Хотелось своими глазами взглянуть на преображавшуюся обитель и с Дамаскиным познакомиться воочию.

Известие о Высочайшем визите пришло на остров в середине нюня. Двух недель вполне достало на то, чтоб основательно подготовиться к приему высоких гостей. Царские кельи, хоть и не были нарочито обставлены роскошью (ни картин, ни ковров, ни бронз там не было и в помине), блистали чистотой и новизной строгого своего убранства. Продумано все было до мелочей.

Наступило 28 июня. Погода была штилевая, ясная, впрочем, как почти и всегда в это время года. С колокольни собора издали еще усмотрели два парохода, как оказалось, «Александрия» и «Стрельна». шедшие к архипелагу со стороны Олонца (от восточного берега). На траверзе Святого острова порфироносных богомольцев приветствовал колокольный звон. Пришлось даже застопорить машины и немного постоять в дрейфе напротив.

При входе в монастырский залив огласилось звоном белокаменное чудо Никольского скита, следом загудели колокола собора Спасо-Преображенского. Народу к этому дню съехалось на Валаам великое множество: как утверждали очевидцы, тысяч около шести богомольцев и любопытствующих стояло по берегам монастырского залива. Громогласное «ура!» разнеслось над островами. На причале монастырском августейшее семейство встречали не только игумен Дамаскин с братиею в парадных облачениях, но прибыли накануне: финляндский генерал-губернатор граф Берг, гражданский губернатор выборгский генерал-майор Индрениус, ньюландский статский советник Антель, благочинный монастырей Санкт-Петербургской епархии епископ Игнатий Брянчанинов.

Дорога от трапа была застлана зеленым сукном, на которое и ступил Государь, свершая первый шаг на Святую Валаамскую землю. Подали экипажи. Первый молебен свершили у Знаменской часовни и далее по дороге, усыпанной полевыми цветами, прошествовали в собор. После Литургии в царских кельях был подан завтрак. Затем посещали скиты Никольский, Всехсвятский, пустыни отца Назария и схимонаха Николая (того, кто угощал Александра Благословенного репкой). В Успенской трапезной гости отведали монашеской скромной трапезы и около пятнадцати часов пополудни, так же под колокольный звон и громогласное «ура», отправились в дальнейший путь.

Конечно же, не обошлось без обильных дарований. Помимо значительных сумм денежных, дарована была монастырю богатая ризница, а спустя время императрица прислала игумену золотые четки, украшенные бриллиантами.

Дамаскин же повелел на месте старой Знаменской часовни поставить новую, мраморную, в медальоне которой начертана памятная надпись о Высочайшем визите. Долго еще братия вспоминала подробности этого события: и во что были одеты Государь с Государыней и Великие княжны и князья: и как Императрица подала за завтраком чашку чая Дамаскину, и как Самодержец сказал Игумену: «Это посещение было мое давнишнее желание, слава Богу, что оно исполнилось». И как долго они стояли на крыле капитанского мостика парохода, прощаясь с Валаамом. Да мало ли что еще…

Наносили визиты в обитель и Владыки Новгородские — Санкт-Петербургские: митрополит Григорий в том же 1858 году, в 1862 году посетил Валаам митрополит Исидор. Эти посещения для братии были не менее значительны, чем посещения царственных особ, и о них так же бережно хранили в монастыре память. Прошли годы, Дамаскина не стало, и, как я уже вкратце упомянул, на место его заступил игумен Ионафан II.

Мирское бытие отца Ионафана (в миру Ивана Дмитриевича Дмитриева) сложилась драматично. Он родился в Москве 9 мая 1816 года. Рано лишился родителей. Куда канули — неведомо. Умерли, попали на каторгу, от чего-то скрылись — теперь останется навсегда тайной. Сперва остался на попечении родственничков, которые, немного сумляшась, отдали его в сиротский дом. Назывался он довольно благопристойно: «Московский воспитательный дом Императорского Человеколюбивого Общества». Что это было за заведение и каковым было детство этого несчастного ребенка, можно себе только представить. Но худо-бедно образование на уровне церковно-приходской школы в четыре класса дали и ремеслу слесарному смышленого парнишку научили. Недюжинными способностями нужно было обладать в ремесле слесарном, чтоб выйти из стен этого заведения в статусе подмастерья слесарно-механического дела.

Поначалу трудился на судостроительном заводе Берда. Некоторое время спустя перешел на Старочугунный механический завод в Петербурге. Способности, любознательность, начитанность и усердие молодого мастерового вывели его в скором времени в десятники (говоря по современному, в бригадиры). Трудолюбие, скромность и набожность заметно выделяли его из среды сотоварищей, в том числе и в глазах начальства. Бригаде его стали поручать наиболее ответственные заказы. У Ивана завелись деньги. Природная бережливость и неприхотливость в быту могли бы способствовать накоплению небольшого капитала на открытие своего собственного, пусть поначалу и маленького, дела. Так и начинали многие, впоследствии купцы-богатеи и промышленники. Но Ивана Дмитриева привлекало другое.

За эти годы он собрал прекрасную библиотеку. Книги же в те времена денег стоили немалых, вот на них и уходили сбережения. Читал очень много. Повышал знания профессиональные, но большую часть времени отдавал чтению книг божественных. Он и в хозяева-то выходить не стремился, как бы предчувствуя иную свою судьбу.

А тут еще несчастливое сватовство, на которое подбили легкомысленные его товарищи. Вообще-то парень он был хоть куда: отменный мастеровой, статью вышел, физически сильный, благообразный, трезвенный. Привлекательный во всех отношениях жених для многих девиц его круга. А его подбили на сватовство к барышне, к дочке инженера-механика завода. Ну, разумеется, ничем, кроме краха, предприятие это закончиться не могло. Со сватовством этим не обошлось без казуса. Один из доброхотных приятелей, конечно же, из побуждений самых добрых, предложил нанять знакомого колдуна, «чтоб, значит, барышню приворожить». Предложение сие возмутило благочестивого жениха до крайности. Душе нанесена была глубокая травма. Видимо, тогда и стали посещать мысли об уходе из мира, о монашестве. И, как часто бывает, помог его величество случай. По воскресеньям к вечерне он ходил в Казанский собор. Там и свела его судьба с монахом Валаамского монастыря отцом Исаакием. по какому-то делу монастырскому приехавшему в Петербург. После службы разговорились. Рассказы старца об обители, о красотах Валаама так впечатлили Ивана, что он решил во что бы то ни стало побывать на острове, а поскольку регулярное сообщение с монастырем было уже налажено, то и трудностей это посещение не представляло. Не откладывая намерение свое в долгий ящик, тем же летом и отправился на остров.

Было это в конце июля 1847 года. Божественная красота этого края, Ладога, острова, особая, несколько таинственная жизнь монастыря, благолепие служб произвели на нашего путешественника такое впечатление, что решение остаться здесь навсегда пришло мгновенно и твердо. Тем более после душной атмосферы Петербурга и той однообразной, печальной жизни, что окружала его там.

30 июля 1847 года игумен Дамаскин благословил Ивана «остаться в числе послушников-богомольцев для испытания». Примечательно то, что в наставники новоиспеченного трудника был настоятелем определен знаменитый уже тогда старец отец Памва. Только 23 мая 1850 года Ивана определили уже как штатного послушника монастыря. Годы послушания, безусловно, стали годами духовного восхождения новоинока.

С первых же шагов в монастыре будущий настоятель проявил необыкновенное рвение в трудах во имя Господне и истинное послушание. Однажды, получив в дар просфору от одного из иноков (что тут такого, скажете вы), он-таки пошел к Дамаскину с вопросом, мог ли он принять дар сей без благословения. Получив ответ отрицательный, обвиненный даже в стяжательстве (сие есть грех великий, для инока тем паче), он каялся истово и долго замаливал сей «грех». Ревностно трудился на любых послушаниях, и вскорости назначен был игуменом в должность помощника погребного, а затем и погребным.

Но Дамаскин не был бы Дамаскиным, если б не назначал иноков на послушания, на которых они могли в большей мере раскрывать свои природные возможности и приносить монастырю наибольшую пользу. А посему вскорости Иван был определен к делу механическому, и трудами его мастерские были поставлены на самую широкую ногу.

В 1851 году Ивана постригают в рясофор, а 14 марта 1854 года пострижен он был в монахи с именем Ионафана. Правда, к этому времени он уже помощник эконома монастыря и более того, по существу, говоря языком современным, главный его прораб. Под его руководством производится перестройка Всехсвятского скита. Алексей Максимович Горностаев нарадоваться не мог такому работнику, тем более что Ионафан своими руками произвел все слесарные и кровельные работы.

Церковь апостола Андрея Первозванного в Воскресенском скиту. Начало XX в.

25 марта 1855 года Ионафан рукоположен в иеродьяконы, а 22 декабря того же года — в иеромонахи. Дамаскин умел видеть и ценить ревность служения братии своей. После визита Александра II 29 ноября 1858 года Ионафан назначается казначеем монастыря, то есть становится правой рукой настоятеля и постепенно, не без помощи Дамаскина, входит во все тонкости управления монастырем и его хозяйством. Рачительный игумен исподволь и загодя готовил себе преемника. И в конечном итоге Ионафан им и оказался.

Много трудов пришлось на долю отца Ионафана, но деянием значительнейшим было, несомненно, устройство водопровода. Именно он помогал Горностаеву в решении проблем инженерных при постройке водопроводного дома и всех работ остальных. Еще по Петербургу сновали бочки водовозов, а в монастыре Валаамском с 1863 года вода ладожская потекла к кранам в кельях по трубам. Рачением отца Ионафана впоследствии так же по последнему слову тогдашней техники была оснащена и молочная монастырская ферма.

Став настоятелем после смерти Дамаскина, Ионафан II дело наставника своего и рачителя с успехом продолжил. Именно при нем вчерне был выстроен новый, стоящий поныне Спасо-Преображенский собор. Но видеть детище свое отцу Ионафану уже не довелось. Расписывали, освящали собор без него. 20 января 1891 года его не стало.

Преемником отца Ионафана становится игумен Гавриил. Похоронили игумена Ионафана II на игуменском кладбище вблизи алтаря кладбищенской церкви, практически рядом с могилой его наставника, отца Дамаскина. Рачением игумена Гавриила был завершен и освящен собор. Наступал XX век. Жизнь в обители шла своим чередом. Новый 1900 год встретили обыденно. Рождество Господне, как всегда, было большим праздником в монастыре, и никто не чаял, веком каких потрясений и испытаний станет наступившее столетие для Валаамской обители.