Vалентин

3.9

Когда пришел, время подходило к обеду. По дороге я задумался о том, что мне нужны формы для гранул сорбента, и купил в оптовом все формы для льда, которые у них были, потом купил еще гору нужных штук и немножко ненужных, но приятных. Получилось много, так что к Даше я опять пришел с мешком, только на этот раз не похожим на труп, к счастью. Потому что меня увидела соседка, с которой я каждый день культурно здоровался, а в спину слышал то «бандит», то «наркоман», вот бы она меня с трупами увидела.

На Дашиной кухне я собрал систему вентиляции, нагрел нужное количество воды, бахнул туда первую порцию реактивов… и на руке зазвонили часы. Я решил не отвечать, потому что как раз мешал варево какой-то круглой деревяшкой, найденной у Даши на кухне. Мешать надо было строго в одном темпе и в одном направлении, так что звонивший был в пролете. Так я думал. Пока из часов не раздалось:

— Алло, Тема?

Я охренел — я пока не разбирался с часами подробно и не знал, что они так умеют.

— Алло? Кто это?

— Это Мармоша… в смысле, Мария! Ну ты понял, короче. Как там у тебя дела?

— Нормально, — я старательно мешал густеющее варево, мешать становилось тяжелее.

— Я там тебе выслала подробности на почту, мы нашли место, куда надо будет поставить контейнер с сорбентом, ты же гранулы делаешь как я сказала, я надеюсь? Ты письмо прочитал?

— Да.

— Вот. Воду спустим через этот контейнер, а потом спреем обработаем резервуар. Ты же спрей сделаешь?

— Сделаю, — с натугой прошипел я, одной рукой удерживая выварку, а другой продолжая мешать, пот лил с меня ручьями, столбик термометра медленно рос, преодолев отметку «сорок» и не собираясь останавливаться.

— У тебя все нормально, Тема?

— Все отлично, Мармончик, если не считать того, что меня выгнали из дома, все утро я пахал огород на лосе, а прямо сейчас мой лучший друг носится по какой-то игре, свалив на меня вопросы своей техподдержки.

— Димка в порядке, я слежу за ним.

— Ты б за собой бы уследила хотя бы, пушистое приключение.

— Так, ну-ка ну! Я теперь мадам Тесла, говори со мной уважительно, ребенок тебя слышит!

— Ребенок, твоя мама — ходячий пипец, будь с ней осторожен!

— Иди ты, гад! Подумаешь, воду понюхала! Там скользко было!

Мармоша бросила трубку. Я увидел в густой массе мелкие пузырьки, сверился с рецептом и выключил плиту — она не давала нужной температуры, так я и думал. Снял футболку, вытер ею потную физиономию и бросил на пол в угол — потом уберу, все равно мебель таскать и полы мыть. Еще раз перечитал рецепт, попинал ногой штабели термоизоляционного бутерброда на полу, проверил устойчивость горелки и подставки. Подумал, и снял с себя все, кроме трусов — сейчас температура еще поднимется, будет ад. Переставил выварку на подставку, зажег горелку и стал понемногу досыпать следующий реактив, медленно мешая и чувствуя, как волосы на ногах скручиваются от жара.

И на руке зазвонили часы. Я дернулся, сыпанув больше порошка, чем надо, стал мешать быстрее, часы продолжали трезвонить, я пообещал себе снять их, как только освобожу руки.

— Алло, Тема?

— Да.

— Тем, ты приходил утром? А чего ты не зашел, надо было позвонить… Слушай, извини, что не сказала про замок, я не успела, он сломался вчера, а я забыла… Тем, ты не обижаешься?

— Нет.

Я мешал варево все быстрее, с нехорошим предчувствием понимая, что поставил на горелке слишком сильный огонь, температура росла быстрее, чем я сыпал порошок — значит, оно загустеет раньше, и нужная концентрация не получится, а это очень плохо…

— Тема, так ты приходил или нет?

— Приходил.

Варево начало закипать, пузырьки становились все больше, я смирился с тем, что эта попытка провалилась, бросил деревяшку и попытался дотянуться до стола, чтобы поставить банку с порошком.

— Я тут просто на обед пришла и увидела, что бутербродов меньше. А как ты дверь открыл?

— Молча.

На руке опять завибрировали часы. Я дернулся, чуть не уронив банку, просыпал немного порошка на пол, все-таки поставил банку на стол и развернулся обратно к выварке. Жидкость стремительно темнела, в рецепте был голубой цвет, а мое варево уже стало густо-синим. Я попытался выключить горелку, но обжегся и отдернул руку, неловким движением повернув ручку и сделав огонь еще сильнее.

— Тема? По-моему, ты обиделся.

— Нет, все нормально.

Варево выдало первый угрюмый «бульк», крупный пузырь лопнул, выбросив вверх каплю синей жижи, деревянная палка соскользнула с края, пошла ко дну и сразу всплыла.

— Тема?

Я принял последнее отчаянное решение — я просто сниму выварку с подставки. Схватил два полотенца, взялся за ручки и поднял свой алхимический котел, переставив с горелки на термоизоляционный бутерброд на полу. И только тут понял, что забыл перчатки Мерлина у мадам Гринь. И с моего подбородка сорвалась капля пота, упав прямо в синее варево. И я еле успел отшатнуться. 

Бомбануло так, что перед моим лицом пронесся вертикальный поток синего вспененного желе, сначала вверх, потом вниз. Вниз почему-то упало меньше, чем летело вверх, но тем не менее, хлюпнуло так знатно, что мелкие ошметки разбрызгало по всему полу и паре шкафов, к счастью, закрытых пленкой.

— Тема, что это было? Чем ты там занимаешься?

Я медленно поднял глаза, заранее не ожидая ничего хорошего, но то, что я увидел, все равно повергло в пучину уныния — на белом потолке Дашиной кухни расплывалось синее пятно слизи, как будто в этом месте прошел сквозь потолок пьяный призрак Лизун.

— Тема? У тебя все в порядке?

— Все пучком, мам. Я тебе потом перезвоню, у меня тут практикум. Алхимический. Взорвалось кое-что. Чуть-чуть.

— А, ну ладно. Огнетушитель рядом?

— Ага.

— Ну давай, работай. Вечером позвонишь, пока.

— Пока.

Я посмотрел на гребаные часы, на горелку, аккуратно выключил огонь, повернув рычаг какой-то кухонной штукой с длинной ручкой. Посмотрел на полную выварку синего полуфабриката — в принципе, это тоже можно продать, но нужный концентрат из этого не получится, все, надо начинать заново. Хорошо, что я всегда беру реактивы с запасом.

Посмотрел на часы, уныло пролистал список контактов, раздумывая, кому бы задать свой насущный вопрос, но так, чтобы не Даше и не маме, и чтобы им потом не рассказали. Выбрал мадам Гринь, набрал и мгновенно услышал:

— Да! Тема, привет, соскучился?

— Ага. Мадам Гринь, ты у нас мастер домоводства?

— Канэшн!

— Чем можно оттереть с потолка концентрат загустина в стадии загустевания?

С той стороны раздался заливистый смех, потом вопрос:

— А он еще сиреневый или уже фиолетовый?

— Темно-синий, почти черный.

— О, это спешить надо. Ща я все решу, дай мне три секунды.

И положила трубку. Я с удивлением посмотрел на часы, на пятно, вытер пот с лица. И прямо передо мной возникла из воздуха мадам Гринь, с ведром и щеткой:

— Где? Вот? Ого ты дал, конечно! Подсади меня, — и полезла мне на плечи. Я ее подсадил, она пощупала пятно, вздохнула и скомандовала: — Ведро дай сюда мне быстро! — я присел за ведром, поднял его к мадам поближе, она макнула туда щетку и стала возякать по пятну, командуя: — Вот так вот наносишь, через полчаса соскребаешь. Запомнил? Записал? Достань блокнот, пиши: «Нанести толстым слоем, снять скребком». Записал? Другой лист возьми, пиши… Ты почему не пишешь, я перед кем тут распинаюсь?!

— У меня руки заняты, я тебе ведро держу.

— Да? Ладно. Лось!

Посреди кухни возник лось, осмотрелся с невозмутимым лицом, как будто каждый день видит свою эльфийку на плечах у полуголого алхимика, оттирающую пятно загустина с потолка. Мадам скомандовала:

— Лось, подойди! Тема, пересади меня на лося! Бери блокнот, пиши: «Стальные пальцы сжали мою руку, с намеком сжали, не любовно! Аж больно стало». Записал?

— Зачем это? — я писал, я просто делал что мне говорят, иногда лучше не думать.

— Это я книгу пишу, вот в голову пришло, надо срочно записать, — мадам закончила наносить свою штуку из ведра на пятно, подумала, поморщила нос и стала наносить второй слой. И у нее зазвонил телефон, она взяла: — Алло?

Оттуда донеслось: «Мам?» — Что?

Детский голос проныл: «Где розовые сапоги?»

— В шкафу в прихожей, внизу, третья справа коробка. А зачем они тебе? — с той стороны раздались шаги и грохот, мадам продолжила мазать пятно, повернулась ко мне: — Тема, пиши: «Идиот, мне же левой рукой расписываться!» Записал?

— Записал.

— Все, я нанесла, теперь время четко засеки, полчаса, потом снимай, — из ее телефона донеслось: «Ма, там нету!», мадам простонала: — Да блин! — и исчезла.

Я успел подхватить ведро за миг до того, как оно долетело до головы лося, а щетку поймать не успел, она грохнулась на пол, забрызгав плитку чем-то зеленым. Лось аккуратно переступил пятно и отошел к стене. Я вытер пол, бросил щетку в ведро, осмотрелся, встретился взглядом с лосем. Он смотрел на меня, я смотрел на него. Он вздохнул и сказал:

— Если что, я Толик.

— Артем, — кивнул я.

Повисла тишина, синее желе в выварке тихо шуршало лопающимися пузырьками.

— Время засеки, а то потолок разъест, — посоветовал лось, я кивнул и засек.

Опять повисла тишина, я старался не пялиться на лося, но все равно пялился. Осторожно спросил:

— Сколько ты весишь?

— Грузовой лифт есть?

— Нету.

— Слишком много, друг мой, я вешу слишком много.

Он приподнял одно копыто, поставил обратно, изучая это копыто как что-то занимательное. Я прочистил горло и спросил:

— И как ты будешь отсюда выбираться?

— Надо либо чтобы она меня призвала, либо… левитацией через окно.

Я представил летящего лося, мне стало немножко плохо. Потом мысленно прикинул размах его рогов к диагонали оконного проема, и стало еще хуже.

И тут открылась дверь. И вошла Даша. И с потолка капнула первая фиолетовая капля загустина, прямо мне под ноги. И я сказал:

— О, привет. А чего ты так рано?

У Даши из рук выпала сумка. Она смотрела на лося, лось смотрел на нее.

— Добрый вечер, — сказал лось. Лось был вежливый.

Даша попыталась кивнуть. Я решил его представить:

— Это Толик.

— Даша, — она тоже пыталась быть вежливой, — чаю?

Я понял, что вежливости уже достаточно, потому что если она увидит потолок, то… лучше не надо, в общем.

— Даш, тебе лучше сюда не заходить.

С потолка упала еще одна капля, побольше, смачно шлепнулась мне под ноги, я старательно не поднимал голову и честным взглядом смотрел Даше в глаза. Она выглядела так, как будто вспоминает законодательство этой страны и решает, стоит ли мое убийство того срока, который ей за него впаяют.

— Даш, ты, может, пойдешь где-нибудь в кафе пообедаешь, а я пока тут приберу все?

— Я тут по дороге видела кафе, — медленно кивнула она с таким спокойствием в голосе, как будто я уже умер, — там написано: «Свадьбы, юбилеи, поминки». Я тебе пойду, пожалуй, закажу. Если сможешь меня удивить, отменю потом.

— Ты будешь удивлена, — с максимально честным видом кивнул я.

— Я уже сомневаюсь, что хоть когда-нибудь буду удивлена.

И тут над головой раздалось:

— Лови! У-ух! — и мне на руки приземлилась мадам Гринь, спрыгнула, залезла на лося и пощупала пятно: — Нормально, скоро сойдет. Только время засеки четко, а то дырка в потолке будет, соседей увидишь.

Спрыгнула, заметила Дашу и улыбнулась еще шире:

— Даша Валерьевна? Привет! А ты тут что делаешь? Будешь морковку? На! — и сунула в Дашин раскрытый от шока рот оранжевую молодую морковку с пышной ботвой. Обернулась и скомандовала мне: — Пиши! Значит: «Слова "объявляю вас мужем и женой" прозвучали в моей голове как вой адских псов. Все, девочка, все, Юленька, замок…», — тут от потолка отлепилась очередная капля, шлепнулась на пол, мадам ее изучила и нахмурилась: — Ой, Тема, я по-моему много намешала, давай время уменьшим до двадцати пяти минут. Записал? Морковку хочешь? На! — отломала у Даши торчащую изо рта половину морковки и сунула мне. — Значит, пиши: «Замок на кандалах защелкнулся. Тебе пиз…» — я откусил морковки и успел сунуть оставшуюся часть в рот мадам, погладил по голове и ласково спросил:

— Мадам Гринь, ты не хочешь в ресторан сходить пообедать?

— Шутишь? Мне некогда! — с набитым ртом ответила мадам, скармливая морковную ботву лосю, я улыбнулся еще ласковее, с намеком указывая глазами на Дашу:

— Я угощаю. Подумай хорошо.

— Да? — она посмотрела на меня, на Дашу, протянула: — Ну, может быть.

— Даша, — я развернулся к оцепеневшей от офигения хозяйке этой кухни, взял мадам за плечи и протянул Даше, как нечто среднее между жертвоприношением и щитом: — Возьми вот ее, возьми карточку у меня в куртке, в левом кармане, и идите покушайте хорошо. Раньше, чем через два часа, не приходите. Хорошо?

Даша медленно глубоко вдохнула, подобрала с пола сумку, вытащила из моего кармана карту и нехорошо улыбнулась ей. Перевела взгляд на мадам Гринь и улыбнулась шире:

— Пойдем, Юлечка Игоревна, пообедаем. Заодно поминки закажем одному моему знакомому.

Мадам слегка офигела, но кивнула:

— Хороший знакомый был?

— Хороший, — вздохнула Даша, — был.

— Ну если надо, закажем конечно. Пойдем.

— Э, мадам Гринь? Я у тебя перчатки забыл.

Мадам швырнула в меня перчатками, забрала тот лист из блокнота, на котором я писал под ее диктовку, еще раз пощупала пятно и ушла, поддерживая под локоть печальную Дашу и участливо выспрашивая, что за знакомый у нее узбагоился.

За ними закрылась дверь, я вытер с пола накапавший загустин и устало посмотрел на лося:

— Толик, ты водку пьешь?

— Нет.

— Как ты умудряешься?

— Я вообще по жизни спокойный очень. И немного тормоз.

— Ну, — я осмотрел кухню, всю в пленке и синих брызгах, стоящий в коридоре холодильник, вздохнул и предложил: — Тогда, чаю?

— Не откажусь.

Я проверил время, вымыл руки и пошел готовить чай.