Валузийские Бои

* * *

Днем журчание ручья, протекающего вдоль руин древней крепостной стены, напоминает беззаботный детский лепет, но вечером, когда лунный свет разбивается в воде на мириады серебряных звездочек, вся местность наполняется звуками дивной чарующей музыки. Кажется, что где-то среди развалин притаился и выводит свою грустную мелодию одинокий флейтист. Раньше эти огромные камни помогали валузийцам защищать столицу от постоянно осаждавших ее врагов. Потом город разросся, вокруг него возвели новые стены, а старые, разобрав, где было необходимо, оставили мирно доживать свой век. С годами валуны осели в землю, потрескались, обросли кустарником и стали похожи на стариков, присевших отдохнуть да порадоваться вечному обновлению жизни.

Неизвестно, кто соорудил в укромном уголке дикого сада нехитрую деревянную беседку для встреч влюбленных, но, несомненно, это был мудрый и благородный человек. Не счесть состоявшихся здесь свиданий, вырвавшихся признаний, жарких клятв и уверений в вечной любви. Не в первый раз пришла сюда и эта парочка.

Мысли влюбленных парили в будущем. Парафг ласково гладил колени своей подруги и купал лицо в ее черных как уголь волосах. Сэла была прекрасна. Большие, чуть раскосые, карие глаза смотрели на него преданно и влюбленно. Щеки молочного цвета алели при каждом прикосновении кавалера, а розовые губки с нетерпеливой истомой ждали очередного поцелуя. Каждый день Парафт благодарил богов за то, что одна из первых городских красавиц благосклонна к нему — незнатному парню с заурядной внешностью, нескладному и грубоватому. Его постоянно терзало жгучее желание совершить какой-нибудь великий подвиг, чтобы показать всему миру, что выбор девушки правилен. Но в жизни, которую вел молодой человек, места для таких подвигов не было.

— Мой милый Парафт, — прощебетала Сэла, к которой после бурных долгих поцелуев возвращалась присущая ей словоохотливость, — ты опять покинешь меня? Я с трудом переношу разлуку. Всякий раз боюсь, что ты не вернешься, места себе не нахожу. Вышиваю — пальцы колю, потому что думаю только о тебе; воду мимо кувшина лью; только справлюсь с делами — бегу к окошку на улицу поглядеть: вдруг ты мимо пройдешь? Вчера забыла, как новую служанку зовут. Надо бы позвать, а мне на язык одно просится: «Парафт, Парафт!» Я глупая, правда? Зато я люблю тебя, как никто не любит на белом свете!

Девушка, смеясь, обвила шею Парафта прелестными руками. Порывы ее нежной души сменялись с такой стремительностью, что часто, начав говорить об одном, Сэла незаметно для себя перескакивала на другое. Но молодой человек уже хорошо изучил характер своей возлюбленной и понимал, что за этими перепадами скрывается тревога и озабоченность. И обняла-то она его, чтобы скрыть внезапно нахлынувшие слезы. Однако чем Парафт мог ее утешить?

— Любовь моя, — неуверенно пробормотал он, повернув лицо девушки к себе и осторожно смахнув с ее щеки слезинки, — что ж ты плачешь?

Улыбнись немедленно, ведь у тебя такая красивая улыбка. Я не покину тебя, я приехал надолго. Ты знаешь, что начинаются Большие Валузийские Бои?

Сэла кивнула.

— Я буду там, — продолжал Парафт. — Конечно, не ради победы — я еще молод, а на Боях соберется много сильных, опытных воинов. Я хочу посмотреть на них. Все это время я буду рядом с тобой, мы будем видеться часто-часто. Я ведь всегда возвращался к тебе, правда?

— Правда, — отозвалась девушка. — Но потом снова куда-то уходил.

— Мы с тобой не раз говорили об этом. — Стараясь скрыть досаду, Парафт тщательно подыскивал нужные слова. — Я вынужден часто бывать в разъездах, иногда очень долгих. Но где бы я ни был, всегда вспоминаю тебя, думаю о тебе. Только воду мимо кувшина не проливаю… Со временем я навсегда вернусь в Валузию. У нас будет свой дом, дети… Все будет хорошо.

— Все будет хорошо, — словно эхо повторила девушка и мечтательно вздохнула. — Я так хочу этого. Все мои подруги уже вышли замуж, стали такими важными. Теперь от них только и слышу: «муж подарил мне ожерелье», «муж скоро займет важный пост при дворце», «мы приглашены на прием к королю». А на меня смотрят как-то странно…

— Почему? — неожиданно для самого себя спросил Парафт, прекрасно зная, что услышит в ответ. В последнее время их свидания не обходились без подобных разговоров, и увильнуть от них стало невозможно.

— Ах, милый, — кокетливо затараторила Сэла, — как будто ты не понимаешь… Я ведь засиделась в невестах. Все только об этом и говорят. Мои ненаглядные подружки, старушки какие-то неизвестные, родственники — их, оказывается, у нас очень много! — все ищут мне жениха. Даже прислуга, подумай только! Каждый день мне приносят приглашения на балы: «Там будет этот, там будет тот…» Я ведь красивая? Вот и ищут подходящую партию. А все потому, что никто не знает, что у меня есть ты. Встречаемся-то мы тайно… и редко.

Девушка зарыдала и вновь обняла Парафта.

— Надо подождать, — только и смог проговорить юноша. — Верить и ждать.

— Почему ты не поговоришь с моим отцом? — спросила красавица, заглянув ему в глаза. — Он поймет. Мой отец — добрый человек и души во мне не чает. Он все сделает, лишь бы я была счастлива. Ты ему понравишься, я чувствую, и он поможет нам. Его уважает король, он устроит тебя на службу. Может быть, тебя даже возьмут в Алые Стражи — ты ведь сильный. Поговори с моим отцом!

Слезы девушки вмиг высохли. Сэла снова улыбалась, в ее глазах замелькал игривый огонек:

— Кстати, отец тоже будет искать мне жениха, и как раз на Больших Валузийских Боях. Сам вчера сказал мне: присмотрю, мол, тебе жениха посмелее да половчее. А вдруг в самом деле найдет? Что мы тогда будем делать? Отец добр, но если ему что в голову взбредет — не отстанет. Непременно поговори с ним. Обещаешь?

И Парафту ничего не оставалось, как сказать:

— Обещаю.

Тем временем совсем стемнело и похолодало. Влюбленным пришла пора расставаться. Вплоть до последнего поцелуя они больше не проронили ни слова. Проводив Сэлу домой и подождав, пока ее силуэт растает в тени увитой плющом стены, Парафт медленно побрел к себе. Вырвавшееся обещание не давало ему покоя. Отец Сэлы был богатым ремесленником, уважаемым в столице человеком. Разве он удостоит вниманием юношу без роду и племени? Может, даже и в дом не пустит… А если и пустит, то наверняка лишь для того, чтобы поднять на смех и выгнать уже навсегда. Что скажет ему Парафт, чем сможет подкрепить свои притязания на его красавицу дочь?

Молодой человек брел по безлюдным улочкам Хрустального города и даже представить себе не мог, как выполнить то, что сгоряча пообещал своей возлюбленной.