Вампир

4

Он не хотел, но все равно заснул, хоть и ненадолго. А проснулся, когда шхуна медлительно и тяжело, со звуком, напоминающим вздох усталого кита, накренилась и направила свой нос по течению. Где-то над головой раздался тяжелый влажный хлопок, и серый свет проник через его полузакрытые веки.

Что-то грубо ткнулось в его ребра. Андрей с трудом открыл глаза и не удивился, увидев склонившееся над ним мрачное лицо Абу Дуна. На пирате снова был тюрбан, а за ремнем торчала рукоять ятагана, который он придерживал левой рукой.

— Просыпайся, колдун, — сказал работорговец и еще раз толкнул его ногой. На этот раз так сильно, что причинил боль. — Уже наступил день. Негоже, чтобы мой телохранитель, как собака, спал на палубе.

— Меня зовут Андрей, — сказал тот заспанно. — И я еще не твой телохранитель. Только после того, как мы достигнем цели.

На смену ночи пришел день, который и настоящим-то днем не был. Зябкая сырость окутывала шхуну, и все вокруг исчезло за серой стеной. Над водой поднялся туман, было очень холодно.

Андрей тщетно ждал, что Абу Дун возразит ему. Потом осторожно встал, расправил на беззаботно спавшем Фредерике одеяло и отошел на несколько шагов. Абу Дун последовал за ним. Он ничего не сказал, но в его глазах вспыхнули насмешливые огоньки.

Озабоченно и сердито Андрей огляделся по сторонам. Люди Абу Дуна подняли парус и работали быстро, но очень точно, чтобы направить наконец неуклюжую шхуну по течению. Они уже продвигались вперед, но берег был виден так же плохо, как ночью, хотя скрывала его теперь не темнота, а стена плотного серого тумана.

— Что я должен делать, Абу Дун? — спросил Деляну. — Завязать несколько узлов или помочь твоим людям поставить паруса?

Абу Дун проигнорировал его вопрос. Он остановился и задумчиво смотрел на Фредерика, который во сне закутался в одеяло и повернулся на бок.

— Что у тебя с этим парнем? — спросил пират. — Он такой же… как ты?

— Нет, — ответил Андрей. Он был почти уверен, что Абу Дун почувствовал ложь в его словах. Однако, несмотря на это, продолжал: — Фредерик еще ребенок. Я люблю его, и это все. Быть может, потому, что он так же одинок, как я. У него никого нет.

Абу Дун помолчал. Потом сказал нечто такое, что испугало Андрея:

— Ты не должен привязываться к нему, Деляну. Парень он нехороший. В его душе есть что-то черное.

— Выходит, ты не только пират и работорговец, но еще умеешь читать в душах людей.

Насмешка вышла довольно пресной, и Абу Дун не удосужился ответить на нее.

Он снова взглянул на спящего мальчика, потом долго смотрел на Андрея и пренебрежительно махнул рукой.

— Небо проясняется, скоро взойдет солнце, — сказал Абу Дун. — Погода сегодня будет хорошая. Если подует попутный ветер, пройдем приличный отрезок пути. Мы должны…

Он прервался на полуслове, когда один из его людей что-то крикнул ему. Андрей не понял, что именно, но по реакции Абу Дуна было ясно — что-то неожиданное и даже удивительное.

— Проблемы? — с иронией спросил Андрей.

Абу Дун кивнул, но видно было, что он сердится.

— Ничего, что могло бы тебя взволновать, — ответил работорговец резко. — Ты же сам говорил, что ничего не понимаешь в морском деле.

— Но я отвечаю за ваше благополучие, господин, — язвительно сказал Андрей. — Так уж позвольте мне позаботиться о вас.

— Позаботься лучше о своем языке, — сердито возразил Абу Дун. И добавил: — Сигнальщик на мачте увидел еще одно судно.

— А что в этом необычного? — поинтересовался Андрей. — Я думаю так: мы плывем по Дунаю, а на больших реках должны быть и другие суда.

— Ни один капитан, если он в здравом уме, в такой туман не отчалит от берега, — объяснил Абу Дун. — Это слишком рискованно.

— Вот как!

Почувствовав в словах Андрея издевку, Абу Дун пронзил его взглядом:

— Я потому и отчалил сегодня, что был уверен: никто другой не должен мне встретиться.

— Кто-то поступил так же… Что же тут удивительного?

— Да, — подтвердил Абу Дун. — Вот это мне и не нравится. Отведи парня под палубу, колдун, а сам возвращайся. И захвати свой меч — на всякий случай.

Андрей озадаченно посмотрел на него. Его насторожило не то, что Абу Дун, возможно, что-то от него утаил, а озабоченное выражение лица пирата.

Он молча повернулся к Фредерику и растормошил его. В тот момент, когда мальчик открыл глаза, сквозь туман донесся глухой хлопок. И сразу же последовал отчаянный крик; с мачты на палубу упал человек — примерно в метре от Абу Дуна. Пират стремительно поднялся, обнажил меч и отскочил в сторону. Он что-то кричал на родном языке, и отовсюду выскакивали пираты с оружием в руках, готовясь к обороне.

Только не было видно тех, от кого требовалось защищаться. За выстрелом, поразившим человека на мачте, не последовало других. Казалось, серая стена, окружавшая пиратскую шхуну, подбиралась все ближе, но никаких агрессоров из себя не исторгала.

— Что случилось? — спросил Фредерик. — Андрей!

— Ничего, — ответил Деляну. — Я и сам не знаю. Ступай под палубу, живо. И оставайся там, что бы тут ни происходило. И на этот раз изволь сделать так, как я говорю!

Минуту Фредерик упрямо оставался стоять, потом резко повернулся и скрылся в открытом люке. Андрей подождал, пока он не исчез из его поля зрения, и только теперь подошел к Абу Дуну.

— Этот изолгавшийся христианский пес… — произнес Абу Дун сдавленным голосом. — Пусть дьявол сожрет его душу!

— Я надеюсь, что он уже сделал это, — сказал Андрей. — Если мы говорим об одном и том же человеке: об отце Доменикусе.

Взгляд Абу Дуна лихорадочно блуждал по глухой серой стене, окружавшей шхуну. Из тумана доносились звуки тихие и странно приглушенные, но несомненно принадлежавшие судну, которое приближалось.

— Я должен был догадаться, что он идет за мной, — продолжал Абу Дун. — Никогда не доверяй христианину!

Пират смотрел на тело моряка, лежавшее около него, и Андрей проследил за его взглядом. Человек, упавший с десятиметровой высоты, должен был переломать себе все кости, но умер он не от падения. Его грудь была залита кровью: он был застрелен. А это означало, что нападавшие совсем близко. Шхуна стояла посреди реки. Даже самый лучший стрелок не мог бы с берега попасть в человека.

— Вот он! — Абу Дун указал направо.

Внезапный порыв ветра разорвал туман, и из серых клочьев возник огромный корабль, корпус и паруса которого блестели от влаги. На его носу, который был метра на два выше палубы пиратской шхуны, стояли три могучих фигуры. У Андрея перехватило дыхание, когда он прочитал название корабля: «Чайка».

Это был корабль отца Доменикуса.

— Собака! — сказал Абу Дун с ненавистью. — Проклятая предательская собака! За это я убью его! Приготовьтесь! Они хотят взять нас на абордаж!

Андрей не выразил своего мнения. «Чайка» продолжала приближаться к ним. Однако, когда прошел первый страх, он увидел, что корабль совсем не так огромен, как показалось в первый момент. Палуба действительно была выше, чем у пиратской шхуны, но сам он был не особенно большим, и уж во всяком случае это был не военный корабль, а громоздкое и неуклюжее грузовое судно.

— Тут что-то не так, — вырвалось у Андрея.

Абу Дун гневно кивнул. Он хотел быть убийцей, но не дураком.

— Видимо, он верит, что христианский Бог защитит его, — сказал пират. — Что ж, мы возьмем его на абордаж. Я хочу получить этого попа живым, слышите?

Последнюю фразу он прокричал, но его люди не делали никаких попыток выполнить команду. Ветер крепчал, новый порыв окончательно разогнал туман, и они увидели второе судно, гораздо больше первого, которое направлялось к ним с другой стороны.

На этот раз Андрей не был уверен, действительно ли это еще одно судно или только страшное видение.

Судно выглядело так, как будто его исторгла преисподняя.

Оно было черным и примерно вдвое больше, чем пиратский парусник. На палубном ограждении — круглые щиты и опасные металлические шипы. Паруса и такелаж тоже черные. Единственное, что на нем не было черным, — это огненно-красный дракон, красовавшийся на главном парусе.

— Шайтан! — с трудом выговорил Абу Дун.

— Не совсем, — пробормотал Андрей, — но боюсь, что ты близок к истине. — Он с трудом оторвал взгляд от черного парусника и снова посмотрел на «Чайку».

Тем временем судно отца Доменикуса подошло достаточно близко, и Деляну мог разглядеть троих людей, стоявших на носу, — Доменикуса и двух его демонических воинов в золотых доспехах. Доменикус стоял распрямившись, но только благодаря тому, что его с обеих сторон поддерживали под руки золотые рыцари. Ранение, которое нанес ему Фредерик, видимо, еще давало о себе знать.

— Это они! — крикнул Доменикус. — Убейте их! Сожгите дьявольское отродье! Убейте их всех! — Он сделал неловкое движение левой рукой, от чего едва не потерял равновесие.

На палубе черного парусника появилась одна-единственная причудливая фигура. Человек был огромного роста, не меньше двух метров, и Андрей не был уверен, что речь шла действительно о человеке, потому что его лицо оставалось плохо различимым, как и фигура. На нем было темно-красное одеяние цвета свернувшейся крови с длинными, с палец, шипами. Его лицо скрывалось за забралом, по форме напоминавшим какое-то мифическое существо. Предположительно это был дракон, изображенный на парусе.

— Сожгите ведьм! — крикнул Доменикус срывающимся пронзительным голосом.

Кроваво-красный рыцарь поднял руку. За ним на палубе вспыхнула маленькая, но невероятно белая искра. Андрей был ослеплен, закрыл глаза и отвернулся, но это не помогло.

Искра превратилась в полосу оранжево-красного огня, которая, как раскаленный палец, поднялась в небо, а потом снова опустилась вниз, остановившись на пиратской шхуне. Она перемещалась неторопливо, почти вяло и имела ближнюю цель: полукруг из жидкого огня, не достигнув шхуны, остановился на воде в двух метрах от носа.

Пламя не погасло.

Андрей растерянно наблюдал за происходящим: вода не гасила огонь, — напротив, огонь воспламенял воду!

Абу Дун, не веря своим глазам, втянул ртом воздух.

— Что это? — прохрипел он. — Колдовство!

«Не совсем, — думал Андрей в смятении. — Но что-то подобное».

— Греческий огонь! — пробормотал он. — Боже правый, это же греческий огонь!

Ответ Абу Дуна утонул в отчаянном крике. Огненный луч пошел дальше, коснулся носа шхуны и поджег ограждение. Люди в ужасе побежали, но один из пиратов оказался недостаточно проворным. Его одежды коснулась искра, и этого было достаточно, чтобы он вспыхнул, как живой факел. Едва держась на ногах, он с диким криком отступил на несколько шагов и рухнул, в то время как перед ним весь нос шхуны полыхал огнем.

— О Аллах! — кричал, задыхаясь, Абу Дун. — Спасайтесь! В воду!

Если сквозь треск огня и хор пронзительных воплей его люди что-то и слышали, то у них все равно не оставалось времени реагировать на слова. Палец из жидкого адского огня продолжал свой путь и вызвал пожар на всем судне. Жар был таким невыносимым, что, защищая лицо, Андрей прикрыл его руками и в какой-то момент чуть не задохнулся. Двое или трое людей Абу Дуна были охвачены клокочущим пламенем и поглощены им, кое-кому удалось затаиться в безопасном месте. Андрей наконец очнулся от своего оцепенения и гигантскими шагами бросился к люку, в котором исчез Фредерик.

— Бегите! — кричал он. — Спасайтесь!

Но как? Он знал, что шхуна погибла. Никакая сила в мире не могла затушить греческий огонь. Нос корабля полыхал ярким пламенем, которое погаснет лишь в том случае, если не останется ничего, что способно гореть. Тот, кто на борту судна со знаком дракона обслуживал дьявольский механизм, обрушивший на шхуну этот, казалось бы, давно забытый ужас из древности, делал все с пугающей точностью. Огненный луч прогрыз переднюю палубу, брызнул полыхающим пламенем на такелаж и поджег паруса.

Андрей давно уже потерял Абу Дуна из виду. Жар был почти невыносимым. Деляну бросился по трапу вниз и увидел, как Фредерик из последних сил отодвигает тяжелую дверь в невольничий трюм.

— Нет! — кричал он. — Нет!

Тем временем жар проник уже и сюда, вниз. Злой, пылающий свет заполнил люк, через который спустился Андрей. У него не было времени что-либо объяснять. Не обращая внимания на протесты Фредерика, он схватил его, поднял и понес к трапу. Жар, как невидимая рука, ударил в него, он задыхался, но продолжал двигаться вперед.

Палуба превратилась в сущий ад из огня, света, криков и сумятицы. Фредерик хрипло закричал. Андрей сначала, даже не пытаясь ориентироваться, почти вслепую бежал в том направлении, где свет не был особенно ярким и откуда жар не опалял его лицо. Какая-то охваченная пламенем фигура прошла, шатаясь, мимо и, обессилев, упала. Андрей налетел на палубное ограждение и чуть не свалился в воду. Не вполне отдавая себе отчет в том, что делает, он высоко поднял Фредерика и швырнул его за борт, прочь от зверского, все разрушающего огня.

— Плыви! — закричал он. — Плыви к берегу!

Еще до того, как Фредерик, громко шлепнувшись о воду, исчез в ней, Андрей и сам перепрыгнул через ограждение.

После жесточайшего жара, царившего на палубе пиратской шхуны, ледяная вода вызвала настоящий шок. Андрей инстинктивно ловил ртом воздух, глотал воду и чувствовал, как его сердце сбивается с ритма, а силой падения он вдавлен в воду на несколько метров.

Деляну автоматически начал барахтаться и снова оказался на поверхности воды, задыхаясь и лихорадочно открывая рот. Раскаленный воздух обжег ему горло и заполнил легкие белой жидкой болью. Он кричал, погружался в воду и каким-то образом снова оказывался на поверхности, не зная, где он и в каком направлении движется.

Внезапно около него появилось чье-то тело. Подумав, что это Фредерик, Андрей подхватил его и понял, что ошибся. Тело было большим, тяжелым и совершенно неподвижным. Человек без сознания, а может быть, уже мертв. Однако Андрей, вместо того чтобы оставить его, повернулся на спину, положил человека себе на грудь, так чтобы его лицо оказалось над водой и он смог дышать, и поплыл дальше.

Оставалось только надеяться, что плывет он в нужном направлении.

На этот раз судьба в виде исключения была на его стороне. Уже через несколько мгновений его подхватило очень сильное течение. Не пытаясь противиться ему, Деляну был озабочен лишь тем, чтобы по возможности сохранить регулярный и щадящий ритм.

В этом месте реки было много водоворотов и подводных течений, уносивших пловца на несколько миль в сторону, но недалеко от берега находилась группа скалистых островков, о которые разбивалась вода, прежде чем выплеснуться на берег крупными и медленными спиралями.

Андрей достиг этого места из последних сил, кое-как поплелся по полого поднимающемуся склону из мокрого песка и мелкого остроугольного щебня. Только теперь он понял, что спасенный им человек — Абу Дун. Тот был без сознания, но дышал, и Андрей потратил ничтожный остаток своих сил на то, чтобы оттащить пирата подальше от воды и повернуть на бок. Потом он повалился навзничь и в течение нескольких минут не был способен ни на что другое, как только смотреть в небо и глубоко дышать.

Череда резких звуков — кто-то мучительно давился — вернула Андрея к действительности. Он с трудом приподнялся, повернул голову и увидел, что Абу Дун пришел в себя и его рвет в воду.

От этого зрелища ему сделалось нехорошо. Он отвернулся и стал смотреть на реку.

Туман почти совсем рассеялся. Серая дымка, висевшая над водой, позволяла разглядеть контуры предметов; общий вид был призрачен и ужасен.

Невольничья шхуна превратилась в плавающий костер. Она вся горела ослепительным пламенем — от носа до кормы. Такелаж и паруса, охваченные греческим огнем, рассыпались, и как раз в тот момент, когда Андрей остановил взгляд на горящей мачте, она распалась на две части и рухнула в воду. Даже река горела.

«Чайка» и «Дракон» — так Андрей окрестил черное судно — снова отошли на приличное расстояние, чтобы их не охватило адское пламя, которое они же сами и вызвали. Они представлялись Андрею двумя хищниками, которые прикончили свою жертву и теперь терпеливо ждут, когда она прекратит кровоточить и их схватка будет позади.

На борту пиратской шхуны никто не мог выжить. Андрей вспомнил нещадную жару, которая и на воде, в десятке метров от горящего судна, была невыносимой. Никто не мог бы находиться в том аду дольше нескольких мгновений. Андрей молил Бога, чтобы так оно и было.

Он искал взглядом «Чайку». Она находилась по ту сторону горящей пиратской шхуны, и ослепительный свет делал ее условной схемой, так что три фигуры, возвышавшиеся на ее носу, узнать было невозможно. Вполне вероятно, что их там уже не было, что они бежали от зноя, который и на расстоянии двадцати — тридцати метров был все так же невыносим. Деляну так отчетливо представил себе лицо отца Доменикуса, когда этот дьявол в одеянии инквизитора стоял перед ним. «Сожгите ведьм!» И они были мертвы. Его семья, каждый, кого он знал, кто был с ним одной крови, все были уничтожены. Оставались только он и Фредерик. «Сожгите ведьм!»

— Ты скажешь мне теперь, какие у тебя планы, пират, — сказал он тихо и холодно твердым как сталь голосом.

Абу Дуна уже не рвало, он смотрел стеклянными глазами на реку. Его лицо было усеяно большими ожоговыми волдырями.

— Мы ничего…

— Говори, Абу Дун, — перебил Андрей, — я заклинаю тебя, скажи правду, а то я вырву у тебя сердце, и ты увидишь это своими глазами!

Он говорил не особенно громко, и его голос оставался бесстрастным, но именно это дало понять Абу Дуну, насколько горьки и серьезны эти слова. Пират помолчал, потом с трудом оторвал взгляд от своей пылающей шхуны.

— Мы ничего не планировали, — пробормотал он. — Люди Доменикуса доставили меня сюда. Мы хотели встретиться, провести однодневную поездку вверх по реке.

— С какой целью?

— Они сказали, что у них есть покупатель на рабов, — пояснил Абу Дун. — Человек, который даст хорошую цену за сильных работников и усердных женщин.

— Почему же он не отправился туда сам? — спросил Андрей и тут же ответил на свой вопрос: — Инквизитор, торгующий рабами? Исключено!

— Он планировал это, — неуверенно произнес Абу Дун. — Завравшийся пес! Он хотел всех нас убить!

«Сожгите ведьм!»

В какой-то момент Андрей спросил себя, не случилось ли так, что Доменикус узнал о внезапном изменении хода мыслей Абу Дуна и коварное нападение было его ответом. Но это, разумеется, было невозможно. «Дракон» не мог возникнуть из ничего. Западня, в которую они попали, требовала долгой и тщательной подготовки. Деляну перевел взгляд с «Чайки» и горящей шхуны на «Дракона». Чем меньше он мог разглядеть отца Доменикуса и обоих золотых рыцарей, тем отчетливее видел исполина в кроваво-красном камуфляже. Тот продолжал впечатлять своим внушительным видом.

— Я убью его, — поклялся Абу Дун. — Даже если это будет последнее, что я сделаю в жизни.

— Нет, — сказал Андрей тихо. — Этого ты не сделаешь, пират. — Он встал. — Я сам сделаю это. Сначала его, а потом двух его охранников. — Деляну сделал долгую паузу, пронзительно и холодно разглядывая Абу Дуна. — А если понадобится, то и всякого другого, кто встанет у меня на пути.

Абу Дун на миг испугался, а потом повернулся и зачерпнул ладонями воду из реки, чтобы умыть лицо.

— Я еще не поблагодарил тебя за то, что ты спас мне жизнь, колдун. В качестве благодарности я сокращу на два месяца твой долг. Или даже на три. Никто не может сказать про Абу Дуна, что он не ценит собственной жизни.

— Долг? — удивился Андрей. — Я не должен тебе ничего, пират. Наша сделка недействительна. Твой товар сгорел.

— И ты говоришь, что я — жесткий партнер? — Абу Дун сплюнул в воду, встал, и его лицо исказила болезненная гримаса, когда он кончиками пальцев ощупывал волдыри. — Ты спас меня и не спас парня, — сказал он задумчиво.

— Фредерик может сам позаботиться о себе, — ответил Андрей.

Он продолжал смотреть в направлении «Дракона». На большом корабле тем временем появилось человек двадцать, но Андрей не спускал глаз только с кроваво-красного рыцаря.

— Парень такой же, как ты, — сказал Абу Дун. — Меня это не удивляет… Он будет не особенно обрадован тем, что ты бросил его на произвол судьбы, чтобы спасти жизнь какому-то пирату.

— Во-первых, он не так терпелив, как я, — отвечал Андрей, не отдавая себе отчета в том, что говорит.

Его взгляд был прикован к «Дракону». Рыцарь стоял неподвижно, как высеченная из красного камня статуя, на носу своего зловещего черного судна. Его лицо было обращено к горящей пиратской шхуне, и у Андрея было такое чувство, будто этот человек знал, кто наблюдает за ним с берега. Казалось, реально ощутимая злоба исходила от фигуры в красном, сила, обретшая облик.

— Это предостережение?

— Нет, — ответил голос, донесшийся у них из-за спины. — Обещание. Дай повод, и я разорву тебе горло и выпью твою кровь.

Фредерик, спотыкаясь, появился из леса и шел к ним маленькими, несколько неуверенными шажками.

— Фредерик… — сказал Андрей усталым голосом.

Фредерик гневно сверкнул на него глазами, но ничего больше не сказал и молча прошел мимо него и Абу Дуна и влез на скалу, которая выступала из песка поблизости от реки. Это было совершенно бесполезно. Он не должен был влезать туда, чтобы беспрепятственно видеть реку и горящую шхуну; его поведение показалось Андрею странно неуместным. Прежде всего, когда он увидел лицо мальчика. Фредерик не был испуган. Это не было скорбью. И гнева тоже не было. И той страшной сосущей пустоты, которую Андрей испытал вначале и продолжал чувствовать теперь. Хотя сама мысль ужасала, но все, что он прочитал на лице Фредерика, говорило о его слабом интересе к случившемуся. Мальчик относился к смерти своих друзей и родных так же, как следил бы за впечатляющим, но не особенно оригинальным спектаклем.

— Мы должны уходить отсюда, — сказал Абу Дун. — Этот дьявол, наверное, велит обыскать берег, чтобы убедиться, что никого не осталось в живых.

— Ему незачем делать это, — тихо ответил Андрей. — Он знает, что мы тут.

И, словно услышав его слова, рыцарь в красном повернулся и посмотрел на него.