Варторн: Уничтожение

АКВИНТ (3)

Шок был настолько силен, что его первой реакцией стал смех. Он уперся руками в бока, запрокинул голову и разразился долгим лающим смехом. Просто это было так… так… отчаянно! Клянусь богами, ну и нахалы!

— Что-то я не понял юмора, — произнес Кот обычным неодобрительным тоном.

Они стояли перед зданием Канцелярии, разглядывая его северный фасад.

— Какая наглость! — задыхаясь от смеха, проговорил Аквинт. — Какая отвага… сила духа! Да что с тобой, парень? Не врубаешься, какую колоссальную штуку они отмочили?

— Ты сам мог бы врубаться немного потише, — прошипел мальчишка, рыская глазами по сторонам.

Естественно, необычное зрелище собрало толпу. Люди тыкали пальцами, переговаривались, строили догадки. Солдаты из фелькского гарнизона наблюдали со стороны, но разогнать народ не пытались. Да и толку-то? Прогонишь отсюда — они соберутся в другом месте. К тому же огромный знак был хорошо виден со всех центральных улиц.

Наверное, в этом и заключался замысел злоумышленников.

Аквинт покачал головой, утирая слезы.

— С ума сойти, — сказал он. — Нет, действительно, я поражен!

— Тогда, может быть, попытаешься вести себя соответственно? — съязвил Кот.

— Смех отлично помогает справиться с шоком. Сам как-нибудь попробуй.

— Мне как-то совсем не хочется смеяться, — ответил мальчишка.

— А когда тебе хочется? Послушай, парень, к радостям жизни надо приобщаться в раннем возрасте. И поверь: чем раньше ты это сделаешь, тем более приятные воспоминания останутся у тебя на всю жизнь.

Кот бросил на старшего товарища невыразительный взгляд.

— А стоит сюда включать все то время, пока я голодал на улицах? Или когда меня колотили до полусмерти? Или, наконец, когда меня чуть не закололи, пытаясь отнять нажитое?

Аквинт пожал плечами. Порой с этим типом невозможно разговаривать.

— Ну, теперь это не важно, — сказал он, возвращаясь к деловому тону. — Что ты думаешь об этом?

— О чем? — тупо переспросил несносный мальчишка.

— Ну, об этом отчаянном и вызывающем изображении прямо на внешней стене Канцелярии. Огромный перечеркнутый круг, нарисованный черной краской. Это ведь не шутки!

Кот некоторое время размышлял, затем осторожно проггзнсс:

— Бьюсь об заклад, это дело рук Рассеченного Круга.

Несколько мгновений Аквинт боролся с желанием дать помощнику подзатыльник. Затем хмыкнул и сказал:

— Ну ладно. Кот. Шутки в сторону. Пора приниматься за работу. Пошли.

Стояло раннее утро, а их уже срочно приглашали к коменданту Джесилу. Теперь понятно, с чем был связан этот неожиданный вызов.

Очевидно, нынешней ночью кто-то умудрился взобраться на северную стену Канцелярии и нарисовать на белом камне запретный символ. Такой фокус не провернешь в одиночку, здесь поработало несколько человек. И — что самое примечательное — проделали они это буквально под носом у местного гарнизона… после чего тихо и мирно удалились.

И вот как раз это, с точки зрения Аквинта, свидетельствовало об отчаянной отваге… и потрясающей ловкости.

Вместе с Котом он вошел в здание Канцелярии и направился в кабинет Джесила.

Аквинт ожидал, что комендант будет рвать и метать. Наверняка наорет, потребует, чтобы мятежники были схвачены и доставлены пред его светлые очи немедленно!

Но они застали начальника за письменным столом. Полковник, казалось, был полностью погружен в свои бумажки, лицо его не выражало особых эмоций. На Аквинта с Котом он бросил лишь беглый взгляд.

Сесть не предложил, ничего не сказал, выдерживая длительную, томительную паузу. Наконец произнес обыденным тоном:

— Я тут обдумывал место, которое выбрали мятежники.

— Не понял, комендант, — моргнул Аквинт.

— Если вы заметили, знак нарисован на северной стене.

— Ну да…

— Вы не находите, что это символично?

— Вы имеете в виду, помимо самого факта возмутительного преступления? — Аквинт и в самом деле не улавливал мысль полковника.

Тот нетерпеливо побарабанил по столу.

— Ну да, вы ведь не являетесь коренным фелькцем.

Хотя это было скорее утверждение, чем вопрос, Аквинт все же ответил:

— Нет.

И добавил с легким нажимом в голосе:

— Вообще-то я уроженец Каллаха.

Наверняка Джесил и сам прекрасно это знал.

— А вот если б вы были из Фелька, — продолжал комендант, — то поняли бы, почему эти подлецы нарисовали свой оскорбительный знак именно на северной стене.

И тут Аквинта осенило. Ну конечно, ведь войско Фелька пришло с севера! Фактически Фельк являлся самым северным из городов-государств Перешейка. Намек понятен. Ай да мятежники! В свой поступок они вложили особо язвительный вызов.

— Выходит, они не лишены остроумия, — сказал Аквинт, прекрасно понимая, что это взбесит полковника — точно так же, как Кот бесил его самого.

— Остроумия? — переспросил комендант, сверля глазами строптивого подчиненного. На мгновение казалось: сейчас он сорвется. Но, совладав с собой, Джесил продолжал в обычном, спокойном тоне:

— Очень хорошо. Пожалуй, я соглашусь с вами насчет… остроумия. Надеюсь, вы понимаете, что подобная акция не может пройти безнаказанной?

Это-то Аквинт как раз понимал. Даже тогда, когда давился от смеха перед зданием Канцелярии. Понимал и страшился грядущей расправы.

— Вы абсолютно правы, — сказал он полковнику Джесилу и заметил, как Кот украдкой бросил на него долгий взгляд.

Комендант кивнул.

— Отлично. Здесь требуются наглядные карательные меры. Можете ли вы в настоящий момент предоставить мне участников этой мятежной организации — так называемого Рассеченного Круга, — которые ведут подрывную деятельность против законного оккупационного правительства?

Вопрос был риторическим, но от этого не менее уничижительным. Аквинт аж согнулся под его тяжестью.

— Нет, ваша честь, — внезапно охрипшим голосом сознался он.

— Понятно, — протянул Джесил. — Полагаю, вам и вашим сотрудникам из Службы внутренней безопасности следует продолжить и, может быть, даже интенсифицировать — если мне позволительно давать советы — свои усилия по разоблачению мятежною подполья здесь, в Каллахе. Я же, со своей стороны, вынужден принять меры, более жесткие и суровые, чем обычно. Тут уж выбирать не приходится. То, что произошло минувшей ночью, не просто акт вандализма. Лично я расцениваю его как открытое объявление войны.

Аквинт хотел было вмешаться, но вовремя передумал — остался стоять молча, с ужасом обдумывая грядущие последствия.

— Раз граждане Каллаха не желают жить с нами в мире, — продолжал Джесил. — им придется познать, какова альтернатива. Из числа горожан произвольным образом будет выбрано десять человек. В конце сегодняшней полуденной стражи их выпорют на городской площади. Эта процедура будет повторяться в начале каждой последующей стражи — и так до тех пор, пока все десять человек не умрут… или пока хотя бы один член Рассеченного Круга добровольно не явится ко мне с повинной.

Вынеся свой вердикт, полковник Джесил небрежным жестом отпустил подчиненных:

— Это все. Можете идти.

Аквинт и Кот в гробовой тишине покинули кабинет.

Теперь он не находил ничего забавного в огромном рисунке на стене Канцелярии. Напротив, тот казался грозным предзнаменованием, злобным оком, которое свысока взирало на проходивших мимо агентов Службы безопасности.

Аквинт лихорадочно размышлял, ища выход. Что же делать? Он предполагал, что реакция фелькского коменданта будет резкой и угрожающей. Но никак не думал, что тот предпримет такие меры. Теперь десятерым невинным каллахцам угрожала почти неминуемая мучительная смерть. Им предстояло умереть под кнутами оккупантов. В то, что кто-либо из членов Рассеченного Круга согласится пожертвовать собой, Аквинт не верил. Увы, жизнь приучила его к цинизму.

Он оглянулся на оставшееся за спиной здание Канцелярии и снова — помимо воли — задержал взгляд на проклятом символе. Тот, кто нарисовал его, наверняка вынужден был воспользоваться веревками. Аквинт представил себе, каково это: висеть на опасной высоте в ночной темноте, раскачиваясь вдоль стенки и вырисовывая на каменной поверхности огромный круг. И все это — при том, что стражники прогуливаются практически у тебя под ногами.

Да, рискованный и бесшабашный поступок, подумал Аквинт. Который к тому же будет иметь самые печальные последствия.

— Да что они о себе воображают, эти чертовы мятежники! — внезапно взорвался он. Крик Аквинта разнесся на всю улицу.

Кот недовольно шикнул на своего патрона.

Тот продолжал негодовать, хотя и приглушив голос.

— Ну и что хорошего они сделали, эти недоумки из Рассеченного Круга?

— Полагаю, они бунтуют против Фелька, — насмешливо пожал плечами Кот. Аквинт решил проигнорировать сарказм в его голосе.

— Ах, бунтуют? Так пусть бунтуют по-настоящему. А так… чего они добились своими акциями? Убили одного фелькского солдата. Одного! И еще неизвестно, было это преднамеренное убийство или просто несчастный случай. Только навлекли беду на головы своих земляков.

— Ну а что тебе от них надо? — поинтересовался Кот. Аквинт глянул на мальчишку и увидел: тог уже не шутит.

Поэтому он честно обдумал вопрос.

— По мне так пусть сопротивляются, но таким образом, чтобы… чтобы…

— Чтобы не создавать проблем остальным? — договорил за него мальчишка. Аквинт сам понял смехотворность своей позиции. Рассеченный Круг — это организация мятежников, а мятеж невозможен без конфронтации… которая вызывает неминуемую реакцию.

Некоторое время они шагали в напряженном молчании. Наконец Кот спросил:

— И куда мы идем?

Аквинт ощутил мерзкий комок в горле. Он заранее переживал то, что ему придется сделать, но отступать не собирался. Решение созрело в голове еще в тот момент, когда Джесил объявил о предстоящей казни горожан. Ужасная вещь… Но из двух зол приходилось выбирать меньшее. Аквинт припомнил далекие дни, когда вел счета транспортной компании хозяина. Хитрые комбинации, которые он проворачивал. У него был талант манипулировать цифрами.

В настоящий момент он чувствовал тяжкую ношу на своих плечах. Аквинт просто не мог позволить, чтобы десять его земляков казнили… такого не будет, раз в его силах воспрепятствовать их смерти.

— Я спросил, куда мы идем? — повторил мальчишка.

Они уже удалились от Канцелярии на приличное расстояние. Аквинт резко остановился. Огляделся, соображая, на какой они улице. Тут неподалеку располагался притон наркоманов. Наркотики никогда особенно не интересовали Аквинта. К чему, если той же цели можно достигнуть гораздо более простым способом — при помощи алкоголя?

В настоящее время, как он понимал, достать наркотики было довольно трудно. Застой в торговле, строгий контроль на дорогах — все это усложняло задачу. Но Аквинт готов побиться об заклад, что этот гадюшник функционирует по-прежнему.

Повернувшись к Коту, он опустил руку на костлявое мальчишеское плечо.

— Идем покупать мятежника, мой юный друг, — сказал он без тени улыбки. Обычно зависимые от наркотиков идиоты гораздо легче становятся жертвами своих привычек, чем, скажем, обычные алкоголики.

В этой норе воняло, как в сортире. Аквинт вошел через переднюю дверь, демонстрируя зажатые в кулак рисованные дензнаки и изображая из себя потенциального покупателя. Назвал первое, что пришло на ум — лепестки фато. По словам сведущих людей, здесь ими приторговывали.

В воздухе витал запах не только отбросов и немытых человеческих тел… здесь было кое-что еще. Аквинт прямо-таки нутром чуял опасность. По своему обыкновению, он был безоружен. Честно говоря, он никогда не умел обращаться с оружием — даже во время службы в фелькской армии, когда стал свидетелем бойни в У'дельфе. Даже тогда меч виделся ему довольно нелепым и неуклюжим приспособлением.

У'дельф… Аквинт до сих пор запрещал себе о нем думать. Грязное дело, и он стыдился своего участия в нем.

То, что он собирался сделать сейчас, тоже постыдно. Но это было необходимо для спасения десяти невинных жизней.

Человек, который впустил Аквинта, привел его в полутемную комнату, смахивающую на пещеру. Здесь находилось десятка полтора человек, которые валялись на полу в различных стадиях оцепенения. Аквинт старался дышать ртом, но все равно его чуть не стошнило от стоявшей вони.

— Можешь не сомневаться, дружище: наши цветы самого высокого качества. — Хозяин осклабился, поблескивая в полумраке зубами — Чем больше денежек ты выложишь, тем лучше будет фато.

Аквинт огляделся. Н-да, выбор невелик… Большинство наркоманов лежали под одеялами, чтобы ни один луч света не пробивался в их забытье. Трудно составить впечатление о таком товаре. Многие выглядели истощенными, почти дистрофиками. Главная забота подобных людей — как бы раздобыть вожделенный наркотик, прием пищи при этом отходит на второй план.

Аквинт испытал легкую тошноту, но продолжал разглядывать разбросанные тела, не обращая внимания на бубнящего торговца. Наконец он пересек комнату и остановился перед одним наркоманом. Обнаженный по пояс, тот сидел, поджав под себя ноги, и мерно раскачивал головой.

— Эй, что это ты… — заверещал за спиной агента хозяин.

Аквинт внимательно посмотрел на сидящую перед ним жертву. Мужчина… еще не старый, но и не настолько молодой, чтобы служить в фелькской армии. Достаточно мускулистый — во всяком случае, не производит впечатление болезненно худого.

Естественно, порок наложил отпечаток на его лицо. Ввалившиеся щеки, заострившиеся скулы и лихорадочный блеск в глазах. Такого вполне можно принять за мятежника. Лучшего исполнителя для заготовленной роли он не найдет.

— Беру, — решил Аквинт. — Сколько хочешь за него?

— Что?.. — ахнул торговец. — Но ты же хотел цветы фато.

— Я передумал. Вместо этого я покупаю его. Вот, держи. Этого хватит? — Аквинт сунул в потную руку смятые купюры.

— Но у нас здесь не бордель! — вяло возмутился хозяин, хотя деньги взял и припрятал подальше. — Впрочем, если добавишь пару «бронзовых»…

Аквинт не торговался. Отдав деньги, он рывком поставил сидящего наркомана на ноги. Тот двигался как резиновая кукла, голова беспрестанно моталась. Аквинт пошел к выходу, подталкивая перед собой жертву.

— Минуточку! — завопил хозяин, торопясь вслед за ним. — Я тоже передумал. Он будет тебе стоить… А-ай!

Аквинт ожидал этого вопля. Жадность — отвратительная черта. Пользуясь полумраком, Кот прокрался сюда вслед за компаньоном и зорко следил, чтобы с тем не случилась какая-нибудь неприятность. Если бы подлец-хозяин не сделал попытки выудить из Аквинта побольше денег, мальчишке не пришлось бы доставать из-за пояса свои тонкий, как игла, стилет. А так — вот он… торчит у бедолаги из бока. Рана не смертельная, но вполне достаточная, чтобы охладить пыл содержателя притона и обеспечить беспрепятственный отход Аквинта.

Через мгновение они уже были на улице: Аквинт шел, придерживая за плечи наркомана, которому явно было сложно сохранять равновесие. Еще через пару секунд к ним присоединился и Кот. Подхватив несчастного под руки, они зашагали к своему жилищу.

Дома они с горем пополам переодели пленника в одежду поприличнее. Наркоман не сопротивлялся — во время всей процедуры он едва осознавал происходящее, находясь в наркотическом ступоре.

Затем Аквинт уселся рядом со своей жертвой и твердым, успокаивающим голосом принялся твердить ключевые слова:

— Я член Рассеченного Круга. Я член Рассеченного Круга. Повтори это. Повторяй за мной. Я член Рассеченного Круга. Я член…

В конце концов наркоман уловил ритм повторяющихся слов и стал произносить их слабым, запинающимся голосом. Аквинт терпеливо и четко повторял фразу. Мужчина говорил все увереннее и разборчивее. Тогда Аквинт усложнил задачу.

— Я член Рассеченного Круга, — произнес он. — Больше я ничего вам не скажу.

— Я член Рассеченного Круга. Больше я ничего вам не скажу. — Его подопечный проговаривал эти слова почти безупречно.

Настало время переходить к решающей фазе операции. Реквизировав на улице экипаж, они прямиком направились в Канцелярию. Следовало спешить: отпущенное им время истекало. Жертвы Джесила уже дожидались на площади.

Аквинт ввел связанного наркомана внутрь. Кот следовал за ними по пятам. Аквинт впихнул парня в кабинет полковника, и тот со всего размаху растянулся на полу.

— Вот, — прокомментировал Аквинт. — Поинтересуйтесь, кто он такой.

Джесил посмотрел на агента, затем на незнакомца и спросил:

— Кто ты?

— Я член Рассеченного Круга, — отчеканил наркоман. — Больше я ничего вам не скажу.

— Отличная работа, Аквинт, — кивнул комендант. — Поверьте: я казню этого негодяя с гораздо большим удовольствием, чем десятерых невинных.

Аквинт молча повернулся и вышел. Кот последовал за ним, а в кабинете остался один-единственный невиновный, которому суждено было спасти жизнь остальных десятерых.