Варвар Лорен

Ладно, сильно волнующе.

Но сначала моя очередь немного повеселиться. Я поднимаю взгляд и замечаю, что он смотрит на меня пристально и сосредоточено, как будто ничто другое в мире не имеет значения. Я улыбаюсь, а затем протягиваю руку и небрежно облизываю головку его члена. Я никогда раньше не делала минет, но есть вещи, которые ты просто знаешь в глубине души, и, думаю, я знаю, как подразнить.

— Л’рен, — выдыхает он, лаская мое лицо.

У нас в груди урчит, будто две газонокосилки едут рядом, и я удивлена, что никто не кричит с просьбами быть потише. С другой стороны, если мои крики несколько минут назад никого не разбудили, я предполагаю, что они притворяются, что не слышат. Меня это устраивает, потому что я не остановлюсь, пока не придет этот человек — инопланетянин.

Я знаю, что минет включает в себя сосание и поглаживание, поэтому пытаюсь найти лучший способ делать и то, и другое. Своими руками исследую длину, ощущая прикосновение к коже. Он обжигающе горячий, и слабый, пряный мускусный аромат наполняет мой нос. Мне нравится его запах, и не думаю, что я когда-либо раньше говорила такое о парнях. Возможно, это вошь, но мне все равно. Я просто знаю, что пока мне в нем нравится все. Я облизываю головку его члена, исследуя языком. Смакую предварительную сперму снова и снова. Хотя мне нравится вкус. У него толстый и гладкий ствол, но на верхушке члена есть твердый выступ, будто кожа там толще. Это необычно, и я почти уверена, что это не входит в стандартную комплектацию земного оборудования, но что это?

Думаю, у меня неплохо получается доставлять ему удовольствие. Звуки, которые издает К'тар, похожи на звуки мужчины, который вот-вот потеряет контроль, и его рука продолжает касаться моего лица, волос, везде, где он может. Он шепчет мне вещи, которые я даже не притворяюсь, что понимаю, все это время лаская его член ртом и руками.

— Л’рен, — тяжело дышит он и отстраняет меня от себя, когда я пытаюсь пососать головку члена. — Л’рен.

— Ты собираешься кончить? — шепчу я, беря его длину в руку и потираясь лицом, мне нравится прикасаться к нему и не имеет значения, как, просто это доставляет удовольствие. — Это то, что ты пытаешься сказать?

Он качает головой и отстраняется, и я чувствую напряжение в его теле. Он не хочет, чтобы я прикасалась к нему? Я снова тянусь. Если я могу кончить ему на лицо, он может кончить мне.

— К’тар, — бормочу я хриплым и мягким голосом. — Да.

К'тар закрывает глаза и мучительно стонет.

Я решаю взять инициативу в свои руки. Протягиваю руку и снова ласкаю его, легкими, трепещущими движениями двигая пальцами вверх и вниз по всей длине.

Дыхание со свистом вырывается из его горла, а затем он хватает одну из моих рук, обхватывает ею свою эрекцию и двигает по всей длине. Зачарованная, я наблюдаю, как он проводит моей рукой по члену, вверх и вниз. В считанные секунды он кончил горячей, липкой спермой в мою руку, в доказательство своего освобождения. Он закрывает глаза и снова выдыхает мое имя, его пульсация замедляется до вялых толчков. Затем он с глубоким вздохом отпускает руку и одаривает меня самым сонным, удовлетворенным взглядом, который, мне кажется, я когда-либо видела.

Мне нравится видеть это выражение на его лице.

Он поднимает меня на ноги, берет горсть листьев и тщательно вытирает руку. Затем, погладив по щеке, он ложится обратно на листья и показывает, что я должна присоединиться к нему.

Думаю… сегодня вечером у нас не будет секса. Я удивлена, но также рада, что он вспомнил — я хотела подождать.

Конечно, еще через несколько дней я, возможно, вообще не захочу ждать. С другой стороны, я наслаждаюсь нашей постельной игрой, и кажется, что спешить некуда. Моя вша мурлычет, напоминая об обратном. Она хочет спаривания.

Когда К'тар заключает мое измученное тело в объятия, я понимаю, что вошь, вероятно, рано или поздно добьется своего, и меня это вполне устраивает. Конечно, это не заняло бы много времени.

Только… не сегодня вечером. Даже сейчас мои глаза закрываются. Последнее, что я замечаю, прежде чем проваливаюсь в сон, это то, что К'тар кладет руку мне между бедер, обхватывая киску.

Верно. Он цепляется за то, что принадлежит ему. От этой забавной мысли я засыпаю.

Глава 12

К'ТАР

На следующее утро я встаю раньше супруги и принимаюсь шить ей свежую набедренную повязку и отрезок, чтобы прикрывать соски, пока она спит. Я наблюдаю за ней, наслаждаясь тихими вздохами. Снится ли ей то, как мы прикасались друг к другу прошлой ночью?

Я никогда не испытывал такого удовольствия, как от того, что она делала своим ртом. От одной мысли об этом у меня урчит в жилах, и я ничего так не хочу, как протиснуться между ее бедер и лизать влагалище, пока она не закричит от наслаждения. Я этого не делаю, потому что день будет долгим и ей понадобятся силы. Она не умеет маскироваться, поэтому наше путешествие должно проходить по ветвям высоких деревьев. Слишком много каари бродят по папоротникам и кустарникам, так же как и мы, изголодавшиеся по дичи, которую больше невозможно найти. Навес защитит нас от скайклоу, так что это должны быть, деревья. У Л'рен всего две руки, и притом слабые, так что наше путешествие будет медленным. Если бы я был один, я мог бы добраться до скалистых утесов лагеря Высокого Рога гораздо быстрее, но я не оставлю свою Л'рен ни на минуту.

Ее будит земное сотрясение, но оно незначительное и проходит так же быстро, как и возникает. Она одевается молча, явно обеспокоенная, и я не могу удержаться, чтобы не прижаться губами к ее губам в этом пцлуе, что ей так нравится. Это вызывает улыбку на ее лице.

Мы быстро перекусили и попрощались с остальными. Сегодня З'рен у Н'дека, а Дж'шел наблюдает за ними. У него хороший цвет кожи, он сидит, постель свежая. Он все еще не покинул свою платформу, но, надеюсь, со временем найдет способ передвигаться без ноги. В прошлом так поступали и другие. Отрадно видеть, что он снова активен в нашем маленьком племени, и я знаю, что присутствие Л'Рен вселяет в него надежду.

Н'дек и Дж'шел так же долго, как и я, мечтали о паре, и подозреваю, они возлагают большие надежды на подругу Л'рен. Посмотрим.

Я не совсем удивлен, увидев, что Толстяк остается с Н'деком и З'Реном. Ночному летуну нравится сидеть у меня на плече, но в последнее время он вертится вокруг набора, вероятно, из-за крошек, которые роняет З'рен, когда жует коренья или кусочки копченого мяса. Даже сейчас летун наблюдает, как малыш жадно сосет яйцо.

Я не могу его винить. Мальчик единственный упитанный в племени. Я притворяюсь, что ем вяленое мясо, но большую его часть кладу в кожаную сумку, чтобы оставить на потом, когда Л'рен понадобится больше еды. Я голодал и раньше, так что не возражаю, чтобы это повторилось вновь. Сегодня ей понадобятся силы… и они понадобятся ей, когда она понесет моего ребенка.

Одна только мысль об этом наполняет меня огромной гордостью.

Моя маленькая подруга по-своему такая же свирепая, как и любая женщина-сакх. Она не очень хороший скалолаз, ни в коем случае. Но старается изо всех сил. Она не жалуется, даже несмотря на то, что день становится жарким, а в джунглях так душно, что я вижу клубы тумана в воздухе. Ее руки иногда скользят по веткам, но я всегда рядом, чтобы помочь, и когда расстояние между деревьями слишком велико, чтобы она могла перепрыгнуть, я несу ее на спине.

Однако это не делает путешествие легким ни для кого из нас. К тому времени, как мы добираемся до изгиба острова и скал Высокого Рога, мы оба измотаны. Я рад видеть старые каменные руины предков, куда отступил клан Р'Джаала, когда их земли погрузились в море вместе с Великой Дымящейся горой. Когда мы приближаемся, я вижу стены их странных домов и покрытые коричневой листвой крыши. Это совсем не похоже на наши открытые, воздушные платформы среди деревьев, но они расположены близко к воде и большую часть времени проводят, ловя рыбу на мелководье, как и на своей старой территории.

Л'Рен издает удивленный возглас при виде их хижин.

— Rdosehowsis?

— Вот где живет клан Высокого Рога, — говорю я, указывая на свои рога поменьше.

Она кивает.

— Высокий рог, — повторяет Л’рен, а затем добавляет. — Мр Сл?

— Да. Пойдем.

Я кладу руку ей на поясницу и веду вперед по берегу.

В лагере гробовая тишина. Это подозрительно, шума должно быть больше. Кто-то чинит кремневые инструменты, кто-то дубит шкуры или ловит рыбу сетями. Никто не выходит поприветствовать нас, и в домах не горят костры. Тканые покрывала на каждой створке маленьких жилищ опущены, а в это время дня внутри было бы душно. Это не имеет смысла. Либо они все разом вышли на охоту…

Либо они прячутся от нас.

Я низко рычу от злости.

Л'рен немедленно хватает меня за руку и отходит за спину.

— Что? Что слчлс? К'тар?

— Все в порядке.

Я расстроен не из-за нее, а из-за Р'Джаала и его племени, которые догадались, что мы придем, и спрятались. Они не хотят расставаться с женщиной. Неудивительно. Разве я не поступил бы так же в их ситуации?

Конечно, одна мысль о моей Л'рен в объятиях другого приводит в бешенство. Я заслоняю ее рукой, заслоняя от их взглядов.

— Выходите, — кричу я им. — Я пришел поговорить, а не воровать.

Если, конечно, женщина не хочет, чтобы ее украли. Это совсем другое дело.

Ответа нет. Они издеваются.

— Высокий рог, — кричу я, прижимая ладонь ко рту и крича так громко, что моя Л'рен подпрыгивает от неожиданности позади меня. — Мы с моей парой шли весь день, чтобы поговорить с тобой. Выходи.

Я жду, но по-прежнему ничего.

— Да? — тихо спрашивает моя пара. — Мр Сл, да?

— Нет, — говорю я тяжело, несмотря на разочарование.

Я хотел этого для своей пары. Сегодня она проделала долгий и трудный путь, и от того, что ее так встретили, мне хочется схватиться за ближайшее дерево и оборвать ветки.

— Они прячутся от нас.

Не уверен, понимает ли, но она издает горлом возмущенный звук и отталкивает руку.

— МАРРРРСОООООЛ, — кричит она так громко и пронзительно, что у меня болят уши. — ЯЯЯЯ ТУУУУУУУУУУТ!

Ее голос звучит отчаянно и несчастно, и я чувствую, что подвел ее. Я хотел другого, но врываться в закрытые хижины других нарушает законы клана. Я пришел в их дом. Если они не примут меня, я не смогу войти.

— Пойдем, моя пара. Я знаю, ты разочарована. Я…

— ЛООООРН? — вдалеке, сразу за хижинами, из приливных пещер доносится пронзительный крик. — ЭТ ТТЫЫЫЫЫЫЫЫЫ.

Моя Л'рен ахает от восторга, прижимает руки к соскам, подпрыгивая от радости.

— ДА! — восклицает она. — ЭТ ЯЯЯЯЯЯ!

В тени пещеры происходит движение. Пока я наблюдаю, охотник Высокого Рога делает шаг вперед, но его отталкивает в сторону темноволосая женщина и пробегает мимо. Затем обе самки издают радостные крики и бегут навстречу друг другу по длинному песчаному пляжу.

Они воссоединяются, обнимая друг друга и прыгая. Другие члены Высокого Рога медленно выходят из пещер, один за другим.

Никто из них, похоже, не рад нас видеть.

ЛОРЕН

В промежутках между смехом и плачем от радости я замечаю, что Марисоль обнажена по самую задницу. Она загорела на солнце, и темные кудри растрепались, но улыбка на ее лице ослепительна, и она кажется счастливее, чем когда-либо.

Такое чувство, что с моих плеч свалился огромный груз.

— Я не была уверена, что с тобой все в порядке, — говорит она, снова крепко обнимая, прежде чем отступить, чтобы изучить меня.

— Ты в порядке?

— Я в порядке! Я беспокоилась о тебе. Не знала, что с тобой случилось, потому что, когда я проснулась, я была с К'таром. Но он сказал, что ты у другого племени, и я хотела прийти и посмотреть самой.

Она бросает взгляд через мое плечо, и ее глаза расширяются.

— Он… он не похож на других.

Она придвигается немного ближе ко мне, как будто встревоженная.

— Правда? — я хмурюсь, наблюдая за реакцией.

— Это… четыре руки? — шепчет она, когда К’тар приближается.

Марисоль немедленно отступает на шаг.

— Хм, да. У всех них по четыре руки, не так ли?

Я думала, что у всех инопланетян на острове такие руки. Хотя теперь мне интересно.

Кто-то подходит к ней сзади, и я останавливаюсь, потому что теперь понимаю, что она имела в виду. Этот парень во многом похож на К'тара, но у него две руки и он не такой мускулистый, как мой парень. Вместо этого у него огромные рога, торчащие изо лба и загнутые назад. Они напоминают мне своими огромными рога антилопы, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на К'тара. Его рога маленькие, длиной с палец, и легко теряются в диких волнах волос. А эти рога спрятать нельзя.

— Ладно, это странно. У всех ваших такие рога?

Она медленно кивает.

— И я полагаю, у всех твоих по четыре руки?

— Вплоть до ребенка, — соглашаюсь я.

— Там есть ребенок? — Марисоль выглядит удивленной. — Здесь всего четверо парней. Я думаю, что их племя было уничтожено. У меня складывается впечатление, что раньше здесь было намного больше людей.

У К'тара тоже. Неприятное чувство покалывает мою кожу.

— Понимаю. Народ К'тара живет в большом доме на дереве, но он почти пустой.

Марисоль выглядит обеспокоенной. Она подходит ближе и снова хватает меня за руки, говоря тихим голосом. — Лорен, мы должны убираться отсюда. Ты знаешь, что это за остров?

— Кальдера вулкана, — говорю я, кивая. — И мы прямо на краю того, что осталось.

— И вулкан не спит. Не может спать, некоторые его части все еще дымятся, — шипит она, на лице появляется беспокойство. — И земля дрожит каждый день. Как будто эта штука только и ждет, чтобы снова взорваться и обрушить на нас весь Кракатау.

— Крака-что? — Звучит знакомо, но не могу вспомнить.

— Помнишь историю? Кракатау был вулканом такой величины, что когда он взорвался в девятнадцатом веке, его было слышно за тысячи миль, — ее руки крепче сжимают мои. — Он унес с собой остров и всех его обитателей.

Я чувствую слабость.

— О. Это действительно, действительно нехорошо.

— Мы должны вернуться к остальным на материке, — говорит она мне. — Я пытаюсь поговорить об этом с Т'чаем, но он не слушает.

— Это он похитил тебя? — говорю я со злостью. — Теперь мы здесь, Мари. Позволь нам помочь защитить тебя. К'тар хороший парень, обещаю.

Но она качает головой, теряя терпение. Я удивлена ее реакцией, особенно когда она убирает свои руки из моих.

— Р’Джаал — тот, кто похитил меня. Однако, когда я встретила остальных, все изменилось, — она прикладывает руку к обнаженной груди. — Я нашла отклик, Лорен. Ты можешь в это поверить?

— Вообще-то, да, — сухо отвечаю я. — Я тоже.

Ее глаза расширяются.

— Ты?

Я киваю.

— К'тар. А ты нашла отклик с Р'Джаалом? Тем, кто украл тебя?

Она закусывает губу и морщится.

— На самом деле, нет. Я не нашла отклика у него. Он вернул меня в группу, а я нашла отклик у его приятеля. Это были… интересные несколько дней.

Я смотрю на ее наготу.

— Ты поэтому обнажилась? Мы чему-то помешали?

Она смеется, и ее щеки темнеют.

— Нет. Просто все здесь ходят голыми. Мне показалось странным требовать одежду, и они бы все равно этого не поняли, — она подходит и снова берет меня за руку, улыбаясь. — Не хочешь пойти со мной пообедать? Здесь как на постоянном шведском столе с суши. Много сырой, свежей рыбы.

Даже когда она ведет меня вперед, крупный худощавый парень с массивными рогами выходит вперед и встает позади Марисоль, словно защищая ее. Она игнорирует его, лучезарно улыбаясь мне, и мгновение спустя ко мне подходит К'тар.

— Я не уверен, что нам рады, Мари. Они, кажется, не в восторге видеть нас.

Я смотрю на парня позади нее. Он скрещивает руки на груди и хмуро смотрит на нас, его взгляд метнулся к Мари, а затем обратно ко мне и К'тару.

Мари оглядывается назад, а затем качает головой.

— Это всего лишь Т'чай. Не обращай на него внимания. Он ходит за мной, как сердитый щенок, с тех пор, как мы нашли отклик.

— Сердитый щенок — это не то, как я бы описала сердитого мужчину, но я просто рада, что Марисоль нашла в себе мужество. Впервые с тех пор, как мы попали в это место, она не выглядит напуганной. Я не уверена, что вызвало трансформацию, но рада этому. Одной причиной для беспокойства меньше. Видя ее счастливой и здоровой, я испытываю такое облегчение, что готова упасть на землю прямо здесь и просто расплакаться от изнеможения. До этого момента я не осознавала, насколько меня волновала ее судьба.

— Значит, ты нашла отклик в нем, — медленно произношу я, пытаясь обдумать свои слова. — Ты… счастлива?

— Я буду счастлива, как только мы выберемся из этой смертельной ловушки острова, — говорит она, беря меня за руку и ведя к другим довольно раздраженным членам маленького племени. Я замечаю, что у всех у них огромные рога, и они не выглядят взволнованными при виде К'тара… хотя все они смотрят на меня с нескрываемым интересом.

К'тар тоже замечает это и подходит ближе, собственнически кладя руку мне на плечо. Наверное, я должна быть раздражена, но на самом деле я очень рада этому прикосновению. Оно напоминает мне, что он здесь и присматривает за мной, и это посылает им предупреждение.

Один из другого племени выходит вперед и говорит К'тару что-то короткое и резкое. Мой парень отвечает прохладной репликой, а кто-то другой выкрикивает что-то сердитое.

Я делаю паузу, и Мари тоже. Похоже, ситуация не очень приятная, и я не совсем уверена, что делать. Я устала после дневного путешествия и проголодалась, но также не хочу оставаться здесь, если это небезопасно. Обеспокоенная, я смотрю на К'тара.

Он встает передо мной и сердито указывает на одного из тех, кто шагает вперед. Я замечаю, что приятель Мари движется впереди нее, а затем пляж заполняется спорящими инопланетянами, все они выражают недовольство резким тоном. Я полагала, что из-за нежелания К'тара нас не примут с распростертыми объятиями, но никак не ожидала этого. Могу сказать, Мари тоже шокирована.

— Что происходит? — шепчет она.

— Если бы я знала, я бы тебе сказала, — бормочу я в ответ.

Я не знаю, почему эти ребята, похоже, не очень любят друг друга, но ясно, что этот визит нельзя назвать сверхдружественным. Мужчины практически кипят от гнева, когда мы стоим здесь, на пляже, и они рычат друг на друга. Я смотрю на лица каждого — всего их четверо, и Мари. Немного. Эта группа такая же маленькая, как наша? Я не могу не чувствовать, что мы все должны работать вместе, учитывая, что еды не так уж много. Если здесь так много рыбы, как говорит Мари, почему все сюда не переехали? Почему…

Над головой пролетает тень, на мгновение затемняя песок.

Все мужчины сразу же маскируются, меняя цвета, чтобы соответствовать темному песку. Прежде чем я успеваю задуматься о том, что происходит, воздух пронзает громкий, нечеловеческий крик.

В следующий момент меня бросают на землю, и воздух покидает легкие. У меня кружится голова. Сквозь дымку я слышу крик Марисоль и еще кого-то, кричащего на языке пришельцев.

Животный визг снова звенит в ушах, и я пытаюсь поднять голову, но тело К'тара накрывает мое.

— Нет! — кричит он так громко, что у меня начинает болеть голова. — Нет, Л’Рен.

Не двигаться? Я смотрю на него широко раскрытыми глазами, и он закрывает мне рот рукой, наваливаясь всем своим весом. Я зажата в его объятиях и хочу запротестовать, но дикость в его глазах заставляет остановиться. Он еще сильнее прижимается ко мне всем телом, и я хочу возразить, что не могу дышать, но тень падает на его плечо, и голова массивной ящеро-птицы всматривается в песок, затем снова кричит.

Если голова этой твари не размером с автомобиль, я съем свой топ. В ужасе я сжимаюсь под ним. Я понимаю, что он делает сейчас — прикрывает меня своим камуфляжем, поскольку у меня его нет.

Я задерживаю дыхание, а существо крадется на небольшом расстоянии, обнюхивая песок.

Если бы у Годзиллы были крылья, думаю, он был бы похож на эту птицу. Нет, мысленно поправляю я себя. Я люблю птиц. Я ненавижу эту штуку. Это не птица — не совсем. Он ближе к динозавру, с заостренной длинной мордой и пучками отвратительного меха на горле и теле. Крылья из тонкой перепонки, как у птеродактиля, но острые, зазубренные зубы, которые бросаются в глаза, напоминают что-то из ночного кошмара. Существо стоит на длинных когтистых лапах, и его тело кажется невероятно длинным. Я видела городские автобусы меньше этой штуки, а она состоит из суставов, сухожилий и клыков, прикрепленных к бочкообразному корпусу. В нем нет ничего изящного… или в том факте, что он хочет нас съесть.

Сбоку я едва могу разглядеть волосы Мари и ее испуганные глаза, ее тело прикрыто замаскированным инопланетянином. Монстр подбирается к ним ближе, снова обнюхивая песок. Как будто оно знает, что мы здесь, но не видит, и мысль об этом ужасает. Что, если он не улетит?

Одна из рук К'тара скользит между нашими телами, и я вижу, как он хватает свой каменный нож. Он длиной примерно с одну из его больших рук, но это не кажется большим оружием против такого огромного существа. Его тело напрягается над моим, когда существо поворачивает голову в нашу сторону.

— Нет, — шепчу я, хватая за длинные волосы, прежде чем он успевает встать. — Не оставляй меня.

Однако его внимание приковано не ко мне. Оно сосредоточено прямо на угрожающем существе поблизости. Я знаю, что он просто ждет подходящего момента для атаки. И это пугает. Неужели я потеряю его сейчас?

Я только что заполучила его. Такое чувство, что моя жизнь, какой бы сумасшедшей она ни была в последнее время, началась в тот момент, когда вошь начала мурлыкать. Осознание обрушивается, как удар кирпича, и я громко ахаю.

Существо вздрагивает, поднимая голову на мой шум.

Черт.

К'тар с криком отскакивает от меня. Прежде чем я успеваю закричать в знак протеста, он бросается на монстра и замахивается на него одним ножом, затем другим. Пока я в ужасе наблюдаю, ему удается быстро выхватить все четыре своих ножа и замахнуться на существо, привлекая его внимание. Он размахивает клинками, раскинув руки, свирепый и готовый к атаке. Он выглядит так, будто зверь может съесть его одним глотком, и я в ужасе.

Затем существо бросает взгляд на меня, все еще распростертую на песке, и я испытываю ужас иного рода. Я сажусь и отступаю на полшага назад, дыхание покидает легкие.

К'тар издает боевой клич и кидается на голову существа за мгновение до того, как оно бросается на меня. Пока я наблюдаю, замороженная, трое других инопланетян бросаются на существо, вооруженные копьями, и битва превращается в странный танец людей, летящих на существо с оружием, которых отбрасывают назад, а затем они нападают снова.

Кажется, что все идет довольно хорошо, пока к ним не подлетает второе чудовище. Крик Мари предупреждает всех нас о нем, а затем льется кровь, когда одного из рогатых воинов полосуют по спине. Он падает на землю, и новый монстр, немного меньше предыдущего, приземляется на него и начинает атаковать клювом и зубами. Я не могу отвести взгляд. Он на расстоянии вытянутой руки, но все остальные сражаются с тем, кто больше. Это слишком ужасно, крики Мари продолжаются и я понимаю, что инопланетянин, пойманный в ловушку под ногами твари — ее пара.

Кто-то должен ему помочь.

Я поднимаюсь на ноги, хватаю горсть песка и швыряю его в лицо второй птице.

— Кыш!

Мари следует моему примеру, хватает песок и швыряет его.

— Уходи, — всхлипывает она, когда я бросаю еще горсть.

Существо поднимает голову и шипит на нас. Это единственное предупреждение, которое мы получаем, прежде чем оно щелкает клювом и бросается вперед. Я оттаскиваю Мари назад, вне пределов досягаемости, но оно бросает свою добычу и бросается за нами, огрызаясь.

О, черт. Я оглядываюсь в поисках оружия, но там ничего нет. Толкаю Мари за спину, пытаясь защитить, когда существо надвигается, мотая головой, чтобы стряхнуть песок с глаз.

Моя жизнь вот-вот пронесется перед глазами, и я смотрю, как существо отшатывается, готовое снова вцепиться, когда К'тар прыгает ему на клюв, зажимая руками. Один нож вонзается существу в глаз, и он что-то кричит.

Мне не нужно повторять дважды.

— Беги, Мари! К деревьям! — я указываю на далекий полог. — Там мы будем в безопасности!

— Я не оставлю Т’чая, — всхлипывает она, вырываясь из моей хватки и пытаясь отойти.

Конечно, добраться до него — значит пройти мимо существ на забрызганном кровью песке. Я снова хватаю ее за руку и изо всех сил тащу назад.

— Ты можешь помочь ему гораздо больше, если будешь жива!

Она извивается в объятиях, а затем в ярости бьет меня по лицу.

— Нет!

Такое ощущение, что у меня лопается губа, и я чувствую, как кровь хлещет изо рта и стекает по подбородку. Я игнорирую это и впиваюсь пальцами в ее руку, увлекая за собой. Через мгновение она смягчается и идет, все время всхлипывая.

Мы добираемся до опушки деревьев, прячемся за стволом большого и ждем. Я почти ничего не слышу из-за плача Мари, и я бы встряхнула ее от досады, если бы мне самой не хотелось плакать. Я не могу перестать дрожать. Эти штуки были такими большими. Они могли съесть нас одним глотком. Я думаю о пришельце, зажатом в когтях твари, и содрогаюсь. «Пожалуйста, будь в безопасности, К'тар», - бормочу я себе под нос.

Вша начинает заводиться, мурлыканье становится громким и пульсируе. Я прикладываю руку к груди и поворачиваюсь, чтобы выглянуть из-за дерева.

К'тар крадется, все еще сжимая в руках окровавленные ножи, выражение его забрызганного песком и кровью лица свирепое. Пока я смотрю, его цвет медленно возвращается к обычному ледяному голубому. Его кожа в царапинах и ранах, на руках вздувшиеся рубцы, а набедренная повязка из листьев давно исчезла.

Но он жив и невредим.

С криком радости я выбегаю из-за дерева и, спотыкаясь, направляюсь к нему по песку.

Он заключает меня в объятия и прижимает к себе, и меня не волнует, что его кожа липкая и в песке, от него пахнет потом и бог знает чем еще. Он жив. Я не могу перестать плакать от чистой радости и облегчения.

Эти твари его не съели.

— Л’рен, — говорит он низким голосом, опуская меня обратно на землю. Одной рукой обхватывает щеку и проводит по ней большим пальцем.

— В прд?

Он спрашивает, все ли в порядке. Я киваю.

— Просто небольшая истерика между девушками. Все в порядке, — я касаюсь его руки, где на коже выступила кровь, и морщусь. — Как ты?

— В прд.

Он кивает и снова гладит меня по щеке, выглядя гораздо более обеспокоенным мной, чем своими собственными ранами. Милый человек.

Глава 13

ЛОРЕН

С Т'чаем не все в порядке. Я знала, что с ним не все будет в порядке, но не знала, насколько плохо. Его живот полностью разорван, он без сознания и теряет кровь. И Мари, и печально известный Р'джаал работают над Т'чаем, зашивая раны, промывая их и устраивая его поудобнее в одной из хижин. К удивлению, Мари чрезвычайно спокойна. Похоже, в тот момент, когда она увидела, насколько плох ее партнер, что-то щелкнуло в ее голове, и вся истерика прошла.

Какова бы ни была причина, ее спокойствие — это хорошо, потому что в лагере на пляже так много нужно сделать. Двое других инопланетян — М'ток и С’брен — тяжело ранены и покрыты кровью. М'ток хромает, а С'брен поддерживает его за руку, прижатую к груди. Они все еще делают все возможное, чтобы работать, разделывая туши мертвых животных, чтобы оттащить их подальше от пляжа. Они не могут остаться, потому что все известные падальщики придут поживиться. Даже я это знаю.

К'тар немедленно приходит на помощь остальным. Несмотря на разногласия, именно К'тар помогает Р'Джаалу отнести тяжело раненного Т'чая обратно в хижину. Затем он помогает двум другим расчленять существ, хотя все они выглядят измученными и хотят только одного — упасть в обморок.

Но они не могут. Больше некому это сделать.

Осознание поражает. Работа никогда не заканчивается на этой планете, потому что всегда будет что-то еще. Если ты в опасности, все, что у тебя есть, — это твои руки и руки твоих друзей. Это отрезвляющая мысль, и она заставляет меня сделать шаг вперед, чтобы помочь. Когда следующий разрубленный кусок существа падает, я направляюсь вперед, прежде чем сильно хромающий М'ток сможет двинуться, чтобы забрать его.

— Я могу помочь, — говорю я.

— Л’рен, — говорит К'тар с вопросом в голосе.

— Я в порядке, — обещаю ему с улыбкой. Конечно, улыбка причиняет боль, потому что Мари разбила мне губу, но что такое разбитая губа по сравнению с тем, что происходит с другими? У меня как минимум четыре здоровые конечности. — Я знаю, куда вы, ребята, клоните. Я могу это сделать.

Он колеблется, а затем кивает.

Однако легче сказать, чем сделать. За мертвую плоть животного нельзя крепко ухватиться, поэтому я хватаю ее как могу и тащу по песку. Эта штука тяжелая, скользкая и громоздкая, и в итоге мне приходится тащить ее большую часть пути. Хижины расположены на краю крошечной бухты, а мы перетаскиваем это добро на другую сторону. Если хищники придут сюда в поисках еды, они не приблизятся к хижинам и раненым. Я оставляю кусок твари и хватаю еще. Остаток дня превращается в перетаскивание кусков, снова и снова.

Я никогда не испытывала такого облегчения, когда отнесла последнюю часть, и больше тянуть было нечего. К'тар подводит меня к кромке воды, и мы оба умываемся от грязи, я осматриваю его раны. В основном это царапины. Несколько выглядят отвратительно, но когда я пытаюсь засуетиться, он словами и жестами успокаивает меня, что с ним все в порядке.

Мы уходим с пляжа, чтобы проведать остальных. Они выглядят такими же разбитыми, как я и думала, а Т'чай без сознания и горит. Мари крепко держит его руку в своей, не двигаясь с места. Трое других членов их маленького племени выглядят мрачными и потрепанными.

Из всех них нам с К'таром повезло больше всех. Также мне ясно, что Мари не поедет с нами домой. И ясно, что если мы оставим этих парней, им придется туго. Мари и Т'чай находятся в одной хижине. Р'Джаал съехал и проверяет двух других мужчин, но все они выглядят так, будто готовы упасть без сил. Я чувствую то же самое, и вдобавок я голодна и хочу пить, но мне кажется неправильным просить о чем-то подобном.

Раненая рука и больное колено — это одно, и я уверена, что ребятам удастся выжить. Но Т'чаю понадобится большая помощь, и я знаю по своему опыту с К'таром, что в каждом лагере предстоит многое сделать. Что, если им понадобится кипяченая вода для промывания ран? Это огонь и вода, которые нужно добыть, прежде чем они доберутся до его постели. Как насчет еды? Питьевой воды? Впереди у них так много работы, что у меня болит сердце.

— Мы не можем уйти, — шепчу я К'тару. Я не знаю, как сказать это на его языке, поэтому пытаюсь снова использовать те несколько слов, которые знаю. — К’тар, я не пойду. Помочь.

Он изучает меня и снова ласкает мое лицо.

— Вернуться. З’рен, Дж'шел, Н’дек.

Я понимаю, о чем он говорит. Он собирается забрать остальных. Этому племени понадобится помощь каждого, чтобы выжить в ближайшее время, а вместе мы все сильнее. Я киваю ему.

— Я останусь здесь. Я могу помочь.

Р'джаал подходит к нам и изучает К'тара. Он что-то говорит моей паре, и они разговаривают тихими голосами. Я не улавливаю большую часть, но иногда проскальзывают слова. Здесь. Еда. Женщины.

Они оба смотрят на меня, словно пытаясь разгадать.

— Я останусь здесь, — снова говорю я, указывая на пляж и хижины. — Я могу помочь Мари. Помочь с едой. Я сильна, — я поднимаю руку, напрягаю мышцы и похлопываю себя по бицепсу. — Сильная.

Губы Р'Джаала подергиваются, будто он изо всех сил старается не рассмеяться.

К'тар просто гордо смотрит на меня. Он делает шаг вперед и обхватывает мое лицо руками.

— К’тар Лло, — бормочет он хриплым голосом.

О боже, теперь я вся на взводе, и сейчас не время.

— Вся твоя, — шепчу я в ответ. — Я не забуду. Ло принадлежит К’тару.

Он смотрит на Р'Джаала, снова на меня, а затем наклоняется и дарит мне самый страстный, самый восхитительный поцелуй, который у меня когда-либо был. Это собственнический, клеймящий поцелуй, его язык проникает в рот, как будто он претендует на него как на свой собственный.

У меня перехватывает дыхание, когда он отрывается. Он снова бросает взгляд на Р'Джаала, касается моей щеки, а затем устремляется к деревьям.

Я чувствую себя как пожарный гидрант, который только что пометили, и не могу перестать смеяться при мысли об этом, хотя мне хочется плакать при виде того, как он уходит. Так скоро?

Но я знаю, что это необходимо. Я знаю, что он не может надолго оставить остальных, оставаясь здесь. Единственное, что можно сделать, это объединить два разобщенных племени и надеяться, что мы все сможем поддержать друг друга.

Но это не значит, что я не буду скучать по нему. Я прикасаюсь к своему пульсирующему рту и вздыхаю.

Глава 14

ЛОРЕН

Я говорю себе, что несколько дней без К'тара — это не так уж долго. В конце концов, я прожила без него двадцать три года. Я могу продержаться еще несколько дней. И людям из племени на пляже нужна помощь. Мари в смятении и не отходит от бессознательного Т'чая. Она продолжает спрашивать меня что-то вроде: «Предполагается, что от вши он быстрее заживет, верно? Он все исправит, не так ли?»

Я хочу сказать «да», потому что мне тоже такое говорили. Но не знаю, как вша справляется с такими вещами, как вывернутый наизнанку живот или, возможно, поврежденные органы. Я не знаю, как он справляется с сепсисом, инфекцией или любыми другими неприятными вещами, которые могут случиться в таком примитивном месте, как это. Вша может поддерживать силу своего хозяина, это не так уж много. Но я только широко улыбаюсь, похлопываю Мари по плечу и заверяю ее, что он сильный.

Что еще я могу сделать?

Племя рогатых, как я привыкла называть их, разбито в результате нападения. М'ток продолжает пытаться ходить на своем колене, которое с каждым часом выглядит все хуже и хуже, пока Р'Джаал не усаживает его и не заставляет отдохнуть. С'Брен — тот, у кого ранена рука, делает все, что в его силах, чтобы помочь лагерю.

Таким образом, мне и Р'джаалу приходится заботиться обо всех. Поначалу немного неловко, потому что я не знаю многих их слов, а он не так терпелив, как К'тар. С помощью жестов и отрывистых слов он дает мне задания. Не имеет значения, что солнца-близнецы садятся, а я устала от ходьбы весь день. Нужно набрать воды и развести костер. Думаю, здесь, на пляже, любят огонь.

К тому времени, когда полностью темнеет, я вымотана и готова заползти в постель. Я даже не возражаю, когда Р'Джаал указывает мне на вторую хижину, и мне приходится спать напротив М'тока и С'Брена. Всем им ясно, что я принадлежу К'тару и никто меня не тронет. Я мгновенно засыпаю на куче листьев.

На следующее утро я просыпаюсь от шипения. Я тру глаза, оглядываюсь и вижу, что М'ток прокалывает распухшее колено. Он снова шипит, когда река гноя стекает по его ноге, и у меня сводит живот.

— Тебе действительно нужно дать этой штуке отдохнуть, — тихо говорю я, прежде чем удалиться из хижины.

У меня все болит, и я хочу проспать еще миллион часов, но когда я выхожу из хижины, Р'Джаал уже в водах залива, закидывает сети. Я не могу спать, пока есть люди, которые в этом нуждаются, поэтому я снова пытаюсь разжечь огонь. Я знаю, как это сделать, по крайней мере, благодаря Лиз и Харлоу, и я опускаю одну из гигантских раковин в угли, наполняю ее свежей водой из близлежащего ручья, который сочится из глубины скал. Пока вода закипает, я беру одно из копий, прислоненных к хижинам, и присоединяюсь к С'Брену, чтобы собрать несколько крупных орехов, падающих на землю. Он медлителен, работая одной рукой, что вполне устраивает, потому что я не очень опытна. Орехов, конечно, немного, и половина из тех, что упали, сгнили. Он указывает на высокие деревья, показывая, что я должна залезть на них, но я знаю, что не настолько опытна. Если бы К'тар был здесь, все было бы по-другому.

Но это не так, так что я сделаю все, что смогу. Я смиряюсь со своим страхом, нахожу самое короткое дерево, на которое можно взобраться, и каким-то образом умудряюсь медленно добраться до дерева с орехами и сбросить несколько штук для С'брена. К тому времени, как я спускаюсь, мои колени, внутренняя поверхность бедер, руки и ступни исцарапаны и болят. Прелестно.

Мы возвращаемся в лагерь, и я вижу, как Р'Джаал тащит в воде тяжелую сеть, напрягаясь, чтобы вытащить ее. С'Брен бросает свою охапку орехов и идет за ним, но я кладу руку ему на плечо и показываю, что помогу. Конечно, Р'Джаалу не нравится, как я пытаюсь ему помочь, и в конце концов он огрызается и выкрикивает непонятные слова, когда я вхожу.

К тому времени, как мы добираемся до берега, он выглядит разъяренным, половина рыбы в сети, вероятно, уплыла из-за меня, а я вымотана. Едва рассвело.

Р'Джаал выхватывает сеть из моих рук и говорит что-то язвительное, и я нахожусь на грани срыва. Я шлепаю его по рукам и обнажаю зубы в своей лучшей имитации дикого пришельца.

— Я пытаюсь помочь, ублюдок! Либо позволь мне, либо оставь в покое!

Он выглядит удивленным, а затем откидывает назад свою огромную рогатую голову и смеется. Быстрое похлопывание по плечу говорит, что все прощено, а затем он проводит следующую часть, показывая мне, как хватать сеть и тащить ее, чтобы рыба не уплыла.

День пролетает незаметно, пока я кипячу воду для Мари, чтобы она могла ухаживать за Т'чаем, и помогаю Р'Джаалу с сетями. Время от времени я перекусываю древесными орехами и рыбой. Большая часть рыбы в сетях крошечная, лишь горстки. Я замечаю, что большая часть рыбы оставлена для меня, Мари и Т'чая. Остальные, похоже, не голодны, что говорит мне о том, что у них так же мало еды, как и у племени К'тара.

В ту ночь я ложусь спать измученная, но напряженно размышляю. Земля снова слегка дрожит, затем затихает. Это третий раз за день, и все его игнорируют. Но это напоминает мне, что мы не можем думать только о повседневном выживании. Нам нужно убираться с этого острова. Нам нужен план. Всем нам: большерогим, четырехруким и людям нужно убраться с острова. На материке, каким бы далеким и холодным он ни был, было много дичи, и я знаю, что остальные никогда не были голодны. Не так.

Итак, я пытаюсь придумать план. Мари не в состоянии это сделать, потому что Т'чай бредит от лихорадки, а его живот напряжен и вздут. Я должна даже напомнить ей поесть, она определенно ничего не спланирует. А остальные? Я подозреваю, что это единственный мир, который они знают, поэтому они не собираются думать о том, как выбраться.

Но в последнее время у меня на уме только это — побег… и К'тар.

Потому что я не уйду без него.

Моя привязанность к большому четырехрукому инопланетянину — единственное, что имеет смысл в мире прямо сейчас. Я должна называть это привязанностью, потому что не могу быть влюблена. Еще слишком рано, а мое тело и разум в данный момент слишком подвержены влиянию кхая. Я пытаюсь быть практичной, хотя от одной мысли о нем хочется хихикать, как школьнице. Я все время думаю о нем. Я безумно скучаю по нему и при каждом удобном случае смотрю на деревья в надежде, что увижу, как он спрыгнет и направится ко мне своими великолепными, плавными шагами, и я брошусь в его объятия, и он прижмет меня к себе, и наши вши запоют вместе, и…

И да.

Ему нужно вернуться, и как можно скорее. Интересно, сколько времени это займет, и я не могу перестать думать, собирая хворост и мусор для костра, пока Р'Джаал раскидывает сети.

Кто-то все же приходит, но это не К'тар и остальные члены его маленького племени.

Это другая группа. Должно быть, третье племя, о котором упоминал К'тар, когда рассказывал мне о своих народах. Я удивлена, увидев небольшую группу мужчин, идущих к нашим хижинам, и Р'Джаал, защищая меня, встает сбоку. Он предупреждает остальных.

У них нет больших рогов. Также у них нет сильных четырех рук, как у племени К'тара. Хотя они определенно отличаются. Когда они приближаются, я вижу клыки, выглядывающие при разговоре. Их пальцы заканчиваются свирепыми когтями, и это первые инопланетяне на моей памяти с волосами на лице. У каждого из них есть борода и редкие волосы на груди. Завораживающе. Так много разных черт для столь небольшого числа людей. Интересно, как это получилось?

Мужчины жестикулируют в мою сторону, и кожу покалывает от осознания того, как мало на мне надето. Травяной нагрудник и набедренная повязка изрядно потрепались из-за нескольких дней носки, и я набивала в ткань побольше листьев, чтобы она прослужила дольше, но довольно скоро все развалится. Все остальные, конечно, голые, но я чувствую себя голой, когда они так пристально смотрят.

Р'Джаал ненадолго заговаривает с ними, и я слышу, как всплывает имя К'тара. На их лицах сразу же появляется разочарование.

Ладно, решаю я, Р'Джаал останется в списке рождественских открыток. Он говорит им, что я замужем за К'таром. Фух. Взгляды, которые они бросают в мою сторону, гораздо менее заинтересованные, а один бородатый парень бросает на меня взгляд, полный чистого разочарования. Я слышу имя Мари, затем Т'чая, а затем снова имя К'тара.

Новоприбывшие отворачиваются и тихо переговариваются между собой, затем устраиваются чуть дальше по пляжу, на опушке деревьев. Я не могу понять, что они делают, поэтому возвращаюсь к работе с огнем. Когда я поднимаю глаза, то вижу, как один из новоприбывших идет вброд, чтобы помочь Р'Джаалу, а другой приносит мне охапку дров. Двое других работают на опушке леса, и я понимаю, что они строят свое собственное убежище.

Я удивлена… и немного впечатлена. Эти парни ведут себя так, будто не любят друг друга, но когда кто-то попадает в беду, они приходят на помощь, не задавая вопросов. Понятно, что они пришли увидеть меня и Мари, но остаются, чтобы помочь.

Ладно. План побега должен охватывать четырнадцать человек. Мы все должны уйти. Когда у меня будет время побыть одной, я поработаю над каким-нибудь планом.

***

В тот день приходит время побыть одной. Я наливаю свежую воду в раковину, которую использую для кипячения, когда один из бородатых новоприбывших хватает меня за руку и оттаскивает от струйки пресной воды. Мой протест застревает в горле, когда тень пересекает лагерь, а затем я изо всех сил мчусь к одной из каменных хижин. Мы с Мари забиваемся внутрь, пока остальные прячутся.

Они прогоняют тварь копьями, она даже не приземляется. Предполагаю, что как хищники, эти гигантские птицы охотятся только визуально, и поэтому камуфляж обеспечивает безопасность пришельцев. Поскольку мы с Мари не умеем маскироваться, мне приходится провести остаток дня, прячась с ней в одной из душных маленьких хижин. Она сидит рядом с Т'чаем, нежно промывая его раны и поглаживая лоб, пока он страдает от лихорадки. Как будто меня здесь нет.

Я не возражаю против этого. Я бы не знала, что сказать, даже если бы она обратила на меня внимание. Я не умею утешать. Я умею быть стойкой и практичной. Эта часть меня (стоическая часть) хочет встряхнуть ее и сказать, чтобы она спала, потому что я не думаю, что она спала с тех пор, как он был ранен. Но я понимаю, насколько она запуталась. Я постоянно беспокоюсь о К'таре с тех пор, как он ушел.

Моя вша тоже была довольно молчаливой. Надеюсь, это не означает ничего ужасного. Я не думаю, что смогла бы вынести, если бы что-то случилось с хрупкой связью между нами. У нас даже не было возможности как следует изучить друг друга.

Я очень, очень хочу получить этот шанс.

Итак, мы должны покинуть эту смертельную ловушку острова, и как можно скорее, потому что все эти небольшие землетрясения просто говорят, что приближается большое.

К тому времени, как К'тар вернется на следующий день, думаю, у меня уже будет решение.

Глава 15

К'ТАР

Я был вдали от своей пары несколько дней и никогда так остро не ощущал одиночество. Это делает меня вспыльчивым, а настроение раздражительным. Что не очень хорошо, когда ты путешествуешь по джунглям с раненым соплеменником, комплектом и ночным летуном, который отказывается покидать свое любимое место: мою голову.

Погода жаркая и кажется более влажной, чем раньше. Еды мало, и единственные орехи, которые мы находим, засохшие. Яйца должны быть сохранены для З’рена, поэтому мы не едим ничего, кроме нескольких листьев и побегов по пути.

Дж'шел несет Н'дека на спине, и мы прижимаемся к земле. Вокруг голодные каари, но мы в безопасности благодаря камуфляжу. Я несу все имущество нашего маленького клана на спине в плетеном мешке — припасенные яйца, несколько орехов и вычищенные кожаные шкуры. Кремневые инструменты. И я несу З'рена, который ерзает, суетится и хочет отдохнуть. Я даю ему пустой стручок ореха и позволяю пожевать его, чтобы унять слезы, но мы все устали, и путешествие медленное, потому что невозможно двигаться быстро.

Толстяк кричит от восторга, когда мы приближаемся к берегу и каменным хижинам клана Высокого Рога. Он хлопает крыльями и запускает свои маленькие коготки в мою гриву, а З'рен хихикает и тянется к нему.

— Я вижу хижины, — кричит Дж'шел с Н'деком на спине. — Почти пришли.

Несмотря на то, что я устал, я более чем готов снова увидеть мою любимую Л'Рен. Дни без нее были слишком долгими, и я жажду ее больше, чем мой желудок жаждет еды. Я знаю, что она поступила мудро, оставшись с ними, где она может помочь Высокому Рогу восстановиться, но я болею за нее. Еще больше я беспокоюсь, что они не обеспечили ее безопасность…

Однако я не готов увидеть укрытые палатки клана Теневой Кошки на краю джунглей. Мы проходим мимо них, и я обмениваюсь взглядом с Дж-шелом, из моего горла вырывается низкое рычание. Затененные кошки держатся особняком на дальнем конце джунглей. Я могу назвать только одну причину, по которой они могли прийти на территорию Высокого рога.

Они пришли, чтобы потребовать женщину. Или обеих.

Горький гнев захлестывает разум, и я должен подавить комок в горле. Л'рен — моя пара. Не имеет значения, что я еще не заявил на нее права. Ее кхай поет для меня, тело жаждет меня. Я тот, кто наполнит ее влагалище своим семенем. Я тот, кто посадит котенка ей в живот.

Моя.

З'рен замечает перемену моего настроения. Маленькое личико морщится, а затем он оглашает мои уши резким воплем гнева. Я чувствую, как его обертка из листьев намокает у моего бедра, и сдерживаю звук отвращения, срывая ее с него и бросая в папоротники.

Однако его крик привлекает внимание других. Вдалеке я вижу нескольких охотников на мелководье, вытаскивающих сети, и еще двоих у костра. Я не вижу мою Л'рен или ее подругу, и сердце громыхает в груди от страха.

Затем тканая крышка одной из хижин приподнимается, и оттуда выбегает фигура. Я узнаю темно-каштановую гриву, темную, как плодородная земля, и ее теплую кожу, две маленькие руки и изящное тело. Л'рен бежит ко мне с приветственным выражением на лице.

Мой кхай, такой тихий в последние несколько дней, начинает громко петь при виде нее.

— Нкнц! — восклицает она при виде меня. — К’тар!

Она подходит, вся улыбающаяся и счастливая. Я нежно обхватываю ее щеку, и когда она поднимает ко мне лицо, я чувствую, что она хочет еще одного поцелуя. Я доволен и слегка касаюсь губами ее губ, намекая на то, что должно произойти.

— Моя Л'рен, — бормочу я, изучая ее лицо. Она выглядит хорошо, опухшая губа зажила с тех пор, как я видел ее в последний раз несколько дней назад. Ее кожа потемнела от солнца, но она не выглядит худой. Похоже, Р'Джаал и его племя хорошо заботились о ней.

Моя пара забирает З'рена из рук и воркует с котенком, улыбается при виде Толстяка, все еще сидящего у меня на голове.

— Т првл их?

— Когда-нибудь я узнаю, что ты говоришь, милая, — говорю я со вздохом. — Пойдем. Пойдем в лагерь, — я указываю на костер впереди.

По дороге она здоровается с Дж'шелом и Н'деком, но я смотрю только на нее. На ней одежда, которую я соткал для нее много дней назад, хотя она выглядит изодранной, и она смастерила что-то вроде покрывала для ног из листьев. Своеобразно. Она стесняется показывать их окружающим, как и соски?

Жужжание кхай напоминает, что мы еще не спарились. Это чувство становится все сильнее и сильнее, когда она идет рядом со мной, и ее песня сливается с моей, будто наши сердца рады, что мы снова вместе. Л'рен искоса бросает на меня взгляд, полный обещания, и я думаю, что, возможно, я не так устал за день, как думал.

Я сбрасываю свои рюкзаки у костра, и в этот момент Толстяк спрыгивает вниз и устраивается на плече Л'Рен. У нее есть миска с едой, естественно, и она предлагает котенку перекусить, а затем дает кусочек сырой рыбы ночному летуну. Она похлопывает по одному из камней возле костра и показывает, что Н'дек должен сесть рядом. Мое сердце готово разорваться от гордости, она такая хорошая подруга. В первую очередь она думает о других.

У меня такое чувство, что мой член вот-вот лопнет.

А'там, один из охотников из «Затененного кота», подходит ко мне и пожимает руку в знак приветствия.

— Прошло много времени с тех пор, как я видел тебя, брат.

Значит, мы братья? Интересный выбор приветствия, но желанный.

— У наших маленьких кланов не было особых причин устраивать состязание, — признаю я, приветствуя его. — Но я рад видеть вас сегодня. Ваш клан пришел помочь Высокому Рогу?

— Мы пришли, чтобы помочь вашим женщинам, — открыто признается он с широкой улыбкой. — Но когда мы узнали, что произошло, то остались, чтобы помочь.

Я ворчу, сдерживая собственнический рык, поднимающийся в горле. Огрызаться на него бесполезно. Л'рен моя, и ее кхай поет для меня. Не имеет значения, что А'там идеально сложен и у него хорошо сформированное лицо, которым И'чай много раз восхищался. По крайней мере, надеюсь, это не имеет значения.

Я смотрю на свою пару, сидящую рядом, она покачивает З'рена на колене, заставляя его смеяться, а затем тянется, чтобы погладить мою руку, будто ей нужно убедиться, что я рядом. И на моем сердце снова становится тепло. Нет причин для ревности.

Л'Рен моя душой и телом.

— Тебе не повезло, брат мой, — говорю я ему. — Обе женщины востребованы.

Он тяжело вздыхает и опускает голову.

— Я знаю. Моя удача — пересохшее русло реки.

— Однако ты не сказал, откуда узнал о женщинах, — замечаю я.

Возвращается его озорная улыбка.

— Нам нравится присматривать за другими кланами. Никогда не знаешь, что произойдет.

Действительно.

— Т’чай жив, — продолжает А'там, оглядываясь на одну из хижин. — Хотя он заболел лихорадкой и до сих пор не проснулся. Его силы иссякли.

Я киваю, хотя мне приятно слышать, что он все еще жив. Мы не можем позволить себе терять больше наших. Не после потери И'чай.

— Он поправится. Ему есть ради чего жить.

— Больше, чем у некоторых из нас, — криво соглашается А'там. — И все же мы продолжаем, — он бросает взгляд на Л'Рен. — Ты знаешь, откуда она? Есть ли еще такие, как она?

— Мы с трудом друг друга понимаем, — признаюсь я ему.

Я не очень задумывался о том, откуда она взялась. Все, что для меня важно, это то, что она здесь, рядом со мной. На мгновение мне становится стыдно. Возможно, мне следовало спросить больше. Возможно, другие скучают по ней в каком-то отдаленном месте. Возможно, она хочет вернуться туда.

Эта мысль заставляет меня сжать кулаки. Она моя. Если она уйдет… мой дух умрет.

— Что ж, мы все здесь, — говорит А'там, широко разводя руки. — Это очень похоже на соревновательный сбор, не так ли?

Это действительно так. Но соревнования — это праздник, а праздновать сегодня особо нечего. Тем не менее, А’там весел. Он наклоняется, забирает маленького З'рена из рук моей женщины и высоко подбрасывает комплект, заставляя его хихикать.

— Н тлкч пъел, — предупреждающим тоном говорит Л'Рен.

— Что она говорит? — спрашивает А'там, снова подбрасывая набор.

З'рен заливается смехом от восторга. Одна маленькая ручка подносится ко рту, а в следующую секунду он выплевывает свой ужин прямо на улыбающееся лицо А'тама.

Я расхохотался.

— Думаю, она предупреждала тебя об этом.

— Слишком поздно, — говорит А'там, посмеиваясь и возвращая набор, прежде чем вытереть лицо. — Пойду искупаюсь на мелководье, мой урок усвоен, — он печально улыбается и убегает к кромке воды.

— Я возьму его, — говорит Н'дек, протягивая руку к З'Рену и усаживая его на колени.

Н'дек вытирает лицо малыша листом, а затем дает поиграть с блестящей раковиной.

Л'рен касается моей руки, и когда я смотрю на нее сверху вниз, она выглядит задумчивой.

— Что? — спрашиваю я.

— Поговорить? — спрашивает она, а затем показывает на свой рот на случай, если я не понял. — Я говорить с К’тар.

— Делайте, что вас нужно, — говорит Дж’шел. — Мы проследим за маленьким.

Когда Н'дек тоже кивает, я позволяю своей паре оттащить меня за руку к кромке воды. Она усаживает меня, затем жестом показывает, что я должен подождать здесь. Пока я пытаюсь понять, чего она хочет, она убегает в сторону хижин и через мгновение возвращается с чем-то в руке. Я еще больше удивляюсь, когда она жестом предлагает Р'Джаалу присоединиться к нам, хотя он, кажется, смущен.

Она садится передо мной, положив на колени завернутый в листья предмет, и сцепляет руки, явно пытаясь подумать. Через мгновение она делает глубокий вдох и улыбается мне, в ее глазах читается невысказанный вопрос. Пальцем она начинает выводить узоры на песке.

— Что она делает? — спрашивает Р'Джаал, присаживаясь на корточки рядом со мной на песок.

— Не знаю, — признаюсь я, пытаясь разобраться в картинах, которые она рисует.

Я снова расстроен нашей неспособностью нормально общаться. Я ничего так не хочу, как поговорить со своей милой парой, но мы пока не обмениваемся достаточным количеством слов.

Она нарисовала что-то похожее на… крыло? Какой-то полукруг? Срез? Л'рен рисует крошечный кружок на срезе и указывает на него.

— К’тар. Н’дек. Дж'шел. З'рен, — она рисует еще один крошечный круг на кончике, а затем указывает на него. — Т’чай. М'ток. С'брен. Р'Джаал, — затем она показывает на весь фрагмент и указывает на джунгли поблизости. — Острв.

Я изучаю картинку, отчаянно желая понять. Выражение лица моей подруги напряженное, и ясно, что это важно для нее. Она пытается мне что-то сказать. Но что?

Расстроенная, она снова указывает на первый круг на срезе.

— К’тар, — второй круг. — Р’джаал, — она на мгновение задумывается, а затем указывает на дальний конец среза. — И’рек?

Она говорит о наших кланах. Я изучаю рисунки, и когда она снова указывает на джунгли, меня осеняет. Я постукиваю пальцем по «кусочку» на песке.

— Это остров? Наш дом? — я указываю на внутреннюю часть. — Вода? Море? А это внутренняя часть? Джунгли? Остров?

Ее глаза сияют от волнения.

— Да! Остров! — повторяет она на моем языке, плохо, но ясно, что мы добиваемся прогресса.

Она смотрит на меня с таким удовольствием, что мой кхай начинает мурлыкать песню.

Р'Джаал издает горлом нетерпеливый звук, явно раздраженный.

Ее руки трепещут, и она снова начинает жестикулировать. Вместо того, чтобы просто обозначить кусочек земли, который является островом, она проводит пальцем по песку, завершая круг.

— Откуда она знает? — спрашивает Р'Джаал тихим и обеспокоенным тоном. — Она говорит о земле, которая исчезла, когда погибла Великая Дымящаяся гора.

Я не знаю. Если бы моя Л'рен каким-то образом была здесь тогда… но нет. Мой клан, все кланы знают каждый лист на этом острове. Если бы здесь был другой народ, мы бы знали.

Она похлопывает по центру круга.

— Горячо, — говорит она на моем языке.

Возможно, она забыла слово, обозначающее море. Я нажимаю на центр.

— Вода.

Л'Рен качает головой и выглядит расстроенной. Она издает странный звук губами, а затем взмахивает рукой.

— Горячо.

Когда мы продолжаем с любопытством наблюдать за ней, она издает губами пыхтящий звук и выставляет пальцы наружу. Ко мне приходит осознание.

— Думаю, она говорит о Великой Дымящейся горе.

Р'Джаал хмурится.

— Но все закончилось, гора ушла под воду.

Я потираю подбородок, думая о паре, который постоянно поднимается над водами на дальнем конце острова.

— Не уверен, — я касаюсь круга. — Великая дымящаяся гора? Много огня?

— Пожар! Да! — она выглядит взволнованной. — Большой пожар, — она указывает на землю. — Двигаться.

— Она говорит, что огонь вызывает землетрясения? — Р’Джаал недоверчиво фыркает.

Я тоже хочу отмахнуться. Земля дрожит, потому что это то, что земля всегда делает, точно так же, как ветер трясет листья. Но мне все же любопытно. Моя пара знает странные вещи. Я показываю на дальний конец «острова» на ее рисунке, где дым горит на фоне моря.

— Огонь здесь.

Она качает головой и обводит все вокруг.

— Огонь. Везде. Вууу лкаааан.

Я не понимаю ее последнего слова.

— Великая Дымящаяся гора исчезла, — я пытаюсь разгладить оставшуюся часть круга, который она нарисовала. — Исчезла.

Она снова решительно качает головой.

— Огонь. Много огня. Завтра? — она пожимает плечами. — Завтра, завтра? — пожимает плечами. — Много огня.

Я медленно киваю и поворачиваюсь к Р'Джаалу, который все еще выглядит смущенно.

— Она говорит, что снова будет огонь. Она не думает, что Великая Дымящаяся гора мертва.

— Все вол-кей-но, — повторяет она и снова обводит всю свой рисунок. — Все в огне.

Я хмурюсь.

— Великая Дымящаяся гора была здесь, — говорю я, указывая на дальнюю сторону ее рисунка. — Исчезла.

Она качает головой.

— Не исчзл, — она снова обводит всю картинку. — Вол-кей-но. Здесь. Здесь. Здесь, — указывает на разные части рисунка. — Все здесь, — она складывает руки. — Огонь в вол-кей-но, — она делает жест, показывающий, что чашка переполняется.

Чувствую, как меня пробирает озноб, и я вспоминаю те ужасные дни дыма, гари и смерти много лун назад.

— Она знает, о чем говорит, — шепчу я Р'джаалу. — И если она права, мы не в безопасности.

Моя пара продолжает жестикулировать, показывая, что ее сложенные чашечкой руки находятся внутри круга, и я понимаю, что она имеет в виду.

— Весь остров является частью Великой Дымящейся горы, — говорю я ему, мой разум кипит от осознания. — Мы внутри.

— Если это так, то где же гора? — Р’Джаал, кажется, не убежден.

— Оно прячется. Под водой, где огонь поднимается, встречаясь с берегом, — я потираю челюсть. — Если она права, мы не в безопасности. Нигде в нашем мире нет безопасности.

— В безопасности, — повторяет Л'Рен, слыша знакомое ей слово. На ее лице появляется волнение. — Да! Я дома в безопасности.

— Где твой дом? — зачарованно спрашиваю я.

Она на мгновение задумывается, а затем чертит на песке длинную-предлинную линию.

— Вода, — говорит она и повторяет это слово, проводя пальцем. Затем она указывает на место неподалеку. — Здесь.

— Через воды? — спрашиваю я.

Она кивает, а затем вздрагивает, делая широкий жест.

— Холодное место за водой?

Л'рен выглядит довольной и снова кивает, ее улыбка становится шире. Мне нравится, что я могу понять ее, даже если Р'Джаал бросает на нас обоих скептические взгляды.

— Если такое место существует, — спрашивает Р'Джаал, — тогда как мы туда попадем?

Моя подруга берет с колен какой-то предмет и протягивает его мне.

— Плт.

Я озадаченно рассматриваю его. Он похож на несколько палочек, концы которых переплетены травой. Не понимаю, чего она хочет, и через мгновение возвращаю его обратно.

Л'Рен издает разочарованный звук, а затем берет его у меня из рук.

— Плт, — она кладет его на воду, и пока я смотрю, он плавает и покачивается на мягко накатывающем приливе. — Посмотри, — она берет маленькую ракушку и поднимает ее. — Л’рен, — кладет ее на связку дров, берет другую ракушку. — К’тар, — кладет его. — Вс ухдм.

— Ты хочешь, чтобы мы поплыли туда? — удивленно спрашиваю я, наши люди никогда не пересекали воду, это слишком опасно. — Есть много существ, которые могут напасть на нас, — показываю клыки и имитирую когти. — Много змей.

— Большой плт, — говорит она. — Большой-большой. Мы идем.

— Опасно, — заявляет Р'Джаал, качая головой. — Ради чего мы будем рисковать нашими жизнями? Попытаться пересечь великие воды моря на плавучем дереве и надеяться, что нас не съедят?

Л'рен сцепляет руки под подбородком и смотрит на меня с надеждой. Я последую за ней куда угодно, но не знаю, смогу ли убедить остальных. Если нет… Я изучаю умоляющее выражение лица моей пары. Она отчаянно хочет, чтобы я ее выслушал.

— Твой клан, — спрашиваю я. — Много женщин?

Р'Джаал замирает весь во внимании.

В ее глазах вспыхивает понимание, а на губах появляется улыбка. Она кивает.

— Женщина. Женщина… — она поднимает руки, считая. — Женщина, — через мгновение она поднимает четыре пальца. — Мужчина.

— Шестнадцать женщин на четырех мужчин? — Р'Джаал издает горловой звук изумления. — Их клан меньше нашего, и у них так мало мужчин. Как они могут выжить?

— Возможно, они тоже в беде, — говорю я, размышляя. До гибели Великой Дымящейся горы все наши племена вместе насчитывали более ста человек, и у всех была еда и дичь. Теперь мы — фрагменты того, чем были когда-то. Возможно, то же самое произошло с ее кланом. — Возможно, она пришла на нашу землю в поисках помощи.

— Еда, — подчеркнула Л'Рен. — Женщины. Мы уходим.

— Их самкам, возможно, нужны партнеры, — медленно говорит Р'Джаал, как будто хочет убедить меня. — Мы должны подумать об этом.

Я просто улыбаюсь своей умной женщине. Похоже, она знает, что сказать, чтобы убедить Р’Джаала.

А я… Я последую за ней куда угодно.

Р'Джаал поднимается на ноги.

— Я должен поговорить с остальными. Узнать, как они отнесутся к идее отправиться в опасную неизвестность. Возможно, они считают, что женщины того не стоят.

Я сдерживаю насмешливое фырканье. Иметь пару и делать ей котят — это величайшее, на что может надеяться охотник. К тому же иметь полный живот? Они перенесут холод с радостью.

— Тебе следует пойти и обсудить это с кланом Высокого Рога. Знаю, Сильная Рука последует за моей Л'рен. Они будут доверять ей, потому что доверяю я.

— Вы бы рискнули их жизнями, чтобы пересечь воды? — Р'Джаал выглядит удивленным.

— Разве здесь мы не в опасности? — спрашиваю я его. — Если то, что она говорит, правда, каждый день — азартная игра. Если моя Л'рен смогла приплыть сюда, мы сможем отправиться к ее народу. Два разрозненных клана могут стать одним великим.

— Ммм, — он смотрит вниз на полное надежды лицо Л'Рен. — Посмотрим. Я поговорю со своим кланом и с Теневой Кошкой.

— Хорошо, — говорю я, поднимаясь на ноги.

Мой хвост взмахивает от нетерпения, которое я, кажется, не могу скрыть. Я протягиваю руку своей паре, и она доверчиво вкладывает свои пальцы в мои.

— Куда ты идешь? — спрашивает он.

Я притягиваю Л'Рен к себе, вдыхаю ее аромат, ощущаю мягкое, хрупкое тело рядом со своим. Наши кхайи поют громче, их песня настойчивее.

— Я собираюсь заявить права на свою пару.

Его глаза сужаются, когда он смотрит на нас, и я вижу зависть на его лице.

— Очень хорошо. Уведи ее достаточно далеко, чтобы мы не слышали криков и не принимали удовольствие за боль.

Ясно, что он не желает слышать о нашем совокуплении.

— Я знаю одно место, — говорю я. — Мы вернемся утром.

Р'Джаал ворчит и направляется прочь, прочь от пляжа, обратно к небольшому скоплению хижин и костру. Он ревнует. Прекрасно. Я хочу, чтобы эта ревность подпитывала его выбор. Если то, что говорит моя Л'рен, правда, а у меня нет причин сомневаться в ее словах, то мы здесь в опасности, и ее страна одиноких, лишенных спутника жизни женщин будет рада нашему приезду.

Это заманчивая мысль… для них, возможно. Моя Л’рен — это все, что мне нужно. Я обхватываю ладонями ее лицо и провожу большим пальцем по ее полным, мягким губам. Моя милая, умная пара. Как я тосковал по ней последние несколько дней. Вкус ее влагалища все еще преследует меня в снах.

— Мы спариваемся этой ночью или еще раз подразним друг друга? — бормочу я.

Она наклоняется навстречу моему прикосновению и прикусывает зубами кончик большого пальца, ее глаза полны голода.

Пришло время выяснить.

Глава 16

ЛОРЕН

Теперь, когда К'тар вернулся, по моему телу пробегает так много эмоций, но самая большая из них — волнение. Отчасти это потому, что, надеюсь, они прислушаются к предложению убраться ко всем чертям с острова, а отчасти это просто облегчение от того, что все снова вместе.

По большей части это чистая радость от К'тара рядом.

Я беру его за руку во время прогулки по пляжу. Большие атакующие птицы не возвращались в последние дни, и я чувствую себя в безопасности рядом со своим мужчиной. Он защитит меня. Мы подходим к линии деревьев, и он притягивает меня ближе, отводя в сторону длинные листья папоротника. Моя вша поет без остановки, и все тело вот-вот присоединится к припеву.

Я просто так счастлива, что он вернулся.

Его не было всего три дня, а казалось, что прошла вечность. В новом лагере было много дел, но это не значит, что я не тосковала по нему каждую секунду каждого часа. Теперь он здесь и бросает на меня взгляды, от которых поджимаются пальцы на ногах. Вша сходит с ума, и все, о чем я могу думать, это страстный поцелуй, который он подарил мне прямо перед уходом. Это было похоже на обещание.

Теперь, когда он вернулся, не пора ли воплотить это обещание в реальность? Боже, надеюсь на это. Видя ситуацию, в которой оказались Мари с Т'Чаем, я понимаю, что нет причин ждать. Чего я вообще жду? Что-то вроде знака вселенной «да, продолжай»? Разве не для этого существует кхай?

И с каждым землетрясением, каким бы незначительным оно ни было, я все больше осознаю, что это может быть конец. Возможно, мы никогда не покинем этот остров.

Почему бы не взять жизнь за рога? Или за четыре руки, в зависимости от ситуации.

К'тар прогоняет Кки прежде, чем тот успевает устроиться на плече, птицеподобное существо издает возмущенный крик и, порхая крыльями, возвращается обратно в лагерь. Мой пришелец ведет меня все глубже и глубже в джунгли, даже несмотря на то, что уже темнеет. Последние несколько ночей я спала в каменных хижинах на берегу, разглядывая древнюю резьбу по камню. Символы там намекают на четырехруких предков, населявших это место, и, глядя на них, я еще больше скучала по К'тару.

Другие могут говорить все, что хотят, о своих вшах, но моя чертовски хорошая сваха.

— Я скучала по тебе, — говорю я ему, хотя знаю, что он не понимает.

Он оглядывается на меня, голубые глаза сияют, и на его лице появляется улыбка, от которой мне становится тепло и сладко… и немного неловко. Он продолжает идти, а джунгли становятся все глубже и темнее. Интересно, как далеко мы зашли?

Куда мы направляемся?

Я не удивлена, когда мы останавливаемся у основания одного из больших деревьев. К'тар указывает вверх, и я вижу еще одну большую плетеную платформу, натянутую между ветвями. Конечно, здесь есть еще одна платформа. Правда, эта находится высоко на деревьях. Я вытираю руки о свое травяное бикини, разглядывая дерево. Это будет трудный подъем.

Однако, прежде чем я успеваю прикоснуться к стволу, К'тар кладет руку мне на талию и притягивает к себе. Я издаю испуганный звук, когда меня крепко прижимают к груди, а ладони оказываются на его грудных мышцах. Мы соприкасаемся обнаженной кожей, и это заставляет меня забыть об окружающем мире.

— Ах.

Он берет меня за руку и кладет ее себе на шею, затем притягивает ближе. Одна рука обхватывает мою задницу и крепко держит, поднимаясь. Я сдерживаю крик удивления и прижимаюсь к нему с закрытыми глазами. Думаю, сегодня мне не нужно карабкаться. Однако я невероятно отчетливо ощущаю, как бедра крепко сжимаются вокруг его талии. Я превращаюсь в бушующий клубок гормонов рядом с этим мужчиной.

Мы добираемся до вершины, он осторожно опускает меня, и я оглядываюсь. Это не совсем похоже на другое дерево, где платформы вместительные и большие, предназначенные для жизни. Эта узкая и обнимает само дерево, больше похожа на выступ, чем на веранду. Возможно, это какой-то наблюдательный пункт. Что бы это ни было, здесь нет места, чтобы лечь или установить кровать. Возможно, я ошибаюсь, почему К'тар отвел меня на деревья.

В следующий момент он прижимает меня спиной к огромному дереву, и я оказываюсь зажатой между ним и стволом. Я задыхаюсь, как только его рот накрывает мой, а затем таю в объятиях.

Его поцелуй точно такой, каким я его запомнила. Горячий, настойчивый и такой приятный, что все тело оживает. Его язык скользит по моему, когда проникает в рот, а руки сильнее прижимают.

Я понимаю, что нам не нужно много места. Все, что нам нужно — это уединение и безопасность, и этот маленький насест на верхушке дерева подходит.

Я отвечаю на его поцелуи с таким же пылом, показывая, как сильно я скучала, пока его не было. Моя вошь поет и мурлычет в груди, и я понимаю ее, я схожу с ума по этому восхитительному инопланетному мужчине, каким бы он ни был. Я запускаю пальцы в его густые волосы, пока мы целуемся, наши языки толкаются, надавливают и посасывают, как будто рты трахаются, и, боже, от этого у меня становится так влажно между бедер.

— Л’рен, — шепчет он мне в губы между поцелуями. — Лло.

Я не забыла.

— Я твоя, — шепчу в ответ. Ло К’тар.

Он низко рычит, а затем утыкается головой мне в шею, целуя там, пока пальцы теребят мою травяную юбку. Последние несколько дней все держалось на удивление хорошо, но по его рывку она рвется и падает на землю. Не могу сказать, что мне грустно. Мне все равно. Все, что я знаю, это то, что в следующий момент его рука оказывается у меня между бедер, обхватывает киску, и я задыхаюсь от интенсивности прикосновений.

Его руки повсюду, гладят и ласкают, и он стягивает с меня топ, сбрасывая его на землю. Я обнажена в душных джунглях, и он тоже, быстро сорвав свою набедренную повязку. В последнее время я видела много голых людей на этом острове, потому что здешние пришельцы, похоже, почти не носят одежды. Здесь все время невыносимо жарко, воздух густой и душный, и поэтому я не виню их за то, что они позволяют ветерку охлаждать обнаженную кожу. Но видеть незнакомцев голыми — это совсем не то, что видеть обнаженного К'тара прижатым ко мне, его тело такое же настойчивое, как мое. Я чувствую твердую длину члена, прижатого к моему животу, и помню, как он ощущался во рту.

Я не могу сдержать стон, вырывающийся из горла, и автоматически тянусь к нему.

Он хватает меня за руку, прежде чем я успеваю дотронуться, хихикает и запечатлевает еще один поцелуй на моем горле.

— О, конечно, смейся над девушкой в беде, — говорю я, а затем хнычу, когда он слегка прикусывает меня за шею.

Это и близко не должно быть так приятно. Я обвиваю руками его шею, прижимая к себе, пока он проводит языком по моей коже. Теплые руки ласкают мои груди, а затем он просовывает одну из них между нашими прижатыми друг к другу телами, чтобы подразнить мой сосок.

И, о боже, это потрясающее ощущение. Я откидываю голову назад и стону, выгибаясь навстречу руке, когда он ласкает кончик груди. Я никогда не думала, что простое прикосновение может быть таким приятным. Затем он опускает голову и нежно облизывает мой сосок.

Я чуть не падаю с дерева.

— К’тар! Это несправедливо! Я тоже хочу прикоснуться к тебе.

Я задыхаюсь от желания, а его руки блуждают по всему моему телу, лаская и прикасаясь как изголодавшийся мужчина. Одна рука снова перемещается между бедер, обхватывая киску. Он просовывает большой палец сквозь складочки, ища влагу… и его дыхание шипит, когда он обнаруживает, насколько я мокрая на самом деле. Я такая горячая и нуждающаяся, что чувствую, как соки текут по внутренней стороне бедер, и он стонет у моей груди, трется о нее лицом, прежде чем опуститься на колени.

О, да.

— Парень, ты просто сразу переходишь к делу, не так ли?

Я кладу руки на его широкие плечи, когда он опускает голову к месту соединения моих бедер, а затем прижимается ртом прямо к киске. Мне приходится вцепиться в ближайшую ветку, когда он широко раздвигает бедра, а затем перекидывает одно из них себе на плечо. Хорошо, что он поддерживает меня, потому что не думаю, что смогла бы стоять на ногах самостоятельно.

Его рот потрясающий. Нет слов, чтобы описать, на что это похоже, когда он проводит языком, смакуя мою влажность и исследуя своими губами. Его пальцы гладят то, до чего не может дотянуться рот, и я ахаю от удивления, когда чувствую, как он входит в меня. Палец К'тара кажется невероятно огромным внутри, но это приятно.

Я дрожу, когда он прижимается носом к клитору, облизывая, медленно, тщательно и нежно. Ни одной женщине так не везло, решаю я, когда одна рука поднимается, чтобы подразнить сосок. Он воздействует на меня способами, которые невозможны для обычных мужчин — касается груди, засовывает в меня палец и держит за бедро, прижимая нас к дереву, одновременно.

Я рада, что держит, потому что я не могу. Каждый мой мускул сосредоточен на том, чтобы оседлать его лицо, прижать киску к этому великолепному, безумному языку. Он точно знает, как двигать им, чтобы свести меня с ума, и когда он проводит им по моему клитору, я чувствую, как тело натягивается, как лук. Я теряю контроль, и чем больше хнычу и постанываю, тем решительнее он становится. Он низко стонет, прижимаясь к моим складкам, и, клянусь, я чувствую этот звук своей кожей. Его палец двигается внутри меня, толкаясь сильно и быстро, а затем я седлаю его руку, одновременно выгибая бедра, чтобы прижаться клитором ко рту, и когда он сжимает мой сосок.

С меня хватит.

Я вскрикиваю, задыхаясь от невероятной силы оргазма. Все тело словно собрано в одну тугую мышцу, а потом просто взрывается, думать об этом совершенно неприлично, и я чувствую, каким влажным было мое высвобождение, и слышу скользкие звуки, которые издает мое тело, когда он прикасается ко мне. К'тару, однако, все равно. Он просто продолжает лизать складочки и пробовать меня на вкус, полный решимости выжать из моего тела каждую частичку этого оргазма.

В конце концов я перевожу дыхание и вздрагиваю, убирая его голову со своих бедер. Если он продолжит лизать, я могу упасть прямо с этого дерева.

— Пожалуйста, — тяжело дышу я. — Мне нужен перерыв, К'тар. Дай мне отдохнуть.

— Лло К'тар, — хрипло бормочет он и поднимается на ноги с плавной грацией, как будто мы не взгромоздились на платформу высоко на деревьях.

Конечно, платформа шириной в несколько футов, но кажется недостаточно большой для двух человек, собирающихся заняться сексом. Он придвигается, его большое тело прижимается к моему, и я чувствую каждый дюйм мягкой, как замша, кожи. Мои соски на ощупь похожи на бриллианты, они такие твердые, и когда он снова начинает играть с ними, облизывая пальцы, очищая их от моих соков, я всхлипываю.

Человек с четырьмя руками. Боже, помоги мне. У меня недостаточно тела, чтобы занять их все. Думаю, это лучшая проблема для девушки, когда он гладит одну из моих грудей и дразнит ее, очарованный реакцией соска.

— Л’рен, — шепчет он, обхватывая мое лицо ладонями и нежно целуя.

Я чувствую свой вкус на его губах, и это завораживает. Я растворяюсь в поцелуе, снова обвиваю руками его шею. Мне никогда не было так хорошо, так волнительно.

Он закидывает одну из моих ног себе на бедра и удерживает ее там. Мои бедра открыты, и я чувствую себя обнаженной, когда он прижимается своим членом прямо к центру. Он трется о меня всей своей длиной вверх и вниз, и я не могу сдержать разочарованный стон, который вырывается из горла. Это потрясающе… и все же я чувствую пустоту и боль в тех местах, где у меня никогда раньше не болело. Я хочу, чтобы он был внутри, но он продолжает дразнить каждым движением своего члена по моей киске.

Кожа К'тара на ощупь безумно мягкая по сравнению с моей, что странно, учитывая, какой он твердый и мускулистый. Я хочу погладить его, но он хватает мою руку и прижимает ее к своей груди. Его пристальный взгляд захватывает мой, и у меня перехватывает дыхание.

Глаза прикованы к его, когда в следующий момент я чувствую, как головка его члена прижимается к моему входу. Я задерживаю дыхание, ожидая. Возьмет ли он меня быстро? Или будет продвигаться мучительно медленно? Будет ли это больно? Или он вообще остановится и снова заставит меня хотеть, как прошлой ночью?

В следующий момент у меня уже есть ответ, когда он берет меня за подбородок рукой, а затем очень медленно входит. Дыхание перехватывает, когда я чувствую, как его член дюйм за дюймом вдавливается в мое лоно. Он кажется невероятно большим, и в то же время я чувствую, как тело уступает. Слишком туго, и я боюсь дышать. Однако я ошеломлена интенсивностью ощущений, и у меня вырывается тихий стон.

— Ш-ш-ш, — выдыхает он и прижимает палец к моим губам.

Он указывает под платформу, и прежде чем я успеваю спросить, что это, я слышу. Что-то большое и тяжелое ломится сквозь папоротники внизу.

— Каари, — бормочет он.

Я помню каари. Это большие ящерицы, похожие на крокодилов, которые в четыре раза больше любого обычного крокодила. Осознание и страх покалывают тело, и я смотрю на него широко раскрытыми глазами. Стоит ли нам остановиться? Подняться выше?

К'тар просто проводит пальцем по моим губам и толкается глубже.

Я сдерживаю стон, зарождающийся в горле. Должна вести себя тихо. Не должна шуметь. Но это сложнее, чем кажется. Я чувствую себя пригвожденной к дереву его весом и членом глубоко внутри, и ничто во мне не хочет двигаться ни в малейшей степени. Я все еще привыкаю к ощущению его тела, пронзающего мое.

А затем он двигает бедрами, толкаясь.

Все в моем теле загорается. Я резко вдыхаю, ошеломленная. Я чувствую его глубоко внутри себя, но более того, я чувствую бугорок над его членом, двигающийся прямо напротив клитора, когда он толкается. О Господи. Так вот для чего это?

Несправедливо… и волшебно.

Его хвост обвивается вокруг моей лодыжки, удерживая ногу на его бедрах. Я все равно не могу ею пошевелить. Я зажата между большим телом К'тара и деревом, и каждый раз, когда я двигаюсь, я чувствую ЭТО глубоко в своей киске.

Он сводит меня с ума.

Его глаза, кажется, светятся, как маяки, когда он наблюдает за мной, все еще прижимая палец к моим губам. Я слышу, как внизу с грохотом падает большая каари, но это не имеет значения. Ничто не имеет значения, кроме К'тара и того, как он прикасается ко мне. Моя киска поет так сильно, что кажется, будто все тело дрожит, и когда мой инопланетянин снова толкается, меня покалывает от интенсивности.

Так хорошо.

Стон нарастает снова, и он снова входит в меня. Я не могу сказать, что убивает больше — его член или шишка, которая упирается в мой клитор, дразня его во время толчков. Он начинает медленный ритм, его бедра покачиваются напротив моих, он входит в меня неглубокими, сводящими с ума маленькими толчками, которые больше похожи на поддразнивание, чем на удовлетворение. Мне нужно… что-то. Что-то большее. Я не знаю, что именно, но каждый раз, когда он входит, я чувствую себя на грани, низ живота скручивается от медленно нарастающего ощущения. Это сводит с ума и расстраивает, и я поднимаю бедра, встречая его, чтобы сделать каждый толчок немного сильнее, немного грубее.

Его глаза блестят. Рука перемещается, и затем большой палец трется о мой рот. Я приоткрываю губы, беру его за кончик, а затем посасываю, как я бы делала это с его членом.

Он обнажает свои зубы, и могу сказать, что это небольшое движение возбуждает его. Член К'тара врезается в меня сильнее. Следующий толчок опустошает меня, он такой глубокий и приятный. Я хнычу в его большой палец и посасываю его, наши глаза встречаются, когда он входит.

Такое чувство, что его член — единственное, что удерживает меня в моем теле. Мир перестал существовать, если не считать безжалостных толчков члена, прикосновений спины к коре дерева, ощущения его хвоста, крепко обвившегося вокруг моей лодыжки… и рук, обнимающих меня повсюду. Одна из них у меня на заднице, другая прижата к дереву, одна закреплена на талии, а одна у меня на подбородке. Я чувствую себя заключенной в его тепле, как будто стала его частью.

Это невероятно. Я никогда не чувствовала себя такой… любимой. Желанной. Даже во время потного, грубого траха на дереве меня никогда не обнимали так нежно.

Я никогда еще не сходила с ума от похоти.

Я прикусываю его палец, прижимаясь бедрами, когда его движения становятся еще более яростными. Наши тела соприкасаются, и дерево трясется. Я не знаю, все еще ли каари внизу. Мне все равно. Все, что я знаю, это то, что его член глубоко внутри, а отросток продолжает скользить по клитору, и если я не кончу в ближайшие несколько мгновений, то сойду с ума.

Он низко рычит, и я думаю, что это мое имя. Черт, это так сексуально. Я провожу языком по кончику его пальца, а затем посасываю его сильнее, показывая ему потребность. Я хочу сильнее, и быстрее, и..

И, о боже, кончаю.

Я закрываю глаза, дыхание вырывается, когда все мое тело сжимается от силы оргазма. Пятки впиваются в его поясницу, и я чувствую, как выгибается позвоночник и покалывает в сосках, когда кажется, что все во мне разваливается на части. Он снова рычит мое имя, а затем входит сильнее, его движения резкие и неконтролируемые. Вместо того, чтобы позволить мне выйти из оргазма, он втягивает меня в следующий, и я вскрикиваю, когда это происходит.

Сквозь дымку удовольствия я смутно осознаю, что он тоже кончил, что его движения замедляются, и что наши тела становятся скользкими от наслаждения. Ох. О боже. Он кончил в меня, а на этой планете нет ни одного презерватива.

Интересно, означает ли это, что я уже беременна?

Я слишком устала, чтобы даже размышлять об этом. Он наклоняется и целует меня в лоб, а я слишком ошеломлена, чтобы сделать что-то большее, чем прильнуть к нему.

— Мои мышцы мертвы, — протестую я шепотом. — Я не смогу слезть с этого дерева.

— К’тар Лло, — бормочет он, потираясь своим носом о мой.

— Ладно, хорошо. Я рада, что мы с этим разобрались, — говорю я, похлопывая по груди. — Просто продолжай обнимать меня.

Я обвиваю руками его шею и прижимаюсь щекой к его груди. Его кхай все еще вибрирует со скоростью мили в минуту. Если подумать, мой тоже. Разве резонанс не должен был закончиться после того, как мы займемся сексом? Может быть, нам придется проделать это несколько раз. Мне следовало подробнее расспросить о своей новой биологии.

К'тар убирает волосы с моего лица и, крепко обнимая одной рукой за талию, отводит наши переплетенные тела от дерева, о которое мы терлись последние несколько минут. Он что-то бормочет и идет по платформе, наши тела все еще соединены, и каждый его шаг напоминает мне, что он все еще глубоко внутри меня, все еще большой и немного твердый, и я все еще очень, очень чувствительна.

Я извиваюсь рядом с ним, мои соски трутся о его грудь.

— Может быть, нам нужно повторить, — шепчу я.

Я думала, что больше не смогу, но идея очень привлекательна, и моя киска, кажется, пульсирует в знак согласия.

Его хвост снова крепко обвивается вокруг моей лодыжки, и он прижимает меня к себе, а затем прыгает, о боже, на следующее дерево. Я снова почти испытываю оргазм, благодаря этому отростку, который все еще трет меня во всех нужных местах. Если бы он не прижимал меня к себе, я бы, наверное, расплескалась по земле большой, безвольной, счастливой лужей.

Вместо этого я просто наклоняюсь и прижимаюсь ртом к его шее, облизывая и покусывая кожу.

К'тар спотыкается и падает на колени на новой платформе, и эта платформа немного шире предыдущей. Ему удается удержаться на ногах, и он осторожно опускает меня под себя, затаив дыхание.

— Упс, — говорю я тоном, который показывает, что я совсем не сожалею. — Думаю, мне не следует этого делать, пока ты взбираешься.

— Плохой Ллло, — хрипит он.

Думаю, это его способ сказать, что я непослушная, потому что он не звучит так уж сердито.

Я извиваюсь, и от этого все в моей нижней половине сжимается всеми возможными способами.

— Думаю, мне нужна порка.

Я знаю, что он меня не понимает, но мне все равно нравится это тихое нуждающееся рычание.

К'ТАР

Моя пара… это невозможно описать.

Я не могу описать, насколько она совершенна. Каким невероятным было спаривание с ней. Никогда не будет достаточно. Я покорен ее милым, хрупким телом и ее прикосновениями, ее улыбками и тем, как влагалище сжимается вокруг моего члена.

Никаких слов не хватит, чтобы рассказать о ней.

Когда солнечный свет проникает сквозь листья над головой, я убираю ее потную гриву с бледной кожи. Любая другая самка автоматически меняла бы цвет, маскируясь под тени и защищая себя. Моя Лло такого же странного цвета, как всегда, ее кожа раскраснелась от напряжения, когда она дремлет, ее тело прижимается ко мне.

Я бы ничего не стал менять в ней. Она другая, но это не имеет значения. Там, где она слаба, я буду защищать. Я достаточно силен для нас обоих, и мое тело достаточно большое, чтобы скрыть ее своим камуфляжем. Все, что мне нужно, это чтобы она была рядом, улыбалась мне, как прошлой ночью. Чувствовать, как ее маленькие зубки впиваются в шею, когда мой член глубоко внутри нее…

Я самый счастливый охотник на этом острове.

Я знал, что резонанс будет хорошим, но не представлял, что это будет так…

Нет слов, чтобы описать это.

Снова и снова мы совокуплялись этой ночью, и Лло была такой же ненасытной, как и я. Каждый раз, когда я прикасался к ней, она с готовностью отвечала. Каждый раз, когда я просовывал свой член между ее бедер, она обнимала меня с волнением. Ее тело приветствовало меня больше раз, чем я думал, что это возможно…. и до сих пор мы перекликаемся песней.

Нашим телам было недостаточно. Она дремлет рядом, но я знаю, что когда она проснется, то посмотрит на меня с голодным блеском в глазах, а ее руки будут скользить по моей коже. Думаю, она тянется ко мне так же сильно, как я к ней.

Я не думал, что когда-нибудь испытаю этот дар.

Я крепко прижимаю ее к себе, и она что-то сонно бормочет и прижимается в ответ к моей руке. Я целую ее влажные волосы и провожу рукой между бедер, обхватывая влагалище, пока она спит.

Думаю, я запомню эту ночь навсегда. И я сделаю что угодно, пойду куда угодно и брошу вызов любому, если кто-то вздумает угрожать ей.

Лло — самая важная вещь в мире. Она моя, и я сделаю все возможное, чтобы сделать ее счастливой.

Глава 17

Один полный оборот лун спустя.

К'ТАР

— Нет, — говорит моя женщина, когда А'там и О'Джек садятся на тренировочный плот. Она сидит между ними, пытаясь научить пользоваться плотом. — Смотрите. Смотри, — храбрая, как любой охотник, она выхватывает весло из когтистых рук А'тама и игнорирует его раздраженное шипение. — Смотри, — снова говорит она и показывает, как держать его. Она опускает весло в воду, и маленький плот вращается. Она немедленно переворачивает весло и упирается им в другую сторону, после чего плот выпрямляется и двигается вперед.

О'Джек бросает на меня взгляд, полный искреннего раздражения, но я только усмехаюсь. Моя пара знает, о чем говорит. Если она не будет с ними такой мягкой и ласковой, как М'рсл, они могут пожаловаться мне. Мне же нравится, что она командует ими как вождь. Как и должна — этот план принадлежит ей. Именно она знает, куда мы пойдем и как покинем это место, поэтому, конечно, она должна руководить. Остальным это не очень нравится. Они не доверяют ей так, как доверяю я, но готовы рисковать своими жизнями в надежде найти пару.

В конце концов, для чего нам жить без женщин? Мы существуем уже много долгих оборотов лун, но не более того. С тех пор, как кланы были уничтожены в результате гибели Великой Дымящейся горы.

Я наблюдаю за происходящим, очищая ломтики от засохших фруктов. В последнее время на острове совсем нет нормальной еды, и каждый кусочек пищи важен. Я срезаю плохие части и оставляю остальное для моей Л'рен. Я поднимаю взгляд, когда О'Джек и А'там снова пробуют грести. На этот раз маленький плот кренится вперед, и я слышу, как Л'рен издает радостные возгласы.

Земля трясется под ногами, заставляя дрожать камень, на котором я сижу. Я немедленно вскакиваю на ноги и мчусь вперед, отбрасывая в сторону нож и фрукты. Маленькая бухта, в которой они тренируются, защищена толстыми кораллами от больших змей, которые ползают по морям, но они не будут защищены от разбивающихся волн, которые приносит землетрясение.

Однако другие мужчины знают, как дорога моя самка. Они стаскивают ее с плота и несут на берег. Волны разбиваются, а плот кувыркается вдалеке — леденящее душу напоминание о том, насколько рискованным будет предстоящее путешествие. Но сейчас это не имеет значения, потому что Л'рен в моих объятиях, ее мокрые волосы прилипли к прекрасной коже, а яркие глаза широко раскрыты.

— Тлчк? — спрашивает она. — Снова? — она замолкает, когда качка прекращается, и у нее вырывается вздох облегчения. — Зкнчл.

— Все прошло, — соглашаюсь я.

С каждым днем она понимает наш язык все лучше. Я притягиваю ее ближе. В последнее время она кажется менее напуганной, но каждый раз, когда дрожит земля, я все больше и больше беспокоюсь за ее безопасность. Я помню, как небо наполнилось пеплом и дымом, а земля разверзлась. Я помню далекие крики.

Помню смерти.

Я не хочу, чтобы это повторилось. Никогда. Держа дрожащую пару в своих объятиях, я клянусь, что верну ее в холодную страну изобилия, полную самок и дичи. Мы доставим туда наш набор в целости и сохранности и проведем наши дни в счастье, не опасаясь возвращения Великой Дымящейся горы.

Но мы должны добраться туда прежде, чем Гора вернется.

— Ты в порядке? — Спрашиваю я, обхватывая ее голову и целуя в лоб.

Она кивает, вздыхает и прижимается к моей груди. Не думаю, что ей все еще страшно, просто ей нравится прикасаться ко мне. Мой член реагирует на ее прижатое тело, и мысли уносятся к далеким деревьям, где мы крадем моменты, проведенные вместе.

А'там пробирается к плоту, в то время как О'Джек просто потирает свою пушистую челюсть и качает головой.

— Не понимаю. Все, что мы делаем — это стоим на мели. Конечно, это не сложно.

Л'Рен поднимает на меня взгляд, нахмурив брови, в знак того, что она не поняла слов О'Джека.

— Это необходимо, — напоминаю я ему. О'Джек импульсивен, несмотря на то, что он старше многих из нас. — Открытое море будет опасным. Сейчас не время учиться управлять плотом. Нам нужно быть уверенными в своих навыках.

Он фыркает.

— По-моему, это похоже на «займите себя чем-нибудь и не мешайтесь», если ты спросишь. Мы оттягиваем время.

Я хмуро смотрю на него. Его слова бездумны.

— Ты очень хорошо знаешь, что на воде опасно. Для безопасного путешествия, достаточного количества плотов и весел требуется время. Разве мы не рубим деревья каждый день? Плетем веревки? Не покрылись ли наши руки волдырями от работы с топорами? Разве в хижинах не воняет быстро выделанной кожей? Все это необходимо. Там, куда она нас везет, холодно. Нам понадобятся слои для защиты кожи. Нам понадобятся весла для больших плотов и веревки, чтобы связать их вместе. Нам понадобятся копья, если на нас нападет один из водяных змей. Нам нужны будут все эти вещи.

Но О'Джек просто скрещивает руки на груди.

— То, что ты говоришь, может быть и правда, но я думаю иначе. Стали бы мы так долго ждать, прежде чем уйти, если бы Т'чай был здоров? Или он отнимает у нас время, пока мы ждем, когда он встанет со своей постели?

Я низко рычу, и Л'рен бросает на меня обеспокоенный взгляд. Наши слова вылетают слишком быстро, чтобы она могла их разобрать, но ей не нужно это слышать. Т'чай не из моего клана, но я бы не оставил его здесь, каким бы слабым он ни был. Это правда, что раны Т'чая не заживают и что все беспокоятся о нем. Иногда его тело лихорадит, а в другие дни ему лучше. Он слишком быстро устает, чтобы надолго вставать с постели. Его кожа имеет болезненный цвет, а глаза — просто впадины с тусклым голубым светом. Всем ясно, что он на грани жизни и смерти. Его кхай недостаточно силен, чтобы бороться с любым ущербом, который небесный коготь нанес его телу, хотя он и старается изо всех сил. Даже искушение резонансной партнерши не может придать его кхаю сил, необходимых для восстановления.

Он не доживет до сезона дождей, это очевидно.

Но поскольку делать особо нечего, кроме как работать и ждать, мы этим и занимаемся. О'Джек явно думает, что мы медлим в надежде, что Т'чай будет достаточно силен, чтобы грести, но всем ясно, что он никогда не будет достаточно здоров, чтобы это делать.

Все, что я говорю О'Джеку, это: «Женщины в холодном месте никуда не денутся, О'Джек. Нам потребуется еще несколько дней, чтобы подготовиться ".

Он обнажает на меня свои клыки и бросается обратно к А’таму, недовольный ответом.

Л'рен смотрит на меня с любопытством.

— Все в порядке?

У меня нет ответа на этот вопрос, поэтому я пожимаю плечами. В данный момент мне неинтересно говорить об О'Джеке. Я беру ее за руку и веду в джунгли.

— Ага. Время спаривания, — говорит она со смешком в голосе, когда я веду ее вперед.

Она не ошибается. Я одариваю ее улыбкой, когда мы направляемся к деревьям. Л'рен хорошо меня знает. Жизнь с тремя кланами, сгрудившимися вместе на пляже Высокого Рога, делает всех вспыльчивым. Добавьте сюда языковой барьер между мужчинами-сакхами и двумя женщинами-«ху-мэнами», травму Т'чая, мой резонанс с Л'рен, бесконечный список задач для предстоящего путешествия, неудобный набор, нехватку еды и беспокойство по поводу землетрясений?

Все на взводе. Даже уравновешенный Дж'Шел, с которым легко ладить, не раз в гневе махал хвостом. Иногда все, что вы можете сделать, это покинуть лагерь, чтобы не мешать друг другу.

И поскольку у меня есть пара, довольно легко найти причины отнести ее на деревья. Пляж полон любопытных мужчин, которые прислушиваются к каждому звуку, издаваемому моей Л'рен, и я не хочу, чтобы они слышали ее крики удовольствия.

Это только для моих ушей.

Итак, как мы делали много раз с момента первого спаривания, я заключаю ее в объятия. Она обвивает руками мою шею и начинает целовать горло и челюсть, ее ноги обвиваются вокруг моих бедер. Я несу ее на деревья, потому что лазание для нее медленное и утомительное занятие. Мне нужны ее силы для других дел.

Я автоматически маскирую свое тело под дерево, на которое взбираюсь, позволяя своей коже темнеть в тени, имитируя игру солнечного света на листьях. Она одобрительно стонет и проводит рукой по моей груди.

— Цвет, — бормочет она. — Мне нравится.

Я достаточно тщеславный мужчина и еще немного затемняю цвета, чтобы доставить ей удовольствие. С тех пор, как мы с Л'рен впервые встретились, прошел полный оборот лун, и я не устал от ее прикосновений. Наши кхайи сменили свою безумную песню на более приятную. Теперь, когда я вижу ее, мой кхай не урчит от сильной потребности, а поет от радости.

Прямо как мое сердце.

Как я делал каждый раз, когда мы прятались на деревьях, я веду ее на верхние ветви и нахожу надежное место, чтобы прислониться к стволу. Я упираюсь ногами и держусь одной рукой за ветку над головой, а затем сосредотачиваюсь на ней.

Несмотря на то, что М'рсл предпочитает обнажать кожу, как клан Высокого Рога, моя Л'рен настаивает на том, чтобы носить топ из листьев, а также набедренную повязку. Я не возражаю против этого — мне доставляет огромное удовольствие срывать их с нее каждый раз при спаривании. Я делаю это и сейчас, ухмыляясь, когда она издает тихий протестующий звук, даже когда прикусывает мой подбородок своими маленькими зубками.

— К’тар сошьет новую юбку, да? — требует она, хватаясь за плетеный пояс моей набедренной повязки и срывая ее с тела.

— Все, что пожелаешь, моя пара. Ты знаешь, что я в твоем распоряжении, — говорю я и провожу рукой между ее бедер.

Не получается сдержать вырывающийся стон, когда нахожу ее влагалище влажным и ждущим. Она уже жаждет меня, а я даже не начал прикасаться. Я ласкаю ее сладкие складочки, пока она не начинает стонать и оседлывать мою руку, а затем я настраиваю наши тела так, чтобы мой член мог погрузиться в ее тепло. Толчок бедер, и я глубоко внутри нее.

Нет лучшего ощущения, чем сжатие ее влагалища. Она тихо вскрикивает, потираясь сосками о мою грудь. Ей нравится, когда их кончики ласкают, но еще больше ей нравится, когда я нахожусь внутри нее и потираю маленький бугорок между ее складочек. Это сводит ее с ума от желания. Я наклоняюсь и накрываю ее рот своим, чтобы заглушить крики, когда делаю это. Она сопротивляется, и тогда я вонзаюсь в нее, с каждым толчком моя шпора прижимается к пальцам и бугорку между ее бедер. Она такая влажная, что наши соединенные тела издают сладчайшие звуки, и вскоре я чувствую, как ее охватывает напряжение, как ее влагалище крепко обхватывает мой член и сжимает его, будто она пытается осушить меня.

После этого мне не требуется много времени, чтобы кончить, и я изливаю свое семя в ее тело с радостью, которая не стала утомительной, несмотря на то, что мы делали это много раз.

Думаю, я никогда не устану от ее тела. Даже если мы будем спариваться до конца наших жизней. Когда я внутри нее, все кажется… правильным. Как будто это то место, где мне суждено быть.

После этого мы оба тяжело дышим, а ее кожа влажная от пота. Я глажу ее по щеке, когда она прижимается своим телом к моему.

— Снова трясет, — говорит она мне. — Ничего хорошего.

— Я знаю, — тихо говорю я, — меня тоже беспокоят продолжающиеся толчки. Кажется, они не замедляются. Если уж на то пошло, сейчас их больше, чем когда-либо прежде. Вчера землетрясение, казалось, длилось на несколько вздохов, дольше, чем когда-либо прежде. — Все будет хорошо.

Она поворачивается в объятиях и смотрит на меня снизу вверх.

— Уходим, да? Завтра?

Я молчу, потому что не знаю, будем ли мы готовы завтра. Сегодня утром Т’чай горел, его тело слабое. Р'Джаал боится давить на него. Мы не знаем, сколько времени потребуется плотам, чтобы пересечь великую воду и добраться до холодного места, но если это займет слишком много времени, мы можем потерять Т'чая.

Боюсь, если мы потеряем его, то потеряем и М'рсл. Она страдает при виде его боли. Она похудела, и в ее глазах появилась тусклость, которая беспокоит всех нас.

В мире всего две самки. Потерять одну из них до того, как у нее появится комплект с выбранным партнером, кажется немыслимым.

— Я поговорю с Р'Джаалом, — говорю я в конце концов.

— Завтра, — повторяет она умоляющим голосом.

Я знаю, о чем она просит. Она больше не хочет оставаться. Готовы ли мы уехать? У меня нет ответа. Интересно, будем ли мы когда-нибудь по-настоящему, полностью готовы покинуть наш дом.

Глава 18

ЛОРЕН

— Как он сегодня утром? — спрашиваю я, входя в каменную хижину Марисоль и Т'чая.

Еще рано, и пока остальные просыпаются, мне не разрешают покидать лагерь, потому что у меня нет защитного камуфляжа, как у других. Я провожу большую часть дня рядом с хижиной, чтобы быть рядом с Мари, если ей что-нибудь понадобится, и помогать с Т’чаем, Н’деком и ребенком. Я не возражаю, потому что все равно нахожусь рядом: наблюдаю за постройкой плота и отвечаю на вопросы, но иногда это тяжело.

Как сегодня. У Мари унылый взгляд, а рука Т'чая безвольно сжата в ее. Он спит, кожа раскраснелась от лихорадки. Если это возможно, сейчас он выглядит хуже, чем когда был ранен. По крайней мере, тогда он был сильным. Теперь кажется, что он исчезает, и сил для борьбы не осталось. Рука, которую сжимает Мари, костлявая и тонкая. Иногда ему лучше, он смеется и улыбается своей паре из постели. Но на следующий день он снова будет вялым и больным, вся его энергия иссякнет, и станет яснее, чем когда-либо, что ему не становится лучше. В такие дни трудно быть жизнерадостной и притворяться, что все будет хорошо.

Я не знаю, что из этого получится. Я не знаю, как утешить, когда нет хороших новостей. Но я все равно пытаюсь, потому что это лучше, чем сидеть сложа руки. Я наклоняюсь рядом с Мари, сохраняя авторитетное выражение лица, как будто это поможет делу.

Она пожимает плечами, ее движения такие же вялые, как у мужчины в постели.

— Плохой день, — говорит она тусклым голосом.

— Значит, завтрашний день будет хорошим.

— Или нет, — мягко говорит она, поглаживая его руку. — И тогда он просто продолжит ускользать от меня, — ее губы дрожат, когда она смотрит на него сверху вниз. — Знаешь, его вошь перестала резонировать.

У меня в животе скручивается болезненный узел.

— Может быть, она просто затихла на мгновение. Сохраняет свою силу и все такое.

— Или это конец, — она смотрит вниз на его руку, прослеживая выступающие вены, которые тянутся между костяшками пальцев. — Это значит, что у него нет сил для спаривания, и теперь наш резонанс односторонний. Песня моего кхай тоже изменилась. Это как… помнишь ту статью в новостях о синем ките, который поет с другой частотой, чем все остальные киты? Он одинок, потому что никогда никого не найдет. Может, моя вошь такая же. Это как синий кит, поющий в одиночестве, потому что знает, что его пары больше нет.

— Ты слишком много времени проводила в Интернете дома, — весело говорю я и сжимаю ее плечо. — Ты не можешь сдаться.

Ее опущенные плечи и отсутствие реакции говорят, что она уже сдалась.

Поскольку я та, кто пытается сделать все лучше, я еще раз сжимаю ее плечо.

— Мы скоро вернемся к остальным, Мари. Очень скоро.

— И что потом? — спрашивает она с горькой ноткой в голосе. — Он может умереть на замерзшем берегу вместо теплого?

Я хочу протестовать. Хочу сказать, что все будет хорошо. Возможно, другие сохранили некоторые медицинские технологии корабля, и они могут вылечить Т’чая. Но я даже не уверена, верю ли в это сама. Если его вошь, которая должна ускорить заживление, не может его вылечить, что заставляет думать, что несколько обломков от ныне разрушенного космического корабля справятся с этой задачей?

— Скоро, — снова обещаю я.

И поскольку я знаю, что ничем не помогаю, я ухожу, чтобы, по крайней мере, быть полезной где-то в другом месте. Может быть, я смогу поговорить с К'таром. Находясь рядом с ним, я всегда чувствую себя лучше, даже если это всего лишь вид его улыбки и прикосновение его руки к моим волосам.

Я поверхностная, знаю. Иногда мне просто нравится, когда любимый парень ласкает меня.

Однако в тот момент, когда я выхожу на улицу, я вижу, что К'тар находится далеко на пляже и направляет М'тока и Дж'шела, когда они привязывают плавучий мост к борту одного из плотов. Думаю, никаких объятий не будет. Я останавливаюсь, чтобы полюбоваться его задом, прикрытым килтом из листьев. Я не могу видеть его булочки, и это позор, потому что это отличные булочки, но я узнаю подергивание хвоста, когда он стоит там, инструктируя остальных. Я мечтательно вздыхаю, когда он пожимает плечами. Может быть, мне удастся уговорить его улизнуть на несколько часов сегодня днем под видом поиска фруктов или яиц.

Этот парень делает меня ненасытной. Я всегда думала, что слишком уравновешенная, чтобы быть одной из тех «нимфоманок для своего мужчины», но, похоже, я ошибалась на этот счет. Одна мысль о том, чтобы ненадолго убежать с ним в лес, заставляет мой пульс биться сильнее между бедер самым опьяняющим образом. Я одержима им. Он — первое, о чем я думаю, когда просыпаюсь, и последнее, о чем я думаю перед сном. Я никогда ни к кому не испытывала таких чувств. Даже языковой барьер между нами, кажется, с каждым днем все больше ослабевает. Я узнаю его по его улыбкам, когда он радуется, по вздохам, которые он издает, когда расстроен… и по низкому горловому рычанию, когда он возбужден.

Я дрожу при одной мысли об этом рычании.

Парни на пляже выглядят слишком занятыми, чтобы я могла отвлечь их. Этот плот — последний, который нужно закончить. Есть три больших, по одному для каждого племени, и план состоит в том, чтобы связать их всех вместе, чтобы независимо от того, сбивает ли нас течение с курса, где бы мы ни оказались, мы были вместе. Потребовалось некоторое время, чтобы понять, как заставить такие большие плоты правильно плавать. Я думала, все, что нам нужно будет сделать, это связать немного дерева, и мы сможем плыть, но первые попытки провалились, и я в ужасе от мысли о холодной открытой воде, полной опасностей, и переворачивающийся плот… Н'дек не сможет плавать, Т’чай и ребенок тоже. Мы должны быть в максимальной безопасности, поэтому потребовалось еще несколько попыток, чтобы во всем разобраться. Теперь на плотах установлены дополнительные бревна, перекрещивающиеся внизу, чтобы придать им большую плавучесть, и мы добавили мосты с каждой стороны, чтобы повысить устойчивость. Н'дек вырезал достаточно весел, чтобы у каждого человека было свое, и мы несколько дней дубили шкуры, чтобы была теплая одежда. Корзины с яйцами почти полны. Еще немного рыбы было высушено, немного рыбы закоптили, так что у нас будет чем перекусить в пути. Мы почти готовы.

Сама мысль об этом ужасает.

Вот уже несколько недель я бью в барабан, настаивая на том, чтобы мы отправились на дальний берег, который, как я заверила их, находится там. Что там ждет больше людей, больше женщин, больше дичи, больше всего. Я должна отвести их к берегу, потому что именно оттуда я пришла. Дело в том, что теперь, когда время уходить почти пришло, я боюсь. Что, если далекие очертания, которые я вижу, в конце концов, не земля? Что, если мы с Мари сильно сбились с пути, и я не смогу привести людей К'тара обратно к Харлоу, Лиз и остальным? Что, если я все испорчу и приведу всех к смерти?

— Никакой паники, Ло, — шепчу я себе. — Ты делаешь все возможное. Смирись с этим, черт возьми, и принимайся за работу.

Как ни странно, это, похоже, делает свое дело. Напоминание о том, что люди рассчитывают на меня — все, что требуется мозгу, чтобы включиться. Как я делала много раз по утрам, я осматриваю небо в поисках гигантских хищных птиц. Когда я никого не вижу, то направляюсь к скалам и начинаю карабкаться, направляясь к самой высокой точке обзора. Здешние скалы сделаны из мягкого камня, который легко крошится, а это значит, что при постоянном использовании в скале были вырезаны рифленые ступени, и это позволяет даже такому неуклюжему человеку, как я, взобраться на вершину.

Я добираюсь до вершины, еще раз осматриваю небо в поисках опасности, а затем выпрямляюсь. Здесь, наверху, дует сильный ветерок, внизу шелестят верхушки деревьев. Думаю, это одно из самых высоких мест, оставшихся на острове, и это хорошее место, чтобы оценить наше путешествие. Я отодвигаю камень, на котором лежит скрученный кусочек бумажной коры, который я оставила здесь вчера. Не знаю, является ли мой «телескоп» чем-то большим, чем просто трубой для просмотра, но я чувствую, что это все равно помогает зрению. Я сажусь на камень и изучаю воду в свою подзорную трубу из коры.

Это очень далеко, но я уверена, что вижу какие-то горы. Может быть, я узнаю не конкретные горы, но я помню, что там были горы. Этого достаточно. Это значит, что есть земля, и я не могу представить, что мы с Мари так далеко отклонились от курса. Думаю, я бы проснулась, не так ли? Последнее, что я помню, это как Марисоль вытаскивает меня из воды в плавучую капсулу, а потом ничего. Не думаю, что я бы спала несколько дней, так что обратный путь на ту сторону займет меньше дня.

Это должны быть те горы.

Надеюсь.

Боже, пожалуйста, позволь мне не ошибаться. Я знаю, что теперь, когда есть вошь, зрение улучшилось. Я могу видеть действительно на большие расстояния, но даже я не уверена, насколько далеко отсюда эта земля. Это всего лишь цветное пятно на фоне бесконечной зеленой океанской воды. Но земля должна быть где-то совсем рядом. Иначе это бессмысленно. Я вздыхаю и опускаю свой телескоп, немного расстроенная. Если бы я могла видеть чуть дальше…

В поле зрения над головой появляется тень.

За последние несколько недель я повидала достаточно птиц, чтобы знать, какую опасность они представляют. Сердце колотится, я падаю на колени и быстро заползаю под ближайший папоротник, тяжело дыша. Мои руки и колени исцарапаны, но это не имеет значения. Если эта тварь увидит меня…

Но тень проплывает над головой и продолжает движение. Она не останавливается. Я жду в полной тишине и смотрю, как эта штука улетает в далекие небеса. Она направляется к тем горам. Это только подтверждает мое подозрение, что в них по крайней мере что-то есть. Я подумаю над этим позже. По одному вопросу за раз.

Я смотрю, как она улетает, и, к своему удивлению, вижу вторую. Еще одна птица. К ней присоединяется третья.

Это… странно.

Кроме того первого дня на пляже, мы никогда не видели больше одного за один раз. Большую часть времени, как мне сказали, они охотятся в одиночку. Втроем это кажется очень, очень странным. У меня мурашки по коже от осознания того, что к ним присоединилась еще одна.

Кажется, все небо заполнено ими.

Что происходит?

— Л’рен! — рядом ревет К'тар. — Л’рен? ОТВЕЧАЙ!

Я слышу ужас в его голосе. Он тоже их видела.

— Я здесь, — отвечаю я. — На вершине утеса!

Я еще не знаю всех этих слов на его языке, но он может идти по звуку моего голоса. Я не выйду из-под кустов, пока не буду уверена, что это безопасно.

Я собираю колючки со своих ладоней и наблюдаю за флотом небесных когтей в мутном небе. Я, конечно, здесь всего месяц, так что, может быть, это нормально, но мне это кажется пугающим. Что могло заставить так много крупных хищников подняться и покинуть свои угодья?

Конечно, в тот момент, когда эта мысль приходит мне в голову, земля начинает трястись.

Я сдерживаю крик, подступающий к горлу. Только не снова.

Я закрываю глаза и прижимаю колени к груди, ожидая, когда земля перестанет дрожать. Каждое землетрясение наводит на меня ужас. Я не могу игнорировать их, как это делают другие, хотя изо всех сил стараюсь притворяться, что не схожу с ума, когда это происходит. Они случаются чаще, чем мы едим, и все же я не могу сидеть сложа руки и делать вид, что земля не дрожит. Мы не сидим на остатках действующего вулкана, и именно поэтому мы живем на райском острове посреди планеты айсбергов. Однако каждое землетрясение никогда не длится долго. Я всегда готовлюсь, ожидая, что это будет «тот самый», но этого никогда не происходит. Мир содрогается на мгновение или два, а затем замирает.

До сегодняшнего дня. Он дрожит, и я отсчитываю секунды. Одна. Две. Пять. Десять. Одиннадцать, прежде чем он останавливается. Затем все начинается снова, почти сразу. Это длится пять секунд. Третий подземный толчок происходит сразу за ним, а затем мир снова замирает.