Ваш скандальный нрав

Глава 16

В ответ на послание Джеймса, полученное вскоре после его разговора с Пьеро, миссис Боннард согласилась встретиться с ним на следующее утро, в пятницу, в десять часов.

Первое, на что Джеймс обратил внимание, войдя в кишащую putti гостиную, был цвет лица Франчески. По ее виду трудно было утверждать, что она хорошо выспалась. Хотя, возможно, дело было в цвете ее платья, от которого лицо казалось таким бледным. У этого простого белого платья был высокий воротничок, а его единственным украшением служила зеленая вышивка. Украшений Франческа вообще не надела. Правда, на голове у нее был затейливо намотан шарф. Другие женщины утром носили чепцы, но представить себе Франческу в чепце, пусть даже украшенном лентами и кружевами, было невозможно.

Впрочем, Джеймсу никогда не пришло бы в голову, что она сможет облачиться в такое платье. Оно могло бы принадлежать невинной школьнице. Разумеется, это платье никак не вязалось с надевшей его женщиной, с ее удивительными глазами, ее губами, наводящими на мысли о грехе, округлыми очертаниями ее роскошной фигуры, волнующими воображение. Вид Франчески озадачивал и одновременно манил, сводил с ума.

– Я думал, что ты не встаешь раньше полудня, – проговорил Джеймс, не считая нужным тратить время на светское приветствие.

– Так и есть, – промолвила Франческа в ответ. – Но я хочу как можно быстрее покончить с этим делом.

– Дорогая моя девочка! – Быстро подойдя к ней, Джеймс взял ее за руки. – Я настоящее чудовище. Мне следовало послать тебе записку еще вчера и хотя бы сообщить тебе, что я намереваюсь делать. Но… – Он замялся.

– Но ты не привык делиться с женщинами своими планами? – договорила за него Франческа. Она улыбнулась – похоже, в ее улыбке было непритворное удивление. Неужели он на пути к прощению?

– Да, с тех самых пор, когда мама стала требовать, чтобы я все ей рассказывал, – кивнул Джеймс.

– Тебе было тогда, наверное, лет восемь?

– Восемнадцать, – поправил он ее. – Или двадцать восемь. Сколько угодно. Но каждый раз, встречаясь со мной, она хочет, чтобы я подробно сообщал ей обо всем, что происходит в моей жизни.

Франческа склонила голову набок, изучая его лицо.

– Ты невыносимый, ужасный человек, – вымолвила Франческа. – Ты вознамерился очаровать меня даже тогда, когда мне с таким трудом удалось проснуться. Более того, мне стоит немалых усилий держать глаза открытыми. Чудовищная рань! Нельзя вставать в такое время и еще что-то делать!

– Что ж, в таком случае мы можем вернуться в постель, – с готовностью предложил Джеймс.

– И не мечтай, – сказала Франческа. – Ты же захочешь большего, простого обольщения тебе будет мало. – Вырвав у него руки, она отошла в сторону. Лишь сейчас, наблюдая за ней, Джеймс наконец-то заметил, что гостиная как-то странно изменилась.

В углу комнаты, на противоположной от окон стене, стояла высокая лестница. Кордер не сразу обратил на нее внимание, потому что его глаза искали лишь Франческу.

Зато теперь Джеймс увидел, как Франческа взяла какой-то узкий предмет с небольшого столика, стоявшего около лестницы. Он быстро приблизился к ней и с удивлением уставился на этот предмет в ее руке.

– Нож для бумаги? – недоуменно спросил он.

– Совершенно верно, ты не ошибся, – кивнула она.

Джеймс посмотрел сначала на нож, затем на лестницу, а после этого – на потолок, инкрустированный купидончиками-putti. Через мгновение его взгляд встретился с удивленным взором ее зеленых глаз.

– Я же искал там, – проговорил он. – И сразу решил, что бумаги спрятаны где-то у детей. Здесь так много лепных фигур – не только в этой комнате, но и повсюду в доме. Я также подумал, что ты могла спрятать письма где-нибудь между ног одной из тех упитанных леди, что держат по углам лепные портьеры. Мне казалось, что такого рода шутка была бы вполне в твоем духе. Но мне не удалось обнаружить бумаги ни там, ни где-либо еще.

– Знаю, – сказала Франческа. – Я сразу поняла, что ты будешь их искать. Но была уверена в том, что тебе их не найти. Следует, однако, признать, что ты был не так уж далек от истины. Подержи-ка лестницу.

– Подержать лестницу? – изумился Кордер. – Да ты с ума сошла? Ты не полезешь наверх!

– Я не собираюсь прыгать с лестницы, – вымолвила Франческа. – Хотя, конечно, повеселиться бы неплохо – например, упасть с нее и разбить твою твердую голову, хотя, подозреваю, она слишком крепка, чтобы разбиться. Так ты подержишь мне лестницу?

– А кто раньше держал ее для тебя?

– Никто, – пожала она плечами. – Меньше всего мне были нужны свидетели. Я сделала все однажды ночью, когда почти все слуги отправились на какой-то праздник. Я пододвинула к лестнице один из этих тяжеленных столов. Собственно, я и сегодня могла поступить так же, но мне пришло в голову, что тебе захочется заглянуть мне под юбку.

Потолок в гостиной был высоким, лестница – пугающе большой. Но Франческа ужасно упряма, а он как-никак мужчина.

– Что ж, если так смотреть на вещи… – пробормотал Кордер.

Джеймсу стоило немалых усилий сдержать себя и не поцеловать ее стройные лодыжки, когда они оказались на уровне его глаз. Его восхищенный взгляд скользнул по ее икрам – насколько позволял подол ее платья и нижние юбки, соблазнительно колыхавшиеся вокруг ног Франчески.

Впрочем, скоро ему пришлось оторваться от созерцания ее прелестей, потому что Франческа взялась за дело. Джеймс видел, как она вставила лезвие ножа в один из швов на лепнине. Джеймс сумел по достоинству оценить некоторые ее качества – чувство юмора, например. Она не стала прятать сверток между ног пышнотелой леди в углу комнаты. Нет, он был совсем рядом, там, где ножки и попка маленького мальчика выглядывали из-за лепной драпировки.

Когда на Джеймса полетели куски гипса, он спросил себя, почему ему в голову не пришло, что сверток можно с успехом засунуть в одну из полостей лепнины, а сверху замазать его гипсом. Слой штукатурки пришлось наложить совсем тонкий, к тому же это не требовало какого-то особого умения. Пожалуй, только художник, работавший над лепниной, заметил бы какие-то перемены. Но даже опытный взгляд Джеймса ничего не приметил. Сверток казался просто одной из складок драпировки, а ведь он-то искал письма, бумаги.

– Не бойся, они не испорчены, – сказала Франческа, осторожно продолжая отколупывать лепнину. – Я обо всем подумала – завернула письма в промасленную бумагу, чтобы влага из гипса не просочилась на документы, а потом еще обмотала их куском грубой ткани, чтобы гипс получше приклеился к свертку. В результате сверток стал более округлым, так что вполне мог на вид сойти за складку драпировки.

– Я где-то читал, что венецианские куртизанки очень хорошо образованы и обладают массой всевозможных талантов, – заметил Джеймс. – Но мне не доводилось слышать, что они занимаются лепниной.

– Кстати, в Англии многие женщины увлекаются этим. Нас еще в школе учили работать с гипсом. Художественная лепнина. Мы делали ракушки и приклеивали их на стены в игровых комнатах, украшали ими рукотворные пещерки и гроты.

С потолка упало вниз еще несколько кусков гипса. Пошарив за попкой лепного мальчугана, Франческа вытащила оттуда плотный округлый сверток и быстро спустилась вниз. Ее глаза заблестели, лицо раскраснелось.

Джеймс отошел в сторону, когда Франческа оказалась на нижней ступеньке.

Она отложила нож в сторону.

– Ну вот, – сказала Франческа, протягивая ему сверток, с которого на пол ссыпались кусочки лепнины. Джеймс взял сверток в руки.

Некоторое время он молча смотрел на него. Наконец-то! После столь долгих поисков и стольких неприятностей письма у него в руках. Если бы ему вновь пришлось искать их, он опять ничего не нашел бы.

Кордер поднял глаза на потолок, на маленькую попку и ножки купидона. Лишь по крохотному обломившемуся кусочку лепнины можно было определить, где находились документы. Да и кому бы это могло прийти в голову! Лепнине в этом доме было больше века, так что трещины и небольшие сколы можно было обнаружить повсюду.

– Единственное, что меня тревожило, так это возможность пожара, – сказала Франческа. – Именно поэтому тем вечером меня и охватила паника.

Джеймс рассеянно кивнул.

– Что?! – воскликнула она. – Ты наконец удивился?

Его взор медленно опустился вниз, глаза их встретились. Кордер увидел в ее взоре триумф, искорки смеха и… уже знакомую ему тень наивности.

– Только тебе могло прийти в голову устроить тайник в заднице гипсового мальчика, – сказал он. – Какая же ты смешная!

– Да, – не стала спорить Франческа. – Я смешная. – Отступив назад, она слегка махнула рукой. – А теперь поспеши и сделай то, что ты должен сделать.

Однако Кордер не двинулся с места. Он молча посмотрел на сверток у себя в руках, потом перевел взгляд на Франческу, на ее платье школьницы, в котором она умудрялась одновременно казаться и скромницей, и соблазнительницей.

Джеймс подумал о том, как она умна, как ей удалось обвести вокруг пальца своего сбившегося с пути супруга и его лучших агентов… О том, что Франческа очень смела и отважна – порой отважна до глупости, но именно такое качество иногда бывает необходимо в жизни. Он также подумал о том стыде и несчастьях, которые ей пришлось пережить. Но она сумела все преодолеть, а неприятности превратить в собственный триумф.

Джеймс вспомнил, что чувствовал, когда впервые приехал в Венецию – ужасную усталость, телесную и духовную, прямо-таки отвращение ко всему на свете. И теперь он даже не понимал, что с ним происходит. Он сделался другим из-за Франчески. Потому что полюбил ее. Джеймс Кордер был нелепо, безнадежно, бесповоротно влюблен.

Но если он признается Франческе в своем чувстве, она не поверит ему, и он даже не сможет винить ее в этом.

Поэтому вместо этого он сказал:

– Может, ты хочешь присоединиться ко мне?

Несколько мгновений она молча смотрела ему в глаза.

– Каким образом?

– Я же говорил тебе, что у меня есть план. Правда, не посвящал тебя в детали. Так ты хочешь стать моей соучастницей?

Ее лицо засветилось – точно так же, как это было, когда он впервые заговорил с ней, изображая из себя дона Карло, а она стала рассказывать ему о Байроне.

– Кордер, с утра это первый признак ума, который ты мне демонстрируешь, – сказала наконец Франческа.

– Следует ли мне это понимать как положительный ответ?

Франческа бросилась ему в объятия так неожиданно, что он выронил сверток. Но Джеймсу было все равно. Подняв к нему лицо, Франческа крепко – как он когда-то – поцеловала его. Впрочем, Кордер не возражал. Обвив ее стан руками, он ответил на поцелуй с той же страстью, надеясь на то, что его предложение не обратится в самую большую ошибку его жизни.

Той ночью

Человеку, обладающему умом, знавшему, куда идти, и умевшему быстро заводить друзей, было совсем не трудно спрятаться в Венеции. К сожалению, Пьеро не обладал всеми этими качествами.

Он не оказался бы в темнице, если бы не пытался украсть гондолу. Пьеро понятия не имел о том, сколько нужно умения для того, чтобы управлять этой лодкой. И даже представить себе не мог, с каким трепетом гондольеры относились к этим маленьким смешным суденышкам, как бережно охраняли свою собственность.

Марта Фейзи должна была сказать ему об этом. В отличие от него она много путешествовала, особенно во время войны, и в Венеции уже бывала. У нее были деньги, было удобное жилье в доме, стоявшем неподалеку от моста Риальто.

Когда Пьеро появился у дверей, Марта встретила его, как иные встретили бы давно пропавшего сына.

Однако хоть Пьеро и не обладал большим умом, он прекрасно понимал, что Марта Фейзи не слишком-то рада его видеть. Правда, ему было известно, что ей отчаянно не хватает помощников, потому что все те, кого она подсылала к англичанке, были схвачены. Но если Марте что-то не понравится, ему следует опасаться ее острого ножа.

Марта уселась в уютной комнате возле небольшого стола. За столом стояли еще два стула. Под ним лежал ковер. В камине пылал огонь. Пьеро было известно, что в последнее время она отдает предпочтение роскошной обстановке. Но было время, когда она жила на улице. Такая женщина может почувствовать себя дома где угодно.

Сейчас она попивала вино из красивого бокала. А он в свое время видел, как она пьет прямо из бутылки. Ему Марта вина не предложила. Правда, она не взялась за свой нож, лежавший на столе около бутылки. Марта терпеливо слушала, как Пьеро объясняет, почему губернатор выпустил его из темницы.

– Все дело в этой англичанке, – сказал Пьеро. – Она тебя боится.

– Почему? – удивилась Фейзи – Она же меня не знает! Надеюсь, ты не свалял дурака и никому обо мне не рассказал?

Пьеро отрицательно помотал головой.

– Это они назвали мне твое имя – один из иностранцев сделал это в самую первую ночь. Потом твое имя произнес губернатор. Но всякий раз я говорил, что не знаю тебя. И лишь сегодня, когда они сообщили, что хотят поручить мне одно дело, я сказал, что попытаюсь тебя разыскать и передать тебе кое-что.

Марта посмотрела на нож, лезвие которого поблескивало в свете лампы.

– Пьеро, надеюсь, ты не выставил себя идиотом во второй раз?

– Один из них пытался за мной следить, – вымолвил Пьеро. – Но я сумел затеряться в толпе около театра. – Он не стал говорить, что до и после этого ему приходилось «теряться» еще несколько раз.

– А толпа не расступилась, когда ты к ней приблизился? – усмехнулась Марта. – От тебя смердит, ты воняешь, как давно протухшая рыба.

– Прошу прощения за это, – извинился Пьеро. – Но у меня не было времени помыться. Я старался как можно быстрее добраться до тебя. И ты сама решишь, правильно ли я поступил, когда я расскажу тебе, в чем дело.

Марта Фейзи ждала.

– Мне известно, что ты хочешь заполучить какие-то бумаги у этой англичанки, – сообщил Пьеро. – Один из иностранцев тоже знает о них.

Марта кивнула.

– Если бы это было не так, мой друг в Англии не просил бы меня оказать ему эту маленькую услугу, – заметила она.

– Двое мужчин, приходивших ко мне этой ночью, не хотели отдавать тебе бумаги, – продолжил Пьеро. – Но англичанка боится, что ты будешь охотиться за ней повсюду, куда бы она ни пошла. И уговорила своих приятелей сделать так, как она просит. Принц – тот самый, с золотистыми кудрями, – один из ее друзей.

– Да… Я его видела. Он очень хорош.

– Он-то как раз и уговорил их отпустить меня, – добавил Пьеро. – Он еще спорил со вторым типом. Тот крупный такой, темноволосый. Он совершенно несносен. Для того чтобы время летело быстрее, я представлял себе, какими способами мог бы его убить.

– Бедный Пьеро! Мне известно, как медленно тянется время в тюрьме.

Она охотно бы позволила ему сгнить там и не возражала бы против того, чтобы его повесили или чтобы ему отрубили голову с помощью специального приспособления – гильотины. Но Пьеро вел бы себя точно так же, если бы в тюрьме оказалась она. В этом мире каждый сам за себя.

– Принцу наплевать на то, что хотят другие, – снова заговорил Пьеро. – Он сказал, что леди для него важнее. И он не хочет, чтобы ее преследовали неприятности. Он хочет, чтобы ты уехала. Принц считает, что от тебя одни беды.

Марта усмехнулась.

– Беды? – переспросила она. – Это верно. Но их могло бы не случиться, если бы мои люди делали то, что я им велю. Мы должны были раздобыть эти бумаги в первый же вечер в Венеции. Но нет, тебе и Бруно захотелось поиграть с этой шлюхой. – Подняв бокал, она посмотрела на вино на свет.

– Это Бруно виноват, – оправдывался Пьеро. – Именно он не захотел последовать за остальными.

– А ты был настолько глуп, что позволил себя поймать, – заметила Марта. – Попытался смыться в краденой гондоле! Да какой же кретин ворует в Венеции гондолы?!

Пьеро пожал плечами, словно говоря: «Я не знаю».

– Вот что происходит, когда кто-то прибегает к неподобающим средствам, – сказала Марта. – Я приехала в Венецию с неумехами, с идиотами! Почему? Да потому, что лучшие мои люди находятся в тюрьме, другие искалечены, а от третьих нет никакого толку! И все из-за этого мерзавца!

Пьеро терпеливо ждал, пока Марта, как это уже бывало, разразится проклятиями в адрес высокого и красивого негодяя, который соблазнил ее, украл ее изумруды и вывел из строя ее лучших людей. Произошло это несколько месяцев назад в Риме.

– С тех пор все идет наперекосяк! – бушевала Фейзи. – Этот дурацкий городишко, в котором крыс больше, чем людей, с его безумными улицами. Для того чтобы куда-то попасть, надо нанимать лодку и слушать, как венецианцы разговаривают на своем тарабарском наречии. Когда я была тут в прошлый раз, то поклялась себе, что больше никогда сюда не поеду! И вот… – Она подлила себе вина и сделала большой глоток. – У меня еще более трудное задание, а награда куда меньше. Но на этот раз… – Марта сердито посмотрела на Пьеро. – Что она предлагает за то, чтобы я уехала? Неужто эта сучка вообразила, что может дать мне достойный откуп?

– Бумаги, – сказал Пьеро. – Она предлагает те самые бумаги, которые нужны твоему другу в Англии.

– И это все?!

– Они сказали, что она отдаст тебе бумаги для того, чтобы ты отсюда уехала.

– Я в это не верю, – заявила Фейзи. – Чую ловушку… или это исходящая от тебя вонь?

Пьеро снова пожал плечами.

– Не знаю, – проговорил он. – Больше они ничего мне не сказали. Но они добавили, что англичанке известно, что ты не будешь ей доверять. Поэтому она и предлагает тебе самой выбрать время и место. Только так она может доказать тебе, что это не ловушка и не обман. Она придет туда, куда ты скажешь, в указанное тобой время. Но поскольку она тебя боится, то возьмет с собой на всякий случай мужчину.

– Какого еще мужчину?

– Кто знает? Наверное, одного из своих любовников. Может быть, принца. Он, как щенок, вертится у ее ног.

Марта указала ему на бутылку.

– Иди выпей, а я пока все это обдумаю, – сказала она.

Пьеро нашел бокал, налил себе вина, выпил и снова налил.

Спустя несколько минут Марта заявила:

– Я знаю, как поступить. Риск есть, но он невелик. А кто не рискует? – Она смотрела на то, как Пьеро ставит бокал на маленький столик. – Ты только понимаешь, сколько стоят эти бумаги, ничтожество?

– Думаю, немало, учитывая, сколько шуму из-за них возникло, – ответил Пьеро.

– Когда мой друг в Англии получит эти документы, ничто больше не будет стоять у него на пути, – промолвила Марта. – Он будет как… как король. И он хорошо вознаградит меня, как делал это раньше. Но на этот раз он пойдет дальше и сделает из меня знатную леди. Для… Как же он говорит?.. – Марта наморщила лоб, вспоминая слова своего друга. – Ах да, он говорит: «Для службы Короне». – Она рассмеялась. – И все женщины вроде нашей англичанки, – все должны будут кланяться мне и говорить мне «ваша светлость». Ох, как же приятно мне будет! Какое же я получу удовольствие, когда увижу, что эта английская сучонка, его бывшая жена, кланяется мне в ноги! – Марта подлила вина Пьеро и себе. – Думаю, мне стоит оставить ее в живых. – Она помолчала. – И все же я с нетерпением жду, когда смогу чуть подпортить ее личико своим ножом. – Марта взяла в руку нож и повертела им перед лампой, глядя на то, как свет отражается в его смертоносном клинке.

Пьеро торопливо допил вино.

Фейзи провела пальцем по тупой стороне лезвия.

– Посмотрим, – сказала она. – Увидим, что будет, не так ли?

– Мы? – удивился Пьеро.

– Да, ты и я, мой малыш, – ответила Марта. – Она приведет с собой мужчину. И я тоже приведу – тебя. И если только это ловушка, если ты предал меня… – Она зловеще улыбнулась. – Помни: я действую очень быстро. Резво бегаю и виртуозно управляюсь со своим ножом. Так что молись, Пьеро, молись о том, чтобы ты вновь не свалял дурака.

На следующую ночь

Работа Джеймса Кордера, решила Франческа, ей бы не понравилась. Прежде всего, ему приходится слишком долго ждать. А она ждать не привыкла. Как не привыкла быть у кого-то на побегушках. Это Франческе было не по нраву.

Джульетта с Лоренцо присоединились к ним во время обеда, но потом принц был вынужден откланяться – он должен был присутствовать на каком-то светском мероприятии. Несмотря на то что Джульетта хотела остаться у подруги, Джеймс уговорил ее составить принцу компанию.

– Сомневаюсь я в том, что сегодня что-то произойдет, – сказал он. – Зато уверен, что скучные дипломатические обязанности его высочеству будет исполнять куда легче, если ты окажешься рядом.

Получив заверение в том, что их немедленно известят, если ситуация хоть немного изменится, Джульетта с Лоренцо уехали уже почти час назад.

И вот теперь Франческа с Кордером находились в ее личной гостиной, примыкающей к будуару. Франческа пыталась написать письмо лорду Байрону, однако никак не могла сосредоточиться, потому что Джеймс постоянно задавал ей какие-то вопросы, посматривал на письмо через ее плечо и дышал ей в шею.

Началось все с того, что Кордер устроился на диване. Франческа решила, что этот человек, привыкший долго ждать, угомонится и вздремнет. Но как только она взялась за перо, он тут же очень заинтересовался ее письмом.

Франческа отложила перо в сторону.

– Может, тебе лучше подождать у себя в доме? – предложила она. – Если мне принесут послание, я немедленно извещу тебя об этом.

– Как я уже сказал Лоренцо, я сильно сомневаюсь, что ты получишь его скоро, – промолвил Джеймс. – Вероятнее всего, Фейзи захочет, чтобы мы подождали день-другой, – за это время она успеет все устроить и подготовиться к бегству. А пока что она рыщет по всей Венеции в поисках наиболее подходящего местечка для нашего рандеву.

Сидевшая на стуле Франческа повернулась.

– Ты так уверен, что она согласилась на твое предложение? – спросила она.

– О да! А скажи мне, ты регулярно пишешь Байрону?

Повертев письмо в руках, Франческа отложила его в сторону, на край стола, где у нее царила полная неразбериха.

– Не так часто, как мне хотелось бы, – ответила она, наполняя чернилами чернильницу.

– Извини. – Джеймс выпрямился. – Но шпионаж – мое постоянное занятие. Среди прочих забот.

И он улыбнулся такой манящей и озорной улыбкой, что у Франчески тут же появилось неуемное желание схватить Джеймса за шейный платок и целовать его до тех пор, пока он не потеряет сознание.

Да, хорошо было бы в таком духе провести время – это помогло бы ей расслабиться, снять напряжение.

Впрочем, нет, едва ли. На самом деле Франческа очень переживала из-за того, что должно произойти, хоть и делала изо всех сил вид, что ей совершенно наплевать на происходящее.

– Ты должен понимать в таких делах больше, чем я, – проговорила она. – Но будь я на месте Марты Фейзи, я бы сейчас была перепугана до смерти. Мне очень трудно поверить в то, что она готова так рисковать ради Элфика, сколько бы он ей ни платил. Не могу поверить, – повторила Франческа, – что Марта дошла до такой степени отчаяния. Потому что даже отчаявшаяся женщина…

– Я бы тебя поправил, – перебил ее Кордер. – Она не отчаявшаяся женщина, а отчаянная. Они наняли Марту Фейзи именно потому, что хорошо знают ее и понимают, на что она способна. Марта никогда не сдается. Три раза она пыталась выкрасть у тебя письма, и три раза ей это не удавалось. Но для нее это не повод для отступления. И теперь выиграть для нее – дело чести. После того как она прошла через множество неприятностей, я не вижу, что могло бы остановить ее сейчас, когда возможность победить так велика, даже если она и подозревает ловушку.

– Она была бы полной идиоткой, если бы не подозревала ее, – заметила Франческа.

– Она отчаянная и очень изобретательная, – пояснил Джеймс. – Марта просто вынуждена быть такой. Мужчины не любят получать приказания от женщин. Но Марта всегда с легкостью перерезала глотки, чтобы добиваться своего.

– Но ты же сказал, что на этот раз она так не поступит, – напомнила Кордеру Франческа.

– Шансы слишком малы, – сказал он. – Люди, пытавшиеся похитить тебя, находятся в тюрьме. Друг Пьеро Бруно полностью выведен из строя. Остается один Пьеро. Фейзи понадобится немало времени, чтобы нанять новых головорезов. Венецианского наречия она не понимает. Следует, однако, признать, что без чьей-либо помощи, испуганная, она может оказаться еще опаснее. С другой стороны, это может подтолкнуть ее к риску. Так что чем скорее она пришлет тебе письмо, тем очевиднее, что, кроме Пьеро, ей некого больше позвать на помощь.

Взгляд Джеймса наполнился тревогой.

– Может, ты боишься? – спросил он озабоченно. – Еще не поздно отступить. Я могу попросить Дзеджо переодеться в тебя – как я сначала и задумал.

Ох, как велик был соблазн согласиться!

– И позволить вам двоим испортить мне очередное платье? – проговорила Франческа с усмешкой. – Боюсь, что я не могу согласиться на это предложение. – Да, она была напугана. Но он же пригласил ее, точнее, предложил ей стать его партнершей, а для Франчески это было почти так же важно, как бриллианты в подарок.

К тому же, возможно, даже лучше, если один из них будет до глупости сентиментален и романтичен и решится вступить в противостояние с отчаявшейся – или отчаянной – женщиной.

– Кстати, если уж ты завела речь о нарядах…

Даже понимая, что ей придется весь вечер ждать послание, которое скорее всего получено не будет, Франческа не надела домашнюю одежду. Как обычно в это время, она облачилась в вечерний туалет для выхода. На ней было синее шелковое платье, а украшения к нему она подобрала жемчужные. В ее прическе тоже поблескивали жемчужины.

Внимательный взор Кордера устремился вниз, к ее туфелькам, а затем скользнул вверх, к жемчужинам, обнимающим ее шею, покачивающимся в мочках ее ушей.

– А тебе не кажется, что ты оделась немного вызывающе для встречи с убийцей? – спросил он.

– Но уже вечер, – промолвила Франческа. – И уж раз я вынуждена выходить сегодня, то хочу быть подобающе одета для этого.

– Ты, вероятно, хотела сказать «неподобающе», – поправил ее Джеймс. – И если бы твой вырез был хоть немного глубже, я бы смог увидеть, выпуклый у тебя пупок или втянутый.

– А ты разве не помнишь? – улыбнулась она.

– Помню, – ответил Кордер.

Франческу словно обдало приятной теплой волной, отчего голова у нее пошла кругом. Но она не была наивной девочкой, которую можно одурманить словами. Франческа провела указательным пальцем по краю декольте.

– С другой стороны, – заговорил Джеймс, – если я могу воспользоваться только этим порочным вырезом… – Он наклонил голову.

Внезапно дверь отворилась, и в гостиную с серебряным подносом в руках вошел Арнальдо.

Кордер мгновенно преобразился, страсть в его синих глазах погасла, уступив место жесткому, решительному выражению.

– Письмо принес какой-то грязный маленький оборванец, – сообщил дворецкий. – Он сунул его мне в руки и тут же убежал.

Арнальдо протянул поднос Франческе. Она взяла записку, дворецкий поклонился и вышел из гостиной.

Франческа развернула листок. Ее пальцы сильно дрожали, хоть она и старалась держаться. Кордер ласково прикоснулся к ее руке, и этого оказалось достаточно для того, чтобы Франческа немного успокоилась.

«Сегодня, в одиннадцать вечера, – извещали их тщательно выведенные буквы в окружении множества клякс. – Сан-Джакомо ди Риальто. Без масок».

У них оставалось совсем мало времени. Письмо принесли вскоре после того, как часы пробили десять, так что у них даже не было времени обдумать все как следует, не говоря уже о том, чтобы подготовиться к опасной прогулке. Впрочем, Франческа и без того немало думала обо всем этом в тот день, когда Кордер посвятил ее в свой план, касающийся Марты Фейзи.

Франческе оставалось всего лишь заглянуть в свой будуар, чтобы прихватить подготовленный заранее сверток. Тереза уже держала наготове ее вечернюю накидку. Не прошло и пяти минут, а Франческа уже спешила вниз по лестнице вместе с Кордером, который на ходу отдавал приказания слугам.

А спустя еще пару мгновений они оказались в ее гондоле. Как и потребовали в записке, они не надели масок, хотя для Венеции в этом не было ничего особенного.

Как только они пустились в путь и у нее появилась уверенность в том, что Кордер не отошлет ее обратно, Франческа вынула из-под шали сверток и положила его себе на колени. Он был завернут в розовый шелк и перевязан голубыми лентами.

– Что это такое? – спросил Джеймс.

– Подарок.

– Розовый шелк? Тогда, полагаю, это не для меня.

Франческа с трудом сглотнула.

– Это для нее, – с усилием проговорила она.

Несколько мгновений он изумленно смотрел на сверток, который она сжимала своими затянутыми в перчатки руками с поблескивающими на запястьях браслетами.

– Ты сошла с ума?! – воскликнул Джеймс. – Подарок?! Для Фейзи?!

– Скорее, это взятка, – уточнила она.

– Взятка… Взятка?! Ты обезумела! Ты понимаешь, с кем имеешь дело?

Кордер был очень сердит. На его лице застыло каменное выражение, как у мраморного изваяния – точно такое же, какое появилось у него в ту ночь, когда он выбросил угрожавшего Франческе головореза в канал.

– Я имею дело с женщиной, которая хочет меня убить, – промолвила Франческа. И повторила: – С женщиной.

– Да ты не знаешь такого типа женщин! Она не такая, как ты! И не такая, как Джульетта! – Он замолчал на мгновение, чтобы перевести дыхание. Но когда он снова заговорил, его голос звучал спокойнее: – Я узнаю очертания этого свертка. Но ты же не сделаешь того, что, как мне кажется, собираешься сделать.

– Она пришла в мой дом, – сказала Франческа. – Она видела мои украшения. Возможно, она держала их в руках. Но она же не взяла их! Марта забрала только изумруды.

– Марта Фейзи с ума сходит по изумрудам, – напомнил Кордер. – В прямом смысле. С ума сходит, – произнес он еще раз. – И становится практически невменяемой.

– Она – женщина, – повторила Франческа. – Все остальные украшения она оставила в доме. Могу себе представить, чего ей это стоило.

– Нет, я сейчас все волосы у себя повыдергиваю, – застонал Джеймс. – Что заставило меня втянуть тебя в это дело? Мог ведь я догадаться, что ты придумаешь какую-нибудь нелепую схему…

– Ты говорил, что для Марты Фейзи раздобыть письма – это дело чести, – вымолвила Франческа. – Ей платят за то, чтобы она это сделала. Но что, если я дам ей больше? Не могу поверить в то, что Элфик заплатит ей столько же, сколько стоят эти украшения. – Она постучала по завернутому в шелк свертку.

– Он ничего ей не заплатит, – уверенно сказал Джеймс. – В этом-то все и дело. Она ввязалась в игру, не понимая, что окажется на стороне проигравших. А ведь именно это ей следует знать. Для Марты это один-единственный шанс выйти из игры. Признаюсь: если бы мне удалось устроить все так, чтобы она вообще не смогла спастись, я бы это сделал. Но Дзеджо не смог проследить за Пьеро до ее дома, так что мы по-прежнему понятия не имеем о том, где она живет. Поэтому единственный способ добраться до нее – это играть с ней в открытую, не рассчитывая на то, что силы закона и порядка вовремя придут нам на помощь. Maledizione! Проклятие! – Он откинулся на спинку сиденья. – Я был уверен, что у нас больше времени. Но именно такие ошибки я совершаю, когда позволяю чувствам одержать верх над разумом. Вот что получается, когда мужчина позволяет женщине обвести себя вокруг пальца и…

– Господи, и все это ты говоришь из-за каких-то драгоценностей!

– Но я же вор! Я краду драгоценности! Ты можешь себе представить, что со мной происходит, когда я вижу, что ты собираешься отдать кому-то украшения, которые стоят целое состояние?

Она подняла на него глаза.

– Теперь представляю, – кивнула Франческа. – Это так же чудесно, как слушать оперу.

Взгляд, которым наградил ее Джеймс, вероятно, был похож на те взгляды, которые его далекие предки бросали на своих надоевших жен за мгновение до того, как отдавали приказ отравить или задушить их.

– Ты прекрасен, когда так злишься, – вымолвила Франческа.

Джеймс закрыл глаза.

Она подумала: «Сейчас он выбросит меня из гондолы».

Кордер покачал головой. А потом рассмеялся.

Франческа позволила себе выдохнуть, хотя до этого старалась сдерживать дыхание.

– Ты невозможна, – проговорил он.

– Я давным-давно тебе это сказала.

– А еще ты полная идиотка, – заявил Джеймс. – И я тоже полный идиот. Этим вечером я был настолько очарован тобой, что не смог как следует все обдумать. Этот чертов жемчуг! Я должен был сказать тебе, чтобы ты оставила его дома. И надевать украшения было нельзя!

– Вечернее платье без украшений? – удивилась она. – Хороша бы я была! К тому же она могла бы подумать, что я боюсь.

– Но ты же совсем не боишься, – заметил Кордер.

– Ты с ума сошел? – фыркнула Франческа. – Конечно, я боюсь. Да и какая женщина в своем уме не стала бы бояться, окажись она на моем месте?

– Что ж, спереди ты в полном вооружении, – сказал Джеймс.

– А сзади меня отлично охраняют, – кокетливо улыбнулась она.

Высвободив одну ее руку, державшую сверток, Джеймс поцеловал ее. Правда, она была в перчатке, поэтому поцелуй получился не очень страстным. Но все равно этот жест успокоил ее.

– Но ты же все время совершаешь подобные поступки, – сказала Франческа. – Да я готова биться об заклад, что не только такие, но и куда более опасные! И ты никогда не боишься?

– Ну-у… – с сомнением протянул он. – Ну да, иногда я боюсь. Но чаще я бываю возбужден.

– А сейчас? – допытывалась Франческа.

– Мне было бы куда легче, если бы у нас было больше времени подготовиться к встрече и я мог бы убедиться, что Лоренцо со своими людьми находятся поблизости. Марта правильно все рассчитала и поняла, что застанет нас врасплох, если пришлет записку с требованием почти немедленно выйти из дома. Она понимала, что у нас не будет возможности собрать все свои силы. Правда, и нам известно, что у нее нет времени на это.

Что ж, подумала Франческа, в любом случае это будет волнующее приключение. Хорошо, что он не оставил ее дожидаться дома, тревожась за исход встречи. Случись такое, она бы изнывала от неопределенности, с ума сходила бы от беспокойства. Сердце бешено колотилось у нее в груди, но, возможно, не страх был причиной этому. Не исключено, что и она тоже нервничала.

Как бы там ни было, он все еще сжимал ее руку в своей руке, и она чувствовала исходящее от него тепло.

Он повернул голову, и она проследила за его взглядом. Он смотрел на мост Риальто. А уже через мгновение они проплывали под ним, приближаясь к Рива дель Вин – широкой мостовой, протянувшейся вдоль Большого канала. Торговцы устраивали на этой набережной самый шумный базар в городе.

Гондола тихо остановилась.

– Здесь мы должны сойти на берег, – сказал Джеймс.