Ваше Сиятельство 12 (+иллюстрации)

Глава 16 Краб Ольвары

После краткой, но похожей на порох речи Натальи Петровны, Бабский и Элиз выжидательно смотрели на меня. И наступила тишина. Слышалось лишь, как шипит на сковороде ягнятина. Ах, да, еще у меня заурчало в желудке от голода.

— Элиз, у тебя там мясо не сгорит? — полюбопытствовал я.

— Ваша милость, правда, что ли выдвигаемся прямо сейчас? — улыбка на его лице в этот раз вышла вымученной.

— Кто сказал? — разыграл удивление я, и поймав движение глаз поручика в сторону Бондаревой, рассмеялся: — Ах, Наташенька. Нет, она погорячилась. Родина требует — это все понятно. И мы Родину не подведем. Но будем делать все зависящее от нас без лишней спешки. В общем, расслабьтесь. Думаю, уже пора открыть бутылочку вина.

— Корнет! Ну-ка идите сюда! — Бондарева встала, с грохотом отбрасывая табурет.

Решительным шагом она вышла в коридор. Я, виновато опустив голову и подмигнув Стрельцовой, последовал за штабс-капитаном. Когда мы дошли до конца коридора, у меня было такое ощущение, что госпожа Бондарева сейчас скомандует: «К стенке!». Но она без всякой команды вцепилась в мою рубашку и оттеснила меня к простенку.

— У тебя совесть есть⁈ — ее очаровательные глаза, зеленые как у ведьмы, метали опасные молнии.

— А что? — ответил я вполне справедливым вопросом на ее вопрос.

— Не прикидывайся дураком, великий маг! Зачем ты при всех так опускаешь мой авторитет⁈ — в ее цепких пальцах затрещала ткань моей рубашки.

— А ты не думала, что при тех же «всех», принимая решения за руководителя группы, то бишь меня, ты принижаешь авторитет мой. Вообще-то такие глупости, как авторитет перед кем-то меня не слишком волнуют, но ты вводишь людей в заблуждение. Они не понимают кого слушать: тебя или меня. Сейчас на кухне, ситуация была вполне невинной. А ты можешь представить, как могло повернуться если бы это случилось в боевой обстановке? — по мере того, как я это говорил, ее пальцы разжимались. — Что было бы, если бы ты начала выдавать команды, противоречащие моим? Наташ, ты же военный человек, ты — штабс-капитан и ты должна гораздо лучше меня понимать, что такие вещи недопустимы! Пока мы проводим операцию не может быть никакого двоевластия! Принимать окончательные решения и выдавать команды здесь буду я и только я!

— Я погорячилась, — сказала она, поджав губы. — Меня просто захватила эта идея, что мы можем добраться до главной цели миссии так легко и быстро! И я так не привыкла, когда слова не имею! Ладно, прости.

— Поцелуй меня, — попросил я.

Она повиновалась, сделала это с желанием. Я обнял ее, лаская податливые губы Бондаревой своими.

— Знаешь, как я тебя сильно хочу, — прошептал я ей на ухо.

— Знаю. Чувствую у тебя в ментале буря, — ответила она, запрокинув голову и роняя на спину тяжелые волосы.

— Думал, чувствуешь не только в ментале, но и здесь… — я прижал Наташу сильнее, так чтобы она сполна ощутила жуткое напряжение моего бойца. — Давай ляжем сегодня вместе. Завтра непростой день. Ради боевого слаживания нам полезно лучше узнать друг друга.

— Нет, корнет. Не надо об этом со мной. У тебя есть Элиз и Ольга. Пожалуйста, не надо, — Наташа слегка вздрагивала от моих поцелуев.

— А у тебя есть Рыков, и что с того? Давай еще я буду у тебя? — я осторожно приподнял край ее юбки.

— У меня нет Рыкова. Это он думает, что я у него есть, — баронесса слабо попыталась задержать мою руку.

— Сегодня спим вместе. Элиз не будет возражать, — я ущипнул ее губами за мочку уха.

— Нет! Все, пошли на кухню! Надо подумать о вещах более важных: о плане завтрашней операции. Или ты даже завтра не собираешься? У меня много вопросов, к тому, что ты там надумал, — она поцеловала меня в губы: сама и горячо, потом оттолкнула, поправляя юбку.

— Ладно, сейчас сосредоточимся на деле. Но после успеха с Увядшей Розой спим вместе, — настоял я.

В ответ Бондарева лишь усмехнулась и покачала головой. Вот сейчас она меня явно дразнила. Ее очень сложно понять: когда она именно дразнит, когда провоцирует, а когда всерьез цепляется за свои сложные принципы. И если я могу почувствовать в ту или иную минуту отношение ко мне почти любой женщины, то Наташино не могу — она всегда ментально закрыта.

— Боги, как же ты дразнишь! — признал я.

— Держи себя в руках, корнет, — ее ладонь случайно, а может намеренно, коснулась твердого холмика, топырившего мои джаны.

Я поймал ее и прижал к нему сильнее. Тут мне, помимо нестерпимого желания трахнуть эту мучительницу пришла не совсем здоровая идея: испытать на Наташе «Мангад Урф» — иначе говоря, «Золотой срез» — ту самую ментальную магию, которой я в свое время подвергал Дашу, Глорию и Элизабет. Элиз тогда не была мне близка. Тогда англичанка была даже враждебна из-за отношений моей мамы с Майклом, и поэтому я без капли душевных сомнений использовал на ней «Мангад Урф». Но в прошлых жизнях у меня был принцип: не подвергать воздействию этой магии близких мне людей и друзей. Заглядывать в голову доверяющего тебе человека — это как бы неэтично. Но Наташа — особый случай. Особый потому, что она сильный менталист — это, во-первых. И я сомневался, что в данном случае от «Золотого Среза» вообще будет какой-то толк. Во-вторых, Бондарева сама неоднократно пыталась пробить меня, заглянуть в тайные слои моего ментала, в мои мысли. Я легко справлялся с ее атаками, однако, я не уверен, что пока меня не было в теле, она не ковырялась там, где нельзя. Итак, моральное право у меня имелось. Я решил, что после «Мангад Урф», признаюсь ей в содеянном — это будет по-честному.

«Золотой Срез» — достаточно быстрая в подготовке процедура. Я активировал ее в левую руку, ту самую, которой удерживал ладошку менталистки на своем возбужденном холмике. Мне нужен был лишь хороший физический контакт. И он был. Да еще какой!

— Наташ, дорогая… — я отвлек ее этими словами и, ничего не говоря дальше, просто посмотрел ей в глаза. Нужно было чуть потянуть время. Если получится ввести ее в растерянность, то еще лучше.

От меня словно от радара пошла сканирующая волна, готовая считать ощущения баронессы, ее мысли, различные оттенки эмоций. Пусть они даже прятались под ее ментальной защитой — «Золотой Срез» работал по иному принципу, неведомому современным ментальным школам.

Первое, что я почувствовал, это прекрасную смесь ее волнения, от моей близости и возбуждение. Настоящее женское возбуждение, которое бывает очень мокрым. Во мне это тут же родило ответную реакцию: я бы много отдал, чтобы прямо сейчас сунуть ей руку между ножек. Затем я услышал ее мысли, рванные, быстрые: «…я не девчонка. Докажу ему это. Я должна!.. Ну почему он такой⁈ И чего так смотрит⁈ Чего ему надо? Дура! Ясно, что ему нужно! А у него крупный член. Большой. Напряженный. Бабский угодник! Наглый, упрямый, хитрый! Как же он меня хочет! Наверное, дрочит на меня. Дрыгает свою Элиз, а представляет меня. Боги, ну за что так? Уступить ему? Отдаться? Потом признаться Рыкову. Бросить вызов этому негодяю! Окончательно порвать с ним! Это очень опасно, но плевать! Как он напряжен. Я хочу… Я сильно хочу. Чего он так смотрит?».

— Что тебе нужно, корнет? Чего ты так смотришь? Еще и молчишь? — не выдержала нашей молчанки баронесса, хотя оно длилось меньше минуты. — Тебе нравится греть мою ладонь? Извращенец, — она усмехнулась и отвела взгляд.

— Наташ, хочешь, признаюсь, что я только что сделал? Я использовал «Мангад Урф» — древнюю ментальную магию. Только не злись слишком после того, что я скажу дальше, — предупредил я. — Ты же много раз пыталась сканировать меня, и в общем-то не скрывала это. Вот и я не скрываю. Просто моя ментальная техника оказалась чуть хитрее твоей защиты.

— Что ты там насканировал, граф? Говори! — она насторожилась.

— Я поймал тебя на мыслях, когда ты начала думать: «Я не девочка! Я должна доказать ему». Потом о моем члене и прочих глупостях, — начал я.

— Елецкий! Ну ты негодяй! Как же это подло! — ее цепкие пальцы снова скомкали мою рубашку.

— Нет, Наташ, это не подло. Я уже объяснил почему. Ты менталистка, а немножко тоже кое-что умею, продолжил я. — Если угодно, мы просто посоревновались. Показали друг другу свои возможности. Так что будем считать, что просто квиты. А вот насчет девочки… Наташ, дорогая, ты сама знаешь, что ты на самом деле передо мной девочка. Ты знаешь, кто я. Знаешь не все, но многое. Но при этом изо всех сил борешься за лидерство. Ты пойми очень важное: перед мужчиной, который тебе нравится не стыдно иной раз быть просто девочкой. Не стыдно проявить слабость и даже сдаться. Прошу, не будь каждую минуту штабс-капитаном. Для проявления себя как штабс-капитана у тебя будет много возможностей и куда более подходящих случаев в «Сириусе». Но когда нет необходимости ощущать на плечах погоны, прошу, становись просто женщиной и даже девочкой. Позволь себе такую приятную слабость, и ты сама удивишься, что жить от этого становится проще и приятнее Она поджала губы, и мне показалось, что в эту минуту баронесса готова проявить слабость — заплакать. Я обнял ее тепло, за плечи. Вышло это как-то больше по-дружески. А потом последовали не совсем уместные для таких объятий слова:

— Прошу, не надо это… — ну ты понимаешь, о чем я — делать лишь для того, чтобы доказать что-то Рыкову. Не надо бросать ему очередной вызов. Гораздо разумнее просто жить своей жизнью, не вступая ни с кем в войну без веских на то причин. Идем на кухню. Думаю, наш ужин готов. За ним обсудим планы на завтра, — я взял ее под руку и Бондарева молча повиновалась.

Только у дверей кухни проронила одно слово:

— Астерий.

Примерно до полуночи, мы обсуждали детали операции по проникновению в Увядшую Розу. И Наташа, и Бабский значительно удивились, когда узнали, что я перенес начало операции на послезавтра. Хотя в том, что нам следовало поторопиться, штабс-капитан была права, я сдвинул вояж к замку по более чем серьезным причинам: нужно было найти надежный способ убрать препятствия на нашем пути. А именно ту самую кладку, загораживающую проход на нижний уровень, и неприступную стальную дверь в святая-святых хранилище герцога Уэйна. И то, и другое препятствие требовалось убрать без шума. Вариант со взрывчаткой, предложенный Бабским, был совершенно идиотским. Тем более, мы бы просто не дотянули столько взрывчатки, чтобы вскрыть стальную дверь — я успел оценить ее надежность. Даже если бы мы смогли пробить проход себе взрывом, то нас бы самих похоронил там рухнувший потолок.

Поэтому, после долгих размышлений я решил поднять из своих архивов старую магию, которой пользовался всего раза три-четыре за прежние жизни — пользы от нее прежде было не слишком много, потому как в моем арсенале имелись куда более простые и эффективные техники разрушения препятствий. Но в данном случае эта магия подходила как нельзя лучше. Называлась она «Песок Времени». Чтобы поднять ее из архива и активировать, требовалось время. Еще больше времени требовалось, чтобы я пришел в норму после ее инсталляции. Поэтому грядущий точно не мог стать днем начала основного этапа операции, и я предпочел использовать его для подготовки и обкатке кое-каких схем. Когда я объяснил это, все вопросы, вертевшиеся в головах Бондаревой и Бабского, снялись. Наташа сразу стала не против вина и даже сама помыла под него бокалы.

Утром я снова проснулся в нежных объятиях Элизабет. Она еще спала, и судя по улыбке на ее лице была сполна удовлетворена и счастлива. Я тихонько выбрался из постели. Чувствуя себя скверно, точно после сильного похмелья, накинул халат, один из тех, дежурных, что были во множестве в гардеробе госпожи Кембер. Глянул на свою физиономию в зеркало. Если не считать легкие помятости от подушки, то нельзя сказать, будто я болею от инсталляции новой магии, но в данном случае внешностью была обманчива. Пригладив волосы, я направился в ванную. Это важное помещение, благодаря стараниям гарпии, осталось у нас лишь одно. И вышло так, что в эти минуты туда выстроилась очередь: в лице Бабского и меня.

— Как же она долго! — возмущался поручик, переминаясь с ноги на ногу. — Ваше сиятельство, вы же не будете оспаривать мое первенство в очереди?

— Без вопросов: если дело касается туалета, то ты, засранец, всегда первый, — слабо улыбнулся я, чувствуя мертвый холод в чакре-манипуре. По энергоканалу текла будто не энергия, а ртуть.

В этот момент щелкнул замок и из ванной вышла Бондарева. Вышла и меня очень удивила. Она обняла меня, пропуская Бабского, и с теплом поцеловала в губы.

Я опешил.

— Что это значит, Наталья Петровна? — глаза мои так и липли туда, где разошелся ее халат — там проступала груди баронессы, крупные, тяжелые. Даже при моем скверном состоянии, нестерпимо хотелось взвесить их в ладонях, этак неторопливо, каждую по отдельности.

— Ровным счетом ничего, Александр Петрович, — отозвалась Бондарева. — Решила пока не быть штабс-капитаном лично для вас, — и сейчас взгляд этой ведьмы был, конечно, гипнотическим.

— Может тогда вместе примем душ? — предложил я, вернув взор к разошедшемуся декольте халата — там даже мелькнул темно-розовый сосок.

— Это было бы слишком. И я только что оттуда, — встретимся за завтраком, она было направилась к пролому в свою комнату, но остановилась и сообщила: — Я тоже умею готовить. Не хуже твоей Элизабет, — потом сделала шаг ко мне и тише сказала: — Полагаю, я многое умею делать не хуже Элизабет.

— Наташ, ты мне сегодня очень нравишься. Очень! — произнес я, глядя ей в след.

Она не ответила. Вот же сучка! Как она умеет иной раз задеть! Если бы не мое неважное самочувствие, то я бы ее догнал, подхватил на руки отнес на кровать — кто знает, что было бы дальше.

После завтрака часа два с половиной моя группа осваивала новую тактическую схему «Краб Ольвары». Эта схема — моя личная разработка. Она неплохо показала себя для штурмовых действий в длинных, не слишком широких проходах, иной раз на узких улицах. Прежде я использовал ее в связке с хорошими лучниками. А Элизабет безупречный стрелок, да и Бондарева с Бабским тоже не зря служат в «Грифоне». Суть моей схемы в следующем: на счет «Раз!» я раскрываю магический щит, при этом Элиз, Бондарева и Бабский находятся строго за моей спиной: попутно Наташа контролирует наш тыл. На счет «Два!» я щит убираю и наношу удар широкой волной кинетики, снося всех, кто находится на пути в зоне 30–40 метров; одновременно Бондарева наносит ментальный удар, посылая волну растерянности и страха; в тот же миг Элиз делает три-четыре шага вправо, а Бабский влево, изготавливаясь к стрельбе. На счет «Три!» Элизабет и Бабский стреляют по выбранным целям, как правило, опрокинутым ударом кинетики, а потому в этот момент для нас безопасным; стреляют и возвращаются на исходные позиции — мне за спину. На счет «Раз!» я снова раскрываю щит, и все повторятся циклически, делается это в движении.

Именно так я собирался пробить нам дорогу на самом последнем участке пути к хранилищу герцога, в том случае если не удастся прокрасться туда тихо. И примерно так я рассчитывал пробиться назад к подземному ходу. Узким местом всего нашего плана оставалось отступление из замка, после того как мы завладеем Ключом. Я очень рассчитывал, что нам удастся провести операцию тихо, и даже не придется прибегать к схеме «Краб Ольвары», но шансы на это были не велики. Главные проблемы для нас могли начаться уже тогда, когда мы выберемся из подземелья. Там у избушки лесника — так я окрестил место начала подземного хода — нас наверняка будут ждать крупные силы Уэйна. Оставалось лишь рассчитывать, что и в этой схватке мы выйдем победителями, а план нашей эвакуации, разработанный графом Варшавским, сработает безупречно. И еще… Еще рассчитывать на то, что я все-таки Астерий. Нет, я не восхваляю себя, но я в себя верю, верю в свои силы и опыт.

По просьбе Элизабет я несколько раз взывал к Гере: хотел добиться от нее хотя бы слабого ментального отклика, спросить о Майкле, но Величайшая молчала. Я был почти уверен, что она слышит меня и игнорирует вполне осознано. Если так, то ее замыслы относительно барона Милтона, не очень вписывались в ожидания Элизабет и моей мамы. Очень похоже, что между нами и Герой скоро возникнет серьезный конфликт интересов. Об этом Стрельцовой я пока не говорил, все представил как обычное молчание богов, ведь они, небесные гораздо реже не отвечают, чем отзываются даже тем людям, с кем у них налажен контакт и есть какие-то общие интересы. А Элизабет будто чувствовала, что происходит нечто неправильное по отношению к ее брату и все больше нервничала.

После полудня мы еще раз обсудили детали предстоящего завтра. Начало операции было назначено на 5 утра — именно в это время мы должны были выехать из квартиры на Кэмброк-роуд 112. Транспорт обязался раздобыть Бабский. С комплектом поддельных документов на имя некоторого Габриэля Мэрсера он направился в прокат эрмимобилей, чтобы взять что-нибудь приемлемое для езды по бездорожью. Я же приступил к обучению госпожи Бондаревой основам температурной магии. Вернее, не так: теоретические основы у Наташи имелись, правда они в значительной мере расходились с магической реальностью. Поэтому я постарался в сжатой форме скорректировать ее знания и понимание некоторых важных вещей. Для этого даже пришлось заставить выкинуть ее из головы многие академические постулаты. И когда ее ум освободился от лишнего хлама, я передал баронесса один из наиболее подходящих под ее особенности шаблонов: «Литум Карх», что в переводе с лемурийского «Острие Льда».

У штабс-капитана долго не получалось, пока я не дал ей подсказки на ментальном уровне. И вот тогда она переняла от мне все хитрости этой техники. Когда вокруг ее правой руки возникло синеватое свечение и чуть дальше центра ладони начала формироваться острая как игла сосулька, я увидел, как глаза баронессы засветились восторгом.

— Теперь руку чуть назад и резко вперед! Сразу отпускай! Полная уверенность в себе! Внимание на цель! Делай как я показал! — скомандовал я.

И она сделала: сосулька похожая прозрачный конус устремилась к простенку, ударила туда, где торчали дротики, выпущенные из остробоя. В стороны брызнули осколки льда.

Лицо госпожи Бондаревой сияло от восторга. Даже Элизабет, до сих пор молча наблюдавшая за нами, сказала:

— Поздравляю, баронесса! Смотрится очень эффектно! Делайте правильные выводы: никто в этом мире вас не научит магии лучше, чем мой демон.

Грядущий день обещал стать для нас главным в нашей миссии. Так же очень вероятно, что он станет последним днем на землях Кованого Альбиона, если не сорвется наша эвакуация.

Мы легли спать пораньше, в тревожном предвкушении утра.