Вашингтонское убийство

Глава V У ПЕРЕНОСНОГО БАРА

Сара настолько привыкла видеть в большом салоне толпу гостей, что сейчас он показался ей совершенно безлюдным: те пять человеческих фигур, что, застыв в напряженной неподвижности, безмолвно глядели на нее, скорее напоминали бездарную скульптуру. Казалось, все они ждут чего-то и собрались вместе в силу неодолимой внутренней потребности, вдруг обретя семейное единство, которого у них никогда не было прежде.

Даже Барбара была тут — она сидела на длинном диване рядом с отцом, держа его руку в своей. Из этой семейной группы больше всех бросалась в глаза Этель Чивер, сидевшая по другую сторону Барбары. В своем сверкающем одеянии из золотой парчи, резко выделяющемся на синей обивке дивана, и в пламенно-рыжем парике она казалась фантастической махарани, сошедшей с древней индийской фрески, и даже дымок от сигареты, которую она держала в руке, словно бы шел от благовоний, воскуряемых божеству.

Подле Этель в глубоком кресле неподвижно сидел Джерри Чивер, не отводя глаз от рук жены, унизанных бриллиантовыми кольцами. Только Никки, присевшая на стул у другого конца дивана, все время была в движении. Пока Сара и Керк шли через комнату, она закинула ногу за ногу, расправила юбку, потом перегнулась к мужу, что-то шепнула ему и пожала плечами в ответ на его слова.

Лишь услышав тихое позвякивание стекла, Сара обнаружила, что в салоне был еще один человек — дворецкий Чиверов Клифтон. Двигаясь бесшумно и неприметно, он установил около сидящих переносный бар, расставил на нем красивые темно-синие стаканы. Потом повернулся к Этель и почтительно спросил:

— Будут еще какие-нибудь распоряжения, мадам?

— Нет, Клифтон, благодарю вас,— ответила Этель своим обычным низким голосом.— Мы сами о себе позаботимся. Спокойной ночи. Сар и вы, Керк, берите стулья, подсаживайтесь, выпьем. Люблю эти тихие минуты после званых вечеров. Знаешь, Сар, две недели тому назад, после такого вот приема, мы с Джерри и двое сенаторов — их имен я не называю — фактически назначили нового министра торговли. Фред, ты у нас будешь за бармена, ладно? Саре — шотландское виски, всем остальным — «Бурбон». А вот Барби, по-моему, уже хватит.

И пока Фред послушно исполнял приказание, она завладела разговором, подчиняя их всех своей воле, оставляя без внимания молчаливый протест внучки.

— Были какие-нибудь интересные для меня сплетни? Керк, вы говорили с министром юстиции о событиях в Калифорнии? Что он сказал?

— Да ничего особенного,— буркнул Керк, а Джерри Чивер угрюмо вставил:

— Этель, прежде чем мы займемся Калифорнией...— И он пристально поглядел на Сару.— Я боялся, Сар, что ты ушла. Мы хотим поговорить с тобой. Я все думаю о том, что ты сказала мне за ужином. Мы любим тебя, ты это знаешь, и всей душой сочувствуем твоему горю, но не кажется ли тебе, что ты хватила через край? У меня создалось впечатление, что ты считаешь одного из нас убийцей Тома. Так ведь, в сущности? Ты уж меня прости, но я должен сказать тебе: это просто смешно, это совсем не по-дружески и очень нам неприятно.

Сара, неподвижно сидевшая на стуле, помолчала, ожидая его дальнейших слов. Но их не последовало, и она заговорила негромким, ровным голосом:

— Вам неприятно. Но Тому тоже было неприятно, если ты помнишь. Не по-дружески, говоришь. Извини, Джерри, но, пожалуй, правильней будет, если вы с этой минуты перестанете считать меня гостьей. В данный момент я журналистка и собираю материал для статьи. А насколько все это смешно... Ну что ж, там увидим.

Никки беспокойно заерзала на стуле.

— Для статьи, Сар? Какая такая статья? Мне никто ничего не говорил ни про какую статью. И вообще я считаю, это нечестно с твоей стороны — приходить сюда под видом нашей приятельницы, а потом писать про нас статьи. Том никогда так не делал, а ведь он был знаком со всеми нами гораздо дольше, чем ты. Мне кажется, я знала его достаточно хорошо, чтобы сказать...

— Прекрати,— устало обронил Джерри Чивер, но она все порывалась договорить, и тогда, к удивлению Сары, Фред жестко бросил: — Довольно, Никки! — и, сунув ей в руку стакан, посмотрел на нее таким взглядом, что она опустила глаза и умолкла.

— Так я хочу познакомить вас с содержанием моей статьи,— проговорила Сара, поудобнее усаживаясь на стуле.— У вас есть на это право, потому что все вы будете в ней фигурировать. Я намерена напечатать ее в одном из ведущих журналов. Заголовок будет в таком примерно роде: «Кто убил моего мужа Тома Бэртона?» Звучит, разумеется, сенсационно, но это как раз мне на руку. Моя цель — вынудить полицию заняться расследованием обстоятельств смерти Тома. Полагаю, что по собственной инициативе, без нажима, вашингтонская полиция не станет раскапывать эту скандальную историю — они побоятся задеть такого влиятельного человека, как ты, Джерри. Но когда я опубликую в каком-нибудь видном журнале острую обличительную статью и заручусь поддержкой своих друзей в конгрессе, то, полагаю, мне удастся заставить полицию начать расследование. А как на ваш взгляд?

В комнате стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь негромким позвякиванием бутылок, которые переставлял на маленьком баре Фред.

— Мне надо выпить,— угрюмо пробормотала Барбара.

— Ну, ладно, налей ей,— поддержал ее Джерри,

Этель только плечами пожала.

— Пожалуйста, папочка, джин с тоником.

Фред налил ей, потом сел на диван.

Сжимая в руках холодный стакан, Сара заговорила снова, сама поражаясь той упругой силе, которая звучала теперь в ее голосе:

— Моя статья начинается с тебя, Керк.

Он изумленно поднял брови.

— Да?

— Ты обвинил Оливареса в том, что он затягивал переговоры о предоставлении займа Патагваю. Если это правда, то вполне может быть, что Оливарес работал на Сильвестре и именно он убил Тома, чтобы избежать разоблачения.

— Нет! — крикнула Барбара.— Нет, Сар! Он ненавидел Сильвестре! Никогда в жизни он не стал бы вредить Тому! Он был очень к нему расположен!

— И Тому Оливарес был по душе,— отозвалась Сара.— Он написал мне об этом в письме, а ведь он разбирался в людях, и его нелегко было провести. Так вот, Керк, в статье мне придется проанализировать такой вариант: лгал вовсе не Оливарес, а ты.

Керк так и впился в нее взглядом; у рта его легли жесткие складки.

— На твоем месте, Сара, я бы такого писать не стал. Ты знаешь, как я к тебе отношусь, но это не помешает мне схватиться с тобой, если ты хочешь схватки. Есть, знаешь ли, на свете такая вещь, как закон о клевете.

— О да, я об этом законе знаю. Но, как журналистка, я знаю также, как его обойти и в то же время сказать все, что мне нужно. Так что ты за меня не беспокойся, Керк. Я умею подавать материал в печати. Я же не напишу так прямо, в лоб, что ты солгал. Нет, я только задам вопрос: если ты лгал, то для чего? Из каких побуждений?

Теперь уже все шестеро смотрели на Сару, не отводя глаз, словно загипнотизированные, и она чувствовала, что берет верх, что сил у нее прибывает.

— При твоем положении в государственном департаменте для тебя не составляло труда затягивать переговоры о займе. Ты понимал, что это приведет к падению нового правительства, и у власти снова окажется Сильвестре. Но я не хочу сказать, что Сильвестре тебя подкупил. По-моему, Керк, я достаточно хорошо тебя знаю. Ты очень честолюбив, карьера у тебя на первом плане, а деньги — на втором. И ты в жизни не стал бы рисковать ради денег своим будущим — ты же метишь в правительство. Нет, стяжателем ты никогда не был.

— И на том спасибо,— буркнул Керк.

Но Сара не улыбнулась в ответ.

— Больше тебе благодарить меня будет не за что. Ведь еще остается нерешенным вопрос: если не взятка, то что же все-таки побуждало тебя затягивать переговоры?

— Если только я действительно их затягивал.

— Совершенно верно. Вот я и переберу в статье все твои возможные мотивы. Мне кажется, не лишено интереса следующее обстоятельство: через пять месяцев после возвращения Сильвестре к власти ты ушел из государственного департамента и оповестил всех и вся, что намерен баллотироваться в сенат США от своего родного штата. Но ведь для этого нужны немалые деньги и негласная поддержка влиятельных людей. Другими словами, тебе нужен богатый покровитель, вроде твоего приятеля Джерри.

Чивер саркастически хмыкнул. Он сидел, небрежно развалясь в кресле, нога за ногу, в руке стакан, на цветущем лице — корректная улыбка, седая шевелюра в безупречном порядке, весь воплощенное радушие и достоинство.

— Я не делаю никакого секрета из того, что поддерживаю Керка. Да, Сар, я его, безусловно, поддерживаю. Он мой друг, и из него будет отличный сенатор. Так отчего бы мне не помочь ему?

— Все это так,— подтвердила Сара.— Но, может, правильнее было бы сказать, что помогает ему Этель, а не ты, Джерри?

— Сара, я никогда не предполагала, что ты можешь быть груба,— резко сказала Этель. Ее густо накрашенные ресницы злобно подрагивали.

— Ничего, дружочек,— с подчеркнутой терпимостью проговорил Чивер.— Просто у Сары сдали нервы... Всем известно, что деньги твои. И что мы с тобой действуем сообща. Так что не обращай внимания.

— Теперь рассмотрим факты в их последовательности,— продолжала Сара.— Возникает вопрос: если Керк задерживал предоставление займа Патагваю, то не действовал ли он в ваших интересах? Не потому ли он затягивал переговоры с Оливаресом, что это было выгодно вам, а стало быть, полезно и для его политической карьеры?

Керк мрачно усмехнулся.

— Пожалуй, надо бы дать тебе напечатать эту статью. Я смог бы содрать миллион за диффамацию с того журнала, который ее опубликует. Довольно витать в облаках, Сара. Спустись на землю. Ты же знаешь, как работает государственный департамент. Каждый этап переговоров с Оливаресом фиксировался, и отчеты подшивались в досье. Если где-нибудь и случалась задержка, то все записано в документах черным по белому, с изложением причин, и утверждено всеми инстанциями.

— Ну, еще бы,— ответила она безмятежно,— это само собой разумеется. Ясное дело, ты прикрылся всякими отчетами и объяснительными записками — не подкопаться. Но я же не пытаюсь разоблачать недостатки в работе государственного департамента. Сейчас речь идет об убийстве.

При слове «убийство» вновь воцарилось враждебное молчание. Одна лишь Барбара по-прежнему смотрела на Сару без злобы — она просто выглядела смущенной и явно была под хмельком.

— Так вот,— снова заговорила Сара.— Чтобы понять, как произошло убийство Тома, необходимо разобраться в мотивах, которыми руководствовался убийца. И мне думается, я в них разобралась.

В ее глубоком, низком голосе чувствовалась такая напористая сила, что никто не решался ее прервать, и, поднеся к губам синий стакан, она продолжала:

— Из-за проволочек с займом патагвайское правительство потеряло поддержку армии, и к власти снова пришел Сильвестре. Сперва я подумала: а может, с займом тянули просто для того, чтобы помочь Сильвестре,— ведь всем известно, Джерри, что он твой приятель. Но у меня одно вызывало сомнение: неужели ты мог пойти на такой риск, вступить с Керком в сговор, чтобы сорвать планы нашей дипломатии в Патагвае,— и все это ради старой деловой дружбы? Не могу поверить!

— И я не могу,— со смехом подхватил Чивер.— Значит, мы наконец-то пришли к соглашению.

— О. нет, Джерри. Ты мог и по другой причине желать, чтобы Сильвестре снова стал диктатором. И чтобы понять ее, надо вернуться к тем временам, когда ты был в Патагвае послом, а Сильвестре — полновластным хозяином.

Чивер пристальнее вгляделся в нее, потом бросил взгляд на жену и усмехнулся.

— Ах вот она, твоя версия. Что ж, мы слушаем.

— Ты просто дурочка, Сара,— вмешалась Этель.— Неужели тебе непонятно, что ты лишаешь себя нашей дружбы?

— Ну, эту потерю я как-нибудь перенесу,— парировала Сара.— А угрозы мне теперь не страшны. Так вот, Джерри, вернемся на семь лет назад. Мы тут с Керком разговаривали перед ужином, и он, между прочим, напомнил мне, что в те времена Соединенные Штаты предоставили правительству Сильвестре изрядный заем. Сделано это было, несомненно, по твоей рекомендации — ведь ты тогда был послом в Патагвае. Кстати, денег этих Сильвестре так и не вернул, ни одного цента. А потом произошла интересная вещь: ты приобрел в Патагвае огромное ранчо. Такая богатая estancia [6] стоит уйму денег.

— Ну, и что же тут удивительного? — накинулась на нее Этель.— Мы можем себе это позволить.

— Разумеется. Все дело в том, купили ли вы его. Вот где зарыта собака.

— Конечно, купили.

— В таком случае вы сможете это доказать, предъявив чеки и купчую.

— Ты вконец обнаглела. Мы ничего не намерены тебе предъявлять! — бросила Этель, словно выплюнула.

Все это время Сара сидела как на иголках, но тут вдруг с облегчением улыбнулась, словно это были те самые слова, которые ей хотелось услышать.

— Правильно. Вам и не придется ничего предъявлять, пока полиция не потребует. А когда потребует, вряд ли у вас найдутся хоть какие-нибудь оправдательные документы — я так думаю. Потому что я представить себе не могу, чтобы ты, Этель, всадила столько денег в поместье где-то там, в Южной Америке. Ведь оно стоит миллионы. Вложить такие деньжищи в ранчо, да еще в такой стране, как Патагвай,— нет, ты не могла не видеть, что предприятие это, по меньшей мере, рискованное. Да и на что оно вам, это ранчо? Проводить там отдых? Ненужная роскошь. Оно так далеко, что просто нет смысла его содержать: этой зимой вы съездили туда впервые — за столько лет! Нет, Этель, я слишком высокого мнения о твоем хваленом финансовом чутье, чтобы поверить, будто ты ухлопала на ранчо столько денег — даже из желания сделать Джерри приятное. Какой-нибудь чисто символический платеж — несколько тысяч долларов, чтобы оформить сделку официально,— вот это, пожалуй, еще могло быть. Но, вероятней всего, ранчо подарено Джерри генералом Сильвестре в знак благодарности за помощь в каком-то деле. Ведь этот диктатор конфисковал у своих противников немало поместий — вот он потом и раздаривал их тем, кто ему полезен или мог оказаться полезным.

Сохраняя на лице прежнее удивленно-насмешливое выражение, Чивер укоризненно покачал головой.

— Стало быть, так: у меня есть ранчо в Патагвае, и я опасался, как бы новое правительство не конфисковало его, боялся его потерять, и поэтому, наряду с многими другими, хотел, чтобы Сильвестре вернулся к власти. И это ты хочешь изобразить как мотив для убийства? Фантазия, бред какой-то. Нет, Сар, у тебя просто сдали нервы. Тебе надо отдохнуть

— Ты пытаешься увести меня в сторону. Но я кое-что повидала на своем веку, я-то знаю, как крутятся колесики в правительственном механизме. Я вовсе не утверждаю, что главным твоим побуждением было сохранить ранчо, хотя, безусловно, и это сыграло известную роль. Нет, суть вот в чем: каким образом ты его получил? Так сколько ты за него отдал, а, Джерри?

Все еще продолжая улыбаться, Чивер пригладил элегантную седую шевелюру.

— Мне как-то не нравится, что хорошенькая молодая женщина разыгрывает из себя прокурора у меня в доме.

— Что ж, тогда сделаем иначе: вы не возражаете, если я подниму этот вопрос в своей статье? Он заинтересует очень многих, в том числе кое-кого в государственном департаменте, в министерстве юстиции и даже в Белом доме. Ведь если ты, Джерри, будучи послом, принял от главы правительства, при котором был аккредитован, ценный подарок, то ты совершил серьезное преступление. Если ты помог патагвайскому диктатору выжать из нашего правительства сто миллионов долларов и получил от него взятку, это пахнет несколькими годами тюрьмы и лишением гражданства, ты будешь опозорен на всю жизнь. Вот это, Джерри, на мой взгляд, достаточно серьезный мотив для убийства.

Барбара испуганно охнула.

— Нет, Сар,— хрипло проговорила она.— Пожалуйста, не говорите так. Только не дедушка!

Чивер улыбнулся внучке, но когда он снова взглянул на Сару, улыбка сбежала с его лица, и в голосе зазвучали жестокие нотки:

— Не будь дурой. И меня не считай дураком. О таких вещах, как честь и порядочность, говорить не будем, поскольку в мою порядочность ты явно не веришь. Так вот, не говоря уже об этих элементарных вещах,— неужели же я, по-твоему, настолько глуп, чтобы пойти на такой риск — принять от Сильвестре ранчо в подарок?

— Ну, если бы ты действительно считал это риском, то, разумеется, не принял бы. Но ты был уверен, что об этом ни одна душа не узнает. Не сомневаюсь, что была составлена купчая, притом по всей форме, и в ней значилась солидная сумма, которую ты якобы уплатил за ранчо. Покуда Сильвестре оставался у власти, ты был в полной безопасности. В то время никто не осмеливался пойти против него. А соблазн получить это ранчо был так велик, что ты не устоял. Тебе страшно хотелось иметь хоть что-нибудь свое, сознавать, что ты не просто муж богатой жены, а сам по себе богат,— ведь эта мысль наверняка гвоздила тебя долгие годы, а, Джерри?

— Джерри! — выкрикнула Никки.— Не позволяй ей так с тобой говорить!

Но Чивер уже опять казался абсолютно спокойным.

— Пускай выговорится. Она просто переутомлена. И чем скорее она отделается от своей бредовой идеи, тем скорей мы сможем обо всем этом забыть. Она опомнится, я уверен.

Сара, казалось, пропустила его слова мимо ушей, только крепче сжала обеими руками синий стакан.

— А ведь такие вещи, Джерри, трудно сохранить в тайне. Уж, конечно, в Патагвае об этом кто-нибудь да проведал. И здесь кое-кто догадывался. Ведь до сих пор непонятно, почему ты тогда ушел со своей должности и больше уже не получал никаких назначений. Бесспорно, в государственном департаменте кое у кого возникли подозрения, но для того, чтобы начать расследование, видимо, было маловато фактов. И потом, для государственного департамента такой скандал — нож острый, и они предпочли бы его избежать. Верно, Керк?

Он сидел с каменным лицом.

— Это ты так говоришь,— процедил он сквозь зубы.— И ты еще пожалеешь об этом.

— Да? Ну, что ж, посмотрим. Вполне можно себе представить, как разворачивались события после того, как Сильвестре свергли и вышвырнули из Патагвая. Владелец поместья, естественно, потребовал его обратно. Тогда новое правительство конфисковало ранчо и стало выяснять, при каких обстоятельствах оно было передано тебе, Джерри. И вот тут над тобой неожиданно нависла серьезная опасность: ведь если выяснится, что твоя купчая — липа и если федеральный суд наложит арест на ваш счет в банке, это конец!

— Если, если, если! — с нескрываемой злостью передразнил ее Керк.

— Не впадай в истерику, Керк! — оборвала его Сара.—Вот кое-какие факты — мне их сообщил ты сам. Белый дом относился к новому патагвайскому правительству сочувственно. Казалось бы, заем — дело верное. У тебя не было никаких оснований затягивать переговоры. Но вдруг ты узнаешь, что конфисковано ранчо — ага, повод найден. Ты уже можешь прервать переговоры и заявить, что они не возобновятся до тех пор, покуда ранчо не будет возвращено его американскому владельцу, то есть тебе, Джерри.

— Ну и что же,— сердито возразил Керк.— Вполне разумная тактика. Очень многие конгрессмены поддержали бы меня.

— Возможно. Но вся суть в том, что при желании ты мог отложить вопрос о ранчо и ускорить решение насчет займа. Ты ведь не станешь этого отрицать?

— А я вообще не намерен что бы то ни было отрицать или подтверждать. Чего ради?

— Ну, хотя бы ради того, чтоб облегчить свою совесть. Во всяком случае, ход рассуждений — твоих и Джерри — вполне ясен. Патагвайское правительство в любой момент могло прислать Оливаресу документы, подтверждающие, что Джерри получил ранчо от Сильвестре в подарок. Если бы эта история выплыла на свет божий — тогда всё, катастрофа. Но Джерри не растерялся: он тут же решил приручить Оливареса, сделать его своим другом. И вот вы стали приглашать Артуро на свои знаменитые приемы, всячески его обхаживать. Познакомили его с Барби. Ты, Барби, едва ли понимала, что происходит. Я не сомневаюсь, что вы полюбили друг друга по-настоящему. Но ваш роман всячески поощряли. Этель и Джерри надеялись, что как будущий муж или даже любовник их внучки Артуро станет плясать под их дудку и, если дело дойдет до скандала, поможет его замять.

— Сара...— едва выговорила Барби, глядя на нее расширенными, потемневшими глазами.

— Бедняжка Барби. Все это время ты приезжала сюда из колледжа с субботы на воскресенье только для того, чтобы встретиться с Артуро. Думала, никто ни о чем не догадывается. А они все знали и ликовали в душе. Вашу любовь использовали как прикрытие...

— Нет, быть не может,— прошептала девушка и расплакалась.

— Да, Барби, да. Всегда лучше знать правду, пусть это и больно. Теперь им уже ничего не утаить. Вот что это за людишки, вот что скрывается за всем этим блеском и шиком.

— Не обращай внимания, Барби,— сказал Чивер и ободряюще махнул ей рукой.— Это же все абсолютно бездоказательно, сплошная фантазия. Мне, например, даже интересно, какой будет конец.

— Да, вот и меня этот бред просто завораживает,— поддержала его Этель.— Мне необходимо выпить. Фред, будь так любезен...

— Кому еще? — с готовностью отозвался Фред, поднимаясь с дивана. Лицо его странным образом выражало спокойное довольство, он словно не слышал Сариных слов и разыгрывал из себя радушного хозяина, принимающего друзей.— Керк? Сара?

— У меня этот еще почти полный,— ответила Сара.

— Не позволяй никому перебивать себя, Сар,— вмешалась Этель.— Право же, это захватывающе интересно. Занятней, чем ночное эстрадное обозрение,— я, вероятно, смотрела бы его сейчас по телевизору, не будь здесь тебя.

— Если ее когда-нибудь утомит газетная работа, она сделает карьеру как выдающаяся романистка,— подхватил стоящий у бара Фред.

Сара почувствовала: сопротивление их нарастает; они, видимо, черпают друг в друге моральную поддержку; вместе они куда опасней, чем были бы поодиночке. И она встретила эту опасность во всеоружии.

— Я думаю, вам всем не вредно будет выпить,— сказала она.— К несчастью для вас, Оливарес оказался честным человеком и патриотом. И вы не сумели подкупить его, даже подсунув ему Барби. Когда он узнал от своего правительства, кто этот американец, у которого конфисковали ранчо, то, безусловно, заподозрил неладное. Вероятно, по нему это было видно, и вы встревожились. Вот тут-то, должно быть, Керк и совершил роковую оплошность.

— Не понимаю, о чем ты,— пробурчал он.

— Так-таки не понимаешь? Ты почуял, что, если Оливарес не захочет действовать по вашей указке, у тебя самого могут быть неприятности. И ты решил перестраховаться. Для того и пошел к Тому.

Чивер с любопытством взглянул на Керка.

— Да, Джерри,— сказала Сара.— А ты не знал? Керк действовал на два фронта. Он мне сам рассказывал, что убеждал Тома написать статью, в которой доказывалось бы, что в затягивании переговоров повинен Оливарес. Надеялся, видно, что Том поверит, будто Оливарес подкуплен генералом Сильвестре и потому делает все, чтобы новое правительство не получило займа.

— Правильно,— сказал Керк.— Именно так я и думал. И, понятное дело, хотел, чтобы Оливарес был разоблачен.

— Если бы Том попался на твою удочку,— продолжала Сара,— если бы он поставил под сомнение лояльность Оливареса, тот был бы дискредитирован. Ведь в Вашингтоне Том пользовался всеобщим уважением как честный, добросовестный журналист. И сколько бы потом Оливарес ни старался доказать свою невиновность, ничто бы ему не помогло. Верней всего, патагвайское правительство его отозвало бы. Переговоры зашли бы в тупик. Вопрос о твоем ранчо, Джерри, сразу бы потерял остроту, а сам Керк избежал бы возможных осложнений.

Керк развел руками, всем своим видом выражая отчаяние.

— Ну что ты будешь делать с этой женщиной, как она все выворачивает!

Сохраняя то же ласково-беззаботное выражение лица, Фред налил всем еще раз и вернулся на свое место.

— Но в одном ты просчитался, Керк,— снова заговорила Сара.— Ты недооценил профессиональной честности Тома. Вы с ним были приятели, это так, но он ни за что не опубликовал бы в печати твою версию, не дав предварительно твоей жертве возможность оправдаться. Вот он и пригласил Артуро позавтракать с ним, выслушал его и поверил не тебе, а ему. Как же вы все переполошились!

— Этель права,— объяснил Керк.— У тебя форменная неврастения, а то и что-нибудь похуже.

— Больше тебе уже нечем крыть, да? Довод слабоватый. Когда мы найдем Оливареса, все выйдет наружу. В своем последнем письме Том писал мне, что напал на след документа, который все прояснит. Должно быть, вы обезумели от страха, когда почуяли, что Том обо всем догадывается. А может, он и сам вам об этом сказал. Это было бы так похоже на Тома — заранее предупредить обо всем людей, которых он когда-то считал своими друзьями. Ну, а вы всё между собой обсудили и, так как Том стал для вас опасен, решили его убрать.

На лице Фреда, до этой минуты таком спокойном, вдруг отразился ужас. Он залпом допил свой стакан.

— Фред! — резко бросила Никки.— Ты что, напиться решил?

— Но ему действительно необходимо выпить,— сказала Сара.— Видимо, до него только сейчас дошло, как все это было на самом деле.— Она невольно повысила голос.— Так вот, убийце прежде всего надо было решить, как все это проделать. Убить Тома у него же в доме — слишком рискованно. Значит, ясное дело, надо зазвать его сюда. Но опять-таки нельзя, чтобы Том умер здесь, у вас; надо найти какое-то медленно действующее средство, чтобы смерть наступила уже после того, как Том отсюда уйдет, и чтобы все это выглядело как результат несчастного случая. Вот тут-то убийцу и осенила блестящая идея: столбняк! Все знали, что как раз незадолго перед этим ваш садовник болел столбняком. У вас в семье, конечно, было немало разговоров об особенностях этой инфекции. Одному из вас было известно, что если ввести столбнячную бациллу в большом количестве прямо в кровь, то жертву уже не спасет обычная доза сыворотки. Правильно я говорю, Фред?

Фред дернулся. Он открыл было рот, но тут же снова закрыл его. Раздался резкий голос Этель:

— Ну, довольно испытывать наше терпение! Ты и так отняла у нас массу времени. Если ты вообразила, что тебе что-то известно, выкладывай.

— Да, мне кое-что известно. Скажем, насчет агар-агара. Фред объяснил мне, как приготовляется культура столбнячной бациллы. Берется некоторое количество этой самой бациллы (а она есть в удобрении, которое применял ваш садовник), помещается в пробирку с агар-агаром, и через три дня к вашим услугам смертоносное зелье. Верно я говорю, Фред? А этот самый агар-агар — студенистая масса из морских водорослей — ввозится из Юго-Восточной Азии. Там его употребляют в пищу. В Джакарте агар-агар продается в лавках, я сама видела. Яванцы добавляют его к супу. Удивительно нежная консистенция того супа, которым ты, Этель, сегодня потчевала гостей,— это от агар-агара. Пиланг получает его с Явы в особых жестянках. Когда я спросила его, не обнаружил ли он с полгода назад пропажу одной такой банки, он сразу заволновался. Как знать — может, он тоже кое о чем догадывается.

Джерри рассмеялся, потом весело проговорил:

— Вот это, Сара, уже просто свинство! Обвинять нас в убийстве, это еще куда ни шло. Но расстраивать любимого повара Этель — нет, это неописуемая гнусность!

Взглянув на Чивера, Никки кивнула — хотя его острота явно не дошла до нее — и гневно направила на Сару указующий перст, словно желая проткнуть ее насквозь:

— Вот какую змею мы пригрели у себя на груди!

С трудом сдерживая улыбку, Сара все тем же твердым голосом проговорила:

— Да, Никки, и на какой пышной груди! Я даже раздумывала: а не таилась ли в этой самой груди страсть, которая и привела Тома к гибели? Ведь, как жена врача, ты достаточно осведомлена, чтобы приготовить культуру столбнячной бациллы. Но для убийства надо побольше изобретательности, чем у тебя. И все-таки ты тоже приложила тут руку. Эта твоя прогулка по саду с Артуро... О, я уверена, Фреду о ней известно, так что я не открываю ничьих секретов. Да и вообще я не собираюсь деликатничать. Впрочем, не хочу быть к тебе несправедливой: вряд ли ты ставила себе целью отбить у дочери возлюбленного. Я предпочитаю думать, что дело не в этом: ты знала, как важны для Джерри отношения с Оливаресом, и очень встревожилась, когда он к вам переменился. Вот у тебя и возникла мыслишка, что Барби не сумела его удержать и что тебе скорее, чем ей, удастся сохранить его для семейства Чиверов.

На мгновение наступила мертвая тишина. Потом Никки вскочила со стула и хлестнула Сару по щеке. Ударить ее во второй раз она не успела: Керк сзади схватил ее за руки. Стремительно повернувшись к нему, Никки с бешенством вырвалась и опрометью выбежала из комнаты.

Вслед за нею выскочил Фред, и вскоре остальные услышали ее вопли: она кричала на мужа. Постепенно все взгляды снова обратились к Саре — она продолжала сидеть, держась рукой за пылающую щеку.

— А я все-таки недооценивала Никки,— негромко сказала она.— Значит, в ней есть кое-какая сила!

В салон вошел Фред, весь вид его выражал смущение.

— Она пошла наверх,— пробормотал он.

— Садись,— приказала ему мать.— Сара, извиняться перед тобой за Никки я не намерена, у меня и у самой руки чешутся дать тебе по физиономии.

— Но у тебя на каждом пальце по бриллианту, это же форменные орудия уничтожения. Нет уж, Этель, пожалуйста, не надо. Дай мне еще минуты две, чтобы докончить,— это будет, пожалуй, самое разумное. Потому что теперь я хочу показать, до чего хитроумно действовал убийца. Подмешал Тому в виски снотворное. Потом вышел в сад и стал его поджидать. Несколько раз включал карманный фонарик, чтобы Том пошел на свет и наткнулся на розовые кусты. Держал наготове шприц. Нужно обладать недюжинной изобретательностью, чтобы до такого додуматься: оцарапать Тому руку выше запястья — в расчете на то, что никто не догадается сразу заглянуть ему под рукав,— а потом впрыснуть в середину царапины большую дозу столбнячной бациллы. Вот тут опять пригодился карманный фонарик. Да, весь план был тщательно разработан — здесь явно действовал человек, привыкший продумывать заранее все, до последней мелочи.

— Слушай-ка,— перебил ее Керк.— Последний раз предупреждаю: подумай, что ты затеваешь.

— Дай мне договорить, Керк. Сперва у меня мелькнула мысль: может, убийца ты? Ведь ты же выходил в сад якобы для того, чтобы поискать Тома, а Никки и Артуро обнаружили его уже позднее. Вот я и решила: расскажу тебе откровенно о своих подозрениях — может быть, ты чем-нибудь себя выдашь. Но по тебе ничего не было видно; тогда я сопоставила факты и поняла: нет, Керк Норвин чересчур осторожен, чтобы пойти на такой риск, как убийство. Джерри и Фреда на это тоже не хватило бы: тут требовались министерская голова и железная хватка.

— Значит, остаюсь я,— заявила Этель.— Ну что ж, Сара, я тебя выслушаю — это и впрямь забавно; но только прошу тебя, покороче. Мне пора в постель, я совершенно измотана.

— Еще бы, Этель! Снотворные тебя не берут, так ведь? Кстати, что ты подмешала Тому в виски, когда стояла с ним в баре,— то же снотворное, какое принимаешь сама? Ну, сперва ты, разумеется, измельчила таблетки и развела их в воде... А все-таки, знаешь — не следовало тебе говорить всем вокруг, что Том напился. Керк догадался, в чем дело, и Том тоже. Именно эта твоя ложь насторожила и меня. И еще — эта сплетня, будто я порвала с Томом. Тебе просто хотелось в это верить, не правда ли? Ты надеялась, что я не приеду в Вашингтон — для чего мне бередить старую рану и задавать людям щекотливые вопросы?

— Фантазия у тебя богатая,— бросила Этель.— Но не кажется ли тебе, что все это как-то притянуто за уши?

И она с улыбкой поглядела на мужа. Остальные так и замерли. А Сара продолжала:

— Все, что нужно, Этель, было у тебя под рукой. Ведь во время приступов астмы ты сама вводишь себе адреналин — значит, у тебя есть шприц и ты умеешь делать подкожные инъекции. Взять у Пиланга одну из жестянок с агар-агаром тебе проще, чем кому бы то ни было. Словом, все средства убийства были в твоем распоряжении. Нужен был только удобный случай. Ты и об этом позаботилась: ведь это ты подучила Джерри вывести Тома в темный сад, когда на него уже начало действовать снотворное. И сама туда вышла. А чтобы тебя не заметили, накинула темное пальто. Но как раз перед тем, как ты толкнула Тома на розовые кусты, пальто распахнулось — вот в этот момент Том и увидел какие-то блики. Может, это сверкнул твой парчовый жакет, когда на него упал свет из окон? Ты прихватила с собой карманный фонарик, чтобы посветить, когда будешь делать укол. Прехорошенький золотой фонарик в форме карандаша. Потом-то тебе, разумеется, захотелось от него избавиться, вот ты и подарила его Керку на рождество.

— Опять ты говоришь грубости,— перебила ее Этель.— Ступай домой, Сара. С меня довольно. Давайте все допьем — и по кроватям.

Ее громкий голос прозвучал решительно и властно, и когда она подняла свой стакан, на пальцах ее засверкали крупные бриллианты.

У Сары пересохло во рту. Она повертела синий стакан в руках и, хотя кубики льда в нем давно растаяли, поднесла его к губам.

— Я тоже устала, Этель. Очень устала. Конечно, вы можете разойтись, удержать вас я не в силах. Но тогда меня выслушают в другом месте. Так что вам прямой смысл дослушать до конца. Ты, Этель, умелая и толковая женщина. И убийство организовала толково. Тебе пригодилось, правда, и то, что в войну ты добровольно работала в госпитале — как-никак медицинская практика. Должно быть, все кругом восхищались — до чего же ты благородно поступила, вызвавшись ухаживать за Томом, пока для него не подыщут сиделку. А на самом деле ты просто боялась — вдруг сыворотка, которую Тому ввел Фред, все-таки окажет действие и Том в конце концов выкарабкается? И не воспользовалась ли ты моментом, когда Том уснул под действием морфия, чтобы впрыснуть ему столбнячную бациллу еще разок, для пущей верности? Это так на тебя похоже — никогда ничего не оставлять на волю случая. В общем, ты чувствовала себя в полной безопасности. Лечил Тома твой собственный сын, так что если бы у него и возникли какие-нибудь подозрения, он держал бы их при себе. На молчание Джерри ты, безусловно, могла рассчитывать. Ну, а ты, Керк,— ты ведь тоже догадывался, в чем тут дело, а? Потому и решил все валить на Оливареса. Не мог же ты испортить Этель всю музыку — вы с нею связаны одной веревочкой. Вот вы все и вступили в молчаливый сговор, чтобы прикрыть пустоту и продажность вашего мира. Ради этого вы согласны смотреть сквозь пальцы на что угодно, даже на убийство.

Сара потерла лоб, закрыла глаза и несколько секунд не открывала их, потом усилием воли заставила себя сесть прямо.

— Ерунда какая-то, вздор! — заговорил Джерри.— Это же все высосано из пальца. Ну, допустим, у Керка или у меня еще могли быть какие-то причины бояться Тома, но у Этель?

— Как раз тебе, Джерри, этого объяснять не приходится. Ты же лучше всех знаешь, в чем для Этель смысл жизни: ей необходима известность — только не скандальная — и всеобщее признание, и чтобы она могла воображать себя этакой могущественной личностью, делающей за кулисами высокую политику. Твои приемы, Этель, твой рыжий парик, твои бриллианты, твои фантастические одеяния — все это выдает тебя с головой. Скандал из-за ранчо — а может, даже расследование в одной из комиссий конгресса и судебный процесс — ведь это означало бы для тебя полный крах. Тогда уж прощай всё: и престиж, и приемы, и популярность, и бесплатная реклама, и влиятельные друзья. Именно это я и выдвину в своей статье как мотив убийства.

По накрашенному рту Этель прозмеилась улыбка.

— Знаешь, Сара, я думаю, ты не напишешь этой статьи,— сказала она.— Я даже уверена.— И, наклонившись к Джерри, добавила: — Не волнуйся, милый. Она не сможет причинить нам никакого вреда.

Джерри встретился с ней взглядом, глаза его широко раскрылись, он уставился на синий стакан, который держала в руке Сара.

— Да, Этель,— сказала Сара, кивая головой.— Джерри понял тебя. И я тоже. Я видела, какое у тебя было лицо во время нашего разговора в столовой. Ты, разумеется, почувствовала, что я могу докопаться до истины и поднять большой шум. Этому надо было воспрепятствовать любой ценой. Подмешать мне что-нибудь в виски, и дело с концом. А если потом, уже дома, меня найдут мертвой и установят, что причина смерти — отравление каким-нибудь самым обычным ядом, вот будет красота! Тогда ты сможешь с горестным видом говорить знакомым: «Бедная девочка, она была так ужасно подавлена, просто не в себе, мы все это заметили. Я боялась, как бы она не наложила на себя руки. Так оно и вышло». Удобный был бы выход, а, Этель? И устроить все это несложно. Разговор по душам в салоне, когда гости уже разойдутся. Переносный бар. Кроме меня, шотландского виски здесь не пьет никто, так что можно, ничем не рискуя, что-нибудь подмешать в бутылку, из которой мне будут наливать. Какое-нибудь снотворное — ну, хотя бы один из барбитуратов,— предварительно растворив его; словом, то же самое, что ты подмешала Тому, но только на этот раз — смертельную дозу, и виски налить побольше, чтобы я не почувствовала привкуса. Тебе даже не пришлось бы самой наливать. Отраву мне подал бы кто-нибудь другой, так что никому и в голову не пришло бы заподозрить тебя. Ну, а потом ты, конечно, уничтожила бы и стакан и бутылку.

Фред бросил на мать полный ужаса взгляд; та, поднявшись с дивана, смотрела, не отрываясь, на Сарин стакан.

Сара протянула его Этель. Он был почти полный.

— Я ведь только делала вид, будто пью. Надо сохранить его для полиции. И бутылку тоже.

Поставив стакан, она направилась к бару. Этель вскочила, сбросила стакан на толстый ковер, устилавший пол салона, и раздавила его каблуком. Барбара вскрикнула. А Этель уже подбежала к бару, перехватила у Сары бутылку и замахнулась ею, проливая виски на свой парчовый жакет.

Джерри схватил ее за руку.

— Опомнись, Этель!

— Ах ты, тряпка! — в бешенстве выкрикнула она.— Идиот несчастный! Ты что, дашь ей уйти? Она же нас погубит!

Все повскакали с мест, окружили Этель. Вдруг она выронила бутылку и, закрыв лицо руками, закричала протяжно и хрипло, словно раненый зверь.

Раздался негромкий голос Сары:

— Может быть, я пока и повременю с этой статьей. Все равно, вы же сами знаете, правды не утаишь — рано или поздно она выплывет наружу. Вот и живите с этим сознанием вы все — если сможете.

И, взяв свою сумочку, она вышла, не оглянувшись.