Вася-василиск, или Яйцо Цинь Шихуанди

Гибель Вавилона

Как ему показалось, прошла едва ли секунда-другая и куб распался. Но вокруг были уже не камни и песок тянь-шаньского сырта, а высотки мегаполиса — значит, если рассуждать здраво, во всё время перелета в другую местность пассажир пребывал в отключке.

День очевидно ясный, но солнца не видно. Над домами стелется густой как будто даже жирный дым. Рухнувшие путепроводы и разорванные линии электропередач придают пейзажу откровенно помоечный вид. Там, где горит парковый массив, дым более легкий и светлый. Кое-где сквозь него пробиваются огненные языки.

От остова большого вокзала тянутся широкой полосой железнодорожные пути. И хотя там и сям видны разбитые вагоны и платформы, похоже, что пути пострадали меньше всего. Однако заканчиваются они рухнувшим мостом, который ранее перебрасывал их через ковши речного порта. На темной поверхности воды горят нефтяные пятна. Из неё торчат какие-то апокалипсические шпили и башни — сразу и не догадаешься, что это надстройки покоящихся на дне судов.

Воюющих бойцов не видно, но всё вдруг оказывается расчерчено трассами реактивных пуль, мелькают алые шарики реактивных гранат, видны и факелы ракет, которые оставляют за собой серые немного извилистые дорожки. Вот одна выскочила из бурого густого облака, застилающего берег реки, и долбанула стелтс-геликоптер «Дэймон», который стал видимым только после попадания. Не выйдя из виража, он вспыхнул где-то ближе к хвосту, затем резко переломился на две части словно им стукнули об колено; обломки, вальсируя, потянулись к земле. Более крупный из них по дороге взорвался и превратился в рой красных и оранжевых конфетти.

Из серой с желтыми пятнами пелены, затянувшей небо, выскочило что-то похожее на сигарету.

Появилось виртуальное окно — ага, бодик очнулся и дал увеличение. Это не сигарета, а истребитель-бомбардировщик «Мессершмитт-380». Вот от него направилось к земле несколько управляемых бомб и лазерные лучи, похожие на спицы, уткнулись в прибрежное облако. Спустя мгновение оно из бурого превратилось в ярко-красное, напомнив по цвету и очертаниям губы кабацкой красотки. Какая-то цель была накрыта вакуумно-вихревыми боезарядами.

Виртуальное окно ближнего обзора показало, что из-под развороченного автомобильного путепровода, предсмертно оседающего на изгрызенных взрывами опорах, выползает около десятка бронемашин. В реальности они едва были видны из-за стелтс-покрытий, напоминая ползущее марево. В этой группе четыре танка — они неспешно двигались вперед, останавливаясь, чтобы пальнуть из главного орудия или выдохами огнеметов «продезинфицировать» и без того скудную местность перед собой. Вдруг один из танков вспыхнул — в его правый борт нырнул стремительный факел ПТУР…[36]

Да, здесь было очень неуютно. Однако ясно, что эта остановка надолго.

Виртуальное окно увеличило один из объектов, расположенный по соседству с издыхающим путепроводом.

Бывший супермаркет. Перекрытия почти нигде не уцелели. От него, по сути, остался лишь ажурный стальной каркас, но и тот местами разорван или скручен. Кое-где еще высятся колонны, по которым раньше взлетали прозрачные лифты. Теперь колонны упираются в никуда, да и сами расползаются, начиная с верхушек; наноплант — материал чудесный, но он умирает при отключении питания. Чудом устояла многоярусная спиралевидная эстакада, которая недавно возносила в потребительский «парадиз» движущуюся дорожку с вожделеющими консуматорами.

Земля была застелена многосантиметровым ковром из осколков разноцветного стекла, обрывков серебристого и золотистого металлопластика. В одном месте, над грудой рухляди, высилась авангардная статуя, изображающая женское существо с гениталиями сильно преувеличенного размера. Надо полагать, это была рыночная Астарта. Ударные волны, подходящие с разных сторон, крутили пустотелые металлические формы вокруг осей. Особенно Василия поразила грудь женоподобной статуи, открывающаяся и закрывающаяся, как форточка на ветру.

Это был несомненно ОПГГ, но та часть, в которой Василий почти никогда не бывал.

Тут из ожившего бодика стал вещать незримый собеседник.

— Ландскрона-Сити, район Фридом-хауз. И во что только превратился новый сити, выросший на месте Охты? В кладбище карьеров и капиталов.

— Навигатор, ты что ли? Раньше ты обходился без охов и вздохов.

— А кто ж вам рисует крупный план?

— Зина-то где?

После некоторой паузы бодик, как говорится, доложил:

— Стёр я ее, Зину эту, слишком много оперативной памяти потребляла, зависание устроила. Кстати, и ко мне теперь можно обращаться по имени — Вергилий.

— Я вроде недавно был на Тянь-Шане и вдруг такой поворот, как же я сюда попал?

— Ответ на такой вопрос находится за пределами моей компетенции.

Голос у Вергилия вдруг стал железным, а манера дубовой, словно на первое место он поставил свирепую экономию ресурсов. Однако Василий был рад любому попутчику.

— «Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу, утратив правый путь во тьме долины…» Лес бы еще ничего, но тут какие-то Содом и Гоморра после огненного дождя. И чьих это рук дело? Уж ответ-то на такой простой вопрос наверняка в рамках твоей компетенции.

— Я пользуюсь только открытыми источниками, Василий Савельевич. Ньюс-серверы называют боевиков «агентами Москвы» и расистами-руссистами из организации «За Пушкина», стремящимися подорвать открытый свободный демократический характер ОПГГ. А масс-медиа Польши и Прибалтики именуют московитской ордой.

— Слышал-слышал. Спасибо за очередной сеанс промывания мозгов в стиле Пяти Братьев. Ясно, что медийная канализация непобедима. Но давай-ка, друг Вергилий, без вранья и виртуальщины, иначе ты у меня снова зависнешь. Кто по правде воюет?

— Боевые операции ведутся «Волками джихада» Мехмета Айдина и бойцами из северно-европейского крыла «Мирового Объединения Джамаатов», подчиняющегося султану Бейбарсу. Помимо них, в городе моджахеды и фидаины еще из десятка джихадистских организаций: «Ансар», «Хандшар», «Исламские братья» и тому подобный зоопарк: все — отборные бойцы и, в основном, фанаты. Командование МОД называет это ограниченной операцией на северном фланге, призванной предотвратить переход ОПГГ под контроль Москвы и переброску российских войск на помощь бундесверу.

— А что, бундсвер сильно нуждается? Неужто потомкам гитлеровских вояк не управится без помощи потомков красноармейцев?

Теперь с каждой репликой тон Вергилия становился все более развязным, видно, он быстро пополнял смысловые ассоциаторы.

— Бундесвер обделался по полной. Пара батальонов, где преобладали славные нордические геи, вообще разбежались и пришли просить убежища в кубинское посольство. В Германии валить на агентов Москвы теперь не получается и официоз признал, что имеет дело с вооруженными джихадистами. Тем более, во Франкфурте уже сидит, причем прочно, в самом центре города, «временная исламская администрация Центральной Европы». Во Франции дело немногим лучше. Зональное командование МОД, расположившись в Латинском квартале, переименованном в Мавританский, провозгласило всю страну субъектом Аллаха. Во многих парижских районах бал правит мусульманская милиция и ей на подмогу каждый день прибывают североафриканские и ближневосточные исламисты, преимущественно ребята из тех организаций, которые использовались французскими спецслужбами для борьбы против тамошних светских режимов. Француженки опасаются появляться на улицах без платка и шальвар, в противном случае домогательства, вплоть до самых скверных, гарантированы. Про Марсель не говорю, там уже давно всё ясно. Вчера перешел в ислам министр внутренних дел Бернар Анри Жулио-Бери и его супруг министр обороны французской пока еще республики Пшиздецки-Дрексманн.

— А что, я одобряю, нефиг было лягушатникам организовывать желто-буро-малиновые революции на этом самом вредном Востоке. Хотя, конечно, надо посочувствовать и французским женщинам, которым уже нельзя обходиться одними трусиками. А как дела у британского крокодила?

— Ты имеешь ввиду британского льва? Он пока играет на склоках между суннитской брито-пакистанской лигой и зональным командованием МОД, в котором заправляют шииты — всё в традициях Даунинг-стрит. Но лондонский Сити вымер.

— А что там Единая Европа и ее объединенные вооруженные силы? Роланда с Сидом на подходе не видно?

— Правительство ЕЕ пока что ведёт переговоры с МОД при посредничестве Османского халифат-союза, и, по большому счету, Объединенные вооруженные силы пока не задействованы. Ну, если не считать совместного с джихадистами патрулирования некоторых районов Амстердама и Брюсселя. Публике сообщают, что это для предотвращения высадки московского спецназа. Виртуальные картины, на которых московиты грузят «тридцатьчетверки» в «кукурузники», выглядят убедительно и пипл, который уже давно ничего не соображает, бодро заглатывает информационные потоки.

Василий пожалел, что испросил такую порцию негатива, и слегка вспотел. Как там его семейка, затерявшаяся в районе Брюсселя.

— А в Штатах что?

— В Штатах всё спокойно, если не считать, что за Калифорнией на выход просится перешедший на желтодоллары Техас.

— Да уж, это мелочи, если джихадисты там тихи как незабудки. В общем, ясно откуда ноги растут. За кадром осталось желание стариков из Федрезерва опустить европейские валюты и снова поднять интерес к гринам. Или, может, Семь Сестер собираются устроить на Земле средневековье, а победителей капиталистического соревнования перебросить в космические города на орбите?

— О мотивах и действиях финансовой группировки, именуемой левыми аналитиками «Семь Сестер» и «Семь Горгон», рассуждать не уполномочен, — отрезал Вергилий.

— А про меня рассуждать уполномочен? Раз моё тело, как электронное письмецо, легко перекинули за тысячи камэ, да так что я и не заметил, то остается узнать, ради чего?

— Я уполномочен вскрыть пакет с заданием. Так… Вы проберетесь по подземным коммуникациям, которые начинаются под супермаркетом, до здания фирмы» Руссише Электронише Гемайншафт», где предположительно находятся джихадисты, и выясните там обстановку.

Голос у бодика теперь был тусклый и незаинтересованный, как у доктора, который говорит больному: мы вам отрежем руки, ноги и голову, только сперва сдайте анализ кала.

Василий попробовал сопротивляться:

— Выяснить обстановку в гадючнике? А какая там может быть обстановка, гады ползают, кусают и всё тут. Зачем вам это надо, а тем более мне? И вообще, какой из меня сегодня ниндзя? Человек устал, разве не понятно?

— Желудочный сок выделяется во время еды, как говорят людоеды, — откликнулся бодрым лозунгом бодик и добавил. — Пора оснащаться. А потом вперед.

— Да уж ясно, что не назад, — обреченно протянул «ниндзя-поневоле».

В двадцати шагах от Майкова нашлось мертвое подразделение голубой полиции — все с маленькими отверстиями от игл. Выбор «товаров для войны» был как в супермаркете.

Хеклер-коховский штурмгевер под беспатронные реактивные боезаряды, с многоканальным прицельным комплексом. Компактный пистолет-пулемет «Steyr TMP» и боезаряды к нему: повышенного останавливающего действия типа «бутон», которые разворачиваются в теле; и кассетные, нашпигованные скрученными двадцатимиллиметровыми иглами. Четыре ползучие самонаводящиеся кибермины, похожие на толстых черных тараканов. Трехслойный бронежилет для защиты от пуль, осколков, игл и поражающих факторов ВВ. К нему капюшон, газовая маска, передничек для надежной оборон чресел, фонарики, детекторы и анализаторы всяких опасностей. Противоминные берцы с датчиками. Автоматический нож, способный отстреливать лезвие. Еда и питье в многосекционных саморазогревающихся банках.

Василий, «заправившись» тушенкой и кофейком, быстро завершил экипировку, система управления оружием без накладок подключились к бодику через незаметные скин-интерфейсы. Пора было подытожить:

— Только презерватива для полного оснащения не хватает.

Василий прошел едва ли десяток метров, как щебенка под его ногами поползла и он провалился в подвальный гараж. От гаража, впрочем, одно название осталось. Там и сям балки перекрытия обрушились, вместе с ними просыпались вниз груды земли, мусора, цементного крошева. Воняло здесь и паленой резиной, и какой-то едкой химией, и обычной копотью.

Навигатор наложил на обычное поле зрения своё виртуальное окно и стал рисовать в нём путеводные стрелочки.

Они повели к уцелевшей опоре, за которой нашелся люк, напоминающий канализационный. Но Василий попал через него в подземный пассаж. От прежней торговой жизни остались перевернутые пирамиды киосков с вылетевшими стеклами. От прежнего веселья — графитти на стенах, содержащие лозунги пацифистской направленности: «Хрюшки вместо пушки», «Не хотел быть красным, станешь голубым для зеленых», «Купил в аптеке вазелин? В дверь стучит Мехмет Айдин».

Здесь Василий увидел первый гражданский труп. Обычный клерк даже без следов огнестрела — упал, стукнулся башкой, готов. Много ли требуется сертифицированному гражданину, привыкшему к спокойной размеренной жизни? Похоже, что в этом переходе случилась крупная давка — весь пол застилали пакеты, сумки, коробки, всякое шмотье, даже несвежие трусы попадались. Готовая инсталляция под названием «Потребительский пузырь лопнул».

Вергилий завел Василия в какую-то дверь «для персонала». Просквозив вереницу служебных комнаток, новоявленный ниндзя остановился возле решетки вентиляционной камеры.

— Ломайте, — велел Вергилий.

Ниндзя попробовал отодрать сетчатую железку своими пальцами, давно отвыкшими от приклада и привыкшими бегать по «клавам» и «батонам». Однако с позором отступил.

— Слабак, — проворчал «еле слышно» Вергилий.

— Ой, кто бы говорил. Я-то, кстати, терминатора из себя не строю. И вообще это делается не так, ружье не для того, чтобы в носу ковырять.

Два выстрела из штурмовой винтовки по скобам, крепящим стальную сетку. Удушливая горячая волна толкнула Василия, даже закрутила, что-то резко стегнуло по жилету. Однако решетка бессильно повисла на одной петле.

Василий спустился по вентиляционной шахте на два пролета вниз. Там выбил своими противоминными ботинками ржавую заслонку и оказался в тоннеле, который служил, видимо, для чисто технических целей — здесь тянулись толстые кабели, трубы отопления и посылочные пневмопроводы. Василий это подземелье сразу невзлюбил. Сверху-то, над ним, все перелопачено, пробомблено, заминировано, в любой момент обвал может случиться.

Преодолев первые полсотни метров, он решил, что пора воспользоваться газовой маской. Химический анализатор, встроенный в бронежилет, показывал высокую концентрацию паров хлора, кроме того здесь застоялась гарь и оттого легкие все время напрягались, чтобы не разлаяться кашлем. Осилил еще метров тридцать и стал ощущать чье-то присутствие. Так бывает только в безлюдных местах, когда даже единичное живое тело имеет достаточную «контрастность».

Впрочем, тепловые детекторы пока ничего не фиксировали. Василий снял маску, прислушался и принюхался — как будто ничего примечательного, надел снова.

— Что вы так встрепенулись, аж даже пульс участился на 30 ударов в минуту? Давайте не будем терять время. Нам еще идти и идти, — зазудел Вергилий. Кажется, он был не слишком высокого мнения о способностях своего подопечного.

— Не нравится мне как-то и что-то. Не могу я здесь бодро топать вперед, как по Невскому, то есть проспекту Бжезинского. Появится за спиной моджик с лимонкой — и всё, в коммуне остановка. Наверное, ты считаешь, что у меня оплачена дорога только в одну сторону?

— Я все время анализирую показания химических детекторов, — стал успокаивать его Вергилий. — Понимаете, от грязного-то человека разит за сто шагов, метилиндол и всё такое, а негрязного тут не может быть. Никого в этом туннеле нет, если не считать членистоногих, которых я не фиксирую.

— Ты как-то оскорбительно высказываешься о людях, — возмутился Василий. — Еще неизвестно, как ты сам завоняешь, если тебя вытащить из моего тела и сунуть в пионерский костер. А если кто-то из этих джигадистов помоется в виде исключения?

— Ладно, ладно, — пошел на попятную Вергилий, — не будем выяснять, кто дурак, хотя это любимое занятие людей… Сейчас я выведу схему дренажной системы — только не спрашивайте, откуда она у меня — и предложу альтернативные пути выдвижения.

Навигатор нарисовал в виртуальном окне схему и несколько кривых стрелочек, которые привели Василия к решетке в полу. Ниндзя, крякнув, отжал ее и глянул вниз. Уровнем ниже проходила канава высотой не более метра, с многообещающей жидкой грязью на дне. О-ба-на…

— Приятной прогулки, сударь мой, — ехидно пожелал Вергилий, — только крышку не забудьте за собой закрыть.

Василий обреченно сполз в канаву, задвинул над собой решетку и двинулся вперед на сильно согнутых ногах — в детсаду это называлось «по-утиному». От грязи сильно разило дохлятиной, так что пришлось снова воспользоваться газовой маской. Василий боялся наткнуться на гниющие останки, но вспомнил, что наноплант, из которого вырастают нынешние офисные здания — материал квазиживой, обладает обменом веществ и выводит продукты распада. Пока работали насосы, метаболиты утекали в огромные отстойники, расположенные в городских гетто.

— Вы сами этого хотели, — уколол Вергилий, чтобы ему провалиться в унитаз.

Через двадцать метров канал закончился кубической камерой вроде небольшого отстойника. В ее стенах — два проема на полметра в диаметре. Лучше никакого выбора, чем такой выбор.

— Не задерживайтесь, это не музей, — напомнил Вергилий, — дальше придется на четвереньках.

Нарисованная им стрелочка вела в левый лаз.

— Да помолчи ты, я как будто слышу… чье-то дыхание. Хотя, может это газовая маска «фонит».

Когда он уже собрался мужественно лезть в проем, луч фонаря случайно упал на свод камеры. По периметру его огибала балка, за которой проглядывалось несколько ниш; так вот в одной из них лежало тряпье. Василий сразу подумал, кто и зачем его туда засунул?

Он подпрыгнул и ухватился за край тряпки. За этим краем потянулись и все остальное. Из рванины вдруг вынырнуло лицо, вернее выглянул глаз. А потом вся куча тряпья спрыгнула вниз и попыталась юркнуть мимо Василия в правый проём. И ей это удалось.

Василий от неожиданности свесил челюсть на грудь, затем попробовал ухватить убегающую кучу, но ударился головой о стенку и на какой-то промежуток времени отпал, предавшись своим ощущениям. Затем все-таки полез следом — решил взять языка. Протискиваться мешали то колени, то задница, то голова, то штурмгевер, так что Майков уже подумывал, не пальнуть ли в улепетывающее тряпье. Пока думал, тряпье неожиданно исчезло. Как будто истлело в момент. Бррр, готика, будто не в дренажной системе, где метаболиты да вонь, а в лабиринтах старинного замка тринадцатого столетия. Впрочем, и в замках того самого столетия было богато по части метаболитов и вони. Куда рыцари гадили? Ясное дело. Если не в ладошки своим крестьянам, то в любую ямку. А куда мусор выбрасывали? В уголок.

Но если готика-невротика тут не при чем, значит тряпье скрывает какое-то живое существом с почти разумным поведением. При царящей здесь антисанитарии местный обитатель должен представлять собой мутанта с фильтрующим носом длиной минимум в тридцать сантиметров.

— Вы выбрали не тот канал, — сообщил Вергилий, — так что я за последствия не отвечаю.

Василий стал разворачиваться в обратную сторону, к отстойнику, но неожиданно его руки, щупающие стенку, куда-то провалились. Так и есть, еще одно ответвление, нормальный канал или тупичок? На схеме-то его нет. Василий посиял в дыре фонариком и обнаружил ту самую кучу тряпья.

— Спокойно, сопротивление оказывать не стоит. Ты человек или зверь?

В ответ куча лягнулась и попала разведчику в высокий лоб.

По силе удара Василий сделал вывод — не мужик ему вмочил, иначе бы черепная крышка набок и шейные позвонки — хрясь.

Но кто тогда? Подросток-отросток, старичок-боевичок, девица-истерица? Второй раз Василий уже не дал себя приголубить и поймал чью-то ногу. Холодную худую, не волосатую. Значит, этот подземный монстр что-то вроде бабы. Через секунду Василий уже прижимал бабу-монстра своей винтовкой ко дну канала. Пришлось столь неделикатно обращаться с «дамой», потому что она все норовила врезать костлявым кулаком в кадык, ткнуть острой коленкой в пах и еще что-то откусить.

Наконец противник был окончательно зажат между винтовкой и дном. Оба борца замерли, не зная, что предпринять дальше, и услышали голоса, доносящиеся сверху, похоже, что из технического тоннеля. Женщина опять попробовала побороться, но Василий прошипел сквозь газовую маску:

— Тихо, на вас лежит друг и доброжелатель весом в 85 килограммов. Раньше было больше.

На что женский голос отозвался по иностранному:

— Sei doch still.[37]

— Ага, понимаю, учил в школе, оценки правда не выше тройки. Я-то помолчу, только они нас обоих на шампур посадят. А кто там, вы в курсе?

— А вы кто такой? — парировала женщина уже по-русски, судя по акценту одна из европейских колонисток.

Василий стащил газовую маску, придающую ему вид волка-оборотня, и простонал: «Из-за этой вони можно рехнуться.» Но чего только не сделаешь ради первого контакта.

— Я — брат по разуму. И вообще невежливо отвечать вопросом на вопрос. Я первый спросил, причем не о том, сколько вам лет. Ну, так кто это такие? Шахиды, моджахеды, джихадисты?

— Во-первых, прекратите меня так прижимать… Да, так уже лучше, спасибо… Это — зверье, руссисты, которые охотятся за органами.

— Ах, руссисты. Тогда я один из них. Очень приятно познакомиться. Как звать-то?

— Фрау Зингер, — помедлив, сообщила женщина.

— И что же вы, фрау, так боитесь меня? Всё будет путево, никаких там дешевых подкатов с моей стороны, то есть, будем жить культурно, пока вы сами не намекнете.

Василий еще хотел поспрашивать у дамы насчет того, как она докатилась до такой жизни, но тут голоса, доносящиеся из технического тоннеля, снова напомнили о себе, потому что сделались много громче.

— Послушайте, фрау, в отстойник мне возвращаться неохота. Я хочу выйти именно по этому лазу в технический тоннель.

— Она — ненадежный источник, — напомнил Вергилий.

— Цыц, не мешай с бабой разговаривать!.. Извините, фрау, это я не вам.

Фрау Зингер была осведомлена в подземных трассах больше Навигатора. Они находились в дренажном канале, который шел под техническим тоннелем, и через пятьдесят метров их соединял колодец. Если там выбраться в тоннель, то совсем рядом будет располагаться вход на цокольный этаж здания.

Фрау неожиданно легко согласилась сопровождать Василия, видно уже наелась подземного одиночества.

Товарищи по несчастью двинулись вперед единственно доступным способом, на четвереньках, хотя при этом физиономия Василия все время рисковала уткнуться в задок фрау Зингер, который ему смутно что-то напоминал. Иногда он еще» наступал» рукой на край тряпья, который она считала подолом платья. В этом случае тряпье трещало по всем своим швам, а он дико извинялся.

— Здесь, — женщина остановилась.

В колодце можно было наконец выпрямиться. Василий осторожно приподнял решетку шпигата и высунул голову в тоннель. Метрах в пятидесяти от наблюдателя маячило три фигуры, однако в стороне противоположной от здания.

— Я выскакиваю первым, а вы следом. Дуете отсюда вдоль стеночки к… этому… «Руссише Электронише Гемайншафт», черт язык можно сломать. Я вас догоняю после краткой беседы с этой тройкой на понятном ей языке.

Хорошо сказано, киношно. Присутствие «публики», пусть даже в виде такой замарашки, вызвало очередной приступ решимости.

— Я не хочу туда. Там убивают. Я убежала оттуда, — завозражала фрау Зингер.

— Послушайте, дама, вы же сегодня с кавалером.

Фрау Зингер, когда выбралась из дренажной канавы, превратилась из кучи тряпья в особу небольшого роста, одетую по последней моде. Впрочем, последняя мода в виде длинной юбки, свободного пуловера, элегантного шарфика и расшитого жакета превратилась под воздействием агрессивной окружающей среды в то, что не возьмет никакая прачечная.

Можно было догадаться, что фрау — не мутант, что молода, хоть сейчас она тянула на бабушку Ягу, что она изящного телосложения, судя по тому, как сидело тряпье, и тому, что проглядывало сквозь дыры. А еще она чем-то напоминала ту молодушку с платформы на экс-Василеостровской. Может, тем, что смотрела на него. Впрочем, ту женщину Василий особо не разглядел через вагонное окно, загаженное графитти, да и с разглядыванием новой знакомой были проблемы. Пялиться через ночной прицел некрасиво, это выглядит элементом запугивания, а «естественное» освещение состояло лишь из слабого света фотонической краски. В первую очередь, можно было заметить, что мордашка у фрау, как у замарашки, сильно замызганная.

Долго разглядывать фрау Зингер не пришлось, неудобно, да и со стороны неясных фигур, удаленных на полста метров, послышались окрики «на одном из языков нахско-дагестанской группы», как заметил эрудированный бодик.

— Ну, фрау, вперед, — поторопил Василий.

Женщина с искаженным от страха лицом заструилась вдоль стенки. Фигуры же никуда не спешили и Василий вскоре догадался, почему. Со стороны здания «Руссише Электронише Гемайншафт» его и фрау Зингер, скорее всего, тоже ждали.

— Стойте. Вероятный противник умнее, а я дурнее, чем ожидалось.

Женщина послушно спряталась за массивной уборочной машиной.

Василий открыл огонь из штурмовой винтовки по «вероятному противнику». Но фигуры умело залегли и начали обстрел; пули зазвякали по стенам и потолку, превращаясь там и сям в голубые вспышки. Это было даже красиво. Но Василий знал, что если по нему применят прыгающие игольчатые боезаряды, то хана наступит быстро.

— Вот вам несимметричный ответ, — он отправил по потолку в сторону трех вредных фигур самонаводящегося «таракана», а биоволновой детектор взрывателя установил в режим «первого пропусти». Потом стал отходить в сторону «Руссише Электронише Гемайншафт». В жилет воткнулось сразу четыре иглы. Василий прибавил ходу, но вовремя заметил крупную неприятность — сдал назад и укрылся за уборочной машиной… Фрау Зингер здесь не было, она находилась шагах в тридцати. Какой-то мужик в камуфляже обнимал ее, на джихадистский лад — приставив пистолет к ее виску. Его напарник целился в Василия из винтовки, поставив ногу на здоровенный чемодан с приметными ребрами охладителя.

Майков, как более-менее образованный гражданин, знал, для чего служат такие чемоданы-рефрижераторы — для перевозки человеческих потрошков.

— Положи оружие, — велел по-английски человек, расположившийся возле чемодана, — и выходи с поднятыми руками.

— Спасибо, после вас. Скажите лучше, какой ишак научил вас подобным образом приставать к женщине? — отозвался Василий по-русски.

— Привет, Ванёк, — сказал по-русски, но с легким кавказским акцентом человек, ухвативший фрау.

— Скорее уж — Васёк.

Майков понимал, что позиция у него не выигрышная. Фрау он теряет почти при любом раскладе. Жалко все-таки. «Она была стройной и грязной», единственное, что можно будет вспомнить потом.

— А не договориться ли нам, ребята? — предложил миролюбивый ниндзя. — Насколько я понимаю, вы не относитесь ни к одной из воюющих сторон, а просто пользуетесь суматохой, чтобы немного подзаработать. Вам до фени все эти лозунги, призывы, факельные шествия и демонстрации. Вы, так сказать, люди свободной профессии, своего рода художники по натюрморту. Я даю вам двести желтобаксов и после мы расходимся, кто с чем был.

Человек с винтовкой что-то спросил у напарника на английском, тот отозвался с легкой ухмылкой, дескать, пусть козел позаливает, а потом обратился непосредственно к Василию.

— У нас тут найдется лишний килограмм мозгов. Может подарить, если твои протухли?

— Ладно, четыреста йеллов. Решайте, четыреста на дороге не валяются, особенно для гастарбайтеров, — не оставил увещеваний Василий.

В этот момент он подумал, где возьмет четыреста желтобаксов, если вдруг эти двое согласятся. В кармане-то валялась лишь бумажка на сотню желтодолларов, которую он захватил из дома в тот последний день нормальной жизни. И он почти обрадовался, когда понял, что потрошители не собираются с ним вступать в сделку купли-продажи.

— Мы не любим получать деньги за так. Мы не халявщики, а трудяги, — стал культурно объяснять «гастарбайтер» с пистолетом. — И твоя подружка— это наша работа. Не лишай нас честно заработанных денег, добрый человек. Так что клади винтовку и все остальное, а потом, ладно уж, тикай отсюда. Давай, у тебя всего три секунды на размышления. В противном случае мы тебе оторвем ручки, ножки, перережем глотку и будем использовать вместо плевательницы.

Василий давно смирился с тем, что ему придется потерять фрау Зингер, но время, положенное на размышления, решил использовать. На третьей секунде раздался взрыв. Сработал тот самый «таракан», который уполз навстречу трем фигурам, продвигавшимся сзади. Все подземелье, включая собеседников, тряхнуло ударной волной. Коленки тоже поджались.

Василий в этот момент заметил, что дуло пистолета отклонилось от виска женщины, да и винтовка, наставленная на него самого, несколько дрогнула.

Первым выстрелом уложил он «гастарбайтера», державшего женщину, тут уж медлить нельзя было — пуля вошла прямо в лоб. Но одновременно выстрелил и второй потрошитель. Василий будто шпалой получил в бок и влепился в стену. Штурмгевер вывернулся в его руках, направив дуло в ненужную сторону, до пистолета-пулемета было поздно тянуться. Следующий выстрел «гастарбайтера» мог погасить свет в голове с миллисекунды на миллисекунду. Однако вспотевшая рука нащупала рукоять ножа, а палец надавил на кнопку. Освободившееся лезвие толкнуло руку, в почти в тот же момент грохнул еще выстрел.

Немного погодя Василий понял, что «гастарбайтер» с винтовкой уже никому не угрожает. Он безропотно свалился на чемодан, роняя свою кровь на никелированную поверхность. Оружие сработало в руке потрошителя, когда лезвие уже вошло ему в шею чуть выше ворота бронежилета.

Сзади послышался шум и показался тот «первый», которого пропустила самонаводящаяся мина. В результате контузии он плохо реагировал на окружающую действительность и пристрелить его не составляло особого труда даже для отставника, коего к тому же прикрывала уборочная машина. Противник шлепнулся с дырой в голове, бурые сгустки лениво потянулись из открытой «чаши» на пол.

Василий подошел к женщине, обрызганной кровью потрошителя — у нее слегка подрагивала голова и чрезмерно моргал глаз, но не более.

— Кажись, отбились. И даже штаны у нас сухими остались. Позвольте… — и Василий стер несколько красных пятен с лица у женщины.

— Поздравляю, — отметился Вергилий.

— Помолчи, нас из-за тебя едва не грохнули.

— Допроси бабу получше, — посоветовал Вергилий, — это она тебе такую дорогу насоветовала.

— Да, кстати, что это за фирма такая «Руссише Электронише Гемайншафт»? — обратился Майков к фрау Зингер. — Когда я еще ориентировался в электронике, такой не было.

Фрау Зингер ответила четко и без заминок.

— Это филиал корпорации «SAP», который был создан пять лет назад, когда было решено увеличить поток инвестиций в ОПГГ, чтобы дать работу сертифицированным «северным европейцам». Я там работаю, потому что изучала русский язык в венском университете.

— А я думал, что венский университет готовит специалистов по ликвидации русского языка.[38] Здесь-то как, надзирателем трудитесь? — пошутил Василий.

— Я — гешефтсфюрер маркетингового отдела, — не без гордости представилась женщина.

— Это звучит как бы по-нашему. Ладно, обеденный перерыв закончился и надо будет поработать еще немного. Эй, Вергилий, выведи план подземных этажей «Руссише Электронише Гемайншафт». А вы, фрау Зингер, дайте мне руку, чтобы я через скин-коннект мог передать картинку. Я вижу, что у вас в глазах линзопроекторы, значит всё увидите, если протоколы передачи данных совпадут.

— Пожалуй, здесь мы не сможем пройти, — сказала она, с некоторым смущением подергав свое тонкое запястье в руке Василия, а второй рукой, такой легкой, изящной и грязной, ткнула в виртуальное окно. — Служба безопасности, когда покидала здание, взорвала подземный вестибюль, куда можно было попасть из гаража… Остается только точка фастфуда. Я как раз через нее и выбралась из здания.

— А что-то вы недалеко ушли. Почему было б не свалить совсем?

— Куда? — отразила женщина. — Вокруг стрельба, дроны и робоснайперы палят по всему, что движется, мины рвутся… Вероятно, сразу еще можно было уйти. В первые полчаса после объявления эвакуации. Но меня накрыло взрывной волной. Это было в левом крыле, контузило слегка, но много ли надо с непривычки… И обо мне просто никто не вспомнил. Ни начальники, ни подчиненные, ни служба безопасности, ни муж.

— Еще бы. Как в Европе. Каждый за себя. — поддержал Василий. — А наши — каждый из себя. В смысле — крутой, форсит перед другими, пыль в глаза пускает, геройствует.

— Когда я пришла в себя, эти «руссисты» были уже повсюду. Я видела, что они сделали с тремя моими коллегами, которые попали им в руки… — ее голос дрогнул.

— Руссистов, кроме себя, я пока тут не видел; как вам легко мозги промыть, дамы и господа, — возмутился Василий, но женщина не обратила внимания на его слова.

— Я пряталась в кладовке, где хранилась отработавшая, но еще не списанная аппаратура… Когда эти черти угомонились, спустилась по колодцу пищевого подъемника на кухню, а там… двое схватили меня и…

Ее голос, сбившийся на шепот, прервался совсем.

— Да, понятно уж. Отсечь бы этим насильникам кое-что под самый корешок, — возмущенно произнес Василий.

— А когда они наразвлекались, я сбежала через черный ход. Руссисты искали меня…

— Опять «руссисты»! — на повышенных тонах выступил Василий. — Вы что только официальные «ньюсы» читаете, так они ж волну гонят. Ну, вспомните хотя бы как они выглядели эти насильники, на каком языке они говорили.

Фрау Зингер смолкла, плечи ее поникли. Она как будто понимала, что данные «не сходятся», но пропаганда сидела у нее глубоко в мозжечке, а может и имела психопрограммную основу.

— Ладно, ладно, женщина. В маркетинге вы может сильны, а в остальном — «сон разума, рождающий чудовищ».

Василий осторожно погладил фрау Зингер, по остаткам некогда модной прически «перья павлина», по плечу. Он заметил, что женщина на секунду прижалась к его ладони, но почти сразу отвела ее в сторону.

— Я без задних мыслей, — сказал Василий.

— А что вы забыли в «РЭГ»? — вдруг спросила Зингер холодным голосом.

— Где, где?

— Послушайте, что вам надо в здании «Руссише Электронише Гемайншафт»?

Василий несколько растерялся.

— Да собственно не мне надо… я и сам хотел бы знать…

— Молчи, — скрипнул Вергилий. — Она может быть подсадной уткой, смотри, какая у нее нафаршированная башка, а если и не подсадная, то через час запросто окажется в лапах врага. И все расскажет да покажет… Ты ей наплети чего-нибудь, чтобы успокоилась.

— Я… просто первобытный собиратель, думаю, есть и мне, чем поживиться в РЭГ. Стеклотара, туалетная бумага…

— А, вы просто мародер.

— Это вам, за комплимент, — Василий протянул женщине банку с саморазогревающимся обедом и сказал с интонациями своей бабушки. — Ешь, может поумнеешь.

Глядя на фрау Зингер, уплетающую тушенку за обе щеки, он добавил:

— Вы, дама, торопитесь, но не очень. Я еще гляну, что там в чемоданчике у потрошителей.

Чемодан был заперт хорошо, герметически, как сейф, но замок оказался незакодированным. Когда крышка поддалась, то сейф первым делом мощно дохнул холодом. Василий увидел сенсорные пульты управления, индикаторы, мониторы, вычерчивающие графики, блок питания с электромотором. Всё это было миниатюрно и размещалось по краям. Когда была поднята непрозрачная пленка, стало ясно, что является начинкой чемодана. Блин, лучше бы его было не открывать.

Там лежало полчеловека: тело, где-то по пояс — то, что в искусстве называется бюстом. И снизу, и сбоку, и спереди в тело через клапаны входили полупрозрачные трубки, по которым прокачивалась какая-то голубая жидкость, похоже, что васкулоидный[39] заменитель крови. Рот и нос через мундштук снабжались кислородом. Кожа сплошь была залеплена пластинками датчиков.

Пол-организма принадлежало молодому человеку атлетического сложения и породистой европейской наружности. Василий заметил даже, что грудь его колышется — выходит, в этом обрубке не только билось сердце, но и дышали легкие. Внезапно полчеловека открыл глаза и, напрягшись, выплюнул мундштук из синих губ.

— Ich will sterben,[40] — сказал он.

— Добивать — это не мое дело, — Василий краем глаза заметил, что женщину по имени фрау рвет только что съеденным обедом.

— Помоги, — сказал полчеловека. — Но вначале помолись.

— Я не умею, тот есть не знаю, как надо молиться в таких случаях. Да я другой веры к тому же.

— Не важно.

— Фрау, вы знаете как это делается? Как насчет отходной молитвы? — обратился Василий к женщине.

— После конфирмации я была пару раз в церкви, — сказала она, — но я просто встречалась там с парнями.

— Поэтому-то вы и продуете тем, у кого есть какая-то вера, — рявкнул Василий.

— Не отвлекайся, — сказал с трудом полчеловека. — У меня мало времени.

— Ладно, герр, повторяй за мной.

И он прочитал единственное, что знал, «Отче наш»: «… и остави нам долги наши якоже и мы оставляем должником нашим».

— Я мало, что понял, — сказал европеец, — но мне стало легче.

С последним словом обрубок человека умер. Сам. Хотя трубки еще гоняли искусственную кровь и кислород.

— Какие еще долги? — выкрикнула женщина.

— Неужто непонятно. Местный офисный планктон имел всё, не вспоминая ни на секунду тех, кто не имеет ничего, ни мыслинки о тех, кому он устроил ад во имя своего благополучия, — Василий в последний раз глянул на содержимое чемодана. — Надеюсь, этот парень свои долги уже отдал.

Оценив выражение лица фрау Зингер, Майков догадался, что она пока ничего не поняла.

— Ладно, фрау, оставим теологические споры на потом. Сейчас вперед, придется обедать второй раз уже по дороге.

Через сорок метров тоннель вывел на небольшую площадку, где стояли автоматы по продаже всякой снеди, кофе, чипсов, шоколадок — погасшие, с порванным пластиком и выбитыми стеклами.

— Когда всё началось, здесь укрылось человек тридцать, я в том числе; а лестницу, ведущую сюда из здания, завалили — чтобы рус… бандиты не пришли, — стала комментировать женщина. — Но затем из торгового пассажа, через технический тоннель, сюда стали наведываться потрошители. Из-за этого наше количество стало быстро таять. Ну и, в итоге, осталась я одна. Тот, которого вы видели в чемодане, господин Ломер, исчез предпоследним.

— Где стол был яств, там гроб стоит, — вздохнул Василий. — А как бы нам отсюда на верхние этажи попасть.

— Вы что с ума сошли? У вас все чашки в шкафу? — Это была уже явная калька с немецкого.

— У меня в шкафу граненые стаканы, — с достоинством отвечал Майков.

— Тогда помогите отодвинуть, — фрау Зингер махнула рукой на агрегат, продающий пакетики с мумифицированной снедью.

Когда героическими усилиями преграда была устранена, за ней обнаружился в большом количестве мусор — здесь, видимо, насорили последние поедатели чипсов.

— Позвольте, — галантно молвил Василий и, как сенбернар, оперативно прорыл кучу мусора. Попутно разогнал семейство крыс, которое хотело что-то дохарчить.

— Если крысам можно ходить туда-сюда, то почему нам нельзя? — Василий задал риторический вопрос, добравшись до квадратного отверстия в стене. — Это, надо полагать, вентиляционная шахта. Вы, фрау Зингер, если хотите, можете остаться здесь.

— Неее, — заблеяла она.

— Понятно, с мужиком, даже завалящим, все-таки надежнее, — прокомментировал Вергилий.

Через несколько минут случайные напарники были уже возле решетки, отделяющей вентиляционный канал от кухни, некогда снабжавшей кушаньями сотрудников «РЭГ». Еще немного ползком — и они оказались в помещении пищеблока, прямо за огромной никелированной плитой. Однако, едва это произошло, на темной кухне зажегся свет и кто-то, напевая заунывную песню пустынь, стал готовить мясо. О чем сразу стало понятно по мощным, каким-то даже упругим запахам. Василий облизнулся и выглянул из-за плиты. Его голова оказалась возле ног повара. Тот, кстати, мог бы услышать двигающегося лазутчика, если бы не шипение страдающего на сковороде барашка.

Поющий повар, наверное, удивился, когда с другой стороны сковороды появился человек со стволом, на который был навинчен глушак. Впрочем, удивление было недолгим, потому что голова певца упала в огромную сковороду и тоже стала подрумяниваться.

— Один из ТЕХ, — подытожила фрау Зингер и горестная складка пересекла ее лоб, впрочем ненадолго.

— Это такие у вас «руссисты»? Ну что ж, справедливость частично восстановлена с помощью пули-цветка. Грех на это жаловаться, — Василий загреб горсть риса и отправил в рот. — Да, пожалуй, повару надо было выделить еще четверть часика и немного соли. Хотя плов ничего, сделан по-узбекски, если не ошибаюсь.

Женщина тем временем уже настроилась на деловой лад.

— Люк пищевого подъемника должен быть возле шкафа со специями.

Подключился к общению и Навигатор:

— По моим данным, штаб «Волков джихада» находится на двенадцатом или тринадцатом этаже.

От этой новости Василий сразу вспотел.

— Ого. Вы привели меня прямиком в логово зверя? И я там должен сыграть роль свежего мяса. С кем ты на связи, кто меня использует?

— Тихо вы, услышат. На двенадцатый-тринадцатый этаж вам как раз ходить не надо. Плевать на самих «Волков», важнее то, что они здесь ищут. В лабораториях «РЭГ» были разработаны искусственные z.структуры, управляющие потоками хрональной энергии. Это не должно попасть в руки джихадистов. Повторяю для «особо одаренных» — не должно.

— А раньше можно было сказать? Или вы считали, что я кому-то проболтаюсь про тайны «РЭГ»?

— Кто мог исключить такую вероятность? — перешел в контратаку Вергилий. — Вы, Василий Савельевич, такой своенравный, такой неуправляемый, иной раз мне кажется, что вы вообще невменяемый.

— Спасибо за «комплимент». Да только вы даете мне задание, рассчитанное как раз на невменяемого: отнять у «Волков джихада» власть над временем. А выпить море мне случаем не надо? Это же лучшие джихадисты Европы, — не унимался Василий.

— Не забывай, что ты сам влип в нехорошую историю.

— Я влип? Меня влепили!

Вергилий замолчал, показывая что дискуссия закончилась.

Василий обошел пищеблок. Возле шкафа, за грудой коробок из-под консервов, нашлась шахта пищевого подъемника, который, конечно же, не работал. Зато в одну из ее стенок были вделаны скобы, образующие подобие лесенки.

Тут возник вопрос. Кому лезть первым. Если действовать по неписаным законам спецопераций, более знакомый с местностью должен отправиться вперед, то есть — lady first. Однако по неписаным законам джентльменства сэр обязан двигаться первым, дабы не заглядывать леди под юбки.

— Да я не буду, честное слово, — пообещал Василий. — Я уже почти женоненавистник. Кому-то от дамского пола веселье, а мне одна головная боль.

Фрау Зингер нахмурилась, но объективности ради приняла первую точку зрения и заняла позицию сверху. До шестого этажа они добрались более-менее благополучно, если не считать того, что женщина пару раз оскальзывалась, но ее ловил мужчина, карабкающийся снизу. И не совсем за талию.

Подъем закончился тем, что Василий и его новая знакомая вышли на шестом этаже в районе буфетного помещения. Сперва все было тихо. Но когда Василий собирался выскочить из буфета, то в виде большого сюрприза зажегся яркий свет и злополучный ниндзя увидел нацеленные на себя стволы, штук десять, не меньше.

— Упс, — только и сказал Вергилий.

Ствол уперся и в затылок, так что не попрыгаешь, выделывая всякие шиво-учи, мае-гери, киба-дачи, много-сдачи и так далее. «Волки» подкарауливали визитеров и сзади, со стороны буфетной стойки.

«Похоже, так и было задумано теми, кто меня сюда направил. Но человека человек послал…», — исковеркал цитату Василий, а знакомый голос произнес:

— Ты хоть и дурень, но везучий.

Голос, увы, принадлежал хитроумному и могучему батыру Саиду Бекмурадову.

— Зураб был и дурак, и невезучий, поэтому не выбрался из той переделки в краю драконов.

Саид выступил из-за стены крепких чернобородых бойцов, с улыбками посматривающих на Василия, а с подмигиваниями на фрау.

— И это по вашему «руссисты»? — краем рта шепнул Василий напарнице, но та не ответила, поскольку сорвалась в психологический штопор.

— Твоя везучесть еще послужит джихаду. А сейчас клади оружие и особо не переживай. У тебя есть хорошая возможность и дальше кушать хлеб с вареньем. Шеф прямо-таки по отечески к тебе относится.

— А у нее есть такая возможность? В смысле кушать с вареньем, — Василий слегка кивнул в сторону фрау Зингер.

— У тебя, Василий, кажется, имеется жена.

— Русские своих не бросают, Саид.

— Тоже мне, нашел «свою», умнее ничего не мог придумать? У нас на Востоке давно известно — женщине хорошо с любым хорошим мужчиной. Ладно, мы примем твои гуманитарные соображения во внимание. Жизнь фрау, в том числе и сексуальная, целиком зависит от тебя… Я тебя понимаю, дамочка пронырливая, шебутная, чего стоят ее походы по подвалам… Но только маячок мы на нее поставили еще при первой встрече… Она тут уже ублажала джигитов и, кстати, особо не возражала — наверное, забыла рассказать тебе.

Василий выпалил в порыве благородного возмущения:

— Я очень извиняюсь, но один из тех, кто ублажался, сейчас немного раскаивается. А голова его жарится на сковородке с бараньим хером во рту.

Саид помедлил секунду.

— Значит, такова была воля Аллаха. Рафик был никудышный боец, но верный, да ублажат его теперь в раю семьдесят гурий семьюдесятью различными способами… Ну да, мы отвлеклись.

Василий положил на пол штурмовую винтовку, пистолет-пулемет, самонаводящиеся мины — их взрыватели сразу проверил один из джихадистов.

— Жилетку снимай. Следить за тобой будем строже, чем в прошлый раз.

Уложенный на пол бронежилет сразу обшмонали двое моджахедов, третий досматривал Василия, четвертый под усилившиеся ухмылки всех прочих стал ощупывать фрау Зингер.

— Тьфу на вас, басурмане, вам действительно нельзя культурную женщину доверить, — сплюнул Василий. — На том свете вас не семьдесят гурий ублажат, а поимеют в задницу семьдесят шайтанов железным хером длиной в семьдесят сантиметров.

— Складно поешь, — похвалил Саид, — достоин продолжать сказки «Тысячи и одной ночи».

Один из боевиков вынул из кармашка бронежилета какой-то пакетик и спросил: дескать, что там?

— Толченая задница твоей мамочки, — огрызнулся Василий, хотя и сам не знал, что это такое.

Боевик отдал пакетик Саиду и тот, надорвав краешек, заглянул внутрь.

— Труха какая-то. Ладно, потом разберемся. Двинулись. — И сразу четверо рук подтолкнуло в спину плененного программиста. Василий однако еще откинул голову назад.

— Саид, передавай привет Виталию Магометовичу. Между прочим, он мне должен четыре тысячи желтобаксов.

И получил от Бекмурадова по шее. Не очень сильно, но сопля вылетела.

— Виталий Магометович никому ничего не должен, кроме Всевышнего. Ты можешь только просить у него, а не требовать. Понятно, Вася?

— Теперь понятно, — пробормотал экс-ниндзя, разминая шею в лечебных целях. — Вы хорошие педагоги, все очень толково объясняете.

Издевательство на этом не закончилось. Уже в коридоре конвой вывернул Василию руки — и к нему подвалил какой-то тип в белом халате, совсем не похожий на жителя пустынь или гор. Из шприцпистолета он закатал пленнику под кожу в разных местах десять кубиков какого-то радужного дерьма.

— Это, чтобы спалить все посторонние ингредиенты в твоем теле, интерфейсы, бодики и так далее, а когда апгрейд испарится — станешь ты таким же простым, как и все бараны, — пояснил белохалатник, а затем еще разжал Василию веки и прыснул в глаза жгучим спреем.

Василий и вздохнуть не успел, как оказался в персональном огненном аду; пламя металось по телу, члены были разложены по сковородкам. Интракорпоральный бодик успел пропищать: «Остановлено сорок… восемьдесят… сто процентов всех процессов… оперативная память обнулена… личностная матрица дезинтегрирована… меня уже нет, ку-ку… абажур, абракадабра, астролябия, ахинеяяя… ааа…ууу…хххххрррыыы…» и выдал напоследок «System Crashdown» в почерневшее виртуальное окно. Затем распались и лекторы. Воющего Василия затащили в какую-то кладовку и, бросив на пол, защелкнули замок. Наконец стало полегче, хотя дико хотелось пить. Он еще три часа кантовался в полной темноте, да и слышно было лишь то, как попискивает некий таймер. В голове крутилась только одна хилая мысль: «Меня швырнули в пасть зверю, чтобы проверить, как он щелкает зубами».

От более глубоких дум его всё время отвлекал вопрос, как ему попИсать, когда захочется попИсать, и не захотел ли он попИсать уже.

Через три часа в комнату втолкнули нового арестанта. На секунду мелькнул свет в одном из углов, а затем кто-то испуганно задышал. После минутной паузы Василий протянул руки и понял, что это фрау Зингер. Он не хотел спрашивать, что с ней произошло. Просто обнял ее и усадил рядом с собой, а она и не подумала отстраниться от него. Василий подумал, что фрау перевели к нему, чтобы проверить, не проснется ли его «полосатость» и «драконистость». Он машинально поворошил свои воспоминания. Вспомнились и гиацинтовые воды, и лиловое небо, и яростные фонтаны, но собственная ярость не вспомнилась. «Да уж, никудышный из меня дракон, куда там разодрать подругу. Виталий Магометович, наверное, разочарован.» Не было ярости, не было и силы. Он не мог разбудить в себе зверя.

Василий взял руку фрау в свою и положил ее голову к себе на грудь. Его рука лежала на ее бедре. И ничего сексуального в этом не было. Просто слияние тепла, взаимный поиск убежища. Они изредка обменивались фразами вроде: «А как называется по-немецки вот это?» — «Der Wand.» — «Прекрасно называется.» — «А как это?» — «Der Fussboden». — «Тоже неплохо звучит, хотя по-русски лучше. Фуссбоден — это что-то чисто строительное, а вот «пол» — такое приятное словцо.» «А кого ты больше любишь, Канта или Гегеля?» — «Больше люблю пирожные» — «И я тоже».

За дверью кто-то рыгнул. И Василий, и фрау Зингер поняли, что скоро предстоит расставание, что каждый в одиночку будет пережеван молохом всемирной войны. Женщина как будто решила не терять остаток времени. Она теснее прижалась к Василию, но он почувствовал, что дверь сейчас откроется. И в самом деле, не успел он досчитать до десяти, как в глаза ударил яркий свет.

— Успэл? Или нэ успэл? Успэл-нэ-успэл, — насмешливо пропел на какой-то горский мотив конвоир. У него был короткоствольник с убранным прикладом вроде «сучки».[41] Не выбить — гад соблюдает верную дистанцию, не убежать — боезаряд с иголками догонит. На близком расстоянии они превратят неудачливого беглеца в ежика.

— Ты смотри, успей покакать раньше, прежде чем встретишься со мной на воле, — сказал Майков. — А то твой труп будет слишком сильно смердеть.

Конвоир засверкал глазками-изюминками, щелкнул затвором, но все же довел арестанта до лифта, а там присоединился еще один боевик. Ствол крупнокалиберного пистолета прижался к позвоночнику Василия. И опять никаких шансов. он знал, что произойдет в случае выстрела. Пуля- «ромашка» перерубит позвоночник и вышвырнет внутренности наружу через дыру размером с блюдце.

Они проехали три или четыре этажа — сколько именно, Василий не просёк, потому что его развернули лицом к голой стенке. А вышли на этаже, который Василий распознал как лабораторный — похоже, здесь в «РЭГ», располагался исследовательский блок. На одной из дверей было написано «Sonderlabor Bio3. Eintritt verboten.[42]

Пленного ввели в большой зал, не слишком заставленный приборами, но с ячеистым потолком и парой голографических постеров на стене, изображающих глиняных воинов из сяньянской гробницы. Но было не до размышлений на тему. Василия притиснули к какой-то конструкции, смутно напоминающей королевский трон, из нее вышли металлические стержни, которые свернулись кольцами на его руках, голове, ногах, шее. Теперь пленник был готов для участия в любых самых смелых экспериментах в роли подопытного. Попытка оказать сопротивление выглядела бы нелепо и лишь вызвала бы улыбку у экспериментаторов. Когда сломленный Василий решил не противиться злу, ввиду технической невозможности применить насилие, появились люди в белых комбинезонах с эмблемами «РЭГ» и заняли свои места у пультов. Примерно половина из них выглядела чистопородными учеными, без каких-либо признаков джихадизма. Значит, коллаборационисты. Или обычные приспособленцы, коими собственно и были господа севропы, амраши и распы.

Сердце забилось, как крыса, пойманная змеей, когда конструкция, к которой он был приделан, плавно изменила форму, превратившись в стол. Потом Василий стал чем-то вроде стержня, который продернули через кольца мощного сканера. Один из лаборантов сразу позвонил куда-то, и появился Виталий Магометович собственной персоной. На нем не было написано» Мехмет Айдин», но по тому, как с ним общались и персонал, и боевики, стало ясно, что он важный джихадистский шишкарь. И еще, что он больше не собирается выпускать Василия Савельича из своих когтей.

— Здравствуйте, салям, — все-таки Василий обрадовался знатному визитеру. — Как-то неудобно мне тут лежать, тем более, что вы стоИте. Меня, кажется, с кем-то перепутали. Не прикажете ли этим чертовым экспериментаторам размокнуть захваты и продолжить опыты на морских свинках? Те ведь не возражают ни в устной, ни в письменной форме.

— Прикажем, дорогой. Как не приказать, потерпите еще немного. Мы ведь нашли то зернышко, из которого произрастают ваши необыкновенные способности. Слава Всевышнему и хорошей аппаратуре. Тут ведь, в «РЭГ», и Коль-Анбрехт работал, и сяньянские гробокопатели. Сейчас мы попробуем выковырять вашу ящерку. Не волнуйтесь, при полной анестезии. Нам не надо, чтобы вы или оно беспокоились.

Шприц-автомат нацелился на вену в локтевом сгибе и аккуратно вошел в кровеносный сосуд. Василий вроде бы и не заснул после этого. Он только немного отделился от своего тела и стал ему слегка чужим. Он чувствовал, как киберлапароскоп проникает в его тело, но только это отзывалось в его сознании не болью, а лишь ощущением чего-то непривычного. Инструмент поковырялся в районе крестца, потом двинулся выше и замер.

Лаборант что-то доложил Виталию Магометовичу, тот походил в раздумье и, в итоге, обратился непосредственно к Василию.

— Зернышко подвижно и, помимо того, всё время уменьшается в размерах. Это очень интересно, но крайне неприятно. Кончится тем, что оно встроится в какую-нибудь клетку и мы его потеряем. Даром только покромсаем вас. Так что остановимся.

— Спасибо, Виталий Магометович, — подобострастно сказал Василий, не зная, слышит ли его джихадистский кардинал.

А тот обнадеживающе продолжил:

— Будем считать, что эта искорка — ваша неотъемлемая часть.

Операционный стол, на котором лежал Василий, превратился в каталку. Она выехала из первого лабораторного зала и по какому-то узкому коридору проследовала в другой.

Этот выглядел еще более внушительно: металлические стены и своды, напряженно гудящие шкафы с аппаратурой, массивные распределительные щиты, толстые кабели электропитания и съема информации. А посередине — здоровенный агрегат кубический агрегат, немного напоминающий склеп — за счет мрачного цвета. На нем лежала изморозь, и вообще тут было прохладно. Каталку подвели прямо к люку «склепа».

— Василий Магометович, — прошептал Василий коченеющими губами, — я туда не хочу. Вы же меня вроде отпустили. Остановите безобразие. То есть, дайте хотя бы небольшой ликбез, курс лекций эдак на полгода, насчет того, в какую задницу меня суют и зачем.

К уху поднесли мобильник и бодрый голос пролился в голову подопытного:

— В конце времен перевернется весь мир, весь мир вывернется наизнанку. Разве можно это сравнить с небольшой процедурой, через которую вам предстоит пройти. Вперед, мой друг, к истине.

— Я всегда был уверен и друзья подтверждали, что истина в вине, — последний раз вякнул Василий, шприц-автомат снова куснул его в вену, отчего потянулась по сосудам какая-то необыкновенная легкость. Люк распахнулся, открыв сияющий зев, из которого дыхнуло ледяной бездной.

Вместо глупостей пора было вспоминать слова молитвы. Но не успел Василий прошептать и полслова, как каталка въехала в «бездну». И ничего. Только кромешная тьма и молчание.

Потом он стал ощущать, что уже не давит на каталку, вес как будто исчез, не чувствуются захваты на лбу, запястьях, щиколотках, шее. Но и двинутся невозможно: или не хочется, или нечем двигать. Не чувствуется холод, но и тепло не ощущается, и вообще никаких ощущений…

Однако, когда он уже думал, что обрел вечный покой, началось движение; он долго и упорно падал там, где по идее некуда было падать. Теперь и думать ни о чем не хотелось, словно мысли сильно отстали от падающего тела. Откуда-то донесся голос:

«Дельта-ритм, плоская линия.»

Падение как будто замедлилось, но теперь ничто не говорило о том, что у падающего есть тело.

«Омега-ритм, сглаженный. Объект вышел на точку «минус пять секунд».»

В падении он проскочил точку, после которой уже нельзя было понять, существует он или нет. Молчание чувств, нуль воспоминаний. И хотя никакой инерции не ощущалось, ему показалось, что падение прекратилось и он уже стремительно поднимается.

«Омикрон-ритм, колебание по Махровскому. Точка «плюс пять секунд».»

Из черноты-мутоты выплыло яркое пятно, которое как-то хитро дрожало и пульсировало. Пятно оказалось объемным, состоящим из нескольких оболочек, каждая из которых имела собственный полюс и пульс. Можно было четко различить три слоя — в общем, все это напоминало яйцо. А еще можно было рассмотреть, что каждый слой состоит из сплетения пульсирующих нитей.

— Это Преднастоящее. Плюс две секунды, — пояснил как будто знакомый голос. — Хрональные потоки еще не сформировали пространство. Объекта пока нет. Ты видишь как бы его проект.

Нити стали гуще, одни из них сплетались в кровеносные сосуды, другие в мышцы, третьи в кости.

— Это уже ближе к Настоящему. Плюс одна секунда. Ты, конечно, хотел бы вернуться в уютное настоящее, но сперва ты должен послужить Всевышнему. Ты хочешь спросить «как»? Отвечаю. Ты сотрешь заразу, гниль и яд, разлагающие творение Его. Ты очистишь творение Его от бесполезных племен. Ныне Он дает острые мечи своим воинам, чтобы несли они воздаяние и исправление. И один из этих воинов света — ты.

Куб открылся и некто, потерявший имя, обнаружил себя в потоке темных вод. А потом воды вдруг вспенились — вокруг были сотни голодных ртов и хвостов с ядовитыми шипами. Но знакомый мощный контур промелькнул в глубине — василиск вернулся. Сердце зверя кипело, выбрасывая ярость в мышцы, длинные челюстеруки смыкались и размыкались, готовые расчленить все, что попадется им на пути.

Воин на василиске был готов нести в мир возмездие, острием меча отделяя любимцев неба от обреченных на адские муки.

— Восстань. Отныне нарекаешься ты шахидом Ала-ад-Дином, или согласно привычному произношению Аладдином, в честь великого делийского воина-султана. Однако для прессы ты по прежнему русский отставник Василий Майков, возглавляющий пророссийскую диверсионную организацию «За Пушкина».

Названный Аладдином встал, взял оружие и охотно отправился туда, где кипел бой. Танковая группа противника перла на приступ — примитивная сила, ползущая по плоскому миру. А драконья кожа, покрытая бахромой чувствительных отростков, ощущала далекие и близкие течения времени, ускоренные и замедленные, вязкие и разреженные. Новоявленный борец за веру, взяв в помощь пятерых воинов, подобрался через развалины ресторана на расстояние прямого гранатометного выстрела к танковой колонне. Танки пискиперов, подставляя свои борта, двигались по узкому проходу в минных полях, проделанному штурмовой авиацией.

Аладдину, двигающемуся в потоке ускоренного времени, танки казались застывшими как могильные плиты. Оставалось только отправить их экипажи в могилу. Аладдин неожиданно вспомнил слова капитана Лялина: «Беда натовской бронетехники — это высокий силуэт, но если ты не полный кретин, не вздумай лупить в лоб башни или в высшую часть борта». Аладдин поджег две передние машины несколькими короткими очередями из своего автоматического гранатомета — ударил в оптику, в катки и нижнюю часть борта. Танки, которые шли следом, стали выруливать для объезда горящего собрата, другие принялись крутить орудийные башни в стороны флангов и даже разворачиваться к ним, чтобы спрятать свои борта.

Наступающая колонна превратилась в толпу неповоротливых бронированных даунов.

Аладдин, точно определив угол наклон танкового орудия, засадил гранату прямо в дуло — оттуда она благополучно проследовала в кабину.

Воины джихада, подбив две задние машины, отрезали танковой группе легкий путь назад.

В потоке ускоренного времени шахид Аладдин влетел чуть ли не в самую гущу вражеской бронетехники. Он казался окруженным со всех сторон, но с одной стороны его защищала подбитая машина, с другой — поваленная взрывом опора, что еще недавно поддерживала скайвей.

И пошла ратная потеха: ныряя в потоки ускоренного времени и оказываясь в Преднастоящем, Аладдин видел бронированного противника в виде силовой схемы и наносил удары в точки уязвимости. В Настоящем он оказывался в нужном месте на самой выгодной позиции, откуда его гранатомет и штурмовая винтовка жгли вражескую технику и уничтожали живую силу противника. Выстрелом из ПЗРК[43] он упаковал стаю дронов — кассетная боеголовка ракеты развернулась в сеть из УНТ[44] — и направил ее в землю. Затем Аладдин завалил ударный вертолет «Викинг» со шведскими опознавательными знаками. Стелтс-покрытие не спасло его от всевидящих глаз всадника на драконе. Выпустив напоследок блок НУР в белый свет как в копеечку, «Викинг» получил гранату прямо в лобовое стекло. С горящей кабиной, из которой вываливались дымящиеся тела, он пошел вниз и догорел на стальных фермах бывшего супермаркета. А тела пилотов долго еще падали в Посленастоящее, напоминающее бездонную воронку.

Пулеметы не могли достать Аладдина, а танковые пушки молчали, потому что танкисты боялись впаять друг другу. Залп из огнемета наконец выжег его позицию, но спустя секунду после того, как он оттуда благополучно ретировался.

Танки ползли кормой назад, не имея возможности развернуться, еще более снижая ход, чтобы обогнуть подбитых стальных собратьев. Аладдин вспомнил слова Лялина: «Сзади действуют насильники, а также приравненные к ним небольшие воинские подразделения; если тебе повезло оказаться позади танка, то засади ему прямо в коробку передач». Так и сделал. Два танка ушли влево и подорвались на минах, еще один заполз на развалины ресторана, откуда уже снялись бойцы джихада, попал под огонь, ведущийся из здания «РЭГ», и вспыхнул.

Аладдин занял новую позицию — в малозаметном канализационном люке — и подбил еще две бронемашины, разворотив им гусеницы. Гордые месье и гонористые паны драпали, тряся задницами, с той же быстротой, что и их предки во Вторую мировую войну.

Свежеиспеченный воин ислама мог отправиться за ними следом, как темный ангел Азазэль, и словно серпом срезать их души, но подумал, что слишком они убоги и это ему не по чести.

Когда он вернулся в здание «РЭГ», то посланец Всевышнего спросил, почему доблестный Аладдин не превратил в прах всех солдат противника, хотя и мог.

— Они были слишком ничтожны. Всевышнему не нужно пресекать жизни малых сих, они обмануты и слепы, а исправятся и будут жить праведно, — и даже вспомнил чьи-то слова. — Милость к падшим…

— Волю Всевышнего оглашаю я, а не ты, Аладдин, — строго рек Его посланец. — Я буду определять, когда тебе надо карать и когда миловать. Противника будет истреблено ровно столько, сколько нужно, чтобы превратить остаток в наших рабов. Ты понял, сын мой? А всю православную белиберду выбрось из головы. Православные никогда не могли довести ни одного дела до конца и поэтому всегда в итоге проигрывали.

Посланец Всевышнего, водитель божьих воинств, назвал его, Аладдина, сыном. Это вдохновляло. Он почувствовал единение со всей неисчислимой ратью джихада. И сразу угасли все возражения.

Прошла ночь и снова была битва. Аладдин сжигал как ангел огня вражескую бронетехнику и на сей раз вознамерился предать смерти отступающих солдат противника. И он пошел за ними следом, отправляя их в ад одного за другим. Уничтожить их полностью помешали лишь налетевшие тучей вертолеты пискиперов.

А вечером Аладдин состязался в ловкости и проворстве с другими воинами джихада. Почти все они были мощнее его в своих земных силах, их могучие тела были словно отлиты из бронзы, но чутье дракона вело его в поток ускоренного времени, который показывал ему точки уязвимости у застывших соперников.

Едва на коже Аладдина проступили красные полосы, он начал быстро одолевать всех, кто противостоял ему на ристалище, и оставил трех соперников без чувств, с кровавыми пузырями, выползающими изо рта и носа. Один из соперников, сильно обмаравшись напоследок, испустил дух — тот самый, что совсем недавно издевательски пропел «Успэл-нэ-успэл». Посланец Всевышнего прекратил потеху, решив поберечь тела воинов. Однако когда Аладдин спросил, как насчет цветущих плотью женщин Востока, не пора ли ознакомиться, то возразил посланец Всевышнего. Великий-де воин должен беречь силы. Аладдин был, конечно, недоволен, что ему не дали женской плоти, но самолюбие оказалось удовлетворенным — воин-то он как-никак «великий».

А утром, перед боем, когда он только надел штаны, футболку и зашнуровывал ботинки, к нему подвели фрау Зингер, себялюбивую, хитрую и расчетливую выдру. И сказал посланец Всевышнего:

— Мы должны предавать мечу детей врагов и женщин врагов, потому что через них размножается Скверна. Ты согласен?

— Я согласен.

— Пока что ты не слишком разговорчив и немало похож на лупоглазое полено, слишком велико ошеломление от принятия воли Всевышнего, — заметил Его посланец. — Но потом это пройдет и ты снова научишься шутить… Убей ее, брат.

— Как?

— Как хочешь, лишь бы она стала бесполезной для Скверны.

— Раз ты назвал меня братом, я убью ее медленно, голыми руками. Я буду разрывать ее сантиметр за сантиметром от влагалища до рта.

— Хорошо звучит, брат.

Брат посланца Всевышнего увидел свои руки, расцвеченные красными полосами силы. Затем подошел к женщине и первым делом разорвал ее тряпье. До чего же слабое, тщедушное у нее тело! Скверна не может принести расцвет плоти — она жадничает, даже когда питает мерзостью свои отродья. Насколько эта чахлая телесность уступает цветущей благодатной плоти женщин Востока.

— Да, да, разорви ее, — поторопил посланец. — Отправь в ад, откуда она пришла.

В глазах фрау Зингер ничего кроме страха. Зверек, грызун.

Воин джихада схватил женщину, его пальцы оставляли гематомы на ее тонкой коже; ее руки, парализованные страхом, висели как веревки, а рот по рыбьи хватал воздух. Аладдин швырнул Зингер на пол и уже поднял ногу, чтобы раздавить ее вялый живот, неспособный плодоносить.

И вдруг почувствовал запах другого зверя. Соперник находился где-то совсем рядом. Это дракону совсем не понравилось. Пока он терзает слабую плоть какой-то твари, соперник отыщет подругу. Если растратить свою ярость здесь, то не выдержать последующей битвы за плод самки. Аладдин замер и в замешательстве наклонился, заглянул в глаза женщине. Спустя мгновение он подобрал объяснение своему поступку — надо узнать, действительно ли это глаза зверька?

В ее глазах бился ужас, но где-то в их глубине он заметил и что-то другое…

А не является ли она подругой? Тогда не должно разрывать ее ослабевшую, нет, пусть выносит яйцо.

— Никак ты скис? Ты заплутал, брат мой, и не чувствуешь воли Всевышнего? Я тебе напомню ее, — зазудел около уха посланец.

Кто-то вложил в руку Аладдина крупнокалиберный пистолет. Большой палец уже взвел курок, указательный лег на спусковой крючок, чтобы разнести выстрелом хлипкую грудь лежащей женщины.

И вот тебе на — появился Акай, вышел словно из-за спины Аладдина. А на вид он уже не киргизский пастушок, а беловолосый парнишка откуда-то из-под Вологды.

— Не делай этого, дядя Вася.

— Ты мешаешь мне. Поэтому я сперва снесу твою дурацкую башку, в которой вместо мыслей течет моча.

Аладдин навел пистолет на мальчика. Но Акай бесстрашно коснулся руки экс-Василия и тот вдруг увидел громадную воронку, уходящую в багровую бездну. Все, кто сейчас окружал его, «борцы за веру» и сам «посланец Всевышнего» катились в нее, будучи катышками, слепленными из сосудов, сухожилий, мяса и жира. То, что творили эти люди, не было исполнением воли Всевышнего, ведь они прямиком следовали в адскую бездну!

Не Аладдин, а уже снова Василий тремя выстрелами из пистолета укладывает трех боевиков — в Преднастоящем они не более подвижны, чем саксаулы. Все три входные отверстия от пуль — между глаз. Из выходных отверстий выплеснулась красноватая кашица. Еще парочка джихадистов незатейливо пытается выскочить за дверь. Но падает там двумя бревнами — у обоих пробоины в затылке. Обойма пистолета опустела, но Василий оснастился штурмгевером, выпавшим из рук умерщвленного врага, а также его гранатами.

— Айдин-сука, который Виталий Магометович, вон туда побежал, — Акай показал тоненькой ручонкой в угол. Там имелся шкаф, а вернее дверь, замаскированная под шкаф — все в канонах авантюрного жанра. Выстрел из штурмовой винтовки — и ее замок, разлетевшись брызгами, превратился в круглую дыру.

— Бери фрау под мышку и за мной, — скомандовал Василий, — только держись на расстоянии.

Маленький коридор перешел в большой, и там Майков увидел сразу семь моджахедов.

Шейные пластины встопорщились — у ящера это означало улыбку. Четверо врагов скучилось в потоке замедленного времени, и воин-дракон легко отправил этих в ад, разметав их кишки, мозги и сопли по стенкам. Но трое, попав в поток ускоренного времени, успели скрыться в каком-то просторном хорошо отделанном помещении, похоже, что конференц-зале.

Воин-дракон нырнул в поток вслед за ними и вышел в Настоящее около громоздкого голографического проектора в центре конференц-зала. В Василия целился моджик из гранатомета, но лапы дракона в Преднастоящем сбросили противника с тверди в бушующее море. В Настоящем рука моджахеда дернулась и граната ушла в потолок, откуда пролился огненный дождь вперемешку с щебнем и волосами проводов. Василий обогнул проектор, перемахнул через круглый стол и почти столкнулся с моджиком — пришлось стрелять из штурмгевера в упор. Обойма были начинена разрывными — женщины в зеленых платках постарались — так что у противника отлетели и руки, и голова.

Ближний бой перешел в перестрелку с парой других джихадистов. По ходу её гибли десятки «нонкомбатантов» — стулья, столы, занавеси и гардины. Летели щепки и осколки, воздух в конференц-зале полнился разноцветными искорками, затягивался струями дыма — вовсю горела бумага из шкафов.

Моджахед был слева, джихадист справа. Василий, прокатившись по полу, ткнул носком ботинка кнопку включения голопроектора — тот ожил и стал украшать помещение яркими картинами пляжно-курортной жизни в Сингапуре.

Василий прыгнул прямо в бананово-лимонный закат и оказался на портьере, раскачиваясь на манер сингапурской обезьяны, заодно предоставил возможность одному из джихадистов случайно подстрелить другого. Впрочем, «меткий стрелок» сам хорошо подставился и съел пулю.

Из коридора слышался топот, так что на рекогносцировку оставалось всего несколько секунд.

Ближе к правой стороне конференц-зала проходила матово-черная труба лифта, более похожая на столб густого дыма. Василий в три прыжка оказался рядом, подавил на кнопку «вызов» — и никакого результата. Раз так — отжал стволом створки, глянул в шахту — до верха далеко, до низа тоже. Швырнул гранату в проем входной двери, откуда повалили басурмане; залег, дав осколочному ветру необходимую миллисекунду на то, чтобы выкосить нападающих.

— Я, кажется, частично регенерировался после зверской чистки, которой подвергли меня джихадисты, — вдруг пискнул бодик и не забыл похвастать. — Все-таки я диффузный. Управление лифтами централизованное, и сейчас у шахтовых моторов просто отключено питание. Так что воспользуйтесь аварийным транспортером, который проходит по наружной стене здания. У него автономное управление и питание от резервной электросети, которую не так просто вырубить.

В конференц-зал, аккуратно переступая через трупы, вошли Акай с гешефтсфюрером Зингер, которая после всего пережитого безропотно разрешила мальцу руководить собой.

— На тебе винтовку, пацан, прислони ее к какому-нибудь устойчивому месту и хлопай всех, кто будет забегать в дверь, — распорядился Василий, проверив оружие одного из мертвых врагов. — Учить стрелять надо?

— Нет, дядя Вася, я с трех лет умею.

Отдав распоряжение смышленному мальчугану (но мальчик ли он?), Василий метнулся к окну, которое разнесло во время перестрелки и стал, преодолевая сквозняк, озирать глянцевую несмачиваемую поверхность стены. Не сразу-то и признал в тощеньком стояке монорельс для аварийного транспортера.

— Э, бодик, что-то я не вижу самого подъемника. А ты?

— Подведите ладонь к разъему, что слева от монорельса, — терпеливо отозвался интракорпоральный руководитель.

Кожа руки послужила для бодика скин-коннектором и через несколько секунд он шепнул: «Перебор закончен. Код доступа найден». Тут появился и сам транспортер.

— Я сказал: поехали, — Василий водрузил себя на «стул», который был чуть больше его задницы; на далекий газон, располагавшийся полусотней метров ниже, он старался не смотреть. Но проехать спокойно удалось метров десять, не более. Кто-то стал высовываться из нижнего окна и палить в пассажира крохотного подъемного устройства. Иглы противно звякали под сидением, пришлось и ноги подобрать, как это делают малыши. «Стрельба по медленно ползущему кабану», — так обозначил Василий происходящее и швырнул вниз гранату, отсчитав «раз-два» после сдергивания чеки. Внизу рвануло; тот, кто стрелял из автомата, потерял, так сказать, голову и вывалился из окна. Но тот, кто пришел ему на смену, стал садить из подствольного гранатомета. Когда Василий был не так уж далеко от крыши — на предпоследнем этаже — враг попал, если не в яблочко, то в стенд с мишенью.

Монорельс прожгло насквозь, а «стул» развернулся на девяносто градусов и натужно заскрипел, собираясь оторваться. И хотя меткий враг отпал, когда вниз была сброшена граната, ситуация оказалась аховой.

Василий Майков никогда не был альпинистом и питал отвращение к любой высоте, хотя ему и приходилось по долгу службы ходить по горным кручам. Ему сейчас надлежало слезть со «стула», шагнуть практически в пустоту, чтобы по дороге ухватиться за отогнутый от стены монорельс ниже точки разрыва. Еще немного спуститься, разнести из винтовки зеркальное стекло и, оттолкнувшись от стояка, с лету войти в окно…

Василий шагнул, почти не готовясь и не глядя — усёк, что еще десять секунд — и ему нипочем не сделать этот шаг.

За монорельс он ухватился, но лишенный креплений стояк под весом человека еще больше отогнулся от стены здания. Снизу опять кто-то стрельнул, и десять иголок вошло в жилет, чуть поточнее — и вся задница была бы уязвлена. По счастью, вертолет пискиперов ударил ракетой в стену здания — тупо, для галочки. Ударная волна заставила монорельс спружинить и зашвырнуть Василия в окно предпоследнего этажа. «Мотылек» оказался настолько увесистым, что пробил стекло.

Он оказался в помещении, напоминающем штабной пункт. И здесь находился какой-то важный чин.

Военачальники МОД носили такие знаки отличия, какие хотели, кто генеральские, кто адмиральские, никто не скромничал, но птицу было видно по полету. Султан, одним словом. Не Бейбарс ли? Возле крупного деятеля кучковалось примерно пятнадцать человек охраны и свиты. Они, выстроившись чуть ли не в ряд, завязали бешеную пальбу по негодяю, самочинно ворвавшемуся в благородное собрание. Василий закатился за диван — какой султан без дивана — и вдруг всё стихло. Осторожно приподнялся, оглянулся, удивился. Лица у отборных джихадистов, у эмиров и самого султана побелели, а потом покраснели. А затем они присели, и вот уже улеглись на паркет животом. Дальше хуже.

Джихадисты подтянули ноги под живот и приняли позу «попа вверх, лицо вниз». Очень неприличная поза, особенно для мужчины-воина. Впрочем, в йоге такая позиция называется «асана Черепахи» и никаких нареканий не вызывает. Затем гордые мужчины стали тужиться, примерно как курочки, которые собираются снести яичко. Султан старался не меньше других.

Вот уж у одного моджахеда лопнули штаны и на пол скатилось яичко, размером со страусиное. Бедолага успел только вскрикнуть: «Айа», после чего незамедлительно скончался. Схожая участь постигла еще двоих, в том числе и султана. В животах еще живых моджахедов что-то ходило ходуном.

Бодик развернул виртуальное окно — ура, значит ему удалось восстановить лекторы — и Василий увидел то, что за бардак твориться внутри людей, пораженных необычным оружием… или неизвестной болезнью.

Клетки делились как бешенные. Новые клетки пенной волной неслись по организму. Все это происходило в потоке ускоренного времени, в миллион раз быстрее, чем принято в природе. Мутировавшие энзимы бодро резали генные цепочки, связывая их в пучки. Клеточные транспортеры лихо подтаскивали аминокислоты. Разбухшие рибосомы резво протягивали через свое нутро пучки генов, выдавая на гора штабеля протеинов.

— Что это вы застыли словно памятник Пушкину? — напомнил бодик. — С вирусоботами шутки плохи.

— С кем?

— Ну, помните труха из пакетика. Это вирусные вектора с программой пробуждения спящих HOX-генов.[45] А z.структуры, разработанные в РЭГ, выплескивают потоки ускоренного времени, разгоняя процессы мутаций и биологического роста.

— И кто же активизировал z-структуры?

— Да эти горе-экспериментаторы активизировали, когда делали из вас монстра Аладдина.

— И что я, блин, мутировал — я стану таким же как они? Только не это.

— Вероятно, экспериментаторы этого и хотели, но, что уж греха таить, у вас есть особая x.структура — вы еще её «ящеркой» называете — она может управиться с любой z.структурой.

— Ладно, продолжай. То есть, заканчивай.

— В общем, активизированные z.структуры устроили тут немаленький бедлам. Бегите же, Василий Савельич.

Уговаривать долго не надо, конечно пора. Василий собрался аккуратно проскользнуть к двери, на большее не было сил. Он сделал несколько шагов, но случайно задел ногой яйцо размером с грейпфрут. Оно треснуло и из него выпрыгнул своеобразный цыпленок. Он расправил члены, разогнул конечности и сразу стал в три раза больше, напоминая одновременно рептилию, паука, саранчу и кикимору.

Василий сделал шаг в сторону и кикимора тоже. Василий сменил направление, это повторила и кикимора.

И рад бежать, да некуда.

Тут кикиморе расхотелось играть, она была слишком голодна. Прижавшись к полу, она скользнула в сторону Василия, но очень своевременно в дверь заскочил кипящий от ярости джихадист и…

Эта гадина была тут, а вот уже там — ясно, что движется в потоке ускоренного времени, — и впилась моджахеду в горло. Василий еще успел заметить, что тварь вогнала длинные хоботки-катетеры внутрь человека, а ее круглый рот заставил лопнуть его кожу.

Джихадист рухнул, покатался немного по полу, даже не пытаясь оторвать вредоносную тварь — руки были почему-то прижаты к ушам — и затих. Один глаз его закрылся, другой, напротив, выкатился из орбиты, налившись ужасом и кровью.

Человек жил, но был уже включен в метаболизм твари, использующей энергетически выгодное внешнее пищеварение. Было видно, что «кикимора» делает глотательные движения, и разбухает, наливается красным содержимым, а моджахед, в свою очередь, съеживается и тончает. К концу кровавой трапезы он превратился в скелет, обтянутый кожей, а тварь уже была размером с приличного индюка. На исхудавшем животе жертвы мгновенно набухли пузыри янтарного цвета, вот они лопнули и из отверстий полезли личинки, размером с большой палец ноги.

Отожравшаяся тварь обернулась к Василию задом и на этой части ее тела невольный зритель увидел что-то напоминающее человеческое лицо, если точнее свирепую физиономию султана Бейбарса. «Глаза» были без зрачков, изумрудно-прозрачные.

Кикимора неуловимым движением оказалась рядом с Василием. Еще немного и будет поздно. Василий Савельевич закрыл глаза, казалось бы не вовремя, но он почувствовал волну и ушел в Преднастоящее — «плюс одна секунда». Там тварь была уже не кикиморой, а клубком сосудов и нервов, среди которых выделялся сосательный клапан и нервный ганглий в районе анального отверстия. Туда Василий и выстрелил из штурмгевера. Лишившаяся мозгов тварь с жалким визгом побежала на длинных циркульных ножках и скрылась за шкафом. Но по соседству откупорилось еще два яйца. Вылезшая оттуда сладкая парочка направились в сторону Василия, перекрывая проход к двери и ласково улыбаясь почти человеческими лицами. Их нес поток ускоренного времени — один бросок и всё. Майков вскочил на подоконник, не желая даться молниеносному врагу живым.

— Я же предупреждал, что надо торопиться, — сварливо произнес бодик.

И вдруг с той стороны окна его окрикнули. Василий увидел Акая, спускающегося на тросе вдоль наружной стены.

— Хватайтесь, дядя Вася.

И дядя Вася уцепился. Психика была настолько деформирована предшествующими событиями, что он перестал реагировать на высоту. Теперь даже полет над пропастью показался ему плёвой забавой.

— Лебедкой тетя наверху заправляет, — похвастал мальчик.

— Какая еще тетя?

— Ваша, не моя же, фрау Зингер которая.

Лебедка стопанулась, когда отставной моряк и странный мальчишка оказались на уровне окошка, ведущего в чердачное помещение. Из окошка появилось что-то вроде багра и, уцепив Василия за ремень, втянуло вместе с Акаем на последний этаж.

— Можно сказать, что мы соблюли технику безопасности, — сказала фрау Зингер.

— Как же вы сюда попали? — спросил Василий, который уже не в силах был чему либо изумляться.

— На лифте. Моджахеды включили его — для себя, конечно, — отозвалась женщина. — Так что они скоро здесь будут.

— Если бы только моджики, — Майков представил, какая нездоровая обстановка создалась по всему зданию, где свирепствуют во времени и пространстве монстры — продукты ускоренного развития, и малость задрожал.

Но пора было произвести рекогносцировку. Чердак — просторный, как актовый зал; место, где завершается дендроидная структура наноплантового небоскреба — опорные стволы-столбы и несущие ветви-балки.

Помимо лебедки от аварийного транспортера, здесь находятся подъемные устройства трёх лифтов, компрессоры водо- и паротушения, а также прилагающиеся к ним цистерны с негорючими жидкостями под приличным давлением.

Подъемные устройства Василий сразу заблокировал, а компрессоры включил. Затем заложил связку из двух гранат под одну из цистерн. И вовремя оглянулся — из лифтовой шахты появился Саид Бекмурадов, сам поднялся, без подъемника. Судя по алым полосам, расцветившим его физиономию и руки, он был в дурном настроении.

— Ну что, порезвился, засранец? — сказал красноглазый горец, доставая из-за спины короткоствольный автомат. — Как ты мне надоел, Майков, если бы ты знал. Если бы не Мехме…, не Виталий Магометович с его великими научными планами, я бы еще в том подвале поимел бы тебя по полной программе.

— Ты — меня? Иди, вначале умойся ослиной мочой, братец Бекмурадов…

Но Саид не обратил никакого внимания на слова Майкова.

— Наконец я тебя грохну, Васенька, и твой труп хорошо послужит нашему делу. Он будет лежать в стеклянном холодильнике, чтобы прогрессивная общественность любовалась, а на нем будет надпись: «Василий Савельевич Майков, он же Берг, агент российских спецслужб, глава пророссийской террористической организации». И вся прогрессивная общественность будет охотно верить и требовать суровых санкций против России, и все ньюс-серверы будут расписывать бесчисленные преступления, как твои, так и российских спецслужб, начиная со времен кровавого тирана Дмитрия Донского…

— Так, дети и женщины, отойдите в сторонку, — сам Василий не знал, откуда у него взялось столько дерзости, может из отчаяния обреченного. Он передернул затвор штурмовой винтовки. — Надеюсь, ты защитил себе мошонку метровой броней. А то будет как с Челубеем.[46]

Не тот первый стреляет, кто первый начинает — гласит ковбойская мудрость.

Василий, как более нервный, начал целиться первым, но выстрелил первым Саид. Однако не тот первый попадает, кто первый стреляет, говорит мудрость дуэлянтов.

Майков промахнулся, но вовремя дернулся в сторону. И тоже правильно. Пули просвистели там, где только что находилась его голова.

— В тебе всегда было меньше энергии и ярости, чем во мне. Твоя мощность — сто комариных сил, — уязвил батырь укрывшегося за наноплантовым стволом Василия. — Ты не знаешь, как забирать энергию из всего, что попадается на дороге. Ты- двоечник. И поэтому ты станешь размазанной по стене какашкой.

Откуда-то стала подползать фрау Зингер:

— Возьмите у меня энергию, Василий Савельевич.

— Тьфу ты, Брэм Стокера начиталась, кыш.

Саид прекратив стрелять, левой рукой, оснащенной клещами, кинул какой-то гайкой в Василия — сильно и точно. Та, отскочив от еще одного столба, попала Майкову в лицо и рассекла щеку. Было больно и обидно, как пацану, впервые схлопотавшему по морде. Где-то на дне души появился огонек. Василий Савельич перепрыгнул на наноплантовую ветвь, идущую между цистерн — и опередив Саида, не ожидавшего такой наглости, выстрелил.

Не в Бекмурадова, а зажигательной пулей — в связку гранат, заложенную под цистерну. Раздался взрыв и у нее сорвало борт. Жидкость, бывшая под приличным давлением, хлынула мощным потоком и снесла Саида. Сорванный борт цистерны упал на наноплантовую ветвь, по которой бежал Василий. Та, благодаря упругости, сработала как качели. Василий взлетел вверх и, потеряв винтовку, оказался на одной из ветвей, проходящих под самой крышей. Невольный акробат увидел, как поток пенистой жидкости устремляется в шахту лифта и смывает монстров-джихадистов, которые уже ворвались на чердак. Однако вот Саид успел уцепиться за какую-то трубу своей клешней.

А руки Василия тем временем разжались, и он упал на одну из целых цистерн внизу. Из-за крепкого соударения с твердым предметом очертания врага расплылись. А когда взгляд снова сфокусировался, то пейзаж сильно переоформился. Теперь это был пейзаж Большого мира: потоки, быстрые и медленные, фонтаны и водовороты, где выходила и уходила энергия, выступающие над волнами рифы.

Василий видел дракона, который искал его плоти и крови. Хорошо вырисовывался и спинной панцирь, и шесть изогнутых расширяющихся книзу лап, и хищно секущие воздух челюстеруки, и хвосты, огненные и быстрые, как молнии.

— Василек-василиск, вывози, — попросил Майков и… под поверхностью гиацинтовых вод нарисовался силуэт. Василий Савельевич покинул твердь, снова стал всадником и тут же был атакован. Последовал обмен колющими ударами, которые пришлись на панцири. Саид был по обыкновению мощнее. Василиск попробовал славировать, но попал в зыбь, где никакой несущей волны, только хаотичное колебание вод.

Передний вражеский хвост пробил лапу Васи-василиска. Затем Саид-дракон накинул на василиска свой второй хвост и стал удушать. Да, противник был явно в ударе. Несчастный василиск пытался еще вывернуться, но лишь конвульсировал в смертельных объятиях дракона. И видел, как к нему направляются челюстеруки, чтобы хрупнуть его панцирями, словно створками мидии.

Зрители передачи «В мире животных», наблюдая за тем, как удав душит очередного кролика, спокойно пьют и закусывают. Они уверены, что к ним это не относится. Василий поклялся, что если уцелеет, то в такие моменты будет всегда вставать и снимать шляпу.

Подошла прибойная волна и захват Саид-дракона несколько ослабел.

Василий наконец смог вздохнуть, покрылся горячей смазкой, вывернулся из захвата и вырвал шип из своей лапы.

Василиск как голыш прыгал по океанской поверхности, пока не нашел поток ускоренного времени, ведущий прямо к Саид-дракону, к его подбрюшью, где жизненные нити были защищены хуже всего. Надо было выложиться — в конце рывка василиск свел лапы воедино и ударил противника как будто палицей по брюшному шву. Получилось неуклюже, но сильно. Саид-дракон потерял равновесие, покатился под волну. Он уже был не больше шмеля, когда пролетел мимо лап Васи-василиска. Но потом резко увеличился в размерах, хлебнув где-то силы, и нанес острый удар шипом, уже не в лапу, а в бок.

Вася-василиск взревел и покрылся пеной, из раны хлынула струя хронолимфы.

А Василий-человек увидел, что жилет его пробит, пуля достала до тела.

Увертываясь от следующего, конечно же смертельного удара, василиск соскользнул в поток, который перебросил его обратно на твердь. Враг перескочил вслед за ним, но обрел равновесие, чуть позже необходимого.

Василий-василиск скрутил вражеские челюстеруки своим заднехвостом, а затем стал вгрызаться в точку уязвимости дракона, расположенную в начале брюшного шва. Враг дернулся, вырвался, и скатился в зыбь, где его накрыло волной.

Саид Бекмурадов лишился дракона. Вася-василиск атаковал его в Преднастоящем — где видел врага, как медленно катящийся по наклонной плоскости овоид. В конце атаки — удар шипом в сплетение жизненных нитей.

Сила не сразу ушла из Саида. В Настоящем его клешня еще едва не сомкнулась на горле у атакующего, но Майков, сведя свои руки в замок, резко поднял их и отбил захват. Лицо Саида оказалось совсем рядом и Василий ударил головой. Противник не упал, но закачался. Василий, пинком выбив из правой руки Бекмурадова автомат, тут же подхватил падающее оружие. Короткая очередь в упор и Саид повалился с тремя дырами под ключицей, компрессионная волна от «бутонов» парализовала все его мышцы, вызвав миллионы микроскопических кровотечений.

— Силен зверь, — подбежавший Акай уважительно потрогал бицепс лежащего Саида. Пошарив в подсумках его разгрузки, перекинул Василию две запасные обоймы к автомату и мультифункциональный дермопласт — заклеить рану… точнее синяк. Третий защитный слой броника все же задержал свинец, но от удара на боку нарисовалась гематома размером с блюдце.

— А вот это мне совсем не нравится, шайтан из него лезет, — пацан даже присвистнул.

В самом деле, под кожей у лежащего боевика что-то задвигалось — вроде небольшой сплюснутой головки, к тому же алые полосы на его руках напряглись и затвердели, а из дырок под ключицей брызнуло чем-то желтым и клейким.

Когда Василий хотел благородно прикончить далекого родственника, тот вдруг схватил мальчишку Акая и рухнул в шахту лифта. Грохот падения тяжелого тела был слышен и на чердаке.

— Сволочь такая, не мог свалиться один, — прохрипел Василий. Он снова потерял друга, хоть маленького, но лучшего. Даже не успел спросить у него, как тот здесь оказался.

— Предлагаю попереживать потом, — сказал бодик.

— Давайте на крышу, там недавно велись ремонтные работы, — прорезался голос фрау Зингер.

Наверх вела металлическая лесенка, c которой Василий два раза почти свалился — после путешествий в большой мир собственные конечности казались какими-то чужими. Наконец он вышиб спиной горизонтальное оконце, увидел на крыше пятерых мертвых джихадистов, которых накрыли залпы «Викингов», и побежал к ее краю, на что-то надеясь. Под облаком возникла серебристая сигарета. Это штурмовик пискиперов. Сейчас будет бить, а в ответ совсем нечем зафитилить, даже ботинок не успеешь снять.

— Вон туда, туда, — крикнула женщина и ткнула пальцем в другой угол крыши.

Там нашелся строительный блок, с помощью которого должно быть недавно спускали и поднимали всякие мелкие грузы. Длина троса вызывала большие сомнения, а вот прочность, обеспеченная нанотрубчатой жилкой — нет; Василий закрепил его крюки на своем ремне.

— Поезд отправляется, — крикнул он фрау Зингер, которая никак не могла решиться на объятие при свете дня. Наконец, ее худенькое тельце легло в руки Василия, ее руки обвили его шею, и они заскользили вниз к земле. Но явно не так быстро, как следует.

Василий видел появившегося на краю крыши дхихадиста — это был огромный косматый мужик. Он стрелял из авиационного пулемета по небесам, а из его плечей продирались хоботы симбиотической твари, которые его же и жалили. А потом монстра-джихадиста накрыло огненное облако, все здание вдруг засияло, с каким-то мощным многослойным звоном превращаясь в искрящуюся пыль. Похоже, пискиперы решили уничтожить всякие следы рискованных экспериментов, проводившихся в «РЭГ». Пылевой вихрь подхватил Василия и фрау Зингер, понес куда-то, причем они даже не знали, держит ли их еще трос или они уже уподобились ангелам и птицам.

Видимо, вначале еще держал, потому что когда Василий вылетел из вихря, то заметил, что земля приближается не так уже быстро. А уста фрау Зингер, спасаясь от пыли, фактически примкнули к его устам. Но потом удерживавший блок превратился в стайку атомов, до земли же оставалось еще целых пятнадцать метров, при довольно-таки приличной вертикальной скорости. А если учесть горизонтальную скорость, то получалось, что они должны врезаться в какой-то чудом уцелевший торговый павильончик внизу.

— Сгруппируйтесь, — крикнула женщина; похоже она когда-то занималась акробатикой. Перед столкновением он заметил, как зажглись и надулись ящерные полосы на его руках.

Пластиковая крыша хоть и прорвалась, но сильно замедлила два «метеорита», они влетели в груду картонных ящиков, пробили ее наполовину и, наконец, остановились.

— Приехали. Ровно в горшок, сто очков из ста возможных.

Минута счастья, полосы на руках погасли и сдулись, русский отставник и австрийская маркетолог обнимались и даже три раза поцеловались. И делала она это не абы как, а с чувством и толком. Более того, она впервые шепнула ему: «Liebling» и Василий догадался, о чем разговор.

Однако, когда он высунул голову из груды картонных коробок, то увидел, что с трех сторон к ним бегут моджахеды вперемешку с душманами, оскалив зубы, и строчат из всех видов оружия. Сверху же заходят «Викинги» и кого будут сперва бить, неизвестно. А в голове муть какая-то, и в боку боль.

Он невесело глянул в четвертую сторону, собираясь увидеть очередное войско, но обнаружил стремительно приближающееся нечто, оптическое искажение, которое более всего походило на облачко. Когда оно замерло, ненадолго приняло более-менее определенные очертания — обтекаемой, зеркальной, сплюснутой а-ля НЛО машины. На ее носу разверзся люк, Василий пытался подхватить женщину, но она заметалась и вырвалась из его рук. А затем появился Акай — живучий же парень — и куда-то повел ее.

Очередь из крупнокалиберного пулемета прошила воздух рядом с ухом, тут уж не до сентиментов, Майков прыгнул в зево машины и наступила тьма.

Опять попался, никакая это не машина. Его понесло вихрем серебристой жидкости — все более вязкой и быстрой. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, и не слышал собственного дыхания.