Ватага из Сан Лоренцо

ГЛАВА XIII Военные приготовления и первые вылазки в лагерь врага

Узнав о том, что санджованнианцы ударили Нандо, все ребята команды Сан Лоренцо пришли в ярость. Было решено бесповоротно начать войну против санджованнианцев. Команда значительно увеличилась благодаря неслыханному притоку добровольцев. За примерное поведение в состав команды приняли, наконец, и Луизу.

— Всё-таки, когда начнётся война, известите меня заблаговременно, чтобы я успела переодеться, — попросила она, как только её приняли. — Я не хочу порвать ещё одно новое платье.

Кругом творилось такое, что казалось, вернулись добрые старые героические времена, когда споры между кварталами решались не путём футбольных матчей, а настоящими баталиями!

Военные приготовления были в полном разгаре. Пертика, во главе небольшого отряда санлоренцианцев, отправился в соседнее село, чтобы заготовить как можно больше гнилых яблок и помидор. Боеприпасы были размещены в подвале и спрятаны среди досок и других строительных материалов. Марко два вечера подряд ходил в спортивную школу, где один его знакомый занимался боксом.

«Мне хватит двух уроков, чтобы изучить основные приёмы, — размышлял капитан санлоренцианцев, — и тогда мы сразимся с Леоне равным оружием…»

Марко был в неописуемом восторге от занятий в спортивной школе; и, когда встречался с товарищами, он ни минуты не мог спокойно устоять на месте, а всё время прыгал, размахивая в воздухе кулаками, и, в свою очередь, старался обучить боксу остальных членов команды.

— Вы тоже должны знать основные приёмы, — говорил он друзьям. — Посмотрите: раз-два! левой в живот, правой в подбородок!.. Это верный удар, вот попробуйте!

Казначей, Беппоне и Пертика изготовляли в огромном количестве рогатки; их они раздавали тем, кого после испытания признавали самыми меткими стрелками.

Чезаре часто навещал Сан Лоренцо. Джиджино познакомил его со своим двоюродным братом пекарем, и тот пообещал взять мальчика на работу разносчиком хлеба. Чезаре, в знак благодарности, а также из чувства солидарности, пообещал санлоренцианцам принять участие в битве. Он заметно изменился с тех пор, как перестал носить белую куртку; у него даже исчезла противная привычка разговаривать подчёркнуто вежливо и услужливо, и теперь он ничем не отличался от санлоренцианцев.

— Откровенно говоря, — уверял он, — даже у нас в Трастёвере не происходят такие великие события, как здесь!

Весь квартал Сан Лоренцо с нетерпением ожидал завершения военных приготовлений, чтобы можно было выступить в атаку. Вернее, этого момента ожидали не все жители квартала, а только ребята, потому что, известное дело, о подобных вещах лучше не рассказывать взрослым, — всё равно они ничего не поймут.

— А что делает Нандо? Как он относится к вашей затее? — спрашивал Чезаре, но не получал ответа. Дело в том, что Нандо всеми силами старался предотвратить войну. Когда слепой понял в общих чертах, о чём идёт речь, он невероятно возмутился: как только могли думать о мести такие благородные, чуткие дети?!

Не будь Джованны, вынудившей его поклясться хранить тайну, он немедленно рассказал бы обо всём доброй тётушке Антонии и её мужу, которые обходились с ним, как с родным сыном. Нандо казалось: он ведёт себя бесчестно в отношении этой женщины, ворчливой, горластой, но обладающей по-истине золотым сердцем.

Поскольку мальчик не хотел навсегда оставаться у них в доме и решил научиться какому-нибудь ремеслу, тётушка Антония, потолковав с мужем, надела чёрное выходное платье и отправилась в гости к знакомой учительнице.

— Может быть, я принесу тебе добрые вести, — с таинственным видом пообещала она мальчику.

И действительно, тётушка Антония принесла хорошие вести. Учительница рассказала ей, что недалеко от Рима, на берегу моря, есть школа-интернат для слепых, где детей воспитывают и обучают ремеслу. Это было именно то, о чём мечтал Нандо! Конечно, мест в интернате мало и поступить туда трудно, нужно платить большие деньги, но учительница дала слово не только помочь Нандо попасть в школу, но добиться для него льготной оплаты.

Когда тётушка Антония сообщила Нандо эту новость, он очень обрадовался, однако в тот момент его мысли гораздо больше были заняты другим: желанием во что бы то ни стало предотвратить войну между командами Сан Джованни и Сан Лоренцо. Мальчик прекрасно понимал истинную причину войны: дело было вовсе не в престиже и чести, как его хотели уверить, а в стремлении отомстить санджованнианцам за то, что Леоне ударил его.

— Я от всего сердца их прощаю, — уговаривал он Марко. — Леоне ударил меня нечаянно. Неужели из-за меня вы должны быть врагами и воевать друг с другом?! Ведь именно от вас я узнал, как прекрасна дружба; так почему же вы теперь сами отказываетесь от неё?! Я слепой и многого не могу понять, но здесь всё так ясно!

Однако Марко, Джиджино и остальные санлоренцианцы не сдавались:

— Мы всё равно объявили бы им войну, даже если бы они тебя не ударили. Нам надоело выслушивать от санджованнианцев, что они сильнее нас!

— Если вы меня хоть немножко любите, прошу вас, не устраивайте драки! — упрашивал Нандо.

Но все его усилия были тщетны. Весьма деликатно дети давали ему понять, что он мечтатель и в таких делах просто ничего не понимает.

— Мы должны защитить нашу честь! — убеждали они его. — Сан Лоренцо всегда был самым грозным кварталом Рима; мы не позволим его унижать! Тебе этого не понять, Нандо, поверь нам!

— Нет, я вас понимаю! — кричал Нандо. — И всё равно я буду изо всех сил стараться предотвратить войну!

Ребята пожимали плечами и не слушали его.

Закончив военные приготовления, санлоренцианцы перешли к провокационным действиям.

Кварталы Сан Джованни и Сан Лоренцо разделяет старая городская стена, вдоль которой проходит железная дорога, и только два туннеля связывают кварталы. У входов в туннели на весь период подготовки были поставлены дозорные с целью предупредить возможность внезапного нападения санджованнианцев. Последние, узнав о приготовлениях противника, тоже, в свою очередь, поставили часовых.

Таким образом, в течение целого дня два санджованнианца и два санлоренцианца сердито смотрели друг на друга, стоя на расстоянии пятидесяти метров у входа в туннели. Вечером охрана снималась, потому что, к несчастью, родители, в каком бы квартале они ни проживали, не позволяют детям возвращаться домой после ужина.

Но именно это обстоятельство позволило санлоренцианцам предпринять несколько удачных ночных вылазок. Марко, Пертика и Джиджино, которым разрешали выходить поздно вечером на улицу, бегом устремлялись на трамвай и высаживались на вражеской территории, а через час с видом победителей возвращались домой.

После третьей вылазки среди санлоренцианцев объявились герои. Больше всех возгордился Джиджино: наконец-то Джованна перестала называть его трусом и даже не делала никакого различия между ним и Марко. Теперь исчезло соперничество между Джиджино и капитаном, и оба они действовали в полном согласии.

— Сегодня ночью, — сообщил Джиджино, едва увидев Джованну, — мы подрисовали отличные усы статуе, стоящей возле стены. Когда санджованнианцы заметят, они позеленеют от злости!

И Джиджино ликовал, видя, каким восторгом загораются глаза девочки.

Ночные действия преследовали сразу две цели: унизить вражеский квартал и напугать противников. В квартале Сан-Джованни санлоренцианцы, помимо того, что подрисовывали усы статуям, исцарапали все стены провокационными надписями: «Леоне — трус!», «Сан Лоренцо побеждает!», «Сан Джованни — курятник!» Кроме того, дети писали всякие грубости на мраморных табличках с названиями улиц и площадей. Например, на табличке с надписью, «Площадь Сан Джованни» внизу углем было добавлено: «Святой, конечно, не покровительствует негодяям, избивающим слепых!»

После недели провокационных действий санлоренцианцы решили приступить к штурму.

В субботу вечером состоялось собрание команды, на котором обсуждались малейшие подробности предстоящего наступления. Тайком от Нандо Джованна тоже пришла на собрание.

Однако, когда она вернулась домой, слепой всё понял. Теперь он уже не был наивным, доверчивым мальчиком: общение с ребятами, хитрыми и отчаянными, его многому научило.

«Завтра воскресенье, все свободны, — размышлял Нандо лёжа в постели, после того как тётушка Антония пожелала ему доброй ночи. — Конечно, санлоренцианцы постараются совершить нападение, а я должен во что бы то ни стало его предотвратить!»

В воображении Нандо возникли оба отряда, наступающие друг на друга, вооружённые рогатками, гнилыми яблоками и помидорами. Слепой не мог зрительно представить себе сражения, однако в его ушах ещё звучали крики и стоны схватки, которая произошла совсем недавно. Он боялся: на этот раз будет ещё хуже. С горечью в сердце Нандо сознавал, что он является причиной непримиримой вражды между кварталами.

Друзья сделали для Нандо очень много, и мальчик не мог оставаться равнодушным свидетелем драки, которая вот-вот должна была разразиться из-за него.

«Вероятно, мне самому придётся разобраться в этом деле, — размышлял Нандо. — Они видят, но не задумываются; у них нет времени. Вот и получается, что они как бы слепые, а я зрячий и должен помочь им, как они помогли мне во многом другом!»

Нандо был очень увлечён своими мыслями и, в конце концов, почувствовал: теплота дружбы, которую он испытывал ко всем, вдруг стала безграничной; мальчику представилось, будто санджованнианцы и санлоренцианцы объединились в одну команду и все вместе обнимают его.

— Я не позволю им завтра драться! — пробормотал Нандо с решимостью.