Вечер

Часть 3: Злая воля

Для меня все это в новинку. Я имею в виду, знаю, что Рай и Сету это не в новинку, но они работают вместе гораздо дольше, чем я. У них было время привыкнуть. У них есть силы. Будто… они уже не совсем люди. Я. Стопроцентный. Человек. Что означает уязвимость в энной степени, и это пугает меня. Я боюсь потерять Рай и Сета, и я боюсь… монстров. Того, что они могут со мной сделать. Люк обещает защитить меня, и я ему верю. Но кто защитит Райли? В последнее время она сама не своя. Нисколько. Она… злобная. И в ее взгляде есть что-то, что кажется мне, не знаю, хищным. Я не понимаю, что с ней происходит, но молю Бога, чтобы все это поскорее закончилось. Знаю, наша жизнь никогда не вернется в нормальное русло, но я не возражаю, если мы будем настолько близки к нормальному, насколько это возможно.

— Никсинния Фостер

— Райли?

Я моргаю, и лицо Эли становится нормальным.

— Да?

Он рассматривает меня дольше. Внимательно изучая.

— Мы на месте.

Ночной воздух окружает нас, окутывая темнотой, в которой нет уличных фонарей. Я моргаю. Мы на станции «Амтрак», рядом с 516-м поездом. Эти галлюцинации начинают доставать меня до чертовой задницы.

— Ладно, давайте сделаем это. — Я отстегиваюсь и вылезаю из джипа. Риггс уже стоит у капота.

Он делает глубокий вдох, затем запрыгивает на капот. Он смотрит сначала на Эли, потом на меня.

— Я чувствую их запах.

— Что ж, тогда пошли, — говорю я с гораздо большим энтузиазмом, чем чувствую на самом деле. Теперь, когда Эли не может читать мои мысли, я снова начинаю привыкать скрывать свои истинные чувства. Опасно. Серьезно опасно.

«Я не знаю, о чем ты сейчас думаешь, но я, конечно, могу поделиться своими мыслями с тобой. Так же, как и ты. Так что, если я тебе понадоблюсь, Райли, ради бога, позови меня.»

Пораженная его внезапным проникновением в сознание, я смотрю на Эли через плечо. Это совпадение, что я думаю о его неспособности читать мои мысли и его странные мысли?

— Хорошо.

«Я серьезно».

«Я тоже».

— Так лучше, — говорит Эли. — А теперь пошли.

Мы втроем выходим в ночь. Около девяти вечера, припарковав джип на неиспользуемой полосе технического обслуживания, мы осматриваем груду металла, осматриваем двор, старые железнодорожные вагоны, неиспользуемые пути, сараи с инструментами. Вдалеке, на главном вокзале станции Амтрак, слабо светятся огни. Я слышу, как внутри разговаривают люди, которых, по-видимому, было немного. Некоторые ждут поезда. Некоторые встречают пассажиров. Все занимаются своими обычными делами.

Никто не знаком с необычными созданиями, которые крадутся в ночи.

На железнодорожной станции полно теней, и Эли ведет нас к ряду пустых вагонов. Мы одновременно раскачиваемся и цепляемся за стенку ближайшего к нам вагона, пока не приземляемся на крышу. Дует ветер, и я улавливаю запах чего-то мертвого. Может быть, кролика? Я могу сказать, что он давно мертв. Вонь просто тошнотворная. Меня едва не тошнит.

Эли стоит, силуэт. Он поворачивает голову, наклоняет ее, и мы с Риггсом без слов следуем за старшим Дюпре, который начинает перепрыгивать через вагоны поезда. У Эли ночное зрение… он может видеть практически все, на любом расстоянии. У него острый слух, но не такой острый, как у меня. И обоняние у него не такое специфическое, как у меня.

Я чувствую их. Они здесь. Их трое. Я принюхиваюсь. Они только что поели.

«Через двор налево, за хозяйственными сараями».

Эли не задает мне вопросов; он даже не смотрит на меня и не обращает внимания на мои слова, которые пришли ему в разум. Вместо этого он спрыгивает с вагона и идет в указанном направлении, затем сворачивает налево за ангары. Я направляюсь направо. Риггс в двух шагах позади меня. Мы бесшумно перепрыгивали через штабеля железнодорожных шпал, стальных балок, грузовых трейлеров. Через несколько секунд мы оказываемся в лабиринте из металла и дерева. Вдалеке раздается гудок ночного поезда на Чикаго, который отправляется в девять тридцать. Нет, я не могу определить пункт назначения по свистку. Я погуглила расписание поездов на своем iPhone.

Впереди нас, между двумя грузовыми трейлерами, лежат новообращенные. На земле неподвижная куча, которая, без сомнения, не так давно была живой. Запах, исходящий от мертвого человека, вызывает у меня тошноту, и я внезапно понимаю, что это не гниющая плоть или разложение. Следы оставшейся крови застарелые. Застойные. Мертвые. Это просто душит меня.

Интересно, как я вообще могу это обнаружить. Или, что еще хуже, почему это так сильно меня беспокоит.

Внезапно Эли, Риггс и я окружаем новорожденных. Первый из них замечает нас и мгновенно меняется. Он бросается прямо на Эли. Я отвожу от них взгляд и нахожу двух других. Позади себя слышу бульканье новообращенного, когда Эли отворачивает ему голову. Я знаю этот звук и узнаю его где угодно. Оба оставшихся новорожденные оборачиваются, обнажают клыки, и направляются к нам с Риггсом. Какое-то время я не свожу взгляда с Риггса. Я и забыла, насколько талантлив этот маленький засранец. Он взмахом ноги сбивает одного из новообращенных с ног и тут же бросается на него, вонзая серебряный кинжал ему в сердце. Я поворачиваюсь и едва не застываю от нападающего на меня новорожденного. Он большой, неуправляемый и такой же бешеный, как и новоявленный вампир. Я знаю, что он так просто не сдастся.

Этот новорожденный быстр. Чертовски быстр. В мгновение ока он оказывается рядом со мной, хватает меня за горло и поднимает. До моего слуха доносится голос Эли. Он ругается. Теперь он бежит. В отличие от новорожденного, мне нужен воздух, чтобы дышать, а этот идиот сжимает меня так сильно, что я едва могу вдохнуть. Я чувствую, как моя гортань сжимается под силой его пальцев. Но прежде чем Эли успевает добежать до меня, я обхватываю парня ногами за шею. Он чертовски силен, но и я тоже. Одной рукой я тянусь к серебряным ножнам, висящим у меня на поясе, хватаю их и подбрасываю вверх. Они попадают новорожденному в глаз, и, как я и думала, он отпускает меня. Я выдергиваю лезвие и вонзаю ему в грудь. Он стоит, ошеломленный, и начинает биться в конвульсиях. Я наношу один удар ногой. Он падает. Стоя там, на вокзале, в окружении теней, я сгибаюсь в пояснице и тяжело дышу.

— Отличная работа, если можно так выразиться, По, — говорит Риггс. Он небрежно опирается локтем мне на плечо. — Я бы не смог сделать работу лучше. Этот удар лезвием в глаз… — Он преувеличенно содрогается. — Ты больная, По. По-настоящему больная.

Я бросаю взгляд в сторону.

— Рада была развлечь, — говорю я и радуюсь, что он, по крайней мере, перестал называть меня малышкой. Затем бросаю быстрый взгляд на стоящего рядом со мной Эли. Эли молча встает. Хмурясь. Я почти уверена, что это означает «Ты в порядке?», но он этого не произносит. Вместо этого он наклоняет голову.

— Давайте уйдем отсюда. — Я знаю, что Эли борется с собой, чтобы не переубедить меня. Это хороший ход с его стороны. Он демонстрирует свою веру, позволяя мне одной ходить по вагонам поезда. Я бы, наверное, просто разозлилась, если бы он стал придираться ко мне, и он знает, что я сыта по горло его чрезмерной опекой. Может быть, он все-таки остыл.

Мы прочесываем остальную часть железнодорожного депо и не находим ничего необычного. Конечно, новорожденные не будут слоняться повсюду с выпяченными клыками и красными зрачками. Они прячутся. Выжидают. Наблюдают из тени.

А в темных уголках Саванны есть чем поживиться новорожденным.

Мы бежим по закоулкам Гарден-Сити. Гарден-Сити, во всем своем великолепии, пропитанном запахом серы с бумажных фабрик, является промышленным городом недалеко от Саванны. Он все еще находится в округе Чатем, но, честно говоря, он не такой уж и красивый. Ладно, беру свои слова обратно. Природный заповедник за чертой города — довольно крутой. Там много аллигаторов и диких животных, обитающих в низинах. Хотя я давненько там не бывала. Трудно сказать, что можно найти там сейчас.

Даже аллигаторы, возможно, прячутся.

Ночной воздух, соленый с привкусом серы, обдает мое лицо, когда я бегу. Мышцы растягиваются, легкие расширяются, и на долю секунды я чувствую прилив сил. Живая.

Затем меня охватывает это ноющее странное чувство, и эта секундная эйфория улетучивается. Сейчас я просто повинуюсь инстинкту, наполовину следуя за Эли. Как робот. Робот-убийца вампиров.

Эли бежит чуть впереди меня и мчится по переулку в темном районе за Пиггли Виггли. Довольно сложно говорить о чем-то опасном и отвратительном, как кровососущий новорожденный, и произносить слова Пиггли Виггли одновременно. Почти оксюморон. Пока что. Вот так вот.

— Посмотри туда, — говорит Риггс и указывает куда-то за мое плечо. — В три часа ночи никогда не бывает хорошо видеть группу детей, прижавшихся к стене в конце тупиковой улицы.

Я бросаю на него взгляд. Он лишь приподнимает свои темные брови.

— У тебя есть что-нибудь, Райли? — спрашивает Эли, не глядя на меня. Я знаю, чего он от меня хочет. Зрение у него отменное, но другие чувства лучше у меня.

Закрыв глаза, я делаю глубокий вдох и позволяю частичкам осесть на моем языке. Я делаю это снова. Я резко открываю глаза и осматриваю крону дубов, растущих вдоль старой улицы в нескольких кварталах впереди.

— Вон там.

— Сколько? — спрашивает Риггс.

— Четверо, — отвечаю я, могу различить каждый отдельный запах новорожденных. Я даже могу определить их пол. — Три мужчина и одна женщина. — Они охотятся на людей на улице ниже.

— Давайте разделимся, — говорю я и бросаю взгляд на Эли, сразу же понимаю, что ему не нравится эта идея. Опять. — Меньше шансов, что кто-то из них проскользнет и доберется до людей, — добавляю я. — Ты же знаешь, что это единственный способ. — Я быстро одергиваю себя. Я говорю «люди», будто я больше не принадлежу к этому виду. Странно.

Эли бормочет что-то себе под нос — по-французски — и коротко кивает. Что особенного в Элигие Дюпре при поиске новичков? Он всегда занят делом, пока оно не завершено. Он знает, что мы должны делать, и будет это делать, даже если ему это не нравится. Как сейчас.

— Риггс, ты займешь выступ, — говорит Эли и указывает на крышу, примыкающую к столпившимся людям. — Райли, ты займешь соседний дом, — он наклоняет голову, — а я займусь крышей позади них. Ждите моего сигнала. Мы не хотим сражаться с людьми и новорожденными одновременно.

Я больше не могу ждать. Киваю, проскальзываю в тень и в три легких прыжка оказываюсь на крыше рядом с тем местом, где у стены стоят люди. Я оглядываюсь и замечаю, что Риггс уже на месте. Я не вижу Эли, но уверена, что он именно там, где и обещал быть. Ночь по-прежнему спокойна. Ни малейшего дуновения ветерка, и в ушах отдается биение сердец пяти человек. Тихое, невнятное бормотание людей звучит так, словно клан монахов поет нараспев. В голове начинается сумбур, они сливаются воедино, сбивают меня с толку. Мне приходится на мгновение закрыть глаза, вдохнуть. Нужно сконцентрироваться, отбросить спорадические ритмы и сосредоточиться на том, что передо мной. Однако у меня возникают проблемы. Будто что-то уже поселилось в моей голове, занимая все свободное пространство. Я встряхиваю головой, чтобы привести мысли в порядок, и изо всех сил пытаюсь сосредоточиться.

Мгновение спустя Эли спрыгивает со своей крыши. Несмотря на сумятицу в голове, я не спускаю глаз с Эли. Теперь он приседает, делает выпад. Я следую за ним. Краем глаза я вижу, что Риггс делает то же самое.

Теперь мы все вместе под сенью дубов. Я никогда не лазала по деревьям, но будь я проклята, если рухну сейчас. Я ближе всех к женщине, поэтому беру ее первой. У нее короткие колючие черные волосы с рыжими кончиками. Ее глаза превращаются в щелочки, когда она видит меня, красные зрачки чуть ли не светятся.

— Смотрите, кто пожаловал в гости, — громко произносит женщина. Сквозь темноту я вижу, что на меня смотрят другие пары глаз. Хорошо. Они так зациклились на мне, что не замечают Эли и Риггса.

— Отвали, Селин, — говорит один из мужчин. — Я бы хотел отхватить кусочек от этой прекрасной задницы, прежде чем ты вырвешь ей сердце.

Селин шипит. Я закатываю глаза.

«Бери женщину и убирайся отсюда», мысленно говорит Эли. Я не колеблюсь, он и Риггс прикрывают меня. Я просто жду своей очереди. Она наступает чертовски быстро.

Женщина быстра и чертовски сильна. Она хватает меня за горло и прижимает к шершавой коре. Меня что-то отвлекает. Звуки. Особый звук, и я слышу его повсюду вокруг себя.

Это кровь бежит по венам.

— Выглядишь испуганной, сучка, — говорит женщина, приблизившись к моему лицу. — Мне это нравится.

— Да, не сомневаюсь, что так и есть, — говорю я, обхватывая пальцами рукоять своего серебряного меча. Быстро вонзаю лезвие ей в сердце. Ее глаза расширяются, и она начинает биться в конвульсиях. Проблема в том, что она все еще держит меня за горло. Она падает на землю. Я падаю вместе с ней. Ударившись о тонкие ветви дуба, вампирша падает на тротуар. Я — прямо рядом с ней. Не в силах сдержаться, я издаю вздох.

Дерьмо.

Тихое бормотание людей на несколько секунд полностью стихает, затем возобновляется, становится громче, неистовее, и, когда я встаю, оглядываюсь. Они, конечно, заметили нас, хотя я почти уверена, что они понятия не имеют, что на самом деле происходит. Но поскольку они все равно замышляют что-то противозаконное, им хватает одного взгляда на тело, дрожащее на потрескавшемся асфальте рядом со мной, и они с важным видом идут дальше. В морозном неподвижном воздухе разносится поток ругательств, сопровождаемый идиотским смехом и пьянящим ароматом «Мэри Джейн». Они тащат свои задницы в разные стороны. Черт, если бы они только знали, что их накуренные травкой задницы только что были спасены. Чертовы идиоты.

Тело брошено на землю не более чем в четырех футах от меня. Мужчина бьется в конвульсиях. Мой взгляд прикован к его искаженному лицу с отвисшей челюстью и длинными зазубренными клыками. В этих парнях нет ничего элегантного… по крайней мере, в голливудском смысле этого слова. Его конечности сжимаются, тело сжимается, и мгновение — целую долю секунды — он смотрит на меня. Его красные зрачки встречаются с моими. Почти умоляя. Я отвожу взгляд, испытывая отвращение. От чего, я не уверена. От того, кем он стал? Или от того, что я делаю с ними сейчас? Позади меня появляется Эли, и Риггс спрыгивает с дерева.

Эли хватает меня за руку.

— Ты в порядке? — спрашивает он и не ждет ответа. Он оглядывает меня, внимательно изучая взглядом мое тело.

— Да, — отвечаю я, убирая руку. — Я в порядке, Эли. Серьезно. — Но это не так, и это все, что угодно, только не из-за тех нескольких метров, что я пролетела с дерева. Это ерунда. Даже не больно.

Однако я отвлекаюсь. Что-то тянет меня во все стороны, и я с трудом пытаюсь это игнорировать. Отчасти из-за постоянных убийств. Да, я знаю, что они кровососущие вампиры. Но они не всегда были такими, и это меня беспокоит. Поди разберись. У Райли По есть совесть. По какой-то причине я держу все это при себе. Не хочу, чтобы кто-то знал о моих слабостях. Кроме того, я могу с этим справиться. Могу совладать с собой.

Взгляд Эли говорит мне, что он понимает, что я его дурачу. Но я знаю, что он больше не может копаться в моих мыслях и дает мне настоять на своем.

— Пошли, — говорю я и начинаю двигаться по тротуару. — Нам все равно нужно заехать в индустриальный парк, прежде чем мы встретимся с остальными. — Я поправляю лезвия и продолжаю идти. Возникает нерешительность, но Эли следует за мной. Риггс следует за нами.

Промышленный парк представляет собой высокие бетонные колонны и стальные здания. Все спокойно; рада сообщить, что не пролито ни капли крови или вампирской пыли. Риггс немного раздражен этим, и я начинаю думать, что он слишком увлекается убийствами. У нас уходит всего восемь минут на то, чтобы разделиться и прочесать парк. Я использую свои чувства, чтобы следовать, но, к счастью, они никуда меня не ведут. Пробираясь сквозь тени, я вдыхаю. Слушаю. Тем не менее, ничего необычного.

Уже почти четыре утра. Я делаю последний поворот, прежде чем вернуться на встречу с остальными, когда меня охватывает странное чувство. Почти… ощущение, от которого мурашки бегут по спине и распространяются по рукам, пальцам и лицу. Приглушенный стук отдается во мне. Он звучит где-то далеко, будто в туннеле. Я чувствую, что приближаюсь к нему. Звук притягивает меня, и чем быстрее я двигаюсь, тем сильнее биение.

Сердцебиение.

Затем я вижу ее.

Я останавливаюсь как вкопанная и прислоняюсь к кирпичной стене, прижимаясь спиной к ее шершавой поверхности, пока не сливаюсь с тенями и нависающим надо мной мхом. С каждым ударом, который раздается во мне, во мне пробуждается новое ощущение. Жажда. Желание настолько сильное, что у меня сводит челюсти, в животе урчит, а дыхание замедляется. Прикрыв глаза, я наблюдаю за ней. В свете уличного фонаря, отбрасывающего блики на кожу, я прекрасно ее вижу. У нее хрупкое телосложение и рыжие волосы до плеч, она носит очки. Она сидит на скамейке в одиночестве и плачет. Я делаю паузу.

«Иди к ней, Райли. У нее есть все, что ты желаешь. Что тебе нужно. Ты видишь, она больше не хочет жить. Она плачет, потому что ее сердце разбито. Ты можешь утешить ее. Сделай это…»

Я поворачиваю голову налево, потом направо. Там никого нет. Я осознаю, что голос звучит у меня в голове. Он призывает меня. Я так сильно хочу, чтобы это прекратилось, что закрываю уши руками. Но это не срабатывает. Голос продолжает.

«Иди к ней. Не сомневайся, иначе она уйдет. Это твой шанс, Райли По. Слушай не ушами, а всем своим существом. С каждым ударом ее жизненная сила переполняет ее. Ты знаешь, что хочешь этого. Скоро ты поймешь, что тебе это нужно. Это утолит твою неутолимую жажду. У тебя это есть, не так ли, Райли? Жажда, которую не утолишь никаким напитком. Голод, который не утолит никакая еда. Она может помочь тебе. Это укротит тьму, растущую внутри тебя. Сделай это сейчас, Райли По…»

— Нет, — шепчу я вслух, но это слабый шепот. Сердцебиение девушки становится громче, мои чувства улавливают все, что его вызывает. С каждым глухим ударом, отдающимся эхом в моем теле, отчаяние нарастает во мне, пока не достигает такой силы, что я прижимаюсь к стене, чтобы не соскользнуть на тротуар. Я… хочу этого. Нуждаюсь. Что-то пульсирует внутри меня, подталкивая вперед.

«Да, верно. Ты слабеешь, не так ли, Райли По? Спаси себя. Иди к ней…»

У меня внутри все горит… такое чувство, что никакое количество воды не погасит пламя. Не отрывая взгляда от девушки, я медленно и бесшумно подхожу к ней…

— Вот и ты, — говорит Риггс. — Я искал тебя. Эли в ударе, так что будь начеку.

Я перевожу взгляд на Риггса.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я.

Риггс пожимает плечами, и свет от ближайшего фонаря отражается от его темных волос.

— Он дважды обежал промышленный парк в поисках тебя.

Бросив быстрый взгляд по сторонам, я перевожу взгляд обратно на Риггса. В голове у меня все смешалось.

— Я… все это время была здесь.

Риггс подходит ближе и вопросительно смотрит на меня.

— Ты в порядке, детка? — спрашивает он, наклоняя голову и изучая мое лицо. — Выглядишь довольно странно.

Я чувствую себя немного не в своей тарелке, у меня кружится голова, но я не признаюсь в этом.

— Да? А ты всегда выглядишь довольно странно. Где Эли?

— Где ты был? — спрашивает Эли, внезапно оказываясь рядом со мной.

Я встречаю его проницательный взгляд. В темноте его глаза почти светятся.

— Мне показалось, я что-то увидела. Я сразу же вернулась сюда.

Словно взвешивая мои слова, Эли изучает меня. Он озабоченно хмурится, и теперь это выражение лица встречается у него все чаще.

— Ты ничего не видела? — спрашивает он.

— Нет. — Не знаю, что я видела. Сейчас все для меня как в тумане.

Эли притягивает меня к себе одной рукой и прижимается губами к моему виску.

— Пойдем, — тихо говорит он. — Скоро рассветет. — Его сотовый вибрирует, и он достает его из кармана и подносит к уху. — Да. Мы как раз уходим. Будем на месте через пятнадцать минут.

Бросив быстрый взгляд на Риггса, затем на меня, Эли срывается с места. Мы оба следуем за ним. Пересекая шоссе № 21 у бокового выезда из индустриального парка, мы проскальзываем за старым магазином по продаже масел и смазочных материалов и скрываемся в лесу за ним. Через несколько минут мы добираемся до железнодорожной станции, находим джип и забираемся внутрь. Эли садится за руль. Боковым зрением я вижу, что он молча наблюдает за мной. Я знаю, что он волнуется… я тоже. Я чувствую, чего-то не хватает, будто я заснула и проснулась несколько часов спустя. Когда мы выезжаем на служебную дорогу, я опускаю голову и смотрю на мелькающий мимо пейзаж. Мы быстро добираемся до Бэй-стрит, затем сворачиваем на Уитакер и медленно едем по площади. Мы не видим ничего необычного. Когда Эли заезжает на парковку рядом с Форсайт-парком, остальные уже там, ждут. Солнце тонкой золотой полоской пробивается сквозь облака над головой, и окружающий нас свет кажется туманным. Легкий туман стелется низко над землей. Риггс перепрыгивает с заднего сиденья на край джипа. Я пользуюсь дверью.

Сет тут же подходит ко мне.

— Ты в порядке? — спрашивает он, внимательно наблюдая за мной, изучая мое лицо, мои глаза.

— Я в порядке, бро, — вру я. — Рада, что ночь закончилась. Я вымотана.

Он кивает и кладет руку мне на плечо.

— Думаю, я мог бы съесть пятьдесят «Кристалов» в одиночку.

Я искоса смотрю на него.

— Это не имеет ничего общего с твоими способностями, Сет По. Ты мог справиться с этим и раньше.

Брат улыбается, и от одного вида его теплого улыбающегося лица я немного успокаиваюсь.

— Что-нибудь необычное? — спрашивает Фин. Он разговаривает с Эли, но смотрит на меня.

— Обычные самоуверенные новообращенные, — отвечает Эли. — В основном мужчины, несколько женщин. Все — молодежь.

— У нас тоже, — говорит Люк и встает рядом со мной. — Женщина чуть не надрала задницу Зетти.

Я бросаю взгляд на Зетти. Он только рычит.

— На Вернон-стрит есть одно местечко, — говорит Джози, прислонившись к грузовичку Фина. Ее волосы заплетены сзади в косу. — Не забывай об этом.

— Верно, — говорит Фин. Туманный свет раннего утра гармонирует с фарфоровой гладкостью его идеальных черт, которые контрастируют с затемненной областью на его подбородке, которая могла бы быть бородой, если бы он позволил ей отрасти. — Старый дом на причале. Довольно большой. Похоже, там останавливались несколько человек.

— Я почувствовала их запах, — говорит Джози и морщит нос. — Новорожденные воняют. — Она молча смотрит на меня и улыбается.

— Ты бы видела Райли, — хвастается Риггс. — Она обхватывает шею этого новообращенного своими жуткими лапками. — Он одаривает меня гордой улыбкой. — И надирает задницу.

— Тогда тебе стоит поостеречься, червяк, — предупреждает Люк, подмигивая мне.

Мимо парка начинает чаще проезжать транспорт, и Эли подходит ко мне.

— Готова ехать?

— Да, — говорю я, и это действительно так. — Я устала.

— До скорого, ребята, — говорит Эли, и мы садимся в джип. Сет обходит меня с боку.

— Увидимся позже, хорошо? — говорит он и быстро обнимает меня. — Я не слишком устал, и мы еще немного поработаем над проектом. — Сет наклоняет голову к Джози.

Джози пожимает плечами.

— Мама любит давать нам школьные задания. Ну, знаешь, например, по науке. Думаю, скоро она заставит нас сделать вулкан. И что-то типа мини планетария. В прошлом я сделала слишком много, чтобы сосчитать, но ей они нравятся, даже если кажутся немного детскими. Я даже спрашивала, можем ли мы сделать что-нибудь классное, например, препарировать коровье глазное яблоко или что-то в этом роде. Нет, не можем. Но мы изучим несколько вещей с помощью микроскопа.

Я киваю.

— Звучит заманчиво. Увидимся позже, ребята.

Мы расходимся; мы с Эли возвращаемся в Татуманию.

Когда мы проезжаем по площади Саванны, даже раздражающие звуки уличного движения — гудки, крики людей и где-то совсем рядом грохот отбойного молотка — не в состоянии заставить мои глаза оставаться открытыми. Веки отяжелели и медленно закрываются. Звуки вокруг меня, даже ветер, стихают. Я смутно помню, как меня подняли и понесли в дом. Следующее, что я помню, — это то, что мир вокруг меня погружен в кромешную тьму, и я не слышу ничего, кроме звука своего медленного сердца.

Сейчас ночь, и меня окутывает темнота. Не только из-за физической нехватки солнца, но и из-за того, что у меня внутри темно. Когда я иду по тротуару, это поглощает меня. Я как кошка, всегда настороже, чтобы застать врасплох что-нибудь подозрительное. Поиграть с ним немного. Вонзить в него зубы. Убить его.

Что? Что, черт возьми, это было? Я останавливаюсь на полпути и оглядываюсь. Улица пуста, если не считать желтого такси «Саванна», припаркованного в нескольких кварталах от нас. Над головой нависают дубы; испанский мох свисает, как тонкие седые волосы, спутанные и узловатые. Тени поднимаются из углов дворов и старых кирпичных домов. Мне нравится темнота, а тени нравятся еще больше. Угроза. Вот что я чувствую. Но почему?

Я снова начинаю двигаться, медленно направляясь по тротуару к такси. Сначала у меня нет никаких намерений; я просто здесь, форма жизни, пробирающаяся сквозь тени, пытающаяся найти свой путь… куда-то. Думаю, у меня нет цели. Но в тот самый момент, когда мой взгляд останавливается на красном угольке зажженной сигареты внутри кабины, я понимаю. Теперь я зациклена на этом. На том, что находится внутри кабины.

В ушах отдается ритмичный стук сердца таксиста. Тук-тук. Тук-тук.

У меня есть цель. У меня есть намерение.

Страстное желание бушует во мне. Оно начинает жить своей собственной жизнью, и я бессильна это остановить. Или я просто не хочу. Границы размыты. Я в замешательстве. Что это внутри меня? Оно пульсирует. Дышит.

Обладает.

Я пробираюсь сквозь тени, приближаясь к припаркованному такси. Ближе к сердцебиению. Когда я подхожу к пассажирской двери, стучу в стекло указательным пальцем.

Стекло опускается.

— У меня перерыв, — говорит таксист с зажатой в зубах сигаретой.

Я улыбаюсь и наклоняюсь, чтобы посмотреть на него через окно. Волосы падают на мое плечо.

— Надолго?

Взгляд таксиста устремляется прямо на мою рубашку с глубоким вырезом, его взгляд задерживается на выпуклостях моей груди. Я позволяю это. Поощряю, делая несколько преувеличенно глубоких вдохов. Затем он смотрит на меня и улыбается.

— Уже закончился. Запрыгивай.

Я хватаюсь за ручку двери на заднем сиденье и забираюсь внутрь.

— Куда едем? — спрашивает он, глядя на меня в зеркало заднего вида. Нас разделяет пластиковое стекло.

Я небрежно пожимаю плечами, откидываюсь на спинку сиденья и встречаюсь с ним взглядом в зеркале.

— Тайби. Северный пляж.

Он снова улыбается.

— Принято. — Только теперь он выбрасывает сигарету в окно, затем заводит такси и выезжает на улицу. На улице Виктории мы поворачиваем налево. Мы оба молчим, пока не выезжаем на скоростную автомагистраль острова, почти до Норт-Бич. Молчим, но таксист то и дело бросает взгляд в зеркало заднего вида, чтобы понаблюдать за мной. Хотя я и смотрела на него, но не могу сказать, как он выглядит. Я не знаю, какого цвета у него глаза или кожа, не знаю, сколько ему лет. Я знаю только, что, несмотря на то, что он курит, у него сильное сердце. Чертовски сильное.

Мы как раз въезжаем на последний мост. Дороги пусты, ночь безлунная. Прилив высокий, и в воздухе витает острый запах морской воды. Я вижу боковую улочку, идущую вдоль болота.

— Поверни направо, — говорю я.

Таксист делает, как я прошу. Он медленно едет по узкой боковой улочке. Дорога петляет, огибая болото и соленую воду. Мы подъезжаем к нескольким арендуемым домам на сваях. Они кажутся пустыми.

— Останови здесь, — говорю я, когда мы подъезжаем к одному из домов на сваях с видом на соленую воду.

— Тысяча девятьсот шестьдесят пятый, — говорит он и полуоборачивается на сиденье, чтобы посмотреть на меня. — До Победы было далеко. — И снова его взгляд скользит по моей груди и задерживается на ней.

— Все при мне, — говорю я, а затем пускаю в ход силу обольщения. Я откидываюсь на спинку сиденья, грудь выпячивается из-под рубашки, и взгляд таксиста прикован к ней, будто он никогда раньше не видел сиськи. Я медленно опускаю пальцы к вороту рубашки, и таксист чуть не пускает на себя слюни. Он так увлечен тем, что пальцы шарят так близко к моей груди, пытаясь достать то, что он считает платой за такси, что не замечает, что происходит на самом деле. Разделяющая нас пластиковая перегородка разлетается вдребезги, когда я поднимаю ногу и ударяю по ней каблуком. Таксист в шоке смотрит на меня, открыв рот. Одной рукой я хватаю его за воротник рубашки и тащу через сиденье, прямо сквозь оставшиеся осколки пластикового стекла. На заднем сиденье я сажусь на него верхом, и на долю секунды его глаза встречаются с моими и загораются. Его член твердеет подо мной, и я чуть не смеюсь. Этот ублюдок думает, что с ним можно потрахаться.

То, что внутри меня, теперь свободно. Я закрываю глаза, тело содрогается, но только на пару секунд. Когда я снова открываю глаза, ничего не вижу и ничего не чувствую. Я слышу только биение сердца. Звук крови, бегущей по венам. Это манит меня, дает волю моему желанию. Одним плавным движением я срываю тонкий слой его рубашки и впиваюсь в его грудь. Мои зубы прокусывают кожу, кости, мышцы, пока не раздается хлопок, и теплая жидкость не оседает на моем языке. Сейчас я в неистовстве поглощаю пищу, и пронзительные крики мужчины едва пробиваются сквозь мое внимание.

Эти крики быстро затихают.

Моя жажда, наконец, утолена.

Схватив его сброшенную и изодранную в клочья рубашку, я вытираю рот, лицо и слезаю с него. Выбираясь из такси, я оставляю дверцу открытой и начинаю трусцой подниматься по извилистой улице, огибающей болото. На мосту я срываюсь на бег. Соленый воздух хлещет меня по лицу и волосам, когда я набираю нечеловеческую скорость. Меня это устраивает. Я все равно больше не человек, так зачем на хрен человеческие качества? Я могу бежать, как гребаный ветер. И я это делаю.

Приближаясь к Виктории, я замедляюсь до скучного человеческого темпа. Внутри у меня все кипит; во мне трепещет сила, о существовании которой я и не подозревала. Я чувствую себя хорошо! Я жива! Бросив быстрый взгляд на встречное движение — в этот час его почти нет, но есть небольшая вереница машин — я спешу перейти улицу и замедляю шаг, переходя на тротуар. Как только добегаю до следующего квартала, меня хватают. Чья-то рука обхватывает меня за плечо, и я резко останавливаюсь…

— Райли. Проснись. — Чья-то рука трясет меня за плечо.

Голос приглушенный и доносится откуда-то издалека. Я не обращаю на него внимания, сбрасываю его руку. Изнеможение тянет меня вниз, подальше от голоса. Я сплю или иду по тротуару? В любом случае, я хочу оставаться на месте. Нет… с таким голосом.

— Райли! — На этот раз голос говорит, и рука трясет сильнее.

— Что? — Сердито говорю я и с трудом открываю глаза. Требуется несколько секунд, чтобы зрение и разум прояснились. Я сосредотачиваюсь на лице Эли. Осматриваю комнату. Мою комнату. Мне снится сон. Я медленно приподнимаюсь на локтях, затем сажусь.

Эли опускается на край кровати. Одной рукой он убирает волосы с моего лица и прижимается губами к моему лбу. Когда он отстраняется и смотрит на меня, я вижу беспокойство в его глазах.

— Что не так? — спрашиваю я, чувствую себя… грязной. Безобразно-грязной, будто мне нужно принять душ.

Лазурно-голубые глаза Эли изучают мои.

— Ты не представляешь, как я ненавижу не иметь возможности читать твои мысли, — говорит он. — Что тебе только что снилось? Можешь вспомнить?

— Откуда ты знаешь, что мне что-то снилось? — спрашиваю я и позволяю своему мозгу сосредоточиться на том, что было раньше. Пока я спала.

— Ты металась, что-то бормотала, — говорит он и переплетает свои пальцы с моими. — Твой голос… он даже не был похож на твой, Рай.

Я смотрю на Эли, и несколько секунд мы изучаем друг друга. Я не уверена, что когда-нибудь смогу забыть, насколько Эли красив. Темные волнистые волосы падают ему на лоб, а голубые глаза встречаются с моими. Волевой подбородок, оттененный мраком, на фоне безупречной кожи. Идеальная структура лица. Идеальная кожа. Я выдыхаю и откидываю голову назад.

— Все, что я помню, это как шла по тротуару. На улице было темно, и я была одна. Затем, — я снова смотрю на него, — кто-то хватает меня из темноты, и я просыпаюсь. Здесь, с тобой. Ты хватаешь меня.

Пристальный взгляд Эли пронзает меня насквозь, скользит к черным ангельским крылышкам в уголке моей скулы. Слегка проводя по ним кончиком пальца, он наблюдает за своими движениями. Я невольно вздрагиваю от этой интимности. Затем его взгляд возвращается к моим глазам.

— Я беспокоюсь о тебе.

Не в силах отвести от него взгляда, я киваю.

— Да. Знаю. Но, честно говоря, Эли. Я в порядке. Я могу постоять за себя, и ты это знаешь. — Я смотрю на свои руки и на нарисованную там драконью чешую. — У меня, — нацепив успокаивающую улыбку, я поднимаю на него взгляд, — ДНК не одного, а двух вампиров-стригоев, плюс моя собственная сумасшедшая кровь. Я в порядке. Какой бы ущербной я ни была, прекрасно могу за себя постоять, Дюпре, так что перестань так сильно волноваться. — Я бью его по руке. — Знаешь, не хочу хвастаться, но я была маленькой задницей до того, как встретила тебя. Прежде всего, — я машу рукой в воздухе, — вот. Так что успокойся. Я наклоняюсь и быстро чмокаю его в губы. — Я серьезно. — Я собираюсь вставать.

Эли быстр и притягивает меня к себе рукой. От его глубокого синего взгляда у меня чуть сердце не останавливается. Он изучает меня, заглядывает в глаза, словно пытаясь заглянуть в голову, в душу. Притягивая меня к себе, он прижимается своими губами к моим, заставляя их раздвинуться, и целует меня. Тщательно. Я отстраняюсь первой.

— Куда, по-твоему, ты направляешься, дорогая? — спрашивает Эли с сильным французским акцентом, в котором сквозит похоть.

— Мне срочно нужно в душ, — отвечаю я и продолжаю целовать Эли, прежде чем выскочить из постели. — Придержи эту мысль, — шепчу я ему в подбородок. — Вернусь через несколько минут.

Когда я вскакиваю с кровати, Эли игриво шлепает меня по заду. Я бросаю на него дерзкий взгляд и спешу в душ. Когда горячая вода наполняет ванную и стекает по спине, лицу, пропитывает волосы, на меня накатывает крошечный кусочек нормальной жизни. Когда я говорю «крошечный», я имею в виду именно это. Большую часть времени я даже не чувствую себя тем человеком, каким была два месяца назад. Только сейчас, когда я могу заставить себя забыть обо всем этом дерьме, я могу чувствовать себя немного нормально. Поэтому я позволяю себе расслабиться, использую дополнительное жидкое мыло с увлажняющими кремами, которые наполняют заполненную паром ванную комнату ароматом жасмина и меда. Я стою под струями воды и закрываю глаза. Проходят мгновения; сколько именно, я даже не знаю, да и мне все равно. Тело расслабляется, напряженные мышцы расслабляются.

«Присоединяйся ко мне, Райли По. Хотя я не могу тебя видеть, но чувствую тебя внутри себя. Точно так же, как я знаю, что ты чувствуешь меня внутри себя. Мы едины, ты и я. Пока ты борешься с тем, кто ты есть на самом деле… кем ты становишься… я могу показать тебе, как это сделать. Кормление — только один из аспектов нашего существования. После этого все становится еще ярче. Наш запах, наша красота, наше вожделение. У нас вечная жизнь, Райли, и весь мир у нас под рукой. Ты больше не принадлежишь к числу обычных людей. Ты принадлежишь… мне. Теперь я знаю это…»

— Райли! Черт возьми, что ты делаешь?

Мне холодно, невыносимо холодно. Каждая косточка и мышца в теле ноют. Я дрожу, и это невозможно остановить. Этот безумный знакомый голос звучит откуда-то издалека, и, хотя я чувствую, как кто-то поднимает меня, несет, это кажется… нереальным. На самом деле я не чувствую соприкосновения кожи с кожей. Это скорее онемевшее давление. Будто у меня нет нервных окончаний. Я даже не могу открыть глаза. Мне так чертовски холодно, что я просто хочу спать…

Острая боль пронзает мою щеку, и все тело сотрясает ужасная дрожь.

— Райли, черт возьми! Просыпайся!

Еще один укол, и дрожь усиливается.

Я медленно открываю глаза. Я снова сосредотачиваюсь на лице Эли.

— Ты замерзла, Райли, — говорит он, и только тогда я замечаю, что мокрая и голая под большим банным полотенцем, в которое он меня завернул. Эли энергично растирает мне руки, ноги и живот. У меня стучат зубы.

Наконец, после того, как он почти стер первые два слоя кожи, Эли укрывает меня одеялом. Теперь он сидит рядом со мной, и вес его тела притягивает меня к нему. Одной рукой он обхватывает мое лицо и приподнимает его.

— Где ты была? — спрашивает он. — Я не проявляю чрезмерной заботы. Я не любопытный и не навязчивый. Я искренне беспокоюсь о тебе, и что-то не так, Райли. Так, пожалуйста, скажи, где ты была?

Это странный вопрос. Еще более странно, что у меня нет ответа.

— Я была здесь, с тобой, — отвечаю я.

— А потом? — продолжает Эли.

Я задумываюсь на мгновение.

— Я пошла принять душ.

Эли изучает меня.

— Ты не помнишь, как выходила на улицу?

Я сосредотачиваюсь. Сильно. Затем смотрю на Эли.

— Нет.

— Вот где я нашел тебя, Рай, — сказал он, убирая мои влажные волосы с лица. — В переулке между Татуманией и магазином Бхинг. Что ты делала?

— Голая? — спрашиваю я.

— Да, будто ты сразу вышла из душа и направилась к двери. Ты стояла, прижавшись к стене. Что-то бормоча. Глаза широко открыты.

Я медленно качаю головой.

— Это даже не имеет смысла.

Эли растирает мне руки обеими руками.

— Мы поговорим об этом позже. Отогреваешься? — спрашивает он.

Я смотрю на него.

— Да, я в порядке. Где, — говорю я и смотрю ему в глаза, — ты был?

— Я заснул, Райли, — отвечает он. — Тебя не было, когда я проснулся. — Взгляд его глаз серьезен. — Три часа, Рай.

Я смотрю в другой конец комнаты. Как такое может быть?

— Как я могу терять столько времени, Эли? — Что-то должно измениться, и я имею в виду сейчас. Что, черт возьми, со мной происходит?

Эли наклоняется и целует меня в лоб. Отстраняясь, он смотрит мне в глаза.

— Я не знаю, но собираюсь во всем разобраться, Рай. — Он гладит меня по волосам. — Ты ведешь себя по-другому. Твое поведение. Вот почему я всегда кажусь тебе таким назойливым. Я волнуюсь. Мы пойдем к моему отцу. Он знает, что делать. А пока тебе нужны питательные вещества. Хочешь чего-нибудь поесть?

— Да, — отвечаю я, выбираюсь из-под одеяла, натягиваю спортивные штаны, черную футболку с длинными рукавами и пару толстых шерстяных носков и иду в гостиную. На самом деле, сейчас я не так уж голодна. Я теряю много времени, и это пугает меня до чертиков. Надеюсь, что Жиль сможет помочь. Что, если я убиваю невинных? Кто меня остановит? Вик сказал, что может помочь. Но сможет ли? Или он просто пытается изменить меня? Сделать меня своей навеки. Я бы не стала скрывать этого от него. Что я делала все это время? Голая на улице. Чертовски голая! Черт возьми, Боже. Я иду на кухню, но Эли останавливает меня.

— Non, — говорит он, переходя на французский. — Я разберусь с этим. Ты расслабься на диване.

— Эли, правда, — говорю я. — Я не ребенок. И не инвалид. На самом деле, я почти готова надрать тебе задницу.

Он ничего не говорит. Хотя его взгляд говорит о многом.

Я вздыхаю.

— Как скажешь. — Я подхожу к дивану, плюхаюсь на него и беру пульт. — Спасибо, — говорю я, не люблю, когда меня балуют, и он это знает.

Эли просто улыбается.

Включив телевизор, я переключаюсь на местный канал, чтобы посмотреть новости. Сейчас полдень, и что-то должно идти.

И вдруг появляется. Новости.

— … изуродованное тело водителя было найдено в его такси на болоте на Северном пляже в Тайби. Похоже, это не связано с серией краж со взломом в этом районе. На данный момент у полиции Тайби нет никаких зацепок, — говорится в сообщении новостного агентства.

У меня внутри все холодеет. Уж не приснилось ли мне это? О, черт возьми, неужели я действительно была там? Это кажется слишком знакомым, слишком… близким. Я встаю и подхожу к окну, раздвигаю шторы и смотрю на Ривер-стрит. Я ни за что не смогла бы напасть на кого-то. Изувечить кого-то.

— Рай.

Эли стоит у меня за спиной. Так тихо, что я даже не слышала, как он пошевелился. Я должна бы уже привыкнуть к этому, но нет. Возможно, я никогда не привыкну.

Его руки обхватывают меня за талию и притягивают к себе, а его губы прижимаются к моей шее. Забавно, но меня это даже отдаленно не пугает.

— Знаю, ты устала от всего этого, — говорит Эли с низким, напевным французским акцентом. — Убийства. Смерть. Надеюсь, скоро все это закончится. Но ты не можешь позволить этому взять верх над собой. — Он крепко прижимает меня к себе. — Ты сильная, Райли. Ты одна из самых сильных людей, которых я когда-либо знал. Так что, — он поцеловал меня в шею, — борись с этим.

Я расслабляюсь в крепких объятиях Эли, но внутри у меня все холодеет. Немеет. И я почти горжусь тем, что теперь так хорошо это скрываю. Раньше я ни черта не могла скрыть. Эли мог читать каждую мою мысль. Сейчас? С ДНК двух стригоев, смешанной с моей собственной? Эли ничего не замечает. Он понятия не имеет, что сейчас меня мучают не сражения с вампирами и не обнаружение мертвых тел.

А тот факт, что я, возможно, та, кто охотится на них.

И что еще более странно, я нахожу, что «мучиться» — это не совсем правильный способ описать мои чувства по поводу того, что я, возможно, убийца.

Это больше похоже на…

Пробуждение…