Ведьма и вампир

Глава первая. Рыцарь

— Не, ну я могу понять, когда рыцаря сопровождает оруженосец. Один. Но зачем ему двое?

— Второй не оруженосец, Вейма. У него оружия нет, да и не похож.

Девушки наблюдали в окно за поразительной группой из трёх человек: впереди шёл, тяжело переваливаясь, грузный мужчина в рыцарском одеянии (но без доспеха), за ним чуть только не вприпрыжку бежал невысокий паренёк, а замыкал шествие угрюмый молодой человек в одежде наёмника.

Вычислить оруженосца было несложно — он тащил связку чего-то. Чего, ни Магда, ни Вейма так и не поняли, потому что связка была упакована в дерюгу. Ясно только, что длинное и узкое. А молодой человек, как и рыцарь, не нёс ничего.

— А почему они пешком? — полюбопытствовала вампирша. — Разве рыцарям не положено ездить верхом… подвиги там совершать?

Магда засмеялась.

— Если рыцарь остановился у нашего сеньора, то я ничему не удивляюсь. Сеньор запрещает выдавать коней даже их владельцам без его личного приказа, а сейчас он уехал куда-то до вечера. С людьми барона не поспоришь, они своё дело знают. Вот только что эти трое у нас забыли?

— Не волнуйся, всё будет в порядке, — утешающе похлопала подругу по плечу Вейма и вышла в соседнюю комнату.

Месяц, необходимый на выздоровление от воспаления лёгких, уже почти истёк и ведьма прервала своё пребывание в замке. Пора вернуться к своим прямым обязанностям. Инквизитор этому совершенно не радовался, как не радовался ни большой светлой комнате, ни целому штату слуг, почему-то справляющимися со своими обязанностями резко хуже, чем Магда и Лим. Не поднимали настроения заверения барона в том, что преступники будут найдены и схвачены, чему порукой приглашение их столицы официального следователя, ни возвращающаяся подвижность.

Всё это Крам отдал бы за то, чтобы вернуть общество Магды… но девушка навещала его всего один раз в день, бегло осматривала, поздравляла с благополучным ходом выздоровления и уходила. Неприветливый Лим — и тот дольше сидел, да к тому же ещё и помогал при прогулках.

Крам пытался поговорить с Магдой откровенно, но в ответ на прямо поставленный вопрос получил только робкий взгляд серых глаз и тихое: «Ты инквизитор. Я проклятая. Я была рядом, пока была нужда, а теперь ты выздоравливаешь». И ничего больше добиться не удалось.

Инквизиция откликнулась раньше Совета, выразила сочувствие, надежду на скорое выздоровление и предложение всё-таки постараться в выполнении своих обязанностей. Видно, боялись спугнуть барона раньше времени, прислав второго инспектора, хотя дело срочное. Не иначе как другой путь решили поискать.

Вернувшись к основной работе, Магда долгое время «разгребала завалы», не имея ни минутки свободной. Сколько людей, оказывается, ни дня не мыслили без её ведовства! Но как раньше подошло к концу горячечное беспамятство инквизитора, так и теперь подошёл к концу поток людей, выстаивающийся во дворе ведьмы огромными очередями. Во всяком случае, выглянув с утра в окно, девушки обнаружили только этих троих.

Тяжёлый кулак рыцаря ударил в деревянную дверь.

— Подлое отродье Врага! Гнусное исчадье ада! Мерзкая ведьма! Выходи, ибо с тобой желает разговаривать сам рыцарь Эфот, победитель злодеев и чудовищ!

— Это он тебе, что ли? — вернулась к подруге вампирша.

— Сама не знаю, — растерялась Магда. — Кто ж так представляется?

Увидев, что никто не торопится привечать дорогих гостей, рыцарь забарабанил в дверь ещё сильнее.

— Выходи, ведьма, и заслужишь лёгкую смерть, ибо мой гнев несёт тебе позорную гибель!

— Лихо загнул! — восхитилась вампирша. — Можно, я тоже посмотрю на этот разговор? Ты ведь к нему выйдешь?

— А что делать? Не ждать же, пока он дверь сломает или кулак расшибёт.

— А тут ещё Лим в замке с вечера, — невпопад произнесла Вейма, но Магда прекрасно поняла подругу. — Их трое, это многовато. Даже двое было бы чересчур.

— Если заманить в дом…

— Посмотрим.

Когда девушки соизволили показаться на крыльце, крики мгновенно прекратились. Вейма давно заметила, что внешность Магды производит на клиентов утихомиривающее впечатление. То есть не на всех, но, глядя на симпатичную девушку, сложно считать всех ведьм… как рыцарь сказал? Исчадьями ада?

— У вас ко мне дело, монсир?

— К тебе? — не сразу понял рыцарь.

— Вы звали ведьму — или я ослышалась?

— Ведьму?! Ты — ведьма?!

— Она самая, — усмехнулась Магда, отвешивая поклон. Ровно такой, какой полагается дочери одного рыцаря при встрече с другим. Хватит из себя дурочку корчить, она такого же происхождения, как и этот сумасшедший!

— В-ведьма! Настоящая! — восхитился парнишка-оруженосец и тут же покатился по земле, сражённый тяжёлой затрещиной угрюмого молодого человека. Связка упала на землю и развернулась. Палки какие-то…

— Зачем вы так? — огорчилась Вейма, помогая мальчику подняться, но ей не ответили. Оруженосец во все глаза смотрел на Магду, молодой человек старался поровну делить воё внимание между всеми присутствующими.

— Истинно ли то, что ты продала душу врагу рода человеческого, погрязла в мерзких пороках и один лишь рассказ о твоих деяниях может заставить небо плакать, землю содрогнуться, а людей потерять рассудок?

— У него у самого с рассудком в порядке? — тихонько спросила Вейма молодого человека, но тот вместо ответа только улыбнулся.

— Монсир, — осторожно произнесла ведьма и осёклась. Не спрашивать же в лоб — с какого дуба вы рухнули, что явились сюда с какими-то сказочными обвинениями и патетичными воплями?! — Монсир, я ведьма, но мои поступки гораздо скромнее, чем вы думаете. Что привело вас к моему дому?

— Ничто иное, как желание положить конец твоим злодеяниям и избавить мир от подлого порождения ада!

Рыцарь махнул рукой оруженосцу и тот подхватил с земли загадочные палки, при более пристальном рассмотрении оказавшиеся незажжёнными факелами. Мальчишка подал два рыцарю, два протянул мрачному молодому человеку, но тот отмахнулся и оруженосец положил факелы обратно на дерюгу.

— Нас пришли жечь, — спокойно прокомментировала Вейма. — Невероятно рыцарское деяние, даже удивительно. Благородство просто зашкаливает.

— Молчи! Что ты знаешь о рыцарстве и благородстве, ты, пособница ведьмы!

— Да уж не чета вам.

— Поджигай! — велел рыцарь оруженосцу.

— Чем?

— Ты не взял с собой огнива?

— Я собирался, но господин сказал… — начал было оправдываться мальчишка и был сбит с ног новой затрещиной.

— Поговори у меня! Надо было предусмотреть!

Рыцарь вопросительно посмотрел на молодого человека, но тот покачал головой.

Сцена получилась совершенно неловкая.

— Я вынужден отступить от своего намерения, — запинаясь, проговорил рыцарь, возвращая оруженосцу факелы, который тот поспешил завернуть обратно в дерюгу.

— Не стесняйтесь нас, мы подождём, — вежливо ответила Вейма. Угрюмый молодой человек поспешно отвернулся. Его плечи подозрительно вздрагивали, и вампирша заподозрила, что юноша беззвучно хохочет. Вот тебе и угрюмый! Или он плачет, кто знает? Применить свой дар и прочитать мысли почему-то не получилось.

— Может быть, мы можем вам как-то помочь? — с показным участием спросила ведьма.

— Вы только нас жечь пришли или имели и другие планы? — уточнила вампирша.

— Да! — встрепенулся загрустивший было рыцарь. — Отродье ада, ты знаешь дорогу на Лысую гору? Отвечай!

— Какая ведьма не знает дороги на Лысую гору? — серьёзно сказала Магда. — Но, монсир…

— Доставь меня туда!

— Сейчас?!

— Нет. Ночью, когда там соберутся нечестивые твои собратья.

— А что нам за это будет? — пробормотала Вейма, но рыцарь, похоже, не услышал. Он подскочил к ведьме с неожиданной для такого грузного мужчины скоростью и весьма невежливо схватил девушку за рукав.

— Покажи мне дорогу на Лысую гору или дай средство, которое отнесёт меня туда! Покажи или бойся моего гнева.

Вейма поспешила к подруге. Этот псих слишком много себе позволяет, его надо срочно приструнить! Хоть и просил барон обойтись на ближайшее время без эксцессов… А что поделаешь?

— Пройдёмте в дом, — без тени тревоги предложила ведьма. — Обсудим вашу просьбу.

Вейма открыла рот, чтобы возмутиться, но ведьма высвободила руку и пошла в дом, показывая дорогу. Угрюмый молодой человек заторопился за ними, а мальчишка остался на дворе сторожить свои факелы.

— Ко мне войдёт только рыцарь, — твёрдо произнесла Магда, остановившись в коридорчике перед кабинетами. — Вы останетесь здесь.

— Я пройду за господином, — так же твёрдо возразил угрюмый молодой человек.

— Нет.

— Я пройду, хотите вы или нет. Это мой долг.

— Долг? — удивилась вампирша.

— Долг. Я телохранитель господина Эфота, — сообщил молодой человек и первым прошёл в кабинет ведьмы.

— Телохранитель?! — поразились девушки. — Рыцаря?!

— Да, ибо рыцарское достоинство не может унижаться до скрещения меча со смердами! — ответил Эфот и шагнул следом. Магда развела руками и пошла следом, мысленно попросив подругу присмотреть за мальчишкой. Мало ли что учудит пострелёнок, оставшись без присмотра старших?

Как Вейме ни хотелось подслушать, она вышла во двор и позвала мальчишку в свой кабинет. Уговорить его зайти в проклятый дом, о котором оруженосец уже успел наслушаться мрачных легенд, оказалось не так-то просто. Паренёк вцепился в свои факелы и в ужасе уставился на вампиршу.

— Не надо меня бояться, — мягко проговорила девушка. — Я, конечно, ем детей, но только не таких чумазых.

— Неправда! — обиделся мальчишка. — Я умывался и я не ребёнок! И я никого не боюсь!

— Тогда чего ты ждёшь? Такой храбрый воин наверняка не побоится лично войти в дом, где живут только две слабые девушки.

— Ага, — недоверчиво потянул оруженосец. — А вампир?

— Какой вампир? — удивилась Вейма. — Нет у нас никакого вампира.

— Чучело!

— Ах, ты об этом! — засмеялась девушка. — Но это же иллюзия. Шутка. Просто шутка для гостей нашего доброго барона. Пойдём?

— А факелы?

— Ничего не случится с твоими факелами. Сам подумай, кто их станет воровать? Ну, пойдём, пойдём!

Вампирша взяла парнишку за руку и, осторожно подталкивая, повела в дом. На ум как-то невольно приходила мысль, что большинство её соплеменников не погнушались бы выпить немножечко крови такого наивного существа, как юный оруженосец. В дверях кабинета мальчик вырвался и с независимым видом зашёл внутрь сам.

Разговор с оруженосцем ничего интересного не дал. Мальчик охотно согласился пройти предложенные тесты, обиделся, когда его назвали экстравертом с низким уровнем тревожности, и во многих подробностях перечислил подвиги своего господина вместе с сегодняшними намерениями. Звучало неплохо — лично явиться на Лысую гору, перебить всех проклятых и за то живым удостоиться причисления к лику святых. В том, что сумасшедший рыцарь справится со своей задачей, оруженосец и не сомневался. О молчаливом спутнике парнишка знал мало. Телохранитель, избавляет рыцаря от необходимости лично сражаться с разбойниками, которые недостойны скрестить клинок с благородным господином, да ещё отличаются вредной привычкой набрасываться вшестером на одного.

Вейме оставалось только отметить, что для загадочного телохранителя шестеро противников не страшны. Или это поэтическое преувеличение, а на самом деле был только один немощный прохожий?

Вампирша тщетно прислушивалась к происходящему в соседней комнате: развеселившийся мальчик непременно желал поделиться своим восхищением перед господином и девушку счёл подходящей аудиторией. Наконец вампирша не выдержала и заткнула негодника стареньким рыцарским романом, который пылился на полке примерно на такой случай. К её разочарованию, разговор уже подходил к концу.

— Возьмите, монсир, — самым убедительным тоном говорила ведьма. — Это зелье, принятое по шесть капель на ночь, перенесёт вас на самую вершину Лысой горы. Вас одного, спутников с собой вы взять не сможете. Но помните, вы должны выпить не больше шести капель, иначе ваша душа немедленно отойдёт к Врагу… и даже такой храбрец, как вы, монсир, не сможете справиться с этим противником.

— Отдайте зелье мне, — прозвучал голос телохранителя.

Дальше послышалось раздражённое сопение рыцаря, непродолжительная возня, словно кто-то у кого-то что-то забирает против его воли, но без большого сопротивления. И рыцарь засопел ещё раздражённее. Но спорить не стал, вот что странно.

— Я сам прослежу, чтобы монсир не принял сверх положенного.

— Я рада, что смогу на вас положиться, — всё тем же доверительным тоном произнесла Магда. Тут мальчишка захлопнул книгу и принялся просить, чтобы ему дали её с собой дочитать вечером, когда рыцарь отпустит его отдохнуть. Вейма поспешно согласилась. Едва восторженный вопль мальчишки стих, в соседней комнате начали прощаться и даже заверять друг друга во взаимном уважении. На свой лад, конечно — Магда самым искренним голосом заверяла, что для неё огромная радость принимать знатного господина, а господин обещал в благодарность сжечь её дом только после того, как перебьёт всех остальных проклятых.

— Что ты ему дала?

— Что я могла ему дать? Успокоительное снадобье. Пусть курс пропьёт, может спокойней станет.

— А если убедится, что ты его обманула и не пропьёт?

— А я и не нанималась его лечить!

— Он тебе даже не предложил деньги?

— А ты думала? Он же рыцарь, не вступает в договоры со всякими мерзкими тварями.

— Ты, что же, обиделась?

— Да нет. — Ведьма вздохнула. — Просто неприятно. Надо будет барону пожаловаться, может быть, он сам приструнит гостей.

— А, так они у барона остановились?

— Разумеется.

— И кто же они?

— Не сказали. Знаешь ли, они не свои биографии рассказывать пришли. У тебя тоже пусто?

— Ага. Я поняла только, что мальчишка — дурак, а рыцарь — полный псих, но для этого достаточно на них посмотреть.

— А третий? Который телохранитель?

— Вот именно что, третий… ничегошеньки с ним непонятно… Ты же с ними общалась, может, сама что-нибудь заметила?

Ведьма развела руками.

— Если барон их не приструнит, и они заявятся к нам, как обнаружат обман, что-нибудь да узнаем…

Разумеется, рыцарь не уехал и не успокоился. Он принял двойную дозу, несмотря на все старания телохранителя, проспал сутки, понял, что его обманули, и явился к ведьме требовать объяснений. Удивительно, но у них и на этот раз не нашлось огнива, хотя оруженосец и клялся, что брал его с собой. Не особенно снисходительная ведьма вручила рыцарю другую бутылочку, на этот раз со слабительным. Неоригинально и даже невежливо, но тратить на сумасшедшего средство для ращения бородавок девушке не хотелось. Рыцарь пришёл ещё через два дня, немного похудевший и посеревший. Опять без огнива. И даже без мальчишки, который, как позже узнали девушки, позволил себе непочтительные высказывания в адрес господина и временно впал в немилость.

— Монсир простит меня, — спокойно ответила Магда в ответ на изрыгаемые рыцарем ругательства. — Я вас испытывала. Тайна Лысой горы слишком страшна, чтобы доверить её ненадёжному сердцу. Я могу вам всё рассказать, но только с глазу на глаз.

— Ну, смотри, исчадье! Если и на этот раз обманешь!..

— Вам не о чем волноваться, монсир. Но вы не выполнили моё условие.

Рыцарь удивлённо оглянулся, потом заметил стоявшего у двери телохранителя.

— Говори, ведьма!

— Вы пришли вдвоём, а такой подвиг доступен только одному, — настаивала Магда. — Тому, кто разит врагов, не оглядываясь назад и не боясь коварного удара. Разве не вера в Защитника вас ведёт и хранит?

— Пойди вон.

— Но, монсир… она…

— Вон.

Телохранитель спорил на удивление мало. Он с усмешкой поклонился ведьме и вместо коридора вышел в соседнюю комнату, едва не стукнув при этом Вейму дверью.

— Возьмите это средство, монсир. — Рыцарь с удивлением принял из рук девушки берестяную коробочку. — Здесь мазь, но не открывайте её при свете дня. Лишь когда небо озарит луна, лишь тогда откройте крышку. Разденьтесь донага и вымажьте всё своё тело. Встаньте на подоконник вашей комнаты и сотворите знак Защитника в обратном порядке. Трижды плюньте через левое плечо и четыре раза — через правое. Не берите с собой никого и ничего, ни меча, ни факела, ни одежды, ни телохранителя, ни оруженосца. Закройте глаза и смело шагайте вперёд, в воздух. Вы ощутите падение, но у самой земли волшебная сила подхватит вас и унесёт к Лысой горе. Вы должны твёрдо верить в свои силы и ничего не упустить из того, что я вам сказала, иначе ваше предприятие сорвётся, а вы сами умрёте страшной смертью. С верой в Защитника в сердце и чистым сердцем совершите вы этот подвиг!

Что ответил рыцарь, Вейма не поняла, потому что её опять отвлекли. Когда телохранитель вошёл в кабинет психолога, он с независимым видом принялся оглядываться по сторонам, словно и не замечая девушку. Но на самом интересном месте вспомнил таки о хороших манерах!

— Вы здесь живёте? В этой комнате?

— Нет, — отмахнулась вампирша.

— А для кого кровать? — Он указал на кушетку.

— Для пациентов.

— Они часто здесь ночуют?

— Нет, конечно! Они вообще никогда здесь не задерживаются.

— А под кроватью гроб?

— Да.

Сам не видит, что ли?

— Зачем?

— Про запас, — разозлилась девушка.

— Для пациентов или для незваных гостей?

Задавая этот вопрос, телохранитель улыбнулся, словно желая дать понять, что шутит, но вампирша насторожилась.

— Нет, на продажу. Хотите примерить?

— А я и так вижу. Мне мал будет. Да и не собираюсь я в гроб ложиться.

Телохранитель ещё раз заглянул под кушетку, потом смерил вампиршу взглядом и заключил:

— Под вас сделан. Вы чего-то боитесь?

— Кажется, вы что-то перепутали, — постаралась сохранить вежливость Вейма. Вроде и ничего такого в словах незваного гостя не было, но почему-то в его присутствии становилось не по себе, а каждое слово казалось полным потайного смысла. Может быть, всё дело в том, что вампирше так и не удалось проникнуть в его мысли? — Здесь я оказываю психологическую помощь людям и я спрашиваю, кто и чего боится.

— А другие спрашивать не имеют права?

— Почему же? — растерялась Вейма. Крутит этот телохранитель, что-то ему тут нехорошее понадобилось! Ишь, вынюхивает… Молодой человек действительно подозрительно шмыгал носом, а иногда поводил головой так, будто пытался уловить едва заметный запах. — Спрашивайте, только я не понимаю, зачем вам это нужно…

Может быть, молодой человек и объяснил бы своё странное любопытство, но тут его позвал рыцарь и оба ушли.

Результаты ведьминой выходки превзошли все ожидания. Девушки предусмотрительно не стали навещать замок ни ночью, ни наутро. Но практиканта отправили — пусть инквизитора прогуляет, да принесёт весёлых новостей. И он принёс. Да ещё каких!

Разумеется, выполнить в точности все указания рыцарь оказался не в состоянии. Например, весь измазавшись чудодейственным средством, он оделся в парадное облачение, а поверх натянул кольчугу. Не забыл Эфот ни рыцарского меча, ни факела. Наверное, и телохранителя бы с собой взял, да только, во-первых, мази едва хватило на одного, а во-вторых, той ночью телохранитель куда-то запропастился.

Это героя не охладило, потому что он пренебрёг подоконником в своей комнате, которая располагалась всего-навсего на втором этаже баронского дворца. Нет, рыцарь забрался не куда-нибудь, а на смотровую площадку донжона. На счастье, просто так произнести молитву и шагнуть ему помешала гордость, поэтому тихая ночь огласилась дикими криками помешенного рыцаря, каковые заставили попрощаться со сном практически всю челядь, дружину и семью барона. Сам барон избежал этого спектакля: он ещё не вернулся с поездки по землям вассалов. Поняв из воплей рыцаря намерение спрыгнуть со смотровой площадки, дружинники остались отвлекать сумасшедшего вопросами, а челядинцы побежали за сеном для мягкого приземления и холодной водой для остужения слишком горячей головы.

Трагедии не получилось — господин рыцарь спрыгнул, приземлился в копну сена и остался жив и сравнительно невредим. Сено, разумеется, вспыхнуло от факела, так что заготовленная вода тут же пригодилась. Заодно и Эфоту досталось. Спасённый рыцарь благодеяния не оценил и, отчаянно ругаясь, наотрез отказался принять помощь от тех, кого он счёл за проклятых. Оскорблённые слуги вылили на него ещё несколько ведёр воды, благо закованный в доспехи сумасшедший не мог вскочить и на них напасть.

Когда к утру отыскался телохранитель, весь замок гудел, как растревоженный улей, а храбрый рыцарь лежал на размокшем сене и ругался уже основательно охрипшим голосом. Угрюмый молодой человек поспешил спасти положение, внушив помешенному, что проклятые разбежались от одного только славного имени рыцаря, а он отыскал господина, чтобы отвести обратно в замок барона Фирмина.

Тут-то и выяснилось главное коварство ведьмы. Та мазь, которую рыцарь так беспечно размазал по своему телу, сочетала сразу несколько качеств и была заранее припасена для дорогого гостя.

Во-первых, она, будучи совершенно безвредной, обладала клеящими свойствами и одежда рыцаря прилипла накрепко. Сказали же ему голым прыгать! Во-вторых, каким-то образом она сумела ускорить процесс возникновения ржавчины, и кольчугу стало невозможно снять.

Когда беднягу извлекли из железной ловушки и отмочили в бочке с водой, он настолько заговаривался, что его не стали возвращать во дворец, а перевели в дом одного из министриалов барона. Что удивительно, на этот раз обмана рыцарь не обнаружил и теперь искренне считал себя святым. Ещё удивительнее, что Эфот отделался несколькими лёгкими ушибами, хотя все поднятые им среди ночи ждали тяжёлых увечий. Когда Лим дошёл до этого места в своём рассказе, Магда развела руками.

— Не калечить же убогого. Ему и так Творец разума недодал или Защитник отобрал.

— Это вы к Слоновой башне себя готовите или общение с инквизитором действует? — осведомился вампир. — Не замечал за вами такого благочестия.

— Ты просто её плохо знаешь, — вступилась Вейма. — Но, Магда, ты сглупила. Пусть бы расшибся вдребезги, нам что за беда? Теперь этот рыцарь вскорости оправится и опять завалится сюда с факелами.

— Я могу вас посторожить, — вызвался Лим.

— Этого ещё не хватало, — скривилась вампирша. Практикант вздохнул — желание начальницы проявлять во всём самостоятельность иногда смотрелось абсолютно нелепо.

— Не надо ничего, — твёрдо заявила ведьма. — До приезда барона его за ворота замка не выпустит, а барон и подавно. Чтобы по округе гулял сумасшедший — этого в наших краях ещё не бывало. Зато теперь не придётся ни исцелять дурня, ни отказываться.

— А как вы это сделали? — заинтересовался вампир. — Я думал, вы просто так не можете неуязвимость обеспечить.

— Не могу, — согласилась Магда. — Но это особый случай. Я туда немного того снадобья намешала, которое мне в Башне дали. В воздух, конечно, не поднимет: мало, да и выдохлось уже. Но немножко задержать в падении может. Не хватало мне ещё человека в лепёшку размазать! Какая тогда Слоновая башня?

— Об отчётности бы подумала, — проворчала вампирша. — Чем о белой магии мечтать, с проклятьем бы разобралась. А то весёлая стала, одни добрые дела, аж противно.

Конечно, всей троице досталось от барона за их проделки, да тем дело и кончилось. Сумасшедшему рыцарю выделили дом одного из министриалов, который был покуда отправлен с поручением. Там за господином присматривали слуги и оруженосец. Телохранитель участвовать в заботах о господине почему-то не пожелал, остался жить во дворце, будто знатный гость и без устали шастал по округе. Что искал — никто не понял, а на расспросы телохранитель отвечал, что любуется природой. Его сочли вторым сумасшедшим, только более тихим, чем господин, и оставили в покое.

А зря…

Глава вторая. Неофициальный следователь совета

День мало чем отличался от всех остальных. Магда и Лим ушли в замок навестить больного инквизитора, Вейма осталась одна и занималась расшифровкой планового тестирования обитателей замка.

И вот когда разбор дошёл до сенешаля, человека хитрого и осторожного, чью анкету при любом массовом исследовании пришлось бы выбраковать за высокий процент социально желательных ответов, в окошко постучались.

— Что вам здесь понадобилось? — удивилась вампирша, распахивая створки. Сумасшедший телохранитель сумасшедшего рыцаря вежливо поклонился в ответ на бесцеремонный вопрос и попросил разрешения войти в дом. Получив таковое, он не стал тратить время на двери, а попросту запрыгнул в кабинет. Вейма едва успела отскочить.

— Прошу прощения, — по-прежнему вежливо произнёс телохранитель. — В тот раз нам помешали продолжить разговор, а после меня отвлекали дела. Но я по-прежнему хочу с вами побеседовать.

— Зачем? — брякнула вампирша. Не нравился ей этот человек, совсем не нравился. Что же он такое носит, что защищает его мысли от вампирского чтения? Да и его прыжок… может, не соврал мальчишка о шестерых противниках?.. Вейма как-то очень остро почувствовала, что она одна в доме, который стоит так далеко от другого жилья, что крики никто не услышит, если придётся кричать.

— У вас запрещено беседовать? — удивился незваный гость.

— Нет, но я очень занята и не могу тратить время на ненужные разговоры.

— А кто сказал вам, что разговор будет ненужным? — ещё сильнее удивился телохранитель. — Я неофициальный следователь Совета Вир, прибыл сюда для расследования нападения на инквизитора, собираю показания всех вассалов барона Фирмина.

Вейма мысленно прокляла тот день, когда злосчастный инквизитор появился на свет.

— А кто официальный следователь?

— Рыцарь Эфот, разумеется. Кто же ещё?

Вейма прокляла тот день, когда родился рыцарь.

— А его… э-э-э… заболевание не мешает ему выполнять принятые на себя обязанности?

— Не мешает. Для обязанностей есть я.

— Почему бы тогда вам не исполнять их официально?

— Потому что Совет не может обличить своим доверием человека низкого звания.

— А вы низкого звания?

— Да. Но мы отвлеклись.

— О чём вы хотели говорить? Если о нападении, то выбрали неподходящее место. Я в глаза не видела вашего инквизитора, ни до, ни после.

— Не торопитесь. Надо по порядку.

— Я вас слушаю.

— Вы не предложите мне сесть?

— Нет, — сердито ответила Вейма. Незваный гость её пугал, а это невероятно раздражало. Видела бы её сейчас Магда! — Но, если вам угодно, можете садиться.

— Благодарю вас, — ответил следователь Вир, уселся на кушетку и огляделся по сторонам.

— Так зачем вам этот гроб?

— Зачем надо! — разозлилась вампирша. Идея Вейме подрабатывать собственным чучелом принадлежала барону и невероятно раздражала саму девушку. Но доход приносила исправно.

— Допустим. Боитесь смерти?

— Все люди боятся смерти. Некоторые — жизни. Ну и что?

— Допустим. Люк ведёт в подвал?

— Нет, на чердак!

— Допустим, — невозмутимо повторил следователь. — Что в подвале?

— Ничего!

— Совсем?

— Моя кровать. Сплю я там! Хотите взглянуть?

— Нет, зачем же. — Следователь сделал странное движение, словно собака принюхивалась, и продолжил: — Кто может навещать вас в подвале?

— Меня?! В подвале?! Может быть, вам рассказать, кто спит в моей постели?!

— Тоже не лишнее.

— Да что вы себе позволяете?! Кто вам давал право лезть в мою личную жизнь?!

— Право давал Совет. И не только в вашу жизнь, но в жизнь всякого, кто заинтересует меня в ходе расследования. Но о личной жизни заговорили вы. Я спросил — кто, кроме вас, может спуститься в подвал?

— Магда может, — неохотно ответила девушка. Странный он какой-то, этот следователь.

— А молодой человек? Кстати, где он проживает?

— Он живёт на чердаке. В подвал обычно не спускается, но пару раз я его туда посылала за нужными книгами и бумагами.

— Ага! В каком качестве молодой человек обретается в доме?

— Проходит университетскую практику.

— Лекарь?

— Нет, психолог.

— Простите?..

— Психолог, — обречённо ответила вампирша. — Это моя специальность. Лим — мой практикант, будущий коллега.

— Чем вы занимаетесь?

— Помогаю людям решать свои проблемы. За деньги.

— Какого рода проблемы?

— Психологического.

— Так дело не пойдёт. Извольте объясниться. Что значит «психологического»?

Вейма тяжко вздохнула. Знал бы этот следователь, как ей надоело это объяснять!

— Душевного, — коротко ответила она.

— Разве это не прерогатива служителя Защитника?

— Он не решает проблемы, а дарит утешение Защитника, — пояснила девушка. — А я помогаю разобраться в напряжённой ситуации и повернуть её в благоприятную для клиента сторону.

— А как на вашу деятельность смотрит служитель?

— Косо смотрит, — честно ответила вампирша. Служитель Защитника с первого дня знал, что имеет дело с проклятой и упорно не одобрял всё, что только придумывала Вейма, как осквернённое врагом рода человеческого. Но прогнать не пытался, и на том спасибо.

— Много зарабатываете?

— На жизнь хватает.

— Это не ответ.

— Я не помню. Можно поднять бумаги.

— Вы всё фиксируете?

— Практически.

— Тогда не будем, — заключил следователь, обводя обстановку кабинета взглядом. Вампирша обиделась. Да, не богато, но зато уютно!

— Чем занимается ваша подруга?

— Вы в своём уме? Сами ведь знаете!

— Я спросил вас.

— Магда ведьма, — смирилась вампирша с вопросом.

— Её могущество?

— Откуда я могу знать?!

— Вы вместе работаете.

— Но я ведь не маг и не разбираюсь в таких вещах!

— Допустим… Где она училась?

— Не лучше ли спросить у неё самой?

— Обязательно спрошу, — заверил следователь. — Итак?

— В Бурой башне, насколько я знаю.

— А вы сами?

— В Университете в Раноге.

— Это могут подтвердить?

— Конечно!

— Допустим… Что вам известно об инквизиторе?

— Ничего.

— Я не спросил, что видели вы сами. Вы ведь могли слышать какие-то слухи, сплетни, подруга могла делиться с вами впечатлениями.

— Зачем вам это?

— Я спросил, — с нажимом произнёс следователь.

Вейма закатила глаза.

— Инквизитор приходил к Магде за некоторое время до нападения. Точно не помню когда. Я тогда была в замке барона, можете спросить. Недолго пробыл и ушёл, потому что его прогнал стражник. После был найден на границе владений нашего сеньора.

— Дальше?

— Дальше Магда его лечила, а Лим ей помогал. Потом инквизитор пошёл на поправку, и они вернулись домой.

— Почему ваш практикант помогал ведьме во время лечения?

— Я приказала. Точнее, Магда попросила, а я позволила.

— Но почему?

— Ей нужна была помощь.

— Почему вашего практиканта, а не слуг барона?

— В колледже знаний о человеке начатки лекарского дела преподают всем, психолог мог быть полезен. И был полезен.

— Почему он, а не вы?

— Я нужнее здесь.

— И всё?

— Ещё — я не люблю больных и забыла всё, чему меня учили из лекарского дела. Устраивает вас такой ответ?

— Не горячитесь. Что располагается за той стеной?

— Кухня.

— Там кто-то живёт?

— Да, Магда, но я не понимаю, какое это имеет отношение…

— Всему своё время. Кто может пройти на кухню?

— Только мы трое. А без разрешения Магды — и вовсе никто.

— И всё?

— Всё. Кому ещё там бывать?

— А гости?

— Мы не принимаем гостей.

— Не принимаете? — удивился следователь.

— А это запрещено? — передразнила его вампирша.

— Допустим… — невпопад ответил следователь. — По-вашему, ваша подруга могла узнать инквизитора, когда увидела его после нападения?

— Понятия не имею. Мы об этом не разговаривали.

— Вам не кажется, что она его узнала и намеренно скрыла факт его пребывания в замке от барона?

— Я так не думаю.

— Допустим. Почему она запретила навещать раненного?

— Сколько я знаю — чтобы не помешали его выздоровлению.

— А почему меня к нему не пускают?

— Откуда мне знать?!

— Допустим. Кому, по-вашему, мог помешать инквизитор?

— Да кому угодно!

— Например, ведьме?

— Вы с ума сошли!

— Кому тогда?

— Что вы меня спрашиваете? Я не знаю! Если вам интересно — да, я не люблю инквизиторов. Но не настолько, чтобы подкарауливать с дубиной их в ночном лесу.

— Тогда кто это сделал?

— Не знаю!

— Но кто-то ведь напал на инквизитора, — настаивал следователь. — Это не бандиты, значит, недоброжелатели. Кто именно?

— Ну, знаете ли! Если ни барон, ни шериф, ни стражники не могут найти преступников, зачем задавать эти вопросы мне?

— Вы не думаете, что барон знает и покрывает преступников?

— Если бы мой сеньор услышал ваши слова, вы бы здесь не сидели, — собрав всё своё достоинство, ответила вампирша.

— Сомневаюсь. Итак?

— Нет! Не думаю!

— Почему ваша подруга не пускает меня допросить потерпевшего?

— Потому что он ещё нездоров. Ему трудно принимать посетителей. К тому же он ничего не помнит.

— Это он вам так сказал?

— Нет, она.

— Допустим. Кто напал на инквизитора?

— Я! Не! Знаю! — заорала вампирша.

— Допустим. Вы понимаете, что ваша подруга — самый вероятный подозреваемый?

— Вы помешенный! Вы сумасшедший! Тронутый! Как Магда могла напасть на вооружённого всадника и так сильно его изувечить?!

— Мне передавали, что она благородного происхождения и сидит в седле как мужчина.

— Ну и что? Ездить верхом — не значит владеть оружием, тем более, дубиной. А если бы она преследовала его на лошади, там остались бы следы.

— Почему вы говорите о дубине?

Вампирша растерялась.

— Ему же все кости переломали. Чем ещё?

— Есть множество возможностей. Вы лично осматривали больного?

На лице девушки выразилось такое отвращение, что следователь не стал настаивать на ответе.

— Вам известны возможности, которые позволили бы ведьме совершить преступление и замести следы?

— Нет!

— Допустим. Вы можете повлиять на подругу, чтобы она разрешила мне лично осмотреть раненого?

— Нет, и не собираюсь. Если Магда считает, что это опасно — значит, так и есть.

— Ваш отказ сотрудничать говорит о соучастии в преступлении.

— Я больше не могу, — не вытерпела вампирша. — Я не привыкла, чтобы в мой дом вваливались без приглашения и сыпали нелепыми обвинениями. Будь вы хоть десять раз следователь, в своих расспросах вы перешли всякий границы. Извольте уйти.

— А если нет? — впервые за разговор усмехнулся следователь. И Вейме его усмешка страшно не понравилась.

— В таком случае я уйду сама и приведу шерифа.

— Вы никуда не пойдёте.

— Вы указываете мне?

Вампирша встала из-за стола и направилась к двери. Следователь либо гений, либо действительно сумасшедший, а посему разговаривать с ним без свидетелей крайне небезопасно.

— Ты никуда не пойдёшь, — нахально заявил следователь и цепко ухватил девушку за руку. — Я ещё не закончил допрос.

— Пустите!

— И не подумаю. — Псих сжал руку вампирши с такой силой, что обычный человек давно бы кричал от боли. — Ты солгала мне по крайней мере в трёх вопросах. Ты знаешь, кто напал на инквизитора. Ты в этом замешана. Если немедленно не ответишь — тебя выдадут инквизиции и сожгут на костре. Говори!

— Пустите! — Услышав, что разоблачена, вампирша потеряла всякую осторожность и с нечеловеческой силой дёрнулась в сторону. К её удивлению, вырваться ей не удалось. — Пустите немедленно! Я пожалуюсь барону!

— Он не будет тебя защищать. Ты разоблачённая преступница, ему о себе позаботиться пора. Выкладывай всё, и тебя будет судить светский суд.

— Да пустите вы, кому говорят?! — Испуганная и раздражённая вампирша рванулась ещё сильнее, в отчаянном желании высвободиться полоснув следователя ногтями по запястью. Ногти, по крепости и остроте сравнимые со звериными когтями, глубоко пропахали кожу следователя. Выступила кровь. Следователь ослабил хватку и в удивлении уставился на рану. Вампирша глубоко вдохнула дурманящий запах и поднесла к глазам руку с окровавленными ногтями. Страшно закричала и как подрубленная упала на пол.

Глава третья. Оборотень

Магда действительно после обеда направилась в замок барона. Но загадочного телохранителя не сочли настолько безопасным, чтобы совсем уже выпустить из внимания. Поэтому, когда он направился прямиком к маго-психологическому офису, ведьме об этом сообщили. Это заставило Магду попрощаться с инквизитором, которого Лим как раз вывел на прогулку по замковому двору, и поспешить домой. Тихий-то он тихий, телохранитель, а всё-таки не след его одного с Веймой оставлять. Крик подруги она услышала, уже подходя к дому и, не мешкая ни мгновения, бросилась в психологический кабинет. Представшая её глазам картина… шокировала.

На полу валялась туда вампирша, судя по всему — в глубоком обмороке. Рядом на кушетке сидел «тихий сумасшедший», переводящий рассеянный взгляд со своей руки на девушку. При виде ведьмы он поспешно вскочил, но так и не соизволил дать объяснения или предложить помощь.

Магде пришлось самой поднимать подругу с пола и перетаскивать на освободившуюся кушетку. И только когда вампирша была аккуратно уложена в точности так, как на картинках по оказанию первой помощи, телохранитель заговорил.

— Что с ней?

— Это я должна спросить. Что произошло?

— Ничего, — растерянно отвечал молодой человек. — Мы разговаривали, потом она внезапно закричала и упала. С ней такое часто?

— Не ваше дело. Лучше скажите, почему у неё кровь на ногтях? Кого это она поранила?

Рыцарский телохранитель отвёл глаза.

— Вас? Как же это вы сподобились? Ну-ка, покажите рану.

Телохранитель заколебался, но всё-таки протянул ведьме пострадавшую руку. Магда присвистнула от удивления — на запястье едва виднелись четыре тонких шрама. Будто не меньше года прошло.

— Точно сюда? — на всякий случай уточнила ведьма, пристально оглядывая телохранителя. Нет, вроде, больше у него ран нигде нет. И шрамов тоже. Странно, при его-то профессии…

Внезапно Магду осенило. Это была страшная догадка, после которой хотелось немедленно оказаться как можно дальше от этого жуткого существа. Ведьме понадобилось всё её мужество, чтобы напомнить себе, что до того она ежедневно общалась с двумя не менее жуткими существами.

Одновременно с этим понимающее выражение появилось на лице телохранителя. Он обошёл ведьму, оттолкнув её в сторону, наклонился над бесчувственной Веймой и бесцеремонно поднял верхнюю губу.

— Стоило догадаться, — сухо произнёс он, увидев характерные клыки вампира. — Какой я дурак!

Эти слова если не успокоили ведьму, то хотя бы вернули ей способность соображать. Она ещё раз взглянула на своего страшного гостя, на Вейму, под ногтями которой осталась чужая кровь, и хлопнула в ладоши. Через пару минут в кабинет влетела маленькая чашечка, наполовину заполненная водой. Ведьма бережно взяла подругу за руку и принялась по одному обмакивать пальцы в воду. Кровь необходимо смыть и убрать, иначе вампирша не сможет проснуться, это Магда уже проходила. Телохранитель недовольно насупился, но ничего не сказал, только молча выпрыгнул в окно.

Ведьма вздохнула. Этого им ещё не хватало!

Две девушки сидели на ведьминской кухне и отчаянно боялись. Больше ничего им не оставалось делать — практикант почему-то так и не вернулся из замка, а из леса доносился громкий вой, который даже городской ребёнок не спутает с волчьим. Магда заколдовала дом так, чтобы в него нельзя было проникнуть, но это не давало ей успокоения.

— Только оборотня нам не хватало для полного счастья. Будто мало инквизитора! Где этот мальчишка шляется?

— Ты ведь не думаешь, что его?..

— Нет, конечно. Нормальный вампир считается сильнее примерно десятерых человек, а оборотень вроде бы только трёх-четырёх, максимум пяти. Это в человеческом облике.

— А в волчьем?

— Шесть, семь… восемь. Не знаю, Магда. Они ведь с людьми не канат перетягивали, что такие сведения появились. А в драке верх брали ещё и за счёт скорости.

— А вампиры?..

— Нет, мы ещё быстрее. Где же всё-таки Лим пропадает?!

— Чего этот оборотень от нас хочет?

— Я же тебе говорила — признания в нападении на инквизитора. Он тут принюхивался и понял, что мы его обманываем. Чтоб он провалился, как я сразу не поняла, почему не могу прочесть его мысли?! И глаза отвести не получится.

— И магия моя на него не действует, — вздохнула ведьма.

— Погоди, так он может в дом ворваться?! Магда!

— Не кричи, Вей. Я не его заколдовала, а дом, чтобы никого не пропускал. Сюда он не войдёт.

— Ты уверена?

— Совершенно.

— Тогда почему ты трясёшься и оглядываешься по сторонам?!

Ведьма нервно рассмеялась.

— А ты? Он ведь совсем близко воет.

— Брр! Нам теперь ещё и спать придётся под эту музыку!

— Разве ты сможешь уснуть, Вей?

— Нет. А стоило бы. Пусть себе воет, давай, в самом деле, пойдём спать. Ты зелье примешь, я себя самогипнозом усыплю, а там и утро настанет.

— А что мы дальше будем делать? Так и прятаться каждую ночь? Мне, между прочим, травы надо собирать. Как раз по ночам.

— Вот Лим вернётся…

— И будет за нами хвостиком ходить.

— Придумаем что-нибудь.

— Поскорее бы. Если в наших краях заведётся оборотень… надо шерифа предупредить, чтобы никто по ночам из дома не выходил и на границе заставы поставить, пусть чужих предостерегают.

— С ума сошла, Магда? На каждую человек десять понадобится, кто тогда в деревне останется?

— Нанять где-нибудь, — заупрямилась ведьма.

— Ты, что, серьёзно думаешь, что он будет на людей нападать?

— Это оборотень, Вейма. Они же сами себя не помнят, когда звереют.

— Если бы так было, его бы никуда не отправляли следователем.

— Может, Совет не знает. Или нарочно закрывает глаза, потому что он хорошо до всего докапывается.

Вой стих.

— Ушёл, поди.

— Вряд ли. Наверняка к нам сюда подкрадывается.

— Типун тебе на язык, Вейма!

— У тебя есть другие идеи? Не может же он в самом начале ночи спать отправиться!

— Почему бы и нет? У него же есть дневные обязанности.

— Во-первых, ты сама говоришь, что они себя не помнят. Какие тогда дневные обязанности? А во-вторых, Лим ведь рассказывал, что той ночью, когда рыцарь с донжона прыгал, телохранителя до утра сыскать не могли. Где он ещё мог пропадать?

— Надолго нам это нашествие?

— Я откуда знаю? Наверное, пока на костре не сгорим.

— Прекрати каркать! Он ничего не докажет. Кто примет показания оборотня, когда за прошедшее время никакие собаки тебе следа не поднимут?

— Собаки… если бы их догадались пустить тогда по следу, они нас и выдали. Как начали бы визжать и хвосты поджимать, так все и догадались бы. Кого им ещё бояться, как не вампиров и оборотней?

— Кстати, а почему не пустили?

— Лес ведь, граница владений, дорога рядом. Там всё время кто-то ходит, а ты следы, умница, на дорогу увела. Решили, что бесполезно пытаться путь проследить. Повезло, в общем.

— И на этом везение закончилось, — мрачно подытожила ведьма.

Девушки угрюмо замолчали.

В чердачное окно что-то громко стукнуло, а после кто-то забарабанил по запертым ставням. Ведьма и вампирша хором завизжали.

— Магда! Магда, проснитесь! Впустите меня в дом!

— Это Лим, — произнесла Вейма дрожащим голосом.

— Сама слышу.

— Откройте!!!

— А если врёт?

— Да кто же может Лимом притвориться? Не говори чепухи, Вейма. Я открою.

— Не надо!

— Перестань.

— Магда! Откройте!

— Давай сначала ставни распахнём и посмотрим, кто там, — предложила вампирша.

Ведьма махнула рукой и ставни со стуком открылись. Под окном действительно стоял вампир и пребывал в крайней степени раздражения.

— Впусти его, только не на чердак, а в кухню, — попросила Вейма.

— Ну, вы даёте, — заругался Лим, когда ведьма открыла ему путь в дом и тут же заперла всё обратно. — С ума обе посходили? Вейма, уж от вас-то не ожидал!

— Помолчал бы лучше, — проворчала начальница. — Тут такое творится, а тебя где-то Враг носит.

— Если бы меня носил Враг, я был бы главным проклятым в мире и не тратил время на Университет и практику, — возразил вампирёныш. — Отдохнуть нельзя, что ли?

— Когда мы с ног сбились…

— Перестаньте! Сегодня у вас клиентов не было, не выдумывайте.

— Всё-то ты знаешь, — фыркнула Вейма. — Где пропадал так долго?

— Говорю же, отдыхал. А потом, когда уже совсем возле дома был… — Лим поддался вперёд и возбуждённо спросил: — Вы знаете, что телохранитель сумасшедшего рыцаря — оборотень?!

— Как ты это выяснил?

— Как-как. Просто. Лечу я домой, уже совсем близко — и вижу, тут неподалёку оборотень воет. Ух, и здоровенный же! Я к нему, кто такой спрашиваю, а он в телохранителя превращается.

— И что?

— Ну, я ему объяснил, что это наша территория, вампирская и, если вздумает на людей нападать, мы его живо утихомирим. Он нормальный парень, говорит, здесь по делу, ничего такого не замышляет. В лес ходит отвести душу по ночам, нелегко весь день с психом общаться.

— И это всё, что он сказал?

— Ну да, а что?

— Он тебя ни о чём не расспрашивал?

— Ну, спросил, правда ли, что я тут психолог и надолго ли.

— И ты ответил?

— Ну да. Он сказал, что они с рыцарем раньше меня уедут, и вообще он никого беспокоить не будет. Превратился обратно и ушёл.

— А воет он зачем?

— Я же говорю — душу отвести! Развлекается он так. А почему вы спрашиваете?

— Лим, ты болтун и придурок! — разозлилась Вейма. — Он только притворялся телохранителем, а на самом деле он следователь Совета и здесь по наши души! Ему только разговора с тобой не хватало, чтобы всё понять насчёт инквизитора! Нарочно, небось, подкарауливал!

— Да бросьте вы, — неуверенно заговорил вампирёныш. — Он же оборотень, проклятый. Зачем ему на нас доносить?

— Потому что ему за это платят, дурак! А из нас троих — да вообще из всех жителей этого баронства — только ты можешь дать ему отпор! Вот он и выяснял, когда можно уже тебя не бояться!

— Перестаньте. Вы от оборотня, что ли, так заперлись?

— А хоть бы и так!

— Ну и глупо, — снагличал практикант. — Если он тут расследует, не будет он ни на кого нападать. Он мне обещал, да и вообще ему это не нужно.

— Ага, не нужно!

— Вейма, вы боитесь оборотней только потому, что телесно слабее. Но пока вы были человеком, сильнее был любой мужчина. Вы ведь не боялись?

— Да, когда я была уверена в их вменяемости.

— Но оборотень-то вполне вменяемый!

— Это ты так говоришь.

— Вейма, пожалуйста! Неужели вы меня таким дураком считаете, что я здорового от больного уже не отличу?

Вейма отвечать отказалась, а Магда, немного успокоившись относительно безопасности этой ночи, прогнала обоих вампиров с кухни. В самом деле, выпить сонного зелья и уснуть. И не думать о тех историях, которые по всей стране об оборотнях рассказывают. Ну и что, если все говорят, что легче с вампиром договориться, чем с этими зверями. В самом деле, какая малость, когда полноценный вампир спит у тебя на чердаке, а слабый — в подвале.

Глава четвёртая. Мирный служитель Защитника

Несмотря на попытки их успокоить, на следующий день девушки боялись отпустить от себя Лима хоть на шаг. Поэтому в замок отправились все втроём — под постоянное ворчание практиканта. Ведьма таинственно улыбалась, направляясь к своему ненаглядному инквизитору. Вейма ей составить компанию наотрез отказалась. По ней, что оборотень, что больной — всё едино. И чего только люди находят в лекарском деле? Барон Фирмин, который праздности не терпел, тут же пристроил вампиршу к делу, попросив провести какую-нибудь работу с его детьми, а после дать отчёт по замковому тестированию. Вейма заскрипела зубами, но повиновалась. Из всего баронского потомства она более или менее выносила почти взрослую Нору, остальные «детёныши» внушали ей тайное отвращение — такое же, как и все детёныши в мире. Издержки вампирского воздержания — для собратьев Веймы по клану человеческие дети были особенно привлекательны как источник пищи, вот вампирша их и не выносила. Своё отношение девушка скрывала вполне талантливо, и вскоре ей удалось затеять психологическую игру, которой ребятишки вполне увлеклись. Не все, конечно. Нора была в собственном кабинете, недавно пожалованном ей отцом, а третий ребёнок барона, он же старший из сыновей, отказался участвовать в «детских и девичьих забавах» и вместо этого принялся пересказывать девушке историю сотворения мира. Недавнее наставление служителя Защитника произвело на мальчика неизгладимое впечатление, а Вейма — он это знал — не ходит в храм на проповедь. Желание просветить взрослую девушку насчёт вещей, может быть, ей неизвестных, показать, какой он умный и большой, произвести впечатление на мелкоту и старшую сестру… Путанный рассказ баронского сына был не так уж плох, просто он катастрофически ошибся с аудиторией. Проклятые на такие вещи имеют свой взгляд, который заметно отличается от официального, а в Университете и подавно с религиозными проповедями не соглашаются. Раздражённая вампирша подняла ребёнка на смех. Не так, конечно, чтобы он обиделся, но так, чтобы немного задумался. Зря, конечно…

Отец Пуркарий терпеливо ждал под дверями отведённых инквизитору покоев, пока их не покинет ведьма. На этот раз она задерживалась, мешая служителю Защитнику войти и продолжить беседу с Крамом. Проклятые напрасно презирали отца Пуркария: он был человеком верным и бесконечно преданным барону, хотя по закону и не считался его вассалом. Кроме того, ещё никто не мог обвинить служителя в жестокости и нетерпимости к чужому мнению. Слуги Защитника ещё двести лет назад раскололись на два крыла: мирные и воинственные. Мирные верили, что все должны стремится к добру, а воинственные, они же инквизиторы — уничтожать зло. Мирные носили белые сутаны в монастырях и серые в своих приходах, не вступали в брак и призывали людей стремиться к выполнению заветов Защитника на радость Творцу. Воинственные носили багровые сутаны в монастырях и мирскую одежду за их пределами. Владели оружием не хуже рыцарей и мечтали о том времени, когда все признают превосходство инквизиции. Они призывали бороться с Врагом, а пуще того — с его порождениями, проклятыми магами, ведьмами, вампирами и оборотнями. Инквизиторы по всей стране разжигали священные костры, на которых сгорали неугодные им люди. Их жертвами часто становились неспособные ни к какой магии еретики и ещё больше — люди, виновные только в том, что мешали планам воинственных слуг Защитника. Отец Пуркарий уже который день вёл с Крамом спор, убеждая, что все эти жестокости больше на пользу Врагу, чем Защитнику. Вернувшийся Творец в ужасе отвернётся от деяний инквизиции. Инспектор уверял, что каждый несожжённый проклятый или еретик — это лишняя душа в воинстве Врага, ещё один аргумент для разрушения мира после смерти грешника и неисчислимые беды при жизни. Тогда отец Пуркарий переводил разговор на ведьму — без сомнения, проклятую и неприятную девицу, которая, однако, много сделала для жизни баронства и самого инквизитора. На этом месте разговора Крам краснел как девица и начинал жаловаться на усталость.

— Отец Пуркарий! — раздался детский голосок. — Отец Пуркарий!

— Что тебе, Севир? — оглянулся служитель Защитника. Беспечность его милости барона не могла не беспокоить Пуркария — мыслимое ли дело, доверять детей вампирам? Но мальчик отважно держал проклятую за руку и упорно тянул по коридору к служителю.

— Пойдём отсюда, ребёнок, — едва скрывая раздражение, произнесла вампирша. — Видишь, отец Пуркарий занят. Не будем ему мешать.

— Нет, отчего же, — поспешно возразил служитель Защитника. — Я с удовольствием с вами побеседую.

— Отец Пуркарий, Вейма в Защитника не верит!

— Ты бы ещё это лично инквизитору сообщил, — проворчала девушка. — Идём отсюда.

— Отец Пуркарий, расскажите ей! Что нам с утра говорили!

— Перестань, Севир. Я уже взрослая и слушала проповеди сотни раз. Если тебе угодно, оставайся здесь, а я пойду к твоему отцу.

— Не хочешь услышать наставление Защитника, дитя моё? — спросил отец Пуркарий. Вампирша вздрогнула.

— Не называйте меня так.

— Все мы дети Творца.

— Ах, перестаньте! Я пойду.

— Вейма, останься, — заныл ребёнок. — Отец Пуркарий тебе всё расскажет и ты поймёшь! Пожалуйста!

— Ну, хорошо, — смирилась вампирша. — Только поскорее, я тороплюсь. Итак, давным-давно, когда не было ничего и никого, кроме Творца и его учеников…

— Не смейся, дитя, над божественным словом, — строго произнёс служитель. — Когда мир ещё не был создан, бог-Творец собрал своих учеников — тоже богов — и предложил им создать мир. А мир населить людьми, а потом посмотреть, как они будут себя вести. Если мир получится хорошим, и люди будут его улучшать, тогда его надо будет сохранить, а нет — построить заново. Ученики построили, Творец создал людей и ушёл. — «Наставление» против воли выходило скомканным и торопливым: служитель Защитника боялся опозориться, воспроизводя перед слугой Врага свой красочный пересказ древней легенды. Вот уж кто точно не раскается в грехах и не обратится к добру и свету!

— О-о-отец Пуркарий, — разочарованно потянул мальчик. — Вы с утра не так говорили!

— Не перебивай, Севир.

— В самом деле, — поддержала служителя вампирша. — Создал и ушёл, чего тут непонятного? А теперь я тоже пойду.

— Нет, Вейма! — закричал сын барона. — Пожалуйста, не уходи! Это же не всё, там ещё дальше много! Ну, пожалуйста, отец Пуркарий, расскажите!

— Тогда не перебивай, — наставительно произнёс служитель. Вампирша демонстративно зевнула, вызвав у отца Пуркария чувство, смешенное со стыдом и гневом. Нашёл кому о сотворении мира рассказывать — проклятой! Балует его милость детей, балует… — На чём я остановился?

— На том, что Творец ушёл, — подсказала Вейма.

— Ах, да! Ушёл. А ученики остались. Одному из них стало скучно присматривать за миром, вот как тебе, Севир, скучно сидеть на уроках. Он сказал, что надо разрушить творение и разойтись. А остальные его не поддержали. Тогда он решил вмешаться и раздать свою злую силу разным людям, чтобы они склонились ко злу и поскорее разрушили мир. Так появились чёрные маги, ведьмы и ещё те существа, которые людьми только притворяются, а сами по ночам рыскают и творят жестокие злодеяния. — Сказав это, служитель прямо посмотрел в глаза вампирши. Девушка поморщилась и отвела взгляд. Ну, да, она проклятая, но совершенно необязательно напоминать ей об этом на каждом шагу! Можно подумать, она только и делает, что кровь пьёт и мир разрушает! Делать ей больше нечего!

— И всё? — с надеждой произнесла Вейма.

— Нет, Вейма, подожди, — проныл Севир. Его затея провалилась: служитель Защитника рассказывал совсем не так красиво, как раньше. То, что утром казалось волшебной сказкой, теперь превратилось в мелкий скандал, как когда один из крестьян жаловался отцу мальчика на пакости другого. — Там ещё много.

— Этого ученика назвали врагом рода человеческого, — сухо проинформировал девушку служитель Защитника. — Проклятые молятся ему как своему богу. А другой ученик решил помочь людям и тоже вмешался в мир. Он рассказал, что есть Враг, который хочет уничтожить человечество, что есть люди, которые с ним заодно и призвал стремиться к добру и всему хорошему, чтобы Творец сохранил мир. Этого ученика так и назвали — защитник рода человеческого.

— Очень за него рада, — уверила собеседника вампирша.

— Ве-е-ейма! Ты дослушай!

— А я внимательно слушаю, — отозвалась девушка. — Как вы говорите, защитник?

— Да, Защитник, — резко ответил отец Пуркарий. Неверие девицы было самым настоящим кощунством, но чего ждать благочестия от вампирши! Это он кощунствует, что разговаривает с проклятой и пересказывает ей святые сказания! Но… ребёнок… — Защитник обещал людям помощь и Враг рассердился. Усилиями Защитника мир никогда не будет разрушен, а Враг этого не хотел. Тогда остальные ученики предложили позвать Творца как только Враг или Защитник приобретут больше влияния на людей. Враг забрал злых, наглых и подлых, а ещё всех проклятых. А Защитник забрал добрых и богобоязненных. У него получилось больше, тогда Враг рассердился и стал кричать, что его обманывают. Другие ученики с трудом помирили его с Защитником, отдав ему ещё и души тех несчастных, которые погибнут из-за вражьей силы. Тогда обиделся уже Защитник и подарил людям белую магию, которая спасает от зла и вреда проклятых. Так мир стал таким, как сейчас и с тех пор уже не менялся.

— Вот, Вейма! — обрадовано закричал Севир. Пусть не так интересно и убедительно, как утром, но уважаемый человек подтвердил его слова и теперь можно было без помех настаивать на своём. — Поняла? Защитник существует, и Враг существует! Они к людям приходили и всё-всё о себе рассказывали! И Творец тоже есть, и придёт обязательно, и тогда будет всех людей судить!

— Непременно явится, — веско подтвердил служитель. — Когда Защитник или Враг победят, придёт Творец, посмотрит на мир, пересмотрит отобранные его учениками души и решит — оставить наш мир или уничтожить.

— А я что говорил! — ещё громче прокричал сын барона и, углядев что-то в конце коридора, умчался по своим детским делам.

— Вы в это не верите? — отбросив наставительный тон, спросил служитель.

— Нет, отчего же, верю, — вежливо возразила вампирша. — Только в вашей легенде не всё сказано.

— Что же, дитя моё?

— Вы не знаете, что никуда Творец не ушёл. Он скрылся от своих учеников и тайком смотрит за их поведением. Изучает групповую динамику. А потом напишет толстую книгу и другие боги-учителя и боги-ученики будут его очень за это хвалить. Не называйте меня «дитя».

Служитель хотел ответить наглой вампирше, но она отвернулась и ушла вслед за мальчиком. А отцу Пуркарию пришлось продолжить ожидание под дверями.

Глава пятая. Допрос

Вейма пожаловалась на оборотня барону, но тот ничем не мог помочь. Посоветовал только ни в коем случае не делать ничего такого, что привлекло бы к ним излишнее внимание. Следователь может угрожать сколько угодно, но, если терпеливо ждать, никаких несчастий не случится. Слова оборотня — это слова проклятого, а человеческих доказательств у него нет и не будет. Тогда же ведьма объявила, что завтра инквизитор будет в состоянии принять следователя и обсудить с ним нападение. На этом троица покинула замок, всё также держась как можно ближе друг к другу. Оборотня они за весь день так и не встретили.

Ночью вампиры и ведьма устроили на кухне «военный совет»: они решали, как им относиться к присутствию оборотня в их лесу. Мнения, как всегда, разделились.

— А я говорю — ничего он вам не сделает, — доказывал Лим. — Не дурак же он, в самом деле! Если он ищет доказательства нашего преступления, с чего ему самому на кого-то нападать? Все эти слухи о безумии оборотней — сплошная липа, ерунда. Про вампиров говорят не меньше.

— Слышали уже много раз, — проворчала Магда. — Не верю я в тихих оборотней. Они ведь не люди, как мы, и никогда ими не были, как вы. Они сразу рождаются с двумя обликами.

— Ну и что?

— Они опасны.

— Да что вы заладили! Он просто посмеялся над вашими страхами и суеверием, вот и всё! И вы будете дважды дурой, если позволите себя запугать.

— Лим, как ты себя ведёшь! — одёрнула практиканта вампирша. — Магда, он может быть прав, а может быть и нет. Надо проверить.

— Что ты задумала?

— Слетаю на разведку. Посмотрю, как он будет себя вести.

— Вей!

— А что? Лим останется с тобой и защитит в случае чего.

— А ты?

— А я буду в воздухе, он мне ничем не сможет навредить.

Вейма была бы не так уверена, если бы знала, что ещё днём рыцарский телохранитель устроил среди деревенских ребятишек конкурс на самую лучшую рогатку. И выменял её у победителя за необыкновенно крупный волчий коготь, который хранил как раз на такой случай.

Неторопливой трусцой по лесу бежал волк. Обычный волк, может быть, крупнее и тяжелее остальных, но кто рискнёт измерить и взвесить? Правда, он совершенно необычно для лесного зверя нёс в зубах поноску — добытую днём в деревне рогатку. Мешочек с удобными для стрельбы камешками следователь привязал к поясу до того, как сменил облик. Волк выбежал на открытое место и выжидающе взглянул вверх. Чёрная тень заслонила неверный свет звёзд: над волком пролетела огромная летучая мышь. Сделала круг и отлетела в сторону, чтобы не спугнуть выслеживаемого оборотня. Волк наклонил голову к земле и кувыркнулся. И вот с травы поднялся неофициальный следователь Совета Баронов. Выплюнул рогатку и отряхнул штаны от приставших к ним травинок. Развязал мешочек с «боеприпасами» и достал камешек. Поднял голову к небу. Так и есть. Летучая мышь заинтересовалась его поведением и снова сделала над ним круг. Следователь по-мальчишески улыбнулся, поднял рогатку и выстрелил. Камешек попал в крыло. В воздухе достаточно малейшего толчка, чтобы потерять равновесие. Летучая мышь, тяжело хлопая крыльями, по спирали устремилась к земле. Оборотень с интересом ждал момента превращения, но всё-таки пропустил. На землю вместо животного упала девушка.

— С ума сошёл! — закричала Вейма, поднимаясь на ноги и отряхиваясь. — Больно же! А если бы ты мне глаз вышиб?!

— Я целился.

— Целился в глаз?!

— Нет, в крыло.

— Ага, так я и поверила! Пальнул, куда пришлось и теперь мне байки рассказываешь.

— Ты ошибаешься. Если бы я и хотел тебе навредить — то не смог бы.

— Это почему же? — подозрительно спросила девушка. Едва первое негодование прошло, как её снова обуял страх… правда, меньший, чем в доме. Разве она не вампир и не может в любую минуту просто-напросто убежать? Вокруг ведь лес, а не стены.

— Потому что создания, умудрившиеся так бездарно напасть на инквизитора, уже сделали для себя самое худшее.

— Ищейка! — зло прошипела вампирша. — Ты никогда не докажешь этого людям! Всё это только твои домыслы!

— Не домыслы, а факты, Вейма, факты!

— Не докажешь!

— Пока доказательств нет. Но я найду.

— Ищи-ищи! Ищейка!

— И найду. А теперь перестань верещать и выслушай.

— Да ты!.. — задохнулась девушка от ярости.

— Слушай. Ты — вампир, который не пьёт крови, поэтому беззащитна.

— С чего ты взял?!

— Нормальные вампиры не падают в обморок при виде пустяковой ранки и не царапаются, когда хотят вырваться.

— Да ты!..

— Помолчи. Ты беззащитна и не сможешь постоять ни за себя, ни за ведьму.

— Есть ещё Лим.

— Твой практикант скоро уедет. Вы останетесь одни. Чем думаете защититься?

— Барон…

— Он не будет за вас заступаться, я уже говорил. Заступиться за вас — подписать приговор себе и своей семье.

— Университет.

— Тоже самое. Он прикрывает своих выпускников и студентов, но с инквизицией связываться не будет. Тебя даже проклятые не станут спасать, чтобы не злить слуг Защитника. Как собираешься спасать свою шкуру?

— Тебя спросить забыли!

— Вот именно. Забыли. А надо бы.

— Что?

— Слушай внимательно. Вы напали на инквизитора. Вы втроём. Он пришёл к вам ночью, один, привязав рядом свою лошадь. Возле дома на него сначала прыгнули сверху — значит, Лим, — потом инквизитор освободился, поднялся, прислонился к стене и упал. Кто-то из вас его усыпил. Так?

— С чего ты взял?

— Думали скрыть правду от оборотня? Я могу прочесть следы через год после событий. Вы приволокли инквизитора в дом, в твой кабинет, оттуда в подвал. Потом привели на кухню. Потом дотащили до лошади — все трое. Бросили на землю. Ведьма села в седло, Лим поднял инквизитора, а ты обернулась и взлетела. Вы доволокли инквизитора до границы владений своего сеньора и бросили там. Ведьма сидела рядом с ним, вампир ходил вокруг, а ты стояла в отдалении. Раздели инквизитора раньше, там, где бросили первый раз. После ты упала, твой практикант понёс тебя обратно домой, а ведьма опять поехала верхом. Дома вы отпустили кобылу инквизитора, погнав её к хозяину. В эту же ночь поспешили избавиться от награбленного. Я прав?

— Нет! И близко не прав!

— Кто из вас это сделал?

— Что сделал?

— Продал вещи? Погоди-ка, тебя видели с самого утра, а Лим якобы спал… Знаешь, что получается?

— Не знаю, и знать не хочу!

— Инквизитора могли избить двое — твой практикант и ведьма. Ты на это неспособна. Одно увечье — возможно, но не столько. Не понимаю, как ведьме это могло удаться, но всё бывает. От вещей избавился практикант. Ты при всём этом только присутствовала. Свидетель, не более. Или соучастница.

— И что?

— Не понимаешь? Тебе достаточно подтвердить мои слова, рассказать в подробностях о событиях той ночи — и можешь рассчитывать на прощение.

Если бы оборотень не был готов к этому, он бы наверняка погиб на месте. Разъярённая вампирша бросилась к нему в слепой ярости, собираясь то ли выцарапать глаза, то ли перегрызть мерзавцу глотку. К счастью для себя, следователь ждал именно такой реакции на свои слова и успел перехватить девушку за руки. На стороне Веймы была большая, чем у оборотня, скорость, но она никогда ещё не нападала на живое существо, а её противник умел как атаковать, так и защищаться. И был сильнее, гораздо сильнее.

— Тише, тише, — почти ласково проговорил оборотень, с трудом отводя когти от своего лица. — Себе же хуже сделаешь. Куда мне с тобой, обморочной, возиться?

— Пусти, — угрюмо ответила вампирша приходя в себя. Вот позорище-то, чуть проклятого не загрызла! Мало ей прошлого раза!

— И не подумаю.

— Пусти, я закричу.

— Если я тебя отпущу, ты убежишь, — проницательно возразил следователь. В самом деле, сейчас Вейма только о том и думала, как бы скрыться от него подальше вместе со своей ненормальной вспыльчивостью. Раньше с ней такого не случалось.

— Не убегу.

— Так я и поверил. Лучше стой спокойно и слушай дальше.

— Чего ты хочешь? — устало спросила девушка. — Я не буду ни на кого доносить.

— Зря.

— Отпусти меня.

— Я ещё не договорил.

— Оставь меня.

— Нет, помолчи. Сейчас ты права, у меня нет человеческих доказательств. Но я найду их или обвиню вас огульно. Инквизиция пойдёт на всё, лишь бы заполучить вас и выпытать из вас доказательства преступления.

Вампирша зло расхохоталась.

— Я им не завидую, если они подумают напасть на Лима!

— При чём тут твой практикант? Он не житель этих мест, все усилия инквизиция направит на ведьму.

Вампирша снова рванулась — сначала к лицу оборотня, а потом прочь, в тщетной попытке высвободиться.

— Что тебе ведьма? Ты ведь вампир. Оставь её одну — и спасёшься.

— Пусти немедленно! Как у тебя только язык поворачивается?!

— Не хочешь? А почему?

— Пусти!!!

— Тихо! Дай мне подумать.

— Думай, только без меня!

— Куда ты так рвёшься? Домой, предупреждать ведьму? А что она сможет сделать? Её бегство только подтвердит обвинение.

— Ты не боишься нам угрожать?

— Нет. Моя смерть насторожит и Совет, и инквизицию, вы не посмеете.

— Ещё как посмеем!

— Тихо! А теперь отвечай: что ты знаешь о врагах барона?

— Что-о?!

— Что слышала. Враги барона — кто они?

— Да откуда мне знать… — растерялась от неожиданного вопроса вампирша. — Это дела человеческие, я в них не вмешиваюсь.

— Ты здесь три года, неужели ничего не слышала?

— Барон не делится своими проблемами с нами, — ещё больше растерялась девушка. — Зачем тебе это? Думаешь, кому нас продать подороже?

— Если бы вопрос был в этом, я давно бы продал ваши головы и получил за них изрядную сумму.

— Сначала попробуй их снять!

— На практиканта надеешься? Вампира можно убить, можно выманить туда, где он не успеет вмешаться. Нет, покупатель есть, только это подставное лицо.

— О чём ты?

— Когда меня снаряжали сюда, ко мне подошёл — ночью, заметь! — человек в маске. Пообещал огромные деньги, если докажу участие барона в преступлении. Поменьше — за подозреваемых, из которых можно вытащить показания. Кто это может быть?

— Ты — оборотень и не знаешь?!

— Откуда мне знать?

— Погоди, ты же чуешь…

— В том-то и дело. А у этого не было запаха. Почему?

— Не знаю!

— А ты подумай, — посоветовал оборотень. — Когда ты меня увидела, ты наверняка пыталась прочесть мои мысли. Так?

— Ну, положим.

— Без «ну». Я уверен. Но у тебя ничего не вышло.

— Ну, не вышло.

— А почему?

— За идиотку меня держишь?!

— Нет, ответь.

— Сила проклятых на проклятых не действует, это все знают. Но ты ведь чуял наши следы!

— От твоего практиканта пахнет кровью, ты слишком слаба, а на ведьм это правило никогда не распространялось.

— Тогда чёрный маг или вампир, если успел отмыться. Оборотней ведь ты чуешь?

— Оборотней я узнаю, а выследить могу, только если они сами пожелают, — поправил следователь. — Только я не о том. Итак?

— Чёрный маг или вампир. Но зачем ему?

— Ты можешь выяснить у клана, нет ли им дела до барона?

— Я могу спросить, конечно… — задумалась девушка. — Ватара попросить, может, он что-то знает. Только мой учитель — не самый влиятельный среди вампиров.

— Всё равно, спроси, — решил оборотень и отпустил собеседницу. — Надо проверить все варианты.

— Погоди! — спохватилась вампирша. — С чего ты взял, что я буду тебе помогать?!

— Мне? — непритворно удивился следователь. — Своему барону и себе заодно!

— А ты тут при чём? Какое тебе дело до нас с Магдой и барона Фирмина?

— Да никакого, — признался оборотень. — Только я служу Совету, а не проклятым в масках. Если я вас выдам, я сыграю кому-то на руку… а барона в Совете уважают.

— Ну и что же?

— Я хочу в этом разобраться. А ты мне поможешь.

— И не подумаю!

— Это почему же?

— Потому что помочь тебе — значит признать твои вздорные обвинения.

— Упрямица! Не признавай, если не хочешь, сам узнаю. Выясни, какое дело клану до барона.

— Никакого нет дела. Вампирам никогда нет дела до людей. А барон нам и вовсе ничего не сделал.

— Но ты узнай.

Вампирша пожала плечами.

— Расскажи всё барону.

— Я бы рассказал. Но я уверен: он знает о нападении всё. Иначе не потворствовал бы вашей лжи.

— Мы ни на кого не нападали!

— Помолчи. А если знает и покрывает вашу ложь — с ним дело нечисто. Не хочу рисковать. Вот когда узнаю, кто его враги, тогда смогу сообразить.

— Если это всё, о чём ты хотел поговорить, я уйду, — с достоинством произнесла вампирша. — И попрошу впредь меня не беспокоить.

— Как — не беспокоить? А моё поручение?

— Я тебе не служанка!

— Вейма, не начинай всё сначала. Тебе самой не интересно, кому твой барон перебежал дорогу?

— Мне многое интересно, — не смягчилась девушка. — Например, побуждения двуличного негодяя, который сначала предлагал мне совершить предательство, а потом изображает заботу!

Оборотень усмехнулся.

— Я ничего не изображал и не предлагал.

— Мне послышалось, да?!

— Выяснить насчёт клана я прошу для твоей пользы. От тебя не убудет, если ты передашь мне ответ своего учителя. Зато я смогу понять происходящее и может быть — может быть! — помогу тебе и твоим друзьям.

— А предательство?

— Я должен знать весь расклад. Да, почему ведьма лечила инквизитора?

Вампирша по-детски показала следователю язык.

— Что, рушится твоя теория? Ты где видел девушку, которая сначала искалечит, а потом будет лечить?

— Сколько угодно, — заверил оборотень. — А инквизитор — выжил.

— Она бы не могла быть уверена в этом заранее.

— Здесь существует неясность, — признал следователь. — Я её устраню.

— Устраняй себе на здоровье! Ты никогда ничего не докажешь! И прекрати меня удерживать! Нам не о чем разговаривать.

Девушка шагнула в сторону, взмахнула руками, ойкнула и потёрла ушибленное камнем плечо. Хотя обычно вампиры быстро регенерируют, Вейме этот процесс давался труднее, чем другим, а раны, нанесённые в образе летучей мыши, и без того плохо заживают. Лететь будет больно и неприятно, лучше уж пешком идти.

— Постой, не уходи!

— Что ещё?

— Куда ты идёшь?

— Твоё какое дело?!

— Я только спросил. Куда?

Вампирша окинула взглядом лес и попыталась вспомнить, в каком направлении живёт. Это оказалось не так-то просто — в темноте всё меняется даже для вампира, а пешком она по лесам никогда не ходила, предпочитая перелёт. Основные тропинки Вейма знала, а здесь было что-то незнакомое.

— Я иду домой.

— Позволь тебя проводить!

— Зачем? Думаешь, я чего-то боюсь?

— Никогда не гуляй по лесу одна, — наставительно произнёс следователь. — Особенно здесь.

— Это ещё почему?

— Опасно! Тут даже оборотни водятся! — Упомянутый оборотень скорчил такую физиономию, что Вейма невольно рассмеялась. — И ты заблудишься.

— С чего ты взял?

— Ты направляешься в другую сторону.

— Я просто стою.

— Именно. Согласна?

— От тебя не отвяжешься, — проворчала Вейма уже без прежнего раздражения. — Веди, если вызвался. Но чтобы без шуток!

— Как получится.

Глава шестая. Выговор

Домой вампирша вернулась уже ближе к утру и тихонько, чтобы не разбудить заснувших в ожидании приятелей, проскользнула к себе в подвал. Надо будет сказать этому оборотню, чтобы не смел больше её обнимать, она не какая-нибудь… И Ватару написать обязательно. И барону всё рассказать… Или почти всё.

— Как вы могли поступить так безответственно?

— О чём вы? — не поняла вампирша. На её взгляд, ответственнее её поведения быть не может: наутро, пока оборотень допрашивал инквизитора, она попросила барона об аудиенции и подробно пересказала сеньору весь разговор. Упустила, конечно, некоторые совсем личные моменты, но не мог же барон догадаться! А оборотень, оказывается, вполне ничего собеседник, когда не талдычит о преступлениях и заговорах. Во всяком случае, слушать он умеет, и сам неплохо рассказывает.

— Почему вы оборвали разговор? Не уточнили деталей?

— Каких деталей? — ещё больше растерялась девушка.

— Вы могли бы узнать, как неизвестный волшебник или вампир договорился с оборотнем от связи. Могли бы уточнить условия сделки. «Огромные деньги», «поменьше» — разве это суммы? «Подозреваемые», «вытащить показания»! На что это похоже?

Вейма опешила. Все эти вопросы даже не приходили ей в голову во время ночной беседы.

— Не могу же я теперь побежать и спрашивать! Он тут же меня заподозрит!

— Всё же попытайтесь, если к слову придётся.

— Посмотрим, — уклончиво ответила девушка. — А как быть с кланом? Я боюсь писать — вдруг кто-нибудь перехватит.

Вейма боялась насмешек за свою ненормальную подозрительность, но, к её удивлению, барон воспринял опасения вампирши как должное.

— Могу я написать, если хотите. Если ваш учитель не дурак, он поймёт, что меня интересует.

— Поймёт — что?

Вместо ответа барон подвинул к себе письменные принадлежности и принялся набрасывать черновик письма. Вампирша вежливо притихла, ожидая, когда сеньор закончит.

— Как вам?

Вейма жадно схватила листок, пробежала глазами… охнула и принялась читать на второй раз, уже медленнее и стараясь вникнуть в каждое слово.

— Принять Лима на работу? Я вас уже не устраиваю?

— Устраиваете. Но вы едва справляетесь со своими обязанностями; второй психолог значительно улучшит положение дел в баронстве. А уж второй вампир нам и вовсе не помешает.

— Вот как, — зло произнесла вампирша, едва сдерживая захлестнувшую её обиду. Слабость и низкое положение в клане заставляло Вейму панически бояться соперничества с более сильным вампиром, а тщательно скрываемая неуверенность в себе вынуждала опасаться сравнения с коллегой-психологом. Сейчас ей показалось, что она всю жизнь ждала именно этого момента — когда ей в лицо объявят о ненужности и выбросят за порог. Но сдаваться выпускница Университета не собиралась. — Когда я здесь появилась, всех вполне устраивал вампир, который не пьёт крови и не нападает на людей. И два с половиной года я вполне справлялась со своими обязанностями, успевая всё. А теперь вы увидели настоящего вампира, который напропалую пользуется своими особыми силами, может двумя пальцами согнуть кочергу и другие балаганные фокусы. И я уже не нужна. Чем я плоха? Тем, что слабее или вам не нравится женщина, которая сама зарабатывает себе на жизнь? Но не очень надейтесь так легко от меня избавиться. Я просто не поставлю ему зачёта, а в Университет напишу, чем он тут занимался вместо работы. Тогда посмотрим, кто тут специалист-психолог! — Девушка решительно поднялась и направилась к двери. — Сейчас же велю ему выметаться отсюда!

— Сядьте, Вейма.

— И не подумаю!

— Сядьте.

Вампирша гордо вздёрнула нос, но повиновалась. За те самые два с половиной года она научилась чутко распознавать, где можно упрямиться, а где нельзя, и когда просвещённый собеседник превращается в полновластного феодала.

— Вы устали, — сочувственно произнёс барон. — Иначе я не могу объяснить вашу вспышку. Никто не собирается вас заменять, а пользу, приносимую вами в баронстве, никак не умалит помощник. И я не собирался идти на этот шаг без вашего одобрения. Психологическую службу в моих владениях представляете вы; я не собираюсь вмешиваться в вашу работу.

Эти слова, а пуще того — тон, которым они были произнесены, отогнали обиду вампирши и заставили устыдиться своего поведения. Если бы ей три года назад сказали, что она будет спорить с бароном в его замке… предъявлять ему претензии в нечуткости или несправедливости…

— Прошу прощения, — с трудом выдавила из себя девушка. — Я погорячилась.

— Понимаю. Подумайте и выскажите своё мнение.

Вейма снова прочла письмо — уже не просто стараясь вникнуть, а действительно вникая. Барон писал Ватару, как тому представителю Университета, о котором слышал лично. Сообщал, что в его владениях работает выпускница колледжа знаний о человеке и проходит практику студент. Этого студента барон надеется принять в своих землях после выпуска как второго специалиста и теперь спрашивает у Ватара рекомендаций. Такой смысл должен усмотреть в послании тот, кто не знает, что Ватар и его ученики — вампиры. А для самого профессора особенное значение могут приобрести намёки на особенное обучение, которое получили Вейма и Лим ещё до момента поступления, о необыкновенных способностях и тому подобных вещах. Так что Ватар должен был правильно понять фразу «надеюсь, что у ваших коллег нет других планов относительно моих владений». Проблема, на взгляд Веймы, заключалась в одном — её учитель мог оказаться вовсе не таким сообразительным, а возможный соглядатай — не таким глупым, как барон надеялся. Эти соображения она и высказала сюзерену.

— Если кто-нибудь и догадается — он ничего не докажет ни Совету, ни инквизиции. Мы можем выдать свою осведомлённость, но это риск, на который придётся пойти. А ваш учитель непременно заинтересуется и постарается уточнить. Вы согласны?

— Вы уже решили отослать это письмо? — осведомилась вампирша. Барон кивнул. — Посылайте и да поможет вам Защитник. — Благочестивое пожелание неестественно прозвучало в устах проклятой. — А я уже сложила о себе всякое попечение. Могу я удалиться? Мне нужно вернуться к работе.

— Идите. Нет, стойте. Я посмотрел результаты тестирования, которые вы предоставили. Что это за тревогу вы обнаружили у министриалов? Отчего им тревожиться?

— Тревожность, — поправила девушка, — другими словами, повышение уровня нейротизма по сравнению с обследованием прошлого года. Мне понадобится организация индивидуальных консультаций для выяснения её причин.

— Хотите заняться этим в замке или прислать их в ваш офис?..

Обсуждение предполагаемого обследования заняло ещё несколько часов, прежде чем барон смог перейти к другим делам, а Вейма вернуться к текущей работе.

Глава седьмая. Расследование продолжается

Когда в окно кухни стучат при свете дня, это может насторожить, но и в половину не так сильно, как ночной стук в окно подвала. Поначалу вампирша не обратила на звук внимания, потом предположила, что ей это снится, и, наконец, решила, что забыла закрыть форточку, которой теперь хлопает ветер. Разобраться с мешающим спать стуком можно двумя способами: просочиться на улицу или влезть по бревенчатой стене подвала к окну. Вейма выбрала второе и была неприятно удивлена, обнаружив склонившегося к форточке оборотня.

— Что ты здесь делаешь?

— Стучу.

— Зачем?

— Хочу с тобой поговорить.

— Сейчас?! Ночью?!

— А когда ещё? Собирайся, мне некогда.

— Ещё чего!

— Тогда буду стучать до утра. Или ещё выть начну.

— С ума сошёл! Все спят уже, разбудишь!

— Вот именно!

— Магда тебя убьёт.

— Ведьма? Оборотня? Так и с инквизитором справилась? Ослабляет жертву или пьёт зелья, которые увеличивают её силу?

— Не городи чушь!

— Выходи.

— И не подумаю.

— Выходи. Что ты за проклятая, если спишь по ночам?

— Я, между прочим, днём работаю.

— Верю. А когда вы на инквизитора напали…

— Я тебя сейчас сама убью!

— Выходи — попробуй.

— Ну, смотри у меня! Ты сам напросился.

Вампирша спрыгнула на пол и скрылась из поля зрения оборотня, который непрерывно ощущал её запах в комнате, но разглядеть не сумел. Не сумел даже угадать тот момент, когда комната опустела, а из тумана за его спиной соткалась девичья фигура. Руки, протянутые к его шее, оказались для следователя неприятным сюрпризом. С трудом подавив первый импульс ответить на страх ударом, он отшатнулся.

— Никогда так не делай!

— Ты звал меня? — проворковала девушка. — Я здесь. И я всегда сама решаю, что, как и когда мне делать.

— Тогда не удивляйся, если тебя однажды поколотят.

— Догони сначала!

Следователь не успел ничего возразить, как Вейма отпрыгнула сразу на десять шагов. Человек бы заметил только начальную и конечную точку движения, но оборотню удалось разглядеть до невозможности быстрое движение, которым вампирша рассекла пространство.

— Вейма, не время играть!

— Почему? Сейчас ночь. Самое время. Догоняй или спеши скрыться!

— Вейма!

— Найди меня! Ищи! Ты же оборотень, а я слабый вампир, который не пьёт крови! Ну, ищи, разыскивай! Выслеживай! Смотри на следы, нюхай воздух, оглядывайся по сторонам, лови звуки! Ищи меня! Ты даже не поймёшь, когда я окажусь за твоей спиной. Даже не почувствуешь, когда мои руки сомкнуться на твоём горле! Ищи, оборотень! Выслеживай, ищейка!

Последние слова, казалось, сами собой звучали в воздухе. Лес наполнился тихим смехом, раздававшимся то справа, то слева, то спереди, то сзади. Даже оборотень не может противостоять вампиру, который хочет поиграть, а игра эта из тех, что доставляют удовольствие только одному участнику. Никакая слабость «ведущего» не спасёт жертву, на которую открылась охота; ни проклятый, ни белый маг, ни служитель Защитника не отвратят гибельных чар. Единственное условие — игра должна быть интересной, это выдвигает некоторые требования к жертве. Своей навязчивостью следователь Вир умудрился утвердить себя как наилучшего кандидата на предлагаемую роль.

— Вейма! У меня нет времени на забавы!

— Зачем тогда звал? — Голос прозвучал в некотором отдалении от дома и оборотень двинулся туда.

— Надо серьёзно поговорить!

— Сначала найди, потом разговаривай!

— Вейма! Перестань ребячиться!

— Тебе можно, а мне нельзя?

— Хватит! Ты всё равно не сумеешь напасть!

— Ты в этом так уверен?

Провокация почти удалась — по шее следователя скользнули тонкие пальцы, но тут же исчезли, будто растворились в воздухе, когда он попытался поймать вампиршу.

— Вейма! Не смешно!

— Зато весело, оборотень! Я ещё никогда не охотилась на человека.

— Но я не человек!

— Это даже интересней!..

— Вейма! — До следователя внезапно дошла истинная подоплёка ночных «догонялок» — вампирша самым банальным образом уводила его от дома, как птица от гнезда, и увела довольно далеко. — Я дальше не пойду.

— Ску-у-у-учно с тобой! — раздалось откуда-то сверху. Оборотень задрал голову и увидел вампиршу на верхушке берёзы. Тонкие ветки едва удерживали вес девушки, а о том, чтобы влезть за ней, было нечего и думать.

— Упадёшь!

— Тебе-то что за печаль?

— Ну, держись!

Следователь выстрелил из рогатки, но вампирша легко уклонилась от летящего в неё камня.

— Держусь, не беспокойся, — издевательски заверила она. — О чём ты хотел поговорить?

Оборотень махнул рукой и уселся на землю под самой берёзой.

— Зачем ты ходила сегодня к барону?

— Я уже должна тебе отчёт давать? За каждый миг?

— Вейма! Что ты рассказала?

— Если не помнишь, — всё так же издевательски сообщила девушка, — у меня есть свои обязанности, далёкие от ответа на твои нелепые вопросы и подозрения. Я обсуждала с бароном результаты тестирования.

— Только?

— Если тебе интересно — возможность найма Лима после окончания Университета. Имею я на это право?

— Можешь доказать свои слова?

— Мне это нравится! Теперь я должна любой разговор вести в окружении дюжины свидетелей, чтобы ты, Враг тебя побери, не усомнился в моей искренности?

— Врёшь.

— Это всё? Может, ты всё-таки побегаешь по лесу? Я полюбуюсь…

— Я говорил с инквизитором.

— Сердечно за тебя рада.

— И осмотрел его повреждения.

— Закажи в храме благодарственную молитву.

— Он совершенно здоров, как не болел.

— Да что ты говоришь!

— И он, и слуги без устали хвалят ведьму, которая с самого начала заворожила переломы, а вчера завершила колдовство полным исцелением.

— Я тоже слышала.

— Надеетесь, куплюсь?

— С нас хватит, если тебе будет нечего после этого сказать.

— Кого вы хотите обмануть?

— А мы никого не обманываем.

— Выдавать применение крови оборотня за окончание целительства — не видывал такой наглости!

— Какой-такой крови?

— Перестань притворяться! Сама не знаешь?

— Не знаю — чего? — Вампирша до того заинтересовалась, что наигранное удивление в её голосе сменилось искренним, а ветки затрещали, когда девушка опасно свесилась вниз.

— Ведьма набрала крови из-под твоих ногтей и смазала ею инквизитора.

— Там столько не было, чтобы взрослого мужчину обмазать, — возразила Вейма.

— Она разбавила.

— Ну и что?

— Наша кровь исцеляет раны, — пояснил оборотень. — Разве у вас не так?

— Конечно, нет! — возмутилась вампирша. Она знала о применении этого ценнейшего ингредиента — крови оборотня. Так, значит, Магда изготовила волшебную мазь, чтобы смазать кожу инквизитора в районе иллюзорных повреждений и замаскировать тот факт, что никаких переломов не было. Теперь следователь не сможет понять, что произошло той ночью… А Магда молодец, хорошо придумала! И не сказала ничего… Просто не успела или боялась осуждения? Единственная причина, почему на оборотней ещё не открыли масштабную охоту, — последствия, которые вызывало лечение их кровью. В роду исцелённого через два-три поколения обязательно родится новый оборотень. Устав ведьминской общины требовал прибегать к такому лечению только с согласия пациента и брать с него клятву сохранить проклятого ребёнка. Магда, нарушив человеческие законы, свободно попрала ведьминские… или рассчитывала, что инквизитор детей не оставит.

— Разве?

— Зачем мне лгать! — ещё больше обиделась девушка.

Что касается вампиров, то их кровь не только не исцеляла, но и могла убивать. Попав на кожу, вызывала адское жжение, раны разъедала, а что делалось при приёме внутрь, вслух упоминали только лекари. Вейма, как мало кто в клане, ненавидела это проявление проклятия. Вампиры являлись самыми мёртвыми среди проклятых, так же, как оборотни — самыми живыми.

— Я и сам не знаю, — усмехнулся оборотень. — Только врёшь ты на каждом шагу.

— Ах, ты!..

Ветки всё-таки надломились и Вейма упала. Вампирская ловкость позволила ей избежать встречи с землёй, но радости это не принесло: девушка упала прямёхонько на молодую сосенку. Способность к регенерации — это одно, а вот умение не обращать внимания на уколы — совсем другое, так что разговор временно прервался.

— Перестань над собой издеваться, слезай!

— Ещё чего!

— Слезай, Вейма, прошу тебя!

— Просишь? — недоверчиво переспросила вампирша.

— Умоляю. Хочешь, на колени встану?

— Не надо.

Вейма неловко спрыгнула на землю, сама упала при этом на колени и сильно ушиблась.

— И охота была калечиться? — спросил оборотень, помогая девушке встать.

— Не твоё дело! — огрызнулась вампирша, страдальчески охая. — Проклятье, что так больно-то?

— Дай посмотрю.

— Ещё чего!

— Дай, не спорь.

Оборотень усадил девушку на траву, помог ей вытянуть ноги и опустился рядом.

— Ничего страшного. Потерпи, сейчас пройдёт.

— Тоже мне, знахарь! Это я тебе и сама могла сказать.

— Давай помогу иголки из одежды вытащить.

— Обойдусь.

— А домой ты как ёжик явишься?

— Не твоё дело.

— А объяснять что будешь?

— Уж найду что.

— Ну, хоть из волос вытащи, а то на тебя смотреть страшно.

— А ты отвернись.

— Почему ты такая злая? — упрекнул девушку оборотень.

— А зачем ты такой приставучий?

— Работа такая.

— У меня тоже.

— У тебя — нет.

— Тогда считай, что я расслабляюсь после трудового дня.

— Как скажешь. На чём мы остановились?

— Понятия не имею.

— Ах, да! На ведьме, которая скрыла все следы побоев.

— Не понимаю, о чём ты.

— Не притворяйся. Ты могла не знать, что ведьма изготовила мазь для инквизитора, но хорошо представляешь, для чего она это сделала. Чтобы я не мог осмотреть раны и понять, каким орудием их нанесли. Так?

— Псих.

— Не хочешь сотрудничать?

— Мечтаю. Сплю и вижу. Прямо сейчас сплю и вижу твою мерзкую морду.

— Хочешь вывести меня из себя? — уточнил оборотень, как бы невзначай обнимая девушку за плечи. — Зачем?

— Извини, — уступила Вейма. Своим манёвром следователь заметно ограничил её свободу. — Но я не могу больше терпеть твои разговоры на одну и ту же тему. Сколько раз тебе повторять — ни я, ни Магда, ни Лим не имеем никакого отношения к нападению на инквизитора!

— Повторяй сколько хочешь, я всё равно не поверю.

Вейма рванулась прочь, но рука оборотня надёжно удерживала её на одном месте.

— Тогда оставь меня в покое.

— Почему не хочешь мне довериться?

— Потому что не страдаю идиотией.

— Чем?

— Не слабоумная.

— Самой станет легче, когда всё расскажешь.

— А тебе — когда тебя запрут в «весёлом доме» среди таких же психов, как ты.

— Решительно настроена всё отрицать?

— Если тебе нужны добровольцы на костёр, поищи их в другом месте.

— Ты могла бы попробовать убедить меня присоединиться к вам, — предложил следователь.

— Взятка должностному лицу? — фыркнула девушку. — Ты меня такой уж деревней считаешь? И чем возьмёшь — деньгами, натурой?

— Поверь мне — большего не надо.

— Ну, конечно, тебе другие заплатят.

— Ты всегда злая?

— Только с дураками.

— Вы напали на инквизитора экспромтом или по приказу?

— Мы вообще на него не нападали.

— Неправда.

— Сначала объяснил бы, зачем Магде выхаживать жертву собственного нападения, потом бы её обвинял.

— Она его любит.

— Ха-ха-ха. Ведьма и инквизитор. Как трогательно и красиво! Не знала, что следователи читают дешёвые романы.

— Он её — тоже.

— С чего ты взял?

— Да любому видно.

— Вздор!

— Не веришь? Загляни как-нибудь в замок и спроси инквизитора о своей подруге. Или прочти его мысли.

— На что такая любовь? Он спалит её на костре, как только ему прикажет начальство.

— Не похоже, — возразил следователь. — Недолго ему оставаться инквизитором — решимости не хватит. Он уже сейчас сломался, только не осознал.

— А тебе, как всегда, всё раньше всех известно!

— Не всё. Многое.

— Тогда скажи, зачем Магде нападать на того, кого любит?

— Чтобы замести следы.

— Чего?

— Сам не знаю, — признался оборотень. — Расскажешь?

— Вот ещё! Ни на кого мы не нападали!

— Ты — разумеется. А вот твои друзья…

— У вампиров не бывает друзей!

— А мне показалось…

Глава восьмая. Как убить оборотня

И Магда, и Лим были немало шокированы, когда уже после рассвета на кухню ввалилась Вейма, так и не отряхнувшая с себя иголки от падения на сосну и травинки от сидения на земле.

— Я его убью! — заявила вампирша с порога.

— Кого? — не понял Лим.

— Оборотня!

— За что? — уточнила Магда.

— За всё хорошее! Дадут мне в этом доме поесть?

— А можно поконкретней? — попросил Лим, пытаясь понять причины внезапно сменившегося настроения начальницы. Вчера боялась, сегодня ругается… Магда поспешно поставила на стол тарелку.

— Гад он! Всё время допытывается и допрашивает!

— Какое время? — осведомилась ведьма.

— Да всю ночь приставал. Вторую уже. Спасу нет! Нет, я его точно убью, дайте только срок.

Содержимое тарелки было проглочено с воистину вампирской скоростью, после чего Вейма, так и не пожелав ни привести себя в порядок, ни ответить на вопросы друзей, удалилась в кабинет ждать утренних посетителей.

— Что это было? — медленно спросила Магда.

— Вейма, — резонно ответил вампир.

— Не остри! Что это на неё нашло? Ты заметил — шумная, дёрганная, завтрак вон проглотила, даже не жуя. На неё не похоже.

— А я думал, с ней это случается, — признался Лим, опасливо косясь на внутреннюю стену. Услышит ещё…

— Первый раз вижу. Чем это она две ночи с оборотнем занималась?

— А вы как думаете? — ухмыльнулся практикант.

— А ну, цыц! Пошляк!

— Почему я? Вы сами так решили. Я, например, уверен — они провели две ночи в высокоинтеллектуальной беседе на отвлечённые темы… За что?!

Лим поспешно выскочил из кухни, едва успев захлопнуть дверь перед кружкой, которая настойчиво пыталась облить его горячим чаем.

— Магда, как убить оборотня? — спросила Вейма, наблюдая, как подруга помешивает ложкой почти готовый суп.

— Серебром попробуй, — растерянно ответила ведьма.

— Я серьёзно! Магда, ну, в самом деле! Должны же быть способы даже для проклятых. Капкан там или волчья яма…

— Спроси у него, — отмахнулась Магда, пробуя своё варево. — Лучше посмотри, соли хватит?

— Ещё чуточку можно, — определила вампирша, осторожно отпив из ложки. — Я спрашивала.

— А он?

— Гад он!

— В чём дело? А так?

— В самый раз. Долго ещё?

— Да нет, пусть постоит немного, а ты пока за Лимом сходи.

— Сам придёт, — отмахнулась вампирша. — Ты пока тарелки достань.

— Достань ты, я пирог посмотрю. Так что тебе оборотень сказал?

— Этот поганец, — сообщила вампирша, открывая дверцу буфета, — сказал, чтобы я не пачкала ручки работой, мол, мне стоит только указать место, и он сам выкопает яму. Только, мол, лучше там, где никто не ходит.

— Так прямо и сказал? Дай поднос для пирога.

— Так и сказал, — подтвердила вампирша, выполняя просьбу. — А когда я спросила про капкан, ответил, мол, лучше пусть я остановлюсь на яме, а то капкан штука слишком неприятная. Ну, кто будет суп разливать?

— Само разольётся, — хлопнула ведьма в ладоши. — Зови Лима. А как у вас разговор об этом зашёл?

— Просто. Он меня разозлил, я и спросила.

— Ты думала, он ответит?

— Почему нет?

— Вейма, тебе самой полечиться не нужно?

— Ну тебя! Хотела — и спросила. Пойду Лима звать.

Ночью Магда тихонько поднялась с постели, на всякий случай оделась и спустилась в подвал. Кровать подруги была застелена: Вейма даже не ложилась спать. Тогда ведьма выбралась из подвала и поднялась на чердак, будить практиканта.

Вскоре наспех одетый вампир и ведьма сидели за кухонным столом и ждали, пока вскипит чайник.

— Опять ушла. С чего вдруг?

— Позвали — вот и ушла, — развёл руками Лим. — Она взрослый вампир, имеет право на личную жизнь.

— Какую личную жизнь, ты о чём? Какая может быть личная жизнь с оборотнем?

— Самая обыкновенная. Магда, вы подумайте сами. Вейма — молодая девушка, этот следователь — симпатичный парень. Посмотрели бы вы, как на него половина деревни зарится! Почему бы ему и не приглянуться Вейме?

— Когда она знает, что он уверен в нашей виновности?

— Некоторым и не такое нравится.

— Не остри.

— Магда, в самом деле, почему сразу нет? Вам же нравится инквизитор.

— Не твоего ума дело! — привычно оборвала практиканта ведьма.

— А ночные уходы Веймы — не нашего с вами, — гнул свою линию вампир.

— Конечно, тебе наплевать! Пусть бы начальница сгинула, только бы тебе спать не мешали!

— Почему сразу сгинула? — подавил зевок Лим. — Ну, погуляют они немного, потом этот оборотень уедет и всё будет как прежде.

— Вот именно! Он уедет, а Вейма останется! Неужели ты уверен, что она сейчас это понимает?

Резкий тон ведьмы заставил вампира пристально взглянуть ей в глаза.

— Магда, что это у вас за старше-сестринские замашки? Если вы разлучены с родственниками, это не означает, что должны так трястись над подругой.

— А если ты знаешь чьи-то тайны, нет нужды о них говорить, — парировала Магда.

— Нет, в самом деле. Вейма — взрослое, самостоятельное существо и как бы она не проводила свои ночи, вас это не касается.

— Это тебя не касается! — рассердилась ведьма. — А мой прямой долг…

— Ваш прямой долг — снять чайник, пока не выкипел, — непочтительно прервал Магду вампир. — Если бы Вейма узнала о нашем разговоре, она бы сильно обиделась, можете не сомневаться.

Всю ночь Магда провела одна на пустой кухне, для отвода глаз заваривая заказанное днём зелье. Вампир, как она его ни уговаривала составить ей компанию, ушёл спать, и сейчас ведьма напряжённо вслушивалась, пытаясь угадать возвращение подруги. Время бесконечно тянулось, но зелье почему-то всё время выкипало раньше, чем Магда успевала принять меры; приходилось доливать водой и варить заново. До рассвета было всего ничего, когда в дверь постучали.

Ведьма поспешно откинула засов…

За дверью стоял взволнованный оборотень с вампиршей на руках. Вейма была без сознания.

— Что ты с ней сделал?!

— Что она сделала. Всегда такая бешенная?

— Куда? — коротко спросила ведьма, посторонившись.

— Лицо, — правильно понял вопрос оборотень. — Чуть до глаз не достала.

— За что? На кровать клади.

— А вот это уже наше дело. — Оборотень осторожно уложил девушку на кровать и отступил, освобождая ведьме место.

— Пойди вон.

— Нет.

— Ты в чужом доме. Покинь добром.

— Я останусь, пока она не придёт в себя, — упрямо возразил оборотень.

— Не доверяешь?

— Я останусь.

Магда уже не слушала, приглядываясь к подруге. В одежде наблюдался некоторый беспорядок, лицо и волосы мокрые. Пытался разбудить самостоятельно? Магда подняла руку вампирши — под ногтями не было ни капли крови.

— Чем она тебя?

— Ногтями.

— Не похоже.

— Я их вылизал.

— Что ты сделал?!

— Вылизал, — повторил оборотень и, оттеснив ведьму, показал наглядно. Магда отвернулась: очень уж… лично у него получалось.

— Зачем?

— Чтобы тебе не досталось.

— Жмот! — оскорбилась Магда.

— Не собираюсь терпеть, когда меня живым на зелья растаскивают.

— Я и говорю — жмот. Твоя кровь — ценнейшее лекарство, а от парочки уже пролившихся капель ты не обеднел бы.

— Если моя помощь будет необходима, обязательно поделюсь.

— Ушёл бы лучше.

— Я останусь.

— Ты жив только до тех пор, пока она без сознания — это ты понимаешь?

— Я останусь.

— Хочешь узнать, как привести её в чувство? Ну, смотри. Тебе это не поможет.

Магда привычно хлопнула в ладоши. Магия, делающая ведьму почти всемогущей в собственном доме, сняла с буфета ковш и поднесла хозяйке.

— Серебро?

— А ты что думал? Я же говорила — это не для тебя.

Служители Защитника твердили, что серебро — священный металл и ни один проклятый не может к нему прикоснуться. Как и многие легенды, эта была правдива ровно настолько, чтобы не опровергаться на каждом шагу. Серебро — вещество, по сути, ядовитое, значительно притупляло способности вампиров и оборотней к регенерации и совершенно не действовало на ведьм и волшебников. Рана, нанесённая вампиру или оборотню серебром, излечивалась не быстрее человеческой, отсюда и пошло убеждение, мол, их можно убить только оружием, выкованным из этого материала. Да, можно, если нанести смертельную рану, но и только. Именно поэтому вампиры и оборотни были совершенно неспособны применить серебро во вред другим проклятым, даже не сумели бы оплатить им убийство, взбреди им в голову такая мысль.

Лечение Магды строилось не на пользе для организма, а на вреде. Уйдя в «мёртвый сон» Вейма не чувствовала того, что с ней происходило. Вывести её из такого состояния мог бы только учитель. Но ведьма нашла свой способ. Резко выдохнув, она размахнулась и ответила подруге самую сильную оплеуху, на которую была способна. Оборотень охнул и поддался вперёд. Потрясся ушибленной рукой, Магда ударила во второй раз и плеснула в лицо подруге настоявшейся в серебряном ковше водой. Ещё два шлепка — и выдернутая из забытья вампирша заморгала глазами.

— А теперь вон отсюда, — через плечо шепнула ведьма. К её удивлению, дальше оборотень спорить не стал. Едва он скрылся за дверью, вампирша села на кровати и огляделась.

— Как я здесь оказалась? — растерянно спросила она. — Погоди… кажется… Где он?!

— Ушёл. Успокойся. Как себя чувствуешь? Что он с тобой сделал?

— Ты его упустила?! — взвыла вампирша. — Магда, зачем?! Он должен умереть! Я убью его!

Во внутреннюю дверь кухни постучались.

— К вам можно?

— Лим? Заходи.

— Шёл бы спать, — одновременно с подругой буркнула Вейма.

— Меньше бы кричали. Что произошло? Вы поругались?

— Ещё нет, — надулась вампирша.

— Ясней можно?

— Её в обмороке принёс оборотень.

— Где труп? — заинтересовался вампир.

— Живым ходит. Магда его отпустила.

— Что же так?

— Лим, не издевайся и не подзуживай! Если Вейма убьёт оборотня, у нас у всех будут неприятности!

— Я что-нибудь придумаю, — пообещала вампирша.

— Как мы с инквизитором придумали? Перестань. Поспи лучше немного перед работой.

— Уже не успеет, — возразил практикант. — Рассвет близко. Давайте лучше завтракать. Вейма, а что всё-таки случилось?

— Не ваше дело!

— Если он вас обидел, может быть, мы бы лучше…

— Скажи, что он с тобой сделал, и я сама ему отомщу!

Вейма смутилась.

— Да ничего не сделал. Поругались просто. Это наше личное дело, я сама разберусь.

Несомненно, Магда бы на этом не отступилась, но тут на крыльце раздались шаги: появились ранние посетители. Сегодня жаждущих маго-психологической помощи было так много, что завтракать пришлось буквально на ходу. То Магда, то Вейма, то Лим заскакивали на кухню, наспех съедали по одной ложке вчерашней каши и убегали обратно в кабинеты.

День на день не приходится…

Глава девятая. Спасение

— Вейма, — настойчиво заговорила Магда, как только солнце прошло половину пути на небе и появилась возможность сделать «обеденный перерыв», не вызывая недовольства клиентуры. — Ты должна мне всё рассказать.

— Там рассказывать нечего, — отмахнулась вампирша. — Ты всё равно не поймёшь, а, если и поймёшь, ничего не сможешь сделать. Он просто меня ужасно оскорбил и унизил. А ещё он опасен. Для нас всех опасен.

— Если даже и так, если он должен умереть, зачем тебе нападать самой? Попроси Лима, он сделает всё за тебя и намного лучше. Ты же крови не выносишь.

— Есть способы убивать без крови, — зло оскалилась вампирша.

— Яд, что ли? Так на оборотней не подействует.

— Нет. Не яд. Не спрашивай, Магда.

— Но зачем самой?

— Незачем мальчишке в это ввязываться.

— Какая забота! — воскликнул Лим, который незаметно вошёл на кухню и теперь хмурился, слушая этот разговор. — Теперь я уже «мальчишка»!

— Мальчишка и есть, — не уступила вампирша. — И ты тоже не ввязывайся не в своё дело. Меня оскорбили, и я отвечу сама.

— Теперь у тебя самолюбие взыграло? Откуда эта жажда мести? Ты же вроде ни капельки не благородная, что за рыцарские замашки?

— Если я простая горожанка, — уязвлено ответила Вейма, — это не значит, что у меня не может быть чувства собственного достоинства. Есть вещи, которые не прощают.

— А вы не прощайте, — посоветовал Лим. — Просто плюньте и забудьте.

— Я не забуду.

— Оставь её. Она всегда поутру злая. Вот поспит немного и одумается.

— Не одумаюсь, — обиделась вампирша.

Не иначе как Враг нашептал оборотню вернуться к ведьминскому дому и приняться кричать под окнами, что Вейма его не так поняла, что он искренне хотел ей помочь, что его не надо бояться и что ему можно доверять. Обитатели домика только-только прилегли отдохнуть — даже Лим, который в последнее время так уставал, что редко тратил день на прогулки. Крик оборотня пробудил всех троих. Вампир повернулся на другой бок, накрыл голову подушкой и употребил все свои способности на то, чтобы вообще ничего не слышать. Ведьма поднялась и постаралась незаметно прокрасться к месту будущей драмы, но вмешиваться пока не решилась. Реакцию Веймы не мог бы предугадать никто.

— Вейма! — в который раз прокричал оборотень. — Выйди! Не бойся меня! Клянусь, я никогда не причиню тебе вреда!

Что-то заставило следователя оглянуться. За его спиной стояла вампирша — бледная, утомлённая несколькими днями недосыпа и бесконечными тревогами. Синевато-чёрные тени полукругами легли вокруг тёмных глаз, рот алел ярким пятном на бескровном лице. Но во взгляде девушки светилось что-то необычное, и этим чем-то была любовь. Нежность, от которой разрывалось сердце. Страсть, такая сильная, что воздух казался осязаемо ею наполнен. Доверие, которого оборотень так добивался. Он и сам не заметил, как сделал шаг навстречу возлюбленной.

Если бы девушка резко изменилась, если бы она стала неописуемо прекрасной, желанной, притягательной, следователь мог бы заподозрить особенные вампирские чары. Но Вейма оставалась такой же, как и ночью, разве что вынула из сундука лучшее городское платье: об этом оборотень догадывался по еле уловимому затхлому запаху. Да и не действует на проклятых сила проклятых, а притворство…

Они встретились и обнялись. Следователь внимательно посмотрел в тёмные глаза вампирши, но они были наполнены одной только любовью. Ни тени злобы, коварства, неискренности не было в этих глазах. Так не притворяются.

Вейма что-то шептала так тихо, что даже оборотень не мог расслышать. Нежно погладила любимого по щеке и осторожно отняла руку, когда он попытался её удержать. Тонкие пальцы осторожно заскользили по плечам.

Магда с кухни завистливо наблюдала за этими мгновениями чистой нежности. Надо бы уйти и завесить окна, потому что дальше смотреть уже неприлично. Она так и сделала, но, потом, не удержавшись, откинула занавеску, чтобы бросить последний взгляд на чужое счастье. Любовь — что может быть прекрасней?..

Оборотень даже не заметил, когда пальцы вампирши уверенно легли ему на горло. Вейма улыбнулась и что было сил сдавила «возлюбленному» шею. Глаза девушки по-прежнему выражали нежность. Ни тени злобы, ненависти или торжества в них так и не появилось. Зато для самого оборотня мир заслонила предсмертная темнота. Он вцепился в руки девушки и попытался оторвать от своей шеи, но она слишком крепко держалась — всё также не теряя нежности на красивом лице. Следователь Совета запоздало вспомнил, что любовь вампира означает гибель для возлюбленного, но это была его последняя разумная мысль. Прежде, чем он догадался броситься на землю и подмять Вейму своим весом, девушка, поморщившись, оторвала оборотня от земли. Теперь малейшее движение сломало бы ему шею — если он не задохнётся раньше. Следователь тщетно пытался глотнуть воздуха, сказать хотя бы ещё слово, попросить о пощаде…

Сквозь всё усилившийся звон в ушах оборотень услышал отчаянный вопль ведьмы:

— Вейма!!! Что ты делаешь?! Немедленно прекрати!!! Лим!!! Лим!!! Немедленно сюда!!! Вейма с ума сошла!!! ЛИМ!!! Помоги-и-и-и!!!

Сознание медленно, очень медленно возвращалось к оборотню. Болело горло, кружилась голова, а открывать глаза следователь просто боялся. Враг ли создал их разновидность проклятых, Защитник ли, Творец, безымянный ученик или «гармоничное самоорганизующееся устройство мира», о котором говорили вольнодумцы в Университете, он, оно или они не предусмотрели возможности удушения. Может быть, следователь Вир вообще был первым оборотнем, которого пытались задушить — и чувствовал себя совершенно беззащитным перед этим способом убийства. На самом же деле он проявил необыкновенную выносливость, человек бы давно умер.

— Вейма, это безобразие! — ругалась Магда. — Это отвратительно, гадко, мерзко! Я не понимаю, как ты могла! А ещё на меня ругалась, когда!..

— Тс-с! Он может притворяться или уже приходить в себя, — предостерёг вампирёныш.

— Зря вы меня оттащили, — злилась Вейма. — Лучше его добить, и как можно скорее!

— У тебя совесть есть? О нас ты подумала?

— А вы обо мне?! Знаете, что он ночью сказал? Да после такого я бы его на кусочки разрезала, если б могла!

— Да что же он вам сказал? — Лим стоял между вампиршей и оборотнем, готовый, если понадобится, оттащить начальницу от несостоявшейся жертвы. Впрочем, он подозревал, что на вторую попытку у Веймы не хватит сил. — Слова — не повод убивать ни человека, ни оборотня. Вам стоило быть уравновешеннее.

— Ах, не повод?! — взвилась Вейма. — Да этот мерзавец заявил мне, что я не могу сама позаботиться о себе, что я беспомощнее слепого котёнка, а потому должна доверить это дело тем, кто сильнее, умнее и больше соображает. Тому то есть. То есть этой скотине, которую вы не дали прикончить! Ему, мол, нужна женщина, и я вполне подойду. И, осчастливив меня этой гнусностью, велел немедленно рассказывать всё, что я знаю об инквизиторе, о нападении, о вас, о бароне и всех жителях его владений! Он поймёт, что делать с этими сведениями, уж как-нибудь решит за меня, как я буду дальше жить! И после этого вы хотите, чтобы я его пощадила?!

Оборотень приоткрыл глаза, но ничего не увидел. Всё было не так; половина его слов была всего лишь шуткой, которую раздражительная вампирша не поняла. Дразнить живую смерть оказалось опасней, чем он думал…

Не встретив одобрения товарищей, Вейма гордо развернулась и ушла в домик. Отсыпаться.

— Он сделал ей предложение? — недоумённо проговорил Лим.

— Непристойное, — согласилась ведьма.

— Магда!

— От оборотней другого не жди. Ну, очухался?

Следователь с трудом сел и закашлялся.

— Паршиво? — посочувствовал Лим.

— Добился своего? — безжалостно прокомментировала ведьма. — Поухаживал?

— Отстаньте от него, — отдёрнул практикант. — Человек… тьфу, то есть оборотень, еле дышит.

— Пусть откроет глаза и посмотрит на меня, — приказала Магда.

Следователь осторожно попробовал выполнить это требование… темнота перед глазами рассеялась, оставив оборотня беззащитным перед солнечным светом. Вир заморгал и зажмурился.

— Говори, я слушаю, — хрипло сказал он.

— Я спасла тебе жизнь.

— Хм! — вмешался вампирёныш.

— Мы спасли, — поправилась ведьма. — Мы. Спасли.

Оборотень кивнул. Ему становилось лучше, но в следующий раз Вир предпочёл бы когти, капкан или даже серебро.

— Чего ты хочешь?

— Прекрати дело и убирайся отсюда.

— Признаёшься в нападении? — тут же ожил следователь.

— Нет. Просто убирайся.

— Не могу. Проси другого.

— Мне от тебя ничего не нужно.

— На нет и суда нет.

Оборотень поднялся на ноги. Пошатнулся, но это было последнее проявление слабости.

— Тогда исполни моё, — вмешался вампир. — Ты никому не расскажешь о том, что сегодня произошло.

— Слишком много.

— Мы спасли тебе жизнь.

— Слишком просто.

Практикант вспомнил лицо начальницы, когда он оттаскивал её от неудачливой жертвы… Ему эта доброта может стоить зачёта за практику.

— Я рисковал делом всей своей жизни, — слегка преувеличил вампир. — Исполни моё желание.

— Нет. Проси другого.

— Попрошу, — отступил вампир. — Но эта просьба будет последней.

Оборотень потрогал уже прекратившую болеть шею и кивнул.

— Тогда обещай вот что, — снова заговорила Магда. — Ты не используешь рассказ о сегодняшнем дне во вред для Веймы или нас с Лимом. Ни прямо, ни косвенно.

— Это было во второй просьбе.

— Нет, это третья. Они ведь совершенно разные! Вообще не рассказывать — и не использовать во вред! Убедишься в безопасности — хоть кричи об этом, хоть плакат повесь!

— Невозможно!

— Желания разные. Согласишься сейчас или отложишь до слёта?

Следователь прикинул. Если его признают на слёте правым, то и ладно, а если нет? Само вынесением дела на суд подставит Вейму. Её накажут, но и его тоже — за невыполнения желания.

Да и не планировал он пока жаловаться. Сам как-нибудь разберётся.

Оборотень кивнул и молча удалился. Говорить было трудно, но боль в горле не имела к этому никакого отношения.

— Что на неё нашло? — прошептала Магда, не торопясь возвращаться в дом.

— Сошла с ума.

— Правда?!

— Влюбилась, — смягчил диагноз психолог.

— Вейма?! Вот так?

— А зачем ей ещё его душить?

— У вас так принято? — не отставала ведьма. — Если ты влюбишься, ты тоже задушишь свою любимую?

— Нет, я её укушу.

— Серьёзно?

— Конечно. Зачем мне возлюбленная-человек?

— А если бы ты не мог её укусить? — заинтересовалась Магда.

— Тогда я бы её не любил.

— Вы действительно любите только тех, кого убили? — поразилась девушка.

Практикант тяжко вздохнул.

— Нет, я пошутил.

— Но ты же сказал…

— Я сказал, что обратил бы её, но если она будет человеком. И вообще, при чём тут я? Мы Вейму обсуждаем!

— Тише! Услышит ещё. Скажи серьёзно — ты действительно считаешь, что Вейма влюбилась в этого… следователя?

Вампир вздохнул ещё тяжелее.

— Я не знаю. Никогда не слышал ни о чём таком. Но женщины — создания непредсказуемые.

— И это говорит психолог?! Чему вас только в Университете учат!

— Определять, влюблена ли женщина, мне ещё не приходилось.

— Лим! — вознегодовала ведьма. — Ты можешь перестать выкручиваться и поговорить серьёзно?

— Магда, зачем вы меня спрашиваете? Я видел ещё меньше, чем вы, пришёл уже к финалу. Что произошло?

Ведьма покачала головой.

— Словами не передать…

— Тогда дайте посмотреть.

Вампиры обычно избегают постоянно проникать в чужой разум — это сводит на нет нормальное общение, к тому же может выдать истинную природу. А с ведьмами вообще никогда не знаешь, удастся ли воздействие или нет. Магда послушно вызвала в памяти воспоминание о необычной встрече вампирши и оборотня. Лим мгновение всматривался, потом кивнул.

— Я понял. Но не знаю, что было раньше.

— О чём ты?

— Она могла вызвать в себе любовь, чтобы представить его жертвой, — пояснил вампир. — Мы часто так поступаем. И вообще, наши чувства…

Магда так и не узнала, что такого глубокомысленного хотел изречь Лим, потому что юноша замер и прислушался.

— Она плачет. Звук глухой — в подушку рыдает.

— Ты так хорошо слышишь? — испугалась ведьма. — Она тоже?!

— Когда захочет. И я — тоже когда захочу.

— Не понимаю я Вейму. Сначала чуть не убила, теперь слезами обливается.

— Может, плачет от обиды, что не дали убить? — предположил вампир.

Ведьма развела руками и тоже прислушалась. Нет, невозможно, находясь снаружи, различить тихие звуки, раздающиеся в подвале.

— Лим, а почему Вейма так обиделась? Это что-то для вас значит?

— Что?

— Ну, если вам предлагают кому-то довериться.

— Не больше, чем для кого-то ещё. Но Вейма говорила о другом.

— О чём?

— О том, что она слаба и беспомощна.

— А это?

— А это много значит для неё. Вейма ненавидит слабость и обожает власть.

— Вейма?! Власть?! Да ты рехнулся!

— Не кричите. Она просто трезво рассчитывает свои силы, поэтому никогда не берётся за трудные задачи. И много сдерживается. А так — ей нравится чувствовать свою власть, нравится унижать, нравится, чтобы её побаивались, уважали и к ней прислушивались.

— С чего ты взял? — обиделась за подругу Магда.

— А вы сами понаблюдайте, — посоветовал вампир. — Или постарайтесь вспомнить.

Магда отмахнулась, но в памяти всплыли картины: Вейма, заставившая померкнуть свет за окном ради мимолётного ужаса в глазах неприятного клиента, Вейма, запрещающая пробовать то или иное заклинание, Вейма, приказывающая Лиму «разобраться» с инквизитором, Вейма, ведущая допрос…

Вампирша не была злой, но мелкие доказательства своей силы и власти действительно любила.

— Ей нелегко, — почти сочувственно произнёс практикант. — Но в Университете нас учили, что каждый сам выбирает свой путь — и последствия выбора.

— Она не просила делать её вампиром.

— Могла умереть, — уже совершенно равнодушно возразил вампир. — Вы как хотите, а я пойду спать.

Глава десятая. Разговоры на кухне

Вечером Магда проснулась довольно рано и два часа ходила на цыпочках, опасаясь разбудить подругу. Когда Вейма поднялась из подвала, на её лице уже не было никаких следов слёз или усталости. Бодрым — до неприличия бодрым, как потом пересказывала Магда Лиму, — голосом спросила, когда ужин и не явился ли кто-нибудь заказать что-нибудь нехорошее, как это часто бывает по вечерам.

Кто-нибудь не явился, поэтому Лим отпросился до утра, и девушки остались вдвоём. Все разговоры о своём поведении Вейма пресекала мягко, но решительно. Неожиданно стала говорить, как рада, что стажировка ведьмы подходит к концу и что вскоре Магде не надо будет браться за любые заказы. Говорила о чистоте и покое Слоновой башни, которую знала только по рассказам. Спрашивала, что ведьма собирается изучать и не попытается ли связать свои сегодняшние знания с белой магией. Ещё более неожиданно рассказала о намерении барона предложить Лиму место психолога в их владениях, хвалила практиканта, предрекала ему блестящее будущее.

— Помирать собралась? — не выдержала Магда. — С какого перепугу подобрела?

— Просто так, — отстранённо ответила вампирша, взяв в руки пустую чашку. Ничего особенного в старой посуде, оставшейся ещё от прежнего хозяина дома, но Вейма разглядывала её пристально и любовно, как фанатик свящённую реликвию. — Я много думала.

— О чём?

— О себе. О жизни. О смерти. Много думала.

— И до чего додумала?

— Потом скажу.

— Вейма!

— Правда, Магда. Ты уже ничего не изменишь. Когда-нибудь потом… я скажу тебе, точно.

Лим так и застал обеих девушек — молча сидящих напротив друг другу. Вейма всё любовалась старой чашкой, неспособная сидеть без дела ведьма толкла в ступке травы для очередного снадобья.

— Что на этот раз? Кого опять убили?

— У Веймы лирическое настроение, — объявила Магда.

— Не лирическое, — мягко улыбнулась вампирша. — Задумчивое.

— Умер кто-то? — испугался практикант.

— Пока нет.

— Вейма, вы должны пообещать, что больше не будете… — начал вампир и осёкся. Начальница оторвалась от чашки и перенесла всё внимание на него.

— Не бойся за меня, Лим. Я больше не ошибусь.

— Вейма…

— Не бойся. Лучше скажи, ты согласился бы работать здесь после окончания Университета?

— Здесь? Вейма, если вы не хотите…

— Нет, я хочу. Но это неважно. Барон собирался тебя спросить, но всё не успевал за недосугом. Говорю я. Сейчас.

Лим вспомнил, как оборотень спрашивал, знает ли он содержание последнего разговора между бароном и Веймой… но какое дело следователю Совета до чужого трудоустройства? Или речь шла совсем не о нём? А тогда зачем спрашивать?..

— Так пошёл бы?

— Если вы не против…

— Надо ещё Университет спросить. Мы уже отправили письмо — сеньор отправил. Не торопись отвечать, подумай. Может, ещё получше место найдёшь. Но тебя здесь ждут, об этом помни.

— Вейма, вы действительно?..

— Действительно. Если примешь приглашение, я буду только рада. И хватит.

— Вейма, а как ты стала вампиром? — внезапно спросила Магда. Вампирша выпустила из рук чашку, та упала на стол, но почему-то не разбилась, даже не треснула. Вейма нахмурилась.

— Я тебе уже рассказывала.

— Очень мало. А мне интересно, как это происходило.

— Магда, отстань!

— Мне тоже интересно, — присоединился практикант, который догадался, какие мысли предшествовали вопросу ведьмы. Начальница одарила его злобным взглядом.

— Тогда потом о себе расскажешь.

— Согласен. Итак?

— Итак, — передразнила вампирша. — Обычное дело. Шла по улице, было темно и страшно.

— А что ты делала ночью на улице? — перебила ведьма.

— Был вечер. Зима, темнело рано. А я… откуда-то я возвращалась…

— С курсов, — подсказал Лим, за что был удостоен ещё одного злобного взгляда.

— Может, и с курсов. Это такие занятия для подготовки к экзаменам, которые устраивает Университет при помощи муниципалитета. Бесплатно, — пояснила Вейма для подруги. — Но вряд ли, я туда мало ходила, сама готовилась. Мне родители приглашали наставников.

Лим завистливо вздохнул: его семья не могла позволить себе такую роскошь, как личные наставники, поэтому грамоте он учился в публичной школе, а после смог продолжить образование только благодаря Университету.

— Я пошла прогуляться или по делу какому-то, только я его быстро забыла. Свернула на тёмную улицу, испугалась и решила вернуться домой. Тут меня встретил Ватар — его ко мне приглашали всего несколько раз, слишком дорого. Я обрадовалась, попросила проводить. Он согласился и стал спрашивать, что я хочу изучать в Университете, чего от жизни хочу и вообще.

— И что ты ответила?

— Я не помню. Ерунду всякую. Помню, он сказал, что любые способности можно усилить, надо только не бояться перешагнуть через предрассудки. И улыбнулся, а там горел свет в каком-то окне, и я увидела его зубы. А Ватар сказал, что не скрывается и не стыдится. И что это не проклятие, а особенное состояние. И что я буду такая же, как и раньше, только сильнее, умнее, быстрее… ещё какую-то чушь об исполнении всех желаний и прочий бред.

— И ты согласилась.

— Я?! Отказалась, конечно! Я всегда боялась крови, темноты боялась, да и зачем мне это? Я всего-то хотела разобраться в себе и в окружающих, и помочь другим людям разобраться в себе, если они захотят. Ватар сказал, что с помощью вампирских способностей я смогу это делать лучше, чем остальные.

— А вы опять отказались, — засмеялся Лим.

— Да, — подтвердила вампирша. — Я отказалась. Я сказала, что не хочу платить такую цену, а Ватар сказал, что цену всегда приходится платить и нельзя всю жизнь избегать этого. Я сказала, что боюсь крови, а он сказал, что я буду иначе к ней относиться.

— И?..

— Когда я уже хотела убежать, Ватар сказал, что он не может меня отпустить с его тайной и мне придётся стать вампиром, хочу я этого или нет.

— И?..

— Что я могла сделать? Он пил мою кровь — у меня столько и не было, сколько он выпил! А потом велел пить мне. У меня кружилась голова, я едва на ногах стояла, рана была ужасная, а он говорил со мной в моей голове и приказывал сделать хотя бы глоток. Если бы он не управлял мной, я бы никогда этого не сделала.

— И умерли бы, — подытожил Лим.

— Почему? — удивилась ведьма. — От потери крови?

— Нет, не от этого. Ватар не столько взял, как Вейме с перепугу показалось.

— Хам!

— А почему тогда?

— От потери крови, — проворчала Вейма. — Только не тогда, а позже, когда она бы вся вытекла. Если вампир не настаивает на обращении, жертва именно так и умирает. У нас слюна такая, свёртыванию препятствует.

Магда алчно отметила ценность вампиров как источников лекарственных средств. Их, наверное, можно вместо пиявок прикладывать. И им приятно, и людям полезно. И не надо будет эту пакость вылавливать. Удобно…

— Погоди. Лим, ты говорил, что не убиваешь людей.

— На шее рана другая, — пояснил практикант. — Туда мало слюны попадает. А когда обращают, здорово повреждают сосуды руки, и сами собой они уже не заживают.

Вейму передёрнуло.

— В общем, Ватар вошёл в мой разум и приказал пить. Он управлял моим телом, поэтому я сделала глоток — брр! — а Ватар в это время ломал мою душу.

— Зачем?

— Чтобы сделать вампиром.

— И как, удалось?

— Сама посмотри.

— Не очень, раз Вейма смотреть на кровь не может. У неё первичная фобия усилилась пережитой травмой. Если бы Ватар заранее знал, как всё обернётся, он бы и не подошёл к ней.

— Не подошёл бы, — подтвердила вампирша. — Он говорил, я его привлекла высоким уровнем начальных знаний. Мало кто столько наставников приглашал, сколько мы. Ватар думал, я просто капризничаю и ещё потом раз десять пытался меня сломать. Не вышло.

— Он ошибся, — снова влез вампирёныш. — Вы протестовали не от силы воли, а от слабости. Все его усилия только усугубляли ситуацию.

— Ну вот, — заключила Вейма. — Обо мне поговорили. Довольна, Магда?

Ведьма медленно кивнула. Она достаточно пообщалась с психологами, чтобы знать о таких вещах, как цикличное повторение травмирующей ситуации в жизни несчастного человека. Но вот с чем связано «задумчивое настроение» подруги, этого Магда понять не могла.

— Теперь твоя очередь, — скомандовала начальница Лиму. — О чём с тобой говорил Ватар? Как уламывал?

— Да меня и уламывать не пришлось. Я пришёл на курсы, на самое открытие. Просто забрёл, его для всех устраивали. Побродил там, смотрю, наставников — тьма, абитуриентов — ещё больше. Перед каждым наставником гора книг лежит, а кто-то кричит, что неимущие могут взять всю эту кипу здесь же, под расписку, унести домой, заниматься, поступить и вернуть всё Университету. Посмотрел я на эти книжки, взял одну, полистал. В жизни столько умных слов зараз не видел! А книжек — чуть ли не сто для одного колледжа! Посмотрел я на это, да и ушёл. Куда мне, я только-только грамоту одолел. А жалко было — хоть кричи. Наставники такие умные, так интересно о себе рассказывают. Так весь день и бродил по городу. Потом ночь настала, а всё равно домой идти не хотелось. Мне не утащить все нужные книги домой, а если утащить, их там держать негде, людям места едва хватает. А если бы и хватало — ну, как я их все прочту?! И вот, столкнулся с Ватаром. Я его и не узнал даже — он на открытии скромно среди других стоял, не говорил даже ничего. Ничего не спросил, сразу сказал, будь я вампиром, я бы книги и унёс, и прочитал бы, и понял. И что вампиры забывают только то, что хотят забыть, а всё нужное помнят. Что я побью любого врага, буду с одного взгляда тайные мысли распознавать, а захочу — все подчиняться будут! Преувеличивал, но я бы и за половину обещанного душу продал! И не сомневался нисколько, и ломать не пришлось.

— А дальше?

— Я стал вампиром, — оскалился практикант. — Это для Веймы наш дар — проклятие. А мне нравится.

— И кровь пить нравится, — буркнула его начальница.

— Нравится, — с вызовом повторил Лим. — Даже когда всё паршиво, когда жизнь бессмысленна, когда ничего не выходит и выйти не может, когда все отвернутся — только ради этого стоит жить дальше! Ради тех минут, когда… — Лим хотел живописать заключительный момент охоты, но его перебил отчаянный крик:

— Замолчи!!! Не смей!!! Перестань!!!

Практикант растерянно умолк.

— Простите. Я… увлёкся.

— Ничего, — тут же остыла вампирша. — Только не говори об этом больше.

— Вам снятся сны, — уверенно произнёс Лим. — Нельзя всю жизнь отказываться принять себя. — Кровь зовёт вас, каждый человек для вас — искушение. Бросьте бояться, примите себя. Тогда вы станете счастливой.

Магда испуганно притихла. Светлые глаза вампира подчиняли, против всех правил и уговоров, подчиняли худую темноволосую девушку, пытались закончить то, чего не сумел сделать наставник. Странно, но Лим не казался воплощением ночи, каким должен был бы казаться. Он был светел, одет в белое, а за его спиной в окно проникал новый день. Он предлагал жизнь и веру в себя — любой ценой. Вейма подняла руку — с трудом, словно разучилась шевелиться. Резко смахнула чашку со стола, та с печальным звоном разбилась о деревянные доски пола. На кухне потемнело, будто задёрнулись чёрные шторы. Если кто и был здесь воплощением ночи, так это Вейма — вампирша, неспособная пить чужую кровь. И все искусы Лима разбивались о внутреннюю беспомощность, которая заменяла девушке силу воли.

— Искушаешь, — недобро проговорила Вейма. — Не тем искушаешь. Или считаешь себя умнее Ватара? Сильнее его? Магда, прости за чашку.

— Посуда бьётся к счастью, — машинально ответила ведьма, понимая, что вампирша вышла победительницей из этого противостояния. Чары постепенно развеивались, на кухне светлело.

— Кстати, а завтрак когда будет? — небрежно произнёс Лим. Ему было неприятно потерпеть поражение от более слабой вампирши, но признаваться в этом юноша не желал. Не дай он клятву признать старшинство Веймы, могло бы и получиться.

Ведьма поднялась из-за стола, чтобы приступить к своим дневным обязанностям. Вейма изменилась, и это странно.

— Я уверена, всё дело в нём, — твердила Магда по дороге в замок. — Пока его здесь не было, Вейма так себя не вела. Не задумывалась ни с того, ни с сего, не на кого не нападала. Это всё он, оборотень. Я говорила, не к добру его приезд. А ты смеялся.

— Да с чего вы взяли?

— А ты сам не догадался? Психолог!

— Если вы про травмирующую ситуацию, то догадался. И сам, и в ваших мыслях прочёл. Ну и что?

— Как что?! Надо избавиться от него!

— От инквизитора уже избавлялись.

— Тс-с! Громче кричи, тогда костра не миновать. Это была ваша затея, с инквизитором.

— А теперь вы свою начинаете. Магда, подумайте сами, что изменится, если следователь уедет?

— Всё, — твёрдо произнесла ведьма. — Угроза, лишение свободы и смерть — это уберётся из жизни Веймы, и она успокоится.

— Вы уверены?

— Уверена, Лим. Мы должны прогнать оборотня.

— А если не уйдёт?

— Убить.

— Убить? Магда!

— Да, убить. Этой же ночью разыщи его и скажи, чтобы убирался. Ты сильнее, он испугается.

— Я?!

— А кто же? — удивилась Магда. — Больше некому, только ты это и можешь сделать.

— Магда, подумайте сами! Кто я такой, чтобы вмешиваться в жизнь своей начальницы?

— Ты — тот, кто может ей помочь, Лим. Ты сделаешь так, как я велю или пожалеешь.

— Магда, прошу вас! Нельзя так!

— Можно, Лим! Можно.

— Но…

— Замолчи и послушай. Пусть ты прав. Пусть я переношу те чувства, которые остались от прошлого, на подругу. Пусть так нельзя и неправильно. Это неважно. Вейма — единственное близкое мне существо. Кроме неё, нет никого.

— Зато у неё есть родные.

— Люди? Нет, только проклятые смогут справиться с оборотнем. Только другой оборотень или вампир. Ты.

— Вы как хотите, а я на это не пойду.

— Пойдёшь, — уверено и жёстко проговорила ведьма. — Я тебя заставлю. Ты сделаешь всё так, как мне нужно или горько об этом пожалеешь.

— Магда… Вы же не можете…

— Последний раз повторяю — могу. Ты не представляешь, как я Вейме обязана. Если бы не она, на что бы я теперь годилась? Сколько чёрных заклинаний не пришлось плести, сколько злых зелий не понадобилось варить! Вейма ограждала меня от всего, что могло встать между мной и Слоновой башней! Спасала от последствий проклятия, помогала сохранить себя — сохранить душу от зла и ожесточения! Поддерживала, когда я отчаивалась, поддерживала, когда приходилось трудно. Даже дом, который я зову своим — его ведь Вейма нашла! И с сеньором она договорилась. Родная сестра столько для меня никогда бы не сделала, сколько Вейма. И родители — тоже. Теперь её саму настигает проклятие — и я буду сидеть сложа руки?

— Но причины Вейминых проблем не внешние, они внутренние. Вы ничего не добьётесь, прогнав оборотня!

— Я ваших психологических заморочек не понимаю. Я знаю — после приезда оборотня Вейма сделалась сама на себя непохожа. Оборотень должен убраться. И ты мне в этом поможешь.

Лим ничего не ответил. Высокие чувства ведьмы делали ей честь, но при чём тут он?! Это всё благородное происхождение — перекладывать грязную работу на окружающих! Вейма бы презрительно скривилась бы после первого же отказа и сказала, что всё сделает сама. А Магда готова горы свернуть, лишь бы заставить других работать вместо себя.

— Ты мне в этом поможешь, — настойчиво повторила ведьма. — Или пожалеешь, что на белый свет родился. Уж я-то сумею тебе навредить. Даже если бы это стоило мне Слоновой башни — и тогда бы сумела, а стоить не будет. Сделаешь?

Вампир предпочёл не задавать вопроса, как именно ведьма сможет ему навредить. И читать в мыслях тоже не стал. Просто кивнул. Если Магда вбила себе в голову, отговаривать бесполезно, а он не самоубийца. Так же она чуть только не с пеной у рта твердила, что вытянет инквизитора с того света, чего бы ей это ни стоило. Лучше бы не вытягивала, похоронили бы как неопознанный труп… Но что уж теперь поделать? Не добивать же.

Глава одиннадцатая. Беседы с инквизитором

На этот раз ждать под дверью пришлось ведьме: отец Пуркарий вёл с воинственным собратом жаркий спор. Чем дальше, чем громче звучали аргументы мирного служителя Защитника и тише возражал инквизитор. Магда сердилась: изматывает Крама, последние силы у человека тянет, а тот только от воспаления лёгких оправился! Да и применение крови оборотня тяжеловатое средство, весь организм встряхивает. О чём именно шла речь, ведьме было не слышно, но вот Крам резко закричал:

— Оставьте меня! Я устал!

Отец Пуркарий вежливо попрощался и вышел из отведённых инквизитору покоев. Столкнувшись в дверях с ведьмой, кивнул и пробормотал:

— Что я и говорил. Входите.

— Он тебя сильно измучил? — спросила Магда с порога. Крам полулежал на застеленной постели и явно приходил в себя после сильного возмущения. Увидев девушку, поспешно вскочил и предложил пройти в предназначенную для приёма посетителей часть покоев. Краму было неловко от того, что Магда видела его беспомощным, и он стремился избежать каких бы то ни было ассоциаций со временем болезни.

— О чём ты спрашивала?

— Я об отце Пуркарии. Зачем он к тебе всё время ходит, чего добивается? Если тебе тяжело с ним говорить — скажи, я передам барону. Ты же еле на ногах стоишь. И вставать тебе не надо.

— Нет, я вполне здоров. Ты меня излечила. А я так и не поблагодарил тебя.

— Забудь об этом. Чего хотел отец Пуркарий?

— Богословский диспут. Тебе будет неинтересно.

— Прости.

— А зачем ты пришла?

— Узнать, как ты. Если ты здоров, пойду…

— Нет, останься!

— Не стоит. Нам нельзя видеться. Теперь, когда я совсем тебе не нужна…

— Ты нужна мне! — горячо возразил Крам. — Не избегай меня!

— Нельзя.

— Почему?

— Ты… забыл, кто я? Забыл, кто ты? А я помню. Всё время помню.

— Почему ты исцелила меня? — глухо спросил инспектор инквизиции. — Зачем?

— Я исцелила тебя, как исцелила бы любого.

— Любого?

— Да.

— Я для тебя ничего не значу? Ничем не отличаюсь от других людей?

— Отличаешься.

Крам с надеждой замер.

— Ты инквизитор.

— И всё?

— Это как моё проклятие, оно определяет, кто ты есть и как будешь поступать.

— Отец Пуркарий не одобряет политику инквизиции, — неожиданно произнёс Крам. — Мирные служители не видят разницы между нами и проклятыми.

— У них ведь есть основания? — мягко спросила ведьма. Она чуть не плакала от мысли, что пришла пора окончательно попрощаться с любимым человеком. Любимым, несмотря ни на что. Как там Вейма говорила? Играть чувствами, превращать в оружие? Пришла пора узнать, как она усвоила урок.

— Это другое! — резко возразил инквизитор. — Мы трудимся во славу Защитника!

— Конечно, — безо всякого выражения согласилась Магда. Вот и всё. — Во славу Защитника. А я — во вред. Прощай, Крам. В следующий раз встретимся на пытке. Когда будешь ломать мне кости, не жалей ни о чём. Правда, не стоит. Я жалеть не буду. Прощай.

— Постой!

Инквизитор едва успел ухватить ведьму за рукав, когда она, решительно поднявшись, шла к двери. Крам развернул Магду к себе и увидел слезинку, пробегающую по щеке девушки. Сама ведьма ничего не замечала.

— Я люблю тебя.

— Не имеет значения, — всё также невыразительно произнесла ведьма. Она не сопротивлялась, когда инквизитор привлёк её к себе и осторожно поцеловал. Краму показалось, что Магда вообще перестала чувствовать.

— Для меня — имеет.

— Забудь. Ненужно всё.

— Ты презираешь меня?

— За что?

— Магда! Скажи, ты презираешь меня? Считаешь моё призвание отвратительным?

Вот тут ведьма будто очнулась. Она высвободилась из несмелых объятий Крама и с сомнением посмотрела на него.

— С каких пор инквизитора волнует мнение жертвы?

— Ответь! Считаешь?

— Твоё призвание не хуже любого другого проклятия, — после долгого молчания проговорила Магда. — Только мы прямо творим зло, а вы притворяетесь. Но почему ты так подумал?

— Почувствовал.

— Когда?

Крам отвернулся.

— Это было в бреду. Или раньше.

— Что было?

— Суд. Двое — светлый и тёмный, мужчина и женщина, — судили меня. Обвиняли перед тобой, а ты судила. А потом было пламя ада и вечное проклятие. Но и в аду я видел твоё лицо. Ты презирала меня.

— Это просто сон. Чего только не увидишь в лихорадке, — как можно небрежней произнесла ведьма. Враг бы побрал отца Пуркария! Его дурацкие диспуты заставили Крама вспомнить тот разговор в подвале и на кухне, который Лим стёр из памяти инспектора! Инквизитор вообще бы ничего не вспомнил, если бы не воспаление лёгких и бред, перемешавший воспоминания. А теперь — достаточно толчка, чтобы вернуть в сознание забытое. Вампир тогда отказался повторять свои действия: повторное вмешательство могло привести к безумию. Решили надеяться на удачу. Донадеялись.

— Сон, — повторил Крам. Он с надеждой взглянул на любимую, но она смотрела мимо. — Я увидел его оттого, что вы с Лимом спорили, стоит ли меня лечить.

— Мы? — опешила ведьма. У неё и времени не было тогда на споры, а уж с практикантом подруги и вовсе не собиралась церемониться! Да, Лим доказывал, что инквизитор суть создание бесполезное, но нельзя же так всё прямо воспринимать… С другой стороны, почему бы не согласиться? Пусть будет рациональное объяснение странным воспоминаниям. — Спорили немного. Но это не имело значения, он всё равно помог бы мне тебя выходить, не сомневайся.

— Ты спасла мне жизнь, — заявил инквизитор. — Если бы не ты, я бы умер от воспаления лёгких или навсегда бы остался калекой. Я всем обязан тебе.

— Не говори так, — тихо попросила ведьма.

— Почему? — удивился Крам.

— Так нельзя говорить с проклятыми.

— Почему?

— Для нас это ритуальная фраза.

— Что она означает?

— Готовность выполнить желание спасителя. Одно желание.

— Любое?

— Почти. Если тебе не понравится, можешь отказаться, тогда загадают другое.

— А если и другое не понравится?

— Смотря как спасали. Если это было трудно, тогда придётся выполнить первое-второе. А если просто — хоть сотое, что понравится. Главное, нельзя нарочно просить чего не хочешь, не то нечестно получится.

— И будет выполнено?

— Иначе спаситель может отнять жизнь, если спасённый так её не ценит. И никто его не упрекнёт за это.

— Значит, я должен тебе желание.

— Нет. Ты мне ничего не должен. Забудь об этом, пожалуйста. У нас не принято выражать благодарность, пока о ней не попросили.

— Но я не один из вас.

— Тогда тем более. Забудь. Мне ничего не стоило спасать твою жизнь.

— А Лим? Он тоже имеет право?

— Нет, желание может быть только одно на всех. Да и к нему этот закон отношения не имеет, — поспешно поправилась ведьма. В какой-то мере она не грешила против истины: к Лиму, как и к ней самой, закон об исполнении просьбы спасённого отношения не имел, ведь это они его чуть не убили.

— Магда, кто Лим такой? — внезапно спросил Крам.

— Кто такой? — Неужели инспектор их подозревает?

— За что он ненавидит инквизицию?

— Лим? Ненавидит?

— Ты ведьма, проклятая. Тебя я понимаю. Отец Пуркарий принадлежит к другой ветви слуг Защитника. С чего бы обычному человеку ненавидеть нас?

— Скажешь, не за что?

— Нас ненавидят только те, кто опасается за себя.

Магда отвернулась.

— Поверь мне, Лиму опасаться нечего.

— А я думаю, он еретик. Или родственник сожжённого еретика. Угадал?

Магда побледнела. Где-то в отдалении раздался гром, но ни ведьма, ни инквизитор не обратили на это внимания. Как и на ясное, без туч и облаков, небо за окном.

— Зачем тебе это знать?

— Он приехал сюда, чтобы укрыться от нас? — уже уверенно продолжал инквизитор. — Хотел укрыться под покровительством барона Фирмина. Так?

— Он выхаживал тебя, носил, когда ты не мог ходить. Помогал делать первые после выздоровления шаги. Предупреждал каждую мысль, малейшее желание. А ты думаешь, как бы обречь его на пытки и костёр?! И после этого ты спрашиваешь меня о презрении?!

— Кто он такой? — уже совсем другим тоном спросил инквизитор. Профессиональный интерес начисто исчез из его голоса, уступив место… ревности? Почему Магда так рьяно бросилась защищать мальчишку? — Что вас связывает?

— Он — практикант моей подруги, — оторопела ведьма. Её? Связывает? С Лимом? — Студент Раногского Университета, изучает психологию. Она мне его уступила, чтобы помог с лечением.

— И только? — успокоился Крам. С блестящей идеей сделать из барона заступника еретиков придётся расстаться: вольнодумство Университета инквизиции неподсудно.

— А что может быть ещё? Только это.

Если бы Крам меньше радовался из-за беспочвенности своих ревнивых подозрений, он бы заметил уклончивый тон собеседницы. Но инспектору было не до того.

— Я только хотел знать, за что Лим ненавидит инквизицию, — солгал инквизитор. — Не сердись на меня.

— Я не сержусь, — печально ответила девушка. — Ты — тот, кто ты есть. Так было и будет всегда. Мне надо идти.

Крам не знал, как ему удержать ведьму. Просить остаться, встать на колени, заслонить собой дверь или лечь у порога. Неизвестно, какой выходкой он опозорил бы инквизицию, но тут в покои вбежал отец Пуркарий.

— Магда! — с порога закричал он. Ведьма удивилась — впервые служитель Защитника обращается к ней просто по имени. — Магда, скорее! Юная госпожа!..

— Нора?!

Ведьма бросилась вслед за служителем Защитника на третий этаж, где никто не жил и где барон выделил дочери личный кабинет. Подумав, Крам последовал за ними. Если когда-нибудь Защитник или сам Творец спросит его, инспектору придётся признаться: он не спешил на помощь девочке и не стремился поддержать возлюбленную. Инквизитор надеялся под видом сочувствующего пробраться на часть дворца, которая прежде была для него закрыта. Он вспомнил гром, раздавшийся посреди ясного неба, соотнёс размеры дворца и время, прошедшее между грохотом и появлением Пуркария. Шум наверняка устроила юная госпожа Нора, о чьём здоровье теперь печётся ведьма. Какие тогда напрашиваются выводы?

Глава двенадцатая. Благодарность сеньора

Дверь в кабинет была сворочена. Внутри было всё перевёрнуто, разбросано и поломано. Ни крови, ни тела под обломками видно не было, но это ничего не означало. Может быть, стоящие вдоль стен шкафы треснули после… после чего?

— Взрыв, — тихо произнесла Магда. В коридоре стоял барон и слуги. Ведьма старалась не встречаться ни с кем глазами и даже инквизитору было не по себе. На лестнице отчаянно кричала баронесса, которую муж велел увести прочь от несчастного места. Несчастная женщина не согласилась, её волокли силой. — Чем она тут занималась?

— Не знаю. Говорила, учёными занятиями. Я думал, вы…

— Нет, я ей ничего не поручала.

— Она… — Барон осёкся. — Есть ли надежда?

— Боюсь, что…

Магда не успела произнести свой приговор. От взрыва такой силы спастись невозможно… если оказаться в одной с ним комнате. Но спасение пришло раньше. Внезапно крики баронессы из отчаянных превратились в радостные.

Она сошла с ума, испугалась Магда. Барон кинулся к лестнице. Ведьма побежала за ним, инквизитор хотел остаться и осмотреть комнату, но его увлекли за собой слуги. На втором этаже баронесса прижимала к себе дочь — живую и невредимую. Рядом, смущённый и возмущённый одновременно, топтался Лим, а отец Пуркарий возводил глаза к потолку и шептал благодарственную молитву.

— Нора!

— Папенька, — пискнула пристыженная девушка. — Прости, папенька.

— Он не сердится, — заверила дочь баронесса, покрывая её лицо поцелуями. — Мы не сердимся на тебя, доченька. Ты жива, какое счастье!

Барон поспешил к жене и дочери, чтобы обнять обеих. По мнению Лима, кое-кому следовало бы надрать уши, а не обнимать, но вампир ничего не сказал. Молчание разрушил инквизитор:

— Мои поздравления вашему дому. Помощь Защитника да пребудет с вами, как была она в этот день. Что произошло?

— Я… занималась, — виновато ответила Нора. — Немного ошиблась.

— Какая сила может так сокрушить мебель?

— Есть магия, доступная даже обычным людям, — вмешалась Магда. Она прекрасно поняла, куда клонит инквизитор, и это направление ведьме не нравилось. — Помнишь, ты, когда пришёл сюда в первый раз, выпил противоядие от моих зелий и взял отвращающий чары амулет. Не волшебники же их сделали!

— Не волшебники, — подтвердил Крам, переводя взгляд от одного участника драмы к другому. Поняв, что в их услугах никто не нуждается, слуги незаметно разошлись: убирать кабинет юной госпожи и к другим обязанностям. — Откуда ты знаешь про амулет?

— Я видела. Заранее видела твой приход. Помнишь, ты спрашивал.

— Видела? — напряжённо спросил Крам. — Ты можешь видеть будущее?

— Плохо, — призналась ведьма. — Легче настоящее. Тогда я знала, что ты идёшь ко мне, вот и успела подготовиться. Видела тебя на дороге.

— И все ведьмы так могут? А маги?

— Все могут, — согласилась Магда. — Только редко. Из магов — белые, они иначе смотрят. Не на природных свойствах, как мы, а соединяют своё сознание с… — Магда поняла, что увлеклась и поспешила оборвать профессиональный разговор. — Ведьмы и белые маги могут прорицать, больше этот дар никому не доступен.

— И будущее можете?

— Будущее неопределенно. Точно его не знает никто. Всегда может случиться то, чего никто не предполагал. А почему ты спрашиваешь?

— А… — Инквизитор только сейчас заметил, что все с интересом прислушиваются к их разговору. — Была у меня одна мысль… Значит, никто не может точно предсказать будущее?

— Точно — никто.

— Ясно. Прошу прощения за неуместное любопытство. Но как юная госпожа избежала гибели?

Нора молча указала на Лима.

— Он меня вытащил из кабинета.

— Через дверь?

Нора покраснела, Магда побледнела, барон сделался пунцовым. Отец Пуркарий подошёл к инквизитору и что-то прошептал тому на ухо, указывая на Лима, на спасённую девушку, потом на её родителей. Крам смерил вампира и Нору подозрительным взглядом, практикант нахмурился. Отец Пуркарий настаивал, и инквизитор неохотно кивнул.

— Ещё раз прошу прощения. Не буду надоедать вам своим присутствием. Вы позволите мне удалиться?

— Вас проводят в ваши покои, — предложил барон. Крам хотел отказаться, но возле него уже, как по волшебству, вырос слуга. Ещё одна такая выходка — и к дверям инквизитора снова приставят охрану, чтобы по замку не бегал. Ночью кто-то по коридору прохаживается, но днём Крам сохранял иллюзию свободы.

— Я должен принести свою благодарность, — официально заговорил барон, когда все главные участники событий собрались в его кабинете. Кроме сеньора, тут были его дочь, служитель Защитника, ведьма и вампир. Жену барон уговорил удалиться к себе, обещая вскоре прийти вместе с Норой. — Ты спас мою дочь. Нельзя передать, в каком неоплатном долгу я теперь перед тобой. Проси какой хочешь награды, ты ни в чём не будешь знать отказа.

Вампирёныш слегка оживился, но Магда предостерегающе кашлянула.

— Ваша милость, служить вам — единственная награда, другой мне не надо, — послушно повторил вампир слова, которые ему мысленно подсказывала ведьма.

— Ты ничего не желаешь? — удивился барон.

— Ничего, ваша милость, — подтвердил Лим, который понял правоту Магды: сейчас ему только не хватало засветиться как любимчик барона. Да и в самом деле, не нужно ему ничего от феодала.

— Как пожелаешь. Но если ты когда-нибудь переменишь своё мнение — дай только знать.

Лим поклонился.

— Как ты спас мою дочь?

— В этом не было ничего сложного, ваша милость. Я пролетал мимо окон…

— Пролетал?! — ужаснулась ведьма.

— Я был невидим. Случайно пролетал и задержался у кабинета.

— Ах, случайно!

— И случайно уловил мысли юной госпожи.

— Они имеют отношение к спасению? — подозрительно уточнила Магда.

— Судите сами, — предложил вампир. — Юная госпожа читала какую-то непонятную книгу. В ней был рецепт неизвестного мне состава. Она успела прочесть, но тут же забыла примечание… там говорилось, что на открытом воздухе этот состав меняет свои свойства и взрывается. И приведены признаки изменений. Они уже начинались, но госпожа не обращала внимания.

— А дальше? Как вам удалось выбраться из кабинета?

— У меня не было времени. Я влетел в окно, обернулся человеком, схватил госпожу и выпрыгнул.

— Выпрыгнул?! Во двор? С третьего этажа?!

— А что мне оставалось делать? Мне такой прыжок пустяк, а госпоже я не дал коснуться земли. Мы только упали, как взрыв раздался. Я и побежал предупреждать, что с госпожой всё в порядке.

— Ты действовал разумно и храбро, — задумчиво проговорил барон. Лим уловил в сознании сеньора подозрения относительно того, зачем практикант читал мысли Норы, но вслух об этом не было сказано ни слова.

— А что вы сказали инквизитору? — спросила ведьма у служителя Защитника. Тот пришёл в замешательство.

— Я должен принести свои извинения сеньору. Но у меня не было времени обдумать другой ответ, а тайна молодого человека такого свойства, что малейший намёк может погубить нас всех, поэтому я взял на себя смелость…

— Что вы сказали?

Лим порозовел.

— Я осмелился сказать инспектору, что юноша и девушка могли вести разговор в другом месте, тайно от благородных родителей юной госпожи, и что своими расспросами инспектор может обратить внимание его милости на слишком вольное поведение дочери. Я приношу извинения, но ничего другого придумать не сумел.

Нора не знала, куда глаза девать, барон тяжело молчал.

— Не будем об этом, — сказал он наконец. — Без сомнения, вы отвели если не подозрения инквизитора, то расспросы. Я благодарен вам за помощь. Теперь, когда нам всё ясно…

— Не всё, ваша милость, — перебила Магда. — Мне не всё ясно. Что это за таинственный состав, который может взорваться? Какие у Норы могут быть непонятные книги? Я не учила её этому. Нора! Скажи мне, чем ты занималась в своём кабинете?

Девочка молча уставилась на ведьму и постаралась принять как можно более гордый вид. Кто Магда такая, чтобы её допрашивать?

— Нора! — приказал отец. — Ответь наставнице. Чем ты занималась?

— Алхимией, — созналась дочь и наследница барона.

— Превосходно! — фальшиво восхитилась ведьма. — Лучше не бывает! Когда в замке инквизитор, везде ищущий колдовство и ересь, когда в замке следователь Совета, ищущий врагов инквизиции, ты принимаешься за самостоятельные занятия. И чем — алхимией, подумать только!

— Но ты бросила меня учить.

— Разумеется! Сейчас не время тебе осваивать мою ворожбу. Тебе стоило поискать другие занятия, пока инквизитор не удалится.

— Я и нашла.

— Алхимию!

Лим прекрасно понимал ведьму. Алхимики не были ни волшебниками, ни учёными. Университет упорно не хотел признавать их достижения за научные, а в Башнях твердили, что такое терзание природы противоречит всем законам бытия, в том числе и магическим. Никто не мог в точности предсказать, к чему приведёт тот или иной опыт; любой рецепт в книге сопровождался огромным списком различных исходов, опасностей и правил безопасности. Ересью алхимия не считалась, но любой, кто ею занимался, казался всем донельзя подозрительным. Сказать «он — алхимик» означало назвать человека опасным сумасшедшим. Лучше способа уменьшить влияние барона на Ассамблею не придумаешь, разве что обвинить в занятиях алхимией его самого.

— Ваша милость, — склонилась ведьма перед бароном. — Прошу сложить с меня обязанности наставницы вашей дочери. Если она увлеклась алхимией, мне нечему её научить.

— Нет, Магда, не надо! — запротестовала девочка.

— Я не могу вам приказывать. Если моя дочь не может усвоить вашу магию, не буду принуждать.

Нора подбежала к Магде, схватила ведьму за руки и взмолилась:

— Магда, пожалуйста! Прости, я больше никогда не буду заниматься без твоего разрешения! Только прости, не прогоняй!

— Врёт, — безжалостно прокомментировал вампир. Отец Пуркарий хотел возмутиться наглости мальчишки, но барон неожиданно кивнул.

— Я прикажу отправить все книги туда, откуда они появились. Те, которые ещё можно прочитать. Испорченные будут уничтожены. Кабинет закроем до тех пор, пока не уедет инквизитор и следователь Совета. Тогда Нора сможет снова попросить прощения у наставницы и продолжить обучение или отказаться от него.

— Я повинуюсь вашему решению, — проговорила ведьма. — Когда опасность будет отведена, я скажу, готова ли я продолжать занятия.

— А что я буду делать до тех пор? — возмутилась Нора. Магда и отец Пуркарий одинаково покачали головами. Балует его милость детей, ох и балует! Девчонка только что учинила огромный переполох, чуть не свела с ума мать, подставила отца, но нисколько не раскаивается.

— Я найду тебе занятие, — пообещал барон. — Сейчас мы пойдём к твоей матушке, ты ещё раз попросишь прощения за причинённое ей беспокойство и попросишь возобновить обучение правилам этикета. Ты его совсем забросила, а ведь я собирался взять тебя на Ассамблею.

— Папенька!

— Идём, дочь, матушка нас уже заждалась.

Может быть, его милость барон Фирмин не так уже и балует своих детей?

Глава тринадцатая. Мнимое бегство

Искать оборотня в ночном лесу Лиму ещё не приходилось. Сказать по правде, он вообще редко кого-то разыскивал, обычно предпочитал приманивать или хватать первую попавшеюся жертву. Но спорить с ведьмой вампирёныш всерьёз боялся. Он не забыл ещё попыток отходить его кочергой и не сомневался: ведьма без колебаний изувечила бы его, если б почуяла обман. А он пока ещё в одном доме с ней живёт, куда деваться?

В замке следователя не оказалось. Почуять оборотня невозможно. Лим уже подумывал о том, как бы поделикатней сообщить ведьме о полном провале, но тут его чуткие уши уловили тоскливый вой.

Увидев перед собой донельзя смущённого вампира, оборотень опешил. Ещё больше он опешил, когда Лим открыл рот.

— Тебе надо убираться отсюда, — без предисловий заявил юноша. — Покинь наш лес.

— Мы говорили об этом вчера. Нет.

— Это не в благодарность за спасение, — нервно пояснил психолог, мучаясь от необходимости играть несвойственную ему роль. — Ты должен покинуть нашу территорию.

— Почему?

— Или я тебя убью, — пообещал вампир. — Завтра.

— Ты — меня?

— У Веймы почти получилось. Я сильнее. Уходи добром, пока жив.

— Это она тебя послала? Попроси, чтобы…

— Нет! Не Вейма. И я не буду ничего передавать. Ты не должен разговаривать с ней или напоминать о себе. Исчезни из нашей жизни.

— Иначе смерть? — уточнил оборотень.

— Да, смерть. Уходи. Пожалуйста. Завтра ночью я тебя убью.

— Как найдёшь?

— Как-нибудь. Неважно. Уходи добром.

— Кто тебя послал?

— Не твоё дело.

— Это из-за Веймы?

— Да. Нет. Не спрашивай ничего.

Вампир переступил с ноги на ногу и облизнулся.

— Всё, что тебе следует знать, — заявил он, стараясь казаться как можно более уверенным в своих словах, — это то, что ты умрёшь, если останешься на нашей территории. Ты умрёшь, если расскажешь Вейме об этом разговоре. Ты умрёшь, если будешь искать с ней встречи. Есть только один способ остаться в живых: молча уехать.

— Как я уйду? Расследование не закончено.

— Соври Совету. Не давай отчёта. Делай что угодно. Только покинь территорию.

Лим чувствовал себя полным идиотом. Ему в жизни не приходилось угрожать смертью и тем более приводить угрозы в исполнение. Добившись от оборотня неопределённого кивка, вампир закружился на месте и улетел. О завтрашней ночи не хотелось и думать.

— Ну, как? — шепнула Магда, встречая психолога в дверях. Парень с отвращением покосился на ведьму.

— Предупредил.

— Тогда он уйдёт.

— Вы уверены?

— Не самоубийца же он! Всё будет хорошо. Пойдёшь к себе или сделать тебе чай?

— Нет, лучше полетаю, развеюсь.

— Как знаешь.

Магде следовало бы трижды подумать, прежде чем связываться с оборотнем. Вспомнить о том, кто он есть, какая у него профессия, прикинуть, сколько людей и проклятых угрожали жизни следователя Совета баронов.

С раннего утра оборотень пошёл на баронскую конюшню и потребовал, чтобы вывели его мула. Конюхи его милости наотрез отказались выполнять приказание без разрешения своего господина. Ещё вчера следователь отступил бы и пошёл добиваться аудиенции у барона. На этот раз он несказанно возмутился и принялся настаивать на своём праве самому распоряжаться своим имуществом. На шум сбежалось всё детское население замка и пришло несколько взрослых, которые ради скандала сумели выкроить минутку из выполнения своих многочисленных обязанностей. Едва из дворца вышел барон, следователь внезапно отступился и ушёл к себе.

Конюхи получили приказ выполнить требование оборотня, как только он снова придёт за своим мулом. Министриалам и челяди было велено расходится по своим делам, а детвора осталась во дворе обсуждать новость: следователь Совета уезжает! Один, без безумного рыцаря, никого не предупреждая…

Следователь видел в окно, как тот самый человек, для которого был затеян спектакль, вскочил на коня и покинул замковый двор.

Рол, стражник, должен был сегодня первым пройти психологическое обследование.

Вейма вела самый обычный утренний приём. С кем-то надо было поговорить, кого-то утешить, кому-то оказать психологическую помощь… её мысли были далеко от работы: она думала о конверте, который Лим принёс из Тамна. Надо прочитать, но не хватало времени. Ладно, успеется.

Ближе к обеду в кабинет вошёл Рол.

— Отменила бы встречу, — с какой-то странной смесью участия и укоризны произнёс он.

— Как это — отменила? — не поняла вампирша. — Вы не хотите работать?

— Разве ты провожать жениха не будешь?

— Кого? Какого жениха? Как это — провожать?!

— Твой жених, — как ни в чём ни бывало сообщил стражник, — вещички собирает в замке. Вот-вот уедет.

— Какой жених?! У меня никогда не было никакого жениха!

— А! — понимающе потянул стражник. — То-то в деревне говорят — поссорились. Потому-то и уезжает?

— С кем я поссорилась? — процедила вампирша. Значит, по деревне уже слухи ходят о её личной жизни?! Добро бы было о чём!

— Со следователем нашим, которого Совет прислал.

— Он мне не жених!

— А-а-а! — посочувствовал стражник. — Прогнала?

Вампирша оскалилась так, что бедняга невольно отскочил. Он, конечно, стражник, но в этот момент хорошо вспомнил, кто такая Вейма.

— Вон отсюда, — прошипела девушка. — Приём отменяется. Зайдёте в следующий раз. Нет, в последнюю очередь! И скажите всем в замке и в деревне, чтобы не смели нести обо мне всякую чушь! Иначе жестоко пожалеют! Вон!

Оборотня она нашла в той самой комнате, где Магда выхаживала инквизитора. Следователю Совета предоставили сначала комнату в покоях рыцаря Эфота, потом он «унаследовал» все покои, но вскоре переселился на первый этаж. Вейма смерчем пролетела по замку и едва не снесла дверь, когда входила к оборотню.

— Ты, — процедила вампирша. — Что за мерзкая выдумка насчёт жениха? Как ты смеешь распускать про меня слухи?

Следователь сидел на одной из лавок, так и оставшихся у кровати. Он медленно поднял голову и посмотрел на девушку.

— Ты указываешь мне. Почему?

Вампирша растерялась.

До сих пор никто не смел возражать Вейме, когда она говорила таким тоном. Девушке не приходило в голову, что можно оспорить её право распоряжаться всем, чем она считала возможным распорядиться. И уж конечно, не наглецу, который выставил её на посмешище…

— Потому что я могу не только указывать тебе, я могу убить тебя.

— Ты? — словно даже удивился оборотень. Будто не он был почти успешно задушен третьего дня! — Попробуй.

Он встал, обошёл скамью и остановился напротив девушки.

Вампирша шагнула к следователю, но рук к его шее протянуть не посмела. Нападать открыто, без уловок и иллюзий — этому её не учили. При всей своей силе, вампиры предпочитали нападать из-за угла. И то сказать — стоит кому-нибудь из клана прославиться как непобедимому бойцу, как рано или поздно его вынудят проявить силу, недоступную человеку, потом заподозрят в якшанье с Врагом, а там и до костра недолго. Да и вообще Вейма сомневалась, сумеет ли она хоть раз повторить свой «подвиг» по лишению жизни другого существа. Лим, когда оттаскивал её, сказал, что психологу неприлично таким образом разрешать конфликты. Как он был прав…

Вампирша отвернулась от предполагаемой жертвы и села на скамью.

— Прости, — буркнула она. Оборотень сел рядом, но ничего не ответил. Вейма подумала: надо как-то продолжить извинение, но слова не шли на ум. Не врать же, что не хотела никого убивать! Это неправда, да и следователь ей не поверит. Зачем, в самом деле, она это сделала? Зачем явилась сейчас? Что за бред! В памяти всплыли уроки уверенности в себе, которые давались ей в Университете. Если говорить по справедливости, зачёт по ним вампирша завалила, но сумела умолить наставницу… не без применения особенных способностей клана. Ватар ещё ругался тогда, мол, не всегда можно заменить самоуверенность даром внушения. А она, дурочка, только смеялась! Нет, в самом деле, что она здесь забыла? Молчание затягивалось. — Правда, прости. Просто ты меня очень обидел.

— Чем?

Он считает, нечем?!

— Я не терплю, когда у меня добиваются доверия под видом обманной заботы.

— Обманной?

— Разве нет?

— Нет.

— Ну, извини! Когда ты говоришь, что хочешь послать на пытки и костёр меня и моих друзей, а потом требуешь тебе довериться — в этом нет обмана?!

— Не тебя. Ты не при чём.

— Ах, я не при чём?! Да чтобы ты знал, это именно я предложила… — Следователь не сумел удержать движения, с которым придвинулся к участнице расследуемого им преступления, и Вейма замолчала. — Я хотела сказать, если бы нам пришло в головы от кого-то избавиться, это предложила бы я.

— Ты?

— У тебя была возможность убедиться в моей агрессивности.

— В чём?

— В моём желании нападать и причинять вред.

— Ты всегда такая?

— Да, всегда.

— Врёшь.

— Нет.

— Врёшь.

— Да с чёго ты взял?!

— Знаю.

— Что ты можешь обо мне знать, ты, ищейка?!

— Ты не пьёшь крови.

— Ну и что? Да, не пью крови, да, мне сложно переносить явное насилие, но я люблю организовывать злые дела и постоянно их обдумываю.

— Вздор!

— Нет, правда!

— Тогда были бы другие преступления.

— Я далеко их совершаю, тайком.

— Вздор!

Вампирша раздражённо передёрнула плечами. Она следователю такую роскошную кандидатуру предлагает, а он кочевряжится! Другой бы принял и спасибо сказал. Дурак.

— Не хочешь, не верь. Но не жди и не проси доверия, если тебе жизнь дорога.

— Я не повторяю предложений дважды.

Вампирша вспыхнула.

— Больно надо!

Оборотень промолчал. Вейма тоже не торопилась высказываться, и они довольно долго просидели рядом без единого слова, пока вампирша не принялась вспоминать, из-за чего вообще сюда явилась.

— Говорят, ты уезжаешь?

— Это так, — подтвердил следователь.

— Ну и скатертью дорога. Давно пора. Значит, покидаешь нас?

Вир помедлил и всё-таки произнёс:

— Если ты не попросишь остаться.

— Я?! Попрошу?!

— Или разрешишь, — поправился оборотень.

— С каких пор тебе нужны мои разрешения?

— С тех, когда без них грозит смерть.

— Тебе? От кого?!

— Лим.

— Лим?! Да ты спятил! С чего ему тебя убивать? Совсем с ума сошёл?!

— Не знаю, но он угрожал.

— Лим?! Угрожал?! Тебе?! Ты на солнце не перегрелся? Чтобы Лим кому-нибудь угрожал, надо же выдумать!

— Солнца не было. Мы говорили ночью.

— Не мог Лим тебе угрожать, — настаивала вампирша.

— Мог.

— Что за бред! О чём вы говорили? Что он тебе сказал?

— Я умру, если не уеду отсюда, умру, если расскажу тебе, умру, если буду искать с тобой встречи, — перечислил оборотень. Этим рассказом он ставил свою жизнь в полную зависимость либо от прихоти вампирши, либо от своего умения скрываться, но всё же предпочёл рискнуть, чем бежать без боя.

— Это он тебе так сказал?!

— Да.

— И ты поверил?

— Да.

— Бред! Настоящий бред! Не мог Лим такого сказать! Ему в жизни не придумать… Постой. Он говорил, это его идея или его кто-то послал?

— Нет. Не ты?

— Конечно, не я! Разве я похожа на сумасшедшую? Но Лим не мог сам до такого додуматься, чихать он хотел на меня и моё спокойствие…

— Уверен, его послали.

— Значит, Магда, — обречённо вздохнула Вейма. — С неё и не такое станется. Ладно, не бойся. Я поговорю с ними, чтобы тебя не прогоняли.

— Поговоришь? — Только услышав обещание Веймы, оборотень понял, как мало надеялся, что вампирша за него заступится. Как иной игрок ставит на карту всё, готовый в случае проигрыша бежать или добыть средства для платежа обманом и преступлением, следователь рассказал девушке об угрозах её подчинённого, нисколько не веря в успех. Не ради азарта, а потому что ненавидел шантаж и не любил сдаваться без боя.

— Я словами не разбрасываюсь. Они беспокоятся из-за меня, но это лишнее. Я… мне стоит принести извинения за своё поведение и за поведение своих друзей. Нам не нравится цель твоего пребывания здесь, нам не нравишься ты, но для нас было бы позором лишить тебя жизни только поэтому. Думаю, нет нужды говорить, что больше такого не повторится.

По мнению оборотня, это не только стоило произнести, с этого надо было начать. Но он ничего не сказал.

— Я думал, ты рассердишься.

— На что?

— Они вмешались в твою жизнь. Ты не сердишься?

— Это их право, — спокойно проговорила вампирша. — Они — мои друзья. Во всяком случае, Магда. А Лим действовал по её приказу.

— Ты зовёшь это дружбой?

— Зову — что? — не поняла Вейма.

— Когда другие присваивают право решать за тебя. Это дружба?

— Да, — твёрдо заявила вампирша.

— Тогда почему ты хотела меня убить?

— Тогда было другое! — обиделась девушка. — Магда давно заслужила мою дружбу, ей я доверяю, а ты просто искал способ меня обмануть!

— Вот как.

— Именно так! К тому же речь идёт не о желании вмешиваться в чужую жизнь, а о реальной помощи! Магда знает, что я сделаю для неё то же самое, если понадобится и тоже не будет сердиться.

— Вот как.

— Конечно! Она ведь не сердилась, когда мы помешали инквизитору… — Вампирша умолкла.

— Продолжай, — улыбнулся оборотень. — Тяжело хранить тайну в себе, поделись. Чего хотел инквизитор?

— Неважно.

— Тогда я сам догадаюсь. Инквизитор пытался добиться её доверия?

— С чего ты взял?!

— Я прав? Ты говорила о помощи, которую оказала Магде. Такой же, как она тебе. Вы помешали инквизитору. Он хотел под видом любви сойтись с Магдой и обвинить её в привороте? Так?

Вампирша покачала головой.

— Нет, не так, — тихо ответила она. Оборотень взял её за руку.

— Расскажи.

— Она полюбила инквизитора с первого взгляда, это верно. И он её. Дурак. Им говорят, что ведьмы привораживают мужчин просто так, для развлечения. Хотят заранее отпугнуть, чтобы не верили своим чувствам. Вдруг ведьма понравится, они же часто красивые. Вот инквизиторы и придумывают всякую чушь. Он боялся приворота всю дорогу, которую проделал из своего монастыря до нашего дома. Я видела этот страх когда… когда смогла заглянуть в его сознание, а ведь прошло уже много времени. Когда человек чего-то очень сильно боится, это часто случается, особенно если зависит от него самого. А, может, Магда бы ему приглянулась в любом случае. Ей… ей захотелось поверить — однажды. А он лгал ей. Любил, но лгал — такая уж у него натура. Мы знали, что он её любит, но не могли позволить, чтобы…

— Это было, когда вы его допрашивали? — буднично уточнил оборотень.

— Нет! Мы никогда никого…

— Когда же вы с ним разговаривали?

— После… то есть это Лим — после. А я вообще не говорила с инквизитором. Мы говорили с Магдой, вечером после того, как инквизитор убрался.

— Неправдоподобно.

— Почему?

— В первый приезд инквизитор не планировал извлечь выгоду из любви.

— А вот и планировал!

— Я могу спросить его.

— Может быть, мы ошиблись. Нам показалось, а он мог так и не думать, вот и всё.

— Вы не заглянули в его разум? — удивился следователь.

— Не подумали.

— Неправдоподобно.

— Я больше ничего не скажу.

— Ты сказала достаточно.

Вампирша напряжённо закусила губу. Она и сама не знала, почему столько выболтала. Наверное, оборотень прав, тайну хранить тяжело. В Университете говорили: секреты делают человека отщепенцем и мучают. Но там же говорили, что секреты объединяют носителей. Вот как их троих.

— Я могу поклясться чем угодно: никто из нас не бил инквизитора.

— А Лим? Когда спрыгнул на него с чердака?

— Лим не на кого не прыгал. Но если бы инквизитор и приходил к нам, совершенно точно, что никто из нас не смог бы поднять на него руку, тем более, так зверски избить. Клянусь тебе.

— Верю, — серьёзно произнёс оборотень и поцеловал девушке кончики пальцев. Вейма вспомнила, рассказ Магды о том, как он слизывал из-под её ногтей кровь.

Она огляделась по сторонам, подыскивая тему для дальнейшего разговора. Молчание казалось девушке опасным.

— Так ты останешься?

— Тебе это важно?

— Нет!

— Тогда останусь.

— И продолжишь своё расследование?

— Продолжу.

— И продолжай. Всё равно ты ничем не сможешь доказать свои нелепые предположения.

— Клан ответил? — без перехода спросил следователь.

— Да, — растерялась Вейма. — Сегодня получила послание. Как ты узнал, что я с ними связывалась?

— Письмо от барона Ватару. Ты говорила с ним?

— Ты вскрыл письмо барона?!

— Мне дал право Совет. Ты передала барону мои слова о проклятом?

— Да, передала!

— Когда я запретил…

— И не колебалась ни минуты!

— Доверь тайну женщине…

Тонкие ноздри вампирши угрожающе раздулись, но она сдержала гнев.

— Я не обещала хранить твои секреты.

— Что ответил клан?

— Я ещё не читала…

Оборотень нахмурился. Вейма неожиданно для себя смутилась. Так она смущалась, когда барон указал ей на вопросы, которые следовало бы задать следователю о неведомом проклятом, а она даже не подумала.

— Письмо у тебя?

— Да.

— Тогда читай сейчас.

Вампирша предпочла бы узнать, что пишет клан или лично Ватар, в другом месте и в более спокойной обстановке, но непреклонный взгляд собеседника не оставлял ей такой возможности. Вейма сообразила, что оборотень не погнушается отобрать письмо силой, если дойдёт до этого, и поспешила исполнить приказание.

Письмо действительно было от наставника. Ватар писал, что ими заинтересовался барон той местности, где она работает и что феодал, по всей видимости, знает о ней слишком много. Советовал убраться отсюда подальше, если только не она ввела сеньора в курс дела. На случай, если это всё-таки так, отвечал на запрос барона: абсолютно точно, что клан не имеет отношения к людям вообще и феодалам в частности. Никто из них, ни явно, ни тайно, не интересовался бароном и его владениями. Также Ватар совершенно уверен, что никто из вампиров не может участвовать в человеческой политике и интригах.

Она пересказала ту часть письма, которая касалась вопроса барона. Вторая половина послания затрагивала её одну. Стоило бы съесть бумагу, чтобы никто не мог прочесть…

— Ты ему веришь?

— Как себе!

— Он может ошибаться.

— Нет. Если он пишет «точно» — значит, точно, — вступилась девушка за своего наставника. Он бы сказал «насколько я знаю» или «может быть», если бы был хотя бы малейший шанс на ошибку. Клан не имеет отношения к барону и инквизиции.

— А что он ещё пишет?

Вейма чуть было не сказала, что это её личное дело, но одумалась.

— Мой наставник, — горько произнесла она, — считает своим долгом раскритиковать моё поведение, слишком глупое для вампира. Он напоминает мне, что я смертна.

— Все смертны.

Вейма не выдержала и сунула бумагу в рот. Гадость какая! Неужели шпионы действительно это едят?

Глаза оборотня удивлённо расширились, когда он увидел, как девушка с натугой жуёт и глотает письмо наставника.

— Да, — наконец ответила она. В голове зрело решение. Она уже говорила об этом, но теперь, когда знает точно… — Все смертны. Некоторые об этом забывают, особенно вампиры.

— Но ты помнишь?

— Всегда. Слушай, я хочу сказать тебе одну вещь.

— Говори.

— Тебе нужен подозреваемый для Совета и инквизиции.

— Мне нужен виновник.

— Есть я.

— Ты?

— Да. Послушай, всё очень просто. Ты скажешь всем, что я одна виновата. Я вампир, но скрывала это. Можно как-то доказать, что никто не знал! Скажи ведь, можно?

— Трудно.

— Но реально. Нет, дослушай! Я вампир. Долго не пила крови, поэтому сошла с ума. Не перебивай! Я выследила инквизитора, избила его и бросила умирать. Потому что сошла с ума. Хотела напугать инквизицию… отпугнуть. Это просто, надо только придумать, что сказать, чтобы больше никого не подозревали. Послушай, мне это будет очень просто. Я могу сделать для тебя письменное признание, могу лично признаться перед Советом.

— Нет.

— Не спорь. Пожалуйста. Я сделаю всё, что захочешь, если ты поможешь доказать мои слова. Я… я ничего не боюсь, мне всё равно, что со мной за это сделают. Помоги, прошу тебя.

— Нет.

— Но я тебя очень прошу! Пожалуйста!

— Ты просишь меня? — медленно спросил оборотень тем же тоном, каким встретил её. — Почему?

— Я так хочу. Какая разница?

— Большая. Тебя будут пытать.

— Я ничего не боюсь.

— Серебром.

Вейма сглотнула.

— Всё равно. Помоги мне.

— Я не могу.

— Пожалуйста!

— Будет серебро. Если скажешь, кто ты такая. Я не могу допустить.

— Тогда я сама всё сделаю!

— Только подставишь своих друзей и барона. Ты не сможешь сама решить, о чём врать.

Вейма опустила голову.

— Тогда сделай так, чтобы я успела сбежать после признания.

— Кому ты нужна? Если цель — барон, зачем им ты?

— Но ведь можно как-то сделать…

— Нет.

— Прости. Забудь об этом, я была глупа.

— Погоди! Почему ты просила об этом? Вампиры не жертвуют собой. Даже ради друзей.

— Неважно.

— Письмо. — Оборотень схватил девушку за плечи, развернул к себе и встряхнул так, что девушка прикусила себе язык. — Ты не думала о смерти, пока не прочла письмо! О чём ты умолчала?!

— Ни о чём, — возразила Вейма, даже не пытаясь вырваться. — И дело не в письме. Не думай об этом.

— Ты сделаешь так, как я скажу, — жёстко произнёс оборотень. Вампирша помотала головой. — Сделаешь. Ты должна забыть вздор о самопожертвовании. Никуда не ходи, не пытайся связаться с Советом и с инквизицией. Не ищи сведений, ни во что не вмешивайся.

— Я не…

— Ты сделаешь так, как я скажу. Иначе я выдам твоих друзей.

— Почему?

Вейма сама не знала, о чём спрашивала. В письме Ватар писал, что законы клана не удалось смягчить никакими прошениями и давление влиятельных университетских вампиров ни к чему не привело. Такие, как она, должны пить кровь, хотя бы по капле в год. Это правило одно на всех. А, значит, среди людей она останется только до ближайшего слёта на Лысой горе, на который назначена её переаттестация… Бедная Магда, она так удивлялась, почему изменилась подруга! А всё очень просто. Она внезапно вспомнила о том, что смертна. В Университете её учили помогать людям… творить добро. Когда-то Университет был пристанищем одних только богословов. Но что за дело оборотню до её планов?

— Я не повторяю предложений дважды, — невпопад ответил оборотень. Он по-прежнему сжимал плечи девушки, словно боялся, что она превратится в струйку тумана. Внезапно Вейма поняла.

— Мне не нужна твоя забота!

— Знаю. Но ты подчинишься. И расскажешь, почему боишься смерти. Тебе угрожает наставник?

— Нет! Ватар никогда в жизни не стал бы мне угрожать!

— Тогда кто? Клан? Инквизиция? Кто?

— Я ничего не скажу. Оставь меня.

Оборотень отпустил девушку.

— Иди.

— А ты? Останешься?

— Если хочешь.

Девушка остановилась у порога.

— Я забыла спросить. Что за чепуха с женихом? Никто не видел, как мы разговаривали, откуда взяться такому слуху?

Оборотень пожал плечами. Что-то он такое ляпнул, когда в деревне спрашивали, приглянулись ли ему здешние девушки. Даже не думал, до какой степени раздуют случайную фразу. Но признаваться сейчас смерти подобно. Даже если вампирша не сумеет выцарапать ему глаза, ведьма никогда не простит, если снова явиться с бесчувственной Веймой на руках.

— Раз слух пошёл, можно разговаривать у всех на виду, — предложил он. — Хуже думать не будут.

— Мне вот интересно, что будет думать Совет, когда твоя нелепая байка дойдёт до них. Разве тебе не положено держаться подальше от подозреваемых?

— Ты не подозреваемая.

— А кто же?

— Ценный свидетель.

— Подлизываешься?

— Ещё нет. — Оборотень подошёл к девушке и лизнул её в щёку. Вейма повернулась к нему. Оборотень лизнул вампиршу в нос. — Теперь — да.

— С ума сошёл?

— Нет, — ответил следователь Совета, продолжая вылизывать девичье лицо. Вейма заслонилась и закрыла коридор и дверь отпугивающими людей чарами. Если этого психа кто-нибудь увидит!..

— Тебе надо пройти обследование.

— За деньги? — засмеялся оборотень, лизнув её руку.

— А как ещё? Психологи не работают бесплатно!

— Зачем?

— Убедиться, что ты сумасшедший! Прекрати немедленно! А то я всерьёз рассержусь!

Оборотень отступил на шаг.

— Я только ответил на вопрос.

— Я не имела в виду буквальный смысл!

— Всегда помни, с кем говоришь.

— Я это запомню! Псих!

— Оборотень, — поправил следователь Совета.

— Это одно и тоже.

Вампирша растворилась в созданных ею чарах так искусно, что даже проклятый не мог бы увидеть, когда она исчезла.