Ведьма и вампир

Глава первая. Чёрный волшебник

Вейма вернулась домой как раз к обеду. Магда подозрительно вгляделась в лицо подруги и поставила перед ней тарелку с супом.

— Что это ты улыбаешься? — подозрительно спросила ведьма. — Где пропадала весь день?

— Я не пропадала. Я летала в замок.

— В замок? — напрягся Лим. — Зачем?

— Просто так. Вы знаете, что оборотень хотел уехать?

— Хотел? — ненатурально удивилась Магда. — С чего это вдруг?

— А вы откуда знаете? — уточнил Лим. Если оборотень проболтался, его просто убьют!

— Я с ним говорила.

— Зачем?

— Захотелось.

Ведьма и вампир переглянулись.

— С чего бы вдруг?

— Имею я право на прихоти!

— Имеете, конечно… Так он уедет?

— Нет.

— Нет?!

— Я попросила его остаться.

— Зачем?!

— Мне так нравится. Что, нельзя?

Магда в отчаяние посмотрела на подельника, тот развёл руками.

— Я хочу спать. До вечера не будите.

— Постойте! — спохватился Лим. — Мне нужно с вами серьёзно поговорить!

— Вечером, хорошо?

— Приятных сновидений, — проворчала ведьма. Дождалась, когда подруга спустится в подвал, и спросила: — Как это понимать?

— Как хотите, — обиделся вампир. — Я говорил, оборотень не уедет! Зря мы всё это затеяли!

— Может быть и зря. А о чём ты хотел поговорить с Веймой?

— Мне письмо от клана передали прошлой ночью.

— И что?

— Вейме грозит смерть.

В этот же день к следователю Виру подошёл инспектор инквизиции Крам и попросил о внимании. Хотел высказать свои соображения насчёт нападения. В руках инквизитор вертел распечатанное письмо: сегодня дошла почта.

— Вейма, прошу вас, — говорил после ужина вампир. — Это совершенно серьёзно. Мне писал Ватар.

— Правда? Мне он тоже писал. И о тебе, и обо мне. Говорит, Университет не будет возражать, если ты сюда психологом устроишься. И клан тоже — если я не против.

— И всё?

— Нет, не всё, но другие дела тебя не касаются. А что было в твоём письме? Тоже самое?

— Не только.

— Ну, разумеется. У Ватара наверняка есть что сказать тебе лично. Можешь не пересказывать — вне работы меня чужие дела не интересуют.

— Это как раз не чужие дела! Это ваши!

— Ну-ка, ну-ка. Что такого Ватар мог тебе написать обо мне?

— Вейма, когда у вас переаттестация?

— Тогда же, когда у тебя аттестация. На ближайшем слёте. А что?

— Вы понимаете, что не уйдёте с неё живой?

— Я уже давно не живая. Лим, ты знаешь, что даже кровь наша убивает?

— Это не имеет к делу никакого отношения!

— А и дела никакого нет. У тебя всё?

— Вейма, — вмешалась Магда. — Тебе жизнь надоела?

— Такая — да. Не бойся за меня, Ватар просто преувеличивает и Лим вместе с ним.

— Преувеличивает?! — взвыл вампир. — Что тут можно преувеличить? У клана одни законы на всех; менять их никто не собирается! Вы не пьёте крови, вы — отступница, вы должны умереть!

— Спасибо на добром слове. Должна так должна. Не стоит из-за этого волноваться.

— Вейма, ты-то сама в своём уме?

— Я просто не понимаю, из-за чего вы поднимаете шум.

— Из-за тебя!

— Сколько пафоса! — обидно улыбнулась Вейма. — Магда, не стоит того, честное слово. Ни я, ни нелепые угрозы клана не стоят твоих треволнений.

— Нелепые?!

— Конечно. Лим, ты ещё молодой и на Лысой горе не бывал, вот и принимаешь всё слишком серьёзно.

— Но Ватар-то бывал!

— Он нарочно запугивает. Не волнуйся. Все преподаватели так делают. Если бы по их словам выходило, половина Университета была бы выгнана после первой же проверки.

— Но это не преподаватели! Это вампиры!

— Все они одинаковы.

— Вейма, вы серьёзно так настроены?

— А разве похоже, чтобы я шутила?

— Похоже, вы либо притворяетесь, либо нарочно закрываете глаза.

— Ничего я не притворяюсь и не закрываю. Это вы слишком нервничаете.

— Вейма, может быть, ты прислушаешься…

— Магда, перестань! Говорю же — клан нарочно запугивает, чтобы я согласилась кровь пить. Не больше того.

— Но если ты попытаешься…

Лицо вампирши приняло злое и упрямое выражение, беспечной весёлости как не бывало.

— Нет. Не хочу и не буду.

— Вейма!

— Нет.

Ведьма и вампир переглянулись: Магда была полна тревоги за подругу, Лим безысходности. Они ничего не могут сделать. Невозможно пробить брешь в стене страха и упрямства, которой Вейма окружила себя.

В дверь кухни постучали.

— Кто это может быть? — напряглась Вейма.

— Посетитель? — предположил Лим.

— Посетитель стучался бы в главную дверь, здесь он ничего не забыл.

— Может, не местный, не знает, куда идти?

— А по крыльцу разобраться не может?

— Поздно уже, мог не заметить, — вступилась за возможного клиента ведьма и пошла открывать, так как стук не прекращался. — Кто там?

— Магда? — переспросили снаружи. — Это я, Лонгин.

— Лонгин? — удивилась ведьма, отодвигая засов. — Проходи. Что тебя к нам привело?

За дверью стоял чёрный маг — тот самый, который на каждых танцах состязался с белой волшебницей и ушёл с ней от Башен.

— Дела, — коротко пояснил волшебник и переступил порог. — Ты не одна?

— Да… Познакомься, это мои друзья — Вейма и Лим. Они…

— Вампиры, — закончил практикант и демонстративно оскалился. Ему гость не понравился.

— В гости зашли? — уточнил маг.

— Нет, мы делим кров на троих.

Лонгин присвистнул.

— Ты всегда была слишком странной для ведьмы.

Он сбросил у дверей плащ, прошёл и сел за стол.

— Хочешь чаю? — робко предложила ведьма, поднимая плащ и аккуратно складывая его на скамью. Не каждый день к скромной деревенской ведьме приходит чёрный маг!

— А покрепче у тебя ничего не найдётся?

— Сроду выпивки не держали! — рассердилась Вейма. Ей тоже не глянулся самоуверенный гость. Ишь, распоряжается!

Но ведьма полезла в нижний ящик буфета и осторожно извлекла оттуда маленькую бутылку.

Увидев добычу ведьмы, Лонгин засвистел ещё громче. Вампиры нахмурились.

— Память о Башнях?

Вейма протянула руку и взяла бутылку.

— Откуда у тебя это?!

— Дайте посмотреть, — заинтересовался Лим.

Извлечённое из буфета вино стоило двухмесячного дохода «маго-психологического офиса». Пить такое…

Но маг, нимало не смущаясь, откупорил бутылку и оглянулся по сторонам в поисках бокала. Психологи ждали, что Магда полезет в верхний ящик буфета — к примеру, — и достанет золотой кубок, но ведьма ограничилась чашкой.

— Кощунство, — вздохнул волшебник и налил себе вина. Лим протянул руку к бутылке. Она была пуста.

Вампиры переглянулись.

— Откуда у тебя это вино?

— А, — смущённо рассмеялась Магда. — Это когда наши обоз грабили, потом добычу делили…

— И ты взяла?

— Я бы не брала, но у нас тогда паёк урезали, у всех. Даже не разобрались, кто участвовал, а кто рядом летал… ну, я решила, почему нет? Если меня уже наказали?

— Не оправдывайся, — посоветовал Лонгин. — Здесь все свои, все проклятые.

Он поднёс чашку к губам и сделал такой большой глоток, что у вампиров полезли глаза на лоб.

— Алкоголик, — шепнул Лим. — Расточитель.

— Да, на его доходы можно позволить себе дорогущее вино чашками хлестать, — позавидовала Вейма.

— Бочками, — предположил Лим.

Маг вопросительно посмотрел на них, но ничего расслышать не сумел. Вейма разлила себе и друзьям чай и уселась рядом с гостем.

— Есть хочешь?

— Нет, что ты! Виринея с ума сойдёт, если я приду сытым и откажусь ужинать!

Виринеей звали ту самую белую волшебницу, которая сражалась с чёрным магом.

— Она тоже с тобой пришла?

— Нет, — засмеялся Лонгин. — Она ждёт меня с ужином в Раноге и снимет голову, если не вернусь к обещанному сроку. Он истечёт на рассвете, но Виринея наверняка приготовила ужин — на случай, если я вернусь ночью.

Магда присмотрелась к бывшему товарищу. Лонгин имел вид человека, довольного жизнью: одежда была не самой богатой, но новой, заботливо украшенной искусной вышивкой. Раньше маг был худ, бледен, в глазах горел фанатичный огонь, столь характерный для настоящего волшебника… Огонь, пожалуй, остался, но на щеках появился румянец, Лонгин несколько пополнел, потяжелел… отъелся, небось, на харчах волшебницы.

— Да, жена меня балует, — согласился маг, понявший смысл пристального взгляда ведьмы. — Если бы ещё работать не мешала, я был бы счастливейшим из людей! А так — обыкновенный муж и волшебник.

— А что с работой? — заинтересовалась Вейма.

Лонгин бросил на неё быстрый взгляд.

— Я проклятый, — пояснил он так, будто это не очевидно всем присутствующим. — Прохожу стажировку. Она тоже проходит стажировку, но, как вы сами понимаете, совсем другую. Виринея на мне уже карьеру сделала, а я всё дальше рядового мага продвинуться не могу. Ты только представь! — обратился он к Магде. — Виринея умудрилась разобраться во всех моих бумагах и портит каждое заклинание. За делами следит. Запретить колдовать не может, поэтому мешает работать.

— Разведись, — предложил Лим.

Лонгин вздрогнул и огляделся по сторонам.

— Скажи, пусть больше и не заикается, — попросил он Магду. — Виринея — моё сокровище, любовь моя! А он — разведись! Сам бы женился и разводился потом сколько захочет! Посмотрел бы я, как он решится!

— Думаешь, она следит за тобой? — шепнула ведьма. — Сейчас?

— Всё может быть. Не сейчас, так потом в прошлое заглянет.

— Ты правда её так любишь? — спросила Вейма. Неискренний тон похвал её покоробил.

— Люблю, — твёрдо ответил волшебник. Вейма хмыкнула. — Но что же я всё о себе, да о себе. Пора и к делам перейти.

— Да! — спохватилась Магда. — Зачем ты пришёл?

— Меня послал цех.

Ведьма склонила голову.

— Что нужно здесь цеху чёрных магов?

— Инквизиция.

— Инквизиция?! — закричала Вейма.

— У вас тут на одного инквизитора напали, — пояснил ничего не подозревающий волшебник. — Меня послали подыскать подходящего обвиняемого или улики против здешнего барона… как его там? Фирмина.

Ведьма отшатнулась.

— Я не могу.

— Я спас тебе жизнь, — напомнил волшебник. — Имею право просить.

— Проси другое.

— Нет. Мне нужно только это. Если хочешь, я приплачу, только укажи мне, кого бы сдать инквизиторам. Срочно нужно. Дело горит, цех давит, инквизиция требует… Я оборотня нанимал, которого Совет отправил расследовать, да от него ни слуху, ни духу. Не хочу лишний раз светиться: чем-то я ему не понравился, зверюге. Всё принюхивался, да приглядывался, следом шёл, выследить хотел… Помоги ты.

— Я не могу.

— Я же говорю — заплачу! Ты же ведьма, это заказ, вот и подбери мне обвиняемого, да улик подкинь. А?

— Не могу.

— Я ведь спас тебе жизнь, — угрожающе произнёс Лонгин и поднялся из-за стола. Лим напружинился, готовый прыгнуть на волшебника при малейшем проявлении враждебности. Вейма закусила губу.

— Нет, постой! Я не могу исполнить заказ, он касается меня!

Лонгин так и сел.

— Ты напала на инквизитора?! Ты?!

— Мы трое, — вмешалась Вейма.

Волшебник снова присвистнул.

— Вы даёте. Виринея, небось, заранее знала. И молчала. Вот так всегда!

— Что теперь? Ты сдашь нас инквизиции? Цеху?

— Хочешь, чтобы Виринея меня на месте прибила? Да если я кого-нибудь предам, она мне даже руки не подаст, не то, что обед приготовить!

— А для тебя это главное, — съехидничал Лим.

— А для тебя? — парировал волшебник. — Или не ты по ночам пьёшь кровь? Жаль, что всё так получилось. Я-то надеялся ведьме всё поручить, пусть бы сама со своей совестью разбиралась. Но раз так…

— А что связывает цех с инквизицией? — спросила Вейма. — Почему ты вмешался в это дело?

Лонгин глотнул ещё вина — на этот раз медленно, смакуя вкус.

— Инквизиция — это зло, — неторопливо проговорил он. — Настоящее зло, какого ещё не бывало. Пока они говорят о проклятых, но когда к ним попадёт власть, они поставят другие цели. Контроль за страной потребует от них обратить всё внимание на несогласных с ними людей. Феодалы, учёные, простые горожане, даже землепашцы. Убивать будут всех. Костров будет не столько, сколько сейчас, а десять раз по столько. Двадцать, тридцать — сколько угодно будет инквизиции. Боясь за свою жизнь и ради выгоды каждый превратится в их соглядатая. Соседи будут подглядывать друг за другом, жёны избавляться от постылых мужей. Ложь, недоверие и предательства распространятся по всему миру. — Чёрный маг говорил точно так же, как пил вино — наслаждаясь букетом будущих несчастий. — Проклятым, ни вместе, ни поодиночке не причинить людям столько горя.

— Тебе-то это зачем? — осведомился Лим. Он был единственный, кто сохранил присутствие духа перед описываемой картиной. Магда испугалась, а Вейма кривилась от омерзения. — Если всё зло будет творить инквизиция, зачем Врагу ваш цех?

Лонгин мечтательно улыбнулся.

— Сегодня многие недовольны устройством цеха. Наши клятвы требуют злых дел, по ним мы и отсчитываемся. В результате злобный и тупой неумеха может занять более высокое положение, чем человек утончённый и талантливый. Правила требуют от нас забыть о хорошем тоне, изяществе, красоте… Побольше зла — и баста! Надоело! Если за дело возьмётся инквизиция, мы сможем наслаждаться в тиши чистой магией.

— Если только они до вас не доберутся, — дополнила Вейма.

— Инквизиторы? Им будет некогда. И потом, если мы возведём их на вершины почёта, они просто не смогут причинить нам вред.

Волшебник допил вино и встал.

— Раз вы не можете мне ничем помочь, я удаляюсь.

— А ты можешь нарушить приказ цеха? — удивилась ведьма.

— Дорогая моя Магда, я исполняю только свои приказы. Даже жена может лишь попросить.

— Но правила…

Лонгин подмигнул.

— Странно, но цех забыл оплатить эту работу. А у меня семья, мне жену надо содержать. Кто упрекнёт, если я сначала займусь более прибыльными делами? Я пошёл.

— А… да, конечно. Виринее привет.

Волшебник хлопнул себя по лбу.

— Совсем забыл! Она велела тебе передать, для Слоновой башни нужен поручитель.

— Поручитель? — побледнела ведьма.

— Да, кто-нибудь из белых магов должен поклясться, что ты твёрдо стоишь на пути добра и тому подобную чушь.

— Но где же мне взять поручителя?.. — расстроилась Магда. Мечта рушилась на глазах.

— Я разве не сказал? Она и будет. Всё себя виноватой чувствует, что тогда, на пустоши не пришибла. И чего страдает?

— Будет? Правда? Этого хватит?

— Более чем. А ты, что же, в Слоновую башню нацелилась? В общине знают?

— Нет, — пролепетала ведьма. — Я надеялась…

— Не трясись так! Если Виринея хочет — никому не скажу. Нас ведь не за пакости аттестуют, как вас, а за чары; какая мне с болтовни прибыль?

— Не скажешь? Точно?

— Слово чёрного мага, — рассмеялся Лонгин. — Ну, прощайте! Спасибо за угощение!

— Погоди, колдун, — спрыгнул с печки вампир. — Ты так просто отсюда не уйдёшь.

— Кто же меня удержит? Ты?

— Да, я.

— И почему же?

— Я должен удостовериться, что ты не солгал.

— Тебе мало моего слова?!

— Лим, уймись! — закричала ведьма. — Лонгин, он шутит!

— Я не шучу. Ты никуда не уйдёшь, пока я не удостоверюсь в истинности твоих слов.

— А я не верил Виринее, когда она советовала остерегаться вампиров, — посетовал Лонгин. — Убить бы тебя, да уж живи. Только чтобы не портить дамам настроения.

— Ты не уйдёшь.

Лонгин выразительно покрутил пальцем у виска.

— Хочешь, чтобы я открыл своё сознание со всеми тайными чарами, секретами и личными делами? Не много ли хочешь, кровосос?

— Откройся. Я не буду заглядывать в глубины твоей чёрной души, это слишком мерзко.

— Эй, ты! — разозлился волшебник. — А ну, возьми свои слова назад!

— Лим, перестань!

Вампир оскалился, но под умоляющим взглядом ведьмы уступил.

— Беру. Откроешься?

— Смотри, кровопийца.

Лим пристально поглядел магу в глаза, потом кивнул. Протянул руку, которую волшебник после секундного колебания пожал.

— Прошу прощения за недоверие.

— Что было, забыто, чего не было — не совру, — ответил присловьем Лонгин. — Совестливая ведьма, заботливый вампир — ну и домик! Какую невидаль можно встретить в этих местах? Добрый барон, справедливый инквизитор, честный оборотень?

— Что-то в этом роде, — ответила Вейма и тоже протянула руку. Её интересовала температура кожи и нет ли пота на ладони — самый лучший способ определить ложь. Но волшебник был совершенно спокоен.

— Польщён. Теперь прощайте все.

Неожиданно для вампиров Магда чмокнула Лонгина в щёку, наказав передать поцелуй Виринее. Маг кивнул и растаял в воздухе.

— Не слабо! — выдохнул Лим. — Как это он?

— К жене отправился, — пояснила ведьма. — Мы в Башне проходили: волшебники, что белые, что чёрные, могут так домой перемещаться, но только изредка.

— Он точно ушёл? — уточнила Вейма. — Нигде подглядывать не может?

— На нас его чары не действуют, — напомнил Лим. — Особенно на меня.

— Хвастунишка! Ладно, если на сегодня всё, я полетаю немного.

— Ты куда? — забеспокоилась Магда.

— В замок!

Глава вторая. Доверие

Собиралась гроза. Давно в этих местах не бывало гроз, но сегодня небо, похоже, решило вознаградить людей за долгое молчание. Дул такой сильный ветер, что в доме Лим начал тревожиться, как там Вейма справляется с воздушными потоками, а сама вампирша с трудом держала курс.

Только бы дождь не пошёл, пока не долечу, думала она. Грохотало всё громче и громче. Оказавшись над замком, вампирша предусмотрительно набросила на себя невидимость и огляделась. Точнее, принялась метаться вокруг дворца, отыскивая открытое окно. Надо было Лима спросить, как он сюда по ночам проникал? Или он с девчонкой заранее договаривался? Вопрос, откроет ли Нора окно летучей мыши несколько меньшей, чем её неудавшийся дружок, и более тёмного окраса? Или поднимет жуткий визг? Кстати, она вообще одна спит или с ней в комнате кто-то ещё?

Пока вампирша суматошно носилась по воздуху над спящим замком, на первом этаже распахнулось окно, из него вышел человек… то есть не человек, а оборотень. Невесть зачем поглядел вверх и увидел Вейму. Свистнул — так подзывают собаку. Ещё бы себя по ноге похлопал, ко мне мол, разозлилась вампирша. Но оборотень махнул рукой в сторону окна. Во втором облике соображалось чуточку хуже, чем в человеческом, а, может, всё дело в надвигающейся грозе, но только летучая мышь послушно метнулась в указанном направлении, едва вписавшись в проём. Превратившись в человека, Вейма устремилась к двери, собираясь сразу выйти в коридор и найти барона для срочной аудиенции. Как бы не так — дверь была заперта. Пока вампирша раздумывала, вышибать или потребовать ключ, оборотень вернулся в свою комнату и запер окно. Снаружи застучали первые капли дождя.

Что-то Вейме не понравилось в том, как следователь уселся на подоконник и посмотрел на неё. И дверь закрыта… уж не ловушка ли это? Бред, если она закричит, о репутации можно забыть, но оборотню основательно намнут бока, и он это тоже понимает.

— Открой дверь, — прервала девушка затянувшееся молчание. — Мне нужно видеть барона.

— Вы договаривались? — уточнил Вир.

— Нет, но у меня очень важное дело! Пожалуйста, открой дверь.

— Часто являешься по ночам?

— На что это ты намекаешь?! — тут же взвилась вампирша.

— Сомневаюсь, — сам себе ответил оборотень. — Ты бы знала другой вход.

— Разумеется! У меня важное дело, мне не до разговоров! Открой или я вышибу дверь!

— Если вы не договаривались, барон тебя не ждёт.

— Но у меня…

— Никто тебя ночью не пропустит. Тут всюду стража. Только шум поднимешь.

Вампирша скривилась. Этого она не учла.

— Извини. Ты прав. Тогда я пойду, утром вернусь.

— Не пойдёшь.

— Это ещё почему?

— Я запретил.

— Да по какому праву?!

— По праву следователя Совета. Я должен знать, какое важное дело привело тебя сюда среди ночи.

— Не твоё дело!

— Ты вторглась в мою комнату, — подчеркнул следователь Вир.

— Это ты меня сюда заманил!

— Предпочитала остаться под дождём?

— Уж как-нибудь сама бы сообразила!

— Сомневаюсь. Итак?

Вампирша прикинула, стоит ли заедаться сейчас, когда по округе и так ходят безумные слухи про неё и этого оборотня. Прорываться на свободу с боем в любом случае не имеет смысла. Остаётся только вопрос, будет ли Вир выбивать информацию силой. Не зверь же он какой, подумала девушка и нервно захихикала.

Оборотень скупо улыбнулся.

— Итак? — напомнил он.

— Ладно, — решилась Вейма. — Это насчёт того проклятого, который пытался тебя нанять.

— И ты молчала?!

— Хотела и молчала. Не нравится — могу и дальше молчать.

— Говори!

— Я узнала, кто он. Это чёрный маг, он вместе с Магдой из Башен уходил. А ему дал задание цех. А цех сотрудничает с инквизицией, чтобы помочь её усилению.

— Откуда у тебя сведения?

— От него. Он хотел Магду нанять.

— Где он?! — Вир вскочил, готовый сей же час преследовать чёрного мага.

— В Раноге…

— Вы его отпустили?!

— Удержишь его, как же! Он сам ушёл!

— Когда?!

— Да только что…

— Куда?

— Обратно, в Раног.

— Далеко в грозу не уйдёт, — соображал следователь. — Пойдёшь со мной?

— С ума сошёл? Он уже у себя дома! Это же маг, они могут мгновенно перемещаться!

— Допустим…

— Не допустим, а истинная правда! Я сама видела, как он исчез.

— Сама видела? Он тебя тоже видел?

— А как же?

— Ладно. — Оборотень отвёл девушку от двери к скамье, усадил и сел рядом. — Теперь по порядку. С самого начала.

Вейма решила сделать вид, что не замечает, как рука Вира по-хозяйски расположилась у неё на плече. Причём, не столько обнимая, сколько контролируя малейшее движение. Вампирша глубоко вздохнула и постаралась расслабиться. Ещё бы знать, насколько оборотню можно доверять, а насколько он притворяется… кем?

— И вы рассказали всё. Магу! Чёрному магу!

— Да, рассказали, — с вызовом подтвердила вампирша. — Почему бы и нет?

— Ты ему доверяешь? Магу?

— Лим в него заглянул.

Оборотень скептически хмыкнул.

— Не веришь?!

— Лиму — возможно, магу — нет.

— Магда тоже самое говорила про оборотней, — мстительно сообщила Вейма.

— Догадываюсь.

— И кому мы теперь должны верить?

— Мне.

— Почему ещё?

— Я служу Совету, волшебник — себе.

— Именно поэтому!

— Совет солидней чёрного мага.

— Солидней, но не честнее!

— К волшебникам честность неприменима!

— Но Лим его проверял!

— Кто знает, что ему завтра стукнет? Можешь поручиться?

— Но Магда…

— Твоя подруга верит старому товарищу.

— С ним она, по крайней мере, знакома. А кто ты такой? Кто ты нам?

— Я тот, кто я есть.

— Хм!

— Теперь дальше. У меня тоже новости.

— Какие? — оживилась вампирша.

— Об инквизиторе.

— Ты опять! — простонала Вейма, безуспешно пытаясь вывернуться из объятий собеседника. — Не знаю я ничего об инквизиторе!

— А магу что сказали?

Вейма заткнулась.

— Инквизитор со мной разговаривал. Сегодня. Думает, раскрыл нападение.

— И? — осторожно спросила вампирша.

— Винит своих.

— Своих?!

— Да. Говорил с ведьмой, решил: предвидеть его появление невозможно. Вас не подозревает — не стали бы злодеи выхаживать. Барона тоже. Разбойники исключаются. Зато с почтой пришло письмо от инквизиции.

— И ты его прочёл?

— Крам дал почитать.

— О чём?

— Инспектора поздравляли с чудесным выздоровлением. Но советовали скрыть. Или изобразить ухудшение. Подстроить всё так, чтобы обвинили ведьму. Или сразу барона. Второе лучше.

— Зачем?!

— Не догадываешься? Приближается Ассамблея!

— Ну и что?

Оборотень сострадательно посмотрел на девушку, и к ней вернулась способность соображать. Да, врагам надо обвинить барона до Ассамблеи.

— И что теперь?

— Крам убедился: нападение выгодно инквизиции. Никому больше. Они знали и дорогу. Могли быстро скрыться.

— Он это серьёзно?

— Да.

— Ну, так хорошо же? — осторожно предположила Вейма. Хмурая физиономия следователя выражала совершенно другие эмоции.

— Плохо. Он хочет написать Совету.

— Ну и?

— Сама подумай. Инквизитора лечила ведьма. Инквизитор влюбился в ведьму. Инквизитор говорит слова, которые она нашептала.

— Магда ничего ему не шептала!

— Я — верю. Инквизиция — нет. Совет не поверит.

— Хочешь сказать, все решат: Магда его приворожила и научила, что говорить?

— Да.

— И что теперь? — неоригинально спросила вампирша.

— Я отговорил его.

— Ты?

— Да. Сказал, пусть успокоит своих и выступит на уже Ассамблее. Так безопасней.

— Ты? Зачем ты это сделал?

— Я не разбрасываюсь словами.

— Ты говорил, что арестуешь меня и передашь инквизиции или светскому суду. И что я должна предать друзей. Тоже — не разбрасываешься?

— Тогда я не знал тебя.

— А теперь знаешь?

— Да.

За окном громыхнуло, а Вейма подумала, что столь непродолжительное знакомство — совершенно не повод её обнимать. И целовать — тоже. Но оборотень явно так не считал — если судить по его действиям.

— Я пойду.

— Нет.

— Это ещё почему?

— Я так хочу. Останься до утра, там с бароном поговорим.

— Я могу уйти и вернуться.

— Не можешь.

— Почему?

— Я не пущу.

— Да как ты смеешь?! — разозлилась вампирша.

— В такой дождь?

Он отстранил девушку, подошёл к окну и откинул щеколду. Ветер ударил в комнату, распахнув створки. Подоконник моментально вымок.

— Дождись утра здесь, — снова предложил оборотень.

— Разве ради дождя, — проворчала вампирша, подходя к окну и подставляя лицо струям воды и ветру.

— Барон за донжон не боится? — осведомился Вир, привлекая к себе Вейму. На этот раз девушка не только не протестовала, но и сама прижалась к нему. — В грозу опасно.

— Чего ему бояться? Магда давно над всеми башнями поколдовала, и дома зачаровала тоже. Даже в лесу пожара не будет.

— Хорошо, когда ведьма под рукой.

Вейма вместо ответа оскалила зубы.

— Не только ведьма, — поправился Вир.

— То-то же.

— О чём ты думаешь?

— Ни о чём, — с излишней поспешностью ответила вампирша. — Молнии считаю.

— Зачем?

— Грозу измеряю.

— А!

Но Вейма думала совсем о другом. Ей не давала покоя мысль, что она смертна. Когда слёт? Сколько ей осталось? Неделя, месяц? Приглашение всегда приходит внезапно, но обязательно не позднее, чем за сутки. Значит, можно загадывать только на день вперёд. Что ей за дело до людей, феодалов, ведьм, инквизиторов и оборотней? Завещать нечего, исповедь не для неё — чем занять последние дни жизни? Жизни ли? Бессмысленного существования, которому самое время прерваться.

Перед глазами встали картины учёбы в Университете: наставники, товарищи… город Раног, семья… показались слёзы. Себя не так жалко, как других. Что им скажут? Как объяснят? Почему всё так?

Влажный шершавый язык слизнул слезинку. Вампирша тихо засмеялась. Больше ничего не имеет смысла. Совсем. Ничего. Кто рядом — друг или враг — какая разница? Он не успеет ни помочь, ни предать. Аттестация может быть уже следующей ночью. Или послеследующей… Вир слегка вздрогнул, когда тонкие пальцы легли ему на плечи, но душить оборотня на этот раз не стали.

Глава третья. Ухаживания

— Из-за тебя барон стал мне меньше доверять, — чуть слышно шепнула Вейма, когда они, обнявшись, вышли из кабинета.

— Почему?

— Он только выслушал, даже не посоветовал ничего! Просто кивнул — и велел идти! Это всё из-за тебя, так и знай!

— А раньше барон доверял тебе?

— Не начинай всё сначала!

— Не хочешь говорить? Боишься, я донесу Совету о дружбе барона с вампирами?

— Опасаюсь, — призналась девушка.

— Зря.

— Ты оборотень.

— Ты вампир.

— Я не пью кровь! А ты…

— Продолжай. Охочусь на людей? Ем живьём? Отгрызаю головы?

— Откуда мне знать? Ты оборотень. Двуличный.

— Лицо только одно. Вторая — морда.

— Ты же понимаешь, о чём я!

— Ты мне не веришь?

— А чем ты заслужил доверие?

— Нечем?

— Я не знаю.

— Я знаю. Можешь верить. Разрешаю.

Вампирша истерически засмеялась.

— Это самое щедрое разрешение за последние три года!

— Были щедрее?

— Да, когда Ватар отстал со своей кровью.

— Своей?

— Со своей идеей, что я должна пить кровь, если тебе так понятней.

Оборотень хмыкнул.

— Какие у вас отношения с бароном?

— Что ты имеешь в виду? — напряглась вампирша.

— Вы с подругой приносили вассальную клятву? Или только арендуете дом?

— Только арендуем. Выпускники Университета или Башен не могут быть чьими-то вассалами, разве что в самом крайнем случае, если ты не знаешь. А вампиры и вовсе никому не принадлежат.

— У вас так?

— А у вас разве нет? После того, как человек становится вампиром, все предыдущие обязательства считаются разорванными. Разве что имущественные сохраняются, если никто не успеет ограбить. А так — вампир перестаёт быть слугой, вассалом, женой или мужем, служителем Защитника или наёмником.

— А после?

— Тоже нет. С вампиром можно договориться, но подчинить его нельзя — вот кредо клана. Мы подчиняемся только друг другу или — немножко — закону. Но закону исключительно ради удобства.

— И не вступаете в брак?

— Тебя это волнует?

— Я просто спросил.

— Тогда — нет! — щёлкнула зубами вампирша. — Храмовое бракосочетание не для нас, а что касается сожительства — мы слишком непостоянны. И потом, супруги будут каждую ночь изменять друг другу со своими жертвами. Любовь — часть игры, не более. Смертельной игры. Вампир в браке — такой же нонсенс, как и кукушка, кормящая своих птенцов. Всякий знает, кукушка бросает детей, а вампир — возлюбленных.

— Учту.

— И учитывай.

— Вампиры часто отказываются пить кровь?

Вейма вздрогнула.

— Нет. Не больше одного-двух в выводке. Три — максимум. И к переаттестации все исправляются.

— А если нет?

— Плохо будет, — проворчала вампирша. — Отказ от проклятья — дорогое удовольствие.

— Почему упорствуешь?

— Не хочу — и всё тут. Не нравится мне ни вкус, ни запах, ни вид. И хватит об этом!

— Если хочешь.

— Хочу. Давай про другое.

— Про что?

— Ты спрашивал про обычаи вампиров. У оборотней не так?

— Не так.

— А именно?

— Оборотнями рождаются, не становятся. Иногда — среди людей. Соблюдают все законы, клятвы и обязательства людей.

— И ты тоже?

— Да.

— А в чём состоит ваше проклятье?

— Состоит?

— Ведьмы берут обязательство делать гадости, — пояснила Вейма. — Маги — злые чары, вампиры — пить кровь. А у вас как?

— Охотиться. Хоть иногда — на людей. Выслеживать, настигать, наносить удар.

— И ты… ты тоже?..

— Тоже.

— А!

— Я — следователь Совета. Совмещаю проклятье с профессией. В основном.

— Повезло тебе, — позавидовала вампирша.

— Это не так легко.

— Всё равно. Хотела бы я так… быть психологом, применять свои способности и чтобы это ещё за проклятье считалось… а в Совете знают?

— Кому надо — знает.

— Как ты стал следователем?

— Семейное ремесло.

Вампирша переливчато засвистела.

— Совет несколько поколений держит на службе оборотней?!

— Тише! Нет.

— Нет? То есть у тебя в семье только ты — проклятый? Но разве… — Вампирша осеклась.

— Да, — подтвердил её мысли Вир. — Мой предок был излечен ведьмой.

— Теперь я понимаю, почему ты на Магду рассердился.

— Не поэтому.

— А почему?

— Она замела следы. Нехорошо.

— А что через одно-два поколения появится новый оборотень, тебя не волнует?

— Нет. Зря только ведьма клятву не взяла. Стае будет трудно забрать детёныша вовремя.

— Вовремя — это пока не обернулся?

— Да.

— А когда вы оборачиваетесь первый раз?

— В младенчестве.

— То есть тебя забрали ещё крошкой? Ты рос без семьи? — посочувствовала вампирша.

— Нет. Прадед дал клятву, её дали дед и отец. Меня воспитали дома. Стая только прислала учителя.

— Зачем учителя? — запуталась вампирша.

— Мало обернуться. Надо уметь быть волком. Знать лес, знать себя. Волки учат детей. Учим и мы.

— А мы не учим и всё равно летаем.

— Разве?

Но тут Вейма и сама поняла, что ошиблась. Оборотни, видимо, обучают своих детёнышей так же, как и животные, а вампиры могут проникнуть в сознание ученика и влить туда нужные навыки, потому-то обучение такое короткое. Да и того мало, вампиры никогда не считают второй облик настоящим, в отличие от оборотней.

— А как стая тебя нашла?

— Ждали.

— Но они ведь не могли знать точно, в котором поколении ты родишься и каким по счёту в семье! И по какой линии передастся признак. Или каждого ребёнка проверяли?

— Нет. Взрослый оборотень почует детёныша даже в центре толпы. Даже до первого превращения. И позаботится.

— Инстинктивно? — съязвила вампирша, но Вир её не понял.

— Как?

— Ну… в общем, благодаря природным свойствам.

— Вроде того.

— Понятно.

— Я удовлетворил твоё любопытство? Допрос окончен?

— Какое любопытство? Какой допрос? Я просто так спрашивала!

— Я ответил на все твои вопросы. Ты отвечаешь на один из десятка.

— Тебя никто не тянул за язык! Мог бы промолчать, если бы хотел.

— Я тебе доверяю.

— А я тебе — нет!

— Точно?

Оборотень развернул девушку к себе лицом и крепко обнял.

— Всё равно не доверяю, — пробормотала Вейма, неубедительно вырываясь. Оборотень лизнул её в нос, вызвав улыбку. — Не подлизывайся.

— Видать, помирились? — раздался у неё за спиной мужской голос. От неожиданности вампирша спрятала лицо на груди Вира, потом опомнилась и оглянулась. — А говорили — нет жениха, слухи. К служителю уже ходили? Когда свадьба?

— Здравствуйте, Рол, — холодно поприветствовала она стражника. — Если вы насчёт обследования, то расписание возьмите у товарищей. Вы — последний в списке.

— Злобитесь? На то, что правду вижу? Или день ещё не назначили? Или…

— Не злоблюсь, а сержусь — на то, что вы лезете не в своё дело, — показала вампирша клыки. — Ещё одно замечание на эту тему…

— Ш-ш-ш, — поспешил вмешаться оборотень. — Давайте в другой раз это обсудим.

— Это ещё почему?

— На нас барон смотрит.

— И ты молчал?!

— А ты не видела?

— Ладно, забыли. Пошли отсюда.

Вампирша поторопилась уйти из-под сиятельного надзора, и не заметила, как за её спиной барон подозвал стражника и велел подождать около кабинета. Оборотень — жених Веймы… этого следовало ожидать.

— Я надеюсь, у тебя нет разных дурацких мыслей из-за этого нелепого слуха? Как ты вообще умудрился его пустить?

— Это не я!

— А насчёт остального?

— Оборотни женятся только для отвода глаз. В храме узы не устанавливаются, а рвутся. Брак перед Защитником — не брак перед стаей.

— И то хорошо. Значит, ты шутил тогда, в лесу?

— Шутил, — согласился оборотень. Вообще-то насчёт главного он не шутил, но сообщать об этом вампирше не собирался. Одно непонятно — их такими в Университете воспитывают, это родовое правило, закон клана или личное качество только этой девушки — всеми конечностями упираться против замужества?

— Я о тебе забочусь, — непонятно добавила Вейма. Только ей ещё скорбящего мужа на могиле не хватает! Да и будет она вообще, эта могила… Картина оборотня, в волчьем облике разыскивающего на Лысой горе её труп, оптимизма девушке не прибавила. Что он с ним потом будет делать — закопает или съест, пока свежий? Зачем добру пропадать? Нет, что за бред в голову лезет!

— Боюсь только, жениться придётся.

— Это почему ещё?

— Сюда твоя подруга идёт.

— Ну и что? Я тоже её ощущаю.

Магда подошла к воротам замка и спросила у стражников, не видели ли они Вейму. Стражники — вампирша специально напрягла слух, — ответили отрицательно. Ведьма ещё больше встревожилась и вошла во двор в слабой надежде, что подруга миновала главный вход. Надежда оправдалась.

— Магда!

— Вейма! — выдохнула ведьма. — Где ты пропадаешь?

— В замке, — резонно ответила вампирша.

— Так долго? — не менее резонно возмутилась Магда и запнулась. Оборотень, под пристальным взором барона выпустивший вампиршу из объятий, теперь демонстративно положил руку Вейме на плечо. Прижал к себе и с вызовом посмотрел на ведьму. — Вот вы как?

Возмущённое лицо Магды выражало так много, что вампирша, интереса ради, заглянула в сознание подруги. Оказалось, там-то её и ждали — ведьма обрушила на Вейму мысленный монолог, в котором жалобы на полную тревоги ночь перемежались с невнятными угрозами насчёт «ребёнка в переднике», которого ведьма почему-то не собирается воспитывать. Вампирша посмотрела глубже и смутилась.

— Магда, перестань, — нерешительно попросила она. — Это из-за дождя. Я и сюда с трудом долетела, обратно было слишком рискованно.

— Дождь прекратился за два часа до рассвета, — с каменным лицом проинформировала ведьма.

— Правда? Я не заметила… то есть я хотела сказать, меня к тому моменту сморил сон, слишком долго ждала.

— Сон!

— Магда, я и раньше пропадала на всю ночь. За меня совсем не нужно волноваться.

— В таком случае, пошли домой.

— Всыплет, — шепнул оборотень. Ведьма не только ничего не расслышала, но и не заметила, как шевельнулись губы. А Вейма хихикнула.

— Перестань, — так же тихо попросила она.

— Мне жениться велит, — не отставал Вир. — Ради спасения чести офиса.

Вейма засмеялась громче.

— Что-то не так? — нахмурилась Магда.

— Нет, извини. Кто-нибудь на приём пришёл?

— А ты как думаешь?! Утро давно наступило, офис пора открывать — а тебя нет! Идём домой, Лим за двоих там отдувается!

— Почему ты пришла, а не он? Лим же быстрее.

— Я настояла, — нахмурилась ведьма. Признаваться в том, что практикант попросту отказался лететь в замок проверять состояние здоровья начальницы, ей не хотелось. Вампирёныш сказал, мол, если с Веймой что-нибудь случилось, то это ничуть не хуже кары клана. А если благополучно долетела, ей найдётся с кем провести ночь и без них. А лезть в личную жизнь старшей по клану — последнее дело, особенно, когда эта самая жизнь подходит к концу. — Лим первых посетителей принимает.

— Много народу пришло? — устыдилась вампирша.

— Не очень, Вейма, но пришли ведь! И ждут! Пойдём скорее!

Оборотень потянул вампиршу за рукав.

— Ты иди, Магда, мы догоним.

— Мы? — переспросила ведьма, радуясь возможности придраться. — Значит, слухи в деревне не на пустом месте возникли? Как теперь, пирком да за свадебку? Нам сватов ждать или вы без них договорились? Твой гроб в счёт приданого пойдёт?

— Магда, хоть ты не начинай! На пустом месте они возникли, на пустом!

— Я вижу.

— Магда!

— Если я пришлю сватов, — заинтересовался Вир, — ты отдашь Вейму мне в жёны?

— И не подумаю, — зло отчеканила ведьма. — Скорее я её за Врага бы посватала. Идите сами, коли так, а я у барона попробую лошадь выпросить.

— Магда, нельзя же так… — беспомощно проговорила вампирша.

Ведьма отвернулась от подруги и вошла во дворец.

— Это как понимать? — растерялась вампирша. — Это как называется?

— Дружеская забота, — с явным удовольствием произнёс оборотень. — Спорим, я по земле быстрее, чем ты по воздуху?

— И кто теперь ребячится? — возмутилась Вейма, но Вир уже кувыркнулся. Вой заставил стражников отскочить от ворот. Вампирша закружилась на месте и взмыла вверх. Если он думает, что она согласится играть в догонялки… днём, будто у неё нет других забот!

Вейма полетела прямо домой, но торопиться и выбиваться из сил не стала. По чужим правилам она не играла. Вир ждал её на крыльце ведьминого дома, виляя хвостом, как верный пёс. Посетителей видно не было, в доме Лим так увлёкся снятием у пациентки позитивного переноса (влюбилась, дурочка, по уши), что ничего не слышал и не чувствовал за пределами кабинета. Вейма хотела ругаться, но передумала. Пока Магда попросит коня, пока доедет или дойдёт, если барон ей откажет, за это время можно спокойно поесть и морально подготовиться к приёму. А там ведьма прогонит оборотня и работать всё равно придётся.

Вечером Магда выгнала Лима из дома, велев провести эту ночь где угодно, но только не здесь. Обиженный парень превратился в летучую мышь и полетел в Тамн — есть и развлекаться. А ведьма заварила чай и заставила подругу прослушать целую лекцию. Вейме пришлось усвоить массу информации, которую, по мнению ведьмы, должна знать каждая порядочная девушка, а, по мнению Веймы — каждая непорядочная. Объяснять подруге, что такое вампиры и почему они самые мёртвые среди проклятых, Вейма посчитала лишним. Втолковывать, что ни о каких детях в переднике — при чём тут эта деталь одежды, вампирша вообще не поняла, — речи быть не может, даже будь она человеком — просто опасным. Вейме не давала покоя мысль, что её дни сочтены, что спасения нет и не будет. Какая теперь разница, с кем, зачем, почему и как она проведёт свои последние дни? Мораль, нравственность и осторожность потеряли своё значение целиком и полностью. Магда пугала подругу, мол, любовник в любую минуту уйдёт и бросит, Вейма поддакивала из вежливости. Хорошо, что пугает. Хорошо, что боится такой ерунды. Значит, не боится главного.

Глава четвёртая. Сватовство

Что касается Лима, он прилетел в Тамн, утолил первый голод и принялся бесцельно бродить по городу, наблюдая и подслушивая живые картины, которые представляли собой люди и их отношения. За этим занятием его и застали представители клана, вручили запечатанный конверт и велели срочно отнести барону Фирмину.

В отличие от своей начальницы Лим прекрасно знал, как проникнуть в замок среди ночи. Влетев в комнату Норы, он разбудил девочку (окно она открыла в трансе) и велел позвать отца. Оставалось только молить Врага, чтобы письмо стоило всего этого переполоха, который поднялся во дворце с прилётом вампира. Его милость барон Фирмин — человек добрый, но не настолько милостивый.

Сеньор прочёл письмо и изменился в лице.

— Лети домой, — велел он. — Невидимым. Завтра людей пришлю, скажи девушкам, чтобы сделали всё так, как передадут.

Лим хотел прочитать мысли барона, но тот осенил себя знаком Защитника. Не то, чтобы это помогало против вампирских чар, но сбивало с толку.

— Лети же! Нечего тебе здесь ночью делать.

Лим уловил в сознании находящейся неподалёку баронессы нехорошие подозрения в свой адрес, Нора была удивлена: таким она отца видела очень редко. Дольше длить своё неповиновение вампир не решился, вскочил на подоконник и спрыгнул вниз. Нора закричала, Лим засмеялся, у самой земли успевая закончить поворот. Девушка услышала взмах огромных крыльев, но разглядеть светлую тень не сумела.

К ним пришла беда. Опять. Но к кому именно?

Назавтра девушки были очень удивлены, когда вместо посетителей с утра к ним приехали слуги барона аж на пяти телегах.

— Это что такое? — спросила Магда, выходя к гостям на крыльцо.

— Доброго вам здоровичка, госпожа ведьма! Господин барон прислал!

— Это мы поняли, — заверила Вейма. — А зачем?

— Как зачем? Дом ваш сносить будут!

— Сносить?!

— Ну да. Ведьме его милость лабораторию обещал устроить, опять же Вейма замуж выходит…

— Замуж?! — завопили девушки.

— Ну да. Господин барон уже позволение дал. Вот дом снесут, вам новый построят, просторный, а не это развалюха.

— Но нам и здесь неплохо!

— Ничего не знаем, велено собираться и уезжать.

— Никогда мы не поедем! — разозлилась Вейма. — Я сейчас же полечу в замок и выясню, что за ерунда! Чтобы я вот так, без причины, срывалась с места только потому, что какой-то…

— Дамы, — вмешался Лим. — Давайте пока выполним приказ барона. Он просто так не говорит. Если что — не сейчас же дом будут сносить, всегда можно вернуться.

— Ага, тебе легко говорить, у тебя вещей — котомка на чердаке, а у нас…

— Я лично вам помогу всё сложить и вынести, — заверил вампир.

Вейма пристально вгляделась в практиканта.

— Ты что-то знаешь? Что случилось?

— Не знаю, Вейма. Но сеньора лучше послушаться.

— Послушаться?!

— Да.

— Ну, смотри, — прошипела Вейма, уходя в дом. — Если это чья-то глупая шутка…

Совершенно точно, что это не выдумка слуг — они действительно получили приказ барона. Но что пришло в голову его милости…

Лим попросил Магду представить себе, как она бы собирала вещи, и за считанные минуты проделал многочасовую работу. Быстро и аккуратно Вынес всё и погрузил на первые две телеги и часть третьей, потом спустился за Веймой и помог ей закончить сборы. Вещи вампирши заняли меньше, так что пятая телега была наполовину свободной. Девушки уже усаживались, когда Лим, хлопнув себя по лбу, вынес из дома гроб.

— Гроб оставьте, — потребовал возчик. — Господин барон отдельно оговаривал — гроба не брать. В доме оставьте.

Вампирша пожала плечами. У неё эта вещь привязанности не вызывала.

— Думаешь, это серьёзно? — тревожно спросила ведьма.

— Понятия не имею.

Лим всю дорогу шёл пешком, а точнее, бегал вокруг телег, предотвращая падение отдельных предметов мебели. На лесной дороге не так уж сильно трясло и всё же за буфетом, кроватями и письменными столами надо было присматривать. А часть посуды вообще пришлось нести в руках — на первом же ухабе ведьма закричала, что любимый сервиз вот-вот разлетится в дребезги. Вейма не понимала подругу: когда ведьма только явилась в эти места, у неё была только дорожная котомка на плечах. «Сервиз» был по тарелочке приобретён в первое время после открытия «офиса» и появления клиентов и никакой особенной ценности в нём не содержалось. А, может быть, именно тем он и был Магде дорог?

Сами девушки с телеги не слезали. Из принципа, после того, как возчики запретили Вейме и Лиму лететь. То есть это вампирша из принципа, а Магда наотрез отказалась «сбивать ноги из-за чужой прихоти». Ведьмы очень привязаны к своим жилищам, какими бы они ни были, поэтому приказ оставить дом, даже не заперев, Магду очень обидел. Если бы не вампир, бросившийся выполнять распоряжение барона так, будто только его и ждал, ведьма вообще никуда бы не поехала, а, закрывшись изнутри, приготовилась защищаться до последнего. Глупо, конечно… Но переселяться со своим деревенским скарбом в замок барона не хотелось.

Вейму переезд тоже не радовал. Во-первых, она не привыкла подчиняться приказам, особенно бездумно. Во-вторых, её полностью устраивал подвал. В-третьих… это Магде обещали лабораторию, а вот Вейме — мужа! Даже не предупредили! Даже не спросили! Неужели это — серьёзно?! Вампирша нехорошо подозревала, что да. Господин барон как-то странно смотрел на них с Виром и в кабинете, и во дворе, когда услышал идиотские слова Рола насчёт жениха. Человек вполне мог решить, что для девушки самое лучшее завести мужа, а там и детей, остепениться, жить, как все люди…

Когда Вейма ещё не училась в Университете, ей всё это казалось вполне приемлемо. Не настолько, наверное, насколько это кажется людям, не имеющим отношения к образованию, потому что выбрала она всё-таки учёбу, а не поиски мужа. Перед самым поступлением девушка уже начала сомневаться, а удастся ли совмещать роль психолога и роль жены. После ночной встречи с Ватаром можно было уже не задумываться. Вампиры не вступают в брак. Вампирам не нужны постоянные спутники. Вампиры не ведают привязанностей. Иногда Вейме казалось, что это — ещё одна условность, такая же, как манера людей скреплять отношения бессмысленными обрядами. А иногда — что часть проклятья.

Подобные соображения отступили уже после аттестации, которую вампирша прошла незадолго до окончания Университета. У неё было три года на то, чтобы научиться пить людскую кровь иначе — смерть. И два с половиной — уже больше! — года она старалась забыть о приговоре клана. Есть вещи, которые невозможно сделать, как ни старайся, как ни уговаривай себя. Два с половиной года, пока не явился оборотень и не сказал, что будет заботиться о ней, так как она сама защитить себя не в состоянии. Дурак! Он и не подозревал, насколько близко к истине он подошёл! И не подозревал, насколько тщетными будут все попытки спасти её жалкую жизнь!

А потом пришло письмо от наставника, в котором подтверждался приговор клана.

Она обречена. Это несомненно. У неё осталось… сколько? День? Неделя? Месяц? Скоро, очень скоро её не станет.

Вейма не собиралась оставлять за собой долги.

Умирающие не вступают в брак, а она умирает.

Глупо всё. Глупо и бессмысленно. Слуги Защитника уверяют, что она была мертва в тот момент, когда согласилась стать вампиром. Как будто кто-то хотел считаться с её отказом! Нет, винить Ватара ученица ни в чём не собиралась. Он ведь не знал, как всё обернётся. Но и самой меняться — тоже. Это люди — обычные люди — верят, что где-то там, то ли на небе, то ли под землёй, то ли не пойми где живут Защитник и Враг, смотрят на мир и делают ходы. И судят людей, и отбирают любимых слуг для аргументов перед Творцом. Некоторые проклятые тоже в это верят, те же чернокнижники, они вообще убеждены, что заключили сделку лично с Врагом, и он будет следить за исполнением договора. Интересно, приём каких галлюциногенов входит в обряд? Или чернокнижниками становятся только сумасшедшие? Для большинства проклятых нет никого за пределами этого мира, есть только вселенские принципы — созидания, сохранения и разрушения. Душа — это не газообразная копия человека, а основная тенденция его жизни, его суть и основа. Продать душу — направиться по тому или иному пути, отсечь все другие возможности. Став теми, кем они стали, проклятые навеки присягнули принципу разрушения, обязались творить зло и вредить людям. Многие — искренне, кто-то — по необходимости, некоторые подневольно, а иные просто родились такими. Душу Веймы просто забрали, забрали насильно и жестоко. Но что-то осталось, потому что своей душой каждый распоряжается сам. Дело не только в том, что она боится одного только вида крови. Дело ещё в том, что согласиться на требование клана, значит, лишиться души окончательно.

Ну, вот, её уже понесло в богословие. Узнай инквизиторы её мысли, сожгли бы уже не как вампира — как еретичку.

Подавятся. Её ждёт совсем другое будущее. Другая смерть.

Вейма вернулась к странному приказу барона. Безумие-то оно безумие, и не стал бы барон… только вот в Университете среди прочих курсов преподавалось право. И вампирша точно знала — всякий феодал может на своей территории… то есть в своих владениях женить простолюдинов и даже рыцарей, если феодал ещё и титулованный. Просто так, по праву сюзерена. И, если желающие пожениться платят оброк ему, то соединённые волей сеньора, напротив, получают подарки на свадьбу и дальнейшую жизнь. К тому же сеньор должен заплатить компенсацию сюзерену брачующихся, если они принадлежали не ему. И ещё компенсацию родителям или опекунам девушки. Расходное дело — женить своей волей, особенно посторонних простолюдинов. Только её родные даже этого не дождутся — выпускницы Университета, как и Башен, вроде как принадлежали самим себе, а не кому-то ещё. Право феодала распоряжаться их жизнями это не отменяло. Проклятые, с одной стороны, никому не подчинялись, а с другой, в человеческих законах они и вовсе не упоминались — поэтому на снисхождение к себе рассчитывать не могли. Одним словом, ясно — пожелай сеньор их поженить, он это сделает.

Но… не мог же барон Фирмин вот так вот взять и безо всякого предупреждения…

Телеги, громыхая, въехали на баронский двор. Там Вейма увидела зрелище, от которого у неё померкло в глазах. Их ждали. Вир, какой-то напряжённо-официальный, медленно прошествовал к последней телеге, на которой ехали девушки, и подал избраннице руку. Магда перепугалась, увидев, как побледнела её подруга и хотела было вмешаться, но Вейма с заторможенным видом приняла помощь и слезла с телеги. Вир что-то сказал вампирше и повёл во дворец. Лим помог спуститься ведьме, и они пошли вслед за оборотнем и вампиршей. Магда не могла поверить своим глазам. Как это так — барон хочет выдать Вейму замуж?! Как это так — Вейма не протестует?! А Вир… Если это была его идея, если Вейме всё это не нравится — оборотень ответит и ответит страшно! Он всю жизнь будет жалеть, что с помощью законов принялся улаживать свои дела! С другой стороны, может быть, так лучше?.. По крайней мере, можно будет не бояться, что оборотень Вейму бросит одну и с ребёнком на руках.

Лим, в отличие от ведьмы, нехорошо подозревал, что Вейма рада-радёшенька такому повороту событий. Согласиться на брак ей не позволит гордость, а тут вроде как всё без неё решено…

Он ошибался.

Вейма вовсе не была довольна сложившейся ситуацией. Вейма была в ярости. Но Вир сказал ей: так надо. Он был настолько серьёзен, что вампирша смирилась. Смирилась и с ужасом шла туда, куда её вёл оборотень. Шла, не разбирая дороги и не глядя под ноги. Только переступив порог дворца и оказавшись в просторном холле, где барон принимал феодалов, немного расслабилась: это не храм. Свадьба ещё не сейчас. Если эта затея всерьёз, она всё-таки переступит через себя и прольёт человеческую кровь. Чтобы неповадно было решать судьбу дочери клана. У неё своя стезя… погибнуть в самое ближайшее время.

В холле проклятых ждало новое потрясение. Барон, баронесса и их старшая дочь в парадных одеяниях.

Неужели сеньор собрался лично благословить задуманный им брак?!

Барон милостиво кивнул, баронесса и Нора улыбнулись.

— Мы рады приветствовать вас под своей кровлей, — официальным голосом произнёс барон. — С этого дня вы — гости здесь. Пусть мой дом станет вашим домом, мой хлеб — вашим хлебом, мой очаг — вашим очагом. Пусть будут ваши начинания удачны, пусть ваши планы осуществятся, а дружба укрепится.

— Вы необыкновенно добры, ваша милость, — сообразила ответить Магда. Мужчины поклонились, девушки присели в глубоких реверансах.

— Вашу свадьбу, — обратился барон к Вейме и Виру, — придётся отложить до осени, когда достойный вас дом будет выстроен.

Вейма оцепенела.

— Мы благодарим вас, господин барон, — ответил за двоих оборотень.

— Пока вы все останетесь здесь, во дворце, — своим обычным тоном произнёс барон. — Позже вам отведут покои.

— Да, ваша милость.

— Следуйте за моим человеком.

Барон махнул рукой, к проклятым подошёл слуга и повёл их наверх. У кабинета оставил одних и велел ждать его милость.

— Что всё это значит?! — набросилась Вейма на оборотня. Тот развёл руками. — Почему барон говорит о женитьбе?! Кто всё это выдумал?!

Вир приложил палец к губам девушки.

— Тс-с! Барон ничего мне не говорил. Сказал, объяснит позже. Всем нам. Это важно.

— И ты вот так легко поверил и согласился?!

— Барон меня нанял.

— Тебя?! Нанял?! Ты же служишь Совету!

— Я могу выполнить поручение родовитого феодала. Если оно не противоречит приказу Совета.

— И какой был заказ? — ядовито поинтересовалась Магда. Неужели этому хмырю заплатили за то, чтобы он женился на Вейме?! Лим, уловивший мысли ведьмы, подумал, что приплатить пришлось бы много.

— Ваша безопасность, — неохотно ответил следователь. — Пока она не идёт в разрез с приказами Совета.

— А при чём тут женитьба?!

— Не знаю. Так приказано.

— И ты послушался! Даже не спросив меня, что я об этом думаю!

— Твоё мнение мне известно.

— И ты намерен его игнорировать!

— Нет, притвориться. Мы не ведём в храм любимых женщин, я говорил.

— Говорил, — согласилась Вейма. — Но мне, а не барону.

— Ему тоже.

— И что он сказал?

— Ничего.

— Как, совсем ничего?

— Совсем.

— Ничего не понимаю.

— Что происходит? — К дверям кабинета подошёл Крам. Магда зарделась, Вейма нахмурилась: выбор подруги она не одобряла. Лим поморщился: он не любил инквизиторов ни как вампир, ни как студент Университета. Спокойным остался один Вир.

— Ничего, — ответил оборотень.

— Почему во дворе телеги с твоими вещами? — обратился Крам к Магде. Вот ведь… инспектор инквизиции! Один всего раз в кабинете был… из тех, что помнит. А уже может узнать, чьи вещи. Магда не учла, что письменные столы в этих краях — большая редкость, на все владения барона едва ли пять штук наберётся, из них два — в маго-псхологическом офисе. Да и огромный котёл — штука очень заметная.

— Переезжаем, — неприветливо ответил Лим. — Временно.

— Почему? — Крам смотрел только на Магду.

— Барон, милостью своей, — спохватилась девушка, — помогает нам в постройке нового жилища.

— Зачем? — не понял инквизитор.

— Потому что в старом доме нам уже тесно, — пояснил Лим. — А будет ещё теснее.

— Теснее?

— Вир и Вейма собираются пожениться, — сообщила ведьма. Непонятно, зачем барон это затеял, но взялись лгать — так лгать надо до конца. Потом парочка в любой момент может объявить о расторжении помолвки, да тем и закончить дело.

— Мои поздравления, — слегка поклонился Крам. На его лице не отразилось ни капли изумления: он действительно не видел ничего странного в том, что присланный Советом следователь и местный психолог собираются пожениться. Он не знал, кто они такие.

Вир подтолкнул Вейму.

— Благодарю вас.

— Ты пришёл к барону? — спросил Лим.

— Нет, я пришёл к Ма… я пришёл к вам.

— А! — в голос произнесли вампиры. — Понятно.

— Увидел телеги и решил узнать, не случилось ли чего.

— Что могло случиться? — проговорила Магда, стараясь не глядеть на инквизитора.

— В округе немало недобрых людей, — серьёзно ответил Крам. — Рыцарь Эфот, чей разум забрал Враг, до сих пор кричит о сожжении проклятых. Да и инквизиция могла послать своих людей.

— Инквизиция?! — изумилась Магда. — Но ты уже здесь!

— Да, — отчего-то смутился инспектор. — Но… мои товарищи… я хочу сказать, я был болен, и они могли решить вмешаться…

— Ага! — произнесла Вейма. Вир снова её толкнул, чтобы не болтала лишнее. Вампирша послушно умолкла, размышляя: как же оборотень был прав! Вот Крам уже себя не относит к инквизиции. Вскоре он окончательно от них отколется. Хорошо ли это для них для всех? Хорошо ли это для Магды?

— Магда… — неловко произнёс Крам. — Если можно… я хотел бы поговорить…

— Зачем? — тихо произнесла ведьма, избегая встречаться с инквизитором взглядом. — Не о чем нам с тобой разговаривать.

— Магда, я прошу тебя!

— Нет.

«Не упрямьтесь, идите, — услышала девушка мысленный шёпот вампира. — Вдруг он что-нибудь интересное скажет».

Магда бросила затравленный взгляд на друзей. Лим сложил руки на груди с самым неумолимым видом, Вейма заинтересованно ждала реакции подруги. Ведьма вздохнула так, будто Крам пригласил её не на разговор, а на допрос с пристрастием.

— Магда… я…

— Хорошо, — сухо бросила ведьма. — Но в последний раз.

По губам Лима скользнула ехидная усмешка. Он прочитал планы инквизитора и в «последний раз» верил с трудом. То есть вообще не верил. Вейма решила подождать. В крайнем случае можно будет припереть вампирёныша к стенке, чтобы рассказал о том, что увидел. А нет — лучше не портить себе представление.

Просиявший Крам подхватил Магду под руку и увлёк в дальний конец коридора. Как только наглости хватило?

Вампиры переглянулись. Вир насупился, но промолчал: Вейма и Лим на всякий случай переговаривались мысленно, чтобы не услышала осторожная Магда. Видеть, что совершенно посторонний мальчишка ближе твоей возлюбленной, чем ты…

«Кто пойдёт, я или вы?»

«А вдвоём нельзя?»

«Это же ведьма! Засечёт!»

«Меня?!»

«Ве-е-ейма! Вы ведь сами не хотите…»

«Она — моя подруга!»

«Вот именно».

«Ты всё напортачишь».

«Я осторожно»

Вампирша заколебалась.

«Ладно. Но поддерживай связь».

«Обязательно».

В хорошо освещённом коридоре сгустились тени. Лим шагнул в одну из них и пропал, будто его и не было. Вир мог проследить за вампиром только по запаху — так искусно Лим кутался во тьму…

Из всех самых неподходящих для нежных признаний мест незадачливый инспектор умудрился выбрать самое неподходящее. Лим вообще не понимал, как Крама, такого нескладёху, взяли в инквизицию? Простого же дела поручить нельзя! Кто же так девушек охмуряет?!

Кладовка, в которой хранились полуистлевшие эмблемы, выигранные на маловажных турнирах награды, шарфы, рукава и перчатки давно забытых дам сердца и тому подобная дребедень, которой за существование баронского рода накопилось внушительное количество. Вещи, слишком бесполезные, чтобы о них заботиться, слишком почётные, чтобы выкинуть…

Дверь всегда стояла нараспашку — кому надо, всегда может ознакомиться с наименее славной частью истории славного рода. Когда приезжали действительно важные гости, кладовку запирали на ключ.

Лим подошёл с некоторым опозданием, поэтому самого начала разговора не застал. Инквизитор крепко сжимал руки ведьмы и страстно просил о капельке доверия. О любви заикаться даже не рискнул, отметил вампир.

— Крам, — печально ответила Магда, прерывая собеседника на полуслове. — Я не скрою ничего. С первого дня, когда я тебя увидела… Моё сердце принадлежит тебе без остатка.

Инквизитор не успел ничего ответить, потому что ведьма твёрдо закончила:

— Но ты его никогда не получишь.

— Магда!

— Вырви его, жги огнём. Пытай. А лучше лги, обманывай, притворяйся. Крам, я знаю тебя всего. Знаю твои мысли и чаяния. Для этого достаточно поглядеть на тебя.

Лим мысленно заскрипел зубами. Реально не мог — ведьма и так настороженно прислушивалась, ждала, не идёт ли барон. Болтливая девчонка! Да, они рассказали Магде обо всём, что увидели в разуме этого негодяя! Но пересказывать ему же… хорошо ещё, успела ввернуть пассаж о… как бы Вейма сказала? Визуальном контакте.

— Все твои слова — ложь. Твои клятвы — предательство, твоя любовь — отрава, дружба — ядовита. Ты никогда не получишь меня. Не сможешь надсмеяться.

— Магда…

— Не надо Врага за порогом мира, когда внутри есть инквизиция! Когда есть ты!

— Магда…

По мнению Лима, Крам мог бы придумать что-то более оригинальное, чем повторять одно и тоже. А Магда могла бы уточнить, чего именно хочет инквизитор, а не обличать, попутно признаваясь в тяжелейшей ереси. Врага для неё нет, видите ли!

Сам Лим, будь он на месте Крама, не тратил бы время на слова: просто проник бы в сознание обольщаемой девушки, а там по желанию — нашептал бы или узнал нужное ему. Инквизитор поступил иначе. Он рухнул на колени. Вампир, только сейчас сообразивший заглянуть в его сознание, почувствовал, как больно Крам ушибся о какую-то деревянную штуковину на полу, но инспектор не подал вида. Инквизитор прижался лбом к рукам девушки.

— Прикажи мне уехать!

— Приказать?.. Ты свободен и, если связан, то не мной. Страна открыта перед тобой. Юг, север, запад, восток — езжай куда угодно, по дороге с ветром или против него, с удачей или без, по зову судьбы или по велению долга. Тебя никто здесь не держит.

— Прикажи! — настаивал Крам. — Прикажи, потому что я никогда не покину тебя по своей воле! Прикажи мне уехать! Прикажи мне умереть! Я кинусь в пропасть, я брошусь в битву, я отрекусь от своей веры, я приму проклятье, продам душу — только прикажи!

Магда вырвала у инквизитора руку и поспешно зажала ему рот.

— Не говори так! Никогда так не говори! Крам, любовь моя, поверь — нет ничего хуже проклятья! Нет ничего дороже души! Никогда! Слышишь, никогда не отрекайся от себя!

Крам перехватил девушку за запястье.

— Я докажу тебе, — неожиданно спокойно произнёс он. — Я твой — и душой, и телом, до гробовой доски. Нет для меня ни Творца, ни Защитника — есть только ты. Нет для меня ада — есть твоё презрение. Верь мне, Магда. Я докажу, что я достоин тебя.

— Достоин ведьмы? — криво усмехнулась девушка. — Проклятой?

— Достоин тебя. Твоей любви. Я докажу.

На взгляд Лима, сцена больше напоминает рыцарский роман, но инквизитор угадал со зрительницей своего представления. Если Магда действительно дочь рыцаря, у Крама есть шанс…

Самое ужасное, на взгляд вампира, было то, что инквизитор не лгал. На этот раз он не лгал ни в чём. Просто удивительно, какими глупыми делает людей любовь!

Тут Вейма принялась отчаянно звать практиканта, требуя отчёта и предупреждая о приближении барона. Пришлось делать вид, что нечаянно забрёл в этот конец коридора и выкликивать ведьму на предмет возвращения к кабинету.

Когда Магда вышла из кладовки, она была вся покрыта пылью, кое-где даже паутиной, а щёки пылали так, что никакого костра не надо.

— Отряхнитесь, — предложил вампир, пересылая начальнице впечатления от разговора ведьмы с инквизитором. Вейма в другом конце коридора прониклась, но возмутиться не успела.

«Подслушивал?!» — строго спросила Магда, одновременно с разговором стряхивая пыль. Вейма на всякий случай поспешила оборвать контакт с практикантом.

«Никогда!» — твёрдо ответил Лим.

«Так я тебе и поверила! Вейме не говорил?»

«Разумеется. Идёмте, нам пора».

Магда оглянулась на инквизитора.

— Тебе тоже стоит отряхнуться.

Крам нахмурился. Читать мысли он не умел, но заметил, как ведьма и практикант обменялись взглядами. И пусть никакой нежности в них не было…

— Идите к кабинету, — предложил Лим ведьме. — Я вас догоню.

Магда слегка удивилась, но совет выполнила.

— Не смотри так, — вполголоса посоветовал Лим. — Во-первых, она тебе ещё не принадлежит. Во-вторых, из всех женщин в мире Магда — предпоследняя, которая могла бы мне понравиться. А я ей и подавно не нужен.

Инквизитор насупился ещё больше и высказался в том духе, что мальчишка мог бы не лезть в дела, которые его не касаются.

— Нет проблем, — мирно ответил вампир. — Я всего лишь хотел позвать Магду на общий разговор. И, кстати, ты бы всё-таки отряхнулся.

Лим развернулся и зашагал в сторону кабинета.

Глава пятая. Предупреждение

— Вот ты где, — ядовито приветствовала практиканта начальница.

«О чём ты с этим придурком разговаривал?»

— Прошу прощения, задержался, — поклонился Лим сначала барону, потом дамам.

«Он приревновал ко мне Магду. Я успокаивал».

— Садись, начнём разговор, — предложил барон.

«И как, успокоил?»

Лим выполнил распоряжение, присев рядом со своей начальницей.

«По крайней мере, он выговорился».

— Зачем вы нас сюда позвали? — спросила Вейма. — Что тут вообще происходит?

«То есть вы поругались?»

— Я бы хотела знать, почему вы решили разрушить дом, в котором мы проработали почти три года? — напрасно надеясь скрыть обиду в голосе, спросила Магда.

«Почти» — признал вампир.

«Ладно, забудь».

— Вы закончили свою беседу? — в свою очередь, спросил барон.

— Откуда вы знаете? — обомлели вампиры.

— Догадался.

— Вы замираете и в пространство глазами уставляетесь, — объяснил Вир.

— Может быть, мы с кем-нибудь другим разговариваем! — запротестовала Вейма.

— Одновременно?

Вампирша фыркнула.

— Вейма! — возмутилась Магда. — Мы не об этом пришли разговаривать. Ваша милость, что произошло?

— Ещё не произошло, — поправил барон. — Произойдёт. Ваш практикант передал мне письмо клана вампиров.

— Лим!

— Мне сказали: барону Фирмину в собственные руки. Что я, буду с кланом спорить?

— А мне сказать?

— Я не велел, — вернул себе всеобщее внимание барон. — Письмо было от вашего наставника, Ватара, но послано с одобрения и согласия всего клана. Он пишет… если опустить осторожные намёки и уверения, что ни вы, ни ваш наставник не имеете никакого отношения к проклятым, то смысл прост. Инквизиция прослышала о вампирах в моих владениях и наняла охотников на вампиров их отыскать.

— Они с ума сошли? — не поняла Вейма.

— Клан или инквизиция? — переспросил Лим.

— Оба!

— Вряд ли.

— Поправьте меня, — жалобно попросила вампирша. — Охотники — это такие невежественные грязные личности, которые занимаются раскопкой всех известных им захоронений и пытаются обнаружить там живой труп?

— Почти, — ответил Вир.

— А в чём разница?

— Кроме раскопки они расспрашивают местных жителей.

— На предмет обнаружения живых трупов, укусов или слухов о вампирах?

— Всего.

— Я правильно понимаю, что мы влипли?

— Почти, — ответил барон.

— «Почти»? Если сюда явятся эти психи и начнут опрос людей… да, мы не спим в гробах, да, в округе мы не охотимся, но о нас ведь каждая собака знает!

— Собаки говорить не умеют.

— Вы, значит, ручаетесь за ваших вассалов?! За всех?!

— Вейма, — прошептала Магда. — Сядь, прошу тебя.

Вампирша опомнилась, сообразив, что вскочила на ноги и чуть только не орёт на своего сеньора. Будто он в чём-то виноват. Будто здесь вообще есть виноватые! Странные барон затеял игры! Проще было спровадить их с Лимом и сделать вид, будто не имел никакого отношения к вампирам. А если учесть, что Вейма скоро умрёт, а у Лима кончается практика, то дело совсем становится проще. Какая разница — где и когда? Вампирша только хотела поделиться этим соображением, как вспомнила: барон и Вир о её будущей гибели понятия не имеют. И, пожалуй, не стоит их информировать, а то с барона станется и по этому поводу что-нибудь задумать… Богатое воображение подсказало девушке дикую картину: как ей, привязанной к чему-нибудь неподвижному, Вир разжимает челюсти, а Лим льёт туда свежую кровь, добытую у приговоренного к казни или пыткам преступника. Брр! Вообще, почему её не могут оставить в покое? Она же вампир, её дела людей не касаются.

— Я прошу прощения. — Вейма послушалась подругу и села обратно.

Барон поднял брови. Видимо, решил, что это ей надо провериться на тревожность.

— Она больше не будет, — пообещал Вир, для верности положив руку девушке на плечо. Вампирша недовольно оскалилась, но промолчала. Магда покачала головой. Что-то с Веймой неладное творится!

— Сами по себе слухи ничего не означают. Важнее, произведёте ли вы впечатление вампиров на охотников.

— Если зубы считать не будут, — буркнула Вейма.

— Вот именно. Не улыбайтесь, чаще бывайте на солнце, не летайте по ночам, тем более, не летайте днём, не насылайте чар, не пейте кровь.

— Совсем?! — в ужасе переспросил Лим.

— Совсем, — отрезал барон.

— Я же свихнусь!

— Лим, как ты себя ведёшь! — одёрнула Вейма. — Ваша милость, надолго они к нам приезжают? Боюсь, Лим ещё слишком маленький, чтобы долго обходиться без крови и своих способностей. Мы не можем долго не пользоваться своими силами.

— Да, ещё, — не слушая, продолжил барон. — Господин следователь Совета не должен оборачиваться.

— Почему? — удивилась Магда. — Какое он имеет отношение к вашим владениям и вампирам?

— Нет, его милость прав, — согласилась Вейма. — У людей целое множество бестолковых легенд о нас, могут с оборотнями перепутать или решить, что тут кто угодно может обитать, мало ли?

— Его милость может ответить — надолго сюда приедут охотники? — напомнил о себе Лим. — И зачем все эти меры предосторожности? Неужели нельзя навести на охотников иллюзию?

— Молодой ты ещё, Лим, — покровительственно произнесла вампирша. — Один ещё не жил, поэтому такой наивный.

— Вейма!

— Да не берут их наши иллюзии. Меня на аттестации предупреждали. Иллюзии не берут, они от этого, наоборот, лучше видеть начинают. И гипнозу не поддаются.

— Погодите, — растерялся практикант. — Они, что, проклятые?

— Понятия не имею.

— Обычные люди, — ответил барон. — Только ваши силы на них не действует. Здесь они пробудут, пока не найдут вампиров или пока их не вызовут в другую местность.

— Я их сам съем, — пообещал вампир.

— Говорят, охотники удивительно неприятны на вкус, — пробормотал Вир.

— Откуда такие сведения? — не понял вампир.

— Пытались уже.

— Уважаю, — усмехнулся Лим.

— И что с ними стало? — заинтересовалась Вейма.

— Отравились.

— Что, насовсем? — поразилась девушка.

— Как ещё?

— Мамочка, они ещё и ядовитые?!

— Часто приманкой работают.

— Ты нас не разыгрываешь? — недоверчиво уточнила Вейма.

— Нет.

— Вейма, Вир… Лим, — позвала Магда. — Его милость…

Вампиры и оборотень спохватились, что совсем забыли о присутствии феодала.

— Приношу свои извинения, если помешал вашей беседе, — с ледяной вежливостью произнёс барон. — Всё это слухи и домыслы. Точно известно: охотники ищут вампиров, некоторые команды находят. Как именно — неизвестно. Что противопоставляют вашей силе — неизвестно. Во что верят — неизвестно. Убивают по-разному. Поэтому: ваш дом должен быть снесён. Гроб в нём — уничтожен. Вы притворяетесь обычными людьми. Это недолго. Через неделю — Ассамблея, после неё я прогоню охотников из своих владений. Пока это опасно: инквизиция поднимет шум, станут обвинять в покровительстве проклятым. Постарайтесь не приближаться к охотникам, но явно не избегайте. Не оставайтесь в одиночестве, пусть рядом всегда будут люди. Не уходите из замка.

— Можно только уточнить, новый дом и свадьба здесь при чём? — осведомилась Вейма. — Или вы это для отвода глаз выдумали, чтобы никто не удивлялся, зачем старый снесли?

— Вейма, перестань, — попросила Магда. Обвинять барона во лжи… нельзя же быть настолько… как они говорят? — раскованной!

— К осени будет выстроен новый дом, более достойный белой волшебницы. Что касается вашей свадьбы… порядочные горожанки, — строго произнёс феодал, — не встречаются с мужчинами, с которыми не связаны узами брака. А если встречаются — то тайно.

— Но я не…

— Вот именно.

— Вампиры тоже не встречаются, — встрял Лим. — Явно, я имею в виду.

— Лим!!!

— Охотники об этом не знают. В вашем поведении не должно быть ничего подозрительного, отличающего вас от других людей.

— Но я не собираюсь замуж! — запротестовала Вейма.

— Поговорим об этом осенью, — предложил барон. — Отец Пуркарий жаловался мне, что вы оказываете разлагающее влияние на его паству.

— К-какое влияние?! — поперхнулась вампирша.

— Разлагающее, — с удовольствием повторил Лим. — Глядя на вас, и другие девушки также захотят…

— Здесь деревня или монастырь?!

— Они хотя бы делают вид.

— Ну, знаете ли!

— Вейма, Лим! — в который раз простонала ведьма. — Перестаньте!

Вампиры сделали вид, что внушение подействовали и ненадолго притихли.

— Ваша милость, скажите… этих мер достаточно?

Барон ненадолго задумался, но позже честно ответил:

— Я не знаю. Какие охотники попадутся.

— Вам не стоило селить нас в вашем замке.

— Нет. Здесь Вейма и Лим в большей безопасности, чем в вашем доме, а для инквизиции всё равно.

— Узнать бы ещё, кто им донёс, что тут вампиры водятся… — пробормотала Магда.

— Чего гадать? — возразила Вейма. — Каждый гость видел гроб и меня в нём.

— Тогда охотники бы давно ещё пришли. Ещё до вора, Крама и мага.

— Вора? — спросил Вир.

— Да приходил тут один, — пояснила Вейма. — Хотел Магду раскрутить на запрещённое ведовство, а заодно в бумагах рылся.

— Где он сейчас?

Вампирша зябко передёрнула плечами.

— Его нет в живых. Отравился. С ним что-то странное творилось — вроде и не проклятый, но чарам очень плохо поддавался. Прочитать сознание не удалось, принял яд в самом начале допроса.

Барон кивком подтвердил слова девушки.

— Его тело было выдано Совету вместе с обвинением, — рассказал он. — Совет признал преступление наказанным, его похоронили и забыли.

— А бумаги?

— Совет об это не знает.

— Охотники появились после вора, инквизитора и мага… — подытожил Вир. — Ушёл только маг.

— Лонгин тут не при чём! — вскинулась ведьма.

— Действительно, — удивился Лим. — Я его прочитал.

— Мага?

— Он открылся!

— Полностью?

— Всё равно, я бы заметил, — надулся вампир.

— Вир прав, — вмешалась Вейма. — Магда, Лим, подумайте сами. Лонгин возвращается домой. Его требует к себе цех. Допустим, он не выдал нашу вину. Но сказать что-то надо! Вполне мог посоветовать искать здесь вампиров.

— Лонгин? Не верю!

— Он чёрный маг, — согласился с начальницей Лим. — Для него предательство — норма жизни.

— Лонгин не такой!

— А инквизиторы — добрые и понимающие люди, — уколол Лим.

— Перестань!

— В самом деле, Лим, прекрати. Магда, для твоего друга это может быть даже не предательство. Так, отмахнулся от настойчивых расспросов. Он ведь не назвал наши имена.

— Не назвал? — хмыкнул Вир.

— Будем надеяться.

— Вы можете идти, — прервал намечающийся спор барон. — Вас проводят в ваши покои, завтра предоставят помещение для работы.

— Благодарим за милость, — встала и поклонилась Магда. Вейма и Лим подумали и повторили её движение.

За дверью Лим подёргал свою начальницу за рукав.

— Вейма-а… Я о приказе барона… неделя… слишком много… Мне столько не выдержать.

— Сколько ты продержишься? Точно?

— Три дня — нормально. За четвёртый не ручаюсь.

— Всё так плохо? Это называется — лучший в группе! Ватар тебя вообще чему-то толковому учил?

— Ве-ейма!

Некоторое время вампирша соображала.

— Ладно. Так уж и быть. Помогу.

— Спасибо! — просиял практикант.

— Не благодари, — поморщилась Вейма. — Только спятившего вампира нам не хватало до полного счастья. Но учти — сейчас будешь меня слушаться больше, чем наставника. Никаких возражений, никаких вопросов! Потом всё сама объясню, понял?

— Понял.

— Согласен?

— Да.

— Вот и молодец.

Вампирша постучалась в кабинет, где барон давал Виру какие-то инструкции — видимо, насчёт их охраны. А, может, нашлись другие дела.

— Ваша милость, — попросила Вейма, — вы не могли бы предоставить нам с Лимом помещение для… хм, в общем, для некоторой психологической работы?

— Вам отвели покои, — удивился барон. — Завтра покажут, где вы будете работать.

— Вы очень добры, ваша милость. Но нам нужно сейчас кое-что подготовить. Где в замке есть очень маленькое тесное помещение? Чтобы двое едва помещались?

Барон отметил, что вампирша способна быть более вежлива, когда что-то нужно ей, чем когда что-то хотят от неё. Но почтительности всё равно не дождёшься.

— Чулан для эмблем сгодится?

— Благодарю вас. Идём, Лим. Ах, да! Ваша милость, до следующего утра мы оба будем заняты… я хотела сказать, с нами невозможно будет поговорить. Заранее извиняемся за неудобства.

— Вы не зря это затеяли? — уточнил Лим, когда они шли к той самой кладовке, где ведьма объяснялась с инквизитором.

— Ты обещал не задавать вопросов!

— Я — да, а вот ваш оборотень нас не так понял.

— С чего ты взял?

— Ему ваша затея сильно не понравилась. Вы невербал отслеживаете?

— Делать мне больше нечего!

— Зря. Он вас ревнует.

— Слушай, ты, сердцеед малолетний! К тебе все, что ли, ревновать должны, да?

— Вейма, перестаньте.

— Ещё одно слово на эту тему — и будешь сам справляться со своими проблемами, понял?

Вампиры простояли в чулане весь день и продолжали стоять ночью. В какой-то момент ведьма не выдержала и прокралась из отведённых им покоев к кладовке. Столкнувшись в темноте с кем-то нос к носу, девушка едва не завизжала.

— Не пугайся, — шепнул оборотень. — Это я.

— Что ты тут делаешь?

— А ты?

— Подглядываешь?

Оборотень не ответил. Он осторожно толкнул дверь кладовки, приоткрывая её на ладонь. Вейма и Лим стояли друг напротив друга, боком к двери. Они держались за руки, смотрели друг на друга, но по остановившимся взглядам Вир понял, что вампиры ничего не видели. Не видели, не слышали, не чувствовали. Казалось, оба где-то далеко-далеко отсюда.

— Что там? — не выдержала ведьма.

Вир прикрыл дверь.

— Ничего. Стоят, молчат.

— И всё?

— Всё.

— Ничего не понимаю. Чем они там занимаются?

— Не знаю.

— А ну, брысь, оба! — Голос Веймы застал оборотня и ведьму врасплох. — Нет, Магда, стой! Иди сейчас на кухню и навари успокаивающего зелья побольше.

— Сколько?

— Котёл. Да, лучше твой большой котёл. Или вообще во всех котлах свари.

— Котёл?! Вей, ты в своём уме?

— Оба брысь, — вместо ответа потребовала вампирша. — Лим, давай по второму кругу.

Глава шестая. Кошмары

Наутро дверь кладовки открылась изнутри. Оттуда вышел очень усталый Лим, держа на руках бесчувственную Вейму.

— Что ты с ней сделал?! — в голос крикнули Магда и оборотень.

— Ничего. Она сама.

— Лим!

— Да не толкайтесь вы. Магда, куда Вейму положить? Где наши комнаты?

— Давай покажу. Что с ней, обморок?

— Ну… почти. Только в себя не приводите, ладно?

Магда потрогала руку подруги и закричала. Вампирша была холодной.

— Лим… она живая?

Вампир прижал к себе Вейму и локтем оттолкнул бросившегося к нему Вира.

— Абсолютно. Переутомилась, только и всего. Поспит и будет как новенькая.

— Что. Ты. С. Ней. Сделал? — процедил Вир, которого слабенький удар вампира весьма чувствительно приложил о стену.

— Отвечаю по пунктам: я. Ничего. С. Ней. Не. Делал. Она сама.

— Лим, что ты такое говоришь! Как Вейма могла сама над собой подобный ужас учинить?

— Ну, я виноват что ли? Если она упрямая, как коза! Я ей говорю — показали путь, отстаньте, дальше я сам. Нет, ей хотелось до самого конца выложиться. Где у меня предел способностей и где у неё!

— О чём ты?

— Вейма меня научила способности выплёскивать. Вместе с жаждой. Вот сейчас мы её уложим, как раз к вам люди и потянутся…

— Зачем потянутся?

— Как — зачем? За успокоительным! Вас же предупреждали!

— Лим! Что вы такое натворили?!

— Перестаньте на меня кричать.

Они дошли до своих покоев, и Лим осторожно опустил вампиршу на кровать.

— Снимите с неё башмаки, пожалуйста, — попросил он ведьму. — И укройте как следует.

— Лим… она не слишком холодная?

— Живая она, живая!

— Лим… она ведь не дышит. И пульса нет.

— Живой труп, — проворчал вампир. — Окна ставнями закройте, мало ли что.

— Она теперь и солнца будет бояться?!

— Недолго. Пока вот в таком состоянии…

— Ты-то откуда знаешь?

— Кто из нас с вами вампир?

— Лим, хочешь сказать, у вас часто так бывает?

— У нас — редко. Таких ненормальных, чтобы выплеснули больше силы, чем у них есть, в клане раз, два и обчёлся. Это только Вейма могла такое отчебучить.

— Да ты можешь мне объяснить, что произошло?!

— Я же сказал.

— Я ничего не понимаю.

— А не надо. Вы зелье-то сварили?

— Лим, — неожиданно окликнул до того молчащий оборотень. — Ей тепло нужно?

— Не знаю, — честно ответил вампир. — В прежние времена таких альтруистов попросту в землю закапывали, чтобы не возиться и внимание не привлекать. Проголодаются, вылезут. Значит, без тепла вполне обходились.

— Как помочь?

— Никак. Просто… жди.

— Прекрасно! — разозлилась ведьма. — Дожили! Вот теперь, когда у нас на носу охотники на вампиров, мы имеем на руках живой труп, который не дышит, не говорит, не думает, холодный как лёд. Только что не разлагается, а то бы её закопали! Вы ничего умнее не придумали?! Куда ты смотрел?!

— Я слово дал делать как она велит. И то пытался спорить.

— Это ты охотникам скажешь?!

— А если согреть? — вмешался Вир.

— Не знаю я, честно, не знаю! Вейма не говорила! Ватар не говорил. Мне только и известно, что раньше с такими не церемонились, а Вейма вполне жива. Спит. И ничего с ней делать сейчас не надо. Вот когда к ней силы вернутся, тогда и проснётся, честное слово!

— Если охотники раньше не приедут.

— А вы их сюда не водите.

— Так они нас и послушают!

— С каких это пор посторонние мужчины допускаются в комнаты больной дамы?

— На себя бы посмотрел!

— Я — почти что лекарь, мне можно.

— Ты не лекарь, ты…

— Тс-с! — перебил вампир. — Сюда люди идут. Выйдете к ним.

— Госпожа ведьма, — низко поклонилась служанка. — К вам… там…

Лим подошёл к ставням, чтобы их закрыть и выглянул во двор… да-а…

Там творилось нечто ужасающее: двор был заполнен вассалами барона, явившимися сюда целыми семьями. Мужчины осеняли себя знаком Защитника, женщины плакали, дети ревели в голос. Стражники закрывали ворота перед не меньшей толпой за стенами замка. Все эти люди буквально тряслись от страха: и крестьяне, и министриалы, и стражники. Не перестарались ли они с Веймой? Может, надо было радиус побольше взять?

Этой ночью всех за пределами дворца мучили кошмары. Страшные сны, из которых нельзя вырваться, нельзя проснуться. От них нельзя спрятаться, нельзя убежать. Кровь, боль, страдания, потаённые желания и страхи, безжалостно вытащенные в сознания чьей-то жестокой волей. Волна дурных сновидений прокатилась по всем владениям барона Фирмина. Лим был действительно очень сильным, хоть и молодым вампиром. Чтобы ему на неделю отказаться от жажды крови, страдать пришлось нескольким сотням человек. Вампир не раскаивался: что такое ночь кошмаров по сравнению с кошмаром наяву, в который он обязательно превратился бы дней так через пять? От жажды крови нельзя отказаться, но её можно выразить иначе. Вейму этому когда-то научил Ватар, когда она чуть не сошла с ума из-за отвращения к собственной сущности. Вампирша давно привыкла держать себя в узде, поэтому вполне довольствовалась запугиванием нежелательных клиентов, но Лиму приходилось воздерживаться в первый раз в жизни. И, если это только от него зависит — в последний!

— Ты это имел в виду, когда говорил о зелье? — вырвала вампира из размышлений Магда.

— О зелье просила Вейма. Но вообще — да. Вы сварили котёл? Скажите, что у вас было предчувствие или вещий сон или что-нибудь в этом роде, а не то вдруг догадаются.

— Ты не боишься, что они обвинят в этом вампиров?

— С чего бы вдруг? За всё время никогда мы такого не устраивали. Не бойтесь, не обвинят.

— Ага. Ты, мальчик, никогда не видел толпу. В ярости.

— Толпу — не видел, — согласился Лим. — Но у них никакого желания ни на кого нападать нет и нескоро появится. Неужели вы думаете, мы с Веймой это не предусмотрели?

— Ага. То есть вы подкосили боеспособность баронской дружины?

— Перестаньте, Магда! Идите лучше своё зелье раздавайте, пока все во дворце не оглохли.

Ведьма и вампир спустились за служанкой на первый этаж. Внизу их поджидал барон.

— Что происходит?

Лим понял, какую шутку с ним сыграла начальница. Взяла себе и уснула, а он разбирайся!

— Ваша милость, — нашлась Магда. — Силы Врага осенили округу. Они не могут причинить вреда вашим людям, которые истово верят Защитнику. Я приготовила отвар, который поможет.

— Силы Врага, говорите? — скептически переспросил барон. — А где Вейма?

— Болеет, — буркнул Лим. — Вашим людям теперь надо успокаивающего пропить. Это у них скоро пройдёт.

— Вы его приготовили? — демонстративно игнорируя «вражью силу» в лице вампира, переспросил барон. — Тогда раздайте этим людям. Я велю дать вам лошадей и сопровождающих. Вам, Лиму и Норе. Объедете всех больных.

— Как прикажете, ваша милость.

— А Вейма? — возмутился Лим.

— С ней останется господин следователь. Идите.

— И что за жизнь такая собачья, — вздохнул вампир. — Ни тебе поспать, ни тебе поесть.

— Совесть надо иметь, — возмутилась Магда. — Там люди страдают, а ты всё о себе думаешь!

— Ага, думаю. Мне положено. Я проклятый.

Услышав приказ отца, Нора даже не посмела возражать. Она прервала занятия этикетом, выслушала подробные инструкции Магды и Лима и во главе небольшого отряда отправилась оказывать вассалам медицинскую помощь. Отец Пуркарий, не менее напуганный, чем его прихожане, потребовал возложить на него помощь страждущим хотя бы поблизости от замка. Ведьма охотно согласилась, барон дал своё соизволение. На радостях служитель Защитника даже не стал строить предположения о причинах «кошмарной эпидемии», как обозвала творившееся безобразие Магда.

Крам успел перехватить ведьму перед самым отъездом. Если бы не отец Пуркарий, Магда давно бы уже уехала, но пришлось задержаться, объясняя ему, что к чему.

— Какое зло спустилось сюда? — спросил инквизитор, разворачивая к себе девушку.

— Зло, — серьёзно ответила ведьма, — хранится в самих людях. Мне надо ехать, прости.

— Я поеду с тобой!

— С ума сошёл?

— Я поеду с тобой! Я служитель Защитника, мой долго — помогать людям.

— Ты инквизитор. Твой долг — бороться со слугами Врага. Оставь меня.

— Я не прошу доверить мне отряд. Но поеду с тобой.

— Нет.

— Ты мне не указ.

— Ты мне тоже.

— Госпожа ведьма! — окликнул сопровождающий. — Отправляемся?

— Ладно, езжай. Осьмушка часа на сборы!

Глава седьмая. Живой труп

Оборотень остался сторожить Вейму от чужого взгляда. Пока вампиры мирно ходят по замку, вежливо улыбаются, не показывая зубы, стараются во всём помогать и приняты лично бароном — это одно. А когда вампир лежит — минута за минутой, час за часом, не двигаясь, не дыша и совершенно не меняясь — это совсем другое. Особенно если вот-вот нагрянут охотники на вампиров. Вир заперся в отведённых Магде, Вейме и Лиму общих покоях, перед этим попросив слуг передать барону, где он будет и чтобы сюда еду приносили. Он не был уверен, что еда понадобится, вдруг Вейма очнётся раньше, но…

Еда понадобилась. Несмотря на все попытки её отогреть, вампирша так и оставалась холодной и бесчувственной. В буквальном смысле. Виру приходилось питаться за двоих, чтобы у слуг не возникло подозрений. Впрочем, подозрения возникли, только другого рода. По замку быстро пошли гулять слухи о бесстыжих следователе и психологе, которые заперлись вдвоём и предаются разврату, пользуясь отсутствием других обитателей этих покоев. И ещё много-много интересного про нравственность выпускниц Университета, которые, как известно — срамота! — родителей не слушаются, разъезжают по всей стране, хотя бы и в одиночку, делают, что хотят и путаются с кем попало. Вейма-то мол, ещё не хуже других, она хоть замуж собирается. Правда, насчёт предстоящей свадьбы согласия не было. Одни говорили, Вейма никогда себя мужем не свяжет, другие предрекали: следователь её бросит ещё до исхода лета, третьи предсказывали, что парочка вскоре разругается.

Барон подозревал неладное и не вмешивался.

Приехавшие охотники, вопреки Вейминым предположениям, шибко грязными, грубыми и невежественными не были, хотя их одежда, несомненно, знала лучшие годы. Ни во дворец барона, ни в дома министриалов охотников не пустили, и они развернули шатры под стенами замка. Не впервой. Для начала охотники вытребовали право осмотреть родовую усыпальницу в замке, потом замковое кладбище, после чего собирались перейти к деревенскому. Работали не торопясь, в полной уверенности, что живые трупы от них никуда не денутся. Вир, единственный, кто в замке знал о состоянии Веймы, понимал: действительно, не денутся. Если девушка не придёт в себе до того, как охотники перекопают все кладбища — к вящему негодованию обитателей замка и жителей деревни — они вполне могут обратить своё внимание на комнаты во дворце, окна которых постоянно закрыты ставнями. На самом деле это место вызвало бы подозрение последним из всех замковых помещений: охотники уже наслушались и слухов, и сплетен и «сведений из первых уст» о том, что происходит за этими ставнями. Ничего хорошего там не происходило: Вейма лежала на кровати труп-трупом, а Вир безуспешно пытался согреть возлюбленную своим теплом.

Прошла половина недели из отведённого бароном срока, когда вампирша неожиданно открыла глаза.

— Вир! — зарычала она, сбрасывая задремавшего оборотня. — Что ты тут делаешь?!

К её удивлению, следователь Совета не испугался, не попытался изобразить раскаяние или что там ещё должен изображать мужчина, когда рядом с ним просыпается девушка, засыпавшая в одиночестве.

— Тебе лучше?

— А я разве болела? Не припоминаю.

— Ты была без сознания, — напомнил оборотень. — Мёртвая.

Девушка потрясла головой. Откинула одеяло и села.

— Сколько?

— Четвёртый день на исходе.

Вампирша переливчато присвистнула.

— Эк я! Думала, меньше выложусь.

— Что помнишь?

— Не смотри на меня так, я не сумасшедшая! Да, растерялась сначала, но уже обо всём вспомнила. Ты лучше скажи, какой дурак меня сюда уложил прямо в платье?

— Лим, — немного растерялся оборотень. — А Магда башмаки сняла.

— И на том спасибо, — проворчала вампирша.

— Как себя чувствуешь?

— Всё со мной нормально.

— Нормально? — Вир потрогал руку девушки — она осталась такой же холодной. Прислушался. Вейма не дышала. Сердце не билось.

— Ты чего? Со мной всё в порядке, правда. Который час?

— Я не знаю.

Вир подошёл к окну и взялся за ставни, чтобы взглянуть на небо.

— Не трогай! — завизжала вампирша. — Не трогай ставни!

— Вейма?

— Э-э-э… Вир… ты знаешь, я думаю, после этих дней я не сразу привыкну к дневному свету… Не смотри на меня так! Я не собираюсь рассыпаться в прах, как в дурацких человеческих легендах. Просто глазам будет больно… Вир, ты же не откроешь ставни, верно?

Оборотень помрачнел.

— Не открою.

В наружную дверь покоев постучали. Вир пошёл открывать: судя по запаху, им принесли поесть. Мимо него мелькнула Вейма, бросаясь к выходу. Оборотень едва успел оттащить девушку от засова и запереть в одной из внутренней комнат.

Когда он вернулся с подносом еды, Вейма была мрачна и уныла.

— Что ты задёргался? Я просто хотела поздороваться.

— В другой раз.

— В чём дело-то?!

— Ни в чём. Ешь.

Вампирша скривилась.

— Мне что-то не хочется. Я позже поем, хорошо?

— Вейма!

— Что — Вейма? Просто не хочу есть. Имею я право?

— Зачем бежала к двери?

— Просто хотела поздороваться, — повторила вампирша.

— Тебе нужна кровь?

— Да! — выпалила Вейма. И тут же закрыла лицо руками, разрыдалась. — Нет, нет, не хочу! Не надо! Не спрашивай меня ни о чём, не спрашивай!

— Вейма, — обнял девушку Вир. — Не бойся.

— Я ничего не боюсь, — всхлипнула вампирша. По-детски утёрла глаза кулаками и потянулась поцеловать возлюбленного. Он отшатнулся с тихим вскриком. — Что с тобой?

— Твои глаза…

Вампирша вздрогнула и пошла искать зеркало. Оно нашлось в соседней комнате — то самое, с помощью которого они подсматривали за оставшимися в кабинете психолога без присмотра клиентами. Вейма развернула зеркало к себе отражающей стороной и тоже отшатнулась. Теперь у неё были вертикальные зрачки.

— Давно это у меня появилось?

— Только что.

Вампирша снова присвистнула.

— Всё. Теперь меня можно не убивать. Я уже умерла.

— Отчего глаза изменились?

— Признак окончательной смерти, — пояснила вампирша. — Нас в Университете немного лекарскому делу учили. Если надавить, а глаза такие — всё. Не спасёт ни белая магия, ни кровь оборотней, ни сила вампиров. Полный и окончательный труп.

— Вейма!

— Перестань. Умереть от того, что не хочешь никому причинять вреда или от того, что причинила вред слишком многим? Какая разница?

— Если ничего не предпримем, ты умрёшь от рук охотников! — разозлился Вир.

— Ну и что? Чего мне бояться? Я уже мертва.

— Нет!

— Я мертва. И больше ничего не чувствую и не боюсь. Мне всё равно, что со мной станет.

— Тогда я открою ставни.

— Не смей!!!

— Значит, не всё равно?

— Отстань от меня! Какая тебе разница, что со мной происходит?!

— Я люблю тебя.

— А если я скажу, что уже неспособна любить, что тогда?

— Всё равно, — упрямо сказал оборотень. — Люблю.

— Дурак, — бессильно махнула рукой вампирша. — Я сейчас хуже, чем проклята.

— Не имеет значения.

— Есть хочу, — тоскливо проныла Вейма.

— Нельзя. Охотники…

— Знаю. Мне теперь всю жизнь здесь от них прятаться? А ещё от людей и от солнца?

— Тебе видней.

— Я ничего не знаю! Мне не рассказывали, что бывает после таких пробуждений!

— Клан…

— Клан меня убьёт!

— Убьёт?

Вампирша замялась.

— За эту выходку, — отводя взгляд, пояснила она. — Это я в переносном смысле.

— Чем грозит клан?

— Ничем клан не грозит.

— Вейма!

— Отстань от меня! Не смей допрашивать! Отстань, слышишь?!

— Не кричи. Успокойся. Скоро вернутся Магда и Лим, они могут знать…

— Ничего они не знают. Ватар не предупреждал меня об этом, откуда Лиму-то знать? Про Магду я вообще молчу. Думаешь, её в Башне вампиров лечить учили?

— Должен быть способ.

— Ага. Солнечные ванны?

— Перестань. Успокойся.

— Я не хочу успокаиваться! — заорала вампирша. — Меня нет, я мертва, почему я должна быть спокойна?! Я и так — покойна!

— Ты поправишься.

— Ха-ха-ха!

Вейме лучше не стало. К ночи она оживилась, каким-то образом почувствовала наступление темноты и открыла ставни сама. На что похожа девушка в лунном свете, Вир старался не думать. Даже ему, оборотню, было неприятно вспоминать о таком к ночи. Вампирша была неестественно весела, всё время говорила, смеялась, рассказывала какие-то удивительные истории из жизни клана — некоторые даже выдумывала на ходу. К воспоминаниям о человеческой жизни возвращаться не желала, малейший вопрос о семье или даже обучении встречал резкий отпор. К утру забеспокоилась, заперла ставни и пожалела, что не может заколотить.

Нервно пройдясь по комнате, легла в постель, посетовала, что барон велел сжечь гроб вместе с домом. В гробу, мол, спалось бы гораздо уютней. С другой стороны, крышки у него всё равно не было. Вейма укрылась одеялом с головой и застыла, снова впав в то бессознательное состояние, из которого вышла вечером. Проснулась только к ночи.

Вир боялся смотреть на возлюбленную: за несколько дней она чудовищно похудела, превратившись едва ли не в обтянутый кожей скелет. Глаза ввалились, нос заострился, а клыки, кажется, удлинились.

«Экспериментальным путём» Вейма выяснила, что теперь совершенно не может прикасаться к серебру, боится предметов культа Защитника и перестала отражаться в зеркале. Если в первую ночь после пробуждения она по-детски цеплялась за руку оборотня в слепой надежде, что хотя бы его присутствие защитит от надвигающегося ужаса, то теперь упорно избегала. И дело даже не в испуге, нет, панике, которая виднелась в глазах следователя Совета. Дело было в том, что оголодавшая вампирша каждый раз с трудом отводила взгляд от шеи оборотня. И от прожилках вен на руках. И вообще, возлюбленный казался ей теперь необыкновенно гармоничным переплетением кровеносных сосудов. Всё остальное в нём — помеха или дополнение к ужину.

Но проклятые не нападают на проклятых, а просить Вейма стеснялась. Пока ещё стеснялась.

Посланные на излечение вассалов барона отряды вернулись одновременно. Это была идея Магды: выполнив свою часть работы, она решила пересечься с остальными. Развоз успокоительного снадобья был произведён ведьмой в самые кратчайшие сроки: девушку мучило дурное предчувствие. К тому же в замке осталась больная подруга. Крам, который хотел бы больше времени проводить с Магдой наедине, весьма эгоистично уверял, что ничего плохого с Веймой не сделается, что «лёгкое недомогание», о котором говорит ведьма, уже наверняка прошло, что в замке полно народу и, случись плохое, за ними бы послали, а предчувствиям верить не надо. Магда возражала: в последний раз она так беспокоилась перед тем, как в лесу нашли покалеченного инквизитора.

Лим тоже торопил свой отряд, ему было не по себе. Вампир заранее предложил своей группе такой маршрут, чтобы перехватить Нору на пути домой и поехать всем вместе. Дочь барона тем более не стремилась затянуть путешествие. Когда она встретилась с Лимом, то тут же призналась в дурном предчувствии, которое, будто бы, передаётся в роду её матери из поколения в поколение. Лим не стал спорить — из вежливости. На самом деле плохое настроение аристократки было связано с тем, что сопровождающие её стражники на первом же привале, который — о ужас! — пришлось сделать прямо в лесу, отправили её спать, а сами до утра горланили похабные песни. К тому же на второй же день после выезда Норы из родного замка, небо затянуло тучами и полил дождь. И лил все дни, пока она раздавала свою долю снадобий. А в замке одного из отцовских рыцарей девочке пришлось самой стелить себе постель, потому что служанки больше обращали внимания на мужчин, чем на молодую госпожу. Заботиться о вассалах юной феодалке не понравилось. Впрочем, её отец мог бы гордиться тем, как точно девушка выполнила свои обязанности, несмотря на огромное отвращение к этой работе.

Лим серьёзно посочувствовал Норе, хотя ни его, ни остальных выкрутасы природы так не задевали. Особенно его — вампиры довольно равнодушны к погоде. Но и стражники, и ведьма с инквизитором не раз ночевали в лесу под дождём. А Магда когда-то даже выдерживала испытание одинокой ночи под снегом.

Недалеко от замка ведьма сотворила своё лучшее заклинание, чтобы отыскать вампира и ученицу. Вскоре все четверо — ведьма, вампир и ужасно недовольные жизнью баронская дочь с инквизитором — погнали коней в замок барона. Их отряды не имели никаких причин для спешки и ехали не торопясь.

В замок четвёрка попала уже затемно. Оставив Нору на попечение челяди, которая тут же принялась суетиться вокруг умаявшейся госпожи, а Крама бросив в одиночестве бродить по замку, ведьма и вампир кинулись к своим покоям. Двери им открыли не сразу.

Проснувшись, как и прошлой ночью, сразу после наступления темноты, Вейма принялась нервно вышагивать по комнате. В какой-то момент она неожиданно для Вира принялась улыбаться неприятной, хищной улыбкой.

— Идут!

— Кто?

— Они идут! Сюда! Уже близко!

— Кто?

— Мой брат.

— Брат? Из Ранога? Механикус?

— Нет, не тот. Тот человек. Я о настоящем брате говорю. Одном из нас.

— Лим?

Вампирша заколебалась. Она почти не помнила этого имени.

— Не знаю… нет! Да! Да, его звали Лим! С ним другая, ведьма. Она человек. Хорошая кровь, много хорошей крови.

— Вейма!

— Много хорошей крови, — заурчала-замурлыкала вампирша. — Сами сюда идут. Войдут, придут, всё, как я хочу, сделают!

— Вейма!

— Придут, придут, придут.

Тут оборотень прыгнул.

Когда ведьма и вампир ворвались в свои покои, их глазам представилась просто ужасающая картина. Вейма была туго привязана к тяжёлому креслу жгутами из разорванной простыни — приготовить верёвку заранее следователь Совета не догадался. Она не звала на помощь, не ругалась, только тихо, на одной ноте скулила, пытаясь дотянуться зубами до верёвки. Сам оборотень, весь исцарапанный, сидел рядом с креслом на полу и тяжело дышал: вампирша так просто не сдавалась.

— Что ты с ней сделал?! Вейма! Что с тобой?

— Не подходи! — закричал в ответ оборотень. — Дура, тебя же спасаю!

— Да как ты смеешь?!.

— Магда, — осторожно начал Лим, издалека приглядываясь к начальнице. — Вы бы поосторожнее… Это на Вейму не шибко похоже.

— Это?!

Лим поспешил отскочить от разгневанной ведьмы.

— Магда, не слушай их, — простонала Вейма. — Подойди сюда, отвяжи меня… нет, лучше просто наклонись. Магда, пожалуйста! Мне плохо! Подойди!

— Магда! — сообразил Лим, чем ему убедить упрямую ведьму. — Вы на Вира посмотрите!

Царапины оборотня постепенно затягивались, но капли крови с одежды никуда не делись. И Вейма не падала в обморок!

— Вей, — нерешительно заговорила ведьма. — Что с тобой?

— Мне плохо. Я хочу есть. Пожалуйста, дайте поесть!

— Крови просит, — угрюмо бросил Вир и поднялся с пола. — Ничего больше не ест.

— Давно это с ней? — поинтересовался Лим.

— Как проснулась. Третья ночь идёт.

— Света боится? — спросил Лим. — Серебра? Защитника?

На последнем слове вампирша тоненько завизжала.

— Так я и думал.

— Что ты думал?

— Что ей очень плохо.

— Это всё, что ты можешь сказать?! — закричала ведьма.

— А вы чего хотели? — огрызнулся вампир. — Я не знаю, как с этим справляться. Вир, ты у неё пульс мерил? Сколько?

— Не мерил я ничего. Не бьётся сердце. И не дышит она.

— Проблемы с памятью? — уточнил Лим.

Вир кивнул в слепой надежде, что вампир всё-таки придумает, как вернуть прежнюю Вейму.

— Может, дать ей крови? — спросила ведьма.

— Охотники.

— Но она же раньше сама умрёт, от голода!

— Не умрёт. Вампиры в таком состоянии не умирают, — возразил Лим. — Они уже мертвы.

Магда закрыла лицо руками. Вир сжал челюсти, не позволяя себе поддаться ужасу. Вейма тоненько заскулила. У вампирши не доставало сил даже на то, чтобы приманить и очаровать жертву, так она ослабела.

— Что же делать? Долго нам удастся скрывать её от охотников? — через силу выговорила ведьма.

— Они все погосты обшарили. Вампиров не нашли. Осталось обыски сделать.

— Скоро Ассамблея, — напомнила Магда.

— Послезавтра.

— Уже?!

— Да.

— Барон уедет… как без его покровительства защитить Вейму?

— Уже пора от неё защищаться.

— Днём она спит. Как в легендах. Не просыпается.

— Мамочки, да что же это делается?..

— Это я во всём виноват! — с отчаянием произнёс Лим. — Если бы я знал, как тяжело Вейме дастся этот обряд…

— Как люди? — вспомнил оборотень.

— Люди? — не понял сначала вампир. — А, после кошмаров! Все уже успокоились. А как снадобье приняли, вообще всё в порядке стало. Но Вейма…

— Вейма… — эхом откликнулась ведьма. — Зачем она это сделала?

— Не знаю. Я ловил отголоски мыслей… она мне не доверяла — сначала. Думала, я ошибусь или перестараюсь… а потом её как заело. Я уж уговаривать пытался — ни в какую! Под конец она уже не думала, только рассылала кошмары насколько дотягивалась.

— Затянуло…

Неожиданно вампирша заскулила. До того она сидела молча, словно смирившись со своей участью и не замечая, как о ней говорят в третьем лице. А тут заскулила, заметалась, заёрзала.

— Нет! — взмолилась она. — Не пускайте его, не надо! Не пускайте! Не пускайте!

— О чём это она?

Лим подошёл к окну. Как раз вовремя. Ворота замка ещё не закрыли, ждали возвращения посланных вместе с лекарями отрядов. Из темноты на стражников выехал всадник. Конём разметал людей, во дворе соскочил на землю и бросился ко дворцу.

— Где Вейма?! — закричал он, отталкивая привратника.

Лим почувствовал, как у него слабеют колени. Вейма права — только не это!!!

Пришла расплата за все совершённые здесь ошибки.

Глава восьмая. Наставник

Он пронёсся по дворцу как вихрь, раскидывая всех встречных на своём пути. Пока они соображали, что произошло, ночной гость был уже далеко. Впрочем, ему самому казалось, что никогда ещё он не передвигался так медленно. Вышедшему навстречу барону визитёр негодующе выговорил:

— Как же вы допустили?! Под вашим кровом!.. А ещё барон!

После чего добежал до вампиро-ведьминых покоев, заскочил внутрь и запер за собой дверь.

Столпившаяся в коридоре челядь тут же принялась судачить, кто это к ним пожаловал. Одни говорили, что это отец Веймы, другие — дальний родственник, третьи — университетский преподаватель, четвёртые предложили совместить два последних варианта. Уж больно гость на саму вампиршу смахивает. Но и на Лима он тоже похож, а они с Веймой вроде не родственники…

Зато никто не усомнился в причине визита — наверняка до Ранога дошли слухи о разврате, которому предаётся выпускница Университета, и теперь её потребуют к ответу. Неясно только, что произойдёт дальше. Разгневанный гость поколотит любовника? Саму девушку? Обоих? Отвезёт развратницу в Раног? Отдаст в монастырь? Заставит следователя жениться?

Дискуссию оборвал барон, который заявил своим людям, что нечего подслушивать и сплетничать на чужой счёт. Мол, если около этих покоев окажется хоть один человек — пожалеют все. И горько пожалеют.

Недовольно ворча, челядь разошлась по своим делам. Барон не удержался и прислушался сам. Тихо. В покоях пятеро проклятых, но в коридор не доносится ни звука.

Когда Лим низко поклонился вошедшему человеку, а привязанная Вейма вжалась в кресло и перестала даже скулить, Вир и Магда поняли, пришёл кто-то очень важный для обоих вампиров. Среднего роста полноватый мужчина в тёмно-сером форменном камзоле преподавателя Университета, темноволосый с проседью, лицо, согласно последней Раногской моде, гладко выбрито. От обычного преподавателя гость отличался одеждой — слишком широкие рукава удерживались у запястья манжетами, которые при желании можно было расстегнуть, выпуская рукава на волю. От Веймы Магда знала: вампиры обязательно должны носить что-нибудь развевающееся, так им легче оборачиваться в летучих мышей. Шаль, широкий плащ, плед или хотя бы длинные широкие рукава. И Вейма, и Лим неизменно следовали этому правилу в одежде. Вид у гостя был суровый, но возле глаз собрались морщинки, будто преподавателя привык чаще смеяться, чем хмуриться.

— Как это называется? — спросил вошедший. — Лим?

— П-простите, н-наставник, — заикаясь, ответил вампирёныш.

— Простите? За что мне тебя прощать? Чем ты передо мной провинился?

— Вейма…

— Вейма. Да уж вижу. Вейма. Дурёха. До чего себя довела, упрямица!

Вампирша не отвечала, только в ужасе смотрела на наставника.

— Кто с вами? Проклятые?

— Да. Простите, я не представил. Магда, ведьма. Она с Веймой вместе работала. Вир — оборотень. Его Совет прислал для расследования…

— Нападения на инквизитора, — перебил вампир. — Как же, знаю. Ну, что у вас произошло? Вы моё письмо читали?

Путаясь и заикаясь, Лим рассказал произошедшие после чтения письма события. Вампир внимательно выслушал, подробно расспросил о совместном трансе, которым его ученики насылали кошмары и покачал головой.

— Запомни, пожалуйста, чтобы повторять не пришлось. Ведущий в трансе не должен быть раздираем внутренними конфликтами. Если у тебя беда, несчастье, тебя мучают сомнения — не берись вести транс ни один, ни с товарищами!

— Да, наставник.

— Что дальше? Когда вы разъехались, кто остался с девочкой?

— Я, — ответил Вир.

— Тогда вы и продолжайте. Ну?

Оборотню пришлось отбросить обычную немногословность и вспоминать события чуть ли не по минутам.

— Кормили? — окончив допрос, осведомился Ватар.

— Она отказывалась, — сказал Вир.

— Нет, наставник, — иначе понял Лим. И виновато добавил: — Охотники…

— Правильно. Одна капля крови — и процесс станет необратимым. Как вас?.. Вир! Вас она не кусала?

— Не успела. Но исцарапала здорово.

— Неважно. Итак…

Вампир подошёл к ученице и заставил поглядеть себе в глаза. Махнул Лиму и тот бросился за креслом для преподавателя. Вейма замерла, словно вновь окоченела.

Наставник сел напротив девушки и погладил её по голове. Наклонился к её лицу и тихо-тихо заговорил. Лим улавливал отдельные слова, оборотень разбирал только интонации, ведьма не услышала ничего. Наставник говорил об альтернативных качествах личности, о противоположности, о тени, интеграции и объединении. И что-то ещё, неслышное даже для Лима. Внезапно голова девушки бессильно свесилась на грудь. Вир охнул, Магда коротко и пронзительно вскрикнула.

— Не шуметь! — шёпотом требует вампир. — Не смейте шуметь! Развяжите и дайте ей, наконец, выспаться.

Все бросились к Вейме. Магда заглянула подруге в лицо… оно слегка порозовело, глаза закрыты. Слышно тихое мерное дыхание.

Магда осторожно взяла подругу за руку… за тёплую, живую руку. Пульс был ещё слабый, но уже чётко и хорошо прослушивался.

— Вейма…

— Не толпитесь! — потребовал Ватар. — Отвяжите её от этого дурацкого кресла и уложите на кровать. Вы, — указал он на Магду, — приготовьте свежую постель, а парни пока отвяжут и отнесут.

Когда Вейму удобно устроили в соседней комнате, все вернулись туда, где их ждал университетский преподаватель вампир Ватар.

— Как нам вас благодарить? — спросила Магда.

— Благодарить? — удивился вампир. — Меня? За что?

— Вы спасли Вейму.

— Магда! Вас ведь Магда зовут, правильно? Вот вы — взрослая девушка, ведьмой работаете, вам не стыдно глупости говорить? Никого я не спасал.

— Но Вейма умирала! А теперь ей лучше.

— Во-первых, — принялся загибать пальцы Ватар, — она не умирала. Она умерла раньше. Лим, здесь скамейки для ног не найдётся?

Вампирёныш бросился подставлять преподавателю скамеечку под ноги.

— Во-вторых, ей не стало лучше, она вернулась к жизни, — продолжил наставник. — В-третьих, я воспитываю десятки таких, как она и на мне ещё чтение лекций в Университете. Могу я из-за каждой ученицы срываться с места, лететь и ехать Враг знает куда, лишь бы одна самонадеянная дурочка не сходила с ума в своей далёкой провинции? Лим! Как вы допустили это безобразие? Нет, молчи, я всё знаю. Итак, уважаемая ведьма, благодарить меня вам совершенно не за что. Вейма пока ещё моя ученица и подлежит опеке и воспитанию. Лим! Как только проснётся — передай моё глубочайшее неодобрение!

— Как вы узнали, что Вейме плохо? — спросила Магда.

— Я узнал! А как такие вещи узнают? Эти два остолопа — да, Лим, я о тебе говорю! — устроили такое, что до наших собратьев в Тамне дошли отголоски. Они знают, с кем соседствуют, поэтому послали сказать мне. Я позвал Вейму, но она не откликнулась.

— Позвал? — переспросила Магда.

— Наставник вампиров может позвать учеников с какого угодно расстояния, — шёпотом объяснил Лим.

— А наоборот?

— Наоборот тоже, — вместо Лима ответил Ватар. — Но наши дети очень редко соглашаются это сделать. Им, видите ли, хочется быть самостоятельными! О чём это я?

— Вы позвали Вейму, а она не откликнулась, — подсказал Лим.

— Не перебивай! Я бросил всё, полетел в Тамн, там нанял коня — за огромные деньги, между прочим, никак не хотели давать! Только продать, а зачем мне конь, когда я ехать в Раног верхом не собираюсь? И в Раноге — только мне коня и не хватало! На чём я остановился?

— Вы коня наняли.

— Сколько раз тебе говорить — не перебивай! Нанял коня, поскакал сюда. И вот, пожалуйста. Ученица сидит мёртвая, ученик стоит рядом, остолоп, сам позвать меня не догадался — как это назвать?

Лим не ответил. По своему опыту вампирёныш знал — спорить с Ватаром бесполезно, всё равно он оправданий никогда ни от кого не слушает. Вместо этого он спросил:

— Наставник, а что вы сделали? Как Вейму вернули?

— Прикидываешь, как самому справиться? Не надейся даже. Вот свои пойдут — сам догадаешься.

— Вы хотя бы суть объясните, — попросил Лим.

— Суть… я и сам её не знаю, эту суть. Считай, мальчик, что её душа потерялась, а я вернул. Хорошо?

Лим надулся. Если Ватар говорит о душе, значит, вовсе не знает ответа. Даже не предполагает. Или не хочет говорить.

— Зачем вы тогда про интеграцию шептали?

— Ты подслушивал?! Нет, дожили! Лучший студент — и подслушивает своего наставника! Куда катится этот мир?! Где справедливость, я спрашиваю?

— Наставник…

— Нет, и слышать не хочу! Всё, дети, оставайтесь, а я пошёл.

— Как?! — ахнула Магда. — Вы не подождёте, пока Вейма проснётся? То есть я хотела знать — вы не пообедаете с нами?

Ватар рассмеялся, оттолкнул скамеечку и встал.

— Уже время ужина кончилось.

— Я могу на кухню послать…

— Нет, ведьмочка, сиди, не надо. Нет у меня времени рассиживаться! Я лекции в Университете бросил, какое там ждать! Кто меня в Университете ждать будет?! А вот её — покормите. Как встанет — она утром проснётся — дайте ей сначала только бульон и вымоченный в нём хлеб. И ничего больше. А дальше — как сама захочет. И крови сутки не давайте. Лим! Проследишь!

— Да, наставник.

— Молодец. За Вейму теперь ты отвечаешь, я позже спрошу. Лим, до встречи. Магда, Вир — надеюсь, навсегда. Прощайте! Вейме мой привет и неодобрения.

— Кто предупредил об охотниках? — спросил Вир, не обращая внимания на прощальные слова вампира.

— О чём это вы, молодей чело… оборотень?

— Кто вас предупредил о приезде охотников? — разъяснил свой вопрос следователь Совета.

— Клан. Меня предупредил клан, юноша! Специально, чтобы я мог написать сюда и…

— Откуда у клана такие сведения?

— Откуда у клана сведения! — возмутился вампир. — Откуда сведения! Он спрашивает, откуда! Я не знаю, — признался Ватар. — Мне не сообщали.

— Ничего не сообщали?

— Слухи ходили.

— Какие?

— Говорят, в аттестационной комиссии кто-то пронюхал. Туда разный народ входит, связи у всех разные, вот кто-то и пронюхал.

— В атт… где?

— В аттестационной комиссии, — пояснил Лим. — Когда мы заканчиваем обучение, мы приходим на слёт проклятых на Лысую гору. Там собирается комиссия разных проклятых и смотрит, какое прибавление нынче в клане. Я на этот слёт пойду, а Вейма…

— У Веймы переаттестация, — вмешался Ватар. — Потому что прошлый раз она провалилась полностью. Комиссия всегда в курсе, кто из аттестуемых где обретается, чтобы прислать вовремя приглашение.

— Наставник! — вспомнил Лим. — А когда?..

— Не знаю пока. Скоро. Не бойся, приглашения получите в срок.

— Почему провалилась Вейма? — спросил Вир.

— Как это — почему? — изумился Ватар. — А вы сами не понимаете?

— Вейма не пьёт крови, — объяснил Лим.

— Сколько раз тебе повторять, не перебивай старших! Не пьёт моя ученица крови. Вот наказание-то! Двадцать лет привожу на гору студентов — и впервые такой конфуз! До сих пор не пьёт крови!

— Почему?

— Не хочет, — развёл руками вампир. — Они же все у меня сами умные! Взрослые! самостоятельные! Сами всё решают! Научил на свою голову!

— Что комиссии известно об аттестуемых?

— Им многое известно! Где живут — это раз. Два — у кого учились. Три — откуда родом. Четыре — чем занимаются. Пять — наставники перед слётом основные сведения присылают, как учился, что делал.

— Когда собралась комиссия?

— А вы дотошный, господин неофициальный следователь Совета! Комиссия собралась… погодите-ка, дайте вспомнить… десять дней назад собралась комиссия!

— До собрания они имеют сведения об аттестуемых?

— Как когда. Вот о Вейме с прошлого раза были. О Лиме — только появились.

— А комиссия занимается только вампирами?

— Нет, — сказала Магда. — Ещё чёрными магами и ведьмами. Мы проходим аттестацию после стажировки. А вы разве нет?

— Нет необходимости, — отмахнулся Вир. — Стая сама разбирается, без комиссий. Значит, сведения пришли от комиссии… А они знают, что вы учили Вейму трансу?

— Знают, — подтвердил Ватар.

— А сколько Лим может продержаться без крови?

— Знают.

— Ты думаешь, они нарочно всё подстроили! — ахнула Магда.

— Или клан.

— Никогда! — энергично запротестовал Ватар. — Клан не имеет такой необходимости! К барону мы никаких претензий не имеем, с Веймой… — Вампир осёкся. — Вейме никто не причинил бы вреда! И Лим! Хороший же ученик! Глупый, правда, но хороший! Да если бы и захотели — зачем столько народу вмешивать? Зачем, я вас спрашиваю, господин следователь?!

— Барон…

— Не имеем претензий к его милости! Касательства не имеем! Зачем нам барон, кто мне скажет? Вот он — сидит в своём замке, управляет владениями. Потом едет на Ассамблею, управляет страной. При чём тут мы, бедные вампиры?

— Ассамблея…

— Нет! Нет, нет и нет, никакого интереса в Ассамблее мы не имеем! Люди — сами по себе, вампиры — сами по себе. Так было раньше, так есть сейчас и так будет всегда!

— Мог кто-нибудь из клана… — Вир помедлил, подбирая слова, — быть… в дружбе или сотрудничестве с кем-то, заинтересованном в исходе Ассамблеи?

Этот вопрос заставил вампира надолго задуматься.

— Нет. Никто не мог.

— Вы уверены?

— Да, уверен. До начала аттестации ни один старший вампир не будет участвовать в делах, могущих причинить вред нашим детям. Мы так не сможем. После — пожалуйста, сколько хотите. Сейчас — никогда.

— Тогда — комиссия…

— Тогда нам не жить, — подытожила Магда.

— Почему не жить, милая девушка? — рассердился Ватар. — Почему сразу комиссия? Да, она могла знать, но рассчитать! Но подстроить! Я сам не додумался, кто же мог это сообразить? Совпадение, как есть совпадение! Не мог никто это спланировать!

— Вы сами сказали, вредить ученикам не будете, — упрямо произнёс Вир, ради такого дела решивший объяснять всё подробно и развёрнуто. — Поэтому и не подумали. Но кто-нибудь в комиссии мог рассчитать. Кто-то достаточно коварный, хитрый и злой. Опытный в искусстве интриги. Предложил инквизиции послать сюда охотников. Сами по себе они безопасны, но понятно, какие меры будут приняты при их приближении. И вот — либо охотники найдут вампиров, либо ваши ученики сорвутся с цепи и пойдут убийства. Которые прямо докажут необходимость влияния инквизиции на феоды. И планировал всё не вампир, потому что не учёл вашего вмешательства. Вам известен состав комиссии?

— Нет, — огорчённо признался вампир. — Не известен. Раз вы меня больше ничем не порадуете, я пойду, чудесные вы создания. Извинитесь за меня перед всеми — я, кажется, кого-то ушиб по дороге. Берегите себя, ведьмочка. О Лиме с Веймой позаботится клан.

Ватар отвесил Магде вежливый поклон, шепнул пару слов Лиму и хлопнул по плечу Вира. А после молча развернулся и пошёл прочь. Очень медленно, осторожно, будто ступал меж хрустальных бокалов. Учтиво поклонился барону, ожидавшему визитёра у лестницы, но ничего не сказал. Барон не стал ни о чём спрашивать. Ватар спустился вниз, вышел во двор, подозвал коня, который тут же выбежал навстречу вампиру из конюшни, и повёл его под уздцы к освещённым факелами воротам. При виде давешнего гостя стражники без приказа распахнули створки, преподаватель вскочил верхом так лихо, будто всю жизнь скакал, а не читал лекции в огромных залах Университета, и уехал. Лим в это время так же молча стоял у окна и смотрел наставнику вслед.

— Магда, — попросил вампирёныш, когда всадник стал невидим в ночи. — Пожалуйста, вы уж сами… поговорите с бароном, бульон попросите…

— Что он тебе сказал?

— Ничего особенного. Просил извиниться перед Веймой. За него.

— За что?

— За всё хорошее, — сдавленным голосом ответил юноша. — Магда, вы в самом деле… осторожней будьте, что ли… Если нас кто-то хочет убить… вы же самая слабая.

— А Вейма?

— Что Вейма, — тоскливо сказал Лим. — Что теперь Вейма? Нам было лучше открыть ставни сегодня на рассвете.

— Лим!

— Думаете, мы хуже? Хуже… их?

— Лим! — резко окликнул оборотень. — Какая опасность угрожает Вейме?

— Она сама. И только.

Вампир резко отвернулся и вышел. Если нельзя летать, то гулять по ночам ему ещё никто не запрещал. А охотники в эту пору спят, обложившись «священными» предметами. Нужны они ему больно!

Ведьма и оборотень остались вдвоём. Какое-то время они молчали. Магда думала, Вир прислушивался к тому, как в соседней комнате спокойно дышит Вейма.

— Вир, — наконец позвала девушка. — Побудь пока здесь, я действительно пойду, поговорю с кем надо. А потом…

— Я уйду, — понял оборотень. — Как вернёшься, сразу уйду. Но ты запрёшься изнутри. Обещаешь?

Глава девятая. Охотники

Утра Магда ждала с опаской. Она боялась, что «болезнь» снова вернётся к подруге. А если не вернётся… как говорить с Веймой после всего этого? Как поступать? Лим так и не пришёл ночевать. Всю ночь бродил под дождём — который то лил как из ведра, то еле накрапывал. Ходил, думал, фальшиво насвистывал.

Оборотень зверем метался по своей комнате. В человеческом облике, но зверем. Магда просидела у изголовья подруги. Хотелось спать, ведьма ужасно устала и всю дорогу мечтала только о том, как бы улечься в сухую и тёплую постель… но боялась. Боялась отойти и потерять мерное дыхание, порозовевшие щёки… жизнь своей подруги. Правильно ли они скрывают правду от Вира? Вейма не хотела… не хочет ему ничего говорить — и они тоже молчат. Даже Ватар догадался. Вампирша не желала портить себе последние дни жизни. Что оборотень изменит?

Как страшно! Как страшно ночью.

Когда Вейма открыла глаза, ведьма дремала у её кровати, сидя на скамеечке для ног и положив локти на край постели.

— Магда! — позвала вампирша. — Магда, ау! Нельзя так спать, мышцы затекут.

— Вейма! Живая! — Ведьма бросилась вампирше на шею.

— Разумеется, я живая, — заворчала вампирша. — Какой мне ещё быть? Перестань меня душить только, а то я обратно умру.

Магда отстранилась и испытующе посмотрела на подругу. Вампирша слегка зарделась.

— Ну, прости. Виновата. Бей дуру! Ну, хочешь, бей!

— Вей, прекрати! — обиделась ведьма. — Бить тебя… делать мне больше нечего! Ты живая, какое счастье!

— Магда, — перебила вампирша. — Расскажи лучше, о чём вы вчера с Ватаром разговаривали, когда я уснула.

— А до того ты всё помнишь? — Этот вопрос ведьма задала с опаской. Не хотела бы она хранить в памяти такие воспоминания.

— Всё. Не смотри на меня так. Все живы, никто не умер, зачем страдать?

— Это было ужасно.

— Знаю. Магда, прости, пожалуйста, я не знала! Прости!

— Вей, какое «прости»? Это ты прости! Я тебя бросила, я уехала, я…

— Перестань, Магда! Ну, что ты могла сделать, а? Давай лучше рассказывай всё и подробно.

Разговор прервался, когда в дверь постучали: по просьбе Магды, в покои принесли бульон для вампирши. Слугам ведьма объяснила, что Вейма болела опасной и заразной болезнью, которая передаётся только от больного во время болезни к здоровому одного с ним пола на расстоянии в десять шагов. Поэтому Вир, которого они перед отъездом предупредили, самоотверженно выхаживал больную, никого к ней не подпуская. Человек он в лекарском деле неопытный, поэтому рассказать о болезни побоялся, вот и скрывал ото всех. Сейчас приехал преподаватель Университета и Вейму вылечил. Теперь девушка здорова, незаразна, только очень ослабла. Получилось даже почти правдиво. Эту байку съели очень неохотно, версия с развратом нравилась всем больше. Но когда служанка увидела вампиршу — страшно похудевшую, осунувшуюся, постоянно то бледнеющую до синевы, то безо всякой причины заливающуюся румянцем, — она поверила всему и сразу. Так и разнесла по замку. Авторитет Магды был настолько велик, что никто не боялся заразиться, раз сама ведьма сказала, что теперь всё в порядке. С его милостью бароном Фирмином девушка поговорила иначе. Она подробно рассказала обо всех событиях прошедших дней, о визите Ватара и догадках Вира. Барон выслушал ведьму молча, поблагодарил кивком, после чего заперся один в кабинете и всю ночь думал. Своих врагов среди людей он знал. Но откуда они в среде проклятых?

Силы возвращались к вампирше с невероятной для человека скоростью. Через час после бульона она потребовала «нормальный обед», который съела в своей комнате, хотя сердобольные служанки принесли ей по две порции от пяти блюд. Это зрелище — выздоровевшая Вейма обедает — наблюдали всей компанией. И Магда, и вернувшийся с прогулки Лим, и оборотень, все с восторгом и ужасом смотрели, как вампирша поглощает пищу. Даже Вир, способный пробудить у себя волчий аппетит, который очень пригодился в дни «заточения», даже он был вынужден признать, что столько ему за раз не осилить.

К концу трапезы вампирша перестала казаться такой истощавшей, как рано утром.

— Ещё бы! — полушутя возмущалась Магда. — Столько сожрать!

Насытившись, вампирша настояла на том, чтобы выйти на свежий воздух и «поглядеть на солнышко». Лим уловил дрожь в голосе начальницы: в глубине души она боялась дневного света и хотела доказать самой себе: жива.

«Выход в свет» решили обставить «торжественно».

Охотники в самом деле никуда не спешили. Заказчики полностью оплатили пребывание в этих владениях, причём сроков не ограничивали. Зато за каждый день пребывания тут платили звонкой монетой. Ешь, пей, дыши свежим воздухом! Очень скоро охотники обнаружили: в дни, проникнутые полным бездельем, местные жители с ними добры и приветливы, а в дни работы даже разговаривать не хотят. Ничего подозрительного в этом не усмотрели: известно, тёмное мужичьё терпеть не может нужного людям ремесла охотников на вампиров за то, что те тревожат могилы. Но раз никакой опасности нет, торопиться некуда…

Всё же усыпальницы и кладбища были осмотрены. И в дом ведьмы наведались — так, на всякий случай. От него остались одни головёшки — перед самым приездом охотников барон велел спалить его, чтобы поскорее. Ведьма тогда уже ехала со своей успокоительной миссией и старалась не думать о ревущем пламене, в котором сгорают три года жизни.

Все вассалы бароны, как один, от разговоров на вампирские темы уклонялись. Его милость не зря ручался за своих людей. Только мальчишка-оруженосец рыцаря Эфота рассказал, мол, ходили слухи о красавице в гробу, но госпожа психолог объяснила, дескать, это иллюзия, наведённая госпожой ведьмой для запугивания и развлечения гостей. Госпожа психолог, по слухам, то ли болела, то ли невесть чем занималась во дворце, ведьма была в отъезде, поэтому уточнить, какими такими иллюзиями барон развлекает гостей, охотники не могли. Спрашивать лично его милость постеснялись — очень уж он рассердился, когда сказал им, мол, нет здесь вампиров, а они его рыцарскому слову не поверили…

Вир хотел нести возлюбленную на руках, но Вейма протестовала со всей доступной ей энергичностью: она, мол, не новорожденная, чтобы «на ручках» передвигаться. Остальные подвергли её высказывание самой суровой критике и заявили: когда кто-то сначала умирает, потом снова оживает, вполне сойдёт за новорожденную. Вампирша заспорила, требуя ввести «чёткие критерии новорожденности», в которые необходимо включить эмоциональные, интеллектуальные и телесные показатели. По всем трём она выходила очень даже взрослой. А когда там первый вздох сделан — так это не имеет значения. И вообще, не первый же, а первый после перерыва — разница! Лим, в свою очередь, намекал, что интеллектуально она даже глупее младенца, так как они себя сознательно до смерти не доводят, но Вейма пригрозила не поставить зачёт, и вампирёныш отстал.

Силы действительно быстро возвращались к Вейме, но лестницу она одолела с трудом. А, может, это не слабость, а страх заставляли её идти с каждым шагом всё медленнее, всё тяжелее опираясь на руку Вира. Но на пороге дворца вампирша не остановилась, ничем не выдала своих опасений. Шагнула за дверь так же легко, как делала это сотни раз. Ничего не произошло. Всё было как прежде — и смешанный запах обитаемого замкового двора, и распогодившееся после ночи небо и яркое солнце над головой.

Только Вейма, пройдя несколько шагов под открытым небом, сделалась не совсем обычная. Она оттолкнула оборотня, засмеялась и закружилась в неком подобии весёлого танца. Лим даже испугался, как бы она не вздумала обернуться посреди двора, но этого не произошло. Вампирша просто плясала и прыгала, радуясь солнцу и свету как маленький ребёнок.

— А говорила, взрослая, взрослая…

Через какое-то время ведьма настояла на соблюдении порядка и потребовала торжественно обойти двор, а не расходовать силы в неупорядоченных танцах. Вейма посерьёзнела ровно настолько, чтобы не спорить с подругой, приняла руку оборотня и чинно двинулась по указанному маршруту.

В этот момент один из охотников, уже прослышавших про возвращение ведьмы и выздоровление психолога, решил подойти к девушкам и разузнать насчёт иллюзий. Он ждал, не выйдет ли кто-нибудь, способный позвать к нему ведьму или психолога или проводить внутрь. Но челядинцы от поручений отказывались наотрез, а никого значительнее с утра не выходило.

Вид девушек, одна из которых, страшно худая и бледная, весело кружится по двору, а другая даёт явно лекарские советы, навёл охотника на мысль: перед ним те, кого он ищет. Обращаться к Вейме он побоялся: слишком уж… представительно выглядел сопровождающий её мужчина. Не иначе как тот самый неофициальный, но обличённый доверием следователь Совета, о котором мальчишка-оруженосец рассказывал совершенно невероятные истории. А вот ведьма шла сама по себе и к толкущемуся рядом щупленькому парнишке отношения явно не имела.

Магда почувствовала, как кто-то хватает её за локоть и разворачивает к себе.

— Ты — ведьма? — недружелюбно спросил мужчина. Ведьма вырвала руку, приготовилась что-то ответить… да так и застыла на месте.

Как же он изменился… Когда-то давным-давно, когда она была маленькой и почти счастливой девочкой в большой семье, каким же красивым казался всем этот тогда ещё молодой человек! Незнатного рода, он одевался резко лучше её отца, каждое утро дорогим гребешком расчёсывал кудри, дорогими ножницами подстригал усики, душился дорогими духами, о которых матушка не мечтала даже в молодости…

И на что он похож теперь. Волосы, которые явно вместо стрижки периодически сбривают с головы, а потом дают им разрастить в разные стороны. Неопрятные усы и борода, поношенная одежда, запах немытого тела. Глаза потускнели, лицо посерело и обрюзгло. Как он отличается от того красавца, за которым — кто явно, кто тайно — ходили четырнадцать девочек в родовом замке её отца. Даже самая маленькая, которой двух лет ещё не исполнилось, и та прибегала к нему поведать какие-то детские шалости. За право её увести в детскую и тем самым получить предлог заговорить с отцовским гостем, ссорились тринадцать старших сестёр. А пятнадцатая…

— Ты не узнаёшь меня? Увар, ты помнишь меня?!

Охотник застыл так, будто увидел привидение или вампира среди бела дня.

— Марфа? — неуверенно спросил он. — Откуда? Как?

Магда влепила охотнику пощёчину.

— Негодяй! — разнёсся её голос над двором. — Мерзавец! Подлец!

— Магда, миленькая, что происходит? — подбежала Вейма. Охотник молча таращился на ведьму, с ошалелым видом держась за ушибленную щёку.

— Мразь! Где моя сестра?!

— Магда, дорогая, кто этот человек?

— Куда ты дел мою сестру, я тебя спрашиваю?! Где она?! Где моя племянница?!!

— Магда! Это, что, тот самый?..

Но охотник уже оправился от удивления.

— Отстаньте от меня, — потребовал он неуверенным голосом. — Я в жизни не видел ни вас, ни вашей сестры, ни племянницы. Вы обознались.

— А как ты меня назвал, подлец? Ты сказал «Марфа».

— Я перепутал.

— С сестрой ты меня перепутал, мразь! С моей старшей сестрой, которую ты соблазнил и опозорил! С Марфой, которую из-за тебя, подлец, отец выгнал из дома. Ты этого не помнишь?!

— Разве я виноват? — перестал отпираться охотник. — Я хотел жениться на Марфе, хотел! Но твой отец грозил меня повесить!

— Да-а?! Хотел?! Жениться на Марфе ты хотел! Как бы не так! На титуле ты хотел жениться! На рыцарском звании! Ты хотел земли отца наследовать!

— Что с того? Чем я хуже этого старого…

Лим едва успел удержать Магду — она бросилась вперёд расцарапать подлецу морду.

— Где моя сестра?!!

— Отстань ты со своей сестрой! — разозлился охотник. — Твоя сестра сама во всём виновата! Никто её не соблазнял, не уговаривал. Сама на шею мне повесилась, са-ма! И тащить её на своём горбу я не обязан! Её и её отродье! Мало ли с кем она его прижила? Один я, что ли, там шатался?

— Ах, ты мерзавец! Лим, отпусти меня или я за тебя не ручаюсь!

— Может быть, за себя? — уточнил вампирёныш.

— Нет, за тебя! За твою сохранность!

Вампир разжал руки. Охотник поспешил отскочить назад. Он хорошо помнил бешенный нрав дочерей рыцаря Зота… да и нрав самого рыцаря тоже. Всегда тихие, скромные, учтивые, в минуты гнева девочки крушили всё вокруг. Но Магда сегодня превзошла их всех, даже отца.

— Бежишь, трус?! Боишься? Помнишь, что говорил отец, когда отпускал тебя без наказания? Когда он в следующий раз встретит тебя — ты умрёшь! Страшно умрёшь, Увар! Тут нет отца, но я выполню его обещание…

Лим и Вейма в ужасе смотрели на Магду — их добрую Магду, которая теперь метала громы и молнии в адрес немытого оборванца, много лет назад опозорившего и бросившего её сестру. Ведьма медленно подходила к охотнику, охотник так же медленно пятился к воротам. Почему он не пытался защищаться, как Магда собиралась его убивать — это для вампиров осталось тайной.

Внезапно охотник споткнулся и упал на землю. Подниматься не стал, только прикрыл голову руками и без единого звука ждал приближения ведьма. Вид у него был такой, будто к нему подползала змея.

Магда подошла к охотнику и пнула в бок. Он не сопротивлялся.

— Встань, мразь. Встань, пока я не разбила тебе лицо!

Глава десятая. Правосудие

— Что здесь происходит? — На пороге дворца появился барон Фирмин, за которым сбегали слуги.

— Ваша милость! — Увар вскочил с земли, обежал разгневанную ведьму и преклонил колена перед бароном. — Уберите от меня ведьму!

Магда медленно повернулась. Взглянув на неё, вампиры поняли, почему охотник так испугался их подруги. Это была не магия, не сверхчеловеческие способности других видов проклятых. Это были гнев, ярость — такие страшные, что при виде них подгибались колени и замирала воля. Магда выражала решимость убийцы и ненависть демона.

— Ваша милость, — бросилась она к ногам сеньора. — Не милости прошу — справедливости! Рассудите!

— Во-во, — обрадовался охотник. — Рассудите нас с этой бесноватой!

— Встаньте оба, — приказал барон.

Выслушав стороны, сеньор задумался. Он знал, что Магда благородного происхождения, но знал также, что она скрывает имя своего отца. Этим скандалом девушка сильно подставилась: теперь Увар, как только очухается, сможет шантажировать ведьму, угрожая рассказать отцу об её профессии. Как отреагирует отец, если он действительно такой суровый человек, что вслед за согрешившей дочерью выгнал всех остальных, предполагать трудно. Может не обратить внимания, может навестить дочь, но может и проклясть или лишить жизни. Не всякий рыцарь согласится терпеть дочь-ведьму, даже если она давно ушла из дома. Убийство охотника барону было не выгодно. Инквизиция поднимет страшный шум на Ассамблее. Но если оставить мерзавца в живых — пострадает Магда, к которой сеньор уже давно привык относиться, как к своему вассалу.

Ведьма, уловив колебания на лице барона, снова бросилась на колени.

— Я обвиняю этого человека в вечном позоре, которым он покрыл мой род! Я обвиняю его в том, что он обманул и бросил мою старшую сестру! Я обвиняю его в том, что он, отец моей племянницы, бросил собственного ребёнка. Справедливости! Я требую справедливости и права взыскать с него долг. Пусть примет мой вызов или умрёт!

— Барон! — закричал Увар, тоже падая на колени. — Она не имеет права вызвать меня на поединок! Она ведьма!

— Я дочь рыцаря! Честью своей я требую поединка!

— Она вообще драться умеет? — уточнил у Веймы Лим.

— Понятия не имею, — растерялась вампирша. — В жизни не видела, чтоб Магда на кого-то руку подняла.

— А на меня? А на того дурака, с кочергой? Побила ведь! Одна — здорового парня!

— Тогда зачем дурацкие вопросы задавать? Значит, умеет!

— И неплохо, — вспомнил кочергу в руках ведьмы Лим. Пару раз она ему таки врезала.

— Теперь понятно, почему она на меня въелась, — сказал Вир. До того он молча взирал на всё происходящее с прямо-таки оскорбительным спокойствием. — Магда очень к тебе привязана?

— Сам не видишь? — огрызнулась Вейма.

— Вижу. Могу представить, что было б, если б мы расстались.

— Это если бы ты меня бросил, — возразила вампирша. — А если я тебя?

— Не думай даже. Не выйдет.

— Это почему ещё? — рассердилась вампирша.

— Я тебя не отпущу.

— Подумаешь, какой собственник выискался! Не отпустит он!

— Вейма! Ты сама не понимаешь, о чём говоришь.

Вампирша внимательнее посмотрела на оборотня. Он все эти дни был рядом, тщетно пытаясь помочь… и не смог. Не сумел. И не сможет. Бедняга…

— Ладно, — как можно легкомысленнее произнесла она. — Вот тебе моё слово — до самой смерти тебя не брошу. Доволен?

— Вейма…

— Вейма, может быть, нам стоит вмешаться?

Пока оборотень и вампирша отвлеклись на выяснение отношений, что-то произошло. Теперь Магду удерживали двое стражников, Увар выглядел каким-то помятым и напуганным, а барон разгневанным.

— Этот тип высказался насчёт её чести, — пояснил вампир. — Гад он всё-таки. Вмешаемся?

— Погоди.

— Вы не можете драться, — терпеливо объяснял барон ведьме. — Как представительница рыцарского сословия, вы не можете драться с простолюдином. Как женщина, вы не можете драться с мужчиной. Магда! Прошу вас, держите себя в руках!

Магда перестала рваться к физиономии оскорбителя и была отпущена на волю.

— После того, что я теперь слышала, я не могу оставить этого человека в живых. Он оскорбил меня, как прежде опозорил мой род. Он должен умереть!

— Не имеешь права! — закричал охотник. — Правильно его милость сказал — не дерись, девка, с мужиками!

— Вы не можете драться, — повторил барон. — Но вы можете попросить об этом любого мужчину, если он не является рыцарем или служителем Защитника. Полагаю, мои вассалы не откажут вам в подобной просьбе…

Вызваться вассалы не успели.

— Я сейчас, — неопределённо буркнул оборотень, отстранив Вейму в сторону.

— Вир! Ты куда? — растерялась вампирша.

— Извиняться.

— Ваша милость и благородная дама! — преклонил колено перед Магдой и бароном Вир. — Прошу позволения выступить на вызывающей стороне и наказать оскорбителя так, как этого пожелает благородная дама!

— Вир, — растерялась ведьма. — Ты уверен? А Вейма?

— Не возражает, — отрубил оборотень. — Принимаешь?

Магда посмотрела на сеньора, тот кивнул. Вмешательство следователя Совета здесь как раз на руку — если охотника и убьют, обвинить в этом барона будет невозможно. Ведьма взглянула на подругу — та повторила жест сюзерена.

— Я буду счастлива и горда таким защитником моей чести, — произнесла Магда обязательную фразу. Оборотень поднялся.

— Сейчас, — коротко бросил он. Охотник снова попятился.

— Я не буду с ним драться!

— Тебя что-то не устраивает? — холодно осведомилась ведьма. — Это мужчина не рыцарского сословия, обычный человек, не маг, не колдун. Я вызываю тебя! Дерись или умрёшь. Вир?

— Как тебе будет угодно.

— Принесите их оружие, — приказал барон.

По правилам, установленным во владениях барона Фирмина, никто не мог ходить с оружием в его личных владениях, кроме его самого, шерифа, стражников и министриалов — членов дружины. Приезжающие — всё равно, дела или дружба приводила их сюда — были обязаны сдать луки, самострелы, копья и клинки длиннее локтя в специальную гостевую оружейную, расположенную прямо во дворе замка.

— Я не буду с ним драться! — ещё громче заголосил Увар. — Я слышал о нём! Это не человек! У человека не может быть такой силы! Уберите его! Я не буду с ним драться!!!

На шум прибежали остальные охотники — все, сколько их бродило по лагерю за воротами замка.

— Перестаньте кричать, — приказал барон. Увар заткнулся. — Изложите ваши претензии к выбранному ведьмой защитнику. Подробно и внятно.

— Этот, — ткнул пальцем Увар, — о нём говорят, он один шестерых побил! Он меня пальцем убьёт! Так нечестно!

— Кто говорит? — уточнил барон.

— Мальчишка ихний. Оруженосец. Он своими глазами видел!

— И вы испугались слов мальчика? Ребёнка?

Собравшиеся во дворе министриалы и челядинцы громко расхохотались. Охотники зашептались, после чего один скрылся за спинами товарищей и начал копаться в принесённой с собой сумке.

— Он своими глазами видел! — настаивал Увар.

— Разбойники были пьяны, — сообщил Вир. — На ногах не держались. Их мог разогнать даже оруженосец. Ты принимаешь вызов? Или я убью тебя. Как собаку.

— Ваша милость! — взмолился Увар. — Так нечестно! Он сильнее меня!

— Вам непременно надо драться с более слабым противником? — удивился барон. Его люди снова захохотали, а тот охотник, который сначала спрятался за товарищами, вышел вперёд и принялся красться вдоль стены, держа что-то за спиной. — Тогда почему вы отказались сразиться с ведьмой? Она женщина, слабее вас.

Раздался новый взрыв хохота. Одновременно с этим охотник, убедившись, что всё внимание сосредоточено на возможных противниках, встал так, чтобы оборотень оказался к нему боком, и приготовился внести свою лепту в развитие событий.

В его сторону поглядела только Вейма. Совершенно нечаянно уловила краем глаза движение во дворе, захотела приглядеться… смысла его манипуляций с палкой девушка не поняла. В Раноге она таких штуковин не видела. Но когда с петли сорвалось что-то круглое и полетело прямо в висок оборотня… Вампирша пронзительно закричала. Услышав вопль, Вир бросился к своей возлюбленной… это его спасло — камень упал на землю, пролетев над тем местом, где только что была голова оборотня.

— Измена! — закричала Магда. Охотника схватили, отняли пращу. Стражники окружили остальных, требуя отдать им все пращи.

Вир подошёл к камню, поднял… Вейма подошла посмотреть. Снарядом оказался не камень, а неправильной формы серебряный слиток, весь покрытый острыми буграми. Таким «камешком» можно ранить до крови, а при попадании в висок проломить голову. Вампиршу передёрнуло.

— И не жалко кому-то денег на эту гадость? Столько серебра угробили ни на что.

— Ты спасла мне жизнь, — обнял её оборотень.

— Не говори так. Забудь.

— Ты спасла мне жизнь, — настаивал Вир. — Позже поговорим.

Следователь Совета подкинул на руке слиток.

— Ваша милость! — кричал пойманный охотник. — Справедливости!

— Подведите его, — велел барон. — Ты вмешался в чужой поединок, напал тайно, исподтишка. Ты должен быть убит или изгнан с моей земли. Какой справедливости ты хочешь?

— Ваша милость! Это не человек, это вампир! Нет измены в убийстве вампира!

— Вампир? — удивился барон. — Чем докажешь?

— Он избежал удара серебром, но я…

Вир криво усмехнулся и выпростал из-под одежды знак Защитника. Он всегда надевал священные символы, когда был на работе. На всякий случай. Охотники смутились. Не было случая, чтобы изловленные ими вампиры носили знак Защитника.

— Сейчас проверим, кто из нас вампир, — предложил оборотень, взяв у стражников пращу. — Становись там, где стоял, я метну в тебя слиток. Выживешь — вампир, люди от таких ран не оправляются. Не выживешь — вампир — люди серебра не боятся. Готов?

Стражники потащили незадачливого убийцу на прежнее место. Он вырывался и истошно орал.

— Он с нами уже пятый год ходит! — загомонили охотники. — Не может же вампир пять лет ловить самого себя!

— Может, — хладнокровно возразил оборотень. — Ну, готовы? Отойдите от него!

Стражники отпрыгнули в стороны, и отпущенный охотник помчался к воротам под дружный хохот всех собравшихся.

— Вампир, — задумчиво констатировал Вир. Охотник добрался до ворот, схватился за кинжал, будучи готовым положить жизнь за спасение, но его никто не удерживал. Стражники посторонились, пропуская неудавшегося убийцу к лагерю. — Ну? Много здесь вампиров? Кто хочет провериться? Камнем в висок — и вся недолга!

Охотники засовещались, после чего один из них вышел к барону и низко поклонился.

— Ваша милость, мы просим простить нашего товарища!

— Если завтра к утру он будет оставаться в моих владениях, к вечеру его повесят, — пообещал барон. — С вами разговор особый… вы принимаете к себе убийц, развратников и предателей. Я не могу позволить вам оставаться среди моих подданных. Покиньте мои владения как можно скорее.

— Но, ваша милость, вампиры…

— За это время мы видели только одного, кто подходил бы на эту роль! Он сбежал только что, едва не совершив убийство следователя Совета! Вы понимаете, что чуть было не натворили?!

— Ваша милость…

— Вон!

— Ваша милость! Поединок…

— Да, — вспомнил барон. — Поединок. Вир, прошу вас, убейте негодяя поскорее. Приглашаю вас, Магду, Вейму и Лима разделить трапезу с моей семьёй.

Увар, о котором все успели забыть, тщетно умолял стражников его выпустить. Его оттолкнули от ворот и теперь он валялся в ногах стражников, напрасно взывая к их милосердию.

Вир подошёл к нему, поднял на ноги и развернул к себе.

— Ты готов? Позвать служителя Защитника?

— Я здесь, сын мой! — закричал отец Пуркарий, подбегая к противникам.

— Исповедуйте его. Быстрее!

Служитель растерялся. Он не привык, чтобы с ним говорили подобным тоном. Да и подобное отношение к смерти и убийству тоже перед ним мало кто демонстрировал. Вир, казалось, так вдохновился идеей предстоящей трапезы, что ему теперь не терпелось покончить с охотником и пойти есть. Напоминать следователю Совета о заветах Защитника было неуместно — он собирался драться не от своего имени, а от имени ведьмы. Просить ведьму пустая трата времени. Отпускать грехи перед схваткой тоже не годилось — какую епитимью охотник мог бы выполнить за отпущенные ему мгновения?

— Не могу ли я пригодиться, мирный брат мой? — раздался вкрадчивый голос за спиной отца Пуркария. Крам давно спустился во двор узнать, из-за чего поднялся шум, но благоразумно остался наблюдать со стороны. — Мы отпускаем грехи тем, кто готов искупить их смертью во имя Защитника. Итак, сын мой, — обратился инквизитор к охотнику, — покайся! Ты обвиняешься в грехе прелюбодейства. Готов ли ты признать свою вину и искупить её? Не отказывайся, иначе будешь лишён поминальной молитвы и будешь похоронен в неосвящённой земле. Готов ли ты поведать о других своих прегрешениях? Мы ждём.

— Но, Крам, — растерялся отец Пуркарий. — А как же тайна исповеди?

— Тайна для тех, чьи помыслы направлены к Защитнику, — отмахнулся инквизитор. — На наших допросах мы не успеваем увести лишние уши — грешник может умереть прежде, чем они уйдут. Или не успеть покаяться во всех грехах. Наше течение исповедует прилюдно. Встань, грешник! — снова перенёс своё внимание на охотника Крам. — Готов ли ты покаяться? Готов ли…

— Видишь, человек не хочет, — перебил его Вир. — Сейчас я научу его хорошим манерам…

Увар затравлено озирался. Его товарищи стояли в отдалении, не решаясь вмешиваться. Барон молча ждал на крыльце с непреклонным лицом. Госпожа психолог вцепилась в руку своего практиканта (готовая отвернуться, когда начнётся кровопролитие), а практикант жадно ждал исхода событий. С той же жадностью на происходящее взирали люди барона. Отец Пуркарий стоял в рассеянности, не зная, как спасти человеческую жизнь и стоит ли её спасать. Инспектор инквизиции ждал со злой улыбкой на красивом лице. Он слышал оскорбление в адрес ведьмы и очень жалел, что должность служителя Защитника, хоть бы и воинственного, мешает самолично отправить на тот свет негодяя. Увы — инквизиторы могли лишь защищать свою жизнь или сражаться за свою веру. Честь девушки в круг причин для драки не входила. Вообще, помимо борьбы с еретиками инквизитору было положено быть скромным, тихим и учтивым. Подавать пример пастве.

Сама ведьма была смертельно бледна. Она скрестила руки на груди и ждала, когда и чем закончится поднятый ею шум. Мысль о хладнокровном убийстве, которое должно произойти на её глазах, девушке претила. Уж лучше бы ей самой позволили… и как бы увести отсюда Вейму?

Увар недолго думал. Смертельная опасность придала ему быстроты ума… он бросился к Магде, упал на землю и обнял её колени.

— Сейчас же пусти! Убери свои грязные лапы!!!

— Сжалься! — простонал охотник. — Пощади! Не губи душу!

— Поздно о душе говорить.

— Пощади! Ради жены и детей!

— Ах, ты, мразь! У тебя жена и дети, а моя сестра голодает?

— Нет у меня жены!!! — завопил Увар. — Нет! Пощади!

— Да он не женат, — закричал кто-то в толпе охотников. — Нет у него никого!

— Какая за него пойдёт? — добавил другой.

Люди барона снова захохотали, отец Пуркарий нахмурился, Вир и Крам усмехнулись, Лим откровенно заулыбался, Вейма сохранила серьёзность.

— Мразь, — выругалась ведьма уже безо всякой злобы. — Ваша милость, я нашла решение!

— Говори!

— Пусть этот человек и с ним несколько других останутся здесь. Под охраной. Остальные пустятся искать мою сестру. Увар, наверное, сможет им что-то посоветовать. От себя скажу — она очень похожа на меня, только старше. У неё должен быть ребёнок, если он не умер. Она не умерла. Девочка должна быть уже взрослой, около пятнадцати лет. Может быть, есть ещё дети. Моей сестре сейчас уже минуло тридцать вёсен. Пусть ей передадут от меня письмо. Когда они вернутся сюда с сестрой или ответом — их товарищей отпустят. И пусть не надеются солгать — ни сестру, ни её почерк я ни с кем и ни с чем не перепутаю!

— А если не вернутся?

— Казните Увара и отпустите остальных. Оружие оставьте у себя. Если вы согласны, ваша милость, — поклонилась ведьма.

— Пощадите! — закричал Увар.

— Хорошо! — решил барон. — Я так и сделаю. От себя добавлю, что в случае успеха щедро вознагражу гонцов.

— Как вам будет угодно.

— Но, ваша милость, — заволновались охотники. — Её сестры, может, и на свете уже нет. Как нам искать покойницу?

— Представьте доказательства смерти, — побледнев, сказала ведьма. О такой возможности она не думала.

— Я не понял, — шепнул Лим. — Почему Магда не может сама найти сестру? Она ведь прекрасно отыскивает потерянное!

— Она ведь проклятая, — так же шёпотом ответила вампирша.

— Ну и что?

— Когда им дают волшебную силу, у них отнимают одну возможность. Ту, о которой они больше всего мечтали. Магда хотела отыскать сестёр — поэтому не может этого сделать с помощью магии. Даже после окончания стажировки не сумеет. И самой искать бесполезно. Надо, чтобы люди и чтобы не друзья. Чтобы не хотели помочь, даже за плату. А где найдёшь таких наёмников, которые тебя ненавидят, а заказ берут?

Охотники на вампиров в это время совещались, решая, стоит ли жизнь их товарища таких затрат.

— Я передумал, — объявил барон. Ведьма охнула и прижала руки к груди. — Если вы откажитесь, я казню всех до рассвета. Если пойдёте и обманите, бросите своих — объявлю розыск по всей стране. Вас найдут, хоть из-под земли.

— Ваша милость! — завопили охотники на вампиров. — За что?!

— Я на своей земле, — отрубил барон. — Таково моё последнее слово.

Глава одиннадцатая. Перед Ассамблеей

Вечером троица опять не собралась в своих покоях. Лим всё бродил по округе, вспоминая слова наставника. Тот говорил, что Вейма напрасно ждёт лёгкой смерти на слёте. Молодёжь не принято пугать, но на самом деле наказание клана вампирша уже умудрилась на себе испробовать: провинившегося превращают в «живой труп», кладут в гроб и оттаскивают в какое-нибудь «тихое местечко». Проснётся, откроет изнутри гроб и вылетит на охоту. А там — как повезёт. Клан не убивает своих. Он просто делает их такими, какими они должны быть — безжалостными чудовищами, не знающими ни любви, ни привязанностей, ни укоров совести. Когда-то «живыми трупами» становились многие, но позже чудовища так напугали людей, что те изучили повадки неумирающих и не-живущих вампиров и принялись уничтожать. Безумные от жажды крови чудовища ничего не могли противопоставить охотникам днём. Тогда клан постановил вернуться к более сдержанной и разумной, а также более безопасной форме существования. Постепенно жестокости в клане становилось меньше, основная масса отказывалась убивать людей, довольствуясь питьём крови. Высшая когда-то награда превратилась в страшное наказание.

Вейму ждала не смерть. Вейму ждала участь во сто крат хуже смерти. Если бы он мог, он убил бы её сам. Но не мог, не смел. Как спасти упрямую вампиршу, отвергающую самую свою сущность? Как?!

Сама вампирша в этот момент выясняла отношения с оборотнем в его комнате. Вир настаивал: Вейма спасла ему жизнь и, значит, имеет право на желание. Поскольку оба соглашались, что приложенные девушкой усилия довольно незначительны, у вампирши было около десяти попыток. Просьбу «отстать» она израсходовала сразу же и теперь судорожно придумывала, как бы отвязаться. Ей в самом деле ничего не было нужно, кроме покоя. Барон объявил, что берёт их всех с собой на Ассамблею, и Вейме хотелось спокойно выспаться перед поездкой. Но оборотень так просто не отставал. Ему надо было непременно знать, почему вампирша боится смерти и как можно отвести от неё беду. Это он считал достойной платой за спасение и неумолимо подталкивал Вейму к принятому им решению.

В покоях, отведённых для работников маго-психологического офиса из этих самых работников оставалась только Магда. Она тщетно пыталась уговорить Крама уйти к себе и не позорить её, но инквизитор настаивал, что имеет право с ней поговорить.

— Нам не о чём говорить, — твердила ведьма. — Не о чем.

— Магда, я прошу тебя.

— Крам, перестань! Не надо!

— Магда! Неужели ты не сжалишься?

— Крам!

— Я люблю тебя! Ты мой свет, ты моё счастье, ты моя радость!

— Крам…

Услышав нежность и неуверенность в голосе ведьмы, инквизитор воспрял духом. А зря.

— Пойди прочь, — грубо произнесла Магда. — Оставь меня одну.

— Ты не любишь меня?

— Мы это уже обсуждали. Уходи. Хочешь, чтобы к утру о нас весь замок сплетничал?

— Пусть!

— О-о-о! Крам, вот Защитник свидетель — не уйдёшь — заколдую.

— Колдуй!

— Крам, ты меня не боишься?

— Нет.

— Что мне такое сделать, чтобы ты понял и ушёл?

— Поговори со мной.

Ведьма ностальгически вспомнила кочергу, по глупости оставленную в замковой кухне.

— Заходи.

Едва дверь в покои закрылась, как Крам повалился на колени.

— С ума сошёл! — испугалась ведьма. — Вставай немедленно!

— Нет! Буду стоять до самого рассвета! Или пока ты не сжалишься надо мной.

— Ну и стой! — разозлилась Магда. — Какая жалость тебе нужна? Ты сам себя истязаешь!

— Ты меня мучаешь.

— Так и расскажи тем, кто тебя сюда подослал.

— Меня никто не посылал!

— Хватит. Крам, пожалуйста, перестань.

— Магда! Прошу тебя, поверь мне! Я люблю тебя, я без тебя жить не могу! Это не ложь, не притворство, это правда!

— Замолчи!

— Магда! Чем я могу доказать свои слова?

— Ничем. Ты инквизитор. Уходи.

— Прошу, не гони меня!

— Крам, пожалуйста, будь благоразумен. Ты не можешь остаться здесь. Уже поздно, твои покои охраняются, твоё отсутствие заметят.

— Пусть!

— Но мне-то не пусть! Крам, душа моя, я устала, я хочу спать, завтра рано вставать, ехать на Ассамблею. Негоже инквизитору…

— Я не инквизитор!

— Не лги. Ты инквизитор. Я видела сегодня, каков ты на самом деле.

— Я ради тебя! — задохнулся от возмущения Крам. — Он оскорбил тебя!

— Знаю. Но ты — инквизитор. Я благодарна тебе за поддержку, но ты инквизитор. И ты вёл себя как инквизитор. Потому что иначе ты не можешь.

— Магда!

— Уходи. Не береди душу. Пожалуйста, Крам, я умоляю тебя! Я на колени встану — только уйди! Не мучай меня, молю!

Крам вскочил с пола, бросился к ведьме. Обнял её, и девушка разрыдалась в его объятьях.

— Уходи, — всхлипывала она. — Мне и так тяжело. Уходи.

— Я никуда не уйду. Я тебя не брошу.

— Врёшь. Ты не знаешь…

— Мне всё равно. Я люблю тебя.

— Это ничего не изменит.

— Магда! Душой клянусь — ради тебя я предам инквизицию!

— Не говори так! — ахнула ведьма.

— Клянусь! — настаивал инквизитор. — Я не могу сейчас сказать тебе всего, но завтра, на Ассамблее, ты увидишь, кто я на самом деле.

— Вот завтра и поговорим. А сейчас иди к себе. Если собираешься выступить, тебе надо будет как следует выспаться.

— Но я не хочу спать! — возмутился инквизитор.

— Не хочешь, а надо, — тоном единственного на все владения барона Фирмина лекаря произнесла Магда. — Это я тебе как ведьма говорю. Если хочешь — могу сонного зелья предложить.

— Не надо! — оскорблённый в лучших чувствах, Крам демонстративно разжал объятья и ушёл. Магда с трудом подавила вздох. Предаст инквизицию… ради неё… что ещё за выдумки?

— Нет, и не проси! — повторяла вампирша в каморке на первом этаже. — Даже не надейся!

— Вейма! — взывал к её разуму оборотень. — Ты должна загадать желание, которое я исполню.

— Но мне ничего не нужно!

— Нужно.

— Неправда!

— Тебе угрожает смерть.

— Это не твоё дело.

— Моё.

— Отстань.

— Эту просьбу ты уже израсходовала. Проси другого.

— Вир, так нельзя! Мы уже идём по десятому кругу!

— Я пойду и по сотому, пока ты не сдашься.

— Раньше наступит утро, чем я сдамся.

— Думаешь, меня это остановит?

— Вир, я об одном прошу — дай мне спокойно уйти к себе и выспаться!

— Это две просьбы, — возразил оборотень. — Ты имеешь права на одну.

— Хорошо, — заскрипела зубами вампирша. — Дай мне уйти.

— Нет. Проси другого.

— Я спать хочу!

Оборотень заколебался.

— Ладно. Спи. Здесь.

— С ума сошёл?!

— Ты моя невеста, — напомнил Вир.

— Вот именно! И должна ночевать в своей комнате до самой свадьбы.

— Свадьбы у нас не будет. Оборотни не женятся, я говорил.

— Помню, — нахмурилась Вейма.

— Останешься здесь. Тут и выспишься.

— Но почему?

Вир вздохнул.

— Я за тебя беспокоюсь.

— Что со мной может случиться в баронском замке?!

— А когда ты с Лимом осталась?

— Это исключение!

— Ага, — покивал оборотень. — Исключение.

— Нет, Вир, ну правда же! Я сама виновата и…

— Знаю, ты виновата. Но я хочу быть рядом. Всегда. Если с тобой что-нибудь случится…

— То ты сможешь утешаться — это произошло на твоих глазах! — ядовито подхватила вампирша.

— Не злись. Я сумею тебя защитить.

— Вир, ты сам не понимаешь…

— Так расскажи.

— Нет. Если хочешь, я останусь здесь, но говорить ничего не намерена!

— Я всё равно узнаю.

— Узнавай.

— И узнаю.

— И узнавай.

Вампирша стянула с кровати одеяло, постелила на лавке, легла и накрылась свободным краем.

— Подушку возьми, — предложил оборотень.

— Спасибо, обойдусь, — сонно пробурчала Вейма. Сначала она только притворялась спящей, но вскоре привычное самовнушение подействовало, и девушка погрузилась в сон.

Вир дождался, пока дыхание вампирши не стало размеренным, потом подхватил девушку на руки и перенёс на кровать. Подумал, перекинулся в волка и улёгся на лавке. Охранять.