Великодушный деспот

Глава 6

Новость о том, что она должна посетить врача в Лондоне, Линетт встретила с ужасом и самыми дурными предчувствиями. До этого Энтони долго разговаривал по телефону с тетей Марион, и из его слов та заключила, что доктор Гардинер осмотрит Линетт просто в услугу своему старинному другу. Если бы она догадалась, что за эту услугу Энтони придется выложить немалую сумму, мисс Торн наотрез отказалась бы, и он это хорошо знал; знал он также и то, что тетушка не согласится считать его старшим братом юных Геральдов. Но в конце концов, как сказала Полина, она ведь не является членом их семьи. Еще Энтони позвонил Джорджу и договорился, чтобы тот отвозил Линетт и мисс Торн на вокзал в Глочестере каждый раз, когда им понадобится.

Полина провожала бледную сестру, дрожавшую в потертом пальтишке на заднем сиденье белой «Англии» Джорджа, и сердце ее разрывалось на части. Если доктор Гардинер ничем не сможет помочь, Линетт только зря промучится. Лондон с его шумом и толпами напугает бедняжку, которая еще ни разу в жизни не выбиралась дальше Барри, а незнакомые люди в дорогой лондонской клинике напугают робкую и застенчивую девочку еще больше. Полина уже начала жалеть, что поддалась на уговоры Энтони, но было поздно откладывать визит к врачу.

Весь день девушка провела в лихорадочном беспокойстве, зная, что тетушка вернется только поздно вечером. Мисс Торн решила воспользоваться случаем и заехать к Агнес Мур.

— Надо дать Линетт отдохнуть перед возвращением домой, — сказала она.

Полина приготовила обед себе и Майклу. Брат вошел в столовую мрачный и насупленный, как и всегда после отъезда Виолы в город. Его сестра заключила, что тот скучает без своей пассии, и была рада, что разлука обходится без эмоциональных бурь.

Погода стояла теплая и пасмурная. Листья уже почти опали, и подобно листве на деревьях значительно сократилось число учеников, желающих брать уроки верховой езды. Так всегда бывало в это время года. Энтони перед отъездом предупредил, что какое-то время не сможет вырваться к ним, и, так как место Полины занимал теперь Джош, больше не звонил по вечерам. Часто Полина ловила себя на том, что смотрит на телефон, надеясь, что раздастся звонок и она услышит знакомый голос.

Единственным ярким пятном в их удручающе монотонных днях, которые тянулись один за другим, скучные, безрадостные, не обещавшие впереди никакой радости, кроме сомнительного веселья на Рождество, было то, что с ноги Джо сняли гипс, и он повсюду ходил, прихрамывая, в одной повязке. Все говорило о том, что скоро нога полностью заживет.

Майкл, ворча, ковырял вилкой свою порцию. Полина не очень хорошо умела готовить, и, хотя она не могла сильно испортить холодное мясо и картошку в мундире (яблочный пирог тетушка Марион испекла еще накануне), меню было не очень бодрящим для тусклого ноябрьского дня. В конце концов он отодвинул тарелку и посмотрел на сестру:

— Не знаю, как тебе все это нравится, но с меня уже хватит дурацких верховых прогулок с глупыми сестрами Фрейзерс! Мне надоело учить идиотских лопухов сидеть на пони и получать за все это жалкие гроши.

— Ну и что ты собираешься делать?

Он дернул плечом:

— Думаю устроиться в кино или на телевидение.

— Что?!

— Мисс Сильвестер мне предлагала, — сказал Майкл в свою защиту. — Она считает, что я фотогеничный, и сказала, что, если будут ставить этот фильм о Спринге, она сможет достать для меня небольшую роль в нем.

Полина была вне себя от ужаса. Она-то считала, что с отъездом Виолы все отношения между ней и ее братом прекратились. Как она ошиблась! Значит, Виола не собирается ослабить свою хватку и отпустить Майкла и что… что скажет об этом Энтони?

— Но, Майк, ты же не умеешь играть, — начала она мягко.

— Я просто еще не пробовал. Потом, она сказала, что половина парней, которые снимаются на телевидении, тоже не умеют. Главное, чтобы у тебя был подходящий типаж для роли и внешность. — Майкл самодовольно пригладил волнистые волосы. — Она хочет помочь мне начать карьеру.

Сестра уставилась на него открыв рот. Да-а, Виола как следует постаралась вскружить голову влюбленному мальчику и обольстить его ложными надеждами.

— А мистер Марш знает об этом? — спросила она.

— Нет, не знает и не узнает, пока я не скажу ему, что увольняюсь из инструкторов. Только поклянись, что ничего ему не выболтаешь.

— Но ты поступаешь не честно по отношению к нему, — проговорила Виола.

— Ему совсем нетрудно будет найти кого-нибудь на мое место. Я ведь не так уж хорошо работаю, ты же сама знаешь.

Это правда, Полина понимала, что Энтони придет в ярость, если Майкл объявится в Лондоне в качестве протеже Виолы. Ей все-таки казалось, что актриса не всерьез наболтала все это Майклу.

— А ты получал какие-нибудь известия от мисс Сильвестер с тех пор, как она уехала отсюда? — рискнула спросить Полина.

— Да, она звонила мне, когда вас не было дома, — усмехнулся тот. — Она сейчас договаривается насчет моих проб на телевидении и, когда все будет решено, сообщит мне. Только, чур, об этом ни слова ни тетушке, ни кому другому.

— Хорошо, — с сомнением в голосе пообещала Полина, подумав, что вряд ли Виола позвонит еще, и поражаясь тому, как мог брат оказаться таким простаком и попасться на эту удочку.

Когда путешественники вернулись, было уже темно. Услышав шум автомобиля, Полина выбежала во двор, приготовившись утешать измученную, залитую слезами сестру, но юная леди, вышедшая из машины, была неузнаваемым, преобразившимся созданием. Во-первых, на Линетт красовалось новое зеленое пальто, велюровое, с воротником из серого беличьего меха, и маленькая беличья шапочка в тон; во-вторых, девочка была весела, довольна, болтала без умолку! Невероятное превращение молчаливой Линетт!

— То, что она хоть немного увидела жизнь, пошло ей на пользу, — заметил Джордж. Он отказался войти в дом под предлогом, что ему пора возвращаться в гараж. За чашкой семейного вечернего чая Линетт сама выложила им свою историю.

Энтони встретил их на вокзале и настоял на том, чтобы купить ей новую одежду, прежде чем отправляться в дорогую клинику доктора Гардинера.

— Он как будто знал, что я себя так неловко чувствую во всем стареньком, — говорила девочка. — Но он так все понимает, все предусмотрел! — Одежда придала ей больше уверенности, но это было еще не все. Мистер Марш сам пошел с ними к врачу и все время подбадривал ее, пока она с трепетом ожидала осмотра. — Он такой чудесный, — продолжала Линетт с сияющими глазами. — Он так меня расхрабрил, что я совсем не боялась, и на самом деле оказалось, что бояться нечего. Доктор Гардинер очень добрый, совсем как отец. Он будет лечить меня, чтобы… э-э-э… как это? — Она вопросительно взглянула на тетю.

— Чтобы восстановить увядшие мышцы голени, — подсказала тетя Марион.

— А, вот что значили все эти длинные слова, которые он говорил? Ну, в общем, да, он сказал, что скоро я стану совершенно здоровой и не буду хромать ни капельки. А еще он сказал, что мне нужно набрать побольше вес. Это все очень хорошо, но это еще не самое потрясающее, что было, потому что потом мистер Марш отвез нас в ресторан и угостил обедом, а потом тетя Марион сказала, что договорилась заехать к подруге, мисс Мур, и он отвез меня — куда бы вы думали? На студию «Аламбра»! Лина, ты не представляешь себе, он там почти самый главный! Он такой!.. — Линетт расширила глаза в благоговейном восторге. — Все с ним так… почти… почтительны, и ко мне тоже все были милы. В общем, все было просто потрясающе!..

— То-то я и смотрю, тебя, похоже, успели сильно избаловать за это время, — заметила тетя Марион, хотя сама улыбалась, глядя на племянницу и искренне радуясь чудесной перемене.

Полина слушала восторженный рассказ Линетт, мучаясь от приступов невыносимой ревности. Она была, конечно, рада, что ее сестра получила столько удовольствий за один день, но, по ее мнению, Энтони слегка перестарался со своей ролью старшего брата. Она и сама дорого дала бы, чтобы увидеть обстановку, в которой тот работает, но была совершенно уверена, что ей Энтони не предложит туда поехать. Полина вздохнула. Он всегда очень симпатизировал Линетт, как будто девочка действительно была его сестрой, и ему, наверное, было приятно так поразить ее. Да, конечно, подумала девушка, Линетт ему гораздо милее, чем она сама.

Майкл, который все это время пытался улучить подходящий момент, чтобы задать вопрос, наконец спросил у сестренки то, что его больше всего волновало:

— А ты видела мисс Сильвестер, когда была на студии?

Линетт покачала головой и наивно ответила:

— Нет, ее там не было. Мистер Марш не уделял бы мне столько внимания, если бы она была там!

Поездки Линетт в Лондон стали еженедельными, но Энтони больше не виделся с ней. Он сделал все, что было нужно, чтобы вернуть ей уверенность в себе, и теперь девочка уже не боялась этих путешествий.

Две недели спустя пропал Майкл. Полина знала, что накануне он получил письмо, о котором никому ничего не сказал. У них в доме редко кто-нибудь получал личные послания, и она, естественно, подозревала, что письмо от Виолы, ломая голову, что же эта парочка задумала. Полина не сомневалась, что Виола причастна к исчезновению брата, но ей было гадко докладывать об этом своей тетушке, и мисс Торн очень тревожилась.

— Как ты думаешь, может быть, нам заявить в полицию? — спросила она.

Полина считала, что им нужно немного подождать. Майкл уже достаточно взрослый, чтобы позаботиться о себе, и будет не рад, если они поднимут шум, станут его искать, а окажется, что он просто-напросто где-то закутил. В его отсутствие она пошла помогать Джошу в конюшне, и гном-конюх попытался ее немного успокоить.

— А, об этом молодом балбесе нечего беспокоиться, мисс, — махнул он рукой. — Вернется он, никуда не денется, как только денежки кончатся. Кому он такой нужен?

И точно, через два дня Майкл появился. Полина сидела одна в офисе, когда брат ворвался к ней; он весь сиял. Он под поручительство Виолы был на кинопробах на небольшую роль в сериале! Если он ее получит, то уедет жить в Лондон.

— А как же твоя работа здесь? — спросила Полина.

— А что моя работа? Это вчерашний день.

— Ах вот как? — Она не на шутку разозлилась. — А как же я? Ты же в свое время так просил меня остаться, убеждал, что не обойдешься без меня, забыл? Тогда тебя это устраивало, а теперь ты вот так все бросаешь и уходишь, не думая, сможем ли мы без тебя справиться! Мистер Марш столько сделал для нас, разве он не заслуживает того, чтобы с ним считались?

Полине вовсе не показалось странным, что сейчас она рассуждает с точки зрения Энтони. Удивительно, насколько ее чувства к нему переменились!

— Ты хочешь сказать, что он сделал много для тебя и Линетт, — возразил брат. — Для меня он ничего не сделал, и ты знаешь, что он меня терпеть не может. Если ты считаешь, что он достоин награды, можешь сама его вознаградить. Он не ангел и любит хорошеньких девушек.

— Майкл, как ты смеешь!

Взбешенная, она побелела как полотно, глаза метали молнии, и брат испуганно сник.

— О, ну перестань, сестра. — Он попытался выдавить смех. — Ты же не ребенок. Мы живем в очень свободном обществе, и никто тебя не осудит, если ты немного развлечешься.

— Если такую мораль внушает тебе мисс Сильвестер, я очень сожалею, что она вообще появилась в нашем доме, — начала Полина.

Теперь уже Майкл в свою очередь побледнел от гнева.

— Не смей говорить о ней дурно, — предупредил он тихо.

— Ты влюблен в нее по уши! — Глаза Полины сверкали.

— Ты тоже!

— Я?

Его серые глаза, такие же, как и у сестры, зло прищурились.

— Не надо притворяться. Сама знаешь, что без ума от него! Да это за версту видно, все уже знают! Еще должна сказать мне спасибо, что я отвлек на себя внимание Виолы!

— Я не схожу по нему с ума!

В бешенстве оба уставились друг на друга. Тетя Марион, заслышав возбужденные голоса, торопливо пришла выяснять, что тут творится, и вздохнула, увидев яростные лица племянников: Геральды есть Геральды.

— Ну, в чем тут у вас дело? — с беспокойством спросила она.

Майкл с облегчением обернулся к тетушке; очень спокойно и вежливо он объяснил ей все насчет своих планов на будущее. Тетушка сказала, что, прежде чем решать окончательно, он должен договориться со своим нанимателем.

— Да я еще не знаю, возьмут меня или нет, — возразил он. — Если да, тогда я с ним поговорю.

Они вышли вместе, оставив Полину наедине с бухгалтерскими книгами, но девушка никак не могла сосредоточиться на работе. Слова Майкла звенели у нее в ушах: «Ты по нему с ума сходишь, это за версту видно». Неужели все так думают? И Энтони тоже?! Разумеется, это неправда… Или правда? Полина не знала, но мысль о том, что он может забавляться ее влюбленностью, была невыносима для нее. Она уже не впечатлительный романтический подросток, как Линетт, она взрослая женщина, и заслуживает, как минимум, уважения. Необходимо доказать ему, что он заблуждается на ее счет, но как это сделать, Полина не могла придумать. Держаться на расстоянии, отстраненно? Но такая тактика не приносила успеха; Энтони всегда находит слабое место в ее защите, тем более что в притворстве он, в силу своего призвания, куда более умел и искушен, чем она.

Через несколько дней произошло событие, на время отвлекшее Полину от всех ее проблем. На письменном столе она нашла записку Майкла, в которой он сообщал, что уезжает и не вернется, потому что ему предложили контракт. С собой он забрал все содержимое их кассы и свои страховые карточки. Поступок брата вызвал у нее глубокий шок, и хотя Полина знала, что Майк человек ненадежный, не верила, что он способен на кражу. А это была именно кража, потому что в записке ни слова не говорилось о том, что он намерен в будущем вернуть эти деньги. Она не могла дать Энтони узнать, что «член семьи» оказался такой черной овцой, и решила, что положит в кассу деньги из своих скудных накоплений, чтобы никто никогда не узнал о случившемся. Девушка приписывала недостаток моральных устоев в характере брата его небрежному воспитанию и очень беспокоилась о его будущем, но что бы Майк ни натворил, все же он был ее братом, родным, кровным братом, — тут Полина криво усмехнулась, вспомнив, как Энтони претендовал на эту роль, — и она все равно относилась к нему с глубокой нежностью. Она прикроет его и будет надеяться на лучшее.

Но хотя кражу она могла как-то скрыть, утаить наглый побег было нельзя. Тетя Марион глубоко встревожилась его поведением, хотя и не знала самого худшего. Она решила написать письмо Энтони и рассказать, что случилось, потому что не считала возможным объяснять все это по телефону. И она, и обе ее племянницы с волнением и нетерпением ждали ответа мистера Марша, но когда он пришел, в конверте оказалась лишь коротенькая, отпечатанная на машинке записка от его секретаря, сообщавшая, что содержание письма мисс Торн принято к сведению и мистер Марш ответит при первой возможности. Стало очевидным, что он не намерен предпринимать никаких действий в отношении парня, хотя все семейство терялось в догадках по поводу такой реакции.

Полина вернулась к некоторым из своих прежних обязанностей и помогала Джошу в конюшнях. Снова потянулись однообразные серые дни. Она была рада, что Энтони не приехал. Мало того, что она испытывала жгучий стыд за поведение Майкла, в ушах у нее до сих пор звучали его слова. Его совершенно непристойное предложение она проигнорировала, даже не стала об этом думать. Энтони, конечно, мог бы поддаться, если она отчаянно начнет флиртовать с ним, но слишком далеко он все равно заходить не станет, тем более что на горизонте постоянно маячит Виола. И тут ей в голову пришло, что он, зная о ее влюбленности, определил ее на безобидную роль сестры специально, чтобы избежать сомнительных ситуаций. Чем больше девушка об этом размышляла, тем больше ей казалось, что это и был его истинный мотив. Ведь предлагают же девушки такие отношения отвергнутым ухажерам как бы в качестве утешительного приза. Только у них все наоборот, Энтони предложил рассматривать себя в качестве старшего брата, потому что не мог принять ее любовь. Очень тонко, с горечью подумала Полина, только ей не нужны никакие утешительные призы, и она покажет Энтони, что он очень и очень ошибся, считая, что она питает к нему какие-то нежные чувства. И в ее распоряжении есть только один убедительный способ это доказать: она должна завести себе другого мужчину. В самом начале их знакомства Полина обмолвилась, что она якобы девушка Джорджа; вот и надо теперь превратить это в реальность. И когда Энтони наконец появится здесь, она встретит его известием о своей помолвке, а может быть, сможет даже к тому времени показать колечко на пальце от Джорджа. Представив живо эту сцену, она испытала громадное удовольствие, даже не подумав о том, что вряд ли в этом случае ее ждет счастливая семейная жизнь, потому что если долгой искренней дружбы оказалось недостаточно, чтобы завершиться благополучным браком, то какие отношения могли основываться на уязвленной гордости?

Однако Джордж, в силу упрямства человеческой природы, стал трудноуловим, перестал звонить Полине по вечерам, и она видела его только мельком, когда он увозил в город Линетт.

Линетт уже достаточно привыкла к этим поездкам, чтобы ездить одна, и преодолела даже свою боязнь автомобилей. Она открыла им, что, оказывается, давно метает стать нянечкой и возиться с детьми. Теперь, когда здоровье ее улучшалось с каждым днем, казалось вполне вероятным, что она сможет в скором времени осуществить свою мечту. После Рождества Линетт собиралась подать заявки в разные детские учреждения с запросом о возможности ее трудоустройства. Ей уже исполнилось семнадцать, и скоро она получит право работать. После побега Майкла и предстоящего отъезда Линетт, «семейство» Энтони распадется на глазах, подумала Полина, но ему, по всей видимости, не было до этого никакого дела, потому что он по целым неделям не вспоминал о них, и девушка убеждалась больше и больше, что правильно истолковала его поведение. Ну по крайней мере, Линетт теперь счастлива и здорова, и она всегда будет благодарна Энтони за это.

За десять дней до Рождества она договорилась поехать с Джорджем и сестрой в Глочестер. Она преследовала две цели: покупку подарков к Рождеству и возможность побыть наедине с Джорджем. Теперь, когда дошло до дела, она не знала, как приступить к разговору, но если Джордж еще не передумал, достаточно будет только обронить какой-нибудь намек, чтобы он снова завел разговор.

Они выехали на рассвете, еще стоял морозный туман. По-настоящему рассвело только к девяти часам утра. Когда они на полной скорости проезжали Мэлфорд и Садбери, на улицах горели фонари. Глядя на долину Констебль, Полина с ностальгией вспоминала тот день, который они провели с Энтони во Флэтфорде золотой осенью, казавшейся сейчас так далеко. Тогда она была беспечна и весела; впрочем, была ли? С самой первой встречи на Тавернхэмской аллее ее тянуло к владельцу «Трех Печек», потому-то она так отчаянно и сопротивлялась его влиянию. Она, конечно, не то чтобы влюблена в него, нет, а приезд Виолы Сильвестер вообще пресек всякую возможность романтических надежд; и теперь ей остается одно — быть разумной, практичной и выйти за Джорджа. Полина посмотрела на его курносый профиль на фоне серого, зимнего неба, Он не был ни красив, ни романтичен, но зато он был честным, искренним и надежным, как Гибралтарская скала. Почувствовав на себе ее взгляд, Джордж быстро взглянул на нее и так же быстро отвернулся. Ей показалось, что он смутился, и с неприятным чувством Полина подумала, а не истощилась ли его преданность сейчас, когда она ей больше всего нужна.

Башня городской ратуши Глочестера, возвышавшаяся на небольшом холме, показалась вдали, и они съехали вниз на дорожную развязку, где машины шныряли во всех направлениях. Летом дороги были забиты, но в пасмурный декабрьский день движение было небольшим. Они свободно и без помех свернули к вокзалу.

Полина вышла на платформу, чтобы посадить Линетт в вагон, в очередной раз поразившись, насколько повзрослела сестра за последние пять недель. Теперь это была полная самообладания юная леди с ясной целью в жизни. Пришел поезд и увез ее — вернуться она должна была только к вечеру, — и Джордж поехал вверх по холму к центру города, где и высадил Полину возле магазинов. Они договорились встретиться попозже и вместе пообедать, и девушка надеялась использовать этот шанс, чтобы поговорить с ним и сообщить, что она передумала. Полина задержалась перед лавкой ювелира, глядя на выставленные там кольца; даже подумала — может быть, он прямо здесь и сейчас купит ей кольцо, и в этот момент, впервые после принятия решения, у нее вдруг сжалось сердце. Правильно ли она поступает? Как только кольцо окажется у нее на пальце, дороги назад, возможно, уже не будет. По улице спешили люди, как и она выбравшиеся за рождественскими покупками, празднично украшенные витрины магазинов ярко светились, но в сердце у Полины не было радости.

Остановившись у обочины, она пережидала поток машин, чтобы перейти дорогу. Наконец светофор переключился на зеленый, автомобили остановились и в открывшемся просвете она увидела на другой стороне улицы Джорджа с девушкой. Девушка была в твидовом брючном костюме и походила на сотни других девушек. У нее были светлые волосы до плеч, длинные ноги и ярко накрашенное лицо. Они шли по тротуару, блондинка по-хозяйски держала Джорджа за руку и смеялась, а на лице Джорджа было написано самодовольство: он нашел ту, которая оценила его тяжеловесные шутки. Между ними и Полиной замелькали машины. Она пошла в противоположную сторону, чувствуя вину. Наверное, Джордж надеялся пообедать со своей прелестницей, а она ему все испортила. Полина была рада, очень рада, что он нашел себе другую девушку, ту, которая будет любить его так, как она сама никогда не сможет, и удивилась, что при этих мыслях испытывает чувство сродни облегчению. Ведь она хотела принести Джорджа и себя самоё в жертву собственной гордости, но судьба распорядилась иначе. Она была благодарна случаю, что увидела Джорджа с девушкой прежде, чем начала действовать.

Когда они с Джорджем встретились, чтобы пообедать, девушки и след простыл. За обедом он спросил, приедет ли Энтони на Рождество. Она ответила, что нет.

— Ну разумеется, он хочет провести Рождество с Виолой, — сказал Бартон.

Полина погрузилась в задумчивость. Она представила себе Виолу, шикарно одетую, танцующую с Энтони, сидящую с Энтони в ресторане, Виолу, которую Энтони целует в этом залитом искусственным светом фальшивом мире лондонской светской жизни.

— Ты что-то молчалива сегодня, Лина.

— Прости. — Она, вздрогнув, вернулась к реальности. — Я видела тебя с девушкой. Кто она?

Джордж сильно покраснел и избегал ее взгляда.

— Это… м-м-м… это Катлин Моррис. У ее отца ферма около Садбери. Она такая спортивная — ездит на тракторе, верхом тоже, любит охоту с гончими и все такое.

— Я что-то ее раньше не видела, она, наверное, не бывает в Мулинзе.

— Собственно, она здесь не жила, она училась в колледже, но сейчас отец собирается забрать ее оттуда. И миссис Моррис хочет, чтобы дочь жила дома, а сама она мечтает стать учительницей, если, конечно, не выйдет замуж.

Джон, чувствовалось, был хорошо осведомлен насчет дальнейших планов Катлин. Полина вспомнила выражение его лица, когда он разговаривал с девушкой.

— Она ведь тебе очень нравится, правда, Джордж?

— Да, нравится. — И он посмотрел ей прямо в глаза. — Ты ведь не против?

Полине показалось, что он напряженно ждет ее ответа, и она колебалась, чувствуя, что за этим простым вопросом скрыт важный смысл. Если сказать «да», Джордж решит, что она считает, будто он принадлежит всецело ей. Вот теперь перед ней шанс вернуть Бартона. Катлин еще не успела занять первое место в его сердце, но это скоро произойдет, если Полина не станет вмешиваться, и ей так не захотелось портить жизнь этой молодой девушке, ведь сама она хотела только использовать Джорджа, выйти за него назло Энтони. Полина устыдилась собственных низких мыслей.

— Ну конечно нет, — легко сказала она, — я же не собака на сене.

— Нет, я не это имел в виду, — поспешил заверить ее Джордж. — Ты всегда будешь на первом месте, Лина. — И снова у нее был шанс претендовать на него, но Полина ничего не ответила. Карие глаза пытливо и с пониманием уставились на нее. Джордж слишком давно и хорошо знал ее, чтобы не заподозрить что-то неладное.

— Энт приставал к тебе? — предположил он.

Душная волна окатила лицо и шею Полины, девушка покрылась пунцовой краской, но встретила взгляд Джорджа прямо и открыто.

— Разумеется, нет.

Джордж катал хлебный шарик.

— Дело в том, Лина, что меня очень беспокоят ваши отношения. Ведь отчасти это моих рук дело, что он взял тебя на работу и я… э… чувствую ответственность за происходящее…

— Ну с какой стати, — быстро перебила она. — Мистер Марш считает себя нашим старшим братом, и потом, он ведь обручен с мисс Сильвестер. — Неужели Джорджу тоже нужно сыпать ей соль на рану? К счастью, он как раз считает, что это Энтони сильно увлекся Полиной. Девушка продолжала: — Мистер Марш, как ты сам говорил, относится ко мне как к ребенку, а с мисс Сильвестер они составляют идеальную пару.

— Вот тут ты не совсем права. — Джордж тоже не был лишен чуткости. — У Энта есть и другая сторона, понимаешь ли. Он любит простые вещи, а Виола вся насквозь слишком искусственная.

— Она же актриса, — с невольным презрением возразила Полина, как будто это все объясняло, — и он тоже играет. Они прекрасно понимают друг друга, и вообще, по-моему, нам пора идти — мне еще надо кое-что сделать, прежде чем ехать на вокзал за Линетт. — Ей неприятно было обсуждать Энтони и Виолу. Джордж невольно напомнил девушке о пережитом унижении, и она собиралась снова перевести разговор на Катлин, но когда они вышли из ресторана, ее спутник сказал извиняющимся тоном:

— Слушай, надеюсь, ты не будешь против, я предложил подвезти Катлин до Садбери. Она приехала сюда на автобусе, а это такая долгая и утомительная поездка. Я просил ее подождать нас на вокзале.

Полина поторопилась заверить его, что ничуть не против, наоборот, ей любопытно познакомиться, и с интересом посмотрела на бойкое симпатичное личико девушки, которая ждала их возле газетного киоска.

Катлин ответила ей столь же любопытным взглядом и оглядывала стройную фигурку в довольно поношенном верблюжьем пальто с настороженностью, увидев в ней свою возможную соперницу. Голубые глаза встретились с серыми, и девушки долго, оценивающе изучали друг друга. Симпатичная, подумала Полина, подвижная, недомашняя девочка, без особых комплексов, прекрасно подойдет Джорджу. Катлин, со своей стороны, была слегка обескуражена. В мисс Геральд есть нечто гораздо большее, чем смазливое личико, и она сразу поняла, насколько нелегко будет отвоевать у нее Джорджа, потому что тот, она знала, к ней очень давно и сильно привязан. Однако когда, встретив Линетт, они рассаживались в машине и Полина предпочла сесть на заднее сиденье рядом с сестрой, Катлин просветлела. Всю дорогу до Садбери она поддерживала милую болтовню, слегка поддразнивая Джорджа то тем, то этим, что того, похоже, очень развлекало, потому что никогда раньше Полине не доводилось видеть друга таким оживленным. Ее же настроение резко упало. Вот перед ней еще одна идеальная пара, а ей суждено вечно быть третьей лишней. Они высадили Катлин в Садбери, когда короткий день уже начал клониться к вечеру. Джордж остальную дорогу молчал, задал только несколько беглых вопросов Линетт насчет ее поездки, и теперь настала очередь младшей сестры болтать о многочисленных подробностях ее маленького путешествия.

Когда он высадил их у ворот поместья и уехал, Линетт спросила:

— Значит, ты тоже познакомилась с Катлин? Джордж часто берет ее с нами и отвозит домой. — Она с сомнением посмотрела на сестру: — Ты ведь не против?

— Почему же я должна быть против? — быстро откликнулась Полина, окончательно отказываясь от Джорджа. — Я очень рада.

— Ты ведь все равно ему нравишься больше, — наивно добавила Линетт, — но раз ты не хочешь идти за него замуж, я так рада видеть, что он нашел другую девушку.

Нежное сердечко младшей Геральд не могло вынести, когда кто-нибудь страдал от любви.

Войдя в дом, Линетт обнаружила несколько длинных конвертов, ожидавших ее в прихожей, — почта, которая пришла в ее отсутствие. Они были из различных детских учреждений, и, пока сестра просматривала их содержимое, Полина спросила:

— Ты никогда не думала о том, что, если поедешь учиться на детскую няню, тебе придется покинуть Мулинз?

Чистые глаза девочки затуманились.

— Да, я знаю, но все равно здесь все изменится, когда мистер Марш женится. Кроме того, — глубокомысленно прибавила она, — я почти уверена, что мисс Сильвестер всех нас выставит отсюда. Изо всех нас ей нравится только Майк, а теперь его здесь нет. Я случайно слышала, как она говорила мистеру Маршу, когда они здесь были, что мы только обуза и что какая-нибудь семейная пара, муж и жена, гораздо лучше могут справиться с нашими обязанностями.

— Ах вот как? — вздохнула Полина. — Что ж, она, наверное, права.

— Но если нам всем придется уехать, Полина, что же ты станешь делать? Ты не хочешь вместе со мной поступить на курсы воспитательниц?

Полина засмеялась:

— Это не по моей части, дорогая моя. — Но ей было совсем не смешно, когда она подумала о своем будущем, обещавшем стать до ужаса одиноким.

Погода предвещала в этом году теплое Рождество. Стояли мягкие, сырые дни с редкими проблесками бледного солнца.

Решено было отпраздновать Рождество очень тихо. Оно было первым после смерти Джона Геральда, Майкл уехал, так что никто не мог похвастаться приподнятым, праздничным настроением. В подарок Энтони было куплено изображение тавернхэмской церкви в рамочке, друг другу они тоже приготовили маленькие сувениры, однако Майклу не могли послать даже открытки, потому что не знали его адреса.

Накануне Рождества, когда короткий день начал угасать, в их ворота въехал «ягуар». За рулем сидел Энтони. Тетя Марион приветствовала владельца имения с плохо скрытым ужасом.

— Господи боже, почему же вы не сказали заранее, что приезжаете? Я почти ничего не купила в дом, мы вообще не собирались устраивать пышного Рождества.

— Значит, хорошо, что я приехал. — Он выглядел веселым, оживленным, почти возбужденным. — Хотел сделать вам сюрприз и накупил кучу всего к столу.

Так оно и оказалось. Пока Джош разжигал камины во всех комнатах первого этажа, Энтони носил в дом пакеты и свертки, и скоро их небольшая гостиная стала похожа на склад. Линетт была счастлива и выскочила в ранние сумерки нарвать плющ и падубок для украшения комнат. Сердце Полины сжалось как от горя. Они с тетей забыли, что Линетт еще почти ребенок, и должны были позаботиться о том, чтобы у нее, несмотря ни на что, был веселый праздник. Тетя Марион с помощью Джо принялась распаковывать покупки, и глаза у мальчугана делались все круглее и круглее по мере того, как он обнаруживал, что скрывалось внутри. Там были не только традиционные украшения, индейка, сливочный пудинг, сушеные фрукты и сладости, но и более экзотические вещи: разные виды мороженого, имбирный холодец в фаянсовом горшке, гуава в желе, маринованные каштаны и несколько бутылок столового вина. Энтони заметил, как бедный Джо смотрит на все это изобилие.

— Надо завтра пригласить Джоша вместе с Джо на ужин, — сказал он. — Нам одним все это не съесть.

— Вы хотите этого? — с удивлением спросила тетя Марион.

— Конечно, почему же нет? Джо, я официально приглашаю тебя на рождественский ужин в поместье «Три Печки» в старинном феодальном духе.

Джо, не понимая, смотрел на него, потом перевел взгляд на Линетт.

— Он приглашает тебя на ужин, — объяснила она ему, — и он не шутит. Приходи, Джо.

Джо посмотрел на захватывающее нагромождение коробок и коробочек, банок с консервами, конфет в блестящих обертках.

— Пожалуй, я не прочь, чего же не прийти, — солидно сообщил он.

— В переводе это означает: большое спасибо, непременно, — пошутила Линетт, обращаясь к Энтони.

— А папе можно со мной? — с беспокойством спросил Джо.

— Ну конечно, папу тоже бери с собой, — успокоил его Энтони. Он открыл коробку восхитительного на вид печенья. — Может, полакомимся этим, а?

— Чего-то они больно красивые, прямо есть жалко.

— Не волнуйся, их все равно съедят.

Полина смотрела на все это как будто со стороны, веселая милая сценка отзывалась странной ноющей болью в самой глубине ее сердца. Энтони, играя в доброго Санта-Клауса, вел себя как школьник, приехавший домой на каникулы. Он к тому же выглядел потрясающе красивым, потому что морщинки напряжения и усталости стерлись с его лица, а глаза горели живым веселым огнем. Для него все это было забавной игрой, чем-то вроде «Счастливая семья на Рождество». Хотя семья была относительной, Майк уже уехал, а в наступающем году и все остальные разъедутся в разные стороны. Может быть, в следующем году Виола будет справлять здесь Рождество, в окружении своих более изысканных приятелей и знакомых. От этой мысли сердце у Полины заныло еще сильнее.

Энтони, увлеченный долгой жаркой дискуссией с тетей Марион по поводу того, надо ли подогревать пудинг или не надо, в этот момент поднял на Полину глаза и заметил ее задумчивое выражение лица. Он подошел к дивану, на котором девушка сидела все еще в своих брючках для верховой езды и свитере, и приподнял пальцем ее подбородок, чтобы получше рассмотреть лицо. Полине понадобилось большое присутствие духа, чтобы не вздрогнуть от этого прикосновения.

— Что такая мрачная, сестренка? Сегодня же Рождество, если ты не в курсе.

Полина слабо улыбнулась ему.

— Да так, думала о Майке, — ответила она не совсем искренно. — У вас нет о нем никаких новостей?

Энтони опустил руку, и морщинка прорезала его лоб.

— Есть, — коротко сказал он. — Майк в порядке, но ведь он вам, наверное, уже обо всем написал?

Полина покачала головой. Ничего удивительного, что Энтони хмурится; Майкл наверняка снова разыскал Виолу, и он, естественно, не одобрял их тесного общения.

— Ах, поганец! — воскликнул Энтони, но через секунду лицо его снова прояснилось и повеселело. — Да ну его, не хочу, чтобы он портил нам праздник. — Он взял в руки большую плоскую коробку. — А это тебе на Рождество. Помнишь, я обещал тебе купить новый костюм, потому что твой был испорчен? Иди примерь и выбрось из головы все дурные мысли. — Он очень неодобрительно окинул взглядом ее поношенные брюки. — И пожалуйста, улыбнись, а то я подумаю, что ты не рада меня видеть!

Она опустила глаза и слегка покраснела. Все бесполезно, ей не удается противостоять Энтони. Как Полина жалела, что сейчас здесь нет Джорджа, к которому могла бы обратиться за поддержкой!

— Я всегда вам рада, — негромко произнесла девушка, хотя хотела сказать совсем другое.

— Вот как? Впервые слышу это от тебя. — Энтони пристально посмотрел на нее. — Ты ничем не расстроена, надеюсь? Что-то ты подозрительно тихая.

Ей пришлось рассмеяться.

— У меня все отлично, спасибо, просто немного устала, наверное. — Она посмотрела на коробку. — Вы так невероятно добры к нам, мы и вполовину не сможем вам отплатить за всю вашу заботу.

— Ну какие могут быть счеты между своими, — возразил он ей.

К ним подошла Линетт, сияющие глаза девочки с восторгом смотрели на Энтони.

— О, мистер Марш, вы столько всего привезли, а у нас для вас совсем маленький подарок — картинка тавернхэмской церкви.

— Как мило с вашей стороны. — Он улыбнулся ей. — Ты стала просто другим человеком, Линетт, и ваш подарок такой славный! По-моему, ты вполне уже можешь называть меня по имени, а? Мне так хочется, чтобы ты считала меня членом вашей семьи!

— О нет, я не смею.

— Тебя что, так пугает мысль, что я могу быть тебе братом?

Девочка с немым вопросом посмотрела на Полину.

— Скоро ты к этому привыкнешь, — сказала Полина сестре и добавила не без язвительности: — И возможно, обнаружишь, что называть его Энтони не так уж страшно.

Глаза Линетт затуманило разочарование.

— Я подумала, вы говорите о другом, — сказала она.

Полина, не глядя на Энтони, схватила свой подарок и убежала в свою комнату.

В своей маленькой холодной спаленке она распаковала его. Костюм состоял из платья с короткими рукавами и жакета, они были из мягкой светло-голубой шерсти; в той же коробке лежали еще две пары прозрачных нейлоновых трусиков и две пары колгот. Странно — не Энтони же покупал все это… а кто, Виола? Тоже маловероятно. Полина почувствовала, что смущена, подарок был слишком интимный, но она не устояла и оделась во все новое. Платье, которое она решила надеть на праздничный вечер без жакета, было простого, но изысканного кроя, как и положено дорогой вещи, и девушка с ужасом подумала, сколько же Энтони заплатил за него. Когда она вернулась в гостиную, щеки у нее горели цветом дикой розы, а глаза были блестящими и искрились.

— Лина, боже мой, какая ты красавица! — воскликнула Линетт.

Тетя Марион посмотрела на нее несколько неодобрительно. По ее строгим моральным правилам мужчина не должен дарить подарков девушке, но она так давно не видела свою бедную племянницу в хорошей, дорогой одежде, и платье ей было так к лицу! Мисс Торн подумала, что, в общем, тут нет ничего страшного, потому что мистер Марш купил ей этот костюм как бы взамен того, который пострадал во время несчастья с Джо, а про белье она ничего не знала. В глазах Энтони светилось удовлетворение — и что-то еще, какое-то особенное выражение, незнакомое Полине.

— Да, я так и думал, что тебе пойдет этот цвет, — сказал он ей. — Я посылал там одну даму из нашего заведения, чтобы купила тебе это… и другое… Ну, а теперь давайте немного наполнимся праздничным настроением. Вот что нам поможет!

Он разлил по стаканам шерри и протянул бокал Полине. Под влиянием шерри и разгоревшись от искреннего восхищения, которое заметила в его глазах, девушка полностью отбросила свои мрачные мысли и развеселилась. Энтони пригласил всех провести праздничный вечер у него в комнате. В дальнем конце этой комнаты была дверь, которая вела в маленький задний коридор, оттуда была вторая, запасная лестница на второй этаж в его спальню и новую ванную, а с улицы можно было войти через стеклянную дверь с веранды, и если Энтони запирал вторую дверь, ведущую в общую гостиную, то оказывался совершенно изолированным. Но сегодня все двери были распахнуты, и никаких преград не оставалось между празднующими. По радиоприемнику, который Энтони привез с собой, они слушали рождественские песенки, в камине ярко пылал огонь, Линетт пыталась поджарить орешки на широкой каминной решетке, а рядом с ней на ковре развалилась, раскинув лапы в стороны, блаженствующая Герцогиня.

Никто не торопился идти спать, и, когда часы пробили полночь, Энтони поднялся.

— Желаю вам всем счастливого Рождества. — Он наклонился и поцеловал тетю Марион в щеку. — Спасибо вам за то, что так прекрасно ведете хозяйство в моем доме, мисс Торн.

— О! — Добрая старушка была бесконечно довольна и тронута до слез. — Я просто стараюсь хорошо выполнять свою работу. Спасибо вам, мистер Марш, за все и за поздравление тоже!

Энтони повернулся к Линетт и, потянув за руку, поднял с ковра.

— И тебе самого счастливого Рождества, маленькая моя. Будем надеяться, что скоро тебя ожидает новая, счастливая жизнь, и спасибо, что всегда была так мила со мной.

Он привлек ее к себе и поцеловал в губы, и девочка зарделась как роза.

— Ну а как же иначе, — заявила она. — Вы сделали мне столько добра!

Наконец, Энтони повернулся к Полине, сидевшей чуть поодаль. Сердце ее часто-часто забилось, пока он шел к ней, но когда Энтони наклонился, чтобы поцеловать ее, она отвернулась, так что его губы скользнули по щеке девушки.

— Счастливого Рождества, — сказала она безо всякого выражения. — Меня вы не сможете поблагодарить за то, что была с вами мила.

— Это верно. А жаль. — Энтони посмотрел на нее с высоты своего роста. — Маленькая колючая вредина, вот ты кто, да, Лина? — В глазах его она увидела упрек.

Линетт танцевала, кружась по всей комнате, легкая, как маленькая фея.

— Надо нам выпить горячего пунша.

Энтони повернулся к ней, как показалось Полине, почти с облегчением.

— Я тоже об этом подумал. Идемте приготовим его. Как я рад видеть, что ты танцуешь!

Они все вместе пошли на кухню, Линетт, осмелевшая от вина и возбуждения, взяла Энтони под руку. И вдруг на глаза Полины навернулись слезы. Эта маленькая церемония поздравлений была сердечным, дружеским приветствием, безупречно исполненным — даже чересчур безупречно; Энтони наслаждался своей ролью доброжелательного хозяина, непостижимо щедрого старшего брата, но она сомневалась в его искренности и не могла заставить себя отвечать ему тем же.

Сразу после завтрака в рождественское утро, запыхавшись, пришел Джордж поздравить всех, пожелать счастья и раздать подарки: Полине — книжку, Линетт — браслет, тетушке — конфеты. Они подарили ему красивую пепельницу, упаковку табака и календарик. Энтони, который поднялся поздно, не торопясь вошел в комнату как раз в тот момент, когда Джордж раздавал подарки. Он заранее сказал им, что весь день, начиная с самого завтрака, проведет со своей «семьей», и явно не обрадовался, увидев Джорджа, да и тот был несколько захвачен врасплох его появлением.

— Я и не знал, что ты здесь, дружище. Представляешь, а я послал тебе поздравление в Лондон.

Энтони сел за стол, и тетя Марион поставила перед ним тарелку с яичницей и беконом.

— Я решил провести Рождество дома, — сказал он, — но не знал, что буду иметь удовольствие встречать его в твоем обществе.

Он внимательно следил за Полиной, которая поздравляла Джорджа с каким-то необыкновенным пылом.

— Хочешь чашечку кофе? — спросила она. — Кофе у нас очень хороший. — Это был ямайский кофе «Блю Маунтин», и привез его Энтони.

— Нет, Лина, спасибо, я не останусь к завтраку, — поспешно отказался Джордж. — Всегда провожу Рождество со своим стариком на ферме. Он ждет, чтобы мы все собрались там.

— Да, Рождество — время, когда вся семья собирается вместе, — сказал Энтони намного сердечнее. — Линетт! Линетт, принеси мне, пожалуйста, вон ту коробку сигар, там, на тумбочке. Вот, Джордж, держи, подари своему отцу от меня и хорошо повеселись.

— Спасибо, Энт, очень любезно с твоей стороны. — Джордж взял сигары, но почему-то все не уходил. — А как там Виола? Разве она не скучает без тебя в праздник? То есть я хочу сказать, черт возьми, все же это Рождество. — Он явно считал, что Энтони оказался не в том месте, где ему следовало находиться.

— Уверяю тебя, Виола ни за что не стала бы проводить Рождество в деревне, — без запинки ответил Энтони. — Кажется, она улетела в Париж. Я в последнее время так много работал, что мне нужен полный, абсолютный покой.

Значит, Виола в Париже, вот почему Энтони приехал сюда; ему просто не с кем было отмечать праздник.

Мужчины смерили друг друга взглядами, карие глаза с очевидным вызовом уставились в светло-ореховые, и Полина поспешила вмешаться, почувствовав нарастающую враждебность, причину которой не понимала. Наверное, Джордж невзлюбил своего приятеля из-за нее, но с какой стати Энтони испытывать такую неприязнь к Джорджу?

— Мы собираемся в церковь, Джордж, — сказала она. — Поэтому, если ты не возражаешь, позволь мистеру Маршу закончить завтрак, чтобы мы могли убрать со стола и отправляться.

Джордж начал со всеми прощаться. Он пожал руку тете Марион, пожелал ей «всего того, что она себе сама желает!», ущипнул Линетт за щеку и подошел к Полине. Она сдержала свой первый порыв уклониться от прощального поцелуя, решив, что ничего худого не будет, в том числе и для Катлин, если она его примет, и задумала заодно разыграть маленькую комедию для одного Энтони. Полина покорно подставила щеку под поцелуй, а потом, взяв Джорджа под локоть, сказала:

— Я провожу тебя.

Джордж выглядел несколько ошарашенным, но бросил триумфальный взгляд на Энтони, лицо которого оставалось непроницаемым, а выйдя на веранду, обнял ее на прощанье так, что надежды Катлин повисли на волоске, и отбыл на своей белой «Англии». Полина вытерла губы. Несмотря на Катлин, Джордж все еще был очень сильно привязан к ней, и, хотя сегодня утром она использовала его только затем, чтобы продемонстрировать Энтони свое равнодушие, на самом деле Джордж был верным другом, и Полина всегда могла рассчитывать на него в трудную минуту. Она вернулась в комнаты. Энтони уже закончил завтрак, и тетя Марион с помощью Линетт убирала со стола. Он стоял у окна, лениво просматривая книжку, которую подарил ей Джордж, это был альбом с фотографиями лошадей — чемпионов в прыжках. Она с надеждой подумала, что Энтони видел их прощание с Джорджем.

— Слава богу, что он наконец убрался восвояси, — сказал Энтони, откладывая книгу. Он, сдерживая гнев, посмотрел ей прямо в глаза. — Хочу сам побыть с моей маленькой сестричкой.

Вот он, ее утешительный приз!

— А также с Линетт, тетей Марион, Джошем, Джо и дядей Томом Коблейном, — продолжила она весело. Оказывается, играть совсем не трудно.

— Да, все они члены семьи, а Джордж здесь посторонний.

— Это пока, — кинула она ему через плечо, направляясь к лестнице и не увидев его обескураженного взгляда.

Энтони отвез их в Матинз. Тетя Марион настояла на том, чтобы поехать в скромную приходскую церковь, где она была постоянной прихожанкой. Внутри все было ярко украшено к празднику, на каждом подоконнике среди обсыпанного ягодами падубка стояли красные свечи, все аналои были убраны плющом, а на алтаре лежали белые хризантемы. В детском уголке огромная рождественская елка высилась над Колыбелью.

— Мы кое-что забыли, — прошептал Энтони на ухо Линетт. — Надо было нам нарядить елку. Может быть, в следующем году…

«Кого он пытается обмануть? — подумала про себя Полина. — Не будет никакого следующего года, во всяком случае для них».

Когда закончилась служба, очень красивая и трогательная, для простых, добрых людей из соседних деревень, они вернулись домой по дороге, шедшей через белые опустелые поля, а после обеда, когда все три женщины принялись готовить праздничный ужин, Энтони повел Герцогиню на прогулку и неизбежно оказался в Тавернхэме. Вечером все празднично наряженные собрались на коктейль перед ужином, и Энтони объявил им, что уже пишется сценарий для постановки фильма про Спринга и что он надеется — съемки начнутся в наступающем году.

— А это значит, что у меня будет очень много работы, так как я и продюсер, и режиссер. На студии считают, что это целиком мое детище.

— Интересно, насколько близок сценарий к реальным событиям? — с сомнением спросила тетя Марион.

Он пожал плечами:

— Довольно близок. Естественно, приходится идти на некоторые уступки вкусу публики, и мы не можем позволить себе быть слишком педантичными.

— А там будет какая-нибудь любовная история? — вмешалась Линетт. — Мне нравится, чтобы в фильме непременно было про любовь.

— Ты попала прямо в точку, — засмеялся Энтони. — Да, там будет любовная линия, иначе не заманишь женскую часть аудитории.

Полина вздохнула, представив, какую пародию они сочинят о мистере Томасе Спринге, посвященном в рыцарского звание, уважаемом портном города Тавернхэма, который умер в 1525 году, оставив 200 фунтов на завершение церковного купола, что по тем временам было очень солидной суммой. Его настоящая жизнь была слишком пресной, чтобы сделать о ней фильм, так что страсти и неизбежный конфликт придется придумывать. Поймав на себе удивленный взгляд Энтони, она поняла, что у нее опять слишком задумчивый вид, допила вино и твердо решила веселиться вместе со всеми. Это было нетрудно, тем более что Полина знала, как чудесно выглядит в новом костюме, и Энтони уже не в первый раз бросает на нее одобрительный взгляд. Стол был замечательным, в воздухе парили самые соблазнительные запахи, обещая впереди немало удовольствий.

Ужин проходил при свечах. Шесть восковых свечей в двух серебряных подсвечниках, каждый на три свечи, освещали стол. Их всегда ставили во время рождественского ужина, и на какое-то время Полина даже забыла, что все это уже не принадлежит семейству Геральд. Джош и Джо, оба, чувствовали себя неловко в новых, специально сшитых к случаю костюмах, с прилизанными волосами. Они почти совсем не участвовали в разговоре, однако поглощали невообразимое для своей тощей комплекции количество пищи. Энтони сидел во главе стола и разрезал жареную индейку, которую он привез, а тетя Марион приготовила, и был очень похож на хозяина замка, который распределяет дары между своими вассалами. «А ведь мы все в той или иной степени его вассалы», — думала Полина, глядя на элегантную фигуру человека, который держал в своей изящной, но сильной руке судьбы всех сидевших за столом. В этом году по своей прихоти он всех их щедро одарил своими благодеяниями. «Три Печки» для него были еще совсем новым приобретением, игрушкой, вроде кукольного домика, в котором так много кукол, с которыми можно играть! В следующем году все будет по-другому.

За десертом все выпили за здоровье королевы и отсутствующих друзей, потом Энтони достал старый выдержанный персиковый бренди для себя и Джоша. Похоже, последнему это развязало язык, потому что он принялся нахваливать Пегаса, которому пророчил самое блестящее будущее, а после второй рюмки его потянуло на песни, и все радостно подхватили и спели хором «Джон Пил», а потом «Пей, щенок, пей».

И они крикнули «ура!». Тетушка Марион уже поглядывала на Джоша с беспокойством, а Полина прошептала Энтони:

— Вы его напоили.

— Ничуть, он просто наконец решил повеселиться.

Естественно, Джош закончил свое представление превосходным подражанием охотничьему рожку, допил последнюю каплю бренди и поднялся.

— А теперь пора мне отправляться, чтобы лошадей покормить, но я вам чувствительно благодарен, мистер Марш, за все, что вы для меня сделали, и для Джо тоже, уж я этого никогда не забуду. — И он указал на остатки трапезы в своей тарелке. Его взгляд скользнул с Энтони на Полину. — Надеюсь, жена вам попадется что надо. Моя вот была не очень. Благослови вас Господь, сэр.

Он ушел, оставив за собой молчание. Энтони тоже со странным выражением в глазах смотрел на Полину.

— Наверное, нам надо выпить за здоровье мисс Сильвестер, — ядовитым голосом предложила тетя Марион.

— Нет, за нее уже пили как за отсутствующего друга, — ответил Энтони без энтузиазма.

Тут Линетт вскочила, взяла Джо за руку и повела показывать подарки.

Энтони пришлось уехать от них на следующий день, и когда он пришел попрощаться, то сжал руку тети Марион с таким чувством, что даже Полина поверила в его искренность.

— Спасибо вам огромное за это чудесное Рождество, это первое настоящее Рождество в моей жизни.

Однако Полина сочла, что такое заявление, пожалуй, натянуто; возможно, в детстве он и был многого лишен, но уже прошло много праздников с тех пор, как он вырос, и наверняка Энтони бывал на вечеринках куда более шикарных и видел развлечения поинтереснее, чем их скромное собрание с простыми старомодными ритуалами. Она, как всегда, и сейчас подозревала, что Энтони просто играет очередную роль. Он, кажется, учуял ее скептицизм, потому что повернулся к ней и сказал:

— Ведь Рождество — это семейный праздник, а не просто повод выпить и потанцевать. А в этот раз было именно такое Рождество, каким я всегда его себе представлял. — И девушке стало стыдно, что она усомнилась в его искренности.

На прощанье он сказал, что теперь не сможет приехать месяц или даже два.

— Но потом вам придется часто меня видеть, особенно если фильм про Спринга пойдет в производство. Мы будем снимать некоторые эпизоды на натуре.

Что означало, что Виола тоже приедет.

Потом Энтони поцеловал обеих девушек братским поцелуем и ушел. Скоро задние огоньки «ягуара» исчезли за поворотом. Стало пусто.

Тетя Марион сказала задумчиво:

— Мне так кажется, что одинокому холостяку нечего делать в нашем поместье, даже холостяку с такими средствами. Наверное, только жена сможет создать ему здесь уют.

Полина как раз считала, что Виола не сможет этого сделать, но когда мисс Сильвестер станет хозяйкой дома, им всем велят убраться. Так что прошедшее Рождество будет единственным, которое они с Энтони провели под одной крышей.