Великолепная западня

Глава 1

Я торчал в Рино. Искал блондинку с двадцатью пятью тысячами долларов в кожаной сумочке с золотой пряжкой и монограммой «ЛД».

Супруг блондинки заявил, что она отправилась сюда разводиться с ним. На это ему было наплевать. Но на двадцать пять тысяч долларов он плевать не собирался. Он, чудак, полагал, что, наняв частного детектива, испугает дамочку настолько, что та вернет деньги. Я согласился на эту бесполезную работу, потому что у меня уже целый месяц не было заказов и еще потому, что никогда не был в Рино.

Стоял прохладный вечер. Облако, похожее на кусок ваты, медленно проплывало по небу штата Невада. Ветра не было. Солнце садилось во всем блеске, и на западной части небосклона полыхал костер.

Я шел по улицам Рино, мысленно прикидывая, насколько похож в своем темно-сером костюме и белой рубашке с галстуком на сбежавшего из сумасшедшего дома пациента среди всех этих загорелых ног, распахнутых воротников и голых плеч, сконцентрировавшихся вокруг самого большого игорного стола Соединенных Штатов.

Я также мысленно прикидывал, в каком из многочисленных притонов найду миссис Лорелею Дрейк. Вокруг было много таких забегаловок – выбор хоть куда! Я решил заглянуть в Гальд-клуб – самое большое игорное болото в мире. Но я не собирался играть – я искал миссис Дрейк и выпивку.

Первой там не оказалось, но вот второе я нашел в достаточном количестве: заведение обладало чудесной для алкоголиков рекламой – фонтанчиком, откуда вместо воды била струя виски.

Я медленно выпил «на один палец», закурил и прошел по клубу, приглядываясь к игрокам и девушкам в форменных болеро и повязках на бедрах, где золотом были вытканы их имена.

Никто не уговаривал меня сыграть, потому что здесь не было «платных подстрекателей».

Одна из девушек, с черными волосами, черными глазами, черным лаком на ногтях и надписью «Хейз» на бедрах, показала мне клуб.

С полчаса я наслаждался ее обществом, но мне не попалось на глаза ни одной дамы, которая подходила бы под параметры миссис Дрейк, если судить по лежавшему в моем кармане фото.

Спустя некоторое время я вышел к телефону позвонить в два-три места, но опять-таки безрезультатно. Итак, я прекратил свои наблюдения, сел в наемную машину, такую же, как у меня в Нью-Йорке, и вернулся обратно в отель, где остановилась миссис Лорелея.

Я думал, что она остановится в «Мейнс» или «Риверсайд», но она предпочла более скромное заведение – всего один игорный зал и не более сотни номеров.

Девушка, дежурившая за конторкой, была очень милой и приветливой – обычно девушки бывают такими в Лос-Анджелесе. На тот случай, если клиент окажется продюсером или директором студии.

– Вам повезло на этот раз. Миссис Дрейк недавно вернулась.

– Вы не наберете ее номер?

– Как вас представить?

– Шенд. Дейл-Шенд, из Нью-Йорка. – Она улыбнулась еще раз и нажала кнопку. – Скажите миссис Дрейк, что мой визит связан с цифрой двадцать пять тысяч.

– Хорошо, мистер Шенд. – Она сказала что-то по коммутатору и повернулась ко мне, взмахнув накладными пятидолларовыми ресницами. – Она просит вас подняться, сэр. Комната номер семьдесят шесть, второй этаж.

Коричневый мальчуган с короткой стрижкой и таким ртом, что туда запросто провалилось бы пол-апельсина, запихнул меня в лифт и засвистел «Бар на Беал-стрит».

– Поверните направо, полкоридора вперед и влево, спасибо, сэр!

Он опустил монету в карман своей форменной курточки и исчез. А я оказался перед дверями, ведущими в холл с вьющимися растениями, искусственной подсветкой и маленьким журчащим фонтанчиком.

Окна были открыты, но кондиционер включен; бежевый палас закрывал середину пола, а у стены ковер вообще был грандиозным, в нем утопали ноги. Там же торчал огромный камин, в котором можно было бы поджарить быка и который явно не топили со времен Адама.

Была там также и миссис Лорелея Дрейк, блондинка с глазами цвета жженого янтаря, среднего роста и весьма соблазнительного вида. Чувствовалось, что она знает о том, что соблазнительна, но относится к этому как солдат к форме – есть и есть.

Она была одета в премиленький зеленый с белым костюмчик; ясные глаза и пухлый рот ее далеко не манили приветливой улыбкой.

– Я не знакома с вами, верно? Не отвечайте, это не суть важно.

– Вы хотите сказать…

– Я не разрешила бы вам подняться ко мне, если бы не была так любопытна. Что вам угодно?

– Двадцать пять тысяч долларов.

– Это то, что вы имели в виду, называя цифру портье?

– Я полагал, что вас это может заинтересовать, миссис Дрейк.

– В самом деле? – Она поднесла руку к лицу, чтобы скрыть зевок. Сверкнули кольца. – Что вы хотите от меня?

– Отдайте деньги.

Она рассмеялась, но глаза стали холодными и злыми.

– Полагаю, вам лучше объясниться, прежде чем вас выкинут отсюда, когда я вызову прислугу.

– Разве это так уж необходимо объяснять, миссис Дрейк?

Она достала сигарету из маленького орехового портсигара и стала постукивать по ней лакированным серебряным ногтем.

– Мы говорим загадками. Я не люблю такого тона. Все, что вы тут наговорили, не имеет ко мне никакого отношения, за исключением, естественно, попытки шантажировать меня. Но вы… не похожи на шантажиста.

– Благодарю вас.

– Если это не шантаж, то тогда, мистер Шейд, я решительно ничего не понимаю…

– Серьезно?

– Я полагаю, что мои манеры не дали вам повода заподозрить меня в желании повеселиться, – холодно проговорила дама. Она закурила, выдохнула дым полуоткрытым ртом и продолжала: – Есть еще и другой вариант. Вас сюда кто-нибудь послал?

– Бартли Альтон Дрейк, – честно ответил я. – Ваш супруг.

– Все ясно. – Она удовлетворенно откинулась на спинку кресла и тут же выпалила: – Но не совсем. Где Бартли отыскал вас?

– В разделе на букву «Д» Нью-Йоркской телефонной книги.

– В самом деле? А кто вы такой?

– В книге сказано, что я мистер Дейл Шейд, частный детектив.

– Господи!

– Вам они не нравятся, миссис Дрейк?

– Никогда с ними не сталкивалась. Но, на мой взгляд, это малоуважаемое занятие.

– Не менее уважаемое, чем любое другое.

– Но я…

– Конечно, в бракоразводном процессе оно малоприятно.

Она поджала губы.

– Вы считаете, что я оказалась в Рино только из-за этого? Может, у меня были и другие планы?

– Я считаю, миссис Дрейк, что вы оказались в Ржа» с двадцатью пятью тысячами долларов вашего мужа.

– Вы сумасшедший!

Она чуть не заорала на меня.

– Это просто предположение.

Она раздавила – сигарету в стеклянной пепельнице и тихо спросила:

– Это мой муж вас так информировал? – Я кивнул. – И вы ему поверили?

– У меня не было причин не верить вашему супругу. С какой стати он послал бы меня сюда и оплатил расходы?

Она пожала плечами.

– Не могу в это поверить, мистер Шейд. Но, в любом случае, разве я похожа на воровку?

– Теперь, когда я вас увидел, могу признаться, что нет, не похожи.

Она прошлась по номеру и некоторое время смотрела через стеклянную дверь балкона на улицу.

– Вы взяли деньги? – тихо окликнул я ее.

Помолчав, она обернулась.

– Это клевета, мистер Шенд.

– Клевета часто помогает выяснить правду. Вы украли их?

– Нет. – Она презрительно расхохоталась. – Черт возьми, я не собираюсь перед вами отчитываться.

– Прошу прощения.

– Можете не извиняться, – ответила она. – Вы собирались докопаться до истины, разве не так?

– Вы могли солгать.

– Могла. И вы все равно ничего бы не доказали.

– Но если вы не брали деньги, может быть, их взял кто-то другой и ваш супруг ошибся в своем предположении?

– Да, Бартли ошибся!

– Но ведь вы уехали в Рино.

– Уехала. Но я не говорила об этом Бартли и не понимаю, как он смог меня выследить.

– Если вы действительно уехали, не поставив его в известность, то ваш супруг мог с полным основанием навести справки. Возможно, ему дали информацию о вас в аэропорту, но это в том случае, если вы не летели сюда под чужой фамилией.

– Я не совершила ничего предосудительного, и у меня нет причин скрывать свое имя!

– Понимаю вас. Так зачем все-таки вы приехали в Рино?

– Я не обязана отвечать на вопросы, – холодно ответила дама. – Можете думать все что вам угодно, включая и уже названную причину.

– Имеется в виду развод?

– Вот именно. Можете думать все что хотите. Мне нечего добавлять. Кроме того, что не брала денег Бартли. – Она подошла ко мне вплотную. – Значит, Бартли надеется, что я верну деньги.? Что? вам удастся заставить меня это сделать?

– Он надеется на ваше, благоразумие, миссис Дрейк.

– А сам занимается шпионажем!

– Вы слишком часто смотрите телевизор.

– Но вы же сами сказали, что я не похожа на воровку!

– Когда я взялся за работу, я видел только вашу фотографию.

– Предположим, что я действительно взяла деньги, а вернуть их отказываюсь. Что бы вы тогда сделали?

– Я доложу об этом вашему мужу.

– Ну, это низкий уровень квалификации. Мой супруг, нанимая вас, несомненно, ждал от вас большего.

– Несомненно.

– Мне следовало бы сказать, что деньги у меня, и послать вас к черту, – задорно сказала она.

– Я бы не пошел туда, миссис Дрейк.

– О, не пошли бы?

– Я проверил бы ваши чемоданы, даже вопреки вашему желанию.

Ее брови чуть приподнялись.

– В самом деле? Очень мило. Это что-то вроде вмешательства в частную жизнь или как это у вас там называется? А что делала бы я, пока вы занимались бы этим почетным бизнесом?

– Ничего. Возможно, я связал бы вас и заткнул бы вам рот вашей комбинацией.

– Зачем, глупенький?

Она почти прижалась ко мне: рот полуоткрыт, глаза насмешливо поблескивают. Но взгляд был странным. Она смотрела на кого-то сзади меня. Я вздрогнул, обернулся, но… опоздал.

Высокий тип с легким загаром и тяжелыми кулаками ввалился в холл. Он принес с собой маленький утюжок. Я успел заметить это, прежде чем он погладил мою нижнюю челюсть.

Удар был расчетливый и точней!

Я издал кашляющий звук и отключился от жизни.

Глава 2

Когда я очнулся, то мне показалось, что я плаваю в море виски. Я сидел в своей собственной машине посреди полутемного бульвара, и на коленях у меня лежала откупоренная бутылка. Ее содержимое медленно смачивало мои брюки. Бутылка была наполовину пуста, хотя лично я к ней не прикладывался. Но воняло от меня за милю.

Стало быть, они сунули меня в машину, добавили сюда виски и наверняка влили мне немного в рот с таким расчетом, чтобы первый же обнаруживший меня патруль не слушал ни единого слова из моих объяснений.

Но пока полиции не было. Я открыл окно, выкинул бутылку в кусты и уехал. Чувствовал я себя превосходно, ровно настолько, насколько позволяла дикая головная боль, шишка на затылке диаметром с полудолларовую монету, кровоподтек на скуле и вдобавок к этому – запах виски, которого я толком и не отведал.

Машину предусмотрительно развернули в сторону Рино. Славные попались ребята и какие заботливые!

Я раздумывал, почему миссис Дрейк и ее приятель впутались в эту историю. Дело не стоило того. Я не представлял реальной угрозы, и со мной не стоило возиться. Но, может, они решили, что я им помешаю? Или это в Рино у них такое представление о юморе? Единственный выход – спросить их самих. Но сначала надо позаботиться о себе.

Я проехал по бульвару и поставил машину рядом с моим крохотным отелем. Поднявшись к себе наверх, я проверил состояние своих ребер, потом выпил черный кофе, четыре таблетки аспирина, плюхнулся на кровать и закрыл глаза.

Спустя полчаса я поднялся, принял душ, сменил рубашку и костюм и выпил «два пальца» неразбавленного виски.

Я все еще был далек от нормального мужчины, но уже мог пользоваться телефоном.

Первое – звонок в отель.

– Миссис Лорелея Дрейк только что выехала.

Думая, что она просто переехала в другой отель, я обзвонил полгорода, но тщетно.

Возможно, она сбежала с этим молодым загорелым парнем. Возможно, она приехала в Рино, чтобы развестись. Возможно, она не крала двадцать пять тысяч долларов.

Я был уже уверен, что она их не трогала, но тогда зачем она вертелась в Рино?

С другой стороны, мне начинала уже надоедать эта семейка. Взяв шляпу, я вышел. В отеле был маленький бар, где единственный посетитель, безобидный пьяница, начинающий лысеть, запальчиво высказывал бармену свое презрение к президенту Кеннеди. Слушать его мне не хотелось. Я вышел на улицу. Там было совсем темно и толпы народу сновали взад и вперед.

Все были счастливы, кроме мистера Шенда, – у них ведь не было шишек на затылке.

Я бодро промаршировал три квартала и наткнулся на бар, чья интимная обстановка вполне соответствовала моему настроению.

Увидев меня, бармен отклеился от посетителя и двинулся в мою сторону. Я слегка присвистнул, и он сразу дал мне банку с ледяным пивом. Тут было уютно. Я не рискнул нарушать компанию и заказал пиво для него.

– Спасибо.

– Ваше здоровье.

Он залпом перелил в себя стакан и заметил:

– Вы не здешний, да?

– Из Нью-Йорка.

Он потянулся через стойку, достал откуда-то зажженную сигарету, сделал две-три затяжки и снова повернулся в мою сторону.

– Хороший город, а?

– Стоит посмотреть.

– Да я все никак не соберусь. Я тут старожил, приехал из Лос-Анджелеса. Надоела толкучка.

– Стоило ли ехать так далеко?

– Ну, мне тут… Прошу извинить.

Он прошел к другому концу стойки, где возникли на высоких стульях толстячок и тоненькая девочка – должно быть, его дочь или кто-нибудь еще.

Бармен завертел шейкер. Отхлебнув пива, я задумался о семье Дрейков, чья прекрасная половина так любит шутки. Она, эта молодая дама, прекрасно знает что к чему, но я по-прежнему не видел причин, в силу которых она подстрекала своего любовника дать мне понюхать утюг. Эта мысль напомнила мне р шишке и о том, что придется дать на чай за «утюжку», если к тому представится возможность. А она, судя по всему, не представится никогда.

У меня не появилось ни одной мысли по поводу того, кто этот парень и откуда он. Оставаться в Рино тоже не имело смысла – миссис Дрейк испарилась в неизвестном направлении.

Достав из кармана ее фото, я принялся его разглядывать: прекрасная женщина, красивые ноги, а в жизни она еще очаровательней. Я сидел, уставившись на фото, когда вдруг почувствовал, что еще кто-то тоже смотрит.

Медленно повернув голову, я увидел парня, который сидел рядом со мной на высоком табурете, слегка подавшись вперед. Маленький, в потертом костюме крысиного цвета, с серыми волосами и таким крошечным левым ухом, словно это ухо перестало расти, когда он был еще в ползунках.

Увидев, что я наблюдаю за ним, он спустил локти на стойку и проорал заказ. Потом достал сигарету и, не зажигая, воткнул в рот. Я все еще держал фото в руках.

– Классная дамочка, а?

– Ага, подходящая.

Он старался говорить безразличным тоном.

– Вы ведь на нее смотрели?

– Смотрел. Правда, не специально. Просто глянул разок.

– Полагаю, что не разок, а достаточно.

– Просто она мне приглянулась.

– Все верно. На девицу с хорошими ногами всякий станет пялить глаза.

– Я уже извинился.

– Видели ее раньше?

– Нет, – быстро ответил он.

Встав со стула, он одернул свой длинный не по росту пиджак и пошел к выходу. За ним угрюмо наблюдал бармен.

– Вы знаете этого мальчика?

– Знаю. Он может держаться подальше от этого бара так долго, как только пожелает.

– Почему? Он что, не платит?

Бармен уже отошел от моего стула, но остановился н бросил через плечо:

– Мы тут, знаете, мистер, не любим легавых.

Оставив пиво, я вышел на улицу вслед за парнем. Он спокойно шел впереди меня, словно на уме у него ничего не было. Может, оно и так, но проверить стоило.

В конце улицы находилась дыра с громким названием «Регал-отель».

Не ускоряя шага, Маленькое Ухо повернул и вошел в отель. Я поспешил за ним.

Подъезд и холл благоухали дешевыми сигарами и были завалены окурками. Под табличкой с надписью «Дирекция» сидел лысый тип в шортах цвета куриного бульона. Лысый спал с открытым ртом. Вокруг не было ни души, и я поднялся по ступенькам на второй этаж, где не было света и воняло кошачьей мочой.

Вокруг по-прежнему никого не было, и прежде чем стучать в двери, я решил обследовать весь этаж.

Но этого не понадобилось.

Я почти миновал коридор, когда услышал его голос. Похоже, он говорил по телефону. Я встал за выступ стены и прислушался.

Маленькое Ухо верещал:

– Да, номер 99-99. Отель «Плаза».

Я старался не шуметь, хотя мне ужасно хотелось чихнуть.

– «Плаза», 99-99! Девочка ушла, босс. – Он возбужденно пискнул. – Ушла, говорю! Да. Ее нет в городе, но я могу остаться здесь, если…

Прошло несколько минут: он слушал босса.

– Да, понимаю. Но тут есть еще одна штучка – у парня ее фото. Никогда раньше не видел его, но он, похоже, с востока. Я говорил с ним… Он видел, как я смотрю на фото. Я лечу в Нью-Йорк утренним самолетом. Если еще раз встречусь с этим парнем, что я должен?.. Понятно! Я останусь в тени, если получится!

Парень звякнул трубкой, повернулся и увидел меня. Он страшно побледнел, но не утратил присутствия духа.

Прежде чем я успел вымолвить слово, он бросился в конец коридора. Ножки у него были крошечные, но он успел заскочить в дверь, откуда пожарная лестница вела на крышу, и там, за дверью, прежде чем я подлетел к ней, обрушилось что-то тяжелое.

Мне было слышно, как его паучьи ножки клацают по ступенькам. Я выскочил из отеля, но напрасно – он исчез. Я мог бы сидеть в отеле, пока он не вернется, но чутье подсказывало, что домой он не собирается.

Я посидел еще в трех барах, а утром сел в самолет и вернулся в Нью-Йорк.

Глава 3

Нэнси сидела за конторкой в маленьком пригородном пансионате, где я жил вот уже пять лет. На ней была белоснежная кофточка с кружевным воротничком, а волосы вспыхивали золотыми искрами, когда она поворачивалась к свету.

Все остальные части Нэнси тоже выглядели достаточно свежо, чтобы напомнить мне о моих тридцати шести годах и о том, что моложе я никогда уже не стану.

При моем появлении она подняла голову, и я поцеловал ее в подставленную щечку. Это уже вошло у меня в привычку, и возможно, не стоило бы увлекаться! Вдруг в один прекрасный день я обнаружу, что целую собственную жену.

– Удачная поездка, мистер Шенд?

Даже наш ритуальный поцелуй не мог заставить Нэнси отступить от строгих правил вежливости и морали. Мое имя она упорно игнорировала. Я никак не мог понять, чего она, собственно, добивается – места моей жены или секретарши в конторе у мистера Шенда. Как будто он мог позволить себе роскошь иметь секретаршу.

– Если говорить, с большой натяжкой, то поездка была превосходной.

– Сочувствую.

– Спасибо.

– Значит, дело осталось незаконченным?

– Но оно чуть не прикончило меня самого.

Некоторое время она задумчиво смотрела на меня.

– Как вас угораздило разбить подбородок?

– В Рийо едят слишком много бананов.

Она слегка прикусила остро отточенный карандаш. Все карандаши у Нэнси были заточены очень остро.

– Это не очень забавно.

– Я не требую многого. Но имейте в виду, я слишком часто слышу по радио еще более идиотские шутки.

– Как это случилось?

– Что?

– Вы упали?

– Я только что объяснил.

– Я бы поверила, если бы вы не старались так убедить меня в этом.

– Спасибо за трогательное доверие.

– А больше ничего вы не хотите мне сказать?

– Нет.

– Почему?

– Я у вас как на ладони. А мне это не слишком нравится. Я к этому не нривык. У меня никогда не было жены.

У нее чуть вспыхнули щеки. Она сразу вспомнила про свой вид «деловой женщины» и застегнула пуговку на воротнике.

– У вас новый клиент. Вам утром звонила дама.

Голос у нее стал как из морозильника.

– Кто такая, Нэнси?

– Некая миссис Дрейк. – Она запнулась и, не в силах сдержать любопытство, выпалила: – Вам что-нибудь говорит это имя, мистер Шейд?

– Полагаю, что да, но, сказать по чести, я не думал, что мне позвонит миссис Лорелея Дрейк.

– Но она назвала себя по-другому – миссис Фло Дрейк. Она дала мне адрес в Западном районе. Я записала его для вас.

Я посмотрел на бумажку. О Фло Дрейк мне ничего не было известно. Я уже собирался позвонить мистеру Дрейку и покончить с этим гнусным делом, а тут эта Фло.

– Спасибо, Нэнси.

– Я взяла вашу почту. Шесть писем. Три из них, похоже, счета…

Но она ошиблась. Счетов было четыре. Выписав четыре чека, я заклеил конверты и принял душ.

После душа еще раз прочитал адрес. Аккуратным почерком Нэнси было написано:

Через полчаса я поставил машину у Мильтон-авеню, тихой заводи, запруженной коричневыми особняками с запахом вековой пыли и дедушкиных рубашек, пересыпанных лавандой.

Обиталище миссис Дрейк – один из длинного ряда особняков – отличалось от прочих массивными чугунными воротами, пятью мраморными ступеньками перед входом и дверной ручкой в виде головы льва. Лев был грустноват. Похоже, ему не терпелось после долгих лет сидения на одном месте проветриться. Звонка не было.

Я поднял львиную морду и стукнул по медной блестящей пластинке. Дверь распахнулась, и на меня уставилась горничная.

Глаза у нее были желтые в красных прожилках, веки распухшие. Одета она была в сербе, платье, белый передник и весьма кокетливый чепчик, который, вероятно, доживет до дня Страшного суда. У нее была сморщенная кожа, бородавка и сильный тик, но выглядела она достаточно крепкой, чтобы проскрипеть еще годиков десять – пятнадцать.

– Слушаю вас, сэр. – Голос у нее был звучный, как пила.

– Я – Дейл Шенд.

– Можно вашу визитную карточку?

Я достал из бумажника карточку, но не пижонскую, с маркой «кольта»–36, а более скромную, и подал, расшаркавшись.

Однако было не похоже, что этого слонопотама можно чем-либо испугать.

Она смерила меня взглядом с головы до ног, внимательно изучив мою новую шляпу и коричневые ботинки, пока, наконец, решилась доложить обо мне.

Вернувшись, она распахнула дверь и провозгласила чуть гнусаво:

– Хозяйка ждет вас.

Я прошел за ней в холл. Там было все: мозаичный пол, старая садовая скамья, старомодная вешалка из бизоньих рогов – несомненно, это бедное животное пало жертвой одного из первых Дрейков, ломившихся через прерии.

Слонопотам подала три коротких сигнала в дверь и удалилась.

Я прошел еще через две комнаты и очутился лицом к лицу с миссис Фло Дрейк. Она сидела посреди огромной комнаты, подобно Будде в храме. Только вместо жертвенных треножников ее окружали кресла и шкафы. Сдвинуть их с места, не прибегая к помощи домкрата или лебедки, нечего было и мечтать.

Все было солидное, прочное и веселенькое, как катафалк. Тут были старые олеографии «Генерал Грант на лошади» и «Генерал Ли на коне», белые чехлы на креслах, стеклянные и фарфоровые кошечки и собачки, корзиночки для печенья и щипчики для сахара, а также гигантский камин с лопаткой для помешивания углей, которой можно было шуровать уголь в паровозной топке.

Миссис Дрейк пила чай из старинной чашки китайского фарфора. Окна были забаррикадированы плюшевыми шторами, и в комнате царила уютная обстановка тропиков Суматры.

Миссис Дрейк было очень много. Все это было завернуто в черную шаль и укрыто старым-престарым пледом. Все – это два подбородка, восемь бородавок с черными волосами, мокрая нижняя губа и огромный нос, похожий на башмак. Левая рука держала чашечку с чаем, хотя ей больше подошел бы топор мясника. Благосклонно опустив голову набок, Фло обозрела меня и «допустила к руке». Потом сразу заговорила о деле, опустив словесные реверансы, обычные в подобных случаях.

– Я никогда раньше не встречалась с частными детективами. Говоря по чести, даже не могла себе представить ничего подобного.

– У вас, видимо, не было в этом необходимости.

– Вы правы, молодой человек.

– Я уже не молод.

Она хмыкнула. Вставная челюсть звякнула, и Фло вовремя поставила ее на место, слегка причмокнув.

– Я вам гожусь в матери.

– Хорошо, не стану спорить. Чего же вы хотите от молодого человека?

Она все еще кивала головой, как китайский болванчик.

– Все хорошо, мистер Шенд. Вы милый юноша. Но мне ничего от вас не нужно.

Я вздрогнул.

– Но вы посылали за мной и должны были иметь на то причины! Обычно люди не зовут частного детектива просто так.

– Мне абсолютно наплевать на всех остальных людей. Я посылала за вами, чтобы уточнить у вас некоторые сведения.

– Я не бюро справок.

– Прошу вас, спокойнее.

– К чертовой матери!

Она лишь взглянула на меня с видом оскорбленной невинности.

– Я не позвала бы вас без дела… – Увидев, что я беру сигарету, она прямо-таки посинела от негодования. – Молодой человек, в этом доме не курили уже тридцать лет! – прохрипела она.

Я встал.

– В таком случае, я ухожу.

У двери я услышал ее покорный голос.

– Молодой человек, вернитесь. И можете курить свои вонючие сигареты, если вам это приятно.

Я сел на прежнее место и приготовился слушать.

– Мы, кажется, с вами столкуемся. – Она помахала в воздухе толстыми, словно гирлянда сосисок, пальцами в кольцах. Я мать Бартли Альтона Дрейка, и мой сын нанял вас, чтобы вы вошли в контакт с моей невесткой.

– Ну и что же?

– Он признался мне в этом, когда я приперла его к стенке.

– Дальше?

– Мой сын, мистер Шенд, не в пример вам побаивается меня. Он точно так же боится и своей жены. Честно говоря, он у меня слишком пугливый.

– Это не делает вам чести – так отзываться о собственном сыне.

Она пожала плечами.

– Всегда лучше считаться с действительностью. Что толку притворяться?

– Послушайте, миссис Дрейк, чего, собственно, вы от меня хотите?

– Я хочу, чтобы вы изложили мне все подробности вашей поездки в Рино.

– Но это же неэтично! Ваш сын платит мне жалованье и вполне может надеяться на мою скромность в такого рода поручениях.

Старый дракон опять защелкал вставной челюстью. Потом она вдруг встрепенулась.

– Мой сын, – выпалил дракон, драматически махнув ручкой, – мой сын исчез!

Я удобно устроился в кресле и обхватил руками голову.

– Он исчез, – продолжала чадолюбивая мамаша, – и я не знаю, где он…

Она стала кусать свои губы-шлепанцы. Я опять посмотрел на эту женщину. Господи! Как она, должно быть, порола своего парня, как пилила своего муженька в прошедшие годы! Но она действительно души не чаяла в своем сыночке.

– Вы думаете, он просто ушел и не вернулся? – спросил я.

– Да!

– И он не оставил записки и не позвонил? Ничего, что давало бы повод предположить, что он собирается делать?

– Нет, ничего.

Я закурил.

– А что вы теперь хотите, миссис Дрейк?

– Найдите сына! – Она словно плюнула в меня этими двумя словами.

Помолчав и послушав, как в натопленной комнате тикают часы на каминной доске, мы продолжили беседу.

– Хорошо, миссис Дрейк, я сделаю все, что смогу.

Она слегка присвистнула.

– Я оплачу вам расходы. Но предупреждаю, что не стану платить ни цента сверх положенного вашему брату.

Она налила две чашки чая и придвинула ко мне корзиночку с обгрызенным печеньем.

– Я полагаю, что исчезновение сына связано с поездкой моей невестки в Рино. Я сильно на это надеюсь.

– Она действительно собиралась разводиться?

– Не думаю, что она помчалась в Рино по такому ничтожному поводу.

– Тогда зачем ее туда понесло?

– Это уж ваша задача – выяснить все до конца. Или вы уже выяснили?

Я отрицательно мотнул головой и рассказал ей о событиях в Рино. Но почему-то умолчал о Маленьком Ухе.

Когда я закончил свое повествование, она запыхтела:

– Вы не слишком далеко продвинулись.

– Но в начале работы срывы неизбежны. Лучше неудачи в начале предприятия, чем крах в конце. И потом я забыл спросить вас о двадцати пяти тысячах долларов. Ваш сын нанял меня для поездки в Рино, обеспокоенный пропажей своих денег…

Я не закончил фразы, так как она заёрзала на стуле.

– Молодой человек! Вы в своем уме? У моего сына за всю жизнь не было таких денег.

– Теперь я это понял. Вы об этом позаботились, да? Как долго он живет отдельно от вас?

– Два года. А почему вы спрашиваете?

– Может, он нашел дополнительные средства к своему бюджету?

Ее рот жалобно скривился.

– У него нет деловых качеств. У него никогда не будет денег, хотя он постоянно пытается затевать новые предприятия.

– Невысокое у вас мнение о сыне, миссис Дрейк.

– Я говорила, что трезво смотрю на вещи. Ему нельзя давать крупные суммы. Вся его собственность принадлежит мне. И все его состояние также. До моей смерти он не может тронуть и цента. И пока я не доставлю ему этого маленького удовольствия.

Медленно, обдумывая фразы, я сказал:

– Он был так обозлен, когда узнал об этой краже и о побеге жены, что его горе не вызвало у меня никаких сомнений. Но когда я увидел эту женщину, то не решился бы с легкостью объявить ее воровкой.

Она уперла в меня указательный палец.

– Возможно, я не знаю некоторых фактов из жизни моего сына. Не могу поклясться на Библии, что он был со мной всегда откровенным. Но я хочу, чтобы вы нашли мне сына, и быстро.

– Было бы проще, если бы вы со мной говорили откровенно.

– Мне нечего от вас…

– Все, что мне нужно, это сведения о жизни вашего сына с женой. Что у них не ладилось? Где-то в этих подробностях и зарыта собака.

Несколько минут она вертела толстыми пальцами и молчала.

– Вам по душе была его женитьба?

– Да, – коротко сказала она. – Вас это удивляет?

– Нет, но у меня было впечатление… И все-таки, что вы думали по этому поводу?

– Я полагала, что если уж мой сын должен удовлетворять свои потребности, то и для него, и для меня будет лучше, если он будет это делать у себя дома.

– Я полагал, что матерям не свойственна такая практичность.

– Но Лорелея девушка с характером, сама знает, где масло на хлебе! Я полагала, что она будет отличной парой моему сыну. У нее не было ни гроша, но она взяла в свои руки моего мальчика. Он такой бесхарактерный! Я обустроила их дом и добавляла кое-что деньгами.

– Вы, значит, не считаете сына деловым человеком?

– Ни секунды. Но благодаря старым семейным связям ему нашли хорошее место в меховом бизнесе.

– Тут большая конкуренция.

– Я не звала вас для разговора о моем норковом манто, молодой человек.

– Итак, вы устроили им гнездышко. Что же было дальше с вашими птенчиками?

– Полагаю, Лорелея не вынесла его общества. Я не стану слишком сильно бранить ее за это.

– Но ваш сын наверняка попал в беду?

– Да, – отрезала она, – и имейте в виду, что я обращаюсь к вам лично, а не в бюро сыска, чтобы избежать какой бы то ни было газетной огласки. Поэтому я плачу вам за деликатность.

– Но, миссис Дрейк, возможно, ваш сын в тоске помчался в Рино за своей чудесной женушкой.

– В этом случае вам легко достанется ваш гонорар. Всего хорошего. На днях жду вашего звонка.

Уходя, я оглянулся и увидел, как сосискообразные пальцы жеманно брали крохотный сандвич.

Глава 4

В особняк Бартли Дрейка я отправился без особых надежд. Я не рассчитывал узнать о его исчезновении больше, чем это удалось сделать его собственной матери.

Сразу после того, как я нажал кнопку звонка, на пороге возник пуэрториканец в белом форменном пиджаке. Мне он не понравился, я ему тоже. Мы должны были поладить.

– Мне нужен Бартли Дрейк. Моя фамилия Шенд.

Его передернуло!

– Мистера Дрейка нет дома.

– Где его можно найти?

– Если б я и знал, то не стал бы докладывать вам, – фыркнул он.

– У меня с ним назначен деловой разговор.

– Да неужели?

– Может, вы подскажете, где его найти?

– Его нет, и я не знаю, где он и когда будет.

– Все равно. Мне хотелось бы тогда поговорить с вами.

– Уйди, – заорал он и попытался захлопнуть дверь, но я успел вставить ногу. Разумеется, он пищал, но у него было на несколько килограммов меньше живого веса. Он отступил от двери, пыхтя, сопя и сверкая черными глазами, и поднял было руку, но тут я выхватил пистолет и ударил несчастного плашмя по голове.

Слуга осел, а из соседней комнаты выпорхнула девица с кругами под глазами и спутанной копной волос, вытравленных перекисью. Она открыла было рот, но я ее опередил:

– Тише, кошечка. А ты, как тебя там, Майкл или Теодор!

Мне, собственно, было совершенно все равно, как его зовут, но спросить надо было просто из вежливости.

Он облизнул губы и совсем увял. Девушка сунула в рот сигарету и сказала неожиданно звонким голосом:

– Черт вас принес, приятель. Машете тут своим пугачом! Этого парня зовут Карло. – В следующую секунду она запустила в меня диванной подушкой.

Парень уже тянулся к своему ножу, по я опять треснул его по голове. Потом перевел внимание на девицу.

– Руки за голову, кисочка, и к стеночке, к стеночке.

Повернувшись к лежавшему, я схватил парня за галстук и приподнял. Он сплюнул сгусток крови.

Девица у стенки пропищала:

– Пожалуйста, мистер, отпустите меня!

– Сядьте в кресло.

Она села, скрестив ноги, и уставилась на меня с ухмылкой.

Я, вздохнув, направил пистолет парню в живот.

– Где Дрейк?

Он смотрел на дуло и тихо икал.

– Не знаю.

– Когда он ушел?

– Два дня назад.

– И ты не знаешь, куда?

– Он не сказал. Но ему звонили по телефону.

– Кто?

– Не знаю. Он после этого напился.

Блондинка продолжала смотреть на меня своими глупыми глазами-семечками.

– Я вам еще нужна, мистер Пугач?

– Полагаю, что нет.

– Я, знаете ли, ничего общего с этим семейством не имею. Просто пришла навестить крошку Карло, этого милого негодяйчика.

– Надеюсь, вы еще получите удовольствие.

Я вышел из холла и уже дошел до входной двери, как вдруг решился и на цыпочках прокрался назад. Я дошел до последней степени профессиональной деградации – стал подглядывать в замочную скважину. Ниже опускаться некуда.

Но Карло никому не звонил. Он как раз усаживал девчурку между коленей, и она радостно повизгивала от удовольствия. Потом неожиданно потянулась за своей сумочкой и шутливо хлопнула его ею по щеке – парень притворно взвыл…

Покачав головой, я вышел из подъезда и сел в машину.

Глава 5

Я перекусил блинчиками в кафе и провел вечер за чтением покрытой плесенью столетий хронологии семьи Дрейк. Большинство моих друзей в Нью-Йорке – репортеры, и благодаря им материала у меня было достаточно. Еще тем же вечером я проверил номер в отеле «Плаза», куда звонил по телефону Маленькое Ухо.

Отель-мебелирашка находился на углу Второй авеню и Пятьдесят четвертой улицы.

Я постучал в дверь номера: на пороге возник высокий мужчина с легким загаром на крупной физиономии и назревающим брюшком под поясом из крокодиловой кожи. Он стоял по стойке смирно, как боксер на ринге, развесив руки с лопатообразными ладонями. Его бритое мрачное лицо ничего не выражало.

Помедлив немного, он прохрипел:

– Ну и что дальше?

– Я Дейл Шенд. Возможно, мое имя вам ничего не говорит.

– Возможно.

– Я ищу Бартли Дрейка.

– Ну?

– Я полагал, что он сюда заходил.

Я соврал, но это было необходимо.

– А кто вам сказал, что он тут был?

– Возможно, я не совсем правильно выразился. Он мне как-то говорил, что знает вас. У меня с ним сегодня свидание – деловой разговор, – но он не пришел. Вот я и подумал…

Я врал напропалую, но этот номер в «Плаза» все же имел какое-то отношение к Дрейку. Тип смотрел на свои брюки – такие большие подходят к Лас-Вегасу или Рино, но не к Нью-Йорку.

– Меня зовут Мел Улгрен. Заходите.

Он прошел в маленький холл, весь заставленный потертой разношерстной мебелью. Тут же обреталась такая же потертая рыжеволосая шлюшка в зеленом платье из дешевой тафты.

– Лола, этот парень – Шенд. Мисс Лола Шелл.

– Ты хочешь, чтобы я сматывалась, а?

– Нет, погоди.

Он засунул свою клешню в карман брюк и опять повернулся в мою сторону.

– Зачем он вам понадобился?

– Я на него работаю. Он нанял меня для слежки за своей супругой. Просто обратился в бюро. Я частный детектив.

Он скривился.

– Фу, гадость! Вы что – ангел-примиритель?

– Нет, не совсем. Милашка его умчалась в Рино. А мужу это пришлось не по душе. Ну и…

– А дальше?

– Дальше ничего.

– А как в Рино?

– Отличная погода. Но когда я вернулся, мой работодатель пропал.

– Полагаю, вы заходили к нему домой?

– Да. Видел там пуэрториканца. Для такого человека пристрастие к цветным поразительно. Но парень сообразил ответить, что хозяина нет уже два дня и что он не взял с собой свои рубашки.

Улгрен бросил окурок и подошел к маленькому бару.

– Промочим горло?

Он налил два высоких стакана. Шлюшка подала голос:

– А мне забыл? Мне бурбон.

Улгрен нехотя наполнил третий стакан, вручил ей и присел на ручку ее кресла.

– Если ты, парень, не найдешь Дрейка, то плакали твои денежки!

– Мне хотелось бы получить свои денежки, но ведь интересно и узнать, куда он запропастился.

Улгрен оставил вопрос без ответа, отпил несколько глотков и, поставив стакан на колено, устало хмыкнул.

– А как насчет того, чтобы поработать на меня?

– Не знал, что такому, как вы, это требуется.

– Подумай. Это предложение серьезное.

– Ничего себе! Оно станет серьезным, когда вы уточните, что надо делать и за сколько.

Улгрен улыбнулся. Улыбка его немного скрасила, но только если не смотреть в холодные глаза.

– Ну что же. Будем говорить конкретно. Дело в том, что у меня тоже связи с Дрейком. Мы с ним крепко держимся друг за дружку в нашем маленьком бизнесе. Я тоже беспокоюсь о своих деньгах, так что мы с тобой, парень, поймем друг друга. У меня нет никаких сведений, куда бы он мог деться. Ясно, конечно, что если дело дошло до развода, то у него есть свои причины исчезнуть денька на два. Поднимать скандал ни он, ни я не хотим. А найти его надо. Я имею в виду быстренько, парень!

– Вы что, приятель, думаете, что я его отыщу?

– Это ваше дело. Разве вы ухаживаете за грудными младенцами, а не выслеживаете людей?

– Это моя профессия, но я не всегда в ней преуспеваю. В этом случае мне не верится, что мы с вами его откопаем.

– У вас больше связей, чем у меня, Шенд, вынюхивайте! Парень исчез, а он тут нужен. И потом, конечно, я не хочу впутываться в это дело. Для нас обоих – меня и Дрейка – так будет удобнее. Найди его, парень, плачу две тысячи.

– За истекший день уже двое обратились ко мне с подобной просьбой. Миссис Дрейк тоже хочет его найти.

– Неужто?

– Вы ее случайно не встречали?

Он заморгал.

– Черт, нет, конечно… Но она, наша прелесть, в Рино или нет?

Я кивнул. Я имел в виду милую старушку-слонопотама, но таким путем удалось кое-что выяснить.

Рыжая шлюшка вдруг вскочила и запустила огненно-красные ногти в свою пылающую шевелюру, утомленно протянув:

– У нас с тобой билеты, забыл?

Улгрен фыркнул с досадой:

– Подожди. У нас уйма времени.

Она огрызнулась:

– Мне плевать, если пропадет еще парочка Дрейков.

– А многим наплевать на то, что тебе на это наплевать, крошка! Но если ты думаешь, что много потеряешь, катись одна.

Лола достала пудру и поправила штукатурку на лице. У нее было красивое лицо с прямым носиком, длинными ресницами и массой пылающих волос вокруг. Щелкнув пудреницей, она сказала:

– Я не из тех, кому надо повторять два раза «катись». Я иду в Шоу-спорт-бар. Возьму такси!

Улгрен саркастически причмокнул:

– Почему бы тебе не пройтись, крошка? Это будет полезно для твоей фигуры.

Она захихикала и протянула уже ласково:

– Целый вечер мне будет грустно без моего маленького поросеночка.

– На всякий случай: не иди с тем, кто первый позовет. Я могу появиться.

– Тогда пока.

Она исчезла. Я повернулся к Улгрену.

– Вы хотите, чтобы я выяснил местонахождение Дрейка и доложил вам? И это будет стоить две тысячи долларов?

– Да.

– Где я вас найду?

– Здесь, где же еще.

– Конечно. До скорого.

Выйдя из квартиры, я сел в машину и, проехав два блока, спросил мисс Лолу Шелл, куда она, собственно, собралась.

Глава 6

Она притаилась у меня в машине на заднем сиденье, и, когда ее огненная головка вдруг вынырнула из подушек, я с трудом удержал руль.

– Можем поехать к тебе, если это недалеко, – сказала крошка, умащиваясь поудобнее. – Между прочим, сразу видно, что ты парень бывалый. Когда я выставилась, ты даже и ухом не повел.

– Ну нет. Не настолько. Я все-таки выругался.

Да, конечно. Но весьма изящно.

– Я мог бы очень изящно врезаться сейчас в автобус, мисс Шелл.

– Правда? Прошу прощения.

– Можно было просто сесть в машину и дождаться меня, а не выскакивать, как чертик из бутылки. Или это могло вас скомпрометировать?

– Да. Я полагала, что лучше не попадаться на глаза.

– Вы имеете в виду, что мистеру Улгрену это могло не понравиться?

– Даже очень.

– И он мог подглядывать?

– Возможно. Он мог посмотреть в окно или выйти на крыльцо.

– Полагаю, что вы должны теперь наставить меня на путь истинный.

Мы молчали. Потом, запинаясь, она заговорила:

– Я хотела… мне было необходимо… мне было важно…

Мы опять помолчали. Я поворачивал то налево, то направо, а она сидела, прикрыв глаза ладонями. Наконец она сдалась.

– Деньги. Их там много. Надо только уметь взять.

– Да? Как же мы начнем их брать? С какого места?

Она хрипло и коротко рассмеялась.

– Вы торопитесь, мистер Шенд. Прежде мы должны кое-что обсудить. Я должна быть уверена. Где вы живете?

– Мы туда направляемся. Но моя контора подойдет больше. Там никого не будет, и под диваном тоже.

– Попрошу без намеков.

– Каких?

– Надеюсь, что вас не нужно просить заткнуться?

– Ах боже! Ваша невинность останется при вас.

– Вы меня очень огорчили, – съязвила шлюшка.

– Это оставляет мне шанс передумать.

– Уж лучше без этого. Держите руки в карманах. Далеко нам ехать? Мне нужно быть в баре через двадцать две минуты.

– Теперь уже близко.

– У вас там и дом рядом? А я устроилась в Гринвич Вилидж. – Она назвала адрес. Потом хихикнула: – Правда, конторы у меня нет.

– Не у всех детективов есть конторы. Некоторым просто везет, вот и все.

– А вам?

– Я где-то на мертвой точке. Вы увидите, что это значит сидеть на нуле.

Войдя, я включил свет и повалился в, свое уютное кожаное кресло. В нем я обычно сижу, задрав ноги, в ожидании клиентов, а иногда курю, выпуская кольца и нанизывая их друг на друга.

Девица уселась посреди бумаг на столе и закурила.

– Я не прочь выпить, – промурлыкала она.

Я достал бутылку виски и два стакана. Отхлебнув, она поставила стакан и стиснула кулачки. Пальцы у нее были длинные и тонкие, на запястьях веснушки.

– Дело тут в серебре. Не знаю точно – слитки или серебряные доллары. Но жутко много. Я думаю, что знаю, где они лежат. Но мне нужна помощь, чтобы добраться до них.

– Вы знаете, где лежит груда серебряных монеток и ждет того, кто знает, где она лежит?

Лола подняла голову и пристально посмотрела на меня.

– Именно.

– Знаете, в этих стенах я такого наслушался, но это, пожалуй, самая сумасшедшая из всех здешних историй.

– Она не сумасшедшая, приятель. Я не пошла бы на риск и не явилась бы сюда ради того, чтобы рассказывать сумасшедшие истории.

– Какой тут риск?

– Просто риск.

– Нет такого закона, который бы запрещал нам разговаривать друг с другом, верно?

– Закону в этой истории места не найдется.

– Ну а Мелу Улгрену?

Ее яркий рот сразу сжался.

– Есть у него кое-какие мыслишки, но он и не подозревает о том, что мне известно.

– И ему бы не понравилось, если бы он узнал?

– Нет, – глухо пробормотала она. – Нет.

– Я никогда прежде не слышал о нем, и похоже, он здесь не слишком часто бывает, в Нью-Йорке.

– Правильно, потому что он приехал сюда из Рино.

– Он, очевидно, любит выпендриваться и вообще смахивает на наемного убийцу. Такие люди любят представляться, но когда дело доходит до серьезных вещей, – они пусты, как банановая шкурка.

– Во всяком случае, ему повезло в жизни куда больше вашего, – она снова рассмеялась. – Ведь я его любовница!

– Мне нравится ваша живость, мисс! И вы еще предупреждаете меня, чтобы я держал руки в карманах?

– Почему нет? Я разборчива. И мне достаточно одного парня за раз.

– И это Мел?

– Только иногда. Когда мне надоедает быть пай-девочкой, я ищу себе друга по вкусу.

– Должно быть, этот дурак считает себя счастливчиком?

– Полагаю, что он не жалуется. Потом, каждая девушка отдает себе отчет в том, на что она способна, а спать с Мелом куда лучше, чем быть певичкой. Господи! Петь я совсем не могу. Ну ни капельки!

– У нас осталось мало времени. Что там такое по поводу этих серебряных долларов? Похоже на бред сивой кобылы.

– Это не бред, Шенд.

– Ну, крошка, ты ведь не станешь пытаться продать мне план заброшенной шахты? В Неваде столько заброшенных шахт, сколько дырок в сыре.

Лола взяла стакан, отпила и поставила его на место, прищурившись.

– Это настоящее сокровище. Я почти уверена, что знаю, где оно находится. Но мне нужна помощь, как я уже говорила. Вы, по-моему, подойдете.

– Спасибо за доверие.

– Если дело выгорит, мы оба станем богатыми людьми и никто не сможет совать нос в наши дела.

– Но если это, как вы намекнули, противозаконное деяние?

– Что? Я надеялась, что в вас есть хоть чуточка здравого смысла и что вы любите иногда рискнуть. Если вас убедят, что дело того стоит.

– Хорошо, допустим. Убедите меня, мисс Лола.

– Деньги всегда деньги. А эти деньги – ничьи.

– Деньги всегда кому-то принадлежат. Это неизбежно.

– Бывают исключительные обстоятельства. Это тот самый случай.

– Откуда вы знаете?

– Постараюсь еще раз объяснить вам: если мы положим деньги в мешки и увезем их, то у нас не будет никаких неприятностей с законом, потому что закону ничего не известно об этих деньгах.

– А вам известно?

– Вполне достаточно.

– Где они?

– Не так быстро, Шенд. Мне сначала нужно убедиться, что вы станете работать со мной в доле.

Вы поверите мне на слово?

Она кивнула.

– Я полагаю, что вы не станете жульничать.

– А зачем меня вообще брать в долю? Деньги ведь все равно что ваши?

– Я сказала уже, что мне нужна помощь. Это ведь опасное дело. Ну, не настолько… Но опасность все-таки есть…

– Эта опасность – Улгрен?

– Да, но…

– Кто еще?

Она потянулась к пепельнице, чтобы затушить окурок, и опрокинула пузырек с чернилами.

– Черт! – сказала она, рассматривая свои длинные выпачканные пальцы, – придется мыть руки. – Я кивнул на туалет, где была раковина. – Через минуту вернусь.

– Подумайте о деталях вашего плана, пока моете руки.

Она пошла к двери.

– Я уже все обдумала. Предлагаю шестьдесят четыре процента.

– Вдруг я соглашусь?

– Будете дураком, если откажетесь.

– А что вы тогда будете делать?

– Найду другого, не такого дурака. А вы, голубь, даже не узнаете, где серебро.

– Бедняжка Шенд, – сказал я.

– Бедняжка – это будет верно!

Она пошла в туалет, закрыла дверь, и я услышал звук воды. Потом что-то упало.

Кинувшись к двери, я вышиб ее ударом ноги. Окно на пожарную лестницу было распахнуто. Дымок от выстрела еще стоял в комнате.

Лола Шелл застыла, уронив лицо в раковину. Левая нога ее была неестественно подвернута. В спине было видно маленькое отверстие, как раз на уровне лопаток. Глаза широко открыты. Только сейчас я заметил, наконец, что она очень изящна и ресницы у нее удивительно густые… Были…

Крови почти не было. Она умерла мгновенно.

Глава 7

Капитан Луи Магулис из Центрального бюро явился первым. Он выглядел издерганным и замученным – крупный человек с серыми волосами и помятым лицом. Но глаза были быстрыми и внимательными. Казалось, он обшаривает вас взглядом.

Он встал на колени рядом с телом. Я старался не смотреть. Десять минут назад это была женщина – теплая, милая, соблазнительная. И то, что она собиралась сказать, умерло вместе с ней.

Через некоторое время капитан спросил:

– Кто она?

– Ее звали Лола Шелл.

– Она была вашей клиенткой?

– Нет, не совсем.

– Вы имеете в виду, что она была вашей подружкой?

– Нет. Я сегодня первый раз ее встретил. – Увидев выражение его лица, я поспешно добавил: – Я не привел ее с улицы, Луи. Ничего такого не было. Она сказала, что хочет мне кое-что сообщить. Мы пришли сюда, она стала говорить, но вымазала пальцы в чернилах и вышла в туалет. Потом я услышал выстрел.

– И что вы сделали?

– Я сидел за столом. Вскочил, вбежал в туалет и увидел, что она лежит там же, где и теперь. Я ее не трогал. Окно было приоткрыто. Кто бы ни стрелял, он стрелял через окно. Но когда я выглянул, там не было ни души.

– Шагов вы не слышали?

Я покачал головой.

– У него могли быть туфли на резине. Но до конца лестницы он так быстро спуститься не мог. Скорее всего, влез в другое окно.

– Вероятно. Вы не проверяли?

– Я спустился по ступенькам. Все окна были закрыты, но одно не заперто. Я открыл его и влез внутрь, но никого не нашел. И не мог найти. Верно?

– Конечно. Ваш парень шустрый. Что дальше?

Я пожал плечами.

– Обежал кругом, но бесполезно. Я слышал, как заводили мотор, но, когда выскочил на улицу, машина уже уехала. Я пошел обратно в контору и вызвал вас.

– Сколько времени это заняло?

– Около семи минут.

– У вас есть подозрения?

– Я никого не видел.

– Я ставлю вопрос по-другому. Кто, по-вашему, мог это сделать?

– Я не могу это с точностью утверждать.

– Говорите прямо.

– Луи, я не хочу впутывать сюда невинного человека. У меня ведь нет никаких доказательств.

– Я и не прошу доказательства. Просто прошу высказать свои мысли, может быть и ложные. Посмотрим, годится ли это на что-нибудь.

Я закурил, глубоко затягиваясь, но облегчения мне это не принесло. У меня все еще посасывало в животе при мысли о ее густых ресницах.

– Вы не знаете человека по имени Мел Улгрен? – спросил я.

– Нет. Откуда он?

– Парень что надо. Живет в Рино.

У него задергались губы.

– Как будто у нас тут мало своих! Еще и из Рино лезут. А теперь валяйте, выкладывайте эту историю сначала.

Я мысленно свалил все, что знал, в кучу и довольно связно отрапортовал. На середине моего рассказа раздались сирены, и по лестнице затопало много ног.

– Это фотографы и ребята из лаборатории, – сказал Луи, поворачиваясь к двери.

Дверь открылась, и на пороге, держась в арьергарде двух ретивых фотомальчиков, возник доктор Шнайдер. Мак-Налти шел последним – седые виски, бычий затылок и твердая вера, что удар ручищей в перчатке прямо в живот превосходит все новейшие методы полицейской работы по эффективности действия.

В каждом полицейском участке есть такие люди, которые давно сошли с круга, так как начальство отдает предпочтение новому типу офицеров. Мне не нравится Мак-Налти, и я не пользуюсь его симпатией.

– Итак, у нашего мальчика мертвая птичка в туалете, – загнусил он. Он гнусавит от рождения, и на неподготовленных слушателей это производит гнетущее впечатление.

Оставив их вместе с трупом, мы с Луи отправились на Вторую авеню. По дороге Луи еще раз»пристал ко мне со своими расспросами.

– Я, кажется, верно понял, Шенд? Бартли Дрейк посылает вас в Рино найти его жену. На развод ему плевать, но он обвиняет ее в краже двадцати пяти тысяч долларов. Она при встрече с вами отрицает этот факт. Потом вы получили удар по черепу и очнулись в машине. Пока что все верно?

– Да.

– Затем парень с маленьким ухом заинтересовался фото миссис Дрейк. Вы слышите номер телефона в Нью-Йорке. Это телефон Улгрена. И он хочет, чтобы вы нашли Бартли Дрейка, который неожиданно исчез.

– Кое-что вы упустили, Луи. Прежде чем увидеться с Улгреном, я получил записку от матери Дрейка. Эта старая перечница живет в конце Семидесятых улиц. Она заклинала меня найти ее сыночка. И только после этого я встретился с Улгреном.

– А у матери не было никаких подозрений относительно его исчезновения?

– Никаких. Но она заявила, что у сына за всю жизнь не было в руках подобной суммы и что вся наличность находится у нее. Это проливает свет на отношение к деньгам Лорелеи Дрейк. И потом – эти серебряные доллары Лолы Шелл. Странная история.

– Может, это не заброшенная шахта, а клад, который спрятан давно? У нас есть только намек, который может привести куда угодно, а может, и никуда.

– Возможно. Но вполне вероятно, что эти деньги находятся где-нибудь в Неваде или в Рино.

– Это поставит деньги вне моей юрисдикции. Но убийство совершилось в моем районе. Можно получить информацию из Невады. Посмотрим. – Он выглянул в окно. – Мы на нужной улице? Куда теперь?

– Направо и немного вперед.

Он остановился за домом. Свет в доме не горел, и никто не вышел открыть дверь. Магулис достал отмычку, немного повозился у двери и поддал ее плечом.

Дверь распахнулась, и мы вошли в маленький холл, обставленный обшарпанной мебелью. Людей в доме не было. Кой черт! Я точно знал, что их тут и не окажется.

Магулис методично обследовал комнату. Он ничего не пропустил, но не нашел ничего существенного. Три костюма Улгрена висели в шкафу, но карманы их были пусты. На ярлыках стоял адрес и фамилия портного из Рино, но мы уже знали, откуда хозяин костюмов свалился на нашу голову.

– Птичка улетела. Он наверняка видел, как девушка уехала с вами в машине, – резюмировал Магулис.

– Наверняка?!

– Если он убил девушку или имел отношение к убийству, то это ясно и ежу. Сколько вы ехали до конторы, Дейл?

– Не слишком быстро. Мы разговаривали. Разумеется, он мог доехать быстрее нас и спрятаться.

– Он мог слышать ваш разговор в кабинете и пристрелить девушку, прежде чем она сказала, что знала. Если б она не прошла в туалет, он мог бы войти и без лишних слов уложить вас обоих.

– Это только предположения, Луи.

– Да, но это все, что у нас есть, и сдается мне, что так оно и было. Мы начнем розыск Улгрена. А что станете делать вы?

– Начну искать Дрейка.

– Это ваша работа. Но помните, полиция есть полиция – вы не должны ничего от нас скрывать.

– Каждый раз, когда наши дороги сходятся, я ничего не скрываю.

– Нет, – он слегка поднял брови. – Не каждый раз.

– Я не хочу отвлекать вас по пустякам, Луи.

– Но если когда-нибудь вы забудете отвлечь меня по пустякам, берегитесь, голубчик. Я не Мак-Налти, но тоже умею кусаться.

– Ну, Луи, что вы пугаете старых друзей.

– Это просто предупреждение, старина, больше ничего.

– Вы имеете в виду, что сначала вы полицейский, а потом старый друг?

– Ну, ясное дело. – Он пошел к дверям. – Кстати, ваш номер в пансионе и офис тоже обыскиваются.

– Почему?

– Просто на тот случай, если туда отправился убийца. Это не очень реально, но и невероятного здесь тоже ничего нет. Кроме того, если он действительно спрятался в вашей комнате, а девушка, которая сидит на коммутаторе, имела повод подняться туда…

У меня заурчало в животе.

– Спасибо, Луи, – хрипло сказал я.

Он задумчиво смотрел куда-то мимо меня.

– Знаете что, старина, женились бы вы на ней.

Я отправился на Восьмую авеню. Большой «седан» маячил следом, блестя оливковой броней, но мои нервы уже сдали и мне мерещилось невесть что. Потом я свернул к Гринвич Вилидж и отправился по адресу, данному мне Лолой. Напротив помойки стоял облезлый дом с мансардами, рядом пестрела витриной антикварная лавчонка.

Полная дама в накрахмаленной блузке сидела за маленьким столиком около лестницы. У нее были ямочки на щеках, золотые сережки и черные волосы, свернутые в жгут.

– Сто? – Она явно принадлежала ко второму поколению норвежской или шведской семьи и была все еще не в ладах с английским.

– Мое имя – Дейл Шенд. Здесь, как мне сказали, живет мисс Лола Шелл.

Она кивнула.

– Она уже ушла час-два назад. Вы хотите оставить записку?

Я достал свою карточку. Дама была потрясена, но с таким же успехом я мог бы показать ей оловянную звезду шерифа.

– Что-то там случилось? – нервно закудахтала она.

– Боюсь, что да. Мне нужно осмотреть ее комнату. Может, вы проводите меня?

– Да, да, конечно.

Она сняла ключ с конторки и, шурша накрахмаленными юбками, пошла вперед. Я смутно помнил, что моя бабка, кажется, тоже носила такие юбки, но тогда они были чуточку поменьше.

Пройдя небольшой коридорчик на втором этаже, дама открыла предпоследнюю дверь и пропустила меня вперед.

– Я стану ждать в коридоре.

Ее юбки зашуршали вниз по лестнице, Я осмотрелся. Это была аккуратная комната – индийский ковер на полу, красного дерева комод, два кресла, туалетный столик со множеством флаконов и безделушек. Телевизор, проигрыватель, магнитофон. Справа – дверь в спальню. Там тахта, ковер, большое зеркало и китайская ширма.

Я прошел через спальню в крохотную комнатку, потом, вернувшись, осмотрел кладовку. Тут были платья, уличные костюмы, шляпы, ящики, набитые рубашками и Штанишками, – очень милое белье, с вышивками. У шлюшки был вкус!

На книжной полке горкой были навалены журналы. Ого, дневник! В кожаном переплете – номера телефонов: Эдди, Лари, Джо и вот оно – Мел. Почерк совершенно девчачий, буквы круглые, большие. Запись трехдневной давности гласила:

«…серебряные доллары, но Мел не знает, что я об этом пронюхала. Должна найти…»

Запись обрывалась. Я стал рассматривать дневник внимательно. Не похоже, чтобы такая девушка вообще держала в руках перо и чернила, а тут – целый роман!

И грубый, низкий голос согласился со мной…

Глава 8

Он стоял, сдвинув шляпу на затылок, где щетинился серебряный ежик волос. Губы его слегка обвисли, глаза потеряли блеск. Выпивает. Это началось после того, как он понял, что его карьере в полиции приходит конец, что он достиг уже потолка. Это был Мак-Налти.

– Да, не похоже, чтобы она вела дневник. Не такая это была дамочка!

Он еще больше продвинулся в моем направлении, сжимая кулаки.

– Знаешь что, Шенд?

– Пока нет.

Он оскалился, показав вставные зубы.

– Все равно узнаешь. Я следил за тобой.

– Полагаю, это позволит тебе поумнеть и тебя назначат на место Магулиса.

Не могу обойтись без того, чтобы не уколоть этого быка и увидеть, как он краснеет, точно гигантский помидор.

– А ну, повтори! – зашипел он.

– Зачем? Ты что, глухой?

Он было поднял кулаки, но сдержался.

– Вы не сообщили капитану, что отправились сюда? Не сообщили? – перешел он на официальный тон.

– Я до последней минуты не знал, что отправлюсь сюда.

– И скрыли от полиции, что знаете адрес убитой? Это вам будет дорого стоить, Шенд. Если бы это был Риф-Сити, я бы с вами разделался!

– К вашему сожалению, это Нью-Йорк.

– Отдай дневник! – Он протянул свою клешню. Я проигнорировал его жест.

– Через неделю у нас будет новый капитан, и тогда твой дружок не сможет уже помогать тебе, – рыкнул Мак-Налти.

Я расхохотался.

– Послушать бы, как ты скажешь это Магулису. Вот будет умора.

– Скажи только еще раз, и я тебя…

– С какой стати? И потом ты знаешь, что Магулис не любит дураков. Просто он не марает рук, когда их допрашивает.

Он сглотнул, но промолчал.

Мак-Налти обошел всю квартирку, заглянул во все углы. Опыт у него был колоссальный, он ничего не пропустил, но ничего и не обнаружил, потому что обнаруживать-то было нечего.

Я шел за ним и улыбался. Бросив взгляд на проигрыватель, вдруг заметил, что там стоят два диска. Один был старый и тяжелый блин. Ему было десять – двенадцать лет: Янг, «Серебряный доллар».

Я включил проигрыватель и прослушал песенку до конца.

Мак-Налти сумел-таки мне нагадить. Но ребята уже нашли ее адрес сами и все равно послали бы сюда команду.

Я уже не думал о Мак-Налти. Мне вдруг пришла в голову мысль, которой не мешало бы прийти туда пораньше.

В особняке на пустынной Мильтон-авеню, как всегда, не было света, но луна – верная подруга воров и детективов – бросала яркий луч на оливково-зеленую дверь и мраморного льва, который успел, вероятно, за это время соскучиться еще больше.

Древняя горничная распахнула дверь. Ее волосы были накручены на бумажные папильотки, а фланелевая ночная рубашка и халат казались надетыми на ручку от метлы – такой плоской и тощей была ее грудь. Если она и обрадовалась моему появлению, то великолепно сумела это скрыть.

– Что вам угодно? – выкрикнула она мне в лицо.

Я спокойно вошел в холл следом за ней.

– Передайте миссис Дрейк, что я здесь. Если это ей не по вкусу, то тут уж ничего не поделаешь!

Она пожевала губами и пошла вверх. Вернувшись, буркнула:

– Идите к ней и не вздумайте курить!

Я усмехнулся и, войдя в гостиную, плюхнулся в кресло. Поболтав некоторое время ногой, я пересел на ручку другого кресла, но прошло еще добрых пять минут, прежде чем из двери выплыла миссис Фло Дрейк в небесно-голубом халате и шлепанцах того же цвета.

– Итак, – рявкнула она, – где мой парень?

– Я не нашел его, миссис Дрейк.

– Что?!

– Я уже сказал, его нет.

Она рухнула в кресло и яростно закудахтала. Я посмотрел на часы.

– Я почиваю в это время, молодой человек, – сказала она, словно прихлопнув надоедливую муху.

– Я это уже заметил.

– Я полагала, что у вас есть известия о моем сыне или другой повод к нарушению моего спокойствия и отдыха…

– Возможно, есть и другой повод, миссис Дрейк. Даже представить себе трудно, какой!

– С нетерпением хочу знать о нем, молодой человек.

– Доллары, – сказал я тихо, – серебряные доллары. Возможно, очень много серебряных долларов.

В глазах ее что-то вспыхнуло, и она тут же отвернулась.

Я быстро заговорил:

– Кое-что в этом деле не ясно. Например, относительно отъезда вашего сына и вашей невестки в Рино.

Она стала крутить на пальце массивный перстень с ярко-желтым камнем.

– Я наняла вас, чтобы вы нашли моего сына, а не для того, чтобы вы тут врывались среди ночи в гостиную.

Я не моргнув глазом выслушал это обвинение и продолжал:

– Я не сказал ничего дурного. Но с серебряными долларами, кажется, попал не в бровь, а в глаз. Тут что-то есть, что может пролить свет на происходящее.

Долгое время она неподвижно сидела в кресле. Потом медленно, словно тесто, стала подниматься. Я поддержал ее. Встав, она стала буравить меня ненавидящим взглядом. Затем, видимо, решилась.

На стене висела большая картина, написанная маслом, – «Незабвенный закат на Темзе». Рядом торчал масляный портрет мужчины с синевато-черными волосами и длинными усами – типичный роковой красавец. Похоже, он перебирал воспоминания – он выглядел человеком, у которого они должны быть.

Не говоря ни слова, миссис Дрейк потянулась и опустила картину. За картиной оказался маленький сейф, какие бывают во всех старых домах обычно за поясным портретом прадедушки Джека или дядюшки Уилли.

Мамаша Дрейк повозилась с ключом, и дверца отскочила. Некоторое время старуха шарила внутри сейфа дрожащей рукой, потом тяжело вздохнула и засопела.

Казалось, время остановилось. Я молчал. Я не знал, что она там искала. Но что бы это ни было, я уже знал, что оно исчезло.

Она глубоко вздохнула и вдруг всхлипнула. Повернувшись ко мне и дрожа всеми своими складочками, она горестно зашипела:

– Пропало, пропало…

– Что?

Она взяла себя в руки и прошла к креслу. Скорбно усевшись, забарабанила жирными пальцами по ручке кресла, словно над чем-то раздумывая.

– Прошу сюда, мистер Шенд, – прохрипела она наконец.

Пройдя следом за ней и споткнувшись по дороге о вертящийся стульчик от допотопной фисгармонии, я молча смотрел ей в спину и ждал, когда «корабль начнет разгружаться», как писали газеты позавчера.

– Полагаю, что оно у Бартли. Но откуда он мог узнать? Я никогда о нем не говорила. Я не доставала его и не смотрела вот уже лет двадцать пять.

– Это что, ценная вещь?

– Может быть, если сын крадет ее у собственной матери.

Она покосилась на полуоткрытый сейф и затем медленно, поворачивая голову направо и налево, произнесла:

– Да, да, да… Это письмо, что-то вроде письма. Оно было написано братом моего отца – Джеймсом Бартли Дрейком. Это его портрет там на стене под стеклом. Он умер в 1939 году – это было давно, мистер Шенд, – в восемьдесят шесть лет…

– Да?!

– Он был «серебряным королем», миллионером.

– Его называли Бонайза Джим Дрейк? Я что-то слышал о нем и его связях с Невадой.

– Таких людей теперь нет. Титан!

– Поиски привели меня к человеку по имени Мел Улгрен. Вы о нем слышали?

Она фыркнула:

– Эта фамилия мне ничего не говорит.

– Он убийца и вор из Рино.

Это было здорово сказано и произвело должное впечатление. Ее сосискообразные пальцы вдавились в ручку кресла, и, пискнув что-то невнятное, она стала послушной овечкой.

– Так же, как и вы, Улгрен уговаривал меня найти Бартли. С ним была девушка.

Я вкратце рассказал ей эту историю и спросил еще раз:

– Этот документ был очень ценным? И что делает его ценным? Только не говорите мне, что в письме план давным-давно заброшенной шахты.

Она улыбнулась холодно и высокомерно, словно ставя меня на место, где мне и надлежало пребывать в полном невежестве.

– Ваше любопытство и торопливость, а также ваши манеры провинциала как-нибудь сослужат вам плохую службу, мистер Шенд. – Она выплюнула эти слова и вновь сжала губы.

Я не отступал.

– Девушка, которую сегодня убили, была красива. Мне запомнились ее ресницы. У меня перед ней обязательства.

– У вас обязательства передо мной, мистер Шенд. Вы взялись найти моего сына. Эти люди, мистер Шенд, – девушка и какой-то Улгрен – я никогда не слышала о них прежде – меня мало волнуют.

– Вы знаете, что было в той пропавшей бумаге?

– Разумеется.

– Вы отказываете мне в доверии, а взамен требуете полной откровенности.

– Вы будете со мной откровенны. Вы не такой человек, чтобы идти на предательство. Хотелось бы, чтобы у моего сына была половина вашего достоинства.

– Не стоит тратить на меня ваши комплименты, миссис Дрейк.

Она пожала плечами.

– Я хочу, чтобы вы нашли моего сына и забрали у него назад это письмо.

– Если оно у него есть.

Она вздрогнула.

– Что это значит?

– Это значит, что, по всей вероятности, сначала ваш сын украл его, а затем Лорелея.

Глаза мамаши сверлили меня.

– Да, – сказала она тусклым басом. – Да, конечно, это верно, так все и случилось.

– Это очень возможно. Ваш сын сказал мне, что его жена украла у него двадцать пять тысяч долларов, но это потому, что он не хотел, чтобы я знал о письме Бонайзы. По его личному мнению, это письмо стоит этих денег. Истинную цену документа вы мне, к сожалению, не хотите открыть.

– Возможно, – прошептала она.

– Откуда вы знаете, что я сам, в свою очередь, не попытаю счастья и не украду письмо?

– Я просто убеждена, что вы не сделаете этого, мистер Шенд.

Я уже вставал с кресла, как вдруг брякнул телефон. Это был старый аппарат далеких времен, и просто удивительно, что он вообще действовал – чувствовалось, бряканье стоило ему огромных усилий.

Я поднял трубку и собирался уже передать ее старухе, как вдруг узнал голос. Он звучал так же, как в тот день, когда он отправлял меня в Рино на поиски своей милой женушки. Но теперь гнева и возмущения в нем сильно поубавилось. Я много слышал испуганных голосов на своем веку, чтобы не понять в ту же секунду, что говорит смертельно боящийся чего-то человек.

– Дейл Шенд? Я был почти уверен, что вы у моей матери. Я звонил вам в контору, но там было пусто, потом в пансион. И вот звоню сюда. Хотел, чтобы матушка вас разыскала.

Я повернулся и быстро сказал:

– Миссис Дрейк – это ваш сын!

Мамаша выхватила трубку у меня из рук и выпрямилась. Поговорив некоторое время и посопев в трубку, она протянула ее мне. Выглядела она неважно.

– Где вы? – спросил я.

Он слегка заикался.

– Я в Рино… Я… должен был приехать. Здесь неприятности. Я думал, что справлюсь с ними сам, но не могу. Тут такое… Я хочу, чтобы вы приехали…

Я старался говорить быстро и четко:

– Вы знаете Мела Улгрена?

Он, по-моему, вскрикнул, потом сказал:

– До сих пор не знал. Он тут, в Рино… Я… Я… – Он замолчал.

– Откуда вы звоните?

– Из маленького отеля на Маунтан-бульваре… Приезжайте, приезжайте скорее…

– Хорошо. Я прилечу. И найду Улгрена, чтобы посадить его на электрический стул.

– Пожалуйста, Шенд.

Я слышал теперь только шепот. Потом он всхлипнул и бросил трубку.

Мамаша стояла рядом со мной и слышала весь разговор. Казалось, она превратилась в статую «Материнское горе». Мне стало жаль старуху.

– Я еду в аэропорт.

– Спасибо, – прошелестела она и заплакала, прижимая маленький кружевной платочек к лицу. – Зачем я хранила это? Зачем я это оставила? Господи…

Глава 9

Отель произвел на меня хорошее впечатление – деревянная веранда, большие окна, сумрачный холл с внушительным портье и лифтером – все мне понравилось. Около отеля была лужайка с тщательно подстриженной травой и стоянка автомашин. Их стояло там две: новенький сверкающий «плимут» и «студенбеккер».

В холле сидел портье, а рядом с ним – крашеная блондинка с длинными ногами, упакованными в джинсы. Разумеется, она заметила меня – она уж точно замечала все брюки в радиусе километра со дня окончания школы, что, вероятно, случилось где-то около сорок четвертого года.

Я прошел мимо нее к конторке. У портье был забавный нос: из него росли рыжие волосы, из каждой ноздри по кустику. Очки держались на самом кончике этой грядки. Он уставился на меня.

– Вы везучий. У нас есть одна свободная комната.

Я облокотился о конторку и медленно сказал сквозь зубы:

– Я не хочу снимать комнату. Я ищу своего друга, мистера Бартли Дрейка.

– Да? – Он причмокнул без выражения.

– Он у себя?

Портье вздернул очки на нос, потом пошевелил своими кустиками, сдвинул вместе и без того узкие губы и пропыхтел недружелюбно:

– Он ваш друг, мистер?

– А это важно?

– Возможно.

– Ну, не только друг. Скорее, у нас общий бизнес. Но я не вижу причин для вашего любопытства.

Он почесал нос желтым от табака пальцем.

– Может, в таком случае вы соблаговолите, – он прищелкнул языком, – заплатить за него по счету?

У меня вдруг похолодело в животе.

– Вы что-то не договариваете, приятель.

– Я говорю, что он смылся и не заплатил по счету, вот что.

– Вы говорите, что видели, как он ушел и больше не возвращался?

– Нет, говоря точнее, я не видел, как он уходил. Тут все время кто-то входит и выходит. Возможно, я был просто занят и не заметил его, а может, он нарочно прошел через другой ход, мимо кухни. Это ведь ничего не значит. В любом случае он ушел, не заплатив, и не вернулся, вот и все.

– Возможно, он встретил своих друзей, – предположил я, хотя сам в это нисколько не верил. Просто чтобы что-то сказать.

Он опять причмокнул.

– Он не спал две ночи. Его кровать не тронута. Это о многом говорит. Но поймите, он не похож на бродягу. Нет, мистер, этого я бы не сказал. Он выглядел вполне солидным джентльменом. – Портье пристально смотрел на меня. – Вы подозреваете какие-то неприятности?

– Не знаю, не знаю. Но я говорил с ним по телефону из Нью-Йорка только вчера вечером, и он не сказал мне о том, что собирается уезжать. Он назначил мне встречу здесь, в этом отеле.

– Может быть, его переехала машина? Или что-то в этом роде? – Очкарик ехидно усмехнулся. – Он не похож на тех парней, что не платят по счетам.

– Сколько он вам задолжал? – сухо спросил я.

Он достал с полки журнал и уткнулся в него, потом вытащил слегка помятую шариковую ручку и поставил в графе птичку.

– Вот.

– Я оплачу, – сказал я. – Мой друг обязательный человек, и не в его правилах, не оплачивать счета.

Портье поспешил рассыпаться в извинениях, спрятал деньги и предложил мне зайти в номер, где остались некоторые вещи моего друга.

– Значит, он не предполагал уезжать?

– Да нет, не думаю. Знаете, некоторые люди оставляют вещи, а за ними потом не возвращаются. Вы не должны обижаться на отель, у нас тут строго.

Поднявшись на третий этаж и повернув направо, я оказался перед дверью с медной табличкой «№ 38».

Обычная комната. Ничего сверхроскошного. Стандартная меблировка, одинарная узкая кровать, столик, два кресла и легкий слой пыли на зеркале. Во всем мире можно встретить такие комнаты. В них бывали и ночевали разные люди: хорошие и плохие, больные и здоровые, пьяные и трезвые, верные своим законным женам и гуляки. Мужчины с карманной библией и парни с кольтом в кобуре. Честные женщины и шлюшки. Все они побывали тут и не оставили после себя никаких следов, потому что жизнь в комнату приносят люди, а они тут меняются каждую ночь. А комната не меняется.

Я стал посреди комнаты и осмотрелся. На кровати лежала аккуратно свернутая пижама, на полу стояли пустая бутылка из-под виски и пепельница. Окно было полуоткрыто, и легкий ветерок шевелил белую занавеску. Где-то внизу в вестибюле кто-то громко кричал, но слов я не разобрал.

Я подошел к стенному шкафу и выдвинул ящики. Ничего, кроме нескольких новых пакетов с рубашками, нового коричневого галстука и стопки носовых платков. По обеим сторонам спальни были двери в кладовки. Я открыл одну из них – там на плечиках висел светло-серый костюм и стояла пара сандалет. Я закрыл дверь и подошел к другой кладовке. Вдруг мне в голову пришла ужасная мысль; я с ужасом уставился на низ дверки. Но там не было никаких следов. Хотя почему, собственно, я ищу следы крови?

Итак, я повернул ключ, взялся за дверку и сразу распахнул обе створки. Нет, там не стоял Бартли Дрейк, глядя на меня страшными, невидящими глазами.

Там стоял Маленькое Ухо. Он стоял очень прямо, слегка наклонив голову назад из-за веревки, обернутой вокруг его шеи и притянутой к вешалке. Руки его болтались, словно тряпки, а пальцы были так крепко стиснуты в кулаки, что ногти впились в мясо и на ладонях выступило несколько капель крови. Я слегка повернул его, чтобы понять причину смерти.

Между его лопатками торчала рукоять ножа. Удар был нанесен верной рукой, и лезвие сразу пронзило сердце… Он, очевидно, умер мгновенно, вокруг не было никаких следов крови или агонии.

Делать мне тут было нечего – только вызвать полицию. Возможно, полиции было наплевать, когда умер этот мелкий пакостник. Но ее нужно было вызвать: убийство в их районе есть и будет убийством в их районе.

Что заставило Маленькое Ухо примчаться сюда и почему Бартли Дрейк, наоборот, отсюда умчался? Черт их разберет!

Я добрел до телефона и позвонил рыжику-портье.

– В чем дело, сэр?

– Полагаю, вы обследовали эту комнату?

– Да. Горничная видела костюм жильца в кладовой, и поэтому мы знаем, что вещи он не взял.

– Она должна была проверить обе кладовых, а не одну. Просто для полного душевного спокойствия.

– Что вы говорите? – зачмокал рыжик.

– В другой кладовке – труп! – рявкнул я. – Но это вовсе не Дрейк. Переключите меня на полицейский участок.

– Труп… труп, – лепетал он, как видно, совершенно потеряв голову. – Я… я…

– Полицейский участок, рыжик!

Я слышал, как он пыхтел и стонал, переключая кнопки. Потом раздалось:

– Лейтенант Поспер на проводе!

Я вкратце объяснил ситуацию и попросил приехать немедленно.

– Через несколько минут будем у вас, никуда не выходите, ничего не трогайте.

Сев на кушетку, я страшно захотел выпить, но раздумал. Запах спиртного и полиция никогда друг друга не жаловали. Мысли у меня путались и кружились, словно стайка бабочек.

Я не знал, кто убил Маленькое Ухо, но готов был взять на себя смелость утверждать, что тут обошлось без Бартли Дрейка.

Распахнулась дверь, и вполз милый рыжик-портье с остановившимися от ужаса глазами. Я кивнул ему на дверь кладовой.

– Там внутри. Хотите посмотреть?

– Нет! – пискнул он.

– Все равно придется, когда явится полиция. Они захотят, чтобы вы опознали труп.

– Да… полагаю, что мне… На что это… то есть он… похож?

– Очень мертвый. Кто-то сунул ему нож в спину, прямо в сердце, если не ошибаюсь. Да, похоже, прямо в сердце.

– О Боже, Боже!

Он стал бегать по комнате, ероша свою гриву и шевеля ноздрями. Парень тихо сходил с ума от страха.

Спустя ровно четыре минуты дверь открыли пинком ноги, и появился лейтенант Поспер. Он был высокий, сероглазый, с мышиного цвета волосами, плохой кожей и запахом изо рта. Перчатки его тоже сильно воняли.

– Ты Шенд, парень? – он обладал профессиональным голосом копа и умело им пользовался.

– Да.

– Ты немногословен, приятель.

– Отвечаю на ваши вопросы, лейтенант.

– Они еще будут. Где тело?

Я кивнул на кладовую. Поспер распахнул дверцу и неодобрительно воззрился на содержимое. Потом повернул тело и осмотрел нож, не прикасаясь к нему. Все это он проделал четко и молча…

Так же молча, выпучив глаза, за его действиями наблюдал рыжий портье. Увидев открытую дверь кладовой, он суетливо поднялся, прошел в ванную и поднял крышку унитаза – его вырвало.

Лейтенант молча подошел к дверям номера, где уже томилась в ожидании горничная.

– Принесите бренди! – распорядился он. Потом обратился ко мне: – Вы все здесь оставили на месте, как я велел? Ничего не трогали?

– Да.

– А то у нас будет куча работы с вашими отпечатками пальцев. Обычно непрофессионалы лезут куда не надо!

– А кто вам сказал, что я непрофессионал?

– Вот как?

Он достал из кармана дешевую сигару и стал задумчиво жевать ее. Наконец это занятие ему наскучило.

– Вы так и не объяснили, откуда вы тут взялись?

– Вы не спрашивали.

– Теперь спросил.

– Я тут «взялся» по делу. У меня лицензия на частную детективную практику, выданная в Нью-Йорке.

Я достал удостоверение и продемонстрировал ему. Поспер еле удостоил его взглядом. Щеки у него вдруг слегка покраснели, на скулах выступили красные пятна.

– Это здесь ничего не значит. Достаньте еще какую-нибудь бумагу. Я терпеть не могу частных детективов.

– Очень жаль, лейтенант.

Его глаза стали как темные пятна.

– Вы на меня не давите. Тут вам Рино, а не Нью-Йорк. Никто в моем городе не обязан оказывать вам поддержку.

– Я и не прошу о каких-то особых милостях, – спокойно ответил я. – Вы спросили меня о моем деле, и я ответил вам по существу. Что касается остального, то я прибыл сюда по просьбе Бартли Дрейка, который снял эту комнату. Когда я обнаружил, что он исчез, не заплатив по счету, я уладил это дело и попросил разрешения обследовать его комнату.

Он недоверчиво фыркнул.

– Да, но почему? С какой стати?

– Это было необычно и не походило на Дрейка – не заплатить по счету в гостинице. У него нет таких привычек. Была вероятность, что он оставил здесь для меня записку или что в комнате найдется нечто объясняющее его отсутствие.

Некоторое время он молча курил. Сигара ему явно не понравилась, по крайней мере, запах был отвратительным.

– Вы сказали, что ничего не трогали?

– Но только после того, как нашел тело. До тех пор у меня не было оснований сидеть сложа руки. Но я все равно ничего не нашел.

– Вы трогали тело?

– Только для того, чтобы установить причину смерти, лейтенант.

Он кивнул.

– А что вас связывает с этим Дрейком?

Я рассказал почти все.

– Да? Так вот как это все… – Лейтенант зевнул. – Бракоразводный процесс. Вам, частным детективам, еще надо понюхать пороху. Но вы показали себя молодцом и вовремя обратились ко мне. Вы поступили как лояльный человек.

– Я всегда считал себя таковым.

– И потом, вам пока лучше не отлучаться из города, до тех пор, пока мы не разберемся в деле и вы не подпишете свидетельских показаний.

– Конечно, лейтенант.

Пока шла обычная рутина – фотографы под разными углами снимали комнату и тело, – я написал бумагу и протянул ее лейтенанту. И вдруг, повинуясь внезапному побуждению, я спросил лейтенанта, мрачно смотревшего на труп:

– Он вам знаком?

Он покосился на меня.

– Да, я его знал. Лон Бервинд. Так, мелкая сошка, которой дают подработать большие дяди. У одного из них были с ним связи. Есть тут у нас один плохой мальчик. Мел Улгрен. Это вам что-нибудь говорит?

Он не дожидался моего ответа – он сам любил говорить. И, покачав головой, добавил:

– Но плохой мальчик Мел вдруг куда-то пропал, а это что-то значит…

– Возможно. Желаю вам выяснить, куда он делся, лейтенант.

– Ну, это зависит не от меня, а от розыскного департамента.

Он оборвал сам себя на полуслове, потому что в комнату явился капитан детективов, – коротенький толстенький человечек с мягкими движениями и красивыми карими глазами, как у пожилого спаниеля. Но у меня и в мыслях не было, что этот человек мягок и покладист. Напротив, он производил впечатление желчного службиста. Он командовал своими парнями со всей строгостью, а меня за две минуты просверлил взглядом насквозь.

Когда, наконец, мне разрешили удалиться, Поспер пошел меня проводить.

Я закурил.

– Я собираюсь остановиться в отеле и дам вам адрес, который можно проверить.

– Это уж на твое усмотрение, парень, я за этим лично присмотрю. Мы вызовем тебя, когда надо. Сегодня ты нам не потребуешься. Мы должны проверить жилье Бервинда, пока суть да дело.

– А у него есть квартира? – Я припомнил отель, откуда звонил Маленькое Ухо.

– Нет, откуда? Он жил в меблированных комнатах на Норт-Бервин-авеню. Просто комнатушка, насколько мне известно.

Он подмигнул мне, будто сказал что-то ужасно забавное, и я счел за благо рассмеяться.

Глава 10

Эта Норт-Бервин-авеню находилась у черта на куличках. Маленькая улочка, где были комнаты свиданий, кабинеты дешевых дантистов и магазинчики по распродаже подержанных вещей, которые прельщали покупателей яркими в прошлом красками и ярлычками «Не линяет».

Почти в конце улочки был отель под роскошным названием, определяющим суть заведения: «Проходной двор».

Парень в грязном черном свитере, с копной грязных черных волос сидел у входа, распуская веером колоду замасленных карт. Его толстые губы слюнявили окурок, который прыгал вверх-вниз. При моем появлении он даже не поднял головы.

Я спросил:

– Где апартаменты Лона Бервинда?

Он, будто не замечая моего присутствия, сплюнул в сторону. Выглядел он усталым, разбитым и расслабленным. Я бросил ему доллар, чтобы восстановить его речевую деятельность.

– Он тут живет, это верно, но последние два дня, пока я тут сижу, он мимо не пробегал.

– Ты тут все время?

– Нет, я отлучался, сэр. Мальчику ведь нужно изредка пойти пописать.

– Да, это принято и в лучших домах. Но мне нужно его повидать.

– Почему бы и нет, папаша?

– Не помню номер комнаты, а он забыл сказать.

– Ай как неприятно!

Я бросил ему, оторвав от сердца, еще один доллар, и он наконец разродился.

Комната была рядом с мужским туалетом. Кругом несло мочой. Вспомнив, что у меня нет ключа, я хотел было вернуться, но, оглядевшись, понял, что в этом заведении обходятся без замков, и ударил в дверь ногой.

Тут я неожиданно услышал звук шагов и вскрик. Держа в руке пистолет, я ворвался в комнату.

– О!.. Хелло! – Я смотрел в глаза миссис Лорелеи Дрейк. Даже с ужасом, застывшим в ее больших глазах, она была прелестна. Черт с ней, с ее прелестью. Не стоило распускаться вторично, ибо один раз я уже из-за этого погорел.

– Спорю, что вы не ожидали увидеть здесь Шенда. Ну, нашли вы то, зачем сюда приехали?

Она стояла, прислонившись к бюро темного дерева. Я заметил, что под платьем она пристроила пистолет. Я шагнул к ней, задрал платье и выхватил пистолет, прежде чем она успела пискнуть.

– Гад!.. – она задыхалась от злости.

Та-та-та, моя девочка! Слова из трех букв не подходят для Такого ротика, как ваш.

– Что вам нужно и зачем вы взяли у меня пистолет?

– Всегда люблю обострить ситуацию в самом начале. Это облегчает жизнь.

Она подошла ближе. У нее были, черт подери, очень миленькие ножки и грудь. Сжала кулачки, в глазах ярость и гнев.

– Итак? Нашли, что искали?

– Что нашла?

– Нашли, миссис Дрейк, что бы это ни было?

Она пристально взглянула на меня и пошла к двери.

Опередив ее, я направил ей в грудь оружие. Она рассмеялась.

– Я ухожу, мистер Шенд, и вы не сможете меня удержать, разве что пристрелите, а этого, насколько я понимаю, вы не собираетесь делать.

Я сунул пистолет в карман, разрядил ее оружие и кинул ей.

– Ваш пистолет, мадам.

– Это что, ваша очередная шутка?

– Нет, не думаю. И это тоже не шутка.

Завернув ее правую руку за спину привычным жестом полицейского, я проволок даму через Комнату и бросил на кровать. Взметнулись шелковая юбка и комбинация. Я упал на красотку, прижав обе ее руки к кровати.

– Ваш красивый любовник очень грубо со мной поступил. А теперь, когда хозяин этих апартаментов стоит мертвый в номере вашего мужа, я нахожу в его комнате вас, миссис Дрейк. Это страшно интересно. И потом, у меня больше нет времени разыгрывать из себя джентльмена. Вы отдадите мне то, что вам удалось тут отыскать, или я возьму это сам!

Она откинулась еще больше, вытянув ноги и с вызовом смотря на меня.

– У вас десять секунд, – коротко сказал я. – После этого я возьму это у вас, даже если мне придется залезть в ваши трусики.

Она мечтательно улыбнулась.

– Как чудесно! Иногда я даже подумывала, как это интересно и ново – быть изнасилованной!

– Вы не можете отказаться от мысли использовать свои женские чары.

– Почему бы и нет? – прошептала она. – Это всегда срабатывает.

– Но не на этот раз, беби!

– На вашем месте я не стала бы так уверенно отрицать это. Вы бы с удовольствием переспали со мной, что, угадала?

– Угадали! – крикнул я.

Она сказала верно, ничего не попишешь.

Она опять рассмеялась.

– У вас это написано в глазах. У мужчин всегда все можно прочесть по глазам.

– Черт вас возьми!

– А теперь вас выдает голос. Что же вы остановились!

Сказав это, она на секунду точно высунулась навстречу мне из пышного, как роза, платья. Я увидел ее трепещущие груди.

– Я ваша, – шептала она, полузакрыв глаза. – Как давно у вас не было женщины, дружок?

Я уже выпустил ее руку. Потом вдруг выпустил вторую и вскочил.

Даже теперь не понимаю, каким образом я сумел удержаться. Может быть, где-то в глубине моего подсознания билась тревога?

– Не выйдет, – сказал я голосом, который удивил меня самого. Он был жалок и бесцветен.

Она посмотрела на меня взглядом кающейся Магдалины, хотя в глазах у нее прыгали чертики. Потом молча достала из штанишек конверт и опустила юбку так, что та вновь соблазнительно заколыхалась.

– Вот все, что мне удалось найти.

Это был конверт с адресом: «Л. Бервинд, комната № 27, Рино, Невада.». На нем были марка и штемпель Нью-Йорка. Внутри записка карандашом и каракули – «2 мили на север, северо-запад, В. С. Развилка направо, два раза. Старое ранчо».

Я смотрел на Лорелею. Она стояла перед кроватью и пристегивала чулки на длинных белых ногах.

– Вы знаете, что это такое? – Она ничего не ответила. – Это не то, зачем вы сюда прилетели. Вам нужно было что-то совсем другое. Что?

Она закусила губу, потом, словно решившись, ответила:

– Я думала, что здесь Бартли. Я, кажется, видела, как его преследовал Бервинд. Я не знала, кто такой Бервинд, но я это выяснила и пришла сюда… – Она пожала плечами.

– Вы не любите говорить, миссис Дрейк. Я полагаю, вы водите машину?

– Конечно. Но какого черта вы меня об этом спрашиваете?

– Мы с вами прокатимся.

– Куда?

– В Вирджиния-Сити. Две мили на северо-запад. Вирджиния-Сити.

У нее открылся рот.

– Так что вы там забыли, дружок?

– Не знаю, миссис Дрейк.

– Тогда куда мы едем?

– Я думаю, вы знаете. Но мы поищем. А вы поведете машину.

– С пистолетом у виска?

– Я присмотрю, чтобы вы не шалили. И потом, стрелять в леди я не стану.

– Я не леди, Шенд.

– Это я уже вообще-то заметил, – ответил я.

Глава 11

Мы проехали в молчании двадцать миль до Вирджиния-Сити. Вокруг нас полыхал закат, и его причудливые краски играли на кроваво-красных горах впереди.

Лорелея вела машину профессионально. Ее огромная машина «конвертибл» мягко покачивалась. Прошло довольно много времени, прежде чем она решила заговорить и задумчиво протянула:

– Вы забавный…

– Потому что не переспал с вами, пока была возможность?

– Конечно, тем более что вам этого очень хотелось.

– Да, очень.

– И почему же нет?

– Этого мне, пожалуй, не объяснить.

– Может быть, потому, что это было неэтично по отношению к моему мужу, вашему клиенту?

– Нет, не поэтому.

– И почему, не понимаю, такой пустяк вас остановил? Никогда не отказывайтесь от таких случаев, они могут не повториться.

– Я занесу это в коллекцию афоризмов.

– Я имела в виду себя, Шенд. Мне не нравится, когда встают в то время, когда я ложусь.

– Прошу прощения от всей души.

– В любом случае, вы дурак!

– Возможно. Но давайте сменим тему.

Ока умолкла и стала смотреть на дорогу.

Мы подъезжали к призраку – городу, который умер еще до второй мировой войны. Его смерть была внезапной – серебро, питавшее его, иссякло лет сорок тому назад, и две тысячи оставшихся жителей развлекали друг друга историями о былом могуществе.

Дома и палатки вокруг имели ветхий и заброшенный вид. Зазывные вывески облупились и смотрелись жалко. Даже уличный писсуар, ручки которого были из чистого серебра, был похож на старикашку, притулившегося в углу и злобно ворчащего на молодых.

Я сказал Лорелее, что не прочь смочить горло в Кристалл-баре. Она направила машину к этому заведению. Тормоза взвизгнули прямо перед витриной.

– Я тоже выпью, – буркнула Лорелея.

Мы вошли. Обстановка бара, чувствуется, мало изменилась за последние пятьдесят лет, когда тут кипела бурная жизнь.

В баре сидело человек пятнадцать. Мы выпили и вышли на улицу. Около нашей машины топтался старый мексиканец в промасленном сомбреро и грязной замшевой куртке. Его блеклые голубые глазки уставились на нас невидящим взором. Так обычно смотрят старики – через призму времени и пережитого.

– Привет, чужестранцы!

Он держал в черной дыре рта сигарету; два оставшихся зуба торчали у него, как клыки старого койота. Возможно, он дорожил этими зубами – ведь они были последними.

Я тоже приветствовал его. Он приподнял свое сомбреро-сковородку.

– У нас тут не часто видишь новых людей. Я не имею в виду дни лихорадки – тогда их было много.

– Полагаю, что мы первые посетители за много дней, – осторожно сказал я.

– Нет, сегодня вы уже вторые.

Я садился в машину, когда услышал это. Возможно, эти слова не значили ничего. Во всяком случае, не стоило пренебрегать.

– Вы их запомнили?

Старик облизнулся и зачмокал своей сигаретой.

– Денежки никогда не помешают, да? – спросил я в упор.

– У меня их нет уже много недель, и они мне не помешают. Всякий раз, как у меня заводится доллар, моя благоверная… – Он улыбнулся глазами: – Знаешь сам, сынок, что такое жена.

Я согласно кивнул. Свернув в трубочку два доллара, я бросил их в его заскорузлую ладонь.

– За то, что вы хотите мне сказать.

– Спасибо, сынок. Итак, тут был высокий парень с седеющими усиками, аккуратно одетый. Похож на людей из Рино или Вегаса. У него, знаете ли, глаза блестят. Останавливался он тут, спрашивал много, но я не отвечал. – Старик сплюнул в дорожную пыль и продолжал: – Он был с приятелем. Жирным таким, с белой прядью в волосах.

Я пожал плечами. Я не знал такого – с белой прядью в волосах. Но тут было кое-что еще, Я спросил:

– Парень с блестящими глазами, он с легким загаром, начинает полнеть?

– Он загорелый, да. Но тут все такие. Я не заметил, насколько он полный, сынок. Но был еще и третий!

– Ого!

– Точно. Он спал на заднем сиденье. Среднего роста, одет чисто.

– Блондин?

– Да-да, верно. У него такое, знаешь, лицо, как у тебя, сынок. Видно, что издалека. Незагорелый, белый.

– А куда они отправились?

Он показал своим окурком.

– Мы едем как раз в ту сторону.

– У них большой серый «меркури», может, трехлетней давности, – прошамкал старик.

– Спасибо.

– Это тебе спасибо, сынок. – Он посмотрел на доллары.

– Не раскури ими сигарету, отец, – посоветовал я.

– Не буду, – дружески кивнуло мне сомбреро.

Я вернулся к машине. Моя дама курила.

– В чем дело, Шенд?

– Старик говорит, что тут проехала машина с тремя людьми. Один из них как будто ваш супруг.

Она бросила взгляд на дорогу.

– А другие?

– Не уверен, но один, похоже, Улгрен. А третий – черт его знает! Толстый, с белой прядью в волосах.

Я смотрел на нее в упор, но она и бровью не повела.

– Что, по-вашему, это значит? – спросила она.

– Возможно, нам удастся это выяснить. Поезжайте.

Мы проехали прямо и, оставив город, стали подниматься вверх.

– Кто этот парень, стукнувший меня, когда вы строили мне глазки?

– Просто мой знакомый.

– Его имя?

– Это что, допрос?

– Просто хочу знать, кто дал мне по башке.

– Гарри Ленсон. Хорош собой и знает об этом. Ради него женщины охотно ложатся баиньки.

– И вы тоже?

– Заткнитесь, Шенд!

– Это просто предположение.

– Господи, если бы вы только знали, как я ненавижу таких!

– Да? Но несмотря на свою ненависть, вы не помешали ему вмазать мне.

– Тогда я не знала его как следует. И потом я сердилась на вас. Не знала, можно ли вам доверять. Я никогда раньше вас не видела.

– Ас ним познакомились здесь?

– Да. Гарри интересуется световой рекламой. Он обычно живет в Лос-Анджелесе, но был в Рино, чтобы развестись с третьей женой. Я встретилась с ним в игорном доме. Он играет по крупной. – Она иронически рассмеялась. – Плейбой.

– Это не оригинально, миссис Дрейк.

– Но зато передает суть дела. На второй день моего затворничества в Рино я встретилась с Гарри. Он мне показался подходящим для прогулок. Потом разонравился. Как только избил вас. Полагаю, что на этот раз мой опыт обращения с мужчинами подвел меня. Кстати, я вышла за Бартли через два года после колледжа. Я вполне приличная дама, запомните это.

Я подумал, с какой стати она вдруг распинается об этом, но мне нужно было думать и о многих других вещах.

Дорога все время поднималась куда-то вверх по холмам.

Неожиданно появился крохотный поселок. Домики казались специально выстроенной декорацией для ковбойских фильмов. Каждую секунду, сияя белозубой улыбкой, вас мог обогнать парень в седле с револьвером на боку.

Но нас встретил только большой голубой «паккард», припаркованный у старинного салуна.

Лорелея Дрейк невольно остановилась, заметив машину.

– Что такое? – испытующе поглядел я на нее.

Она крепко прикусила губу.

– Нет-нет, ничего.

– Вы собирались что-то сказать? Чья это машина?

Она притворилась невинной овечкой.

– Кажется, Гарри Ленсона. Но кому до этого дело?

– Мне, например.

– Я еду дальше.

Я молча стиснул ее запястье легким приемом джиу-джитсу. Фыркнув по-кошачьи, она затормозила, чуть не врезавшись в «паккард».

– Спасибо, миссис. Мне необходимо кое-что сказать этому Гарри. – Она взглянула на меня с каким-то странным выражением. – Мне не хотелось бы встречаться с этим человеком дважды, но уж если он оказался тут, в пустыне… – Она молчала. – Это может иметь отношение к нашему визиту?

– Не знаю.

Я вылез из машины и придержал дверцу, чтобы она тоже вышла.

Мы прошли в салун. Музыкальный автомат тихонько наигрывал мотив, в котором я узнал ту самую песенку, которую лет двадцать назад услышал, когда впервые отважился обнять даму и выйти с ней на паркет в последнем выпускном классе. Я не мог поймать такта, и язвительный верзила, обладатель старого «кадиллака» и дюжины прыщей, хихикал за моей спиной. Я тогда бросил даму и налег на «хайболл» и яблочный пирог. Там еще была красотка, за которой я приударял, – Мэгги Донвер: роскошные каштановые кудри, серые глазки, мордочка лукавой киски. Что с ней теперь? Наверняка замужем, и у нее четверо детей, как должно было быть и у Шенда…

Место было оборудовано под декорацию «Салун „Лупи взашей”». Бармен стоял, высоко подняв шейкер, а единственный посетитель, Гарри Ленсон, обнимался с музыкальным автоматом и тихо косел в одиночестве. Нас он сначала не заметил. Затем вдруг очнулся и, оторвавшись от гостеприимных объятий автомата, широко заулыбался.

– Эй, да это же сыщик! Приветик, старик! – Он направился в нашу сторону, ступая преувеличенно твердо, как человек, сознающий, что выпил лишку. Затем он заулыбался еще шире. За моей спиной стояла Лорелея.

– Тут и моя душечка-пампушечка, – зачирикал Гарри. – Трогательное свидание старых друзей.

Она скривилась.

– Ты пьян!

Он погрозил ей пальцем.

– Нет, душечка, нет! Выпил, каюсь, но напиться не успел.

Механическая рука автомата переменила пластинку. Мелодия вальса лилась, умиротворяя и журча, как ручеек.

Ленсон склонил голову набок.

– Очень поэтично. Одинок, опечален, грущу один в тиши, а ты ушла от меня… Я очень извиняюсь, что был скотом, моя пампушечка…

Я посмотрел на Гарри. Я зашел сюда, чтобы сравнять наш счет и напомнить ему, как растут маргаритки, но он был навеселе и вообще лупить его мне расхотелось.

– Куда направляешься, Гарри? – холодно спросила Лорелея.

Он расставил ноги и посмотрел на нее совершенно трезвыми глазами.

– Никуда. У меня тут свидание. Я слегка проигрался и решил развеяться в этом милом заведении.

– Ты лжешь мне, Гарри! Вот уж не думала, что ты способен на такую дешевку.

Он отшатнулся. Лорелея не унималась и осыпала его упреками. Он покраснел, глаза вспыхнули зловещим огоньком.

– Это зависит от тебя, душечка!

Он прошел мимо нее и встретился с моим кулаком. Право, я не хотел его бить. Но кулак попал ему в скулу, и он упал головой вперед, расквасив себе нос.

Я присел рядом, а бармен достал с полки новый стакан и стал протирать его грязным полотенцем, что-то насвистывая.

Лорелея смотрела на Гарри, спокойно лежащего на полу.

– Пошли, миссис. Ваш бывший мальчик через минуту встанет на поиски, – решительно произнес я.

Она и ухом не повела. Потом неожиданно нагнулась, сунула руку Ленсону в карман и вытащила бумажник. Я наблюдал за ней, пока она там копалась.

– Зачем это вам?

– Мне захотелось почувствовать себя воровкой.

– Странно. Что вы ищете?

– Сама не знаю. Странно, что он тут оказался. – Она мягко улыбнулась мне. – Ну конечно, какая я глупая! Он просто выехал на прогулку…

– Не думаю.

Я вынул бумажник из ее тонких пальцев и присел рядом с Гарри. Он открыл глаза и уставился на меня. Я нагнулся еще ниже, чтобы засунуть бумажник ему в карман.

– Ты, подонок, здорово дерешься, – прошептал Гарри.

– Мне по штату положено.

– Я не жалуюсь.

Он говорил тихо, и я, нагнувшись к его уху, шепнул кое-что.

Лорелея была уже у дверей. Присоединившись к ней, я сказал:

– Он это заслужил, по крайней мере от меня.

Она взяла меня под руку и слегка прижалась грудью.

Бармен полировал грязным полотенцем очередной стакан.

Глава 12

Теперь вокруг нас была пустыня, уходящая в необъятное великолепие ночи. Ветер, врывавшийся в открытые окна машины, нес в себе дыхание ледяных озер в горах.

Лорелея остановила машину на развилке и включила фары. Я вопросительно покосился на нее.

– Что дальше, Лорелея?

Она придвинулась ко мне. Я почувствовал ее бедро рядом и ощутил дыхание на своем лице.

– Еще четверть мили или чуть больше… Вы первый раз назвали меня по имени, Дейл.

– Вы знаете, зачем мы сюда приехали?

– Я… я не уверена. За Бартли?

Я посмотрел вперед, стараясь хоть что-нибудь различить в кромешной тьме.

Она рассмеялась.

– Слишком темно. – Затем достала маленькую зажигалку-карандаш и два раза чиркнула. – Работает. Думала, кончился бензин!

– Что станем делать? Пойдем пешком?

– Если не хотим выдать себя, то пойдем.

– Даже тогда это будет небезопасно.

– Придется рискнуть, – сказала она и, откинувшись на сиденье, опять чиркнула зажигалкой. – Вы были там раньше?

– Конечно, нет. Думаю…

Она прервала меня на полуслове:

– Не думай, лучше поцелуй меня.

– Я полагал, что второго шанса у меня не будет.

– Женщина имеет право передумать.

– Возможно, я не передумал.

Она прижалась ко мне. Ее губы жадно искали мои. Наконец нашли.

– В чем дело?! – требовательно выкрикнула она, оторвавшись. – Ты не хочешь? Не отвечаешь? Поцелуй меня крепко-крепко, дорогой, и положи мне руку на грудь, можно…

Вдруг она вырвалась, даже не взглянув на меня. Но я слишком поздно среагировал.

Что-то тяжелое уперлось мне в спину, и знакомый голос проворчал:

– Ну вылезайте, милашки!

Лорелея птицей выпорхнула из машины. Это был Мел Улгрен. Теперь я понял, что она увидела его раньше, чем я, и сделала все, чтобы я его заметил как можно позже.

Сжав зубы, Лорелея подняла руку в кольцах, с длинными наманикюренными ногтями, и ударила меня по щеке. Кольца были с камнями, и я почувствовал, как по щеке побежала кровь. Неплохой удар для женщины.

– Ты слышал, подонок, что тебе велели? Выскакивай из машины и не шуми! – зашипела Лорелея.

Я вылез, чувствуя, как пистолет Улгрена пересчитывает мне позвонки.

– Я думала, ты насторожишься, когда я стала щелкать зажигалкой. Для частного детектива ты не слишком умен, – презрительно бросила моя спутница.

Я-то насторожился, но не рассчитывал, что она кинется мне на грудь. С ее стороны было нетактично хвастать своей проницательностью.

Улгрен улыбался, но глаза его жадно поблескивали. Я покосился на его пистолет. Когда-то, должно быть, его носил полицейский – молодой парень, вышедший на первое задание. Парень жил с женой в маленьком городке и получал в неделю ровно столько, сколько тратил Улгрен на выпивку для своих дружков. Теперь парнишка мертв, а Улгрен стреляет из его 38-го. Или это был старый коп, слегка циничный, опытный, оттрубивший в участке полжизни за низкую плату и ежедневный шанс получить пулю в спину. Но без него и без таких молодых парнишек нам пришлось бы полагаться только на милосердие друг друга.

– Это пистолет полицейского, верно? Если ты убил полицейского, тебе будет плохо, Улгрен.

Он сглотнул и поднял пистолет повыше, но Лорелея промурлыкала:

– Не сейчас, Мел.

– Ты или твой приятель убили Лолу Шелл, потому что она знала слишком много. За это я до тебя доберусь, Улгрен.

– Не успеешь, милый, – ответила миссис Дрейк. – Иди вперед и помни: если начнешь дурить, то у меня тоже есть пистолет.

Мы обошли развилку и поднялись немного вверх. Вскоре между деревьями засветился огнями дом; рядом плескалась темная вода бассейна. Подойдя, Улгрен громко крикнул:

– Это я, Джино!

Мы вошли внутрь. Огромная гостиная когда-то сверкала, но теперь обветшала. Мебели почти не было: кресло, обтянутое шкурой, стол, покрытый пылью, на четырех витых ножках, что-то драное, отдаленно напоминавшее ковер, и другое кресло, с отломанным подлокотником, придвинутое к закопченному камину.

Бартли Альтон Дрейк был привязан к этому креслу. Рот его был заткнут его же собственной белой рубашкой, обернутой вокруг головы. По рубашке текла слюна. Ноги у Дрейка были босые и покрыты следами ожогов. Небольшой, но жаркий огонь вился в камине, где на угольях пламенела вишневая от жара кочерга. В воздухе стоял удушливый запах горелого мяса.

Лорелея спокойным взглядом посмотрела на чучело в кресле. В ее взгляде не было ни жалости, ни ненависти. Она сорвала блестящую полоску с новой пачки сигарет и вытащила сигарету с золотым ободком.

– Он еще не заговорил, Джино?

Толстый парень с белой прядью в темных волосах весело оскалился.

– Пока нет.

– Когда захочешь что-нибудь сказать, Бартли, кивни, пожалуйста, и мы снимем повязку. Это все, что от тебя требуется.

Дрейк смотрел на Лорелею с болью и ужасом. Но в его глазах было еще что-то такое, чего она никогда прежде не видела: возможно, он даже сам об этом раньше не знал – упрямство.

Лорелея глубоко затянулась и вдруг воткнула вспыхнувший конец сигареты ему в лицо. Дрейк заерзал в кресле. На его лбу крупными каплями выступил пот. Потом он медленно перекатил голову справа налево. Он молчал.

– У нас впереди вся ночь, – спокойно сказала Лорелея. – И есть еще и другие способы. Никакой человек долго их не выдержит. – Она взглянула на Улгрена и добавила: – Выпьем?

Тот достал из стола бутылку виски и налил в три стакана. Лорелея одним махом влила в себя полстакана и, слегка задохнувшись, выпалила в мою сторону:

– Вы срубили дерево не по силам, Шенд. Вы сами захотели приехать сюда. Сначала я не хотела брать вас с собой. Потом мне пришло в голову, что все устраивается отлично: я не знала, что вам известно и что нет. Я сочла за благо взять вас с собой и выяснить на месте.

Она взглянула на меня, ожидая, что я отвечу.

– Это не делает жене чести – смотреть, как пытают ее супруга, – мрачно заметил я.

Она хрипло рассмеялась.

– Ваши ножки мы не будем жечь, Дейл. Просто пуля в грудь, и конец. Ничего не почувствуете. Я, возможно, даже немного… всплакну о вас.

– Спасибо. Можете со мной поступать так же, как со всеми другими.

У Нее по-кошачьи сузились глаза, но она промолчала. Потом медленно поставила стакан прямо на грязный стол. Маленькая жилка билась на ее красивой шее.

– А вдруг придется сунуть вас ногами в камин? – усмехнулась она.

– Что ж, все в жизни надо попробовать. Кстати, я выяснил, что в Рино зарегистрирован брак между Лоре-леей Вивиан Шульц и Мелом Улгреном: это случайно не про вас?

Она допила виски.

– Ну и что?

– Вы жили в Рино, там встретились с Улгреном. Там вы узнали про серебряную жилу. Улгрен послал вас в Нью-Йорк, чтобы вы познакомились с Дрейком. Когда Дрейк влюбился в вас, вы вышли за него замуж, нашли то, что лежало в сейфе его матери, и украли это.

– А дальше так же интересно, милый?

Она владела собой, эта мегера.

– Кое-что вас развлечет. – Я не хотел говорить, но мне нужно было тянуть время. – Вернувшись в Нью-Йорк, я встретился с матерью Дрейка. В сейфе лежало письмо или карта. Вы взяли это в расчете на ценность документа. Наняв меня, Бартли думал испугать вас, чтобы вы вернули конверт. Но прежде чем я начал действовать, он примчался сюда сам и хотел вернуть конверт своими силами. Но вскоре обнаружил, что за ним следит Лон Бервинд. Он насторожился и позвонил матери из маленького отеля, где поселился из конспирации. – Я взглянул на жалкого Бартли с его ужасными обожженными ногами. Тот кивнул. – Я был у его матери, когда он позвонил и попросил о помощи. Я вылетел на следующее утро, но не успел помешать Улгрену похитить его и пришить Бервинда.

– А вы отнюдь не такой дурак, каким казались с виду, – ее глаза холодно смотрели на мои ноги.

– Почему вы убрали Бервинда?

Она выпустила колечко дыма своими пухлыми свежими губами.

– Он помешал.

– Это было неразумно. В Рино зашевелилась полиция. Я нашел тело и говорил с полицейскими.

Улгрен ударил меня рукояткой пистолета, по губам, и я полетел на пол.

Очнувшись, я увидел нагнувшуюся ко мне женщину. Она была необыкновенно хороша. Глаза ее блестели, рот улыбался.

– Милый, ты хорошо все рассказал. И наш милый Джино не будет щекотать тебе пяточки. Говори еще…

– Вы вышли замуж за Дрейка из-за денег его матери. У вас не было никакой информации, кроме догадок, как и у всех жителей Невады. Вы обнаружили, что мамаша держит сынка на голодном пайке и выдает ему чуть больше, чем стипендия в колледже. И тут вы наконец-то наткнулись на тайну Бонайзы. Полагаю, о письме в сейфе матери вам рассказал Бартли.

Некоторое время она молчала.

– Про меня все правильно. Мерси. Но где же, по-вашему, находится жила?

– Не знаю. Думаю, что где-то здесь. В доме или рядом. Вы этого так и не знаете. Потребуются дни или месяцы, а времени у вас нет.

Она отступила на шаг.

– Я украла письмо, но не смогла его прочесть. И Мел не смог. Оно написано индейскими значками. На языке племени навахо. Только Бартли его знает, а он молчит. Вот не думала, что он такой упрямый! – Она тряхнула головой и яростно завизжала: – Джино! За работу!

Толстяк выхватил из камина кочергу. Она была раскаленной, и по ней пробегали маленькие искорки. Улгрен смотрел на кочергу, открыв рот, а Лорелея даже не взглянула в сторону камина. Но теперь и у меня было занятие. Я смотрел на дверь. Она приоткрывалась очень медленно. Открывавший боялся ее скрипа. Наконец она широко распахнулась и в комнату ворвался Гарри Лен-сон с пистолетом в руке.

Он сказал, манерно поигрывая глазами:

– Ни с места, ребята!

Мел Улгрен отскочил в сторону. Джино от неожиданности уронил кочергу. Лорелея повернулась, но я схватил ее за ноги и повалил на пол. Она плевалась и кусала мне руку.

Джино снова схватился за кочергу, но Гарри прострелил ему горло. Булькнув, он рухнул поперек стола. Улгрен, прицеливаясь, упал на одно колено. Я выстрелил в него и прострелил ему правую руку, а потом для верности еще и колено, чтобы умерить его прыть.

Все это заняло считанные секунды.

– Я не совсем понял, что вы там мне пробурчали, но я очень любопытен, – сказал Гарри, блестя глазами.

– Увы, я не мог быть слишком откровенным. Я знал, что отправляюсь в западню. Нужен был ангел-хранитель, но я боялся, что вы вернетесь в город и заявите в полицию.

– Это не в моих правилах. Я сам люблю поиграть, чтобы не помешали большие дяди. – Он потрогал скулу. – Я заслужил этот удар. Мы квиты, Шенд. И поэтому я здесь. Люблю, знаете ли, когда дают сдачи, – Он взглянул на Лорелею. – А ты притомилась, душечка.

Она медленно поднялась на ноги. Сквозь искусно наложенную косметику проступала бледность. В руке у нее блеснул клинок. Я узнал его – точно такой же остался в спине у Бервинда.

Ее разбитые губы шевельнулись.

– Я могу бросить его и не промахнуться.

Было бы лучше, если бы я ранил ее, но я не мог стрелять в нее и видел, что Гарри тоже не может. Она стала пятиться к камину, спиной к потайной двери. Камин уже потух. Лампа на столе была разбита в драке. Было сумрачно. Вытянув руку, Лорелея шарила по стене. Бартли, привязанный к креслу, через повязку издал какой-то звук и попытался встать.

Вдруг я догадался, что он хочет сказать, что было написано в том письме, которого я никогда не видел. И как раз в этот момент сумрак прорезал стремительно улетающий вниз пронзительный женский крик. И следом, глубоко внизу, глухой удар…

Я выхватил кляп изо рта Бартли Дрейка. Он лихорадочно и несвязно говорил:

– Пружина… Открывает люк в полу… Она ее нажала случайно…

Я разрезал на нем веревки и, подойдя к стене, чиркнул зажигалкой. В полу было отверстие, прикрытое ржавым люком. Ступени, которые вели в темноту, давно проржавели. Это была великолепная западня.

Миссис Фло Дрейк писала медленно, как все люди, не привыкшие к этому. Неуверенно поставив точку, она протянула мне чек на пять тысяч долларов.

– Вы вернули мне сына, молодой человек, и благодаря вам он стал мужчиной. Я заставила его бояться меня, но он не испугался этих… Надеюсь, теперь у нас с ним все пойдет по-другому. Я горжусь сыном.

– Его жена умерла. Ее друг получит по заслугам за сопротивление власти и убийство Лолы Шелл. Этот Улгрен ее прикончил.

– Молодой человек… – Она протянула мне руку.

Я хотел выяснить кое-что.

– Вы давно овдовели?

– О да. Сыну было тогда три года.

Ей оставили хорошие деньги, но она жила на них уже тридцать лет и говорила о богатстве Дрейков.

– Если ваш родственник спрятал деньги, вам пришлось бы заплатить большие налоги, чтобы вступить в наследство.

– Да, если бы он спрятал.

– Эти люди были уверены, что там есть деньги и что единственный ключ к ним хранится в вашем сейфе.

– Да, – прошептала она.

– Лорелея начала с легенды. Если бы она не нашла то, что было в сейфе, ничего бы не случилось.

– Конечно…

– В конце концов там ведь ничего не было. Ничего, кроме трех дюймов грязи, воды и женского трупа. Так что, «жила Бонайзы» – обман?

– Он всегда был лжецом. Я не хотела, чтобы Бартли знал об этом, и тридцать лет скрывала правду.

– Итак, весь шум был напрасно? В шахте было пусто?

– Да.

Она говорила теперь точно в бреду, не глядя на меня.

– Если б я не сохранила эту записку… Господи, зачем я ее хранила? Просто в память о том, что было много лет назад…

Я пошел к двери и услышал, как она прошелестела:

– Да, это было много лет назад. Спокойной ночи, молодой человек.

Я сел в машину и закурил. Стал накрапывать дождь. Я включил дворники и поехал к себе.