Веридикт

Глава 12. Дворец

Странная парочка в грязной, местами рваной одежде провисела на башне не дольше десяти минут. И не потому, что Алес активно привлекал внимание пролетавших рядом экспрессов, махал рукой и кричал, что внизу охотится стая химер. Всё благодаря бдительным гражданам, жителям близлежащих домов, которые с раннего утра страдали от перебоев в подаче воды. Ведь два оборванца наверняка воровали камни, вмонтированные в стены конденсатора по всей высоте. И неважно, что обсидиан ничего не стоил, а его бессмысленная способность едва ли представляла альтернативный интерес. Камень можно было найти, мимоходом копнув ногой в произвольном месте. Правда, его требовалось бы долго и тщательно промывать, поскольку всё, что он умел делать — просто дышать. Конкретно в этой конструкции — втягивать влажный воздух сквозь неразличимые поры и выдыхать, уже сухим и ощутимо прохладным после контакта с криомантитом. Ну и, разумеется, взрослые люди могли заниматься подобной ерундой из хулиганских побуждений, пока несчастным горожанам приходилось загрязнять атмосферу, собирая воду из вапорита — камня, генерирующего пар.

Тем не менее за эти десять минут у Меральды едва не отсохли руки. А ещё она была вынуждена зажимать юбку коленями, потому как профессор, застрявший ниже по лестнице, имел глупость высказаться про открывшийся ему чудесный вид. Девушка не оценила шутку. Она вообще не понимала, как можно шутить, когда наземную часть города атаковали химеры. И почему бы ему, охотнику, не спуститься и не перебить тварей, пока жертв не стало ещё больше.

— Даже не знаю, — задумчиво протянул Алес. — Может, потому что эти лошади роют норы? Или потому что их охренеть как много? А может быть, там есть бесперебойный источник воды, делающий яд против них бесполезным? Да нет, чепуха какая-то!

Он был прав по всем пунктам, но Меральду неимоверно раздражал взятый клоунский тон.

— А может, вы просто трус? — копируя его интонацию, выдала девушка. — Вчера я был в Мареграде, сегодня в Хэндскае. И никто не пытается меня убить, — продолжала она дразнить, пока мужчина не ущипнул её за ногу. Они точно подрались бы и кто-нибудь в пылу схватки свалился бы вниз, но экипаж гарнизона вовремя снял хулиганов с важного объекта инфраструктуры. Без потерь не обошлось — Меральда уронила туфельку, с яростным усердием отбиваясь от щипков. Когда архангелы потребовали снять синки, ученица с запозданием подумала, что следовало записать свои воспоминания о произошедшем. Вместо того чтобы бездарно тратить время на препирательства с Алесом Розом. А увидев, как с её браслета перекачивают данные, натурально схватилась за голову. Она заранее приготовила трансляции для заседания. Где Тобиэл Хари отказывается принимать её показания, режиссёрскую версию встречи с Хотисом в джунглях и самую свежую, где штатный лекарь центрального комиссариата под видом лекарства добавляет в её стакан яд. Вырезки из жизни служащих гарнизона студентку не волновали, в конце концов, это просто записи, без каких-либо пояснений, что такого может в них заинтересовать. А две соседствующих и взаимоисключающих истории о том, как Меральда нашла своего друга после побега, действительно заставляли нервничать. Первая запись была частично испорчена, однако ценз не заклеймил ни одного кусочка. Сказать, что бредила? Осознанные сновидения? Галлюцинации?

Тем временем Алес указал экипажу на выцветшие крыши ангаров под ними. Даже с такой высоты багровое месиво выглядело жутко. Наверное, потому что девушка имела честь лицезреть его гораздо ближе. Люди напоминали малиновые пироги, из которых выели всю начинку, но прежде, для удобства, размотали их, словно катушечные мосты. И были лошади, обычные, без корректировок матери-природы. Вывернутые наизнанку, как какой-нибудь карнавальный костюм, чтобы не запылился. Только стражники в белых мундирах отчего-то не бросились организовывать спасательную операцию, не помчались в казармы или охотничий штаб, на ходу перенастраивая механизмы мостов, чтобы освободить себе путь. Экспресс вообще не тронулся с места, зависнув у чёрной громадины, как колибри над цветком. Поднятые стёкла визоров позволяли разглядеть лица, такие разные, но в то же время словно отштампованные на одном станке. Находясь в компании архангелов слишком долго, легко было заработать депрессию. Холодная безучастность стирала в них все человеческие черты.

— Алес Роз из Хэндская. Пользуясь случаем, хочу передать привет своему брату. Эй, Тоби, надеюсь, ты рад меня видеть! Я тоже очень соскучился, — профессор помахал ладонью прямо перед носом невозмутимого капрала, а затем послал ему несколько воздушных поцелуев с обеих рук. Меральда не сразу сообразила, что тот согласился давать показания под запись. Алес плавно подался вперёд и злобно прищурился, сменив игривый тон на шипение: — А теперь перейдём к любопытным фактам. Факт номер один: химеры проникли на мою ферму как раз в тот день, когда я решил посетить столицу. Какое неожиданное совпадение, не находишь? Интересно, как там поживают жители колец? Думается, они пребывают в полном здравии и нюхом не ведают, что творится аж в двух милях от них. Наверное, потому что гигантские землеройки исключительно разборчивы в еде, а? И дружно рыли подкоп к моему хозяйству? Как тебе версия, братец? У Алеса Роза самые вкусные прислужники! А лошади — вообще отменные, деликатес, твою мать. Факт номер два: эта привередливая группа тварей весьма сильно напоминает… Хотя кого я обманываю? Они неотличимы от лошадей, пока не дыхнут тебе в морду непередаваемым ароматом смерти, а совсем невнимательным — пощекочут горло своими усиками, прежде чем разорвать. Ах, что за удивительная мимикрия тупых существ под домашний скот! Факт номер три: водосборник повредили не химеры. Потому что — внезапно! — у усатых симпатяжек пять одинаково длинных коготков на лапу, а дырка в цистерне всего одна. Ай-яй-яй, какой досадный, во всех смыслах, прокол, — профессор покачал головой, поджимая нижнюю губу, будто ему действительно было обидно за неизвестного вредителя. Капрал, как заведённый, требовал чётко отвечать на поставленные вопросы, но Роз игнорировал его, продолжая использовать в качестве дневника занимательных наблюдений.

— Факт номер… На хрен нумерацию, просто ещё один факт. Ворота конюшни выбиты изнутри. И если под зданием не окажется достоверно вырытого туннеля, то мои лошади были не только вкусными, но и охренеть какими сильными. И благородными! Думаю, они вырвались, чтобы вступить в бой с оккупантами и отстоять свою землю!

Меральда слушала вполуха, всё ещё пытаясь осознать первый факт. Точнее, ту его часть, где говорилось, что участок принадлежит Алесу. Выращивание пшеницы, серьёзно? Не игорный дом, не подпольный бордель, не круглосуточная наливайка, в конце-то концов?! Учитывая количество бутылок в его буфете, почему не винодельня у мареградских виноградников? Что это вообще за бизнес такой для самовлюблённого эгоиста? Может, созревшая нива идеально гармонирует с цветом его волос? И кого он обвиняет в нападении химер? Неужели подобное реально подстроить? Пригород Хэндская, расположившийся между зеркальными ловушками у подножия горы, должен был пасть первой жертвой атаки. И, в отличие от сельскохозяйственных угодий, являлся более видимым и посещаемым местом. Экспрессы неизбежно просаживались, когда пересекали реки, попадая в своеобразную воздушную яму. И что же, никто не заметил пирующих тварей? Или они на самом деле целенаправленно двигались в сторону конкретной фермы? Такая избирательность противоречила их природе. И тут в ход пошла последняя странность, вписывающаяся в общую картину как родная. Меральда закрыла глаза и в деталях воспроизвела сломанные ворота конюшни. Одна створка рухнула, вторая повисла на нижней петле, пропахав углом аккуратно подстриженный газон. Вокруг разбросано много мелкого щепья. Если бы химеры ворвались в здание, ворота проломились бы внутрь. Получается… они вырвались из него?

За раздумьями девушка пропустила момент, когда профессор выговорился и начал давать показания согласно протоколу. Деловито закинул ногу на ногу и с томящимся видом бросал односложные ответы. Их ни в чём не подозревали, иначе не стали бы опрашивать прямо на борту, не изолировав друг от друга. Но её всё равно бесил этот сухой формализм, пустая трата времени, отнимающая чьи-то жизни. Когда наступил её черёд, Меральда буквально отстреливалась словами, всякий раз обрывая архангела на середине фразы. Если в её силах ускорить процедуру хоть на чуть-чуть, она это сделает.

Гарнизон высадил свидетелей на городскую платформу через парковочную рамку и вернул браслеты. Девушка обратила внимание на подозрительное скопление зависших экспрессов. Прохожие столпились у катушек и заметно роптали. Вагоны закрывали вид на соседние кварталы, но, вероятно, там тоже собрались стайки негодующих. По обслуживающей лестнице конденсатора поднимался мужчина в знакомом сером комбинезоне со множеством карманов. Инженер. Меральда вплотную придвинулась к ограждению, пальцами вцепившись в рабицу. Внизу перемещались фигурки — белые, зелёные и разноцветные.

— Сможешь записать всё, что видела? — обратился к ней со спины Роз. Ученица кивнула, не смея отвести взгляд от слаженной работы спасателей. Охотники как раз закончили проверять здания, уступив место архангелам для проведения следственных мероприятий. Группка лекарей ожидаемо топталась возле тел погибших. Реанимировать там было некого, поэтому девушка решила, что они фиксируют увечья.

— Пойдём. Раз уж мы здесь застряли, можем хотя бы поесть.

Меральда громко сглотнула и поморщилась. При мысли о еде рот наполнился противной горечью.

— Мне что-то не хочется, — робко поведала она и вдруг с удвоенным интересом припала к сетке. Поднялась на цыпочки, а потом и вовсе начала подпрыгивать, стараясь задержаться в верхней точке как можно дольше. Белые мундиры в особой ненавязчивой манере сопровождали кого-то в дом — именно так в их исполнении выглядел конвой. Поскольку жилые строения стояли практически под платформой, видно было совсем немного.

— Что там? — профессор тоже подошёл и с кислым скептицизмом уставился вниз.

— Похоже, нашли выжившего, — Меральда не сдавалась, продолжая подбирать удобный ракурс.

— Забей. Комиссар разберётся.

— Шутите? — не поверила студентка. Теперь объектом её интереса стала физиономия Алеса Роза.

— Столичный комиссар, — уточнил мужчина и, воспользовавшись правом неожиданности, оттащил спутницу от забора. Наверное, речь о том самом комиссаре, что подключает обвиняемых к идеографу без их согласия.

— А как экипаж вызвал подкрепление? Среди них есть глашатай?

— Не говори ерунды. Теллемитов не так много, чтобы снабжать ими каждый отряд. У гарнизона есть своя фишка. Что-то вроде объединённого архива, словно их синки сделаны из одного общего камня. Никакой личной жизни, увы и ах.

Наверное, поэтому архангелы так экономят на эмоциях? Чтобы не захламлять канал связи своими переживаниями? А идентификатор у них тоже один на всех? Однако спрашивать девушка не стала, боясь показаться глупой. Зато, наконец, уяснила, что в гарнизоне общались вовсе не жестами, с их помощью лишь управляли нейроинтерфейсами.

За первым же зданием обнаружилось уличное кафе, с рядом ярко выкрашенных столиков. Меральда не хотела есть, но была рада спрятаться от солнцепёка в тени пёстрых зонтиков. Вопреки ожиданиям, желающих пересидеть вынужденную изоляцию с относительным комфортом оказалось совсем мало. Остальные надеялись, что мосты вот-вот опустят и можно будет рвануть по своим делам с низкого старта.

— Так вы думаете, что нападение химер организовал герцог Хари? — девушка специально дождалась, когда профессор насытится. Удовлетворив базовые потребности, он мог подобреть, расслабиться и утратить бдительность.

— Нет, но я не знаю, кто ещё имел возможность анонсировать моё прибытие в Хэндскай. Намеренно или случайно — это уже второй вопрос. На самом деле, у меня полно недоброжелателей, орешек. Поэтому, если не хочешь подставляться, рекомендую бежать сейчас.

— Полагаю, вам следовало сообщить об этом раньше. До того, как начали готовить почву для досужих сплетен.

— Раскусила, сдаюсь, — засмеялся Роз и небрежно накрыл её руку своей. Меральда осмотрелась — на них никто не обращал внимания. Если этот жест добавлял правдоподобности в образ влюблённых голубков, то для кого-то, кого она не видела.

— Почему именно я?

— А почему нет? Наши цели совпали — тебе нужно во дворец, а мне нужна официальная невеста.

— Чтобы порвать с королевой?

— Мотаться между столицей и краем мира несколько утомляет, знаешь ли.

— А как же ваш бизнес? — девушка многозначительно мотнула головой в сторону.

— Да какой это бизнес. Так, благотворительность, — Алес откинулся на спинку стула и блаженно вытянул ноги. — Мне пожаловали тридцать гектаров высохшей земли, на которую свет попадает всего несколько минут в сутки. Ни посадить ничего, ни скотину завести, ибо её тоже чем-то кормить нужно. Жить здесь никто не хотел, а наверху уже есть все блага цивилизации. И в то же время обидно — сто десять квадратных километров под столицей простаивают вхолостую, пока немаленькое население питается привозными продуктами. За счёт логистики цены просто конские, а работать негде, если образования нет. Или в прислуге, или на мусорке. Ну я и подсуетился. Нанял агронома, он мне всё измерил и расписал как, сколько и чего надо. Результаты подал в фармацию вместе с прошением на выведение устойчивого сорта культуры. Параллельно презентовал идею нашей мудрой королеве и заручился её поддержкой. Позже её величество организовала конкурс на гранты и распределила участки между теми, кто представил самые перспективные проекты. И вот, спустя десять лет ни кусочка свободной земли, дополнительные рабочие места и продовольственное изобилие. Только хреновы химеры почему-то прорыли лаз именно в мою конюшню. Забавно, правда?

— А если его прорыли не химеры, а обычные кроты? Потом что-то произошло и некоторые ваши лошади…

— Эволюционировали за одну ночь? — усмехаясь, закончил профессор. — Да и что это за кроты, способные разбить плиту фундамента? Очень сомнительная версия, орешек. Но я ценю твою удивительную способность оправдывать всех и вся.

Меральда опустила глаза, чувствуя, как на щеках проступает жгучий румянец. Если за ними действительно кто-то наблюдал, она превосходно смотрелась в роли влюблённой дурочки.

Мосты вновь заработали, когда с места происшествия отчалил последний борт. На крюке лебёдки он тащил плотный, увесистый мешок. Теоретически нижнюю часть города можно было считать такой же безопасной, как и раньше. Другое дело, что угодья оказались не защищены от подкопов. Кроме того, Алес рассчитывал запрячь лошадей и добраться до вершины по старинке. В отличие от воздушного пространства, разбитая рытвинами дорога не пользовалась бешеной популярностью, а две телеги на ней разъедутся гораздо быстрее, чем экспресс обогнёт один квартал. Но теперь от хозяйства Роза остались лишь несколько десятков тонн недозрелой пшеницы, которую к тому же некому будет убрать.

Спутников отделяло от дворца три километра ступеней и мостов, жаркого солнца и домов, почти не отбрасывающих тени, бесконечной вереницы экспрессов и очередей из нетерпеливых пешеходов. Плотность населения столицы искусственно завысили постройкой гигантских небоскрёбов, будто перемещение между разрозненными платформами и без этой толкотни не было сущей пыткой. Меральда отметила, когда этажность зданий опустилась до тридцати, и безумно обрадовалась, увидев квартал из скромных пятиэтажек. Переход охраняли архангелы, а транспортное движение ограничивалось дополнительными перемычками на углах. Алес представился и передал браслет стражникам для идентификации. Ученица повторила его действия, порядком раздражённая необходимостью вываливать подробности своей личной жизни по два раза на дню.

Эта платформа оказалась последним рубежом на пути к королевской резиденции и имела форму непрерывного кольца. Для разнообразия здесь можно было бежать в одном направлении, ни разу не ступив на опостылевшие переправы. Чем и занимались переодетые в тренировочное чёрное солдаты гарнизона, видимо, в качестве упражнения на выносливость. Девушка удивилась бы, заметив бегущего архангела при любых других обстоятельствах. И уж точно бы рванула со всех ног в ту же сторону, поскольку понятия не имела, что может заставить блюстителя закона превысить скорость уставного шага. Дорожки к мостам выложили кирпичной мозаикой и украсили цветочными кадками, чтобы хоть немного оживить унылый вид на казармы. Учитывая замкнутый контур платформы, селестинитовый транспорт мог останавливаться только вдоль наружной линии, а значит, дворянская знать вынуждена была ходить через оплот пешком. Вероятно, лаконичный дизайн архангельских сооружений вгонял их в тоску. Зато сам дворец венчал гору, как изысканная корона. Башенные шпили, выкрашенные в бронзу, извивались, словно языки пламени, отгоняя заблудившиеся кусочки облаков. На фоне неба вспученные стены из синего мрамора создавали необычный эффект оптической иллюзии, будто в этом месте небесная ткань исказилась, раздулась и вот-вот лопнет, взорвётся потоками окончательной пустоты. А ещё эти перетяжки в камне напоминали Меральде стёганое одеяло, выполненное неопытной мастерицей — где-то излишне сильно затянула нитки, где-то плохо набила утеплитель, а где-то случайно вильнула строчкой. На самом деле, на верхних половинах выпуклостей лежали такие же изогнутые окна, ловили свет и удерживали его в заложниках так долго, сколько могли. А когда солнце всё-таки сбегало, стёкла опускались, как если бы стыдились своего ежедневного фиаско. Предполагалось, что ночью эти многочисленные глаза будут спать, прикрывшись мраморными складками век. Но на практике мало кто зашторивал окна. Яркие огни намеренно заниженного города мешали жильцам не больше, чем высокие звёзды или любопытная луна. Скучную серость бетона прикрыли искусственным газоном, как прячут лысину под париком. Но эта накладная шевелюра была даже прекраснее естественной зелени. Подобно бархатному покрывалу, меняла оттенки, когда её гладил ветер. Тропинки выстелили мерцающей голубой галькой и залили прозрачной смолой, поэтому казалось, что набухший дворец истекает ручьями, как многократно продырявленный бурдюк с водой. Дорожки вели не только к мостам, чередовались короткими и длинными лепестками, огибающими множество фонтанов, гипсовые статуи, кустарники и клумбы, умещённые в низкие резные чаши.

И хотя оконные линзы дружно устремились вверх, а в поле зрения не было богато одетых вельмож, Меральда вдруг устыдилась своего резкого несоответствия этому роскошному поднебесью. Почувствовала себя инородной клеткой, которую пытаются прилепить к чуждому организму, как в процессе химеризма. Вся сжалась, ссутулилась, будто могла схлопнуться и исчезнуть, если приложит достаточно усилий. Но, как бы она ни старалась, грязная босая нога и замызганная туфелька всё же ступили на кристальную чистоту дворцовых тропинок. Алес по-хозяйски обхватил девушку за плечи, упёршись в лопатки так, чтобы та выпрямила спину. Меральда осмелилась поднять на него взгляд и в некотором смысле восхитилась небрежной уверенностью, пронизавшей весь его облик. Профессор Роз умел себя подавать — в замурзанной рубашке или без, в компании роковой красотки или под руку с замухрышкой.

Ступеньки крыльца реалистично имитировали воду, ниспадающую каскадом к залитой таким же материалом площади. В центре получившегося сухого пруда красовалась необычная скульптура. В первую очередь студентка обратила внимание на зелёного коня. С рыбьим хвостом вместо задних ног. Композиция показалась слишком уж символичной в свете последних событий. Химера лежала, придавленная весом почти голого архангела. Его причинное место едва прикрывал шарфик, перекинутый через мускулистое предплечье. Очевидно, крепить эполеты было некуда, поэтому скульптор приделал статуе два коротких перистых крыла. Застывший в вечной ярости мужчина обеими руками сжимал длинное древко трезубца, держа острия у яремного жёлоба на шее лошади. Динамичности придавала и вскинутая морда твари: рот распахнулся, то ли в предсмертном ржании, то ли в стремлении укусить обидчика напоследок. Изваяние наверняка представляло высокую художественную ценность, по крайней мере, его физическое исполнение. Трёхмерное моделирование вышло бы дешевле и намного быстрее, но, похоже, ощущение ценза при дворе давно набило оскомину.

А вот сюжет Меральда не оценила, хотя нашла забавным. Мистолийцы по сей день могли лакомиться рыбой лишь благодаря находчивости предков. Историки сошлись во мнении, что после катастрофы вода уходила постепенно. Может, испарялась, превращаясь в ещё более густой туман, или опускалась глубоко под землю, а может, капля за каплей впитывалась в вапорит. Иначе у жителей проклятого королевства не было бы времени изобрести способ добычи воды и, соответственно, шанса выжить. Решив главную проблему, они переключились на второстепенные, в том числе сохранение промысловой рыбы. Изъятая из привычного места обитания и помещённая в искусственные резервуары примерно на десять тысяч лет, сейчас эта популяция была уже максимально адаптирована для жизни в неволе. И зарождение водного химеризма в подобных условиях стало бы самой глупой попыткой природы остаться на плаву. Учитывая, что по задумке автора действие происходит на поверхности пруда, наличие у лошади рыбьего хвоста в целом оправдывалось, хоть и не соответствовало реалиям. Девушка никак не могла взять в толк, почему с тварью борется архангел, да ещё и с помощью трезубца. Где-то в стороне стоит не попавший в композицию грустный охотник? Вокруг слишком много воды — видимо, его стрелы, смазанные скверной, не возымели должного эффекта. И наверное, художник решил так иносказательно напомнить, что современные трезубцы на самом деле трансформировались из древнего рыболовного орудия. Однако больше всего Меральду смутили настоящие крылья. Архангелы — главные посланники короля, призванные охранять его законы. Из-за фигурных нашивок с металлическим оперением на плечах их часто отождествляли с птицами, которые буквально видят всё. В народе шутили, что раскоряченные эполеты помогают служащим гарнизона держать уставную дистанцию при построении в шеренгу. Но не понимали одного — это сейчас наплечники приобрели изысканную форму крыльев, а семьсот лет назад были такими же предметами защитной экипировки, как шлем, горжет или наколенники. Латные доспехи, столь необходимые в период массовых волнений, с течением мирного времени превратились в просто знаки отличия. И изображать человека с животными частями тела, даже метафорически, в рамках искусства, казалось девушке насмешливым кощунством. Будто недостаточно того, что фармация ежегодно отнимает у безутешных семей больше пяти тысяч младенцев.

— До начала приёма осталось меньше часа. Или ты действительно планируешь выйти ко двору голышом? — окликнул Меральду спутник. Ученица отпрянула, обнаружив себя почти у самой статуи, и быстрым шагом засеменила к крыльцу, стараясь не растянуться на подозрительно гладкой поверхности.

— Жаль. Ты могла бы произвести настоящий фурор, — чуть улыбнувшись, Алес поймал её руку и повёл внутрь.

Помимо дворцовой стражи, в вестибюле находились две прислужницы. Начищали изразцовые стены специальными щётками на длинных рукоятях. Их лица закрывали полумаски, как у лакеев в Каструм-Маре. Кроме того, завидев гостей, женщины почти синхронно стукнули себя палками по пальцам ног, как ударяют посохами о землю. Щётки сложились до состояния, когда их можно убрать в передник. Дамы подхватили вёдра с водой и встали за разными колоннами так, чтобы их не было видно. Роз словно не замечал странного поведения прислуги, а между тем, пока они пробирались к лестнице в правом крыле дворца, от них шарахались все встречные уборщики. Скрывались за ближайшим углом, маскировались шторами, прятались за дверями, заслонялись спинками кресел, будто щитами, и даже ныряли под столы.

— Профессор, а я одна это вижу? — растерянно спросила Меральда, в упор глядя за выступ камина. Там в нелепой позе крючился паренёк, держа наизготове кочергу, которой мгновение назад ворошил угли. Можно было подумать, что он собирается напасть и лишь ждёт, когда жертвы достаточно приблизятся.

— Не смотри. Ему будет приятно, — не поворачивая головы, посоветовал Роз. Девушка добросовестно выполнила рекомендацию, переведя взгляд на профиль профессора. Его лицо выражало крайне презрительный вариант скуки. Поймав на себе интерес спутницы, блондин лукаво изогнул губы и подмигнул. — У дворцовых прислужников два правила — молчать и не попадаться на глаза. Самых назойливых лишают надбавок и дополнительных выходных.

— Какие-то дурацкие правила, — нахмурившись, пробормотала Меральда.

— Не скажи. Нам в детстве нравилось гонять горничных, — мечтательно протянул Алес. Затем посерьёзнел и со вздохом добавил: — Тяжёлая у них работа, на самом деле. Охотиться за прислугой — любимое развлечение придворных дам.

Ученица представила, как элегантные аристократки обследуют залы дворца, отгибая скатерти и раздвигая шторы. А заметив торчащий из-за кушетки край ливреи, несутся наперегонки, звонко стуча туфельками, чтобы первыми выразить своё надменное «фи». Получается, работая при дворе, недостаточно хорошо убираться, нужно ещё и мастерски прятаться? Похоже на бред. И кто вообще ведёт этот рейтинг назойливости? Меральда не видела, чтобы лакеи в миражийской крепости занимались чем-то подобным. Да и скупой интерьер не предполагал мест для игры в прятки. Но тамошняя прислуга, за исключением няни Роуз, тоже носила маски, закрывающие лицо до середины носа. Девушка ещё подумала, что им отрезают языки при поступлении на службу.

Покончив с этой фантазией, студентка переключилась на другую, где юные братья Розы терроризируют несчастных служанок. Алес выходил весьма достоверно — наглый улыбчивый мальчишка с озорным блеском в глазах, сорванец, шустрый и надоедливый, как залетевшая в окно муха. А с образом Тобиэла Хари с ходу возникла накладка. Чопорный великосветский выкормыш, с идеально прямой спиной и зализанными волосами, никак не хотел бегать за отчаянно прячущимися горничными. Смотрел и не видел, поскольку его стеклянные глаза всегда обращены во тьму.

— А герцог Хари, он тоже в детстве… ну… гонялся вместе с вами?

— О нет, орешек, — с шутливыми нотками укоризны воскликнул профессор. — Он уже тогда был форменным козлом. Врождённая характеристика, можно сказать.

— А с кем вы в таком случае играли?

— С принцессой Аптерой.

Меральда споткнулась. Подставила одну руку, чтобы не повредить нос о ступеньку, а вторую едва не вывихнула, потому как Алес старательно тянул её на себя. Идиотский способ не позволить даме упасть. Вместо того чтобы возмутиться его манерами, ученица потёрла ушибленные связки и тихо промолвила:

— Соболезную.

— Спасибо, — в его голосе прозвучала светлая грусть. — Воистину потрясающая была девушка. Пусть её время течёт вечно.

— Пусть её время течёт вечно, — эхом отозвалась Меральда и смущённо уставилась под ноги. Очень уж красивый ковёр расстелили на лестнице.

Принцессу Аптеру на семнадцатом году жизни забрала неизвестная болезнь. Королева больше не родила наследников, а пятнадцатилетнего бастарда тут же лишили права на престол. Было ли это осознанным решением правителя или манипуляцией его горюющей супруги, но факт остаётся фактом. Младшего Хари сослали на обучение в Школу гарнизона, а по окончании окрестили герцогом Севера. Дослужиться до главного комиссара при наличии столь громкого титула вряд ли стоило больших усилий. Любопытно, что примерно тогда же вышел указ об обеспечении открытого доступа к информации в интересах следствия. Формулировка была настолько туманной, что люди не сразу поняли, какими уязвимыми для архангелов стали их синки. Сама Меральда, ввиду малого возраста, не интересовалась изменениями в Кодексе, зато слышала обрывки разговоров. В хрониках нет ни единого упоминания о новых нейроинтерфейсах, только трансляция двусмысленного указа, присланная глашатаем. Ещё три поколения и истинный ход событий будет утрачен. Мистолийцы поверят, что гарнизон всегда имел возможность копаться в их записях. Когда-нибудь, в глубокой старости, Меральда изложит все обнаруженные в истории пробелы на сотнях картриджей. Вспомнит о пропавшей Фиоле Роз, о стёртой семье маркиза Калмани и о безымянном Портном из Престижа. Покажет застенки Каструм-Мара, запретные улицы Миража, сломанный мост и лица горожан, обречённых на одиночество. Расскажет, что случилось с профессором Орисо и что делал перед смертью архивариус Брид Хемпел. Всё, что когда-либо видела, слышала или даже думала, она превратит в подробные мемуары, в неискоренимую правду, о которой несовершенная человеческая память склонна забывать. Это будет её личный архив, без исправлений и недомолвок, какими грешат официальные архивы Мистолии.

Алес остановился у двери и постучал в косяк. Звук получился глухим и почти не резонировал в пустом кулуаре. На пороге появилась рыжеволосая красотка в полупрозрачной нижней юбке и не до конца зашнурованном корсете.

— А ты вовремя, — промурлыкала она. Профессор выставил Меральду перед собой и, ухватив за плечи, использовал вместо тарана. Обескураженная хозяйка комнаты посторонилась, наигранно прижимая руку к пышной груди.

— В чём дело? Необязательно тащить ко мне всех кромушниц, которых ты из жалости подбираешь… Кстати, где ты их подбираешь?

— Попридержи язык, Марет. Полагаю, он тебе ещё пригодится, — тихо и как-то буднично одёрнул её Роз. Выглянул в коридор и с осторожностью прикрыл дверь. — Это моя невеста. Меральда Каллепс из Хаза. Будь добра, одолжи свою камеристку и что-нибудь из одежды. Поприличнее.

— Ну и хам же ты. Надеюсь, её величество научит тебя хорошим манерам, прежде чем оторвёт голову.

— Боюсь, я неисправим и умру от старости в процессе обучения. Так ты поможешь?

— А что мне за это будет? — кокетливо поинтересовалась дама.

— Я никому не скажу, что в прошлое полнолуние ты избавилась от нерождённого ребёнка. Если хочешь знать, в миражийской здравнице сочли твой наряд непрактичным.

Меральда невольно попятилась, видя, как каменеет миловидное личико Марет. Когда ученица навещала Вана Орисо, сопровождавшая её прислужница без умолку трещала о столичной моде. Так вот о чём беседовал Алес за чаепитием с лекаркой Мольгрин? О платьях? И можно ли сделать однозначный вывод только по тому, что некая дама, одетая не по погоде, была на приёме у красного лекаря? Или он лжёт и получил информацию напрямую от Азесина?

— Должна предупредить — мой гардероб будет ей слегка великоват в груди. Почему бы тебе не одолжить платье у вдовы Бравиати? На мой взгляд, размерчик один в один. К тому же, — её голос стал обманчиво мягким, — твоей невесте скоро понадобится что-нибудь чёрное.