Верная Чхунхян: Корейские классические повести XVII—XIX вв.

История фазана

Когда небесная твердь отделилась от тверди земной, появились мириады разнообразных существ. И благородным стал среди них человек, а подлыми прочие твари: все триста видов птиц и триста видов зверей. В числе летающих тварей был и фазан. Полюбуйтесь на фазана! Разодетый в пятицветный наряд, недаром его прозвали «пеструшкой».

По природе своей это дикая горная птица. Сторонясь людей, живет, как в беседке, меж развесистых сосен, в глухих лесах, на ступенчатых скалах. Питается злаками с полей по холмам и низинам и, существо беззащитное, то и дело становится легкой добычей королевских охотников и их гончих.

И тогда мясом фазана объедаются три главных королевских советника и шесть королевских министров, объедаются губернаторы королевских провинций и первые богачи, и все большое начальство.

Самые лучшие перышки выщипывают люди из его убора, и идут эти перышки на метелки для сметания пыли в лавчонке, или украшают они древки флажков королевских курьеров.

Так неужели он мало приносит пользы?

Вынужденный хорониться от всех, забирается он за белые облака, на вершины — насладиться красотою природы.

Но тотчас раздается над ним крик быстрокрылого сокола, или ловчий с дубинкой вспугнет его шумом и с места поднимет, или чуткая к запаху гончая, с фырканьем рыща по следу, начнет тут и там разгребать дубовые листья. И как тогда пятицветному найти от них избавленье!

Вздумает выйти к селению — там тоже тьма-тьмущая ловчих. Стеною стоят, и у всех ружья. Голодный, холодный — куда же тут деться в суровую зимнюю стужу? В солнечный день можно пойти в поля, по холмам и низинам!.. И бобовое зернышко, может быть, как раз попадется...

Посмотрели бы вы в эту пору, что за щеголь фазаночкин муж! Платье на нем атласное, алое, оторочка вокруг ворота зеленого шелка, и воротник тоже шелковый, белый. На голове у него — будто у сановного вельможи — точенные из яшмы побрякушки, а хвост — из двенадцати перьев. И весь он, фазан, воплощенье мужской красоты!

А теперь взгляните на убранство фазаночки! Мелко стеганная ее кофточка прошита частым стежком. И вся она заботливо, с ног до головы, приодета.

Впереди выступают девять ее сыновей, двенадцать дочерей следуют сзади.

Поторапливает их мать:

— Идите скорей, шагайте быстрей! По ровному полю будем мы двигаться друг за другом гуськом. Вы отправляйтесь по той вон долине, мы обойдем по этой. Если каждый отыщет хоть по одному бобовому зернышку, — к чему нам завидовать людям? У каждой твари на свете своя особая доля. Для нас же и наесться досыта разочек — немалое счастье.

Вот так и шли они дальше и дальше. Вдруг откуда ни возьмись лежит на дороге красное круглое бобовое зернышко.

И говорит тут фазан, фазаночкин муж:

— Э, да зернышко это совсем недурное на вид! И впрямь дар небес... К чему мне его отвергать? Уж лучше вкушу от нежданного счастья!

А фазаночка молвит:

— О, прошу вас, не надо! Обождите трогать его... Подозрительны что-то мне эти людские следы на снегу, не раз и не два я к ним присматривалась... Чересчур они гладки, словно веником кто их обмел или ртом обдувал. Ради бога, не клюйте вы это бобовое зернышко!

Фазан же в ответ:

— Что за глупости ты говоришь! На дворе метельный декабрь, повсюду снега и сугробы. Не видать даже птиц в вышине. Кругом, куда ни взгляни, нет места, где бы могла ступить нога человека. Посуди же, откуда могут здесь взяться людские следы?

Возражает фазаночка:

— Может, и так... Только в прошлую ночь мне привиделся сон. И он предвещает большое несчастье. Вот и подумай сам...

Говорит ей на это фазан:

— Снилось и мне кое-что прошлой ночью... Будто оседлал я желтоперого журавля, взлетаю на нем в небо и узнаю там, как живет-поживает сам Яшмовый император[304]. В награду за подвиг жалует меня Яшмовый император званием «Отошедшего на покой в леса и горы» и дарит мне большой куль бобов из собственной житницы в десять тысяч кулей. Как же не радоваться мне сейчас этому бобовому зернышку? И в древних книгах сказано: «Да сладко естся алчущему и да легко пьется жаждущему». Вот и давай со спокойным сердцем набьем наши пустые желудки!

— Да, — продолжает упорствовать фазаночка, — у вас-то действительно сон как сон. А если растолковать мой, трудно придумать что-либо более зловещее. Вчера поздно вечером, во время второй стражи, едва я сомкнула глаза, как вижу, будто на теневой стороне кладбищенской горы полил сильный дождь. А в синем небе поднялись две радуги и внезапно, словно мечи, снесли вам головушку. Очень дурной сон! Он прочит вам гибель. Еще раз умоляю вас именем неба, не клюйте это бобовое зернышко!

А фазан не сдается:

— Пусть твой сон тебя не смущает. Говорит он о том, что в ближайшее время предстоят государственные экзамены. Сам король, совершив поклонения в кумирне Конфуция, будет их принимать в экзаменационной палате. И первым из первых окажусь на них я. Мне увенчают голову двойным венком из цветов, и я проследую по главной улице нашей столицы. Вот каково значение этого сна. А уж мы на экзаменах постараемся в грязь лицом не ударить!

Вновь пытается убедить супруга фазаночка:

— А в третью стражу привиделось мне, что на голове у вас тысячефунтовый чугунный котел и вы вместе с ним низвергаетесь в бездонное море. Я же, оставшись на морском берегу одна, рыдаю и причитаю. Зловещее это видение! Оно предвещает вам гибель. Заклинаю вас небом, не клюйте вы это бобовое зернышко!

— О, этот сон лучше прежнего, — отвечает фазан. — Сейчас я его растолкую. Лишь только приблизится час восстановления великой династии Мин и полки спасения будут призваны совершить этот подвиг, я, встав во главе их, со шлемом на голове, перейду Амноккан[305] и, замирив Страну срединной равнины[306], буду всеми прославлен как победоносный военачальник.

— Так-то оно так, — говорит ему снова фазаночка, — но в четвертую стражу приснился мне пир, который справляли какие-то юноши и сановитые старцы. Вдруг у навеса от солнца, сшитого из двадцати двух полотнищ, подломились столбы толщиной в три обхвата, и он накрыл с головой нас обоих, вас и меня. Это сулит нам много волнений. А в пятую стражу видела я, что вокруг великое множество развесистых сосен, а Млечный Путь опоясан созвездиями Самтхэсон и Тхэылсон. Внезапно одна из звезд покатилась и упала у ваших ног. Вот какая судьба постигла вашу звезду! Говорят, когда во время Троецарствия в Учжаньюане умирал Чжугэ Лян, перед самой его кончиной тоже упала Звезда полководца. Ничего не хочет слушать фазан:

— Пусть все это тебя не волнует. То, что нас обоих накрыло навесом от солнца, означает: нынче ночью на зеленой горе, за которую прячется солнце, посреди цветущей лужайки станет нам пень подушкой, листья лотоса — подстилкой, а дубовый лист — одеялом. Плотно накрывшись, мы вместе под ним накатаемся вдоволь. А теперь об упавшей звезде. В старину от луча Большой Медведицы зачала ребенка мать Желтого государя[307] и родила великого сына. В седьмой день седьмой луны встречаются друг с другом разделенные Млечным Путем Пастух и Ткачиха. Выходит — и ты понесешь и родишь мне нового сына. Пусть почаще посещают тебя подобные сны!

А фазаночка продолжает:

— И еще, едва запели первые петухи, пригрезилось мне: разоделась я в пеструю юбку и кофточку, гуляю на зеленой горе, среди тенистых деревьев. Вдруг откуда ни возьмись черный лохматый пес! Оскалил он зубы, бросился на меня и начал царапать когтями, С перепугу, не зная, куда убежать, бросилась я к конопляному полю. Тут высокая конопля вся полегла, а самая толстая слегка колыхнулась и стеблями крепко обвила мою тонкую, узкую талию. Зловещее предсказание! Быть мне вдовою и носить по вас траур. Ради бога, прошу вас, не клюйте вы это бобовое зернышко!

Рассердился фазан. В великом гневе раз и другой пнул он ногой свою женушку и сказал:

— Ну, здесь-то разгадка совсем другого рода! Ты, распутница с соблазнительной внешностью и смазливым лицом, станешь гулять с посторонним мужчиной!.. Вот и свяжут тебе за это крылья крепкой желто-красной веревкой да начнут водить с барабанным боем по одной, по другой улице — по всем четырем главным улицам столицы! Батогами и трехребровыми палками будут бить! Не смей никогда больше видеть подобные сны, не то ноги тебе пообломаю!

Отвечает фазаночка:

— Дикие гуси, улетая на север, несут в зобу запас пищи на дорогу. Это предусмотрительность мужчины. Феникс во время дальнего полета не клюет чумизы. Это скромность благородного существа. Хоть мы с вами и ничтожные птицы, но будет хорошо, если вы последуете столь благородному примеру. Это вам поможет постигнуть, что значит смирение. Ведь люди высочайшей кротости, братья Бо И и Шу Ци, отказались есть хлеб Чжоу, а мудрый Чжан Цзыфан, сказавшись больным и уйдя на покой, отказался от мучной пищи. Если вы хотите следовать их примеру и соблюдать осторожность и избегать всего, что напоминает мучную пищу, ради бога, молю вас, не клюйте этого бобового зернышка!

— Ничего ты не смыслишь, — горячится фазан. — Философ Янь-цзы был воплощением смирения и скромности, а протянул каких-нибудь тридцать лет. Бо И и Шу Ци со своим смирением и скромностью подохли с голоду в горах Шоуян. Чжан Цзыфан, уйдя на покой и отказавшись от злаков, последовал за Чисунцзы в царство теней. Грош цена смиренью и скромности. Пища — вот истинный владыка всего! Вспомни Вэньшу[308]... У реки Хутохэ, после того как довелось ему поесть вволю ячменной каши, он стал императором возрожденного Китая. Хань Синь, когда он еще влачил нищенское существование, тоже уплетал холодную кашу, которую ему приносила простая прачка. А ведь он стал великим предводителем ханьских полков! Кто знает, может, и мне суждено стать великим, если я съем это бобовое зернышко!

— Будете ли вы великим, скушав это бобовое зернышко, — это скажу я! — все еще не унималась фазаночка. — Боюсь, не пришлось бы вам навсегда покинуть зеленые горы... Сдается мне, что повелитель загробного мира прочит вас первым на должность смотрителя в царстве мертвых. Ради бога, не отвергайте моей мольбы! Стоит перечитать писания древних, как сразу станет видно, сколько людей разорилось или погибло из-за своего большого упрямства. В глубокой древности упрямец циньский Ши-хуан не послушал совета своего старшего сына Фусу, а через сорок лет, при его преемнике Эрши, возмутились народные сердца, и династия Цинь безвозвратно потеряла страну. Молодой правитель княжества Чу, который из упрямства не внял добрым советам Фань Цзэна[309], погубил восемь тысяч воинов, а сам бежал и со стыда перерезал себе горло. Упрямый Хуэй-ван отверг мудрые наставления Цюй Юаня и в результате попал в западню у Циньской заставы Угуань, где и расстался с душой. Право же, «стыдно птице, поющей над рекой, окончить жизнь свою в брюхе у рыбы». Вот и вы можете преждевременно погибнуть от чьей-либо руки, если будете слишком упрямы.

А фазан ей:

— Ведь не каждого же, кто склюет бобовое зернышко, постигает смерть! Из тех же древних книг ясно видно, что все с именами на букву «Т»[310] жили долго и занимали высокие посты. Так, в глубокой древности Небесный царь Тянь-хуан прожил восемнадцать тысяч лет, а мудрый Тай-хао Фуси с великой славой правил в течение пятнадцати поколений. Ханьский Тай-цзу и танский Тай-цзун[311] в период войн и смут сделались родоначальниками новых династий. Из множества злаков бобы — самые лучшие, а ведь их название на нашем языке тоже начинается на букву «Т»... Цзян Тайгун целых восемьдесят лет прожил в бедности и все же достиг в конце концов богатства. Гениальный поэт Ли Тайбо воспарил на ките в небеса. Звезда Севера Тхэылсон — царица среди звезд. Весьма возможно, что, съев с аппетитом это бобовое зернышко, и я проживу такие же долгие годы, как Тайгун, вознесусь на небо, как Ли Тайбо, или стану правителем Звезды Севера — Тхэылсон!

Итак, фазаночка настойчиво и бесстрашно уговаривала муженька.

Посмотрим же, как поступил фазан.

Вот распустил он веером хвост из двенадцати перьев и, весело потряхивая головой, направился к бобовому зернышку. Вот, слегка покачиваясь, подошел он к нему вплотную и с размаху долбанул его своим клювом-полумесяцем. И в то же мгновенье над головой фазана раздался какой-то звук, и он дважды перекувырнулся, весь вздрагивая и трепеща крылышками.

Так случилось когда-то с Чжан Цзыфаном: метя в Циньского Ши-хуана, он попал не в ту колесницу...

Фазаночка вскрикнула:

— Неужели же он не предвидел такого конца? Вот они, мужчины! Покоряясь воле женщин, пускают состояние по ветру; совершенно не слушая их — гибнут сами.

Распустив обе косы, каталась она по земле на холмах и низинах, скребла землю ногами, вырывая траву, колотила себя в грудь, горько рыдала и убивалась о погибшем супруге.

Девять сыновей фазана и двенадцать его дочерей, вся родня и все друзья, скорбя, оплакивали его. Плач их был слышен во всех пустынных, безлюдных горах, среди голых деревьев.

— Еще тоскливей звучат теперь для меня, среди безлюдных гор, при лунном свете, унылые стенанья кукушки, — горестно промолвила фазаночка. — Читала я в «Зерцале всеобщем»: «Терпкое лекарство щиплет язык, но свойства его целебны; правдивая речь режет ухо, но она полезна для жизни». Разве случилась бы такая беда, если бы муженек меня слушал!.. Ох, как больно, как тягостно мне... А до чего же хорошо мы жили! Но к чему теперь об этом вспоминать!

Неутешно рыдала фазаночка. Потоки ее слез постепенно превращались в целое озеро, тяжкие вздохи рождали ветер. Внутри у нее все горело.

— Как же мне быть? Как теперь быть?

Между тем попавший в капкан фазан, слыша такие речи супруги, не стерпел и крикнул:

— Ах ты, вздорное существо! Ну, чего расшумелась? Кто идет в лес, зная заранее, что непременно угодит тигру в лапы! А не проверишь сперва на собственном опыте — можно упустить благоприятный случай... Смерти без причины не бывает. Говорят, люди, щупая пульс, узнают, жив человек или мертв. Пощупай же пульс и мне, уж не умираю ли я?

И фазаночка отвечает:

— Пульс желудка не бьется... Пульс печени затихает... Пульс подъема ноги исчезает. А сердечный пульс падает, падает... Ох! Упрямство — вот наш враг!

— С пульсом, значит, плохо. А как глаза? Целы ли у меня зрачки? — спрашивает фазан.

Вздохнула фазаночка и принялась разглядывать глаза муженька.

— Теперь всему конец! Зрачок одного глаза с рассветом покинул вас, зрачок другого вот-вот отправится в путь: свертывает вещи в зеленый платок, закуривает трубку, обматывает в дорогу ноги. Эх, и горька же ты, моя судьба! Почему так часто умирают у меня мужья? Нашла одного — сокол унес, нашла другого — гончая утащила, третий подвернулся — но не прожил со мною и дня, как его подстрелил охотник. Обрела я наконец вот этого мужа, и дружно зажили мы с ним. Народилось у нас девять сыновей и двенадцать дочерей. А муженек, не успев поженить сыновей да выдать замуж дочерей, непременно захотел отведать бобового зернышка и угодил в капкан. Да, правду говорят: «Рот да брюхо — наши враги!» Никаких надежд больше нет, расстаемся навеки... Или тяготеет надо мной злой рок? Неужели сулил он мне постоянно терять мужей? Жестока моя доля. И как же мне жаль моего муженька! Разве от старости, от болезни он умер? Разве заранее отмечен был печатью смерти? Или только дух упрямства довел его до могилы? Как, о, как вернуть ему теперь жизнь? Кто без него поженит наших сыновей, выдаст замуж дочерей? Кто будет растить того, который еще пребывает в моем чреве? Перед нашим жильем из трав, в широком поле среди дремучего леса посадили мы траву-столетник в надежде, что все свои сто лет она проживет вместе с нами. Но увы! Прошло каких-то три года, а она уже превратилась в траву вечной разлуки. Где и когда найду я себе другого такого мужа?.. О яблоневый цвет на белопесчаном берегу взморья! Не жалей, что ты отцветаешь. Придет весна, и ты распустишься вновь. А мой муженек, однажды покинув мир, уже никогда не вернется назад! Горькая, горькая я вдовушка!

Слушая ее жалобный плач, фазан слегка приоткрыл смеженные веки и молвил:

— Не убивайся так сильно! Это моя вина, что взял я тебя трижды вдовую... Не трать лишних слов, мертвого к жизни все равно не вернуть. Ты меня больше не увидишь. Но если уж очень захочется тебе взглянуть еще раз на своего муженька, ступай утром, после завтрака, вслед за хозяином капкана. Ведь потом скорее всего буду я висеть на рынке в Кымчхоне, или в Чончжу, или в Чхончжу. А может, упрячут меня в кладовую губернатора, военачальника или градоправителя, положат вместе с другими дарами; могут подать к столу военного сановника, или невеста поднесет меня в виде свадебного подарка свекрови. Во всяком случае, не придется тебе меня увидеть... Будь же и после моей смерти вдовою, верной покойному мужу! Не плачь, моя фазаночка, не плачь! Чувствую — уже тает у меня все внутри, немеют чувства...

Пытаясь вырваться из капкана, фазан напрягает последние силы. Вот оттолкнулся ногами, вот потянулся всем телом, извивается, корчится... Но нет избавленья! Только хлопьями летят перья.

В это время появился хозяин капкана по имени Тхак, одетый по-зимнему, в белоснежной беличьей шапке.

Он еще издали приметил, что в ловушку попался фазан, быстро подошел, опираясь на палку, и вытащил добычу из капкана.

— Вот это здорово! — сказал Тхак, приплясывая от радости. — Не иначе, как ходил ты напиться к горному ключу на горе Аннамсан или любовался пышным цветеньем персика на горе Паннамсан... А может, гуляя на зеленой горе, почувствовал голод, вздумал съесть бобовое зернышко, да и попался мне в руки! Видно, невдомек было, что жадность в еде приводит к гибели! Принесу-ка я тебя сейчас в жертву горному духу, пусть он поможет мне извести весь твой род.

С этими словами Тхак вырвал высунутый язык фазана, положил его на скалу и, сложив благоговейно руки, вознес молитву:

После этого Тхак ушел. А фазаночка, приблизившись к месту его моленья, обливаясь слезами, собрала лежавшие на скале фазаньи перышки и свершила по чину сначала малое, потом большое пеленанье.

Пеленой для покойного послужили ползучие травы.

Затем на похоронном флажке из желтой лилии написала неутешная вдова имя, фамилию, чин и звание супруга, повесила тот похоронный флажок на молоденькой сосенке, кое-как выкопала могилу, опустила в нее гроб и засыпала его землей.

После того как вознесены были жертвы духу — хранителю гор и буддам, стала фазаночка готовиться к поминкам по мужу.

Собрала она с листьев дуба росу и наполнила ею рюмки из чашечек желудей, а из хвоща наделала палочек для еды. Все приготовила для поминок по своим, вдовьим, средствам. Затем созвала тех, кто должен был отправлять поминальный обряд.

Кто же попал в их число?

Нарядного журавля попросили поднести первую чарку покойному. Легкокрылая ласточка взяла на себя обязанность принимать гостей. Красноречивому попугаю было поручено распоряжаться за поминальным столом. Ибис, став на колени, прочитал молитву.

Вот что гласила эта молитва: «В такой-то год, в такой-то месяц и день вдова-фазаночка смиренно сообщает, что смертная душа[314] ее мужа-фазана вместе с телом уже находится в могиле, а бессмертная его душа вернулась в свои покои. Посмертная табличка со всеми титулами покойного готова. На коленях молим: да будет забыто душе ее прошлое и да возрадуется она новому!»

В момент, когда уже убирали жертвенный столик, в вышине пролетал коршун. Он был голоден и, склонив набок голову, высматривал добычу. Внезапно хищник заметил фазанов.

— А ну, который из них повзрослев? Унесу-ка его с собой!

И, стремительно налетев, коршун вцепился когтистыми лапами в одного из молодых фазанчиков, взвился с ним в небо и улетел к громадам скал, к горным обрывам. Усевшись на одной из самых высоких вершин, начал он с боку на бок переворачивать добычу, говоря:

— Я простудился и заболел, десять дней ничего не ел и отощал. Сегодня впервые удалось мне заполучить кусочек, каким не брезгует даже человек... Бульон из трепанга, осьминога и морского ушка — самое изысканное блюдо на столе первого министра. Персик с дерева, плодоносящего раз в десять лет, — излюбленное лакомство Сиванму. Выдержанная в течение года настойка больше всего приходилась по вкусу четырем седовласым старцам с горы Шанлоушань. Дохлый щенок и неоперившиеся цыплята — любимая пища царственных коршунов. Но велик или мал этот фазан, раз уж он мне попался, с голоду съем хоть его!

С этими словами хищник пустился от радости в пляс и сразу же ахнул: фазанчик выпал у него из когтей, свалился со скалы и бесследно исчез. Уныло опустился коршун на место и со вздохом сказал:

— Во времена Троецарствия на узкой дороге Хуачжун прославленный полководец Гуань Юй[315], помня о справедливости, отпустил на свободу взятого им в плен Цао Цао. Вот и я, хоть и совершенно безжалостен по природе, тоже отпустил фазана. Поступок этот — не что иное, как великодушие. И это значит, что у меня будет большое потомство.

В это время с горы Тхэбэксан слетел полюбоваться на Пугак ворон. Проголодавшись в пути, отведал он плодов, отдохнул и отправился выразить свое соболезнование, фазаночке. Вот что сказал он ей, вздыхая:

— Я полагал, что ваш супруг, такой красавец и воплощенная добродетель, проживет долгую жизнь. А он польстился на красное бобовое зернышко и преждевременно ушел на тот свет... Какая жалость! Какое горе! Что до меня, никогда бы я не соблазнился, увидев подобное зернышко... Послушайте, фазаночка! Хоть и неприлично говорить об этом в такой день, но существует старая поговорка: «Родится богатырь — явится и крылатый конь, появится мастер слова — найдется и замечательная кисть». Едва дошла до меня весть о вашем неожиданном вдовстве, как я тотчас поспешил сюда повидаться с вами. Бабочка, приметив цветы, не пугается огня, гусь, узрев воду, не боится охотника... Ваше семейное положение мне хорошо известно, мое семейное положение вы знаете не хуже. Не кажется ли вам, что нам следует взять дело семейного счастья в свои руки и до седых волос жить вместе, как муж и жена?

— Я, конечно, ничтожное созданье, — возразила со вздохом фазаночка. — Но в каких обрядовых книгах сказано, что вдова может вторично выходить замуж, не выдержав трехлетнего траура? Старинная поговорка гласит: «Туча повинуется дракону, а ветер — тигру». Женщина же по закону должна повиноваться мужчине. Не так ли поступает каждая женщина?

А ворон в ответ:

— То, что вы сейчас говорите, просто смешно. В «Шицзине»[316] сказано: «Даже семеро сыновей не в состоянии утешить материнское сердце». Эти сопровождаемые вздохом слова произносит мать семи сыновей, когда, овдовев, снова вступает в брак. Так неужели такое маленькое, неприметное созданье, как вы, должно повиноваться покойному, проводя свою жизнь в одиночестве? Мне что-то не попадались тексты, где бы упоминалось о фазаночках как о верных вдовах!

Но тут как раз прилетел филин. Выразив сочувствие фазаночке, он поглядел на ворона и сказал:

— Ты черен телом, а клюв твой похож на крючок. К тому же ты заносчив, не встаешь при появлении старших!

Разгневался ворон:

— Эх ты, неуклюжий филин! И глаза у тебя ушли под самый лоб, и уши как шило!.. Какой же ты старший? Над тем, что тело мое черно, смеяться нечего. Разве если перья черны, так и душа такова?.. Пришлось мне однажды пролетать по теневой стороне горы, вот я и почернел... Не издевайся и над моим клювом! Не мешало бы помнить, что даже у юэского князя Гоуцзяня был рот, похожий на вороний клюв. Тем не менее он в течение десяти лет тайно точил свой мстительный меч и в конце концов стал хоу-ваном. Впрочем, ты ведь не знаешь классических сочинений. Какой же из тебя после этого старший?.. Нет, этого так оставить нельзя! После поминок необходимо всем разослать извещения, собрать общий сход и вычеркнуть имя нахала из списка янбаней!

Долго еще препирались между собой ворон и филин.

Летевший в синем небе одинокий гусь случайно опустился на землю во время их спора и, вытянув длинную шею, стал выговаривать обоим:

— Ну, какие же вы старшие? Когда гунны во время династии Хань девятнадцать лет держали в заточении Су У и никто не имел о нем вестей, это мне поручил он дать знать о себе, и я лично слетал с его письмом к самому императору. Принимая во внимание этот случай, старшим-то являюсь я. А вы... куда уж вам до такого звания!

Селезень с лотосового пруда, уже потерявший семь жен и не имевший ни родных, ни близких, подыскивал себе супругу.

Услыхав, что фазаночка овдовела, он начал собираться в свадебный путь жениха, даже и не подумав предварительно посвататься, как того требует закон. Чтобы внести в дом невесты свадебного гуся, пригласил он гуся, дружкой — голубка, шафером — рослого журавля. А красавец-зимородок отправился к невесте с подарками.

Вот приходит зимородок, спрашивает:

— Дома ли невеста-фазаночка? К ней жалует сам селезень-женишок!

Услыхав это, фазаночка заплакала и говорит:

— Хоть я и беззащитная вдовушка, но зря он все-таки думает, что можно взять меня замуж силком, пока я не погадала, как положено, о четырех счастливых числах...[317]

А подоспевший к этому времени селезень отвечает:

— Кто же соблюдает все церемонии и узнает четыре счастливых числа, когда сходятся вдовец и вдова? В подобных случаях жениху и невесте полагается лишь сравнить стихии, под которыми оба родились, чтобы определить, принесут ли они им счастье. Однако выберем все же наиболее благоприятный для свадьбы срок.

И, свершив уставное гаданье, селезень заявил:

— Нам благоприятствует как раз сегодняшняя ночь. Заключенный в такую ночь брак — источник счастья. Поэтому не тратьте зря слов и взойдите на брачное ложе!

Смеется фазаночка:

— Мужчина, вы говорите гнусные вещи!

Тогда селезень принялся расписывать ей свое житье-бытье:

— Только послушайте, в какой роскоши я живу! Как на ладони видны мне страны блаженных на горе Пэнлай и страны блаженных на острове Инчжоу. Я смотрю, как бессмертные катаются на лодках по зеркально-голубым водам текущих там рек, любуются на светлый месяц и с хмельным к тому же не расстаются. Устроив себе жилище из ряски и аира, привольно купаюсь я в струях озера Дунтин и реки Сян, досыта наедаюсь серебристою свежей рыбкой. Где во всей вселенной найдется существо, счастливее меня?

А фазаночка ему:

— Говорят, жизнь на воде хороша. Но разве можно ее сравнить с жизнью на суше? Послушайте лучше, как живем мы... Весело гуляем на широких равнинах, поднимаемся на вершины высоко громоздящихся гор и обрывистых скал, любуемся оттуда всем, что лежит вокруг, по всем восьми направлениям! Поздней весной, в третью луну, когда зеленая ива перед «Пристанищем путника» начинает играть свежими весенними красками, а золотистая иволга прыгает на ней с ветки на ветку, когда веет весенний ветерок и зацветают персики и сливы, — начинает куковать печальная кукушка, которую зовут в народе «душой царевича из царства Шу». Ее «ку-ку», означающее «лучше бы вернуться», ее грустное пение надрывают душу травам и деревьям, птице и зверю. Вот это уж настоящее зрелище! А золотистая осень, восьмая луна, пора хризантем! В такую пору волей-неволей начинает петь и фазан, переполненный счастьем оттого, что вдоволь насобирал зрелых плодов и уложил их горками вокруг себя. Не было и нет ничего, равного его песне! Куда годится ваша жизнь на воде по сравнению с жизнью на суше!

В глубоком молчанье сидел селезень, слушая фазаночку.

В это время рядом появился фазан, прилетевший утешить вдову. Вот что он сказал:

— Уже прошло полных три года траура после моего вдовства, но до сего дня так и не нашлось для меня подходящей подруги. А теперь, когда, узнав о вашей потере, прилетел я вас утешить, — сразу стало ясно, что боги и небо помогли мне обрести в вас супругу. Так давайте станем мужем и женой, соединим нашу судьбу. И родятся у нас дети... Сыновей мы поженим, дочерей выдадим замуж, а сами проживем счастливо все сто лет.

Отвечает фазану фазаночка:

— При мысли о покойном супруге не хотелось мне снова выходить замуж. Но вот подсчитала я свои годы и убедилась, что хоть и не молода уже, но и не стара. В мои лета еще можно познать счастье и вести семейную жизнь. Увидала сегодня вас — и пропало у меня желанье пребывать вечно покорной вдовушкой... Многие уже сватались ко мне, да все мечталось о каком-нибудь «королевском потомке»... Но ведь еще в старину говорили: «Конь подходит коню, молодец — молодцу». Вот и вижу: пожалуй, будет куда вернее, если я отдам свою руку вам, и станем мы скромненько жить да поживать вместе.

Тут фазан принялся охорашивать свои перышки, захлопал крылышками...

И они поженились.

А незадачливые фазаночкниы женихи — ворон, филин и селезень — поднялись с места и со стыдом улетели. Вслед за ними удалились и гости. Упорхнула птица-смоляночка. Звякнув, исчезла птица-колокольчик. Улетели попугай, павлин, гусь, цапля, журавль и крапивник.

И тогда супруги тронулись в путь. Впереди выступал фазан, следом за ним фазаночка, а позади девять ее сыновей и двенадцать дочерей. Сквозь метель и пургу вернулись они в глухие леса к ступенчатым скалам...

А потом опять наступила весна... Поженились девять фазаночкиных сыновей, вышли замуж двенадцать ее дочерей. Фазан же с фазаночкой, порезвившись на лоне природы среди прославленных гор и прославленных рек, в день полного месяца десятой луны погрузились в глубокие воды и тихо скончались.

Есть в народе поверье, что двустворчатая раковина — это фазан и фазаночка, которые погрузились в глубокие воды, чтобы не расставаться вовеки[318].