15

— Я понимаю, это своего рода идеал… — проговорила она в раздумье. — Дети в качестве идеала, как правило, выбирают какого — то конкретного человека. Вот почему они обычно так хотят стать железнодорожниками, летчиками, космонавтами… А впрочем, кем они только не хотят стать!..

Воцарившаяся в купе тишина и его помрачневшее лицо снова обеспокоили ее. О чем же с ним говорить, если буквально все действует ему на нервы?

— Он погиб, — глухо произнес полковник и, помолчав, продолжал: — Не знаю, удалось ли мне стать хоть немного похожим на него, но, принимая решение остаться в армии, я думал именно о нем… Он пал в бою, выполняя свой патриотический долг… Понимаете, с того момента, когда я надел форму, мне частенько приходилось слышать от командиров высокопарные речи о воинском долге и чести нации. Но вот началось восстание, и многие из них, казалось, забыли то, о чем говорили еще вчера. А этот офицер о долге и чести нации говорил мало и неохотно, зато сражался и погиб как настоящий герой. Не уверен, поймете ли вы меня…

— Я вас очень хорошо понимаю…

— Даже если вы говорите это из вежливости, я очень благодарен вам…

— И вовсе не из вежливости, — перебила она его довольно резко. — Просто в моей жизни было немало печального, и, когда я вспоминаю об этом, у меня начинает щемить сердце.

Она заметила, что он успокоился, и искренне обрадовалась: может, хоть теперь он немного приободрится? Но когда он снова заговорил, голос его звучал по — прежнему уныло:

— Если на вашу долю выпало так много страданий, то вы действительно меня хорошо понимаете… А что, собственно, с вами произошло?

— Не будем об этом… — холодно произнесла она. — У меня сил не хватит, чтобы обо всем рассказывать…

* * *

Мария думала, что теперь ей уже не дадут никакого задания. Недаром надпоручики на прощание запретили ей обращаться с этой просьбой к старому Мего. А впрочем, она бы и не пошла к нему потому что стыдилась своего необдуманного поступка. И потом, неизвестно, что наговорили Мего о происшествии в «Симфонии» надпоручики. А разве она виновата, если у нее сдали нервы? Хорошо, конечно, рассуждать, что ничего страшного не произойдет, если какой — то ловелас схватит ее за руку, но на деле… Нет, Мата Хари из нее не получится. Она для этого не создана… И все — таки по ее вине оказалось невыполненным задание командования…

Орфанус и Голомани пришли к ней, когда она совсем перестала ждать. И вели они себя так просто и естественно, будто никогда с ней не ссорились, а только не поняли друг друга. Мария еле сдержалась, чтобы не подпрыгнуть от радости и не броситься обнимать их, когда Голомани объяснил, зачем они пришли…

— Командование считает, что это задание можешь выполнить только ты, Ксения, — сказал Голомани, и его мальчишеское лицо стало серьезным и сосредоточенным. — Тип, с которым тебе предстоит познакомиться, является начальником секретариата местной СД. Через его руки проходит все… Это очень жестокий, опасный человек… Но ты должна перехитрить его… — И он пристально посмотрел на девушку.

— Ну, не подведешь нас на этот раз? — спросил Орфанус, почему — то сделав ударение на местоимении.

— Не подведу, — пообещала она.

* * *

С оберштурмбанфюрером СС Рольфом Адриани, который выдавал себя за представителя торговых фирм рейха, Марию познакомил все тот же пан Янега, по — прежнему корректный, гладко выбритый и улыбчивый. Помня наставления Орфануса, она сразу постаралась дать понять эсэсовцу, что он произвел на нее впечатление, однако тот, казалось, этого не заметил.

Правда, он танцевал с ней раза три, но вообще — то больше интересовался деликатесами, подаваемыми к столу. Глядя на его стройную фигуру, трудно было поверить, сколько способен съесть за один присест этот чистокровный ариец.

Чтобы обратить на себя внимание немца, Мария принялась доверительно рассказывать ему о своих злоключениях в этой гостинице месяца полтора назад. Немец сразу оживился.

— Ах, этот доктор Божик… — рассмеялся он. — За то, что вы не дали спуску этому проходимцу, милая фрейлейн, я поцелую вашу ручку… — И он церемонно приложился к ее руке.

— Вы его не переносите? — вскинула вверх брови Мария.

— Да как вам сказать? Я ничего не имею против него лично, но его коммерческие операции…

— Не понимаю…

— Постараюсь вам все объяснить. Видите ли, фрейлейн, рейх прилагает огромные усилия, чтобы спасти Европу от большевиков… А в это время ваши люди, сбитые с толку красной пропагандой, вонзают нам нож в спину. Но не будем касаться этого щекотливого вопроса.

— Пан Адриани…

— Итак, вернемся к доктору Божику. Он сосредоточил в своих руках огромную власть. Однако, вместо того чтобы заботиться о благе государства и оказывать помощь рейху, он печется о собственном кармане… Ваши люди не могут не знать об этом, но ничего не предпринимают. Впрочем, у вас каждый, кто занимает солидную должность, начинает грести в свой карман.

— Но они же в таком случае нарушают словацкие законы!

— Видимо, фрейлейн, вы в этих вещах совсем не разбираетесь.

— Так объясните мне, в чем, собственно, дело. Я с удовольствием вас послушаю.

— Пойдемте лучше потанцуем.

— Нет, — заупрямилась Мария, памятуя о том, что мужчина, вразумляющий, как ему кажется, глупую женщину, которая слушает его пусть с притворным благоговением, в любом случае ощущает свое неоспоримое превосходство и в конце концов начинает испытывать интерес к самой женщине, — если я не в состоянии понять ваши теоретические объяснения, попытайтесь сделать это на конкретном примере. — И она повторила услышанные ею здесь же обрывки разговора о сигаретах и автофургонах.

Мнимый представитель торговых фирм рейха победоносно ухмыльнулся и начал терпеливо объяснять непонятливой фрейлейн смысл торговых афер Божика. Она в свою очередь добросовестно пересказала ему двусмысленные сентенции доктора Божика об упаковке, но они, как и предполагала Мария, не заинтересовали Адриани.

Закончился вечер довольно неопределенно, не внеся никакой ясности в их отношения. Адриани так и не предпринял попыток поухаживать за ней. Ничего не сказал он и пану Янеге. И тогда Мария поняла, что необходимо набраться терпения.

Тем более неожиданным показалось ей приглашение Адриани, вскоре переданное им все через того же пана Янегу. Следом за ним примчались в «Симфонию» и переодетые в штатское надпоручики.

— Клюнул все — таки! — с удовлетворением потирал руки Орфанус.

— Ради бога, будь благоразумной и осмотрительной, — наставлял ее с серьезным видом Голомани. — Теперь все зависит от тебя…

Марию беспокоило, что эсэсовец пригласил ее в какой — то неприметный ресторанчик на Длоугой улице, да еще под вечер.

— Куда же я пойду потом? — тревожилась она.

— Придется снять для тебя квартирку в Братиславе, — вздохнул Орфанус.

Голомани нервно рассмеялся:

— Да неужели вы не поняли, что Адриани строит на этом всё свои расчеты?! — и, обращаясь уже только к Марии, продолжал: — Пойти тебе в Братиславе действительно некуда, а тут комендантский час… Ну, твой «представитель торговых фирм рейха» кавалер галантный… Он, вероятно, пригласит тебя к себе… во избежание неприятностей… И тебе ничего не останется, как принять его любезное приглашение… Вот тогда Адриани в твоих руках и все наши трудности позади…

Но Мария не разделяла его оптимизма. Ей казалось, что тогда — то и начнется самое трудное…

* * *

Однако Адриани на свидание не пришел. Появился он в «Симфонии» только через шесть дней и с безразличным видом принес Марии извинения, сославшись на то, что ездил по Словакии по торговым делам…

— Так оно и есть! — воскликнул Голомани и взволнованно забарабанил костяшками пальцев по столу, когда на следующий день девушка рассказала надпоручикам о своей встрече с немцем.

Разговор происходил на кухне в квартире словацкого майора, который отправил семью в деревню, а сам сражался где — то на Нитре. Надпоручики, как и было условлено, подыскали ее специально для Марии.

— Как только Адриани отлучается из Братиславы, по Словакии прокатывается волна казней… — закончил Голомани свою мысль.

Когда до Марии дошел смысл сказанного, в висках у нее сильно застучало, а перед глазами поплыли страшные картины — Адриани, подписывающий списки людей, подлежащих уничтожению; Адриани, указывающий направление колонне машин с обреченными, такой, например, какую они со старым Кукачем встретили неподалеку от Тесар; Адриани, отдающий приказ карательной команде под перекрывающий вопли и стоны грохот винтовочных выстрелов… Боже мой, и с этим чудовищем ей придется встречаться в интимной обстановке, болтать, кокетничать… Нет, ни за что…

— Значит, ты не хочешь отомстить за смерть Милана? — то ли уточнил, то ли упрекнул Орфанус, выслушав ее доводы. — Так — то тебе дорога память о нем?

Мария горячо запротестовала, что они ее неправильно поняли, что она жаждет отомстить за Милана, но не так, как предлагают они. Вот если бы ей поручили уничтожить этого кровавого пса — тогда другое дело…

Орфанус и Голомани принялись наперебой убеждать ее, что время для таких акций еще не пришло, что сейчас важнее собирать ценную информацию о противнике, что вообще не женское это дело — браться за оружие.

Мария попыталась было возразить, но силы покинули ее и она лишь улыбнулась печальной улыбкой. Пусть думают, что хотят, и говорят, что хотят, она останется при своем мнении. И почему это они берутся судить о том, чего совершенно не понимают? Да память о Милане ей дороже всего на свете. А с Адриани она не желает иметь ничего общего потому, что такие, как он, убили Милана… Впрочем, теперь ей уже начинало казаться, что именно Адриани, а не кто иной, был его убийцей. И она отомстит, непременно отомстит, если этого не в состоянии сделать они, его товарищи. А может, они просто трусят?

Она, конечно, выполнит задание командования — заполучит у эсэсовца штабные документы, однако и его самого не пощадит, ибо нет пощады тем, кто ежедневно посылает на смерть десятки, а то и сотни людей, вся вина которых состоит в том, что они осмелились оказать сопротивление оккупантам.

С Орфанусом и Голомани она больше ничего обсуждать не будет, потому что они опять наверняка скажут, что надо проявлять благоразумие и осмотрительность, что нецелесообразно убивать одного изверга, если завтра на его место пришлют другого, что с вооруженными акциями придется повременить. Но для чего же им в таком случае сведения о намечающихся карательных акциях, если они не имеют возможности взять в руки оружие и предотвратить их? Не имеют возможности или не хотят?

А впрочем, какая разница? Она теперь сама возьмется за оружие — пистолет у нее есть. Но почему обязательно пистолет? Выстрел может привлечь внимание прохожих, соседей, патруля, наконец, — и тогда снова провал операции. Нет, понапрасну рисковать незачем. Действовать надо наверняка.

Продолжая обдумывать созревавший в голове план, она заварила себе чай и в поисках ложки открыла белую тумбочку. Неожиданно ее взгляд остановился на остром кухонном ноже с короткой ручкой…

* * *

Встреча проходила так, как предсказывал Голомани, и Мария не переставала мысленно удивляться: «Сценарий он, что ли, писал этому мерзавцу?» Как только она с озабоченным видом посмотрела на часы, Адриани участливо обнял ее за плечи и посоветовал не торопиться на поезд, потому что до комендантского часа она все равно уехать не успеет, а до его квартиры на Палисади рукой подать. Пришлось с его доводами согласиться…

Без четверти девять они уже переступили порог квартиры эсэсовца. В передней Мария не обнаружила следов пребывания других ее обитателей — вероятно, Адриани жил один. Через открытую дверь она увидела на столе коньяк…

Приглаживая волосы, Мария взглянула на себя в зеркало и вдруг представила, как ее арестуют, начнут допрашивать, пытать… Что же, придется вынести и это. А потом… Потом конец… Конец? Да нет, конец всему пришел в тот день, когда Орфанус приехал в Леготу на зеленой машине и привез известие о гибели Милана… Сейчас зеленая машина ждет ее на Марианской улице, чтобы по завершении операции отвезти в «Симфонию». Нет, конец всему пришел тогда, когда Милан погиб на Верхней Нитре. Только она об этом не знала…

Немец обнял ее и повел в спальню. Там он торопливо скинул пиджак, потом снял и аккуратно положил на стул пуловер. За это время Мария успела вынуть из сумочки нож и засунуть его за корсаж юбки, плотно облегавшей талию. Не зная, что делать дальше, она подошла к зеркалу и опять стала приглаживать волосы.

Подошел Адриани и, обняв ее за плечи, не грубо и не нежно, а как — то по — хозяйски, медленно повел к постели. Мария доверчиво положила голову ему на плечо и прикрыла глаза, будто пыталась расслабиться. Она прибегла к этой маленькой хитрости, чтобы собраться перед решающим мгновением. Потом она сделала вид, что хочет обнять его, а сама тем временем нащупала промежуток между ребрами, куда следовало наносить удар.

Чтобы незаметно вытащить нож, ей пришлось неестественно изогнуться, но немец и на этот раз ничего не заподозрил. Господи, только бы нож не выскользнул из руки! Точным, уверенным ударом она вонзила его в эсэсовца.

Когда она тащила Адриани к постели, он еще дышал. Но уже через минуту все было кончено.

Мария не спеша забрала у эсэсовца документы и пистолет и, открыв дверь его ключами, осторожно выбралась на улицу. Прохожих было довольно много, и все они торопились, так как близился комендантский, час. И никто из них не обратил внимания на девушку, быстро шагавшую в сторону Марианской…

* * *

Орфанус открыл дверь и застыл на пороге, не давая Марии войти.

— Сорвалось? — спросил он наконец сдавленным шепотом.

Она отстранила его и, не раздеваясь, прошла прямо в большую комнату, где на матрасе сидел Голомани.

— С Адриани все кончено, — проговорила она, протягивая надпоручику бумажник и документы эсэсовца.

— Что ты хочешь этим сказать, черт побери? — приподнялся Голомани с матраса. — Имей в виду, если ты опять что — нибудь выкинула…

— Так что же все — таки произошло? — начал терять терпение Орфанус.

— Ты действительно… убила его? — продолжал допытываться Голомани. — Отвечай же! Мы здесь не собираемся играть с тобой в игрушки…

— Вы не смеете так разговаривать со мной! — гневно выкрикнула Мария, нащупывая в правом кармане пальто пистолет, придававший ей уверенности. А впрочем, теперь она не боялась никого. — Я убила его. Если не верите, можете пойти и убедиться собственными глазами… Если, конечно, у вас хватит храбрости…

— Ксения… — прошептал, побледнев, Орфанус, — зачем ты это сделала?

— Не верь ей, она лжет! — злобно бросил Голомани, но едва он заглянул в документы, как глаза у него расширились, а губы задрожали. — Кто тебе дал санкцию на убийство Адриани? Кто? Я же говорил, что не нужно этого делать! — негодовал он.

— Не нужно… — словно эхо вторил ему Орфанус.

В комнате повисла напряженная тишина. Мария смотрела на поникших, растерянных мужчин и никак не могла понять причину охватившего их гнева. Неужели все дело в том, что она нарушила приказ? А если у нее не было выхода? Действительно, она рисковала, но операция прошла благополучно. Она выполнила задание и расправилась с убийцей, потопившим в крови сотни словаков. А может, они просто боятся за собственные жизни?

— Что же теперь делать? — будто в подтверждение ее подозрений, шепотом спросил Голомани.

— Быстро одеваться и бежать отсюда!

— Ты что, с ума сошла? — ужаснулся Орфанус. — Скоро наступит комендантский час… Да нас первый же патруль задержит… И машина такая приметная — зеленая…

— Тогда я пойду одна, — произнесла она решительным тоном и направилась к выходу. — Ничего, как — нибудь доберусь…

— Ты подумала о последствиях? — крикнул ей вдогонку Голомани, но она уже захлопывала за собой дверь.

Загрузка...