Верный пламени

9. О пешем странствии, потребностях и помывке

После всего испытанного Люси не думала, что сможет хоть на чуток сомкнуть глаза. Но сон одолел её, стоило только присесть поближе к огню и перестать двигаться. Она надеялась дождаться рассвета и там уже решить, как быть дальше, но почувствовала, что её, сонную, укрывает будто бы тёплое одеяло. Не поддаться искушению упасть в это одеяло и позволить себе отдых оказалось невыносимо. И Люси размежила веки лишь когда озорное солнце потрепало её лучом по лицу.

Сколько можно спать! Люси потянулась, обнаружив под собой те же булыжники, что и вчера, а ещё — Эдвила, собиравшего сумку. Его пепельные волосы в танце луча казались невесомыми и золотыми.

— Ну и горазда ты дрыхнуть! Правду говорят, барды все поголовно предпочитают праздность.

— А ты, — Люси насладилась тем, как чётко слетают у неё с зубов сложные согласные, — а ты! Можно подумать, не спишь вовсе!

— О, это так, это так. — Эдвил затянул ремни сумки, и Люси не решилась поведать ему, что вообще-то всем живым, и даже бестиям, полагается сон.

— Что мы будем делать?

— Странствовать.

— Пешком? — Люси скептически оглядела свои башмаки, крепкие, но слишком уж городские для дальних переходов.

— А как ещё? Мы бродячие артисты. И раз тебя волнует этот вопрос, скарб потащу я.

— Но, но, — Люси растерялась, поскольку не представляла себе путь куда бы то ни было пешим ходом. — Это же долго! И утомительно. Быть может, мы возьмём боннаконов? Или сядем в повозку.

— Ох, люди! — Эдвил попенял, водрузив ладони на лоб и запрокинув голову. — Куда тебе торопиться, скажи? В своих повозках вы не видите солнца, неба, света звёзд! Вас не греет живое тепло планеты! Вы обижаете ангелов и прячете глаза от извечного пламени, создавшего вас! Вы перечите своей природе! Разве это мудро, Элли?

— Я — Люси! — только и нашлась что сказать Люси на его чувственную проповедь.

Эдвил обескураженно глянул на неё через клеть из пальцев и словно опомнился.

— Так и быть! — одарили Люси любезностью. — Ты возьмёшь на себя стихосложение. А именно, блокнот.

— Мило. Ничего, что я вся драная, как на зубах у бесов побывала? — намекнула Люси на прискорбный вид её некогда лучшего наряда.

— Если хочешь, сними и иди нагая. Так мне даже больше понравится. — Эдвил одарил её очаровательной и насмешливой улыбкой.

— Приличные девушки не ходят в горелых обносках, — Люси вспомнила густо звеневший отцов кошель.

— Приличные девушки сидят по кухням, — парировал Эдвил куском её прошлого, и на том их спор закончился.

Они снялись с места и двинулись в путь. Люси благодарила ангелов, что платье не выгорело в подоле, лишь на спине и рукавах. Пекло солнце. Иви шныряла в зерновых колосьях, охотясь на мышей. Эд вёл новую спутницу в обход Верреборга, до сих пор дымившегося и насылавшего на странников ветер с приправой гари.

— Эх, — изрекла Люси в пестрящую ромбиками узора спину. — Поджигатель — как есть чудовище. Оставил след и в таком славном городе!

— Не впервой, — отозвался Эдвил, не оборачиваясь. — Два века назад тут уже был пожар, учинённый им.

— Это тот, в котором погибли Вилланты и Брекси?

Въедливые, колкие глаза с пылающими зрачками одарили Люси не самым дружелюбным взором. Стало ясно, что это был лишний вопрос.

— Нет. Следующий.

— А.

Люси распирало от интереса и желания болтать без умолку. Она отмахивалась от мух блокнотом.

— И всё же…

— Что ты пристала? По твоему в городах не бывает двух пожаров подряд? — заискрил Эдвил.

— Нет-нет, я хотела сказать, что, ну… — Люси застеснялась просьбы, но уж раз начала, надо было выкладывать: — Мне нужно платье. Хоть самое простецкое.

Он остановился и обернулся. Люси ждала злую отповедь, какие привыкла слушать от родителей, но Эд лишь опять улыбнулся.

— Хорошо. Твоя взяла. Что-то ещё?

— Позавтракать.

— А это тебе зачем? Твои структуры изменились вчера ночью, и ты больше не нуждаешься в пропита…

В пику его словам живот Люси заурчал, и сей постыдный звук поддержала рокотом Иветта.

— Вот свалились вы на мою голову, — Эдвил размашисто зашагал дальше. — Женщины! Ввек не свяжусь больше с женщинами! Жил же без вас.

Люси не умела читать мысли, но догадалась, что он согласен их покормить.

— Но у меня нет денег! Один соларий, что ты же мне и дала!

— Как же ты работаешь без оплаты? — подивилась Люси.

— Я артист! Моя пища, как и твоя — вдохновение!

Снова жалоба желудка.

— Да ну вас! До Лавагро никакого нытья! А там придумаем, что с вами делать!

Лавагро оказался меньшей копией допожарного Верреборга. Пригород, что и говорить! Невысокие домишки, куча зелени и цветов, улыбчивые жители, кошки на окнах — Люси не единожды, проходя главной улицей, видела умывающихся мурлык. Вот мальчишки гурьбой повели на речку мыть маленького единорожка. Вот прошла мимо девушка с таким же яклом, как Иви, и бестии поприветствовали друг друга громкими криками.

— Мы будем тут выступать? — спросила Люси.

— Нет. — Эдвил бросил слишком тяжёлый взгляд на милый городишко. — Тут не будем.

— Почему? Мне здесь нравится.

— Мне тоже. Потому и не будем. Да и, — он оттянул до треска ткани лоскут платья Люси, — ты права. Тебя надо одеть.

— И помыть!

Он зафырчал, как недовольный боннакон, и направился с Люси к первой попавшейся лавке готового платья.

— Извини, по меркам шить — много времени потеряем. А так — выбирай. — Широким жестом Эдвил указал на ряды обновок. Люси с недоверием начала перебирать платья, примерно представляя, какое подойдёт ей по размеру и фасону, и выудила в итоге пристойное, удобное, цвета запечёной терракоты. Льняная ткань была нежесткой и крепкой. Как раз для долгого пути. Подала Эдвилу. Тот одобрительно кивнул.

— Ты уверена, что оно на тебя налезет?

— Налезет!

— Хорошо. Думай, что ещё тебе пригодится. Чепец, чулки, исподнее — что вы там, женщины, носите?

Люси не стала долго обмусоливать его намёк и по-скорому набрала себе необходимого к платью. Принесла охапку вещей Эдвилу. Тот выкатил глаза, но ничего не сказал. Из-за прилавка за странноватыми посетителями наблюдал торговец. На его добродушном лице читалось сомнение в платёжеспособности голодранцев, но он их не останавливал. Люси и сама не знала, чем они расплатятся, но доверилась спутнику. Эд подхватил выбранные вещи и бросил на прилавок.

— Подожди, пожалуйста, за дверью.

Это было сказано Люси. Лавочник начал ухмыляться в ожидании потехи. Люси колебалась, но Эдвил знаком подкрепил свои слова — мол, выйди.

Пришлось им с Иви ждать на улице и бояться, но вскоре Эд появился с ворохом вещей и плюхнул их в подставленные Люси руки.

— Понесёшь сама!

У той дар речи опять пропал, но ненадолго.

— Но как?

— Нам их подарили. Идём.

Люси прижала к себе вещи. Из-за двери лавки их донельзя перепуганным взглядом провожал торговец.

— Что ты ему сказал?!

— Что у них очень милый город. Но это они и без меня знают. И ценят. Ну что ты там ещё хотела? Сумку? Башмаки? Поесть?

— А-а-а…

— Не тяни. Галантерея и башмачники в той стороне, таверны дальше за ними. Тут всё просто, если не поменялось за столетие. — Эдвил осмотрелся. Покрутил головой направо, налево и, подхватив под локти, потянул Люси к заброшенному дому с наклонённой набок треуголкой-крышей, одиноко притулившемуся у дороги.

— Зачем?

— Помыться. Ты же хотела?

— Но я не стану раздеваться при тебе!

Эдвил засмеялся.

— Этого и не требуется.

Он завёл её внутрь, спугнув захлопавших крыльями горлиц, и развернул спиной к себе.

— Положи вещи. И закрой глаза.

Люси послушалась, замирая сердцем от предвкушения чуда. Дыхание Эдвила слышалось совсем рядом — чуть тёплым ветерком, но тут он вздохнул поглубже, и волна печного жара прокатилась по волосам Люси. Руки спутника обмахивали её кожу, не касаясь, однако чувство было такое, будто её с ног до макушки бережно обтирают горячим полотенцем. Тело отвечало экстатическим гулом. Люси пугалась этих ощущений и наслаждалась ими. Такого с ней ещё никто не проделывал! Нутро будто превратилось в полный горячего золота котёл, а волосы поднялись над корнями. Захотелось хоть глазком подсмотреть, что с ней творит этот фокусник, но тут Эдвил потёр ладони одна об другую и вышел из проёма без двери с приказанием:

— Одевайся.

Люси открыла глаза и поняла, что стоит среди обветшалых стен совершенно голой.

— Эй! — под хлопанье крыльев и воркование горлиц окликнула она Эдвила.

Было непонятно — восхищаться или возмущаться. Белое пуховое пёрышко слетело ей на смуглое плечо. Кожа была свежей и без пятнышка грязи.

— Мы так не договаривались!

— Ты красивая.

Негромкие, смущённые слова в пустом доме прозвучали гулко и пронзительно. Ещё более пронзительную паузу в разговоре нарушила Иветта. Бестия явилась из разбитого окна и принялась с трескотанием носиться за горлицами.