Верный рыцарь

8

Когда Глэдис проснулась, было уже совсем светло. Через задернутые занавески пробивались лучи солнца. Секунду она не могла понять, где находится. Ах, да она же провела здесь всю ночь, спала в объятиях Элмера, крепко прижавшись к нему.

И вдруг Глэдис полностью осознала, что произошло: она позволила любить себя, хотела его и не скрывала своего желания. Ее охватило невыносимое чувство стыда. Элмера винить нельзя, мужчины не придают большого значения таким эпизодам. Ему тридцать пять, почти тридцать шесть лет, наверняка у него было много женщин и кроме Клары.

Нет, нужно отвечать за свои поступки. Ведь она сама хотела принадлежать ему, была счастлива, что вернула его. Но встретиться лицом к лицу теперь… — совсем другое дело. Ей и в зеркало-то не хотелось смотреть, мысль же о том, что придется взглянуть в его темно-серые глаза, была вовсе невыносима. И Глэдис зарылась поглубже в теплую постель.

Было слышно, как он ходит по кухне — равно или поздно придется набраться мужества и встать. Теперь нагота только смущала. При мысли о прошлой ночи Глэдис вспыхнула. Элмеру не составило большого труда добиться своего. Разве возможно сопротивляться такому напору, опыту и… наслаждению, которое она испытывала при его прикосновениях. Даже теперь от воспоминаний все поплыло перед глазами, но при свете дня было еще и мучительно стыдно.

К тому же у нее не было никакой одежды, кроме халата, который лежал на стуле. Элмер, наверное, положил его туда, когда встал. Интересно, что он при этом думал? Смотрел на нее с торжеством или с презрением? Прикрывало ли ее в тот момент одеяло? Что ждет впереди? Продолжение этой ночи или холодная насмешка? Не зная, чего ожидать, она страшно боялась встречи.

В маленькой сторожке кухня была недалеко от спальни, но Глэдис умудрилась незаметно проскользнуть в ванную и, запершись, наконец оказалась в безопасности. В зеркале она увидела бледное лицо, всклокоченные волосы, припухшие глаза — и не узнала себя. Одной ночи с Элмером оказалось достаточно, чтобы почувствовать полную свою беззащитность.

Глэдис причесалась и умылась холодной водой, надеясь, что на щеках снова появится румянец. Сумка осталась в комнате или, может быть, в машине… Никак не вспомнить. Однако нельзя же просидеть здесь весь день. Бросив на свое отражение последний отчаянный взгляд, Глэдис распахнула дверь.

Когда она вошла в кухню, Элмер стоял у плиты. Посмотрев на нее, он прищурился.

— Садись за стол. Завтрак готов.

— Я ничего не хочу. Меня что-то тошнит.

Не заметить ее бледного лица, дрожащих губ, синяков под глазами было невозможно. Так же, как и отчаянного взгляда и трясущихся рук. Глэдис выглядела такой беспомощной, такой юной, что на мгновение он сердито сжал губы, невольно вспомнив, какой она была в семнадцать лет.

— Чай на столе! — Элмер подтолкнул ее к стулу. Поставив на стол чашку, от которой шел пар, он скомандовал: — Пей!

Она взяла чашку в руки, но они так дрожали, что пришлось поставить ее обратно. Близость Элмера слишком волновала, и горячий чай никак не мог помочь. В каком-то оцепенении Глэдис сидела за столом, низко опустив голову.

Элмер пристально посмотрел на нее, потом выключил плиту, подошел и поднял на ноги, заставив посмотреть ему в лицо.

— Так, — твердо проговорил он. — Давай поговорим.

— Я хочу домой, — пролепетала Глэдис, краснея.

Это прозвучало так по-детски! Пытаясь поправить положение, она проговорила:

— Прошлой ночью… не знаю, почему я допустила, чтобы это произошло… Наверное, сошла с ума, когда разрешила тебе…

— Соблазнить себя? — холодно осведомился он. — Ты это хотела сказать? Я соблазнил тебя, и теперь ты жалеешь об этом?

— А как я могу не жалеть? — Глэдис резко вскинула голову и поглядела на него зелеными глазами, надеясь, что гнев поможет заглушить чувство стыда. — Согласна, что сама виновата. Позволила завлечь себя, зная, что на самом деле тебе все равно. Что я просто случайно подвернулась…

В глубине души она понимала, что хочет разозлить его, хочет, чтобы его гнев помог ей забыть о смущении. Но он не разозлился. Наоборот. Смотрел непроницаемым взглядом, и на его лице ничего не удавалось прочесть.

— Значит, ты просто подвернулась, — невозмутимо согласился Элмер. — Давай вспомним, как все случилось. Ты появилась — вся мокрая, переоделась в мой халат, и я не смог справиться с собой и изнасиловал тебя.

— Я этого не говорила! — Глэдис в ужасе быстро-быстро заморгала. — Я просто хотела сказать, что вчера была в жутком состоянии…

— …И я воспользовался этим, — закончил он, сверля ее взглядом. — Правильно? Итак, я воспользовался твоей беспомощностью и переспал с тобой, и теперь ты об этом жалеешь.

— Мне стыдно, — прошептала Глэдис, потупившись.

— Но ведь тебе это понравилось, дорогая, — мягко напомнил он. — Мне пришлось сдерживать тебя, и не один раз. Ты была воплощенной страстью, и что-то не припомню, чтобы просила пощады. Придется признать, что я прав, — тут трудно ошибиться. Комната девственницы тебе больше не подходит.

Глэдис отвернулась, отчаянно краснея.

— Откуда ты знал, что я все еще… Ты же не мог догадаться, и потом…

И тут она увидела, что он сидит, полузакрыв глаза, и улыбается… явно вспоминая прошлую ночь.

— Не будем об этом, ладно, Глэдис? — мягко проговорил он. — Я все еще чувствую твое тело, чувствую прикосновение к твоей мягкой, нежной коже. Боюсь, что могу снова не устоять перед соблазном.

— Я хочу домой, — прошептала Глэдис, в голосе звучала паника.

Элмер равнодушно пожал плечами.

— Сейчас отвезу. Я уже позвонил на ближайшую станцию техобслуживания. Возможно, к обеду починят твою машину. В крайнем случае, воспользуешься машиной Фрэнка или Клары.

Он специально упомянул о Кларе, чтобы сделать ей больно. И ей действительно стало больно, так, что она чуть не вскрикнула. Глэдис быстро пошла к двери — ей хотелось как можно скорее остаться одной. Одной, чтобы разобраться в своих чувствах.

Только в дверях Глэдис вдруг поняла, что чуть не ушла без туфель. Они были где-то в кухне вместе с пакетом мокрой одежды. Повернувшись, она увидела, что Элмер шел прямо за ней и, явно потешаясь над ее замешательством, нес туфли и пакет в руках, а сумку — под мышкой.

За ночь туфли не высохли и совсем потеряли форму — скорее всего, придется их выбросить. Кое-как она доковыляла до машины, но Элмер даже не предложил помочь. Бросил вещи ей в ноги и уселся за руль, как равнодушный таксист, который видит ее в первый раз.

Путь к дому показался ей страшно долгим, наверное, потому, что водитель смотрел прямо перед собой и не произнес ни слова. Щипало глаза. Ну как он может сидеть с таким неприступным видом? Ведь ночью любил ее, шептал слова страсти, в конце концов, перевернул ее жизнь с ног на голову! А теперь — совсем другой человек. Этим утром и она была для него чужой.

— Как ты так можешь? — проговорила Глэдис сквозь слезы, когда машина затормозила у входной двери. — Как ледяная глыба! А ночью…

— А ночью наслаждался твоим телом? — осведомился он как бы вскользь, не повернувшись. — Но ты уже ответила на этот вопрос: я соблазнил тебя. Ты ведь ясно дала понять, какой я негодяй. Ничего не могу с этим поделать. Если, конечно, не хочешь, чтобы я отвез тебя назад и снова соблазнил.

— Прошлой ночью я не вспоминала про Клару! — воскликнула Глэдис. Элмер кивнул с задумчивым видом.

— Я тоже. И опять забуду, когда буду любить тебя в следующий раз.

— Следующего раза не будет! — возмущенно вскричала Глэдис, глядя на него с ужасом. Но Элмер насмешливо улыбался.

— Ну да, до тех пор, пока мы снова не останемся наедине, — согласился он. — И тогда ты опять придешь в мои объятия, как только я позову.

Глэдис покачала головой, боясь произнести хоть слово. Это ужасно, но, по-видимому, он прав. Элмер всегда имел над ней огромную власть, даже тогда, когда она была подростком. Смятение становилось все сильнее. Если она не принадлежит ему, кто она тогда? Как снова обрести себя? Держаться от него как можно дальше?

Открыв дверцу, Глэдис приготовилась выйти из машины, иначе он будет продолжать сидеть и поддразнивать ее. И только почувствовав голыми ногами холодный воздух, поняла, что сейчас похожа на пугало.

— Но я же не могу войти в дом в таком виде! — испуганно проговорила она, без всяких колебаний поворачиваясь к Элмеру, уверенная, что он поможет.

— Почему же? — В голосе Элмера звучала явная издевка. — Скажи миссис Вуд, что ты купалась в реке, и какой-то бродяга украл твою одежду.

Она посмотрела на него как на сумасшедшего, но на его лице не было и тени улыбки.

— Прошу тебя! Чем дольше я здесь сижу, тем больше разжигаю ее любопытство.

— Ну, если мое предложение тебе не нравится, скажи просто, что это не ее дело. Или войди с видом победительницы и сообщи, что на тебе мой халат, потому что ты провела ночь со мной. Это уж точно заткнет ей рот.

На глазах у Глэдис выступили слезы злости, смущения и жалости к самой себе. С беспомощным видом она повернулась к Элмеру, и он прикоснулся пальцем к ее лицу.

— Не обращай на нее внимания. Просто войди в дом, как будто ее нет. Что тебе до нее?

— А ты не зайдешь? — спросила она дрожащим голосом, но он откинулся на сиденье и покачал головой.

— Нет. Прошло время, когда я был твоим защитником, спасителем и ангелом-хранителем. Но помни, что я буду хотеть тебя при каждой нашей встрече.

— Ты забываешь о Кларе, — проговорила Глэдис сдавленным голосом, решив наконец вылезти из машины.

— Нет, не забываю, — отозвался Элмер. — Не похоже, что мне удастся от нее отделаться. Но, с другой стороны, как известно, она часто уезжает. Тогда мы снова будем вдвоем.

Глэдис схватила свои вещи и побежала к дому. Он смотрел ей вслед с насмешкой и жалостью. О, она ничуть не повзрослела с тех пор, как впервые взглянула на него своими зелеными глазами! Как забилось тогда его сердце. Уже не ребенок, но еще не женщина. При воспоминании о прошедшей ночи по телу Элмера прокатилась горячая волна. Он вздохнул, развернул машину и поехал прочь. Теперь уже никто, кроме самой Глэдис, не сможет решить ее проблемы.

Как и предполагалось, миссис Вуд не заставила себя ждать — появилась, как только Глэдис закрыла дверь. Во взгляде ее было больше презрения, чем любопытства.

— А я и не знала, что вы уже вернулись, — проговорила она, прекрасно понимая, что Глэдис провела ночь вне дома. Она заметила и мужской халат и растрепанные волосы. Таким вот презрительным взглядом много лет смотрела на нее Клара, и именно этот взгляд придал Глэдис мужества и решимости, которые и были ей сейчас нужны.

— Да, только что, — отозвалась она любезным голосом. — Моя машина сломалась у ворот в самый разгар грозы вчера ночью — пришлось заночевать в сторожке. Будьте добры, позовите меня, когда позвонит механик.

И, повернувшись, направилась к лестнице, успев, однако, заметить, что ядовитое выражение на лице миссис Вуд сменилось задумчивым. Будет что рассказать Кларе. При этой мысли Глэдис перестала улыбаться и поспешила укрыться в своей комнате, забыв, что все еще держит в руках пакет с мокрой одеждой. Клара должна вернуться со дня на день, но теперь уже нельзя ожидать ее приезда домой. И не дай Бог снова встретиться с Элмером — он достаточно ясно дал понять, каковы его намерения.

Принимая душ, Глэдис заметила на теле небольшие синяки и вдруг полностью осознала, что произошло прошлой ночью. Но не было сил даже плакать. Воспоминания об испытанном наслаждении были слишком яркими. Стоит ему позвать, и все, без сомнения, повторится. Но этого-то и нельзя допустить. Никогда ей и в голову не приходила такая дикая мысль — стать его любовницей. К тому же одна у него уже есть — лощеная, бесчувственная, как раз под стать.

Но как уехать, когда отец в больнице? Неразрешимая проблема. Сейчас Глэдис, наверное, была бы даже рада возвращению Клары — просто убралась бы восвояси.

Машину починили и пригнали быстрее, чем ожидалось. И, приехав в больницу, Глэдис успокоилась. Отцу стало гораздо лучше. Врач вышел из палаты, когда она подходила к двери, и сказал:

— Завтра утром мы собираемся его выписывать. Главное, следите, чтобы он не переутомлялся. Сегодня я разговаривал с мистером Полингом и предупредил, что вашего отца нужно еще неделю-другую оберегать от стрессов. Надеюсь, вдвоем вы сможете убедить его быть разумным.

И тут Элмер ее опередил! Глэдис кивала и улыбалась, но знала, что никогда не сможет объединить их усилия, даже ради отца.

После посещения больницы проблем только прибавилось. И, приехав в галерею, Глэдис провела остаток дня не за работой, а за невеселыми размышлениями.

Когда позвонил Марк, Глэдис, хотя и очень мягко, отказалась провести с ним вечер. Все равно у них нет будущего. Больше нет и прежней Глэдис. Почему-то возникло ощущение, что она даже выглядит по-другому. Ей самой это было очень заметно: каждый раз, глядя в зеркало, она видела там чужое лицо. Каким-то таинственным образом Элмер отметил ее печатью обладания. В глазах застыли печаль и потерянность. И чувствовала она себя именно такой, опустошенной, хотя это, возможно, и не было заметно никому другому.

Но Марк не собирался так легко отступать. Он появился незадолго до закрытия галереи, улыбаясь, с цветами в руках. На мгновение Глэдис охватило острое сожаление, что она больше не сможет встречаться с этим спокойным, приятным человеком, терпеливым и добрым, с которым любая женщина с удовольствием проводила бы время. Но рядом с Элмером все остальные мужчины превращались в пустое место. К тому же все изменилось. Теперь, встречаясь с Марком, она обманывала бы его.

— У тебя был такой грустный голос, — сказал он. — Наверное, ты хотела побыть дома одна, но я подумал, что цветы могут поднять тебе настроение.

— Как это мило, Марк, — улыбнулась Глэдис. — По дороге домой мне нужно заехать в больницу, забрать вещи отца. Его завтра выписывают. Но у нас есть время выпить кофе.

Приглашение явно обрадовало гостя. Поднимаясь наверх, Глэдис все время думала, как бы помягче сказать, что больше не может с ним встречаться. Ужасно не хотелось его обижать, но было бы жестоко оставить все как есть.

Глэдис готовила кофе, а Марк наблюдал. Он улыбнулся, когда она подала ему чашку и села напротив.

— Здесь очень уютно, — проговорил он. Глэдис поморщилась. Только прошлым вечером она думала о том, как уютно в домике Элмера. Снова нахлынули воспоминания, и на лице появилось несчастное выражение.

— Опять мигрень? — спросил Марк обеспокоенно. Глэдис покачала головой. — Значит, наступил на любимую мозоль. Полинг, да?

Глэдис кивнула.

— Я не могу больше встречаться с тобой, — наконец выговорила она. — Мне очень жаль. Мы знаем друг друга давно, но у нас нет никакого будущего.

— Потому что ты любишь его, — тихо сказал он.

Оставалось только кивнуть. Да, она любит Элмера, всегда любила. На самом деле никто другой больше никогда и не существовал для нее. Но теперь все стало в сто раз хуже.

— Прости меня. Я не хотела сделать тебе больно.

— А он делает тебе больно, Глэдис?

— Это неизбежно, — прошептала она. — Тут уж ничего не поделаешь. Так было всегда, с самого детства.

— Может, врезать ему? — осведомился Марк, и Глэдис невольно улыбнулась.

Они вместе вышли на улицу. Глэдис заперла дверь, и они секунду постояли на тротуаре.

— Все же я не прощаюсь, — проговорил Марк. — Мне кажется, точку ставить еще рано. Давай пока оставим все как есть.

— Я и сама этого хотела бы, поверь мне. Но не могу обманывать — слишком хорошо к тебе отношусь.

— Во всяком случае, я никуда не уезжаю, — с улыбкой сказал Марк. — И ты знаешь, где меня искать. Если я понадоблюсь, или ты передумаешь…

Он хотел поцеловать ее в щеку, но в последний момент обнял и поцеловал в губы. Глэдис не сопротивлялась.

— Не сдавайся, — прошептал он, быстро сел в машину и отъехал, помахав рукой. Глэдис смотрела вслед, и на лице было написано сожаление.

Но оно очень быстро уступило место другим чувствам… Повернув голову, Глэдис обнаружила, что рядом стоит Элмер, белый от ярости. Он был так рассержен, что в первое мгновение ей захотелось убежать. Но она не успела ничего предпринять, дорога к отступлению была отрезана.

— Значит, ты не намерена прогонять своего приятеля? — осведомился он. — Интересно, он в курсе того, что недавно произошло?

— Я как раз прощалась с ним, — начала Глэдис, пытаясь защититься, но он перебил:

— Оно и видно! — прорычал Элмер. — Я наблюдал также, как вы здоровались. Цветы и нежные приветствия!

— Какое ты имеешь право следить за мной! — возмутилась Глэдис, чувствуя, что загнана в угол. — Много лет я живу так, как считаю нужным. Мои отношения с Марком тебя совершенно не касаются!

— Пришлось бы это изменить, если бы он задержался в твоей квартире! — проговорил Элмер, хватая ее за руку, как только она сделала попытку отстраниться. — Запомни, я не привык делиться тем, что принадлежит мне. И если желаешь ему добра, предупреди, чтобы держался от тебя подальше. Его безопасность напрямую зависит от его отсутствия.

Это было уже слишком. Глэдис с возмущением вырвала руку.

— Отца завтра выписывают, — напомнила она. — Как только его можно будет оставить одного, я вернусь сюда, к своей прежней жизни. Марк — ее часть. И я сама решу, как жить, а одна ночь этого не изменит!

— Ты будешь видеть меня здесь каждый день! — проговорил он хриплым голосом. — Я буду преследовать тебя, как тень!

— Ты будешь слишком занят, — резко сказала Глэдис, глядя с презрением. — Мне стыдно за себя и свое поведение вчера ночью. Какая непростительная глупость! А тебе должно быть стыдно за нас двоих!

— Это решимости у меня хватит на двоих! — угрожающе проговорил Элмер, но Глэдис круто повернулась и пошла к машине.

— Оставь меня в покое! — бросила она. — Мне противно на тебя смотреть уже много лет!

На мгновение Глэдис испугалась, что зашла слишком далеко. Каким-то чудом ей удалось завести машину и отъехать, но руки так дрожали, что пришлось почти сразу остановиться, чтобы успокоиться. Зачем он приходил? Элмер так и не сказал. Неужели действительно считает, что после той ночи она полностью в его распоряжении?

А что он собирается делать после возвращения Клары? И почему запрещает ей встречаться с Марком, хотя знает, что между ними никогда не было близких отношений. В то же время их связь с Кларой, которая продолжается так давно, даже не обсуждается. Было противно снова думать об этом.

На следующее утро Глэдис отправилась в больницу за отцом. Она боялась, что застанет там Элмера, хотя тот должен быть на работе. Но с его способностью неожиданно появляться, когда его совсем не ждут… Несколько раз она ловила себя на том, что непроизвольно оглядывается.

Отец был очень рад вернуться домой, в Пейтон, но для Глэдис дом и сад потеряли свое былое очарование. В каждой комнате мерещился Элмер, а вспоминая все, что ему наговорила, она чувствовала себя еще более несчастной. Хотелось одного — уехать и никогда не возвращаться.

Признавшись себе и Марку, что любит Элмера, Глэдис стала еще более беззащитной, а о Кларе думала с особенной горечью. Чем бы это ни кончилось, мачеха все равно выйдет сухой из воды. Эта женщина всегда оставалась победительницей в любом сражении. Как трудно будет бороться с ней за свои права. Так было всегда. Их силы никогда не были равны. Хотя какой смысл бороться за Элмера — ведь он не любит ее.

Чтобы отогнать отчаяние, Глэдис принялась так хлопотать вокруг отца, что перед обедом он довольно резко сказал:

— Я ведь не прикован к инвалидной коляске. Через неделю вернусь на работу и никому не позволю превращать себя в немощного старца, даже тебе.

— Просто я беспокоюсь. Так перепугалась, когда ты заболел. Мне скоро снова придется уехать и хочется, чтобы ты окончательно поправился.

— Зачем уезжать? — мрачно спросил он. — Это твой дом, и ты должна жить здесь. Так было бы лучше для всех. Ты и представить не можешь, как я рад, что ты наконец со мной.

— Я не могу остаться, — со вздохом сказала она, опускаясь на ковер у ног отца. — Когда здесь Клара, я чувствую себя лишней. Никогда не могла дать ей настоящий отпор. — И грустно добавила: — Прости меня. Зря я это сказала. Ведь она твоя жена.

— Послушай, я… — начал было отец, но тут дверь распахнулась, и на пороге появился Элмер.

— Так ты уже дома, Фрэнк! Разрешите нарушить эту очаровательную семейную сценку?

Отец заулыбался, а Глэдис вскочила, готовая спасаться бегством. Накануне вечером она наговорила ему массу гадостей, однако он не выглядел обиженным. Но на его лице было выражение такого упрямства, что ей стало не по себе.

— Пойду узнаю, как там наш обед, — торопливо проговорила она, направляясь к двери, но голос отца остановил ее:

— Глэдис, я должен тебе кое-что сказать…

— Потом, потом, — отмахнулась она и, проходя мимо Элмера, отвернулась, чтобы не встретиться с ним взглядом.

Не зная, что он приедет, она не подготовилась к встрече и сейчас совершенно растерялась. Он останется обедать… И вдруг с досадой почувствовала, что трясутся руки. Ладно, надо переключиться на что-нибудь другое и успокоиться. Что хотел сказать отец? Наверное, что надо постараться жить в мире с мачехой. Вряд ли это возможно… К тому же, когда Клара вернется, будет точно известно, где Элмер проводит каждую свободную минуту.

Нет, нет, не остается ничего, кроме возвращения к прежней одинокой жизни. Но почему Клара не торопится назад? Даже если миссис Вуд все доложила, она почему-то решила оставить инцидент без внимания. А может быть, она уже в пути? Надо подготовиться к ее возвращению! Войдя в кухню, Глэдис сообщила экономке, что за обедом будет три человека, и, не подумав, спросила:

— Моя мачеха вам не звонила?

— Нет, и я уже говорила вам, мисс Лоуренс, что не имею представления, где она находится.

Миссис Вуд даже не оторвалась от плиты и не повернула голову. Глэдис чуть не задохнулась от бессильной ярости. Такую прислугу не потерпели бы ни в каком другом месте! Не дай Бог отцу остаться одному и заболеть. Окажется целиком во власти этой горгоны!

Продолжая кипеть от гнева, Глэдис вернулась в гостиную. Элмер что-то говорил отцу, но при ее появлении оба замолчали. Фрэнк обратил внимание на раскрасневшееся лицо дочери.

— Что случилось? — встревоженно спросил он. Глэдис поморщилась, но заставила себя улыбнуться.

— Да ничего, просто вышла из себя. Надо поскорее возвращаться в Бостон. Еще немного, и я или уволю ее, или утоплю в ванне.

Элмер еле сдержал улыбку, а Фрэнк рассмеялся.

— Возможно, скоро тебе представится такая возможность… — начал он, но Элмер бросил на него предупреждающий взгляд и заговорил о другом.

Глэдис была озадачена. Манеры Элмера были, как обычно, безукоризненными, но когда она изумленно посмотрела на него, он отвернулся и продолжил разговаривать с отцом.

За обедом тоже говорил в основном он, и главным образом о работе. Глэдис чувствовала себя просто лишней. Как только отец обращался к ней, Элмер вмешивался и переводил разговор на другую тему. Глэдис чувствовала себя так неуютно, что, еле дождавшись конца обеда, встала из-за стола и вышла. Однако она была слишком взволнована, чтобы сразу подняться в свою комнату. Накинув жакет, она выскользнула из дома и отправилась в сад, залитый мягким лунным светом. Усевшись на свою любимую скамейку, осмотрелась вокруг с тоскливым чувством: скоро она уедет отсюда, на этот раз окончательно. Отношения с Элмером не оставляли никакого иного выбора.

Примерно час спустя, когда она уже подходила к дому, дверь неожиданно распахнулась, и на пороге появился Элмер. Оба, казалось, были одинаково удивлены, увидев друг друга.

Его машина еще стояла около дома, но обычно он уезжал гораздо позже. Не было ни малейшего шанса остаться незамеченной.

— Я… я думала, ты, как всегда, задержишься, — неловко проговорила она.

Элмер стоял, освещенный лунным светом, и внимательно смотрел на нее.

— А я думал, ты уже легла. Знаю, что выжил тебя из гостиной.

По тону это не было похоже на извинение. Глэдис бросила на него быстрый взгляд. Только сейчас до нее вдруг дошло, что сегодня он все время перебивал отца и, в сущности, не давал никому сказать ни слова. Это было очень странно, хотя раньше Глэдис могла слушать его часами.

— Пойду, найду отца, — быстро проговорила она, но Элмер с довольным видом покачал головой.

— Я убедил его, что надо пораньше лечь спать.

Что-то явно было неладно. Она снова взглянула на Элмера и задала вопрос, который должна была задать, хотя и боялась ответа.

— Он все знает, да? Он узнал?

— Да, знает, — спокойно отозвался Элмер. — Но его это не волнует. Поэтому и тебе не стоит беспокоиться.

— Ты уверен, что мы имеем в виду одно и то же? — резко спросила она. — Неужели он знает о Кларе и о тебе, и не имеет ничего против?

— Думаю, в глубине души он даже в восторге, — отозвался Элмер. — Клара — нелегкое бремя. Скорее всего, он почувствовал, что наконец перестал биться головой о каменную стену.

Да, Клара для кого угодно — тяжелая ноша… Но даже если отцу она и надоела, то Элмера он любит, как сына. И Глэдис смотрела на Полинга с ужасом, совершенно растерянная. Столь бесстыдное признание… Элмер вдруг расхохотался. Выражение ее лица чем-то явно его позабавило. Она же была в ярости от такой наглости.

Глэдис открыла было рот, чтобы высказать все, но Элмер схватил ее за руку.

— О, Глэдис, какая же ты наивная! — проговорил он сквозь смех. — Нисколько не изменилась!

— Ты хочешь сказать, что я дурочка? Хорошо, пусть так. Иначе я не попалась бы в твои сети. Ведь тебе наплевать на всех, кроме себя! А я-то надеялась, что ты хорошо относишься к отцу, хотя и украл у него жену!

— А вдруг он сам хотел передать ее из рук в руки? — предположил Элмер, не переставая смеяться и держа Глэдис за руку. Когда она попыталась вырваться, он притянул ее к себе и сжал в объятиях. — Ты ничего не понимаешь, — сказал он, переставая смеяться. — Но, в любом случае, не заводи об этом разговор с отцом.

— Потому что он сражен твоей двуличностью? — возмущенно осведомилась Глэдис. В ярости она даже не осознала, что они стоят, прижавшись друг к другу.

— Двуличностью? — повторил он, пристально глядя ей в глаза. — Все зависит от того, что ты имеешь в виду — предательство или хитрость. Скажем так: он удивлен и не нуждается больше ни в каких сюрпризах. Видишь ли, дело в том, что Клара возвращается завтра.

Глэдис, конечно, знала, что это должно произойти со дня на день, но эти слова привели ее в отчаяние. Так недолго прожила она здесь, в Пейтоне, в этом волшебном месте рядом с отцом. Некоторое время рядом был Элмер, которого она любила, хотя и знала, что это не сулит ничего хорошего.

— Так ты поддерживаешь с ней связь, — проговорила она с горьким упреком. Элмер покачал головой, не сводя глаз с ее печального лица.

— Нет, Клара сама позвонила мне в офис сегодня днем, — мягко сказал он.

— Тогда почему она не позвонила папе? — прошептала Глэдис, сознавая, что все ее подозрения подтверждаются, и что Элмер больше не существует для нее.

— Она позвонила мне, потому что хотела быть уверенной в своем будущем.

Глэдис отстранилась, и он не стал ее удерживать. Больше не было сил стоять вот так и слушать. Она закрыла за собой входную дверь и на секунду прислонилась к ней. Элмер поражал ее своим безразличием. Она никогда бы не подумала, что он может стать таким. Раньше это был совсем другой человек. А сейчас улыбался и старался показать, что любит их всех, но на самом деле — не лучше Клары. Наконец-то все они представляли свое будущее.