Верь

Глава 11. Проснулся

В тот день падал снег, один из самих красивых снегопадов в моей жизни. Зима запоздала в наши края, так что в Новый год безумно ждала снега и дождалась. Впрочем, его ждала не только я. Белые пушистые снежинки падали на мою ладонь, и я сдувала их, как только касались кожи, что бы они не растаяли. Мне так хотелось, чтобы красивые снежинки кружили дольше, но подставляла руку прекрасно зная, что стоит им побыть на коже чуть подольше — они растают и превратятся в капли воды. Только сейчас понимаю, что на самом деле хотела, чтобы они растаяли и остались на моих руках. Мне всегда было одиноко, даже среди людей и шумной компании. Ребятня, все наши друзья собрались покататься с горки. Скоро должен был быть Новый год, Дед Мороз принесет подарки, и мальчики, как обычно, хвастались подарками, что заказали в него. Кто-то заказал конструктор, кто-то робота, кто-то что-то ещё. В толпе бушующей толпы дети сидели на горке, на санках и строили планы по поимке Деда Мороза. Мы с братом молчали, возможно потому что наш Дед Мороз ушел в очередной запой, мы радовались уже тому что не надо идти домой.

Сколько же мне тогда лет было? Компания с нашего подъезда собралась шумная — одни мальчики и только я девочка среди пацанов. Так уж повелось что с братом у нас были одни друзья, возможно потому что девочки меня с собой играть не брали. Как не брали? Сложно играть с девочкой, которая если что не так погонится за тобой и даст пинка. Меня мама никогда не учила быть девочкой, даже большинство одежды у нас было с братом одинаковой, ни тебе рюш и розового цвета, ни каких-то девичьих плюшевых игрушек. Кукла у меня была одна Красная Шапочка и то я ее спалила на плите, чтобы узнать, что под платьем, оно так не снималось. И вот при всем этом была настолько замкнутой и ранимой, что стоило кому-то заплакать я тоже начинала реветь. Это при наших мальчишках я могла погнаться за ними с палкой за обидные слова, а на людях стеснялась до такой степени, что даже боялась заговорить и отвечала только с вежливости.

— А вам что Дед Мороз принесет на новый год? — спросил Саня, наш с братом лучший друг.

Смешно так, мы ведь так дружили, а сейчас даже не друзья в социальных сетях. Симпатичный был малый, но скупой — никогда игрушками не делился. Не скажу, что это неправильно. Я всегда давала своими игрушками поиграться, только что бы со мной тоже играли и в итоге их частенько ломали, теряли или просто не отдавали.

— Ничего, — ответила ему без задней мысли.

— Почему? Вы плохо себя вили? — загудела толпа мальчишек, пока мы с братом обменялись взглядом.

Обычно Ване было плевать на то что о нем подумают остальные, он любил заниматься только тем что ему нравится. Только в тот день местный отморозок — Володя, ни за что, ни про что толкнул его в снег, да так неудачно что брат разбил губу об камень под снегом. Что тогда началось, я полезла на него кричать, отморозок толкнул и меня, точнее попытался это сделать. Как итог нас с братом обкидали снежками и только Саня с нашей компании остался сухим и чистым, ибо зад этому Володе лизал часто. Что уж поделаешь в детстве, да и в подростковом возрасте друзей выбирала плохо, в конечном итоге поняла, что дружба это не для меня, ибо выбирать так и не научилась хорошо.

— Да они же бедные, ты посмотри какие на них обноски! Ещё и в штанах дырка, — прокомментировал Володя нас с братом и ткнул моего младшего, так что тот чуть не упал.

— Эй, ты что делаешь! Я родителям все расскажу! — встала между братом и парнем.

Он старше нас года на три, здоровый такой, да и лицо гнусное — ухмыляется.

— Да что ты говоришь? И что они мне сделают? Да кто твои родители, а кто мои! Ябеда мелкая! — он двинулся в мою сторону, я от него в бок.

Поскользнулась на снегу и покатилась с горки. Благодаря теплой куртке даже не ушиблась, только испугалась и вымазалась в снег и землю. Дети наверху горки засмеялись и с криками «ябеда» начали бросать в меня снежками. Бросали все, не только Володя и его дружки, но и наши друзья. Только Саня и Ваня не бросались снежками и не кричали обидных слов. Они просто молча стояли, даже не пытаясь меня защитить. Тогда мне казалось это потому что на девочку я совсем непохожа, но повзрослев ничего не изменилось. Дальше я сделала то, что делала много раз после этого — сбежала в слезах. Как же часто от проблем я убегала вот так, просто не счесть.

Сбегать мне тогда было в одно место к маме домой, она всегда пожалеет, всегда любит и поддержит. Для каждого ребенка мать — это целая вселенная, иногда мне так жаль было, что мне приходилось ее делить с братом. Наверное, у каждого ребенка у которого есть братья или сестры возникало такое эгоистичное желание, не думаю, что оно является искренним и плохим, это скорее вполне нормально человеческое проявление эгоизма и большинство людей его перерастают. Я тоже переросла, но иногда, когда мама снова и снова отставляет меня на задний план оно появляется снова. Это как червь засевший где-то в глубине души, от него больно, но только когда он начинает шевелиться, потом он снова засыпает до следующего инцидента. Все это я к чему, домой тогда я так и не вернулась. Туда направлялась, но не дошла, потому что увидела маму на улице, да ещё не одну с незнакомым дядей. Моя мама тогда ещё не болела, выглядела молодой и достаточно привлекательной, но в том возрасте я этого не понимала. Для меня размоловшая с дядей мама просто была в диковинку. Они стояли в переулки, где больше никого не было. Мужчина в дорогом пальто с белым шарфом поверх, в его руке дипломат. Выглядит солидно, темные волосы, усы. Мама сжимала в руках сумку, ее пальцы даже покраснели, я запомнила это потому, что мама залепила незнакомому дяде пощечину, такую сильную что он отшатнулся.

— Мама! — вскрикнула от удивления и испуга.

Мама и мужчина повернулись на застывшую меня. Руки мамы дрожали крупной дрожью, когда она бросилась ко мне, забыв о странном мужчине.

— Что с тобой случилось? Поранилась? Где-то болит? — она осмотрела меня, грязную и мокрую с головы до ног.

Ее трясущиеся руки прошлись по моему лицу, стирая засохшие слезы и грязь. Холодные такие, что я даже сняла свои промокшие варежки и протянула их ей.

— Намочила? — спрашивает мама, забирая их и пытаясь спрятать в сумку.

— Нет, мам! Одень у тебя руки холодные, — сую ей перчатки обратно, даже на пол руки натягиваю.

— И что же с такой милой девочкой случилось? Играла? — слышу голос мужчины и вздрагиваю.

Он подошел к нам и по-хозяйски поправил мою сбившеюся на глаза шапку.

— Здравствуйте, — по привычке поздоровалась, держа маму за руку.

— Здравствуй, здравствуй. У тебя милая дочка, Любовь моя.

Мужчина улыбнулся почему-то очень неприятно, смотря на меня.

— Мама, а кто этот дядя? — спрашиваю у мамы тихо, чувствуя, как сильно она, сжимая мою руку.

— Этот мамин знакомый…

— Зенон, — вставил дядя, словно мама его имени не знает.

— Зенон? Да, дядя Зенон, он здесь проездом и уже уходит. Да? — мама говорила как-то странно и с нажимом.

Мужчина развел руками, с пренебрежительной улыбочкой. Он остался стоять на месте, словно мамины слова его не касались.

— Пойдем, Дашенька домой, тебе надо переодеться и выпить теплого чаю, — мама потянула меня за собой через переулок к нашему подъезду.

Шла за ней спотыкаясь, взгляд дяди сверлил спину.

— Мам, этот дядя плохой? — спросила у мамы, когда нас от него уже отделяло приличное расстояние.

— Ты видела? Нет, конечно нет. Просто он сказал одну глупость и мама не сдержалась. Ты просто не так все поняла, девочка моя.

Мама даже остановилась что бы посмотреть мне в лицо, улыбаясь убрала выбившиеся из-под шапки волосы. Ее глаза были такими большими и зелеными, как будто блестели от еле сдерживаемых слёз и в ответ на это у меня тоже начали течь слезы.

— Дашенька, ты чего? Испугалась дяди? — мама обняла меня погладив по спине через куртку.

— Мальчики бросались снежками и обзывали меня ябедой, — пожаловалась что бы хоть как-то объяснить свои слёзы.

— Ну-ну, девочка моя. Все хорошо. Мама не даст тебя никому в обиду. Ваня где?

— Он остался с остальными на горке, — пожаловалась снова, утирая грязными ладошками слёзы.

— Почему не пошел домой с тобой? Почему ты его там оставила одного, я же говорила тебе не оставлять его.

Ты же старше, Даша! — мама резко сменилась в лице, совсем недавно она была хорошей мамой, а теперь уже злится на меня.

— Ну мам, — заныла, заливаясь слезами, но мама уже не слушала.

Схватив за руку, она потащила меня обратно на горку, но я споткнулась и упала. Начала плакать в захлеб и тогда мама сжалилась, отругав меня за Ваню еще раз посадила на лавочку перед подъездом.

— Сиди здесь и никуда не уходи, я заберу Ваню и пойдем домой, — приказала она серьёзно, а затем ушла.

Оставшись заплаканной, на укрытой снегом лавочке еще немного поплакала, мне всегда было сложно остановится. Только холод этому поспособствовал, так что очень скоро начала просто замерзать.

— Ну и чего ты так плачешь? — спросил кто-то и я удивленно уставилась на дядю Зенона.

Огляделась, мамы не видно. Не понятно где она так долго ходит, горка же совсем рядом. Мне не осталось ничего другого, как вжаться в лавочку и попытаться спрятать руки в кармашки.

— Давай сюда, — дядя присел перед мной и взял мои замерзшие руки в свои большие и теплые.

Испуганно икнула, желая только, чтобы мама побыстрее вернулась.

— Кто тебя обидел? Расскажи мне, дядя Зенон со всем разберется, — он улыбнулся, как, по его мнению, добродушно, а, по-моему, очень страшно.

— Володя, он старше и постоянно обижает всех. Он Ваню толкнул, я за него заступилась, и Володя тогда с горки меня столкнул, больно было, — запинаясь ответила дяде.

В том возрасте я искренне считала, что врать взрослым нельзя, так что, если меня спрашивали, всегда отвечала правду. Дело в том, что мама редко спрашивала, а когда спор был с братом, она вообще не спрашивала у меня ничего, только версия Вани для нее верной была. Дядя сжал мои ладошки в своих на секунду, после моей последней фразы, а затем отпустил их.

— Что ты делаешь? — резкий окрик мамы заставил дядю подняться и посмотреть на нее.

Ваня недовольно тянул санки за собой, судя по всему он ещё катался с горки, пока я их ждала. Поднялась с лавки и подошла к маме, она сжала мою руку, так что мне показалось что ее руки после дяди ещё холоднее стали.

— Идите домой, — резко рявкнула мама нас Ваней, так что мы даже подпрыгнули.

Взяла брата за руку и потянула за собой вместе с санками к подъезду. Там по привычке подняла тяжелые чугунные санки и затащила в подъезд. Ваня дергался и ныл в подъезде, так что оставив его там с санками вернулась на улицу за мамой.

— Я же сказала тебе: мои дети никогда не будут вашими! — услышала мамин крик и слегка оторопела, она никогда не была такой серьёзной и злой до этого.

— Они уже наши, с самого рождения, и ты прекрасно знаешь. Чем больше ты поручаешься, Любовь моя, тем сильнее мне хочется забрать их у тебя. Не понимаю, как человек с таким мышлением, как у тебя вообще решился…

— Я не знала, — резко перебивает дядю мама и мне кажется она вот-вот заплачет.

— Он не сказал тебе? Думал не поверишь? — дядя как-то сочувственно улыбнулся или это была ироническая улыбка не могу понять.

— Тебя это не касается! — мама резко выпрямилась.

— Уже да, но раньше касалось. Помнится, именно по этой причине мы с тобой когда-то давно…

— То, что было когда-то там и останется. Так что прошу тебя, не трогай больше моих детей. Ты меня понял?

— Как пожелаешь, — мужчина слегка поклонился, но явно с сарказмом.

— Я серьёзно! — зачем-то настояла мама, нерешительно повернулась и пошла в сторону подъезда.

Мысли ее наверняка были где-то далеко, иначе она бы уже заметила меня, стоящую у приоткрытой двери.

— Ты же знаешь, что не сможешь защитить их от всего, — бросает ей в спину слова дядя.

— Я попытаюсь, — ответила мама тихо, так что никто кроме меня точно не услышал.

Это было так давно, что даже почти стерлось из памяти, но я вспомнила это. С Саней мы продолжили дружить, пока не переехали, а Володя исчез с нашей жизни после нового года, ребята говорили, что он с родителями резко переехал.

Почему мне приснилось именно это воспоминание, да еще так четко — не знаю. Странно, когда снится прошлое, да еще совершенно таким, как тебе запомнилось. Обычно во сне ты можешь силой воли менять части сна, сейчас же было такое чувство, как будто я смотрела на все где-то сбоку.

Проснулась резко, когда кто-то сильно затряс меня за плечо. Сонно приоткрыла глаза, а затем резко села. Голова немного закружилась, так что далеко не сразу осмотрелась по сторонам.

— Ну наконец-то! Я уже думала ты не проснешься! Это же надо было проспать столько времени! — запричитала Марго вздыхая над мной.

— Сколько времени? — рассеянно огляделась по сторонам, не сразу поняв где нахожусь.

Спальня Кая, это когда я решила на диване уснуть? За окном еле светло, рассвет уже? Но разве я не только что легла поспать? Протерла глаза, но сонливость никуда не исчезла. Посмотрела на кровать, Кай на том же месте все так же без сознания.

— Уже вечер, ты весь день проспала, — запричитала Марго повернувшись к кровати.

— Весь день? Наверное, потому что давно не спала, — пробормотала, вставая с дивана.

— Могла бы хоть предупредить меня, я бы с Каем посидела. И вообще у тебя же есть своя комната, там бы и спала, зачем здесь то? Кирилл должен был смотреть за ним, но вместо этого занимался непонятно чем, вот уж ребенок, — запричитала Марго меняя постельное белье на кровати.

— Было очень поздно, я думала, что немного полежу здесь, а потом меня кто-то сменит. Не хотела оставлять его без присмотра, вот и все. Господин Дмитров уже осмотрел Кая? — объясняю пока застилаю диван.

— Осмотрел, ему уже лучше, думает скоро проснется, — Марго сгрузила все грязное в корзину для белья, которую я взяла что бы помочь ей.

— Это хорошо, — кивнула сама себе вздохнув с облегчением.

Мы вышли на коридор где уже стоял со скучающим видом Кирилл. Он крутил в руках мобильный телефон, словно игрушку.

— Ты так храпишь, стены трясутся, — бросил с улыбкой у самой двери, и снова уклонился от подзатыльника.

Мы с Марго пошли в прачечную, где вместе начали забрасывать одежду в стиральную машину. Делали это почему-то молча, только когда машины загудела, набирая в себя воду, женщина схватила меня за руку.

— Даша, — сказала она со странной интонацией и замолчала.

— Что? — слегка удивленно подняла на нее глаза.

— Не делай так больше, — выразительно выговорила она, так что у меня по спине прошлись марашки.

Слегка вздыхаю, мой глупый побег сделал плохо не только мне, но и другим тоже. Вязкая вина почти заставила меня пообещать больше так не делать, но Марго перебила меня.

— С Каем уже все нормально, он поправится, так что тебе не стоит больше находится с ним рядом. Так ты делаешь только хуже ему и себе. Этот мальчик заслуживает большего чем твоя жалость, так что тебе не стоит давать ему пустых надежд. Ты меня поняла? — ее холодный взгляд и манера речи показались мне такими чужими, как будто перед мной совсем другой человек.

— Да, — ответила ей одними губами без каких-либо эмоций.

— Вот и молодец, что сама это понимаешь. Надеюсь ты понимаешь, что тебе не стоит теперь здесь оставаться? Это создаст кучу проблем. Я уже собрала твои вещи, поживешь в квартире с Кристиной, хорошо? Раз уж она пока в больнице, квартира пустует, а потом уже что-то придумаем.

Она заулыбалась, довольная моим ответом, пока ставила на место пустую корзину для белья. Все это время я стояла на месте, как будто к полу приколоченная.

— Пойдем ужинать, а потом уже поедим вещи перевозить, — она ушла, оставив меня в прачечной.

Я стояла там некоторое время, совсем не чувствуя облегчения из-за того, что Каю лучше. В этот момент я чувствовала то же самое, что когда-то с мамой. В этот раз у меня забирали не просто часть моей вселенной, а ее всю. Какое-то время я даже не дышала.

— Жалкая, — выдохнула, имитируя речь альфа — козла, так что бы снова почувствовать горькую боль и обиду.

Только после этого собралась с мыслями и чувствами, решив, что так и правда будет лучше. Покинуть этот дом когда-то было моей мечтой, так зачем мне хотеть остаться?

На столе ужин в японском стиле: суши, роллы, сладкий омлет и что-то еще, на голубцы похожее. Столовые приборы, как и убранство кухни традиционное японское — палочки. Ну и как этим есть в моем то положении? Правая даже ложку держать не сможет, а левой просто не смогу взять палочки, я ими вообще никогда не пользовалась. Никогда не ела таких излишеств, нам всегда такое было не по карману, да и папа был бы против, если бы узнал, что я покупала что-то подобное. Он у меня скряга ещё тот, но похоже в семье Димитровых таких нет, или все берут пример с Марго и о такой мелочи, как деньги не волнуются. Мне бы так, ещё детства каждую копейку приходилось считать, хотя мы не то что были бедные, просто у нас все было не так. Помнится, мне всегда хотелось нормальной семьи, но похоже в моей жизни уже никогда ничего не будет «нормальным». Помогаю накладывать на стол, мою бокалы для вина, делаю это долго, наблюдая за женщиной. Она нарезает овощи толстым ножом, совершенно сосредоточена на своей работе.

— Почему вы так кардинально поменяли свое мнение? Ещё вчера вы говорили, что я могу остаться на сколько захочу, а теперь выгоняете на улицу, прекрасно зная, что идти мне некуда.

Надо же, как полегчало, когда этот вопрос все-таки сорвался с губ. Теплая вода омывает руки, пока удерживаю бокал за ножку. Тяжело делать вид что меня не беспокоит и в любом случае ее ответ не заденет меня, но получается.

— Тебе есть куда идти, я же сказала тебе, Кристина хочет, чтобы ты с ней жила.

Как же мастерски она уходит от ответа на прямой вопрос, да ещё с такой добродушной улыбкой.

— «Хочет»? — не скрываю своего сарказма.

— Мне казалось вы все вопросы решили. Особенно раз уж ты к ней зашла раньше, чем к нам, — пользуется моими словами, чтобы перевести стрелки.

— Я не знала, что она была в больнице, так просто получилось. В любом случае я не хочу жить с ними.

Неужели так трудно понять, почему я не хочу жить с этими голубками? Это так сложно что ли хоть немного встать на мою сторону? Да, пускай это не красиво, но я теперь так поступаю и мне это правильным кажется. Надоело, даже вспоминать не хочу об этих двоих. Каждое воспоминание и мысль о них отдает гадким привкусом во рту. Мне хватает и того, что у них все в порядке, больше информации о них знать не хочется. Как только Кай очнется навещу в больнице Кристину раз уж обещала, а дальше… Я не знаю, что буду делать дальше. Моя жизнь сейчас только на отметке «сейчас», в ней просто нет такого отрезка, как «прошлое».

— С «ними»? — переспросила Марго отвлёкшись от готовки.

Ничего ей не говорю, просто занимаюсь своим делом, иногда молчание красноречивей слов.

— В любом случае, это твоя квартира, так что ты можешь в любое время выселить… кхм… их.

— Моя? О чём вы? Я только когда-то ее снимала и всё, ничего там мне не принадлежит, — слегка рассеянно бормочу.

— Она твоя, ты подписала документы на собственность, как только въехала. Это подарок от Кая, от нас всех.

Нож стучит по доске, пока Марго нарезает белую редьку. Смотрю, как она это делает и понимаю, что мне плевать. Совершенно нет дела до той квартиры и того в чей она собственности, мне все равно, она мне нужна. Эта квартира как напоминание о чем-то плохом, мне не хочется там жить.

— Мне не нужен этот подарок, — говорю твердо, смотря на женщину.

От моего взгляда Марго все же поднимает на меня взгляд, слегка прижимает голову к шее, словно изучает меня. Громко хмыкает, а затем возвращается к готовке, словно я ничего не говорила ей. Ладно, если она не понимает так, придется говорить прямо.

— Мне не нужна та квартира, мне нужен другой подарок, услуга или что ещё? Называйте как хотите, но сути это не меняет.

— А ты изменилась, — отмечает с легкой улыбкой Марго с прищуром смотря на меня.

— Так вы сделаете то, что я хочу? — спрашиваю слегка резко, ставя бокал на стол.

— И чего же ты хочешь? — не скрывает иронии Марго, отставив нож в сторону.

Мне не нравится ее взгляд, не нравится, что почему-то вместо того что бы просить — требую. Все это так неправильно, не должно так быть, не должно было так случится.

— Я хочу остаться, — признаюсь без запинки.

Марго молчит, смотрит на меня какое-то время, за тем возвращается к готовке, хотя редьки уже нарезала очень много.

— Нет, — слышу ее спокойный ответ и как будто внутри взрываюсь.

— Почему «нет»? Почему вчера было «да», а сегодня «нет»? Что поменялось? — спрашиваю у нее с наездом, хотя и так знаю, что ответит.

— Потому что ему стало лучше, а значит тебе больше не нужно находиться здесь.

— Почему это?

— По крайней мере по тому, что это мой дом, — придумывает какие-то глупые отмазки.

Замолкаю только на мгновение, чтобы сдержатся.

— Разве это не дом вашего мужа? Он вам сказал меня выгнать? — скрещиваю руки под грудью, точнее пытаюсь, не получается. Правая, как обычно, плохо слушается, так что прячу руки за спиной.

— Я такого не говорил, — слышим за нашими спинами голос господина Дмитрова и поворачиваемся на него.

— Любимый, — ляпнула женщина, выходя вперед, — ты не так меня понял.

— Дорогая, похоже не только я тебя не понял. Гостей нельзя выгонять на следующий день после приезда, это по крайней мере не вежливо.

Мужчина присел за стол и слегка с прищуром посмотрел на притихших нас.

— Ты хочешь остаться, Даша? Оставайся, в моем доме мы всегда тебе рады. Да, дорогая? — мужчина выразительно посмотрел на нее из-за очков.

— Но если он опять из-за нее…

Миссис Тактичность попыталась что-то вставить, но ее муж успел остановить одним жестом.

— Это их личное дело, никто больше не будет вмешиваться туда, ты меня поняла? — мужчина опять слегка зло посмотрел на женщину, от чего та совсем сникла.

Ее аккуратно уложенные волосы спутались, когда она отвернулась к плите, чтобы скрыть свое недовольство. Мне стало ее жалко, то чувства старые вернулись, то ли повлияла вина за прошлое, но я слегка приобняла ее.

— Я больше не буду убегать, — прошептала ей на ухо слегка сжав плечо. — Никто больше не будет из-за меня страдать.

Отпускаю ее плечи, беру в руки полотенце и вытираю бокалы. Делаю это быстро, возможно потому что мне не нравится взгляд этой женщины, он слишком тяжелый.

Сажусь за стол, напротив господина Дмитрова, живот сводит от желания покушать, но я не буду. После такой вдохновленной речи, не хочу казаться жалкой, прося другой прибор или вообще помощи. Кто будет считать другого человека сильным, если он даже поесть сам не может? Уже и не помню зачем хочу казаться сильной, просто знаю, что так надо, поэтому держу спину прямой и не качаюсь спинки стула, несмотря на дискомфорт.

«С такой травмой позвоночника ты не должна ходить вообще!» — говорил Андрей с улыбкой и восхищением, как же я рада что он оказался не правым.

— Что выяснил Дима? Как далеко зашли охотники? — решила поднять важную тему, чтобы отвлечься от слов Марго.

— Не далеко, — отвечает вместо мужчины сам парень.

Какой-то уставший с виду, садится рядом с отцом, устало подпирает голову руками.

— Что случилось? — спрашиваю, нерешительно касаясь рукой его руки.

За спиной что-то падает на пол и разбивается, делает это конечно же Марго. Одергиваю руку, даже не оглянувшись на нее. Что такого в том, что я хочу его поддержать? Мне просто его жаль.

— Они псов посылают, целую тьму. Что бы те взяли след и подняли шумиху. Приходится с Кириллом по очереди оббегать территорию, чтобы от них… избавляться.

— Утром в ближайшей деревеньке на ребенка напали стаей, еле обошлось, — прокомментировал Михаил, спрятавшись за газетой.

— Разве они не понимают, что от их действий пострадают люди? — Марго поставила перед сыном порцию суши и роллов, судя по всему он не этого хотел на ужен.

— Им плевать на людей, — отвечаю ей бесстрастно и слегка поворачиваю голову в сторону Димы, — как и вам, впрочем.

— Не сравнивай нас, — угрожающее и слегка устало шипит Дима, ковыряя рол палочкой.

— Правда, Даша, не стоит…

Господин Дмитров даже газету отложил, чтобы меня заткнуть. Зря они это, я же даже не пытаюсь их в чем-то обвинить.

— Так что же ты забыла в этом доме в таком случае, если мы так похожи? — слегка истерично выкрикивает Марго ставя порцию перед мужем.

— Вы так похожи, оборотни и охотники, как стороны одной медали, но при этом я не могу сказать кто из вас однозначно плохой.

— Не можешь? А разве ты не говорила, что была у них в плену? Не видела, что они делали с Каем? Тебе что мозги промыли и подослали к нам шпионить? — Димка резко встал, перевернув свою порцию, наверняка специально.

— Действительно, ты поэтому не хочешь покидать наш дом? — Миссис Тактичность как всегда сама тактичность.

Небольшая ироничная улыбка на моем лице переросла в ухмылку. Господин Дмитров смотрит на меня цепким взглядом, наверняка только он понял, что я имела в виду.

— Если бы я могла выбирать между охотниками и оборотнями, я бы выбрала третью сторону и осталось только человеком — жертвой ваших бессмысленных разборок.

Марго истерично засмеялась, даже руками хлопнула, собиралась что-то сказать, но я заткнула ее одним взглядом. Не знаю, что она в нем прочитала, скорее всего ничего.

— Но не могу этого сделать, — вздыхаю, колупая пальцем кружевную салфетку, — потому что уже на вашей стороне — я оборотень.

В кухне наступила тишина, пока я, смотря на скомканную салфетку вспоминала прошлое, неоднозначное и жестокое.

— Ты перешла? — выдохнул вопрос Дима.

— Я? — не удерживаюсь от смешка. — Конечно же нет, и вряд ли когда-либо смогу. Не так ли, господин Дмитров? Об этом же записи, что я вам передала?

Смотрю на Михаила, остальные тоже на него смотрят, но он молчит. Откладывает в сторону газету, поднимается из-за стола.

— Что это значит, Михаил? — спрашивает его жена, поставив бутылку вина на стол.

— Ничего, Даша ошиблась, — лжет старый волк и не моргнув глазом, — я пока не разобрался с теми документами, которые она добыла.

— Добыла? Какие ещё документы? — переспросила женщина, теперь уже смотря на меня.

— Мы разберемся со всем совсем скоро, не переживай, — не понятно кому говорит он, жене своей или мне.

— И с собаками тоже? Зачем они собак на людей натравляют?

— А ты разве не знаешь, столько времени с ними прожив? — похоже Дима ещё слегка злится на меня.

— Они хотят поднять панику у населения, сделать вид что волки на нашей территории охотятся на людей. Когда люди боятся обычно первыми страдают оборотни, у страха большие глаза.

— По-моему люди совершенно правы, вас есть чего опасаться.

— Так ты все же на их стороне? — говорит, как всегда, оправдывая свое прозвище Миссис Тактичность.

— Оборотней есть чего опасаться. Но это не значит, что вы заслуживаете того, что охотники с вами хотят сделать и делают.

Поднимаюсь из-за стола, я устала от всего этого. Все смотрят на меня, это не приятно.

— Мне надоело быть жертвой ваших правил и их планов, все что я хочу — быть пока здесь. Я вам не враг и никогда им не буду.

Оправдываюсь, как будто заслужила все эти слова. Мне хочется спрятаться под одеялом и что бы никто не трогал. Мама, как же мне тебя не хватает! Даже при том что я знаю, будь ты здесь ничего не изменилось. Собираюсь пойти в свою комнату, но останавливаюсь в коридоре, когда слышу дверной звонок. Слегка мешкаю, а затем первой иду открывать дверь.

— Чего ты там копаешься? — слышу родной голос и невольно улыбаюсь.

Ваня, с отросшей бородкой в темной футболке и салатовых шортах с сумкой в руках смотрит в сторону такси. Так наблюдается смешная картина: девушка модельной внешности пытается вытащить огромный чемодан из багажника такси. Таксист стоит рядом и мола наблюдает за этой картиной с видом мученика.

— Может ты мне поможешь в конце концов? — кричит девушка.

— Ещё чего! Я тебе говорил не брать столько вещей, а ты все повторяла: мне нечего будет одеть! Сама теперь неси свои тряпки!

Равнодушию братца можно только позавидовать, как и выдержке. Альфа Дарья взвыла и одним рывком вытащила сумку с багажника. Таксист присвистнул, но ничего не сказал, быстро взял свою плату и уехал.

— О, привет, — сказал мой драгоценный единственный брат, увидев меня впервые за полгода. Какие у нас все-таки высокие отношения, однако. Идеальные прямо брат и сестра! Он и обошел меня, словно какое пустое место, в отличие от его подружки.

— Новенькая? Вечно они всякое дерьмо в стаю тащат! На, возьми, в лучшую комнату отнеси, да поживее! — мне вручили огромный чемодан, а затем обогнув меня словно пустое место пошли в дом.

Как же мне хочется плюнуть на все и пойти куда подальше с этого дурдома, но я только вздыхаю. Брат называется! Пнула чемодан, и он перевернулся, упав на пол.

— Эй, ты что делаешь? Быстро подняла! — альфа сука ещё не далеко отошла, так что заметила мой срыв.

Ответом ей был нецензурный жест в моем исполнении, а затем мой уход на второй этаж. Мало мне было бреда Марго, так ещё эти двое заявились! Ещё немного и взорвусь, честное слово! Дверь в комнату Кая пнула ногой, чтобы открыть. Плевать на то что пообещала Марго, плевать на то, есть бывшему до меня дело или нет. Я хочу быть рядом с ним пока не очнется — значит буду и всякие Миссис Тактичность мне не указ.

— Сваливай давай, — бросила Кириллу, застившему посреди комнаты.

— Дашка, он…

Договорить узкоглазый не успел под действием злости схватила его за локоть и вытолкала в коридор. Узкоглазый стучит в дверь, и я нагло его посылаю.

— Как же они достали! — сжала собственные волосы ходя туда-сюда по комнате. — Мало того, что обвиняют в непонятно чем, так ещё и выгоняют, словно собаку. И братец тоже хорош! «Привет» — он сказал!

Представляешь только «привет»? Да что он за брат такой, еще и швабру эту с собой притащил! А эта сука мне вещи свои приказала тащить! МНЕ ПРИКАЗАЛА! Да кто она такая?! Буду я ещё ее слушаться, альфа-суку эту…

— Даш, успокойся.

— Что значит успокойся? Оборотни эти чёртовы совсем от безнаказанности охамели! Будь у меня оружие я бы каждого из них…

— Пристрелила? — слышу насмешливый голос и только теперь понимаю кто только сейчас может со мной может говорить.

Оборачиваюсь на кровать, натыкаюсь взглядом на голубые глаза и как будто падаю в никуда.

— У тебя анемия, только посмотри на уровень сахара в крови. Когда в последний раз ела? — господин Дмитров поучает как девчонку.

Серьёзно, как будто мне без его нравоучений не плохо?! Стыдно, боже как же стыдно! Упала в обморок от того что он пришел в себя, как в дешевых бразильских сериалах. Кажется, мои щеки сейчас сгорят, так раскраснелись.

— Вчера, — не вру, но и не уточняю, что до этого не ела три дня.

— У тебя просто из крайности в крайность. Тебя голодом морили, что ли? С тем весом, который был у тебя раньше, ты не могла самостоятельно сбросить столько веса другом способом.

Да, сколько можно то, и так стыдно, уже не знаю куда глаза деть. Резко встаю с дивана, на который меня пытается усадить снова головокружение и господин Дмитров. У второго ничего не получается, а в первого выходит. Сажусь обратно скрестив руки на груди. Вся моя одежда мне бессовестно велика, вот и в этой футболке вырез слишком глубокий. По крайней мере он таким не был, пока в нем имелась моя старая грудь, а не эти «прыщи» непонятно какого размера. Самое противное что я и не замечала, что через вырез мне почти все «прыщи» в большом лифчике видно. Вот совершенно не видела, пока некто бесстыжие свои глазенки не открыл, так еще и полез моё тело на диван свой укладывать. Вот как ему не стыдно, а? Действительно чего ему стыдится, когда это с таким успехом делаю я!

— Пойду я к себе, — мрачным тоном заявляю, делая третью попытку свалить с дивана.

— Лежи, — прерывает меня Михаил, слегка нажимая на плечи, — я тебе капельницу с глюкозой поставлю, а то комнаты своей не дойдешь.

— Со мной все нормально, просто устала, пойду к себе прилягу и отдохну немного.

Господин Дмитров слегка удерживает меня за руку, пока я пытаюсь угадать как мне уйти от этой черной деры, которой для меня являются глаза одного бывшего блондина.

— Мне кажется ты уже пришла к себе, — одна его фраза и мои предательские коленки подгибаются.

Что со мной происходит? Это всего лишь слова, что в них такого? Смотрю в пол, что бы черная дыра не засосала. Странно себя чувствую, не передать словами. Дело совсем не в головокружении, я к ним привыкла уже. Это вполне нормальное для меня состояние, по крайней мере после того, как я оклемалась в охотников.

— Я принесу капельницу сюда, прилечь пока, — после небольшой паузы проговорил доктор и насильно уложил меня на диван.

Ворочаюсь, есть желание просто отвернутся, чтобы не смотреть на одну много позволяющую себе персону. Дверь за Михаилом закрывается, мы остаёмся наедине. Только сейчас позволяю себе поднять на него глаза. Кай сидит на кровати, спину ему подпирают подушки, капельница стоит возле кровати. Рука замотана, на лице видны синяки и порезы, желтая дрянь не дает его ранам заживляться. Вот только при всем этом он улыбается, так нежно и ласково, что предательски сосет под ложечкой. Может все дело в волосах? Может цвет волос меняет моё восприятие, заставляет о нем думать, как о другом человеке? Но дело явно не только в этом, его поведение изменилось, настолько кардинально, что он и правда кажется другим человеком. Слова, действия, поступки… Он поддерживает, когда мне это нужно. Не обвиняет ни в чем, как остальные и даже кажется понимает меня. Что бы Кай делал так? Да я сошла с ума!

Саркастичный смешок вырывается сам по себе, перевожу взгляд на него и заставляю себя прикусить щеку с внутренней стороны. Боль, ну давай же помоги мне очнутся от этого кошмара! Но кошмар ли это? Я не у охотников, родители в порядке, даже братец неблагодарный здесь, Кай оклемался, а мне все мало, все время что-то не устраивает. С жиру бешусь, честное слово! В последний раз, когда так делала, все закончилось плачевно. Прячу покореженную правую руку в карман спортивных штанов, а глаза опускаю. Слышу, как он резко выдыхает, а затем наше молчание нарушают новые гости. В комнату зашли почти все домочадцы, как будто наконец смогли воспользоваться тем, что Михаил отошел.

— Кай, ты как? — задает тот вопрос, что я так сильно хотела задать Марго.

Эта толпа обступила кровать больного, игнорируя меня словно я часть интерьера, но меня задело не это. Они отделили нас друг от друга, как будто пропасть создали.

— Это кто же тебя так разукрасил, расскажешь? Мне очень нужно пожать руку этому человеку в благодарность, — слышу, как брат смеется.

— Может чего принести? Поесть? Ты же не кушал, я скоро! — завопила Марго и почти сразу оставила комнату.

— Мамочки, Белый, ты имидж поменял? Глядя на тебя, все подумают, что альфы безумно слабы. Не порть наш имидж!

Подружка Вани нагнулась к кровати и взъерошила волосы моего волка, а главное он никак на это не отреагировал. Вообще никак! Любая швабра может его, когда захочет трогать? Задержала дыхание, чтобы не рвануть к этой суке и в волосы не вцепится. Мне то какое дело, раз разрешает, то ему нравится, но куда Ваня смотрит? Ему все равно? Не то что бы брат был ревнивым, но не до такой же степени!

— Кто бы говорил, — произнес брат с насмешкой.

Это сколько времени он ещё будет делать вид что меня здесь нет? Брат, называется! Шумно вздыхаю сложив руки на груди.

— О, и ты здесь! — выдал мой братец от чего-то обернувшись на меня.

Жаль только, что он не единственный меня наконец заметил. Его баба даже удивительно хмыкнула.

— Ты чего здесь делаешь? Ещё и разлеглась, как у себя дома? Сумку мою пнула, средний палец показала, мерзавка! — фыркнула эта девица, наступая на меня, словно и правда имеет право так говорить.

— Даша, не беси Дашку, — выдал тем временем брат.

Это он кому что сказал? Мы с тезкой, с негодованием уставились на него, судя по тому как он скривился такой солидарности от нас он не ожидал.

— Подожди, ты сказал Даша? Это что, та толстуха, твоя сестра? — произнесла Дарья с таким неверием и отвращением, что желание выдрать ей волосы заставило подняться с кровати.

— Ну да, ты что ее не узнала? — с ухмылкой произнес братец.

Как-то очень вовремя вспомнились слова мамы, как она отзывалась о выборе своего драгоценного сыночка и как говорила обо мне.

— Это на каком курорте ты была, что так похудела? — выдала эта девица под мою циничную улыбку.

— Где-то у моря, я так понимаю. Хорошо отдохнула? Пожалуй так веселилась, пока мы здесь бегали и искали тебя как дураки, пока мама в коме лежала из-за тебя. Я вот не понимаю, Кай, зачем ты ее нашел и обратно притащил к нам? Совсем что ли мазохист? Она же ни о ком кроме себя в жизни не думала!

Мой братишка, Ванечка маленький, которому я ещё с детства все своё отдавала, сказал мне такое. Ни о ком не думала? Серьёзно, это я то? Да чем я заслужила все это? Глаза начинают болеть от перенапряжения, даже тот, которым не вижу. Он смотрит на меня сверху вниз, как на падаль какую, даже его девушка растерянно хлопает глазами на его слова.

— Ваня, на колени, — слышу приказ Кая, узнаю в голосе злость.

Он чего злится, потому что его назвали мазохистом? Разве не мазохист бросится в толпу желающих его убить людей из-за такой незначительной детали, как запах?

Плечи брата дрожат, кажется Марго называла такие прямые приказы Волей альфы. Он падает на колени всего за мгновение, как подкошенный.

— Белый, ты что делаешь? — кричит альфа сука, пока я улыбаюсь с иронией. — Совсем сдурел?

— Извиняйся, — безжалостно требует мой оборотень и мне плевать чем мотивированны его слова.

— Не буду, — выдыхает брат, не моргнув и глазом.

— Отпусти его, — прошу Кая смотря на брата с грустью, — пусть уходит.

— Как пожелаешь, — отвечает оборотень и Ваня резко поднимается на ноги.

— Ты вообще сдурела? Что себе позволяешь, человечка? — завопила его альфа, удерживая брата за руку, словно он хочет меня ударить.

— Дарья, — не скрываю своего отвращения от того что мы делим одно имя на двоих, — послушай меня и вали куда подальше от моего братца.

— Даша! — рявкнул зло брат, но я не обратила внимания.

— Если нет? — бросает мне вызов тезка.

— А если нет, то запомни: обидишь мою мать — я пристрелю тебя, как собаку, страдающую бешенством.

Мы смотрели друг другу в глаза, и кажется эта глупышка начинает понимать какое «сокровище» досталось ей в руки.

— Пойдем отсюда, — шипит только Ваня, утаскивая свою женщину за собой.

Тоже мне, настоящий взрослый мужчина. Если он будет о ней заботится так же, как о маме, сбежит его Дарья уже совсем скоро. Провожу ладонью по лицу, словно грязь его слов с лица стираю. Косметику забыла смыть, наверное, сейчас страшно выгляжу. Хоть бы расчесалась, так забыла об этом. Умыться надо бы, да и переодеться, а то в этом домашнем как-то неловко. Собираюсь уйти к себе, привести себя в порядок, а то стыдно.

Умышлено отвожу взгляд от кровати, за что и расплачиваюсь, когда меня ловят со слепой зоны за руку и буквально усаживают на кровать. Точнее не на кровать, а на ноги и кое-что ещё спрятанное под одеялом. Даже пикнуть не успеваю, только сдавленно выдохнуть, когда меня обнимают. Откуда он знал, что мне сейчас нужно именно это? Его тепло, запах, сильные руки на талии, дыхание где-то в районе ключицы… это все мне так нужно, как воздух что бы дышать. Если это обман, я хочу обмануться. Неловко, словно пугливый ребенок обняла его за шею и положила голову на плечо. Секундная слабость — уговариваю себя, хотя и знаю, что это ложь. Мне страшно, потому что я похоже уже давно обманулась и теперь только жду, когда обман раскроется.