Вестник счастья

6

Вечером, после того как Люк, на этот раз целый и невредимый, вернулся из школы, Хани села писать статью для одного научного журнала о повадках зябликов и клестов. Заканчивая вторую страницу, она услышала шум подъезжающей машины и, выглянув в окно, увидела обоих Вестов — отца и сына, — выбирающихся из пикапа. По нахмуренным бровям мальчика было заметно, что ему этот визит явно не по душе.

— Кто это там, мам? — спросил Люк.

— Весты.

— Что, правда? — Люк подбежал к окну, и брови его поползли вверх. — Что им тут надо?

— Я думаю, что они приехали извиниться за вчерашнее поведение Рея. И, пожалуйста, дорогой, постарайся понять, что для него это очень нелегко. Не стоит таить зло.

— Ладно, мам, — буркнул Люк.

Любовно потрепав сына по голове, Хани открыла дверь и вышла на крыльцо встречать гостей.

Джерри стоял, скрестив руки на груди, и ждал. Пытаясь выглядеть невозмутимым, Рей выступил вперед.

— Здравствуйте, миссис Бартон. Люк дома?

— Да.

В этот момент Люк появился на крыльце и встал рядом с матерью.

— Я прошу прощения за то, что плохо говорил о твоей маме, Люк, — промямлил

Они обменялись молчаливыми взглядами, и Джерри кивнул.

Хани понимала, как трудно было мальчику произнести эти слова, как отчаянно он нуждался сейчас в отцовском одобрении. Всю его воинственность как рукой сняло.

— Ну вот и хорошо, — отозвался Джерри, хотя тон его оставался строгим.

— Спасибо, Рей, — тихо поблагодарила Хани, несмотря ни на что испытывая жалость к этому пареньку, который лишился матери. — Люк, почему бы тебе не показать Рею раненого вальдшнепа, которого мы сегодня нашли? — предложила она.

— Хорошо, мам. Только куртку накину.

Люк оделся, и мальчики пошли по дорожке, ведущей к клеткам и вольерам.

Хани повернулась к Джерри и посмотрела ему в глаза.

— Спасибо. Я знаю, как это было трудно для вас обоих.

— Да, но необходимо. Думаю, это будет хорошим уроком для Рея.

— Идем в дом, — предложила Хани. Я сварю нам кофе, а мальчикам приготовлю горячий шоколад.

— Замечательно. — Следом за ней Джерри вошел в дом, неторопливо и внимательно осматриваясь. А когда, сняв куртку, устроился за кухонным столом, то, казалось, заполнил собою все немаленькое пространство помещения.

— Думаю, Рей очень нуждается в твоем одобрении, — высказала свое мнение Хани.

— Знаю. Раньше, до смерти Деллы, он не был таким. Ему тяжело без матери, а я не могу заменить ему ее.

— Разумеется. Мать и отец играют разные роли в жизни детей. Главное, что ты никогда не был к нему равнодушен, интересуешься его жизнью, проводишь с ним время, делишься своими мыслями, бранишь, когда он провинится, и хвалишь, когда он того заслуживает. Ведь это так?

— Да. Я люблю его и хочу, чтобы он знал об этом.

— В отличие от твоего отца?

— Да, наверное.

— Не волнуйся так. — Хани засыпала кофе в кофеварку, налила воду и включила. — Если ты любишь сына, если тебе небезразличны его жизнь, его поступки, ты сделаешь все правильно.

— Надеюсь, что так.

Хани помешивала молоко для какао, задумчиво глядя, как поднимается пена. Джерри сидел, положив раненую ногу на табурет. Шаги, раздавшиеся на крыльце, заставили их повернуть головы. Вернулся Рей.

— Пап, пойдем посмотришь, какие у них замечательные птицы. А сокол Сократ даже садился мне на плечо. Люк научил меня, как надо свистеть, чтобы подзывать его. Пойдем, я покажу тебе.

Джерри встал и накинул куртку, затем взял костыли.

— Ну давай посмотрим, пока миссис Бартон варит нам кофе и шоколад.

— Ты любишь горячий шоколад, Рей? — спросила Хани.

— Да, мэм. Пап, у них есть вальдшнеп с подбитым крылом. Он такой забавный, с длиннющим клювом. Правда, он пока еще боится людей.

— Гм, как интересно. — Джерри взглянул на Хани и подмигнул.

Дверь за ними закрылась. Провожая их взглядом, Хани смотрела, как отец и сын спустились по ступенькам, пересекли двор… Выключив газ под кастрюлькой с молоком, она вытерла руки, накинула куртку и побежала за ними. Джерри и мальчики стояли внутри огромной проволочной клетки.

— Кто построил такой вольер? — поинтересовался Джерри.

— Администрация заповедника, — ответила Хани. — У нас таких вольеров четыре и еще шесть — поменьше. Они дают птицам некоторую свободу.

На ветке осины сидел Сократ, молча наблюдая за компанией своими глазами-бусинками. Рей свистнул ему.

— Он уже подлетает на мой свист, — похвастался он. Однако сокол остался сидеть на месте.

Люк взглянул на Джерри.

— Мне кажется, он вас боится, мистер Вест.

Джерри оперся на костыль и погрозил пальцем соколу.

— И правильно делает.

— Давай отойдем, — предложила Хани.

Они ушли по тропинке и встали за куст боярышника, откуда им было хорошо видно. Рей засвистел. Сократ, словно раздумывая, покрутил головой и плавно слетел на плечо Рея. С победной улыбкой тот посмотрел на отца.

— Черт меня побери! — прошептал Джерри, обращаясь к Хани. — И все равно лучше бы ему оставить моих лошадей в покое. Они для меня слишком дороги — в прямом и переносном смысле.

— Посмотри, пап, — крикнул Рей, — он даже дает мне себя погладить!

— Вижу-вижу, — ответил Джерри и пробормотал только для ушей Хани: — Между вами троими словно тайный сговор.

— Хочется верить, — рассмеялась Хани, — что можно больше не беспокоиться о Сократе.

— На твоем месте я бы не рассчитывал на это.

— Мальчики, как насчет горячего шоколада? — громко позвала Хани.

Дети с радостью согласились.

Чуть позже, когда все вернулись в дом и расселись вокруг круглого кухонного стола с чашками — мальчики с шоколадом, а взрослые с кофе, — Джерри стал рассказывать о рыбалке. С затаенной грустью Хани следила за лицом сына. Вот такой и должна быть настоящая семья, подумала она. Мальчишки заразительно смеялись очередной шутке Джерри, а из него буквально сыпались истории одна забавнее другой. Изредка Джерри подмигивал ей, словно сообщая, что все в порядке. Дети полностью завладели его вниманием, и у Хани появилась возможность внимательнее присмотреться к соседу. Верхняя пуговица фланелевой рубашки была расстегнута, и виднелись темные волоски на груди. Хани попыталась представить, какие они на ощупь. Она любовалась его волевым подбородком, чувственным ртом и серыми глазами, в которых тлел затаенный огонь.

Взволнованная и раскрасневшаяся, она перевела взгляд на пустую кружку, которую вертела в руке, прислушиваясь к изменившемуся голосу Джерри, когда он начал вспоминать о проделках собаки, жившей у него в детстве. Мальчики от души хохотали. Захваченная историей, Хани и сама расслабилась, удивляясь тому, что сейчас в Джерри Весте не было и следа его обычной грубости и насмешливости.

Наконец Джерри поднялся, сказав, что пришло время кормить лошадей. Мальчики договорились снова встретиться на следующий день после школы, выскочили во двор и наперегонки побежали к пикапу, однако длинные ноги Рея давали ему несомненное преимущество. Джерри обнял Хани за талию и слегка прижал к себе, обдав терпким запахом одеколона.

— Спасибо за все, Медок. Знаю, мы доставили вам неприятности, но ты помогла Рею справиться.

— Люк в восторге от твоих рассказов. Как и я, — добавила она.

Не убирая руку, Джерри заглянул ей в глаза.

— Я же тебе говорил, что мы подходим друг другу, помнишь? Вы с Люком даете нам то, чего мы с Реем лишены, но в свою очередь что-то получаете и от нас.

К горлу Хани подкатил ком, стало трудно дышать. Как скоро они расстаются. Серебристые глаза Джерри так много говорили ей, что хотелось прижаться к нему всем телом, очутиться в кольце его крепких, надежных рук, протянуть губы для поцелуя.

— Мам, — послышался голос Люка. — Рей приглашает меня к ним ненадолго. Можно, я поеду?

Джерри улыбнулся.

— У детей короткая память.

— Нет, Люк, не сегодня. Тебе еще нужно делать уроки, — ответила Хани.

Джерри похромал к пикапу. Люк подошел к матери, и они стояли рядом, провожая взглядом удалявшийся грузовичок.

Через два дня Хани позвонила президент школьной Ассоциации учителей и родителей, Сондра Брайон. — Хани, вы не забыли, что в конце месяца у нас ежегодный благотворительный аукцион? Вы всегда так здорово нам помогали. И в этом году нужен председатель комитета по организации аукциона. У нас тут достаточно добровольцев, но нет никого на роль руководителя. Я считаю, что вы прекрасно подойдете. Что скажете? Кстати, по традиции первое заседание комитета проходит у председателя.

— Я не возражаю, чтобы собраться у меня, — ответила Хани, — а с остальным не знаю. У меня сейчас очень много работы в заповеднике.

— Ладно, решим все на первом заседании. На какое время удобнее назначить встречу. Я обзвоню всех членов комитета.

— Давайте в воскресенье, в первой половине дня. Скажем, часов в десять.

— Превосходно.

В воскресенье, около половины десятого, раздался звонок в дверь. Удивляясь, кто мог приехать настолько раньше времени, Хани открыла дверь и, к своему изумлению, обнаружила на пороге Джерри. Неужели он тоже член комитета? Впрочем, ничего удивительного, ведь его сын тоже учится в этой школе. Сердце ее упало, потом подскочило к горлу и заколотилось там.

Облокотившись о косяк, он стоял, своими широкими плечами заслоняя все пространство, держа в руке костыль и широко улыбаясь. Куртка была расстегнута, и Хани разглядела джинсовую рубашку, обтягивавшую его мощную грудь. Джинсы, ковбойские сапоги и серый стетсон завершали его наряд. Он выглядел настоящим ковбоем из какого-нибудь вестерна.

— Привет, — сказал он. — Я боялся что-нибудь пропустить, поэтому приехал пораньше.

— Ты хочешь сказать, что тоже являешься членом комитета по подготовке ежегодного аукциона?

— Почему тебя это удивляет, Медок? Я ведь такой же родитель, как и ты.

— Ну да, конечно. Извини. Проходи, пожалуйста. — Она посторонилась, давая ему возможность войти, и закрыла дверь. — Раздевайся, я повешу твою куртку и шляпу.

Сняв куртку и положив на нее шляпу, Джерри протянул все хозяйке. На мгновение их руки соприкоснулись, и у Хани пересохло во рту. С чего это она так разволновалась? Джерри ведь пришел не лично к ней, а на заседание комитета.

Он последовал за ней по широкому коридору в гостиную, с явным любопытством осматриваясь вокруг. Хани свежим взглядом оглядела знакомую обстановку, на которую уже давно не обращала внимания. Впервые ей пришло в голову, насколько женской выглядит ее гостиная: гипюровые шторы, бежевый ковер на полу, розовато-бежевая обивка дивана и кресел, фортепиано у стены и повсюду салфетки, вазочки, статуэтки, а на диване вышитые подушки-думки. Джерри подошел к камину и стал рассматривать статуэтку мейсенского фарфора на каминной полке и хрустальную вазочку с искусственными цветами. Все сияло безукоризненной чистотой.

— А твоя спальня какого цвета, Медок?

— Прости? — переспросила она, вздернув подбородок.

Он закатил глаза.

— О небо! Давай обойдемся без этой старомодной чопорности, а, Медок? — Он вздохнул. — Ну ладно, если не желаешь говорить о своей спальне, покажи хоть комнату Люка. Она тоже в розовых тонах? — В его словах сквозила явная насмешка.

Это начинало выводить Хани из себя.

— Нет, — процедила она сквозь зубы.

— Значит, я могу на нее посмотреть, верно?

— Идем, если тебе так уж любопытно. — Взяв себя в руки, Хани одернула свою желтую кофту из ангорки и, подстраиваясь под медленные шаги Джерри, повела его по коридору.

— Хороший дом. Добротный, — похвалил Джерри. — Здесь ты и выросла?

— Да. Мой отец преподавал естественные науки в университете в Канзас-Сити, но вскоре после моего рождения здоровье бабушки ухудшилось. Врачи прописали ей свежий воздух, и мы переехали сюда. Вначале мама ухаживала за бабушкой, потом приехала овдовевшая бабушкина сестра и осталась жить с нами. Когда мне было одиннадцать лет, а моей сестре тринадцать, папа умер. Ты вырос в доме, где были одни мужчины, а мы с сестрой — среди женщин. Моя встреча с реальным внешним миром произошла только в колледже.

— Какую специальность ты изучала?

— Библиотечное дело. Правда, я не закончила, вышла замуж. А ты?

— У меня имеется степень по топливной энергетике, — небрежно бросил Джерри.

Хани очень удивилась.

А ты работал инженером?

— Да, некоторое время. А потом женился на Делле. У нее был семейный бизнес — антикварный магазин, и я с головой окунулся в него.

— Не могу представить тебя торговцем антиквариатом.

— Да, коммерция — это особый вид деятельности. Вначале мне нравилось, но вскоре я понял, что этот бизнес не по мне. Но Делла души не чаяла в этом деле, и я старался помогать ей, как только мог.

В этот момент они как раз проходили мимо ее спальни. Чтобы отвлечь его, Хани сказала первое, что пришло в голову:

— Мы заперли Сократа.

Не обратив ни малейшего внимания на ее слова, Джерри остановился перед дверью и с невинным видом поинтересовался:

— Это комната Люка?

— Нет.

Нимало не смущаясь, он вошел в спальню и начал осматриваться.

— Значит, это твоя спальня. Что ж, она похожа на тебя.

Хани не хотела даже спрашивать почему.

— Боишься войти сюда вместе со мной, Медок? Боишься, что искушение будет слишком велико?

Хани фыркнула.

— Вообще-то я думала, что ты хочешь посмотреть комнату Люка.

— И твою тоже.

— Ну посмотрел? Может, пойдем дальше? — Хани лихорадочно пыталась придумать, как же выставить его из спальни.

Джерри рассмеялся.

— Бьюсь об заклад, Медок, что на ночь ты надеваешь бабушкины ночные рубашки.

— Это определенно не твое дело! — Ах как в эту минуту Хани ненавидела густой румянец, заливший ей шею и лицо!

— Кажется, я попал в точку, а? Твои заалевшие щечки, Хани Бартон, подтверждают это. А хочешь знать, в чем сплю я?

— Нет!

Джерри рассмеялся, подошел к кровати и сел на нее. Чтобы не потерять его из виду, Хани пришлось подойти к двери. Картина сидящего на ее кровати мужчины показалась ей невозможно интимной. Глаза ее расширились, сердце учащенно забилось. Испугавшись, что он заметит ее реакцию, Хани наигранно бодрым тоном возвестила:

— Ну, ты тут осматривайся, а я пойду в гостиную. Вот-вот должны подъехать остальные члены комитета.

— Задержись на минутку, Медок, — попросил Джерри, явно забавляясь сложившейся ситуацией. — Я вовсе не собирался тебя смущать, просто мне было любопытно.

— Я и не думала смущаться. — В доказательство своих слов Хани пересекла комнату и встала перед ним. — Ну, удовлетворил свое любопытство? Мы можем идти?

— Что ты сегодня такая колючая, Медок? Признайся, мы ведь отлично подходим друг другу.

Она вскинула бровь.

— Я так не думаю. Очевидно, что тебе не нравится мой образ жизни, а я, поверь, отнюдь не в восторге от твоего. Мы совершенно разные.

— Но у нас много общего, согласись. И вспомни, как нам было хорошо рядом с нашими детьми.

С этим Хани не могла спорить.

— Да, пожалуй.

В глазах его заплясали смешинки.

— Знаю, что мои шуточки и подначки выводят тебя из себя, но удержаться не могу. Ну такой уж я, что тут поделаешь? — Джерри протянул руку и ласково коснулся ладонью ее руки. Сердце Хани билось так гулко, что ей казалось, будто он слышит этот стук. — Между нами, Медок, существует неодолимое притяжение, и тебе это известно не хуже, чем мне. Я чувствую, что под этой холодной, сдержанной оболочкой скрывается пылкая женщина, и не хочу, чтобы она пропадала зря.

— Пойдем в гостиную, — выдавила Хани.

— Слышишь, как стучит твое сердечко?

Хани упрямо помотала головой, но понимала, что Джерри прав. Он стоял так близко, что ее влекло к нему, словно внутри него скрывался мощный магнит, в поле которого она попала.

Раздался звонок в дверь.

— Все-таки тебе придется вернуться в гостиную, — сказала Хани. Я не могу открыть членам школьного комитета, пока ты находишься в моей спальне.

Джерри засмеялся.

— Ну разумеется. Я не намерен портить твою незапятнанную репутацию, Медок. Бьюсь об заклад, на ней и в самом деле ни одного пятнышка.

Хани первая вышла из спальни, недовольная собой. Как бы ей хотелось вести себя с Джерри раскованно, легко парировать его насмешки, но, к сожалению, ей это было не дано.

На крыльце ожидали несколько представительниц школьной Ассоциации учителей и родителей. В течение следующих нескольких минут подъехали и остальные. Когда все были представлены друг другу и расселись в гостиной, Хани подала кофе и пирожные. Джерри устроился в кресле, его раненая нога лежала на маленьком стульчике. И, как и следовало ожидать, все внимание женщин сосредоточилось на нем.

Сондра Брайон, тряхнув длинными рыжими волосами, проворковала приторно сладким голосом:

— Нам было очень приятно получить мужскую поддержку в вашем лице, Джерри, но по телефону вы ничего не сказали о том, что нездоровы. Что у вас с ногой?

— Когда Хани свалилась на меня с забора, я случайно прострелил себе ногу, — с невозмутимым видом сообщил Джерри.

От неожиданности Хани едва не выронила поднос, который несла из кухни, и пролила сливки.

Сондра нервно рассмеялась и заерзала на стуле.

— Ах какая необычная история. Расскажите же скорее, как это случилось.

— Я занимался своими обычными делами по хозяйству на своей земле, когда Хани перескочила через ограду и…

— Не хотите уточнить, какими именно, мистер Вест? Нет? Тогда это сделаю я, — перебила его Хани. — Вы собирались пристрелить сокола, а я хотела вам помешать. Зацепилась за перекладину и потеряла равновесие.

Это нимало не смутило Джерри.

— Да, я хотел пристрелить вашего сокола, который распугивает моих лошадей. Этот твой любимчик — чертов негодник и хулиган. — При этих словах Джерри обворожительно улыбнулся дамам, и они дружно закивали в ответ.

Расстроенная и злая, Хани ушла на кухню от греха подальше, чтобы принести еще кофе и сливок, а когда вернулась, то увидела, что дамы восторженно внимают Джерри. Подавая кофе, она обратила внимание, как охотно женщины засыпают рассказчика вопросами и как заразительно смеются над ответами. Хани устроилась на самом дальнем от Джерри стуле и, потягивая кофе со сливками, недоумевала: почему же Сондра до сих пор не начинает заседание? Казалось, никто из присутствующих не торопится, предпочитая слушать истории Джерри. Хани демонстративно устремила взгляд в окно, однако боковым зрением следила за происходившим в комнате. По-видимому, появление в Ассоциации мужчины весьма необычно, подумала она, если дамы так возбудились от одного присутствия Джерри Веста. А он так и светился довольством и очарованием, словно солнце в летний день.

— Хотите еще кофе, Джерри? — спросила Камилла Стивенс и наполнила его чашку, опередив еще пятерых дам, желающих услужить ему.

Джерри сердечно поблагодарил ее.

— Пожалуйста, возьмите пирожное. Ах, Хани, они у вас такие вкусные! — воскликнула Регина Джеймсон, не отрывая от Джерри взгляда.

От пирожного он отказался и, повернувшись к Сондре, спросил:

— Теперь мы можем начать заседание, миссис Брайон?

— Да, конечно. — Озарив Джерри лучезарной улыбкой, Сондра пристроила на коленях синюю кожаную папку и открыла очередное заседание Ассоциации.

Они приступили к обсуждению того, что необходимо сделать для подготовки ежегодного благотворительного аукциона. Вскоре все заговорили одновременно, выдвигая различные предложения. В шуме голосов Хани различила, как Камилла участливо поинтересовалась у Джерри:

— Как ваша нога, не болит?

— Все в порядке.

Тут же вмешалась Регина, в очередной раз наполняя его чашку.

— Выпейте еще кофе, Джерри.

Слушая Сондру, разглагольствующую о предстоящем аукционе, Хани неожиданно заметила, что Джерри украдкой наблюдает за ней с видом кота, объевшегося сливок. Их взгляды встретились, и какой-то мгновенный невидимый разряд пронесся в воздухе, отделяя их с Джерри от остальных. Голоса как-то странно отдалились, а в комнате вдруг стало невыносимо жарко. Губы у нее пересохли, и она провела по ним кончиком языка, но, спохватившись, быстро закрыла рот. Джерри улыбнулся и подмигнул, в очередной раз вогнав ее в краску.

Только услышав обращенный к ней голос Сондры, Хани вышла из оцепенения.

— Так вы согласны, Хани?

— Я? Да, конечно.

— Отлично. Итак, ответственная за оформление — миссис Бартон.

— Я помогу тебе, — с улыбкой произнес Джерри.

Хани попыталась взять себя в руки. Что с ней происходит?

— Итак, за оформление отвечают Хани Бартон и Джерри Вест. Теперь что касается распределения собранных средств…

Сондра продолжала разглагольствовать, но Хани снова ее не слышала. Ей хотелось, чтобы это утро и это заседание поскорее закончились.

В конце концов все вопросы были решены, задания распределены. Дамы любезно прощались с хозяйкой, и Хани решила попробовать:

— Сондра, по дороге домой вы будете проезжать мимо ранчо Вестов. Он выращивает великолепных породистых скакунов. Вы обязательно должны попросить его, чтобы он показал своих лошадей.

Но Джерри опередил нарушавший его планы ответ, ловко парировав:

— Обязательно, Сондра. Приезжайте в воскресенье, часам к четырем. Будут еще кое-какие гости. А сегодня вы сможете посмотреть только на пустые конюшни. Все кони на пастбище. Я хочу немного задержаться и помочь Хани с посудой.

Сердце Хани упало. Хватит с нее на сегодня переживаний и без того, чтобы Джерри остался и продолжал сводить ее с ума своими насмешками.

— В этом нет никакой необходимости, — сухо отрезала она.

— Следующее заседание у меня, — быстро вставила Регина. — Я не стану возражать, если вы захотите помочь мне с посудой.

Джерри засмеялся, а Хани, скрипнув зубами, холодно улыбнулась, с трудом подавив желание предложить Регине, чтобы та забрала его с собой прямо сейчас.

Стоя на крыльце, Джерри тепло прощался с дамами, словно это был его дом. Не говоря ни слова, Хани принесла из холла его куртку и шляпу, повесила на перила у него за спиной, помахала гостям рукой и закрыла дверь перед самым носом мистера Джерри Веста. Она подождала за дверью несколько минут, ожидая, что он попробует вернуться. К счастью, все было тихо. Возможно, Джерри не такой уж толстокожий. Он понял намек, подумала Хани, уверяя себя, что чувство, которое она испытывает, — чистейшее облегчение, а вовсе не разочарование.

Хани прошла в гостиную и выглянула в окно. Над дорогой висело облако пыли, но ни одной машины видно не было. Не было и пикапа Джерри.

Хани немного расслабилась. Утро прошло в сильном напряжении, и только теперь она могла наконец свободно вздохнуть. Джерри Вест уехал. Неужели он так легко сдался? Ну, значит, не так уж сильно она, как видно, и нужна ему, подумала Хани.

Негодуя на себя за столь противоречивые чувства, Хани прошла в гостиную, собрала всю посуду на поднос и понесла в кухню. Первое, что она увидела, открыв дверь, был Джерри Вест, который сидел за столом и, как ни в чем не бывало, улыбался ей.