Весы Фемиды

1

— Вот, чем нам следует руководствоваться, — произнес Аллейн, по-прежнему стоя в лодке. — Первое: я нашел ромашку на носу ялика. То есть она была рядом с двумя другими, но только дальше от места удара. Второе: эта старая посудина имеет швартов в несколько десятков футов длиной. Его конец прочно закреплен на берегу, и я думаю, что это сделано для удобства леди Лакландер. Судя по пятнам акварели и пустому тюбику из-под краски, она изредка пишет свои этюды и в лодке тоже. Представляю, как она, подобно какой-нибудь внушительной древней богине, сидит на носу ялика и подтаскивает его к месту швартовки. Кстати, в ялике оказались еще большая желтая заколка и несколько окурков сигарет, некоторые — со следами губной помады. Судя по всему, они там уже давно, но это совсем другая история.

— Сэра Джорджа и его подружки? — предположил Фокс.

— Не будем углубляться в любовную тематику и лучше вернемся к нашим баранам. Третье: никто из обитателей поместий на холме не смог бы увидеть движение ялика. Из их домов видны только этот участок моста и ивовая роща. Можете забрать его, Гриппер.

Доктор Кэртис накрыл тело полковника Картаретта брезентом, и констебль Гриппер вместе с водителем машины Скотленд-Ярда отнесли его к фургону, присланному из больницы Суивнингса. Им пришлось пройти вдоль того самого участка реки, где при жизни полковник имел обыкновение рыбачить.

— Он был славным джентльменом, — сказал сержант Олифант. — Надеюсь, нам удастся поймать убийцу, сэр.

— Можете не сомневаться, — заверил Фокс, взглянув на шефа.

— Мне представляется, — продолжил Аллейн, — что убийца находился на другом берегу и увидел Картаретта, склонившегося над рыбой. Убийца знал про ялик, пробрался к нему, оттолкнулся от берега и позволил течению, которое мне нравится считать шекспировским, отнести ялик в эту заводь и прибить к берегу, где остался след. Полагаю, что убийца был достаточно хорошо знаком с полковником, поскольку тот, услышав звук причалившей лодки, не стал вставать с корточек. Как вы сами можете убедиться, ялик прибивает к берегу довольно основательно, и если я отойду к корме, то окажусь как раз напротив того места, где находился полковник, если удар ему нанесли оттуда.

— Если, — с сомнением повторил Фокс.

— Согласен насчет «если» и с удовольствием выслушаю вашу версию, — с готовностью откликнулся Аллейн.

— Виноват, сэр, — смутился Фокс. — Своей версии у меня нет. Пока.

— На первый взгляд кое-что может показаться непонятным, а именно три стебля ромашки без самих цветков. Конечно, цветки мог срезать некий предмет, которым нанесли удар с размаху, и тогда один цветок упал бы на полковника, другой — на берег, а третий — в лодку. Но этот удар никак не мог достать полковника.

Олифант покосился на багор, лежавший в ялике.

— Нет, Олифант, — возразил Аллейн, перехватив его взгляд. — Попробуйте-ка, стоя в ялике, размахнуться этой штукой и одним ударом снести головки ромашек и попасть концом точно в висок. Вы же не считаете нашего убийцу… чемпионом по метанию бревен Горских игр в Шотландии?

— Так вы склонны думать, — поинтересовался Фокс, — что цветки были срезаны вторым ударом или вообще раньше этих событий? Или как?

— Прошу прощения, — не выдержал Олифант, — а вы уверены, что цветки как-то связаны с убийством?

— Полагаю, что да, — ответил Аллейн, поворачиваясь к сержанту. — Все три цветка достаточно свежие, чтобы указывать на это. Один был на теле полковника, а другой — в лодке.

— Прошу прощения, сэр, — не унимался сержант, явно осмелевший после ответа детектива, — а лодка точно связана с убийством?

— Пока мы не нашли подозреваемого, который является левшой, нам придется в качестве рабочей версии остановиться на ялике. Посмотрите: лодка стоит здесь, а тело лежало там. Между местом, где срезали траву, и рыбой насыпана галька. С лодки запросто можно наступить на гальку, и вы сразу окажетесь в непосредственной близости от полковника. Причем никаких следов практически не оставите. А вот со стороны ивовой рощи почва мягкая и рыхлая. На ней хорошо видны следы и самого полковника, и сестры Кеттл, и доктора Лакландера. Но никаких следов четвертого человека. Значит, мы вполне можем допустить, что убийца оглушил полковника, а потом шагнул с ялика на гальку, чтобы добить его или, возможно, просто удостовериться, что тот мертв. Но как увязать в одну версию пропавшую форель, ялик и ромашки?

Аллейн перевел взгляд с Олифанта на Фокса. Сержант насупился, пытаясь скрыть замешательство, а детектив, напротив, казалось, уловил ход мыслей начальника.

Аллейн изложил свою версию убийства, которая объясняла и наличие ялика, и что случилось с рыбой, и откуда взялись ромашки.

— Я отлично понимаю, — сказал он, — что все это основано на сплошных допущениях. Предложите другую версию, которая объяснила бы имеющиеся у нас факты, и я первым приму ее с величайшим удовольствием.

— Странно, как все получается, — с сомнением произнес Фокс. — Что же до ялика…

— Кстати, о ялике! В лодке есть несколько пучков травы, и они пахнут рыбой.

— Вот как? — оживился Фокс и продолжил: — Получается следующая картина. Преступник приплывает на ялике и наносит жертве удар по голове. Сомневаясь, что ему удалось сразу убить полковника, он вылезает из ялика на гальку и добивает его другим орудием. Потом по причинам, которые, мистер Аллейн, звучат вполне разумно, хотя и ничем не подтверждены, он меняет пойманную полковником рыбу на Старушку. Для этого ему приходится вернуться обратно в ялик и забрать ее. По ходу этих перемещений он случайно срывает головки ромашек. Где он взял эти орудия и как поступил с пойманной полковником рыбой, остается пока тайной. Я правильно все изложил, мистер Аллейн?

— Правильно, и я уверен в своей правоте. А теперь слушайте мой приказ, Олифант: надо немедленно организовать поиски пропавшей рыбы. — Он посмотрел на Фокса. — Встретимся на том берегу. Мне надо кое-что тебе показать.

Он взялся за швартов и стал его выбирать, помогая течению отнести ялик к месту стоянки на другом берегу. Когда там появился Фокс, вынужденный сделать круг, чтобы обойти место преступления стороной, Аллейн сокрушенно покачал головой.

— Олифант со своим подчиненным топтались здесь, как стадо носорогов, пока искали доски. Жаль, конечно. Но тем не менее взгляни-ка сам, Фокс!

Он провел его в глубокую ложбину, где дождю не удалось уничтожить характерные следы, оставленные складным стулом и этюдником леди Лакландер. Аллейн показал на них и добавил:

— Но самый интересный экспонат находится выше на склоне холма. Пойдем покажу.

Фокс проследовал за ним по слегка примятой траве, и, добравшись до места, они с минуту молча разглядывали едва заметное углубление в земле. В нем еще стояла вода, а трава вокруг была смята.

— Если посмотреть внимательно, — сказал Аллейн, — видно, что вокруг отверстия имеется круглая вмятина с зубцами.

— Да, — подтвердил Фокс после долгой паузы. — Бог мой, да она точно такая же, как и на виске убитого!

— Это след второго орудия! — заявил Аллейн. — И этим орудием было сиденье в виде трости, дружище Фокс.

2

— Чудесный дом! — одобрительно заметил Аллейн, когда они вышли из перелеска и перед ними открылся вид на особняк Нанспардон. — Ты не находишь, Фокс?

— Очень красивый, — согласился тот. — Георгианский, верно?

— Верно. Построен на месте бывшего женского монастыря, отсюда и название. Пожалован Лакландерам, как водится, Генрихом Восьмым. А теперь, Бога ради, постарайся не шуметь. Интересно, где леди Лакландер завтракает: у себя в спальне или внизу? Внизу, — тут же ответил он сам на свой вопрос, увидев, как та выходит из дома в окружении своры собак.

— Она в мужских сапогах! — изумился Фокс.

— Наверное, из-за подагры.

— Господи Боже! Да у нее в руках трость-сиденье! — воскликнул Фокс.

— Верно. Но не обязательно то же самое, хотя кто знает… — пробормотал Аллейн и, сняв шляпу, помахал ей, чтобы привлечь к себе внимание.

— Она идет к нам. Нет, не идет.

— Проклятие! Она собирается сесть!

Сначала леди Лакландер действительно направилась в их сторону, но потом передумала. Помахав в ответ Аллейну рукой в перчатке для садовых работ, она раскрыла трость-сиденье и грузно опустилась на него.

— С ее-то весом, — сердито заметил Аллейн, — она вгонит его в землю целиком! Пошли!

Дождавшись, когда они подойдут поближе, леди Лакландер крикнула: «Доброе утро!» — и молча наблюдала за их приближением. Аллейн с досадой подумал, что она нарочно хочет поставить их в неловкое положение. Однако он выдержал ее взгляд и ответил приветливой улыбкой.

— Вам так и не удалось прилечь? — осведомилась она, когда они подошли. — Я это не к тому, что вы плохо выглядите. Как раз наоборот!

— Нам очень неудобно беспокоить вас в столь ранний час, но мы столкнулись с проблемой.

— Вас что-то беспокоит?

— И притом очень сильно. Вас не затруднит, — Аллейн пустил в ход все свое обаяние, которое его жена находила слишком уж незатейливым, — вас не затруднит оказать нам одну услугу?

— Интересно, что за услуга от меня понадобилась? — Заплывшие жиром глазки старой леди сверлили его взглядом.

Аллейн прибег к заранее заготовленной лжи.

— У нас появились основания подозревать, — сказал он, — что убийца Картаретта мог поджидать свою жертву, прячась неподалеку.

— Вот как?

— Да.

— Но я никого не видела!

— Я же сказал, что он прятался! Определить точное место его укрытия, к сожалению, пока не представляется возможным, поскольку мы еще многого не знаем. Мы полагаем, что оттуда должно было быть видно часть моста и ивовую рощу. И судя по всему, ту ложбину, где вы рисовали.

— Значит, вы ее нашли?

— Это не составило труда, поверьте. У вас был этюдник и складной стул.

— Который под тяжестью моего тела не мог не оставить следов, — заметила она, раскачиваясь, к ужасу Аллейна, на своем сиденье.

— Дело в том, что прятавшийся человек мог дожидаться вашего ухода и только потом покинуть свое убежище. Вы все время оставались в ложбине?

— Нет. Я несколько раз отходила назад, чтобы взглянуть на эскиз издали. Правда, толку от этого было мало.

— А откуда именно вы разглядывали свой эскиз?

— С пригорка между ложбиной и мостом. Наверное, вы не так уж внимательно все осмотрели, иначе бы точно не задавали этот вопрос.

— Правда? И почему? — осведомился Аллейн, мысленно постучав по дереву, чтобы услышать ответ, на который он рассчитывал.

— А потому, мой милый Родерик, что я использовала вот это сиденье в виде трости и вогнала его в землю так глубоко, что не стала вытаскивать и садилась на него несколько раз.

— И вы оставили его на месте, когда отправились домой?

— Разумеется! Чтобы слуге было легче найти мои вещи, которые я сложила рядом.

— Леди Лакландер, мне очень нужно точно восстановить, как все было там, когда вы ушли. Я могу позаимствовать у вас трость-сиденье и этюдник примерно на час? Обещаю, что будем обращаться с ними очень бережно.

— Не знаю, зачем вам все это, но вы все равно вряд ли сочтете нужным меня просветить. Так что делайте что хотите.

Она тяжело поднялась. Ограничительный диск внизу опорного стержня, не говоря уже об острие, так глубоко вошел в землю, что трость-сиденье осталось прочно стоять.

Аллейну очень хотелось вытащить его с максимальными предосторожностями, может, даже выкопать с дерном, чтобы потом, когда земля высохнет, она отвалилась сама. Но его мечте не суждено было сбыться: леди Лакландер повернулась и, резким движением выдернув сиденье из земли, протянула Аллейну.

— Держите, — сказала она равнодушно. — А принадлежности для рисования находятся в доме. Заберете их сами?

Аллейн ее поблагодарил и, взяв трость-сиденье за середину, последовал вместе с Фоксом за старой леди. В холле они увидели Джорджа. Утром он держался совсем иначе и теперь говорил с той приглушенной торжественностью, с какой люди его типа ведут себя при больном или в церкви. Еще раз напомнив, что он является мировым судьей, Джордж вел себя подчеркнуто сдержанно.

— Джордж, — обратилась к нему мать с насмешливой улыбкой, — меня вряд ли отпустят под залог, но я не сомневаюсь, что навещать меня в тюрьме тебе позволят.

— Что ты говоришь, мама!

— Родерику понадобились мои принадлежности для рисования под явно надуманным предлогом. Однако никаких прав он мне пока не зачитывал.

— Что ты говоришь, мама! — снова повторил Джордж, неловко улыбнувшись.

— Пойдемте, Родерик, — позвала леди Лакландер и привела его через холл в кладовую, где хранились зонтики, теннисные ракетки, клюшки для гольфа и бесчисленные пары самой разнообразной обуви: галош, ботинок и туфель. — Я держу их здесь, чтобы они всегда были под рукой. Лучше всего мне удаются цветы, чем, пожалуй, и исчерпываются мои таланты в акварели. Не сомневаюсь, что ваша жена наверняка бы с этим согласилась.

— Она вовсе не заносчивая особа, — мягко возразил Аллейн.

— Зато художник замечательный! Вот они! Забирайте!

Он поднял холщовый заплечный мешок, к которому был привязан этюдник и зонтик для рисования.

— А вы пользовались зонтиком? — спросил Аллейн.

— Уильям, наш лакей, раскрыл его, но он был не нужен, поскольку солнца в долине не было. Я оставила его, но сложила, когда пошла домой.

— Надо проверить, было ли его видно в ложбине.

— Родерик, а что за раны были на теле полковника? — неожиданно спросила леди Лакландер.

— Разве ваш внук вам не сказал?

— Если бы сказал, я бы не спрашивала.

— Черепные.

— Можете не спешить вернуть вещи обратно. Я сегодня не в настроении рисовать.

— Я вам очень признателен, что вы позволили их взять.

— Кеттл мне все расскажет подробно!

— Не сомневаюсь, — охотно согласился Аллейн. — И намного лучше меня!

— А почему вы решили поменять дипломатическую службу на такое малопривлекательное занятие?

— Это было давно, — ответил Аллейн, — но, помнится, мне нравилось иметь дело с фактами.

— Только нельзя их путать с истиной.

— Я по-прежнему считаю, что в основе истины лежат факты. Не буду вас больше задерживать. Еще раз огромное спасибо за помощь и понимание. — Аллейн поднялся и посторонился, пропуская даму вперед.

По дороге в перелесок детективы ощущали на себе взгляд тучной старой леди, неподвижно стоявшей на ступенях особняка. Аллейн нес трость-сиденье, продолжая держать его за середину, а Фокс тащил принадлежности для рисования.

— Готов держать пари, — заметил Аллейн, — что со спины мы смотримся так же нелепо, как снежки в аду.

Скрывшись за деревьями, они тут же осмотрели добытые трофеи.

Аллейн положил трость-сиденье на землю и опустился рядом на корточки.

— Ограничительный диск навинчивается на опорный стержень, оставляя заостренный выступ длиной в два дюйма. Все заляпано мягкой землей, комочки которой остались под диском. Но сам диск точно не отвинчивали по меньшей мере месяц. Это хорошо! Если это и было орудием, то его могли вымыть в реке, высушить и потом снова воткнуть в землю, но диск не отвинчивали. Так что под ним могли сохраниться следы крови. Нужно срочно передать Кэртису на анализ. А теперь взглянем на рисовальные принадлежности.

— Хотя нас они в общем-то и не интересуют.

— Как знать. Этюдник складной, с заостренными ножками, а зонт — составной и тоже с заостренным опорным стрежнем. Остриев набирается целый набор, но трость-сиденье подходит на роль орудия убийства больше всего. Теперь посмотрим, что тут у нас внутри. — Аллейн расстегнул ремни этюдника и заглянул внутрь. — Большая коробка с красками. Несколько листов акварельной бумаги. Набор кистей. Карандаши. Ластик. Баночка для воды. Губка. Тряпка. Тряпка, — тихо повторил он и наклонился понюхать. Затем он развернул тряпку: та была вся заляпана мазками акварельной краски, а посередине расплылось больше бурое пятно с разводами, как будто в нее что-то заворачивали.

Аллейн перевел взгляд на своего коллегу.

— Понюхай, Фокс, — предложил он.

Детектив опустился на корточки рядом и, втянув воздух носом, констатировал:

— Рыба!

3

По дороге назад они прошли через площадку для гольфа и остановились у второй лунки, чтобы взглянуть на долину со стороны Нанспардона. Оттуда были видны дальний конец моста и верховья Чайна. Как и на противоположном склоне, ивовую рощу, нижнее течение реки и мост со стороны Нанспардона закрывали деревья, но сквозь их крону виднелась часть ложбины, где леди Лакландер работала над рисунком.

— Посмотри, — показал Аллейн. — Отсюда миссис Картаретт и не хватающий с неба звезд Джордж Лакландер заметили, как мистер Финн ловит в чужих водах, а леди Лакландер их видела внизу из ложбины. — Он повернулся и посмотрел на заросли деревьев, росших неподалеку. — Держу пари, что все эти уроки гольфа — только повод уединиться, чтобы никто не мешал им пофлиртовать от души.

— Вы так считаете, мистер Аллейн?

— Во всяком случае, очень на то похоже. А вон и Олифант на мосту, — произнес Аллейн и помахал рукой. — Попросим его Доставить все это хозяйство Кэртису, который сейчас наверняка в Чайнинге. Около одиннадцати он начнет вскрытие. Доктор Лакландер договорился с местной больницей, что он может воспользоваться их моргом. Я хочу, чтобы Кэртис как можно скорее провел экспертизу тряпки и трости-сиденья и представил отчет.

— Вы думаете, молодой доктор приедет на вскрытие?

— Полагаю, да. А сейчас нам не помешает нанести визит вежливости капитану Сайсу.

— Это про его люмбаго говорила сестра Кеттл? И живет он в среднем поместье? Сомневаюсь, чтобы он что-нибудь видел.

— Зависит от того, где стоит его кровать.

— Приступ люмбаго — ужасная штука. Никому не пожелаю, — заметил Фокс.

Они передали сержанту Олифанту вещи леди Лакландер с пояснительной запиской доктору Кэртису и велели полицейскому прочесать долину и постараться найти пропавшую форель или хотя бы то, что от нее осталось. После чего направились в поместье Аплендс, где жил капитан Сайс.

Миновав владения Хаммер-Фарм, они оказались в части рощи, принадлежавшей капитану Сайсу. На одном из деревьев висела небольшая табличка с предупреждением, выведенным аккуратными буквами: «Осторожно! Ведется стрельба из лука!»

— Ничего себе! А мы не захватили свои робингудовские костюмы!

— Это вполне может быть предупреждением сестре Кеттл, — заметил Аллейн.

— Не понял, сэр?

— Не строить глазки капитану, когда она лечит его люмбаго.

— Сомневаюсь! — натянуто отреагировал Фокс.

Выйдя из рощи и добравшись до сада, разбитого возле дома, детективы услышали характерный звук поющей тетивы и глухой удар.

— Что за черт! — воскликнул Фокс. — Похоже на звук выпущенной стрелы.

— Что вполне естественно, поскольку это была именно она, — ответил Аллейн, показывая на дерево неподалеку от них. В самом центре сердца, аккуратно вырезанного в коре и выкрашенного в красный цвет, еще подрагивала вонзившаяся в него стрела с красивым алым оперением. — Нельзя сказать, чтобы нас не предупредили.

— Что за беспечность! — возмутился Фокс.

Аллейн вытащил стрелу и внимательно осмотрел ее.

— Может убить, если попадет в нужное место. Надеюсь, ты обратил внимание на сердце. Похоже, от люмбаго капитан Сайс исцелился, но теперь его терзает любовная лихорадка. Пошли!

Они вышли из рощи и в ярдах пятидесяти увидели самого капитана Сайса с луком в руке и колчаном на бедре. Тот был явно растерян.

— Послушайте! — закричал он. — Я, конечно, прошу прощения и все такое, но откуда мне было знать, что вы там ходите! И к тому же я специально повесил табличку!

— Да-да, — успокоил его Аллейн. — Никаких претензий!

Детективы направились вверх по склону, и чем ближе они подходили, тем сильнее капитан Сайс нервничал. В отличие от леди Лакландер он смотрел куда угодно, но только не на них. Когда Аллейн представил себя и Фокса, капитан шарахнулся от них как от прокаженных.

— Мы — офицеры полиции, — объяснил Аллейн.

— Боже милостивый!

— Полагаю, вы уже слышали о ночной трагедии?

— Какой трагедии?

— С полковником Картареттом.

— Картареттом?

— Его убили.

— Господи Боже!

— Мы опрашиваем соседей, на случай…

— Во сколько?

— Мы считаем, что около девяти часов.

— А откуда известно, что это — убийство?

— По характеру ран, нанесенных в висок. Причем очень жестоких.

— А кто нашел тело?

— Медсестра. Сестра Кеттл.

— А почему же она не зашла ко мне?! — воскликнул Сайс и покраснел.

— А должна была?

— Нет.

— Тогда почему…

— Послушайте, пройдемте в дом, что мы здесь стоим как неприкаянные! — перебил Аллейна капитан Сайс.

Детективы прошли в холостяцкую гостиную и обратили внимание, что его временная постель была аккуратно заправлена, а на столе разложены принадлежности для рисования и акварельные краски. На чертежной доске красовался большой лист бумаги с наброском иллюстрированной карты. Аллейн узнал Суивнингс, и кое-где уже были прорисованы крошечные фигурки людей.

— Хорошо получается, — похвалил Аллейн, разглядывая рисунок.

Капитан Сайс буркнул что-то невразумительное и, подойдя к доске, загородил свою работу и пробормотал что-то насчет подарка.

— Он ей наверняка придется по душе, — вежливо заметил Аллейн, чем вогнал Сайса в краску и расстроил Фокса.

Аллейн пояснил капитану Сайсу, что они опрашивают всех соседей Картаретта.

— Мы хотим составить общую картину. Когда начинаешь расследовать подобное преступление…

— Так вы не поймали убийцу?

— Пока нет. Но мы рассчитываем, что, опросив всех соседей, которые оказались в этот момент поблизости…

— Меня поблизости точно не было.

— Тогда откуда вы можете знать, где нашли тело? — поинтересовался Аллейн слегка изменившимся тоном.

— А что тут знать?! Вы сказали, что тело нашли в девять часов. Мисс… э-э… словом, та леди, которая, по вашим словам, обнаружила тело, ушла отсюда без пяти девять и направилась в долину. Если она нашла его в девять, то, значит, он был в низине, верно? Я видел, как она направилась вниз по тропинке.

— А откуда вы за ней наблюдали?

— Отсюда. Из окна. Она мне сама сказала, что пойдет через долину.

— Значит, вы уже были на ногах? А не прикованы к постели приступом?

Капитан Сайс явно смутился.

— Хоть и с трудом, но мне удалось подняться, — пояснил он.

— А этим утром уже почувствовали себя совершенно здоровым?

— Люмбаго может скрутить в любой момент и так же неожиданно отпустить.

— Надо же! Просто удивительно! — заметил Аллейн и протянул капитану стрелу, которую по-прежнему держал в руках. — А вы часто стреляете в сторону рощи? — поинтересовался он.

Капитан Сайс пробормотал, что делает это для разнообразия: постоянно стрелять по одной и той же мишени приедается.

— Мне всегда хотелось пострелять из лука, — дружелюбно солгал Аллейн. — Это один из самых благородных видов спорта. Скажите, а по силе натяжения у вас что за лук?

— Шестьдесят фунтов.

— Правда? И на какое расстояние можно выпустить из него стрелу?

— Двести сорок ярдов.

— И можно выбить максимум двенадцать очков?

— Верно, — подтвердил Сайс, бросив на Аллейна уважительный взгляд.

— Впечатляет! Однако не хочу вас больше задерживать пустой болтовней. Скажите, вы действительно знали полковника Картаретта уже много-много лет?

— Не так чтобы мы особенно тесно общались, но были соседями. Очень порядочный человек.

— Не сомневаюсь! Скажите, вы, кажется, с ним встречались, когда служили на Дальнем Востоке? А где — в Гонконге? — спросил Аллейн, пытаясь разговорить собеседника.

— В Сингапуре.

— Да, верно. Я почему спрашиваю: судя по нанесенным ранам и полному отсутствию мотива, может, это как-то связано с его службой на Востоке?

— Понятия не имею.

— А вы не можете ничего припомнить о его жизни на Востоке? Мы были бы признательны за любую информацию, которая сдвинет расследование с мертвой точки. Когда вы его там видели?

— Последний раз, думаю, четыре года назад. Я тогда еще служил. Мой корабль стоял в Сингапуре, и полковник заглянул ко мне, когда мы пришвартовались. А через полгода меня списали на берег.

— А вы с ними там часто встречались?

— С ними?

— С четой Картареттов.

Капитан Сайс пристально посмотрел на Аллейна и ответил:

— Тогда он еще не был женат.

— Значит, вы познакомились с его второй женой только здесь?

Капитан Сайс сунул руки в карманы и подошел к окну.

— Я познакомился с ней раньше, — нехотя ответил он. — Еще там.

— До их свадьбы?

— Да.

— А случайно, не вы их познакомили? — небрежно поинтересовался Аллейн и заметил, как капитан напрягся и побагровел.

— Я действительно представил их друг другу, — громко ответил Сайс, продолжая смотреть в окно.

— Занятно, когда удается устроить судьбы знакомых, — заметил Аллейн. — По крайней мере для таких неисправимых энтузиастов этого дела, как я.

— Господи Боже, да ничего подобного! — возмутился капитан. — У меня и в мыслях не было! Да вы что!

Он говорил с такой горячностью, будто его переполняли изумление, стыд и возмущение. Аллейн удивился, почему капитан не дал ему заслуженной отповеди, и пришел к выводу, что тот просто растерялся. Он постарался выведать что-нибудь еще о пребывании Картареттов в Сингапуре, но у него ничего не вышло. Заметив, как у Сайса дрожат руки, на лице, покрытом пятнами, выступила испарина, а взгляд голубых глаз стал тоскливым, он понял, что Сайс любит прикладываться к бутылке.

— Меня бесполезно о чем-то расспрашивать! — неожиданно заявил Сайс. — Мне никто ничего не рассказывает. Я никуда не хожу. И никому до меня нет дела!

— Мы просто собираем всю возможную информацию, и я надеялся, что вы нам поможете. Вчера мисс Кеттл рассказывала нам, насколько близко здешние семьи связаны друг с другом. Как будто живут не в наши дни, а в средние века. Даже сэр Гарольд Лакландер взял молодого Финна себе в секретари. Что вы сказали?

— Ничего. Жаль беднягу. Не важно!

— И Картаретт пришел вас навестить, когда вы прибыли в Сингапур. И вы познакомили его с мисс… Я, к сожалению, не знаю девичьей фамилии миссис Картаретт.

Капитан Сайс буркнул что-то неразборчивое.

— Может, вы мне его подскажете? — извиняющимся тоном попросил Аллейн. — Нам это надо для отчета. А ее беспокоить не хочется.

Он безмятежно посмотрел на Сайса, который с затравленным видом с трудом проглотил слюну и хрипло ответил:

— Де Вер.

Наступила неловкое молчание, и после долгой паузы Фокс закашлялся, а Аллейн произнес:

— Все понятно.

4

Покинув дом Сайса, детективы направились через рощу к жилищу Данберри-Финна.

— Кто бы мог подумать, мистер Аллейн, — спросил Фокс, — что вдова полковника голубых кровей?

— Никто, дружище Фокс. Потому что это не так.

— Но де Вер?

— И что с того?

— А может, — предположил Фокс, решив щегольнуть словом из французского языка, освоить который было его заветной мечтой, — может, она… э-э… declassee?[9]

— Как раз наоборот! Ее социальный статус постоянно повышается.

— Верно! Сейчас в ее сети попал баронет. Он явно неровно к ней дышит, что бросается в глаза. Как думаете, это может оказаться достаточно сильным мотивом для совершения преступления кем-то из них?

— Полагаю, в его жизни сейчас наступил сезон той неразумной восторженности и увлеченности, который неизбежно переживают все мужчины его типа в этом возрасте. Однако мне трудно представить, чтобы он мог вызвать в женщине столь необузданную страсть, что она не остановится перед убийством. Впрочем, как знать! Жизнь в Суивнингсе ей наверняка кажется слишком уж унылой и тоскливой. А какое впечатление на тебя произвел Сайс в целом, Фокс?

— Ну, я так и не понял, какие чувства он испытывает по отношению к жене полковника. Они же старые знакомые, верно? По словам мисс Кеттл, он нарисовал портрет миссис Картаретт еще до того, как та вышла замуж. И он точно не в восторге от этого брака! Вспомните, как он разозлился, когда об этом зашла речь. Я думаю, что между ними кое-что было в зарослях магнолии, где Восток встречается с Западом.

— Нельзя быть таким циником, Фокс, — рассеянно произнес Аллейн, — но выяснить нам не помешает.

— Crime passionnel?[10]

— Трудно сказать. Мы свяжемся со Скотленд-Ярдом и попросим проверить Сайса. Они узнают, когда он был в Сингапуре, и соберут конфиденциальные сведения.

— А что, если, — продолжил рассуждать Фокс, — Сайс был в нее влюблен? Что, если они обручились и он познакомил ее с полковником? А затем он отправился в плавание, а после отставки вернулся домой и узнал, что Китти де Вер стала миссис Картаретт? Тогда он ищет утешения в бутылке, и у него появляется idée fixe.[11]

— У тебя самого она появится, если ты не перестанешь так буйно фантазировать. А что скажешь о его люмбаго? На мой взгляд, капитан неровно дышит к сестре Кеттл.

Фокс растерялся.

— Еще не хватало, — пробормотал он.

— А вот и роща мистера Финна и, если не ошибаюсь, наша ночная знакомая.

Действительно, миссис Томазина Твитчетт вышла совершить моцион. Увидев детективов, она махнула хвостом, зажмурилась и села.

— Доброе утро, моя дорогая, — поздоровался Аллейн.

Он опустился на корточки и протянул руку. Миссис Твитчетт не тронулась с места, но громко заурчала.

— Знаешь, — продолжил Аллейн строгим голосом, — если бы ты умела не только мяукать и мурлыкать, я бы попросил тебя все нам рассказать. Ты была вчера вечером на Нижнем лугу и наверняка все видела и слышала.

Миссис Твитчетт прикрыла глаза, понюхала протянутый указательный палец Аллейна и принялась его облизывать.

— Она приняла вас за котенка, — язвительно заметил Фокс.

Аллейн, в свою очередь, тоже понюхал свой палец и наклонился к кошке почти вплотную. Она приветствовала его, ткнувшись носом ему в лицо.

— Надо же! — не удержался Фокс.

— Она больше не пахнет рыбой. Пахнет молоком и вареной крольчатиной. Ты помнишь, где мы ее вчера встретили?

— На склоне, по которому поднимались, верно?

— Да. Надо обязательно еще раз осмотреть местность повнимательнее. Пошли!

Они прошли через рощу и оказались на лужайке перед Джейкобс-Коттедж.

— Если это «коттедж», — заметил Фокс, — то Букингемский дворец — просто дом с верандой.

— Полагаю, что здесь не обошлось без ложной скромности. Но фасад очень красивый. Наверное, этот особняк возвели в свое время для вдовы владельца Нанспардона, когда умер хозяин. Тебе не кажется странным, что два одиноких мужчины живут бок о бок в домах, которые слишком для них просторны?

— Интересно, как ладят между собой мистер Финн и капитан?

— Готов держать пари, что не ладят. Смотри, вот и хозяин!

— Боже мой! — воскликнул Фокс. — Целый зверинец!

Мистер Финн вышел из дома в окружении стаи кошек и трех упитанных котят миссис Твитчетт.

— Больше ничего нет! — урезонивал он их писклявым голосом. — Все съели! Ступайте ловить мышей, пушистые бездельницы!

Он поставил на землю пустую миску и, выронив что-то из нагрудного кармана, торопливо засунул обратно. Часть кошек изобразили испуг и отскочили в сторону, а остальные просто наблюдали за происходящим. Котята, завидев мать, припустились к ней, задрав хвосты и мурлыча. Заметив Аллейна и Фокса, мистер Финн несколько раз хлопнул в ладоши, как механическая игрушка, у которой кончался завод.

Кисточка шапочки свисала ему на нос, но внезапно разлившаяся по лицу бледность полностью нивелировала комический эффект. Из нагрудного кармана выглядывал торопливо засунутый туда предмет. Он тронулся навстречу полицейским, и вся кошачья свита, за исключением семейства Твитчеттов, потянулась за ним.

— Доброе утро, — поздоровался он и дрожащей рукой откинул кисточку в сторону и, вытянув из нагрудного кармана кончик несвежего платка, прикрыл им торчавший из него предмет. — Чем я обязан чести удостоиться внимания нашей доблестной полиции? Из лесной чащи появляются сыщики! — Он всплеснул руками. — Словно фавны, преследующие ускользающих от них нимф! Да еще с оружием в руках, — добавил он, бросив косой взгляд на стрелу капитана Сайса, которую Аллейн по рассеянности прихватил с собой.

— Доброе утро, мистер Финн, — поздоровался Аллейн. — Я решил проведать вашу очаровательную кошку, с которой познакомился вчера.

— Чудесная, правда? — Мистер Финн облизнул губы. — И на редкость заботливая мать!

Аллейн опустился на корточки возле миссис Твитчетт, которая мягко оттолкнула лапой слишком уж назойливого котенка.

— Для кормящей матери у нее просто потрясающая шерсть! — сказал он, гладя ее. — Вы держите ее на какой-то особой диете?

Мистер Финн, как истый кошатник, с удовольствием поделился секретами правильного питания, которые для обычных людей показались бы просто блажью:

— Ее сбалансированная диета подобрана с учетом ее собственных пристрастий. Рыбка по понедельникам и пятницам, мяско по вторникам, печеночка по средам, крольчатинка по четвергам и воскресеньям. К тому же, — добавил он с жестокой улыбкой, — мы не ленимся разнообразить меню мышками и птичками, которых ловим своими острыми коготками.

— Значит, рыба два раза в неделю, — задумчиво повторил Аллейн.

Фокс, чувствуя, что тоже должен что-то сказать, произнес:

— Надо же!

— Она, подобно истой католичке, с нетерпением ждет завтрашнего дня, — продолжил мистер Финн, — хотя по религиозному мировоззрению она, безусловно, исповедует верования Древнего Египта.

— А вы, наверное, балуете ее рыбкой из Чайна?

— Если мне удается что-нибудь поймать, то я, конечно, с ней делюсь.

— А ты, моя прелесть, случайно, не лакомилась вчера свежей рыбкой? — обратился Аллейн к кошке, что со стороны выглядело довольно нелепо. Миссис Твитчетт презрительно отвернулась к котятам.

— Нет! — ответил за нее мистер Финн.

— Значит, вчера, кроме знаменитой Старушки, больше ничего поймать не удалось?

— Нет!

— Мы можем где-нибудь побеседовать?

Мистер Финн молча провел детективов в дом через боковую дверь и по коридору — в просторную библиотеку.

Аллейн, привыкший бывать в чужих домах, незаметно огляделся. Кабинет полковника был уютным, ухоженным, и в убранстве чувствовалась женская рука. Гостиная капитана Сайса отличалась чистотой и порядком, но была явно холостяцкой. В библиотеке мистера Финна царили грязь и запустение, а впечатление беспорядка усиливалось причудливым сочетанием викторианской помпезности, георгианского изящества и эдвардианской эклектики. Некогда изысканные подушки заляпаны пятнами и потускнели. Развешанные на стенах многочисленные картины некогда модных художников покрыты слоем пыли. Среди них бросался в глаза портрет хрупкой женщины с неожиданно волевым подбородком, который казался смутно знакомым. Бесконечные ряды дорогих изданий о кошках разбавляли романы эпохи короля Эдуарда VII, на иллюстрациях в которых женщины в легких пальто и вуалях презрительно поглядывали на атлетически сложенных мужчин, одетых в просторные куртки с нагрудными карманами. Вместе с тем в библиотеке имелись пара превосходных кресел и чудесный, хоть и грязный ковер. Среди канувших в небытие романов попадались и действительно хорошие книги. На одном из стеллажей Аллейн неожиданно обнаружил книгу, которая указывала на связь Октавиуса Финна с покойным полковником: среди изданий по рыбной ловле там стояло «Чешуйчатое племя» Мориса Картаретта. Но больше всего Аллейна заинтересовал беспорядок, устроенный возле очаровательной конторки, украшенной резьбой. Ящички были наполовину выдвинуты, а один даже валялся на полу. Крышка конторки завалена всякой мелочевкой, явно извлеченной из ящиков, и даже на полу разбросаны какие-то вещи. Казалось, что здесь орудовал грабитель, которого неожиданно спугнули.

— Чем могу служить? — осведомился мистер Финн. — Может, желаете что-нибудь выпить? Стаканчик хереса? Могу предложить «Тио Пепе», который не нуждается в рекомендациях.

— Благодарю вас, но сейчас еще утро, и к тому же, боюсь, мы здесь по долгу службы.

— Вот как? Мне бы очень хотелось вам помочь! Я провел ужасно беспокойную ночь, вернее, то, что от нее осталось. Все время думал и размышлял. Убийца в наших краях! Сама мысль об этом представляется каким-то черным юмором, а ведь надо же — случилось! В Суивнингсе живут очень достойные люди. Здесь настолько мирно, что, кажется, даже воды Чайна никогда не покрываются зыбью!

Он вздрогнул и скривился, будто от внезапного приступа зубной боли.

— Правда? — недоверчиво переспросил Аллейн. — А как же битва за Старушку?

Мистер Финн был готов к этому вопросу и взмахнул дрожавшей рукой.

— Nil nisi[12] и все такое, — воскликнул он, стараясь не выдавать волнения, — но рыбак из полковника был никудышный. Во всем остальном — самый достойный пример для подражания, но, как спиннингист, должен признаться, он допускал невероятные промахи! Просто поразительно, как в таком благородном виде спорта могут совершаться столь прискорбные нарушения!

— Например, — предположил Аллейн, — забрасывать блесну под мост, где уже чужие владения?

— Я готов отстаивать свою правоту перед Всевышним, и на мою защиту встанет нетленный дух самого великого Уолтона![13] Я поступил так, как был вправе!

— А вы с полковником говорили о чем-нибудь, кроме… этого инцидента?

Мистер Финн смерил его сердитым взглядом и открыл было рот, чтобы ответить, но, видимо, подумав о леди Лакландер, снова закрыл. Аллейн с досадой вспомнил о существовании закона о внесудебных показаниях. Леди Лакландер сообщила ему, что полковник и мистер Финн обсуждали и другую тему, но отказалась уточнить какую. Если мистера Финна будут судить по обвинению в убийстве Мориса Картаретта или хотя бы заслушают в качестве свидетеля, то использование Аллейном первой части показаний леди Лакландер и сокрытие второй будут расценены судом как нарушение закона. Он решил рискнуть.

— Нам известно, — сказал он, — что вы обсуждали еще один вопрос.

Наступила долгая тишина.

— Итак, мистер Финн?

— Я жду!

— Чего вы ждете?

— Когда вы зачитаете мне мои права, — ответил тот.

— Полицейский обязан зачитать права, только если совершает арест.

— А разве у вас нет такого намерения?

— Пока нет.

— Вы, конечно, располагаете сведениями, полученными от леди Гаргантюа, Тучной хозяйки поместья, с большой буквы и во всех отношениях Великой владелицы Нанспардона, — заявил мистер Финн и неожиданно покраснел. Его взгляд остановился на каком-то предмете за спиной Аллейна. — И определенное представление о ее величии можно составить даже по полноте. А она посвятила вас в суть нашей дальнейшей беседы с полковником?

— Нет.

— Тогда и от меня вы ничего не узнаете, — заявил мистер Финн. — По крайней мере сейчас. Если только меня не вынудят.

Его взгляд был по-прежнему прикован к чему-то за спиной Аллейна.

— Что ж, будь по-вашему, — сказал детектив и отвернулся.

Он находился спиной к письменному столу, заваленному бумагами и всякой всячиной. Сверху там стояли две фотографии в потускневших серебряных рамках. На одной была та же женщина, что и на портрете, а на другой — очень похожий на нее молодой человек. Внизу изящным почерком было подписано: «Людовик».

Мистер Финн смотрел на эту фотографию.