Весь мир на дембель

Глава 37

– Александр, вы так внезапно пропали, Марго сильно переживала, – судя по проступившему румянцу на щеках и смущённо отведённому взгляду, кто-то волновался ещё больше.

Определенно, Риткина подруга неровно ко мне дышит, хотя абсолютно точно не в моем вкусе. Даже с учетом, что Лала – дочка самой Аллегровой. Легко догадаться, что два провинциальных одиночества, впервые попавшие в столицу, крепко подружились за время моего отсутствия.

– Александр участвовал в секретной операции за границей. Его даже наградили, – гордо поделилась сокровенным знанием Маргарита, уцепившись за мой локоть, демонстрируя тем самым своё близкое отношение к герою.

– Правда? – округлились глаза у бедной девочки, и она чуть не упала в обморок от избытка чувств. Впрочем, здесь я слегка приврал для красоты слова – падать на асфальт никто не собирался.

– Марго любит приукрасить. Жена адмирала упала за борт, пришлось прыгать за ней со спасательным кругом. Никого рядом не оказалось. Вода оказалась холодной, подцепил воспаление легких, месяц пролежал в госпитале. Наградили медалью за спасение утопающих. Обещали часы командирские с надписью – и те зажали.

– Как не стыдно! Врун несчастный, – возмутилась молодая мадемуазель, только что разболтавшая важный государственный секрет.

– Согласен. Приврал немного. Медаль не дали. Только грамоту. Куда поедем? – с грацией интеллектуального слона в фарфоровой лавке я ловко сменил тему разговора.

– Лала предлагает съездить на студию. Ее мама приглашала. Она там сегодня песню записывает.

– Почему бы и нет? Всегда мечтал посмотреть музыкальную кухню изнутри.

Предложение поехать на такси было отклонено двумя голосами против одного. Скромные нынче девушки, не избалованные. Впрочем, на метро оказалось даже удобнее.

Неожиданно выяснилось, что это частная звукозаписывающая студия «Тон-сервис» в спортивном концертном-комплексе «Олимпийский». Я-то думал в Останкино или на Шаболовку махнём.

Забавно, но существует этот музыкальный кооператив со времён Брежнева, и возглавляет его Александр Кальянов. Как сочеталась кооперативная шаражка с идеалами социализма – загадка сиё есть.

Фамилия мэтра показалась смутно знакомой, но ни одной песни этого выдающегося исполнителя вспомнить не смог.

– Ты как из лесу вышел! Смотри не ляпни чего-нибудь лишнего, – возмутилась моим невежеством Марго. И с придыханием в голосе добавила. – Это же сам Кальянов! «Рождественские встречи Аллы Пугачевой», «Странный запах лип». Неужели не помнишь?

– И слава богу, что не помню, – хотел гордо ответить я, но передумал. Чем бы дитя не тешилось. В нынешние времена все артисты на сцене относительно прилично себя ведут. Кальянов – так Кальянов.

Попали мы в неудачный момент. Запись только началась, поэтому, чтобы не мешать решили погулять по коридорам, посмотреть на СКК «Олимпийский». Как сообщила по секрету Лала, здесь можно встретить почти всех звёзд Советской эстрады. Здесь записываются: Винокур, Леонтьев, Вайкуле, Пугачева, Лещенко, Барыкин, Долина, Макаревич. И так далее и тому подобное. Список поверг меня в уныние – даже простое перечисление этих имён вызывает тоску и зевоту. Как только представлю, что это музыкальное иго и через двадцать лет не исчезнет – так выть хочется. Только присутствие Лещенко в этом списке спасает эту богадельню от моего гнева и тотальной зачистки.

Надежды наши оправдались. Всего через минуту наткнулись на первую «достопримечательность». Забавно получилось, но в этот раз только я смог опознать восходящую звезду Советской эстрады, мои спутницы лишь подозрительно и даже некоторой с ревностью смотрели, как я чуть не полез обниматься со стройной симпатичной блондинкой. Впрочем, я сдержался и всего лишь попросил автограф.

– Это же сама Вика Цыганова!

– Вообще-то Виктория Жукова, – поправила меня «звезда».

– Здрасьте, приехали. Александр Цыганов разве не ваш муж? Продюсер «Ласкового мая»?

– Кх-мм… Эээ… вообще-то он мой продюсер, – смутилась певица. Но через секунду широко улыбнулась и весело добавила. – Я обязательно передам ему ваше пожелание! И пусть попробует не сделать предложение.

Мои спутницы насупились и дружно выразили своё «фе». Мол, негоже распускать хвост и вести себя, как павлин при виде смазливой курицы. Фраза не дословная, но приблизительно смысл такой.

– Вспомнила ее. Она в «Песня-89» участвует. Но шансов у неё мало.

– Чего это? Голос у неё красивый, внешне симпатич… Ай! Ты чего щипаешься? – это я Марго. – Между прочим, когти стричь надо. Больно же.

– Все равно, Аллегрова на песне года победит, – злорадно пообещала обладательница острых когтей. – Твоя Цыганкина пролетает без шансов. Аллегровой компьютерный кот Матроскин удачу предсказал. Вся Москва об этом говорит.

Пришлось изображать покаяние, вести девушек в кафе, кормить мороженным и поить коктейлями. Кто я такой супротив самого Кота?!

– Саша?! Ты ли это? – Лев Борисыч Вайнштейн продюсер «Арии» собственной персоной.

Только тебя и не хватало. Пришлось отойти в сторонку, господин Вайнштейн вцепился в меня, словно клещ в мясную сардельку. Минут десять распинался в благодарностях, одновременно пытался осторожно выведать, с какой целью я наведался в гости к Кальянову. И кого именно решил осчастливить новой песней. Намекнул на продолжение сотрудничества и даже высказал желание досрочно погасить долг – вручить мне обещанный автомобиль. Судя по всему, успех Кипелова превзошёл все его ожидания.

От автомобиля категорически отказался, мне он даром не нужен, но зная натуру Льва Борисовича, сразу понял, что отвертеться от благодарности не получиться. Поэтому снизил размер гонорара до разумных пределов. Совесть не позволяет мне сильно наживаться на Кипелове, продавая ему его же песни. Попросил какое-нибудь украшение для молодой девушки, только не сильно дорогое.

С родной совестью я как-нибудь потом договорюсь. Не для себя же беру. Тем более, Вайнштейна обижать не хочется – не поймёт человек жесткого отказа, он же месяц потом спать не будет, волноваться начнёт. Человек не молодой уже – зачем ему такой стресс?

В этом момент в кафе появилась Ирина Аллегрова. На Льва Борисовича больно было смотреть, когда он понял, к кому именно я приехал в гости. Про предсказание Кота Матроскина уже вся столица знала. Сопоставить и сообразить, кто именно слепит шлягер для лучшей певицы года, он смог мгновенно.

Это случайное совпадение имело неожиданное забавное последствие. Из моего пожелания таинственным образом исчезло «недорогой подарок», и через неделю Лев Борисович, предварительно созвонившись, лично привёз и вручил мне шикарный набор из серёг и кулона с цепочкой. Белого золота с бриллиантами и топазами! Твою ж за ногу! Подобный «сет» не меньше трёх тысяч рублей стоит. И это по госцене. В комиссионке – не меньше четырёх.

Естественно, Марго такой безумно дорогой подарок я не мог сделать при всем желании. Меня просто не поняли бы. В самом жутком варианте родители могли бы расценить это как намёк на сватовство или помолвку.

Забыл сказать. С Викой к тому моменту мы успели расстаться. Буднично и печально. Все к тому шло. Последней каплей стало известие, что в единственном ресторане Воскресенска поют блатные песни моего сочинения. Издержки провинциального бытия – скрывать подобное долгое время невозможно никак.

Мне же, занятого рекламной раскруткой криминального образа «Шахматиста» некогда было сглаживать острые углы и проводить операцию «прикрытия» для единственного зрителя.

К тому, же отчетливо стало понятно, что в случае успеха финансовой пирамиды, мне придётся уходить на дно, воры такого не простят и будут искать меня долго и упорно. Поэтому никаких близких людей рядом быть не должно. Викусю, все равно, надо выводить из под удара, и чем раньше разрыв отношений, тем лучше.

Так что подарить брюлики своей бывшей пассии не получится, да она и не возьмёт. Слишком хорошо ее знаю.

– Мне жалко тебя. Ты не своей жизнью живёшь, – сказала и ушла. Без слез и скандалов.

Только взгляд до сих пор забыть не могу. Словно вся пустота Вселенной в нем отразилась.

Чужой странник я в этом времени, и след после меня остаётся – как выжженная пустыня и пепелище в душах людей, тех, кто мне поверил и стал близким. Сколько уже их таких позади?

Можно было подарить украшения маме, но это вызовет слишком много вопросов, к тому же топазы блондинкам не идут – это я точно знаю по прошлой жизни.

Остаётся лишь один вариант избавиться от этой нежданной обузы. Подарить той, которую обидел больше всех. К тому же она брюнетка и яхонты ей точно к лицу будут. Совесть внутри молча поддержала это решение.

Интерлюдия

Ноябрь 1989 года г. Нижневолжск, Технический институт рыбной промышленности и хозяйства

На улице пасмурно и дождливо. В вестибюле первого этажа около главного входа можно заметить молодого человека лет семнадцати и стоящую рядом красивую девицу чуть постарше. Они молча стоят рядом возле огромного окна и смотрят на моросящий дождь за стеклом.

– Я выхожу замуж, – говорит она.

– Хороший хоть человек?

– Очень. Добрый, умный. Надежный. Осуждаешь?

– Нет. Ты не могла ждать вечно.

– Не надо было тебе приходить.

Снова тишина. Лишь дождь стучит по козырьку над входом. Хмурый вахтёр за столом шуршит газетой, неодобрительно поглядывая на странную парочку у окна. «Ходят тут всякие. Потом вытирай полы за ними»

– Ты становишься похожим на брата.

– Угу. Мать говорит – вылитая копия. Только глупее немного. Она так считает. Ей виднее.

– Плачет?

– Перестала. Уже месяца полтора, как успокоилась.

– Зря ты пришёл. Душу растравишь. Не терзай меня, пожалей хоть немного.

– Дык… я это. Не специально. Посылку передать надо. От Сашки. Вот.

– От кого? – в ужасе отшатнулась она.

– Генерал приезжал. Привёз вещи, что после брата остались. Велел тебе пакет вручить.

Девушка побледнела, схватилась за стену, чтобы не упасть. В глаза ее блеснуло отчаяние, смешанное с болью.

– Что там внутри?

– Курсовая работа вроде бы. Честно – ни слова не понял. Про четырёхканальный ленточный бурбулятор какой-то.

– Турбулизатор?

– Во-во – оно самое! Чёрта с два выговоришь.

– Этого не может быть.

Юноша смущённо замялся, затем протянул второй пакет, уже поменьше.

Внутри него оказалась красивая бархатная коробочка с золотыми серьгами и кулоном.

– Мама сказала, что это точно для тебя. Не отказывайся, не обижай ее, пожалуйста.

– Почему она так решила?

– Дык. Там гравировка на обратной стороне.

– «Привет Свете с того света!» Это… это… чья-то глупая безумная шутка?

Молодой человек неожиданно усмехнулся.

– Если это шутка, то ее мог придумать только один человек в целом мире. Прости, Свет, что сразу не сказал. Генерал из Москвы не только посылку привёз. Награды родителям передал.

– Миша, ты меня пугаешь…

– Как бы тебе сказать, чтобы понятно было. Родители ничего не говорят, но я же не совсем дурак. Медали передаются по протоколу. Один экземпляр остаётся родственникам. Так вот, в бланке после слова награждается слово посмертно вычеркнуто! Э…э…э, тебе что плохо? Ты вся побледнела.

– Сволочь, гад! Никогда не прощу! Своими руками придушу. Только вернись, пожалуйста, живой!

Конец интерлюдии