Весь Владимир Арсеньев в одном томе

I

Село Кремово находится в одной версте от станции Ипполитовки Уссурийской железной дороги. Раньше эта станция называлась Невельская.

Имя Невельского славное, оно записано на страницах истории Приамурья. Зачем понадобилось заменить его фамилией неизвестного Ипполитова? Грубый анахронизм! Образование села относится к 1885 г. В настоящее время в нем насчитывается 106 дворов. В селе есть церковь, церковноприходская школа, две китайские лавки и кабак, дающий доходу ежегодно около 5000 р. Крестьяне — выходцы из Черниговской, Полтавской и Харьковской губерний.

Окрестности села Кремова представляют совершенную пустыню. Представьте себе местность слабо всхолмленную. Холмы пологие, пространные. Нигде не видно ни одного дерева, ни одного кустарника… Дальше к востоку в горах растет какая-то заросль дубняка и березы — редкая, корявая, низкорослая, которую никак нельзя признать за лес. Можно подумать, что здесь никогда лесов и не бывало, а между тем старожилы рассказывают, что когда они пришли сюда первые, кругом их деревни была сплошная тайга. Затем лес этот беспощадно начали рубить во время постройки Уссурийской железной дороги. Кремовцы просили не рубить лес вблизи их деревни, но так как земля им не была тогда отмежевана, то жалобы их остались гласом вопиющего в пустыне, и просьбы их не были уважены.

В истории исчезновения кремовских лесов надо отвести большое место и лесным пожарам, которые в долине Уссури да и вообще во всем Уссурийском крае за последнее десятилетие стали обычными явлениями не только осенью, но даже и летом.

Весна настоящего года была сырая, дождливая, но тем не менее палы были повсеместные. Днем место пала обозначалось густыми клубами дыма. Этот дым наполнял весь воздух; всюду ощущался запах гари. Не только отдаленные, но и ближайшие горы тонули в синевато-белой мгле. Солнце на безоблачном небе казалось желтым кругом с резко очерченными краями, так что на него можно было свободно смотреть простым глазом. Тени, бросаемые предметами, имели тоже красноватый оттенок. Днем пал не имел такого вида, как ночью. Как только солнце скроется за горизонтом и сумеречные тени начинают покрывать землю — разом все горы украшаются огнями. Грандиозная иллюминация! Красивая и жуткая картина! Куда ни глянешь — всюду огонь. Пламя длинными языками, точно живое взбегает на горы и все уничтожает на своем пути. Огонь заглядывает во все закоулки и во все распадки. Казалось, он на время замирал, гас совсем, но вдруг вновь разгорался большим пламенем и ярко отражался в небе кровавым заревом.

Надо отличать пал от лесного пожара. Пал, когда горит сухая трава, — одно; горение буреломного леса, кустов и молодняка — другое, а когда горит лес — третье. В Уссурийском крае горят именно леса; местными жителями различий не делается и всякий лесной пожар называют «палом».

За последние десять лет пожары очень участились. Уже и теперь старожилы начали замечать, что реки стали сильно размывать берега, начали отмывать хлебородные земли и заносить пашни песком и камнями. Они стали замечать и то, что после дождей вода стала быстрее скатываться с гор в реки. Раньше после дождей вода в реках подымалась на вторые, даже на третьи сутки. Теперь гораздо скорее; если утром шел дождь, к вечеру, ночью и в крайнем случае на следующее утро надо ждать подъема воды в реке. И не мудрено! Верховья всех рек уже обезлесены. Уссурийский край горит! Надо считать, что в настоящее время уже третья часть всех лесов уничтожена пожаром. Если так будет продолжаться дальше, Уссурийский край очень скоро очутится без лесов, но зато с очень стремительными наводнениями.

Нигде не страшны так лесные пожары, как в гористой стране. Тонкий растительный слой земли, на котором растут деревья, мхи и подлесье, быстро смывается водою. Оголяется мертвая материнская порода, и образуются целые безжизненные области наподобие «карстовых» полей Италии. Стоит только посмотреть, что делается в верховьях рек Такэмы, Сяо-Кэмы, Амау, Наины, Кусуна и т. д. Можно было бы всю страницу эту испестрить названием рек, где в настоящее время после пожаров происходят постоянные обвалы и осыпи, и места открытые, плодородные заваливаются щебнем.

Пожары происходят главным образом от неосторожного обращения с огнем. Много вреда приносят и охотники во время белкованья, стреляя из ружей и употребляя вместо пробочных пыжей паклю, вату и тряпки. Немало я наблюдал случаев умышленного поджога лесов. Степняки-малороссы, переселившиеся в край, не любят леса, тяготятся им, боятся тайги и уничтожают ее всюду на каждом шагу не столько топором, сколько огнем.

До тех пор, пока сами крестьяне не проникнутся сознанием, что лес есть то же хозяйство, только в больших размерах, что река, а в частности и их пашни находятся в тесной зависимости от лесов, никакие лесоустроители, пристава, лесничие, объездчики и лесники помочь не могут.

Тушение пожаров должно быть общее и повсеместное.

И до сих пор есть еще чудаки, которые говорят о пользе пожара. Так ли это? С исчезновением лесов исчезают и звери, и птицы.

Только в Уссурийском крае растет женьшень, ценимый китайцами выше золота, и он растет только там, где не было пожара. Зачем же лишать край этого миллионного дохода!?

Сравните лес, где не было пожаров (теперь крайне редкое явление) с местами, где они постоянны. Разница в том и другом и для неспециалиста бросится в глаза.

В настоящее время в Уссурийском крае начинают работать партии таксаторов по лесоустройству. Какой может быть разговор о лесоустройстве, когда кругом горят леса? Не с этого надо начинать. Сперва надо остановить пожары. Какое же это устройство лесов, когда сгорает весь молодняк, все то, что за год успеет засеяться и дать ростки!?

Как только пожары прекратятся, даже такие пустыри, как окрестности села Кремова, сами зарастут и без содействия человека.

Геология этих мест очень проста. Село Кремово находится в долине реки Лефу, окаймленной с северо-запада горами, а с востока цепью холмов, переходящих к реке в пространные пологие увалы; к северу далеко виден горизонт, в том направлении, куда течет Лефу. Денудационные процессы сильно изменили первоначальную физиономию страны.

Здесь геология выразилась в сильнейших размывах (эрозия). Сглаженные контуры, плоские холмы и валуны, хотя и угловатые, но с закругленными краями, говорят об этом. Невольно пытаешься представить первоначальный вид этих гор: высокие острые гребни, причудливые вершины, глубокие овраги, шумящие ручьи и т. д. — такая картина рисуется в воображении.

Северо- восточные увалы и холмы (в направлении от Кремова) состоят из какой-то породы очень красивой, блестящей, волнистой, мягкой и на ощупь маслянистой, наподобие талькового камня. Южнее, с той же правой стороны реки обнажаются порфиры.

Если итти по дороге в д. Ляличи, то с левой стороны в одной версте от нее и в шести верстах от Кремова есть следы древнего поселения. Здесь дорогу пересекает извилистый сухой и мелкий овраг. Вода в нем бывает только в дождливое время года. В этом овраге есть две небольшие ямки, или болотники, со стоячей водой. Это дало повод предположить, что ямки не что иное, как старинные колодцы, занесенные песком и илом. Раскопки болотинок подтвердили это предположение. В глубине ям под водой оказался деревянный дубовый сруб. Дерево почернело от времени и перегнило уже настолько, что легко раздавливается руками. Как раз против колодцев на краю оврага видны какие-то бугры, своим белым цветом резко отличающиеся от окружающей их черной пашни. При ближайшем знакомстве с ними выяснилось, что эти бугры — места старинных покинутых жилищ; в середине бугров были слабые намеки на углубления. И земляные бугры и колодцы нельзя отнести к глубокой древности. По всей вероятности раньше здесь жили инородцы.

II

Село Кремово был наш сборный пункт. Сюда должны были съехаться все участники экспедиции. Надо было купить лошадей, приучить их к седловке и приспособить вьюки. На все на это ушло времени около семи суток. 19 апреля все было готово, выступление было назначено на 20-е число. Однако еще с вечера 18 апреля видно было, что в близком будущем погода должна измениться к худшему: все небо было затянуто паутиной высоких слоистых облаков; около солнца появились венцы (гало) с внутренней хроматизацией. Надо было ждать дождя. И действительно, в ночь с 19 на 20 апреля пошел сильный дождь, который не прекращался и весь следующий день. Мы попробовали было итти, но увидели, что будет трудно, тем более что все чины отряда были одеты по-летнему, в одни только рубашки. Как это ни было неприятно, но пришлось этот день провести в Кремове. К вечеру 20 апреля дождь начал стихать, и на другой день посветлело.

От села Кремова к реке Лефу есть две дороги. Одна кружная- через село Осиновку — большая, широкая дорога, но грязная, сильно разбитая; другая прямая проселочная, проложенная самими крестьянами через горы. Местные жители говорили, что эта дорога удобна только в сухое время, что на пути она пересекает ручьи и болота, которые теперь после дождей стали непроходимыми. Наш выбор остановился на этой последней.

21- го числа мы оставили сборный пункт. Дорога наша шла на север по «ключику», медленно подымаясь в горы. Дожди промыли в ней глубокие рытвины. Во многих местах лежал еще снег. Сначала люди выбирали, где посуше, но потом, промочив ноги, шли уже без разбора, где попало.

Обыкновенно в этих местах уже в конце марта появляется зелень. Теперь же несмотря на то что был конец апреля, зелени нигде не было видно. — Весна запоздала. Даже почки на деревьях и те оставались еще нетронутыми. И немудрено, при такой низкой температуре!

Около полудня на короткое время выглянуло солнце и разом осветило соседние горы. Они более чем наполовину были покрыты снегом. Холодный ветер и низкая температура воздуха сразу стали понятны. Значит, в то время, когда в долинах шел дождь, в горах падал снег. Можно было вперед сказать, что пока снег этот не стает, погода все время будет стоять холодная.

Через несколько минут солнце снова скрылось в тучах.

После перевала дорога поворачивает на восток-северо-восток и идет по долине «Горелого Ровка». Здесь в горах растут редкие дубняки, даурская береза, ольха и осина. Ветви деревьев ветрами загнуты в одну сторону, к западу. Пока дорога шла горами, она была твердая, каменистая, но на спуске в долину реки Лефу сразу стала топкой и вязкой.

В канавах в уровень с дорогой по обе ее стороны стояла вода. Ручьи, стекающие с гор, разлились и снесли мостики; местами вода шла прямо по дороге. Движение по такой дороге утомительно и для людей и для лошадей. Нога скользит, проваливается в хворост и вязнет в грязи. Часа через два мы дошли до почтового тракта, идущего от Анучина через д. Осиновку к Никольску-Уссурийскому. Здесь, у соединения обеих дорог расположились две деревни: Лефинка и Казакевичева, разобщенные только рекою.

На этом почтовом тракте грязь стояла еще более невылазная. Навстречу нам попались «обывательские». Две тощие лошаденки, запачканные грязью выше чем по брюхо, надсаживаясь и вытянув шеи, тянули такой же грязный тарантас с кузовом сзади. Мужичок славянского типа с русой бородой в рваном зипуне, перешитом из солдатской старой шинели, сидел на козлах, усиленно дергал вожжами и криками, свистками и всем своим существом старался подбодрить лошадей. Тарантас переваливался из стороны в сторону; колеса вязли по самую ступицу. Из глубины тарантаса выглянуло на нас чье-то испуганное и измученное лицо. Седок держался руками за стенки кузова, чтобы не ушибиться и не вывалиться совсем из тарантаса. Во время распутицы по такой дороге лучше итти пешком, чем подвергать мучениям себя самого, лошадей и возницу. Наконец, лошади остановились. Как ни старался подбодрить их мужик, ничего не помогало. Лошади стояли, раздув ноздри, и тяжело и порывисто дышали. Мужичок слез с тарантаса и стал что-то поправлять на конях. Мы пошли дальше и через четверть часа вошли в деревню.

Деревня Лефинка на левом берегу реки, а Казакевичева — на правом. Достаточно было переехать только через мост, чтобы очутиться в другой деревне. Река Лефу разлилась и затопила дорогу; вода обошла мост с обеих сторон так, что мост очутился как будто посередине реки. Сообщение между деревнями было прервано.

Деревня Казакевичева имеет смешанное население. У самой речки на месте бывшей почтовой станции Лоренцовой теперь поселился местный старожил, крестьянин Степан Кулеш со своими сыновьями. Рядом с ним живут китайцы — пять фанз, а дальше хуторами вплоть до деревни Николаевки разбросались 69 корейских фанз. Одна из китайских фанз, находящихся на земле Кулеша, была притоном опиекурилыциков и игорным домом.

В ночь с 22 на 23 апреля к опиекурильне пытались пробраться хунхузы. Слух о большом количестве опия, хранящегося в фанзе, и деньги игроков были хорошей приманкой. Но, узнав о прибытии нашего отряда в Лефинку, хунхузы отложили свое нападение и скрылись в одной из корейских фанз. На рассвете корейцы узнали об этом и стали их искать. Хунхузы бросились бежать и начали из револьверов отстреливаться от преследователей. Они бежали к реке Лефу, к тому месту, где накануне видели лодку. Но лодки там не оказалось: ее случайно перевели в другое место. Корейцы задержали одного хунхуза и обезоружили его, а двое других бросились вплавь через реку. Корейцы открыли по ним огонь из ружей. Судьба этих двух хунхузов неизвестна. По всей вероятности, хунхузы были убиты, только корейцы не хотели об этом говорить. Корейцы торжествовали: пойманного хунхуза они привязали к столбу у самой дороги. Вид разбойника был ужасный. Веревки, опутавшие его, глубоко врезались в его руки и ноги, лицо было избито, из носу шла кровь; он слабо шевелил губами, время от времени выплевывал выбитые зубы и злобно глядел на окружающую его толпу. Отобранный у него револьвер был у корейцев и переходил из рук в руки. Как и надо было ожидать, китайцы относились к поимке хунхузов весьма равнодушно. Интересно, что местные китайцы, как об этом говорили все, еще за несколько дней вперед знали о предполагавшемся на них нападении, но ничего не дали знать русским властям и сами никаких мер не приняли. Чем это объяснить? Очень просто. Китайца, который выдал хунхузов, который не оказал разбойнику гостеприимства или своевременно не дал знать о действиях и намерениях русских, ждет мучительная смерть от руки мстителя. Бывали случаи, когда китайцы, выведенные из терпения тяжкими поборами хунхузов, выдавали их русским властям. Начиналась судебная волокита. А кто виноват, что эти хунхузы резали человеку горло и отбирали у него деньги? А кто может доказать, что оружие, найденное при них, предназначалось именно для разбоя, а не для самообороны? В результате за недостатком прямых улик хунхузы оправдывались судом и выпускались на свободу. Й первым делом освобожденных хунхузов была месть, если эту миссию не успели еще выполнить их сообщники. Китайцы убеждены, что русские покровительствуют хунхузам или в лучшем случае терпят их, что хунхузов «наплодили» сами русские и что русские, если бы пожелали, давно освободились бы от них. Пожалуй, в этом есть и доля правды!..

Вот другой случай, ярко иллюстрирующий, насколько «не» целесообразно поставлена борьба с китайскими разбойниками в крае. Крестьяне-охотники с Сучана, получив от китайцев сведения о движении большой шайки хунхузов, собрались вместе в числе 12 человек и отправились за ними в погоню. Хунхузы были настигнуты в истоках реки Улахэ. Охотники, убедившись, что перед ними действительно вооруженные китайцы, напали на них врасплох. Произошла перестрелка, и хунхузы были перебиты. В результате вот уже скоро два года, как крестьян этих таскают по судам, держат под надзором, отрывают от работы и тем дают новое оружие в руки хунхузов. После этого вряд ли кто из крестьян-охотников на будущее время пойдет разыскивать хунхузов.

III

Около деревни Казакевичевой левый берег реки Лефу высокий, правый — низменная равнина. Возвышенный левый берег представляет мощную речную террасу, состоящую из серой нейтральной лавы с включениями обсидиана величиной с малое куриное яйцо. При остывании этой лавы сильно выделялись газы, которые и образовали в ней многочисленные пустоты, вытянутые в направлении движения лавы. Эти-то пустоты и выполнились обсидианом и другой какой-то стекловатой лавой серовато-голубого цвета. Целые включения найти трудно, но обломки их встречаются во множестве.

До села Ивановского на протяжении 10 верст направление реки широкое, отсюда река поворачивает на север. Дальние береговые террасы переходят в пологие холмы, а еще дальше тянется равнина. Теперь новые террасы появляются уже с правой стороны. На их возвышенном плато расположилось село Ивановское.

В пяти верстах от деревни Лефинки на высоком левом берегу реки виднеется двухэтажный деревянный дом. Это заимка Н. С. Введенского. Близ этого дома от реки вверх на террасу подымается старинная дорога. Введенский воспользовался ее откопом и подновил ее. Дорогу эту хорошо видно издали. Тут же поблизости находится курган — старинная могила.

Вернемся опять на правый берег. Здесь около дома крестьянина Степана Кулеша (место бывшей почтовой станции Лоренцовой) находится большая крепость. С версту к югу от дома Кулеша река Лефу вправо от себя отделяет небольшую протоку. Эта протока пересекает почтовую дорогу как раз около дома Кулеша и, пройдя в этом направлении 100 сажен, поворачивает влево и впадает снова в реку. Таким образом, между самой рекой и ее протокой образовался довольно обширный остров. На этом-то острове и построено укрепление. Оно имеет закругленную форму, только один северный конец его оканчивается острым углом. Строители укрепления старались расположить его таким образом, чтобы река с одной стороны и протока с другой служили бы естественными препятствиями и имели бы значение рвов, наполненных водою. Этому укрепление обязано своей странной формой. Протока в настоящее время мелководна, но видно, что раньше она была значительно глубже. В том месте (северо-западный угол), где река отклоняется немного в сторону, строители искусственным водяным рвов соединили реку с протокой. Соединений два, и протока находится близ угла укрепления. О том, что во рву раньше была вода, свидетельствуют выросшие на его дне густые ивняки с тростниками и водяные растения. Вся крепость имеет в окружности 504 сажени. Вал сложен из камней и засыпан землею; по всему валу выросли большие деревья. Высота вала четыре сажени, ширина у основания — пять сажен. Вероятно, раньше вал был несколько выше. В крепость ведут пять ворот: одни ворота находятся в 43 саженях от угла к востоку, другие — в 110 саженях от первых ворот в том же направлении, третьи — в юго-восточной части укрепления, четвертые — на юге и пятые на западном фасе. В настоящее время внутри крепости поселились корейцы и пашут землю.

Третий памятник старины, не описанный покойным Ф. Ф. Буссе,- укрепление четырехугольной формы, находящееся тоже на правом берегу реки на заимке того же крестьянина Кулеша в полутора верстах от деревни Казакевичевой с левой стороны почтового тракта, ведущего к урочищу Анучино. Внутри укрепления — китайская фанза и пашни; валы распаханы так, что почти сравнялись с горизонтом земли и едва заметны. Лучше всего сохранился восточный фас, примыкающий к старице. Здесь раньше текла река, а в настоящее время — болото. Во время половодья протока эта очень многоводна.

Одной стороной (северной) укрепление служит для реки водоотводным каналом. Очевидно, и в этом случае строители старались расположить укрепление так, чтобы протока явилась искусственным препятствием. Вообще заметно, что маньчжурские племена, обитавшие ранее в Уссурийском крае, часто строили укрепления в таких местах, чтобы вода окружала если не со всех сторон, то по крайней мере хоть частью тот или иной фас.

Это укрепление имеет следующие пределы: 1) по западному фасу: ширина вала две сажени, высота два с половиной фута. От рва не осталось и следа. Длина фаса 58 сажен. Самый вал и местность по обе стороны распаханы; 2) по северному фасу: ширина вала две с половиной сажени, высота три фута. Внутренний ров исчез, снаружи болотистая протока; длина фаса 75 сажен. По рву и внутри крепости распашки; 3) по восточному фасу: ширина вала три сажени, высота три с половиной фута. С внутренней стороны вала пашни следов рва не видно. Этот фас длиною 77 сажей и сохранился лучше других; снаружи после вала идет горизонт пять сажен и затем ров шириною три сажени и глубиною четыре фута; вероятно, раньше этот ров был значительно глубже. Ров этот сообщается с сухой протокой и поэтому можно заключить, что раньше, когда в протоке была вода, ров был также наполнен водою, и, наконец, 4) южный фас имеет такие же размеры и находится в таком же состоянии, как и северный фас крепости. Вход в укрепление был с этой стороны.

Такое расположение укреплений большого около реки Лефу (деревни Казакевичевой), малого (только что описанного) вблизи большого (в полутора верстах от него) и след старинной дороги за рекой на террасе кажется странным. Были ли строители и того и другого укрепления одного лагеря или одни из них были атакующими, другие обороняющимися, или укрепления эти принадлежат разным эпохам и разным народам, которые из них древнее и которые выстроены позднее, сказать трудно. Только обстоятельные археологические раскопки могут ответить на эти вопросы. Пока же мы находимся только в области догадок — я думаю, что оба укрепления построены одними и теми же людьми, в одно и то же время. Большое укрепление — было городище, малое — застава, прикрывающая дорогу со стороны другого враждебного лагеря (реки Даубихэ и Улахэ). Об этом я буду говорить ниже при описании границы Чикитки-Мудки около деревни Орловской. Что же касается до того, что одно укрепление сохранилось хорошо, а другое почти разрушено, то это вполне понятно. Вал большого городища сложен из камней, вал малого — из рыхлой наносной земли.

Плуг земледельца нивелирует землю, разрушает валы, засыпает рвы. Еще. несколько лет и такие укрепления совсем исчезнут с лица земли. Надо торопиться с их изучением и описаниями.

Инженеры, техники, топографы, землемеры, чиновники переселенческого управления, священники, учителя, врачи, пристава и начальники уездов, словом, все те лица, которые волею судеб живут не в городах, а по деревням, урочищам и селам, все те, кто бывает в разъездах по краю по делам службы, всегда могут уделить время для этой работы. Остатки древности разбросаны по всему краю. Их надо описать; желательно и фотографирование, зарисование и топографическая съемка. Указать места этих укреплений могут старожилы-крестьяне, охотники и старики-китайцы.

Наши крестьяне охотно внутри этих городищ разрабатывают землю. Они часто выпахивают там старинные мечи, топоры, металлические и глиняные сосуды, монеты и т. д. В их глазах вещи эти не имеют никакой денежной ценности, а научной ценности их они не понимают. Найдя проржавленную монету, крестьяне интересуются ею только одну-две минуты, а затем бросают ее в сторону, как вещь совершенно негодную. Сбор такого материала обогатил бы археологию местных музеев.

Не надо задаваться большими задачами. Следует только обстоятельно изучить ближайшие окрестности, свой район. Чем подробнее будет описание памятников старины одного какого-либо, хотя бы Иманского, района, тем лучше. Как бы ни был плохо начерчен план укрепления, он все же лучше, чем ничего. Издание атласа памятников, оставленных в нашей стороне древнейшими маньчжурскими племенами, всех в одном и том же масштабе вместе с их описаниями (археография) и с описанием находок, сделанных при раскопках (археология), нанесение этих памятников на карты 10-верстного масштаба, определение группировки этих крепостей и городищ на план — вот ближайшие и неотложные задачи по изучению истории Приамурского края.

В первую голову надо закончить изучение памятников старины в окрестностях Никольска-Уссурийского и затем по долинам рек, где околонизировались наши земледельцы.

Памятники эти быстро исчезают. Надо торопиться.