Часть третья Операция «Тебриз»: Каменная высота

Пролог Чечня Август 2001 г


— …Отряд из тридцати боевиков — уже есть потери, — прокричал в микрофон майор. — Пусть вышлют пару «вертушек» или перебросят погранцов с ближайшей базы! Как понял?

— Понял вас, «Серб»! Сейчас передам.

— Действуй. И повнимательнее там!..

Командир посмотрел на подчиненных, спрятал рацию и, подкинув, ловко перехватил правой рукой автомат.

— Вы, парни, — указал он на молодых контрактников, — контролируете западное направление и балочку. Запомните: балочка — наше спасение — по ней можно мотануть наверх, если здесь сильно прижмут. Ну, а нам, мужики, придется поработать, — повернулся он к четверым друзьям. — Здесь поработать, удерживая развалины до подхода подкрепления. Возражения имеются?

— Я не против, — отозвался Супрун и передернул затвор автомата.

— А чего тут возражать-то? — облизнув большой палец, поправил регулятор прицела прапорщик. — Дело знакомое.

— Работать, так работать — я всегда «за», — поддержал товарищей Борька Куценко.

Юрка Белый осторожно выглядывал в пролом восточной стены и молчал. Но, вероятно, затылком почуяв выжидательные взгляды друзей, ухмыльнулся:

— А я что? Я на все согласен — были бы деньги!..

Атаки со стороны села они не опасались — домишки от края кладбища отделял чистый склон — на нем ни выбрать позиции, ни спрятаться от прицельного огня. А вот подходившие снизу «черти» изрядно беспокоили. Им незачем было лезть вплотную к развалинам — метрах в двухстах балочка заметно расширялась, образуя подобие котловины, заполненной мелкими деревцами и кустарником. Чем не позиция? Расползутся по ней как муравьи, растворяться в зеленке — не сосчитать, не определить огневых точек. Тут не помогут не бинокли, ни орлиное зрение снайпера. Только и останется лупить наугад…

Вначале грохнули выстрелы гранатометов. Один, второй, третий.

Первый заряд долбанул точно в угол строения, следующий прошел выше, и ухнул за спинами оборонявшихся спецназовцев по склону; последний угодил в падающий кусок стены.

Ну, а за «артподготовкой» последовала автоматная стрельба — целый град пуль обрушился на белеющие останки здания.

— Понеслось, — пригнув голову, посмеивался Куценко.

Тряся головой и стирая с лица белесую пыль, Супрун вторил:

— Пусть побеснуются, а нам торопиться некуда.

Белый осторожно выглянул и поднял автомат, но Палыч, зная о нехорошей привычке капитана вечно куда-то лезть первым, строго осадил:

— Погодь, Юрка! Дай поглазеть!..

Отложив на время винтовку, снайпер ползал под стеной и кратковременно высовывался, определяя огневые точки. И если удавалось таковую засечь, немедля оповещал товарищей:

— Левее центрального деревца двадцать. Правее десять — промеж двух высоких кустов…

От щелкавших по камням пуль летели брызги мелкого крошева. Осколки природного стройматериала больно жалили открытые части тела — лица или ладони, а порой рассекали кожу до крови.

— Ну что, командир, не пора ли ответить? — терял терпение Юрка.

Поглаживая рукоять автомата, Аркадий слушал беспорядочную стрельбу. Перед сменой тактики или очередным этапом она должна самую малость поутихнуть, но пока интенсивность оставалась прежней.

— Потерпи, Юрок. Еще две минутки потерпи, — успокоил он приятеля. — Пускай у них злоба наружу вылезет. И боеприпасов поубавится.

И, немного выждав, группа открыла ответный огонь…

* * *

Через сорок минут Серебров сообразил, что его затея добром не кончится. Группа держалась, но уже несла потери: один «контрабас» лежал, уткнувшись в бурые от крови камни — пуля прошила череп над ухом. Не ударила по касательной, а именно прошила, отколов на выходе кусок затылочной кости. Второй молодой контрактник сидел и покачивался, изредка подвывая в такт движениям — левая рука висела плетью, камуфляжка от ключицы до пояса насквозь пропиталась кровью. Третий молодой пацан, слава богу, лежал у северной стенки целехоньким — вертел, как было приказано башкой и, наблюдал за балочкой…

«Чувствуют свою силу, суки, — утирая рукавом пересохшие губы, сокрушался Аркадий. — Значит, их много. Очень много. Или уверены в том, что нас маловато…»

С разными боевиками приходилось ему сталкиваться: с трусоватыми и нерешительными, с отчаянно смелыми и грамотными в военном отношении. Но одно общее свойство в тактике воинов Аллаха он усвоил давно и твердо: ни один чеченский полевой командир не станет стучаться лбом в непробиваемую стену. Все они с явным удовольствием бросались на ослабленную добычу; терпеливо осаждали равного противника; и никогда не лезли на рожон, если подразделение федералов было явно не по зубам. Банда, пытавшаяся окружить развалины на краю старого кладбища, удивляла наглой настойчивостью.

«Духи» окучивали развалины плотным огнем. Офицеры экономили боеприпасы и отвечали короткими очередями. Их беглая стрельба не наносила существенного ущерба, а лишь не дозволяла противнику приближаться слишком быстро. Тем самым спецназовцы выполняли главную в данный момент задачу: протянуть время до подхода подкрепления с заставы. Один прапорщик не расходовал понапрасну пули — изредка меняя позицию (меж четырьмя полуразрушенными стенами не разгуляешься), он высовывался на пару секунд, коротко поводил стволом СВД и, поймав в перекрестье цель, давил на спусковой крючок.

Минуло еще полчаса. Помощи с заставы не было.

Боекомплект таял на глазах — приходилось огрызаться не очередями, а одиночными выстрелами. И выстрелы эти становились все реже. Банда продвинулась вперед метров на двести, рассыпалась и по балке, и за редкими деревцами, и по приямкам прилегающих пустошей. Дистанция стала очень неудобной: высовываться для прицельной стрельбы эти сволочи уже не давали, а для применения ручных гранат было слишком далеко…

* * *

— «Ноль седьмой» — «Сербу»! «Ноль седьмой»!.. — согнувшись у обломка стены, что есть силы орал в микрофон майор.

Рация молчала.

— Похоже, накрыли их, Аркадий, — дважды выстрелив, покачал головой Супрун.

Загнав в приемное гнездо автомата последний магазин, Борька предложил:

— Могу спуститься в балку, немного пройти вперед и кинуть ему веревку.

— А дальше что?

— Ну… попробую утащить вниз.

— Мозгами-то пораскинь! — не оборачиваясь, проворчал Палыч. — Пулями нашпигуют, пока тащить его будешь! И до трех сосчитать не успеешь…

Пять минут назад по тому углу, за которым прятался Белый, долбанул заряд из гранатомета. Хорошо долбанул — аж волной разбросало тех, кто хоронился дальше. А уж Юрке досталось — будь здоров! И от осколков бог не уберег, и контузией «наградил» приличной. Пыль рассеяться не успела, как он, ничего не соображая и схватившись ладонями за уши, поднялся в полный рост, сделал пару неверных шагов, запнулся о камни и перевалился через то, что осталось от стенки. Так и оказался лежащим снаружи — ни сбоку, ни сверху не подобраться. Да и ему головы не поднять — чечены лупили без перерыва. Иногда откликался, если громко звали; крикнул, что живот и пах задеты — сам выбраться из обломков не сможет.

Потому и взялся майор вызывать экипажи машин. Мелькнула сумасшедшая мыслишка: если приспустятся бэтээры метров на двести по склону — до прямой видимости развалин, развернут башни и жахнут по «духам» из крупнокалиберных пулеметов, то успеют парни вытащить Юрку. И вместе с ним уйти по балочке вверх.

— «Ноль седьмой»! «Ноль седьмой», мать твою! — позвал он в последний раз и, не получив ответа, смачно сплюнул.

— Видать, проморгали балбесы. Царствие им небесное… — перекрестился Матвеев.

Скоро Серебров, Супрун и Куценко остервенело долбили стену, за которой находился раненный друг. Долбили всем, что попадалось под руку. И работа не останавливалась ни на секунду.

И только молодой пацан с пожилым прапорщиком занимались другими делами.

Мальчишка вколол обезболивающее раненному в ключицу приятелю, а теперь и сам размазывал по лицу кровь, стекавшую из разбитой головы. И во все глаза пялился на уходящую вверх по склону балу.

Снайпер тихо матерился, с неизменной осторожностью выглядывал из-за укрытия и старательно посылал пули в наседавших боевиков…


Глава первая Дагестан — Азербайджан 2–4 августа 2008 г



Автобус катил вдоль моря. Катил как раз по той дороге, которую группа с большой предосторожностью пересекла около трех часов назад. Солнце висело в зените и заглядывало в задние стекла старенького «пазика».

«Почему едем на север? Ведь мы и так у северной границы Азербайджана», — со скучающим видом гадал Аркадий.

А что еще оставалось делать в этой поганой ситуации? Руки скованы наручниками; после обыска — ни оружия, ни снаряжения; каждый из четверых прижат к окну вооруженным бугаем… Да и бугаев полон автобус — даже если каким-то чудом удалось бы освободить руки, то противостоять толпе этих мордоворотов в масках дольше трех секунд не получится.

Вот и предавался печальным размышлениям: куда везут? В какой тюряге и сколько придется париться? Что теперь будет с Ириной, с ее позвоночником?..

А за тяжелыми думками глазел по сторонам: изучил затылок сидевшего впереди полицейского, осмотрел обшарпанный салон, покосился на невеселых приятелей. И уставился в окно…

А через минуту вдруг сдвинул брови, недоуменно повел головой. Слева ПАЗ обогнали подряд три легковушки с российскими номерами, а справа — перед въездом в какой-то населенный пункт, промелькнул синий указатель на русском языке. «Что за бред?! Кажется, там было написано «Избербаш. Но ведь этот городок находится в Дагестане — мы проехали вчера по его улочкам, по дороге к Дербенту. Ни черта не понимаю!..»

Внезапно на плечо легла чья-то ладонь. Сзади стоял один из экипированных битюгов и стягивал с головы маску. И по мере того, как открывалось его лицо, глаза бывшего майора спецназа наливались праведной яростью…

* * *

— Ты не заигрался в свои игры, Стас? — едва сдерживался он, переместившись на заднее сиденье автобуса.

— Увы, Аркадий, это не игры, — снимал тот с подопечного наручники. — Дело мы затеяли нешуточное, поэтому лишний раз проверить вашу готовность не помешает. Тем более что проверка выявила несколько серьезных просчетов.

— Да? И каких же?..

— Во-первых, имея подробную карту, группа не распознала подвоха. Неужели никому и в голову не пришло, что вас выбросили не южнее Дербента — в Азербайджане, а севернее на целых пятьдесят километров?

— Кто ж ожидал таких выкрутасов?! Но сомнения по поводу местности были. Мы не нашли Апшеронского канала, идущего вдоль «железки»; не узнали ущелье и наткнулись на отсутствующее на карте озеро.

— И, не опознав местности, продолжали переть наугад, — укоризненно вздохнул подполковник, приглаживая взлохмаченную маской шевелюру.

— А что ты предложил бы в подобном случае? Спрашивать у каждого встречного?! Прошли бы по ущелью — не сегодня, так завтра догадались бы…

— Ладно, проехали. Кратковременная потеря ориентировки в реальном задании — не самое страшное. Второй ваш прокол гораздо серьезнее.

— Ты о полиции?

— О ней, Аркадий. О ней…

На это возразить было не чем.

— Разве можно доводить дело до обыска?! — запальчиво продолжал Барков. — Любые должностные лица, увидев пачку долларов или евро, становятся податливее воска. А силовики небогатых азиатских республик бывшего Союза вообще теряют рассудок! Вам для чего выдали немалые наличные деньги? Не в ресторанах же по дороге просаживать!..

— Да, с полицией дали маху, — примирительно проворчал Серебров. И добавил: — Но ты все-таки не забудь предупредить, когда стартует настоящая операция. А то, знаешь ли, расслабимся мы на твоих бесконечных проверках.

Станислав заверил:

— Никаких проверок больше не будет! Сутки отдыха на базе Каспийска, а завтра вечером старт от той же точки южнее Дербента.

— Дай ключи, — поднялся Аркадий, — пойду мужиков освобожу. И расскажу о твоей очередной шуточке…

Приятели ошалели не меньше командира.

Однако изумление быстро сменилось весельем — судьба дарила еще один шанс сделать все как нужно, не допустив оплошностей и ошибок. И только Палыч, смекнув, чем грозит радостная новость, застонал:

— О, Господи!.. Выходит, опять восемь часов в брюхе «Тритона» бултыхаться?..


На базу поспели вовремя.

Отмывшись и переодевшись в номерах гостиницы, спустились в кафе и, блаженно растянув ноги, устроились за столиком № 7. Мышцы побаливали — что ни говори, а за полдня отмахали двадцать пять верст с немалым грузом на плечах.

На ужин подали огромные отбивные с картофельным пюре, овощной салат и по бокалу красного вина.

— Это чтоб нам крепче спалось, — утер губы Борька, разом покончив с алкоголем.

— Не, мы ж теперь подводники! — хитро поглядывал на Матвеева Илья. — Им, говорят, вино по рациону положено.

Не обращая на друзей внимания, снайпер размеренно поглощал пищу…

— А я бы, мужики, водки грамм триста хлобыстнул, — признался Серебров. — Пока Барков не снял маску в автобусе — такую картинку в воображении нарисовал — страшно вспомнить.

Похоже, и остальные были не прочь расслабиться после происшествия в «Азербайджане».

Куценко задумчиво пожевал губами, огляделся по сторонам. В зале не осталось посетителей, и только женщина лет сорока с небольшим родимым пятнышком на шее надраивала мокрой тряпкой столешницы.

— Щас устроим! — фраерской походочкой направился он к столовской работнице.

Спустя пять секунд его «лопата» лежала на округлом бедре; сам, наклонившись, заговорщицки шептал тетке что-то на ухо. Позабыв о тряпке, та кокетливо посмеивалась…

— Пошли, — скомандовал бывший морпех приятелям. И, поднимаясь по лестнице на второй этаж, доложил: — Хорошая баба — с полуслова понимает нашего брата. В восемь вечера принесет из города водку, и закусь…


Расслаблялись до часу ночи.

Помимо двух литров водки Борькина знакомая щедро одарила четырьмя отбивными из столовки, банкой компота и объемным пакетом с домашними солениями: квашеной капустой, хрустящими огурчиками, ровными помидорами.

— А деньги взяла только за водку, — удивлялся Куценко. — Определенно хорошая баба!..

— Понравилась? — снисходительно похлопал его по плечу прапорщик.

— Да-а! Отменная бабенка. Что ни говори, а в настоящей женщине обязана быть изюминка! Ну, там… родимое пятнище под глазом или левая сиська больше правой…

— Тебе в этих вопросах виднее. Ты у нас еще тот кобель, — поддел снайпер, разливая очередную порцию.

Посидели хорошо. Под приглушенным желтоватым светом настенного бра за крохотным журнальным столиком вспоминали былые времена, посмеивались над недавним приключением и строили планы на будущее. По давней традиции о предстоящей операции предпочитали не говорить…

* * *

Утром приперся Барков.

— Опять, штоль, круги наматывать? — проскрипел из-под одеяла прапорщик.

— В день старта операции, господа лазутчики, лишние нагрузки запрещены. Просто женщины из кафе позвонили: беспокоятся, спрашивают, почему вас нет.

— А ежели мы сытые — все равно идти?

Подполковник криво улыбнулся, глядя на остатки вчерашнего пиршества.

— Нет, конечно — никто вас не заставляет. Просто после завтрака я хотел предложить сеанс связи с родственниками.

— Это как? — встрепенулся Палыч.

— По телефону. Лично вам могу организовать короткий разговор с дочерью…

— Так это ж меняет дело! — вскочил тот с кровати. — Борька, подъем!!

— А с кем мне базарить по телефону? Разве что с министром обороны о прибавке к пенсии, — с обычной чугунной иронией проворчал Борька. Однако подчинился и начал неторопливо одеваться…

Общение с родственниками состоялось в полдень. Настроение мужчин заметно улучшилось, и даже Куценко, отказавшись звонить кому-либо из оставшихся родственников, расплылся в довольной улыбке.

— Ну, а теперь мы должны уединиться в одном из кабинетов учебной базы, — произнес Барков, приглашая следовать за ним.


— Вот еще одно доказательство вашей беспечности, — включил он проектор с подробной картой Азербайджана. — Вы кадровые военные, но почему-то перед заброской на территорию потенциального противника не поинтересовались расположением военных баз, погранзастав и прочих хорошо охраняемых объектов, появляться рядом с которыми нежелательно. Итак, запоминайте, — вооружился он указкой, — аэродромы в Кюрдамире, Гяндже, Доляре, в поселках Насосный и Гала; военные базы в следующих населенных пунктах: Астара, Киврак, Джюльфа, Союк-Булак, Ленкорань, Гейтепе, Гюздек, Кобу…

Называя места дислокации частей и гарнизонов, Барков показывал их на карте и делал паузы, давая возможность спецназовцам запомнить важный материал.

— …Кроме того, морское побережье регулярно осматривается патрульными катерами и пограничными нарядами, поэтому из маршрута следования его необходимо исключить. А вот здесь, — медленно повел он указкой от выступающего мыса в сторону Грузии, — проходит нефтепровод «Баку-Тбилиси-Джейхан»; Азербайджанский участок второй по величине — четыреста сорок девять километров и неплохо охраняется специальными подразделениями полиции. Так что будьте внимательны. И последнее. Юго-западнее центральной части Азербайджана расположена спорная территория Нагорного Карабаха. Ее не следует пересекать, а лучше обойти южнее — в десяти-двенадцати километрах от Иранской границы…

После плотного обеда им дали хорошенько выспаться.

А потом все пошло по уже известному распорядку: высококалорийный ужин, очищение кишечника, поездка на автобусе до устья реки Самур, переодевание в смоченные шампунем гидрокостюмы, сто граммов спирта под бутерброды с икоркой. Знакомый путь до «Тритона», лежащего на дне в двухстах метрах от берега. И, наконец, посадка в две крохотные кормовые кабины, в которых предстояло промучиться целых восемь часов…


Второе подводное путешествие далось на удивление легко: опасения замкнутого пространства исчезли, зато появилось подобие привычки — все же за плечами уже имелся некоторый опыт. Даже пожилой снайпер перенес длительное нахождение в крохотной кабинке стоически: не нервничал и почти не крутил головой. Во всяком случае, успокаивать и подбадривать его боле не приходилось.

Гладко прошла и высадка, после того, как «Тритон» добрался до нужной точки и улегся на дно. И лишь во время движения к берегу случилась короткая заминка: Палыч упустил из рук резиновый мешок с тяжелым контейнером, и группе с сопровождавшими пловцами пришлось ждать, пока тот неуклюже барахтался вниз головой, а Борька Куценко помогал — искал ящик и поднимал его с песчаного дна. Потом выбрались на берег, переоделись и, проводив в обратный путь двоих парней, быстренько покинули опасную зону.


Глава вторая Азербайджан 4–5 августа 2008 г


— Вот теперь все совпадает. До мельчайших деталей! — возвратил Серебров прицел. — «Железка», два шоссе, канал, три села треугольником… А дальше — распадочек с горной речкой.

— Так это еще при высадке стало ясно, когда пловцы вооружились подводными автоматами, — пробурчал Палыч, бережно заворачивая оптику в тряпицу. — Ну и, слава Богу, что в Азербайджане! А то третьего путешествия в этой калоше «мокрого типа» моя слабая организма не вынесет.

— Хорошее ущелье, — поддержал Илья, — обработанные делянки только в устье, а дальше сплошные леса.

— К лесам и двинем, — подытожил майор, закидывая на спину тяжеленный рюкзак с контейнером.

И, привычно выстроившись гуськом, компания рыбаков засеменила вдоль левого берега речушки, неторопливо спускавшейся от ущелья по береговой равнине…

Денек выдался безоблачным: на небе ни облачка и только легкий ветерок слегка разбавлял солоноватой прохладой приличную жару. Хотя группе Сереброва сейчас больше подошла бы непогода: густой туман, что случался в этих краях нечасто. Или ураганный ветер с дождем. Однако выбора не было…

Они удачно миновали населенную долину; прошмыгнули с километр по асфальтовой дороге и свернули к лесистому склону правого хребта. Аркадий намеренно выбрал северный хребет — он был заметно выше и скрыт густой растительностью. Да и сел вдоль него, судя по карте, располагалось значительно меньше. Дно ущелья возвышалось над уровнем моря метров на пятьсот, хребет же уходил в вверх еще на пару километров. Выше тысячи спецназовцы забираться не стали — кислороду и без того не хватало. Отдышавшись и поменявшись багажом, повернули на запад…

Шли долго. Через три-четыре километра устраивали привалы, чуток отдыхали, менялись рюкзаками и двигались дальше. А вечером, когда все четверо уже подумывали об ужине и ночевке, шедший первым командир внезапно остановился и вскинул правую руку.

В лесу ниже по склону зияла прореха, и сквозь нее хорошо просматривался прямой участок проселка. В эту минуту на забытой богом дороге что-то происходило, но что именно, основная группа не видела.

— Палыч, дай-ка твой прицел, — попросил Серебров, подозвав приятелей. — Не нравятся мне эти ребятки…

На проселке стояли три мощных автодорожника: два черных «джипа» и белый «BMW-X5»; у ближайшей обочины, отчаянно жестикулируя, что-то обсуждала группа мужчин — человек десять-двенадцать.

— Думаешь, по нашу душу? — усомнился Борька.

— Не уверен, — передал ему оптику майор. — Оружия не видно, одеты в штатское…

Странную группу осмотрел сквозь прицел Куценко, затем Супрун; последним долго не отрывался от окуляра снайпер. Потом вытянул из кармана тряпицу и, протирая стекло, доложил свои умозаключения:

— Спорят. Решают куда идти. Один показывает рукой вверх — почитай прямо на нас. Второй тычет пальцем в другую сторону. Оружия со снаряжением не видно.

— Оружие может быть в машинах, — возразил командир и озвучил решение: — В общем, мужики, надо отсюда сматываться. От греха…

— Куда?

— Повыше в горы.

— Но они не похожи на рядовых вояк, Аркадий. Скорее армейские шишки в штатском — сами-то по камням не полезут.

— А если это шишки, то им ничего не стоит вызвать пару-тройку грузовиков с солдатами. Или вертолеты. Сейчас сделают пару звонков, и через час здесь народу будет — как на Краснодарском рынке…

Тяжело шагая вверх по склону, он размышлял: «И все-таки это чистое совпадение — не могут американцы так быстро выйти на нас. Даже если они каким-то чудом разглядели со спутников-шпионов лежащий на небольшой глубине «Тритон», то вычислить наш маршрут после высадки — дело почти невозможное. Все побережье усеяно мелкими селами, к центральной части Азербайджана тянутся десятки ущелий, сотни дорог… Бред. Это, невозможно!»

От прорехи повернули круто вверх, поднялись еще метров на пятьсот и рванули на юго-запад — подальше от места встречи с непонятной группой. И весь день двигались под завывание сирен полицейских машин…

— Задолбали, уроды, — нервно посматривал вниз Борька. — Чего они в лесу-то ее включают?!

По грунтовке носились белые авто с включенными мигалками и регулярно нарушали первозданную тишину противным воем. Поведение азербайджанских полицейских, мягко говоря, удивляло. Если они действовали заодно с натовскими спецслужбами и принимали участие в отлове группы Сереброва, то какого черта все эти шумовые эффекты? Тем более на безлюдных проселочных дорогах, где и машины-то поднимаю колесами пыль раз в неделю…

Больше всего Аркадию хотелось услышать мнение Ильи. Он всегда отличался умением грамотно проанализировать любую по сложности ситуацию. И скоро тот озвучил свое предположение:

— Мне кажется, они намеренно выдают себя шумом.

— Зачем?

— Ну, скажем… отпугивают нас от дороги или что-то в этом роде.

— А для чего им отпугивать нас от дороги? — вмешался Палыч.

— Чтобы мы ее не пересекали, а шли именно этим склоном…

Серебров думал примерно так же, правда, оставляя при этом небольшой шанс простому совпадению. Да, именно совпадению. «Кто знает, не ищут ли они каких-нибудь местных бандюганов? — усмехался он про себя. — Не проводят ли плановую операцию по перехвату наркоты?..»

Заночевать решили на этой же высоте. Глазастый Матвеев удачно приметил углубление, со всех сторон надежно закрытое кронами кряжистых дубов — в нем и решили остановиться. Развели небольшой костерок, согрелись, приготовили чай, поужинали. И как в давние времена кинули жребий, кому и в какую очередь заступать на дежурство…

* * *

Сереброву выпало дежурить третьим. В два часа ночи его растолкал Борька, передал единственное дальнобойное оружие — матвеевский «Винторез», а сам с блаженной улыбкой улегся в нагретое командиром местечко.

Аркадий плеснул из фляжки в ладонь воды, умылся; поежился от пробиравшего до костей холода. Осмотрев подходы к биваку, запалил пару таблеток сухого спирта. Костерком из дровишек они баловались лишь в сумерках — чтобы кто-то издалека не заметил предательский огонек пламени. Дым бесследно растворяется в темно-сером небе, а предательская мгла еще не накрыла. Удобное время — сумерки!

Спустя полчаса он сидел на краю углубления и согревал ладони о кружку с горячим кофе. Взгляд бесполезно шарил по мраку, а слух машинально выхватывал малейший звук. Ночь выдалась безветренной, на безоблачном небе мерцали мириады звезд…

Приятели крепко спали. Люди Баркова предусмотрительно уложили в один из рюкзаков старенький шерстяной плед. И сейчас трое спецназовцев лежали тесным рядком, спасаясь от холода под этой единственной «постельной принадлежностью».

«Господи, страшно вспомнить, сколько мы вчетвером перенесли подобных невзгод, — вздохнул майор, допивая ароматный напиток. — А перечень всех наших ранений и увечий не поместился бы на трех страницах. А добавить пули и осколки, что не пощадили Белого, то целой брошюры бы не хватило. Его-то, бедолагу, бог не жаловал — одних контузий было штук пять. Врачи даже об инвалидности поговаривали, да он ни в какую!.. Жаль, не уберегли в той операции Юрку. Чертовски жаль…»


Проснулся Серебров от хлопков «Винтореза».

Последним дежурил Палыч; его-то он и увидел, резко откинув с лица угол шерстяного пледа. Присев на одно колено, снайпер целил в кого-то из-за ближайшего дерева.

— Что случилось? — тихо прошептал Аркадий, подобравшись ближе.

— Троих положил. Прямо на наш бивак шли. Оттуда, — кивнул тот в сторону встающего солнца.

— Подъем! — растолкал майор крепко спящих приятелей.

— Что так рано-то? — недовольно пробурчал Борька.

— Сваливать надо срочно. Палыч кого-то подстрелил.

— О как! Кого?

— Быстрее! Потом посмотришь!..

Похватав вещи, спецназовцы выбрались из своего укрытия и стали спешно подниматься по склону. А буквально через сотню шагов едва не столкнулись с шедшими навстречу людьми. Спасли острое зрение снайпера, реакция и одежка специально подобранной спокойной расцветки. Все четверо распластались на земле; прапорщик держал в руках винтовку, остальные на всякий случай приготовили пистолеты…

С десяток вооруженных автоматами мужчин спускались с хребта и разминулись с группой Сереброва метрах в тридцати. Скоро один из них заметил подстреленных Матвеевым парней. Тихо переговариваясь, мужчины потоптались возле них. Один беспрестанно озирался, двое разошлись в разные стороны и принялись осматривать каждый куст…

Аркадий с неприятным холодком в груди наблюдал, как незнакомцы обнаружили их ночной бивак, как дотошно изучили остатки небольшого кострища и откопали пустые консервные банки. Специальные банки не имели наклеек и оттисков, но как раз это и могло навести любопытных местных вояк на определенные умозаключения. И, вероятно, подозрения все же закрались, потому что один из мужиков присел, ощупал то место, где пару минут назад спали спецназовцы; что-то сказал другим…

— Ежели среди них имеется охотник — нас найдут, — совершенно некстати «каркнул» Палыч.

— Да. Надо сматываться, — согласился командир и подал знак потихоньку уходить.

Все дружненько поползли вверх, но внезапно сзади прогремел выстрел.

Майор резко обернулся. Кажется, один из парней, заполучивший снайперскую пулю, оставался жив, и кто-то из спускавшейся вниз компании его только что добил.

— Ни хрена не понимаю, — ворчал Куценко, на карачках огибая большой куст.

— Аналогично, — вторил Супрун.

Удалившись от опасного местечка на две сотни метров, Серебров встал, отряхнулся и скомандовал:

— Вот что, граждане. Нам сегодня до перевала добраться нужно, а до него сорок пять верст. Бежать с этими железяками не предлагаю, но темп буду выдерживать приличный. Вперед.

Возражений не последовало. Даже от снайпера.

И, круто повернув на юго-запад, группа быстро пошла по исчезающему в туманной дымке склону…

* * *

К обеду денек разошелся. Серые облачка, цеплявшие за остроконечные горы, исчезли; проглянувшее солнце холодно блестело, да мужчинам все одно было жарко. Темпа не сбавляли, дышали тяжело; три коротких передышки за шесть часов — вот и вся расслабуха, что позволил Аркадий на марш-броске.

Никто из приятелей не роптал. Каждый понимал: во-первых, необходимо подальше и поскорее уйти от злополучного проселка, принесшего нелепую и опасную встречу с вооруженным отрядом неизвестных личностей. Во-вторых, только от них зависело, сколько времени займет операция. Чем быстрее получиться доставить груз в контрольную точку района, ограниченного тремя высотами, тем скорее они вернуться домой, и получат обещанное вознаграждение. Потому и топали за двужильным командиром молча…

Около часа дня решили отдохнуть основательно: скинуть с уставших спин груз, расслабить гудящие мышцы ног; пообедать, попить чайку. Выбрали подходяще местечко, развязали рюкзаки.

— Ну, вы тут колдуйте, братцы, а я чуток прогуляюсь — воздух понюхаю, — оставив вещи и прихватив лишь винтовку, направился назад снайпер.

— Куда это он? — подивился Борька.

— Занимайся костром, — бросил пучок хвороста Серебров, — он охотник и знает свое дело.

Илья поддержал:

— Пусть посмотрит, не увязался ли кто за нами…


Обед простывал на холодном ветру, однако приятели терпеливо ждали Матвеева. А когда тот появился, бесшумно ступая по каменистому грунту, все разом поняли: что-то неладно.

— Идут. Точно по нашим следам чешут, — доложил тот и тяжело опустился возле затухавшего костерка.

— Сколько?

— Двенадцать. Те же, что побеспокоили рано утром. У четверых, кажись автоматы, еще у троих то ли снайперки, то ли нарезные карабины с оптикой — толком не рассмотрел.

— Далеко?

— В паре километров. Но им сейчас в гору переть, так что форы у нас — полчаса.

— Не густо, — поднялся Аркадий. — Так, мужики, пять минут на обед и рвем дальше — нужно до темноты оторваться.

— Охотник с ними идет, — уверенно заявил прапорщик, — и пока мы его не подстрелим — от нас не отстанут.

Серебров морщил лоб недолго. Повернувшись к Илье, спросил:

— Сможешь оставить здесь мину?

Тот повел плечами:

— Заманчивое предложение. Хотя и безнравственное. Только пэмээнка, Аркаша, у меня в одном экземпляре. Думаешь, позже не пригодится?

— Тебе же фээсбэшники полрюкзака этой хрени дали!

— Дали. Помимо обычной мины, есть радиоуправляемая и парочка гранат.

— И все?

— Все. Но нас же не банду класть снаряжали!..

— Тогда ставь здесь пэмээнку, — решительно сказал майор. — Она, возможно, сгодилась бы позже, да страсть как хочется подранить охотничка, что полвзвода за собой тащит.

Супрун откусил кусок сухаря и буднично произнес:

— Сделаем…

— Долго провозишься?

— На скорую руку — две минуты. Аккуратно — пять-семь.

— Аккуратно и никак иначе, — деловито встрял Палыч, — видать грамотный товарищ увязался — вмиг лажу раскусит.

— Согласен, — кивнул командир. — Давай, Илья — побыстрее обедай и начинай…


— Отлично! — оценил майор, с безопасного расстояния осмотрев место, где Супрун под тонким слоем грунта упрятал простенькую противопехотку из пластида.

Похожие штуковины — «пэфээмки» — разбрасывали с «вертушек» и специальных машин в Афгане и Чечне. Однако те имели немного другой вид: металлический стержень, по одну сторону от него заполненная жидким взрывчатым веществом полиэтиленовая емкость, по другую — тонкий лепесток-стабилизатор для плоского вращения в полете. Вылетает таких три десятка из кассеты, и кружат подобно семенам клена, падая аккурат под местом сброса. К тому же имеют разнообразный окрас в зависимости от подстилающей поверхности и времени года: красновато-желтый, грязно-коричневый, зеленый, белый… Элементарная противопехотная мина малой мощности — убить не убьет, но без ступни или яиц оставит запросто. Как шутил Илья: «Надежное средство для естественного отбора — такую не способны заметить либо слепцы с белой тростью, либо полные идиоты. Слепых на вону не берут, стало быть, мы вычищаем армию противника от тупых придурков. Так пусть спасибо скажут!..» Цинично, конечно, но абсолютно правильно. Хотя, тот же Супрун неоднократно признавал, что мины данного типа весьма неэффективны и хороши разве что для развития так называемой «минной болезни». К тому же заставляют врага замедлять продвижение; теряя время, искать безопасные пути обхода; маневрировать в невыгодных для себя условиях…

Перед операцией фээсбэшники снабдили Илюху простой и надежной как автомат Калашникова противопехотной фугасной миной нажимного действия ПМН-2. Круглый пластиковый диск зеленого цвета с черным крестообразным выступом — датчиком цели, реагирующим на усилие в 15–25 килограммов. Подрывник аккуратно упаковал адскую машинку на дно жестяной коробки из-под чая и замаскировал сверху разнообразными рыболовными примочками: крючками, нарядными блеснами, свинцовыми грузилами…

А сейчас, достав из загашника мину, установил ее по совету мудрого Матвеева рядом с потухшим кострищем. Дескать, чужой охотник непременно захочет подойти, пощупать золу — прикинуть: давно ли здесь останавливалась преследуемая группа.


Глава третья Азербайджан 5–7 августа 2008 г


Фора заметно сократилась — оставленный у костра «сюрприз» жахнул, едва спецназовцы отошли метров на восемьсот. Хлопок не был громким — вес взрывчатого вещества в «пэмээнке» не превышал сотню граммов. Однако эхо резкого звука многократно отразилось от окружавших склонов и докатилось до четверых мужчин.

— О! Сработало! — хохотнул Борька.

— Нормалек! — довольно пробурчал снайпер, — таперича немного замешкаются. А нам бы, командир, в сторону вильнуть — следы запутать.

— Так и сделаем, — резко взял майор вправо.

В принципе было все равно, по какому из десятка похожих друг на друга ущелий добираться до перевала. Единственное чего не хотелось, так это забираться на высоту в три тысячи метров. Потому командир и повел группу строго на запад с целью оторваться от преследования, а заодно поискать приемлемый по сложности путь…

До перевала они добрались к вечеру; в сумерках закончили восхождение на седловину меж двух величественных вершин. А место для ночлега отыскали под нависшим козырьком из скальной породы уже в кромешной тьме.

Костра, не взирая на пронизывающий холодный ветер, решили не разводить. Наскоро соорудили с наветренной стороны каменное полукружье, запалили в центре три спиртовые таблетки, приспособили над мерцающим голубоватым пламенем наполненную водой большую кружку. Молча уселись вокруг, блаженно вытянув уставшие ноги. А через полчаса улеглись спать, снова оставив дежурить первым Илью…


— Кажись, оторвались мы от назойливых хвостов! — радовался утром Палыч. — Ночью не беспокоили, да и сейчас не видно.

Растолкав товарищей, едва просветлело небо, он, как и сутками назад, решил прошвырнуться вокруг лагеря: «поглазеть на округу, понюхать воздух». Друзья тем временем приготовили завтрак, собрали в дорогу вещички. Вернулся снайпер минут через сорок и, в общем-то, мог ничего не говорить — и так все было ясно по сияющей загорелой физиономии.

— Садись, Серега, побалуйся чайком, — похлопал по плечу Серебров и, устроившись рядом, предположил: — Думаю, после взрыва их отряд разделился: человека три-четыре потащили раненного к ближайшему селению или дороге; остальные продолжили преследование. Но и им где-то пришлось заночевать. Так что рано, мужики, расслабляться — с охотником они идут или без него — один черт знают координаты района, в который мы направляемся.

После завтрака группа приступила к спуску с перевала.

Протопав пятнадцать километров, вышли к реке Геокчай, несшей свои воды мимо одноименного городка. Горы заканчивались на северной окраине населенного пункта, а южнее простиралась обширная плодородная долина, сплошь пестревшая засеянными полями и крохотными деревеньками. Для того чтобы попасть к Иранской границе, надлежало как-то пересечь эту долину, занимавшую почти всю центральную часть бывшей советской республики. Как именно — майор пока не знал. Да и Борька, все чаще заглядываясь на реку, мешал постоянным нытьем:

— Ну чо сухпаем-то давиться, когда рыбка живая рядом плещет? Третьи сутки консервы, сухари; сухари, консервы!..

«Городишко мы обойдем стороной — это понятно; трассу «Баку-Тбилиси» тоже как-нибудь перескочим — не днем, так ночью. А вот дальше придется тащиться по открытой местности, где ни деревца, ни кустика», — невесело рассуждал Аркадий под ворчание уставшего от сухомятки приятеля.

— …И снастей с собой целую прорву тащим. Зря, что ли тащим снасти-то, а? Вон она играет — будто сама в руки просится…

«…Помнится, Барков рассказывал о виноградных плантациях. Растут они, должно быть, и в этой долине. Но надолго в них не спрячешься — рано или поздно опять придется маршировать на виду у всех…»

— …Палыч, ну хоть ты заступись! Ты же первейший рыбак среди этих пехотинцев, а словно воды в рот набрал. Глянь влево! Стаями ходит!..

«…Для обычных сельчан подойдет старая сказка о любителях порыбачить — водоемов впереди предостаточно: Турцианчай, Кура с притоками, Верхнекарабахский канал… А вот для натовских спецов эта отмазка уже не прокатит. Засекут с вертолетов или донесет кто-то из ретивых граждан и… бесславный финал операции «Тебриз» обеспечен».

Он остановился, огляделся по сторонам и, сбросив с плеч ненавистный рюкзак с тяжеленным контейнером, прошептал:

— Надо подумать. Немного времени у нас есть. От хвоста мы оторвались и надо хорошенько поразмыслить…

Друзья нагнали и ждали его дальнейшего решения.

— Привал, граждане! Пора нормально пообедать, — вытер Серебров рукавом лоб. И, повернувшись к Борису, вздохнул: — Черт с тобой, зануда. Иди, лови свою уклейку!..

— Чо, правда? — не поверил тот своим ушам.

— Правда. У тебя ровно один час и ни минутой больше…

* * *

За время обеда на ум не пришло ничего, кроме старого и проверенного способа: перемещаться по открытой местности ночью, а на день подыскивать укромное местечко и отсыпаться. Данный способ частенько применялся группами спецназа во время скрытных рейдов по тылам противника. Конечно, использовать его имело смысл зимой, когда сутки делились на светлое и темное время поровну. Летом же идти короткими ночами, а по пятнадцать часов отсиживаться в зарослях или расщелинах — было занятием через чур расточительным. Однако других вариантов для успешного продолжения марш-броска на юг майор не видел…

Город они обошли удачно. А потом часа полтора торчали в низкорослых зарослях дубового молодняка, что обрамлял северную обочину бойкого шоссе. По асфальту то и дело проносились автомобили, и незаметно перебежать на другую сторону было очень сложно — требовалось запастись терпением и улучить подходящий момент.

Такой момент наступил, по их мнению, когда на долину опустились сумерки. Машины шли с включенными фарами, хотя видимость еще оставалась хорошей. Мимо прогудела большегрузная фура, и над дорогой повисла непривычная тишина — огоньки транспорта, приближавшегося с востока, едва мерцали на горизонте; на западе горящих фар и вовсе не было видно.

— Вперед! — рванул из лесочка Аркадий.

Группа проворно сбежала вниз — ко дну придорожной канавы; утеряв скорость, начала карабкаться на дорожную насыпь. Где-то на середине крутого склона поскользнулся и едва не поехал вниз Илья — удержали Серебров с Куценко, вовремя ухватив его за шиворот куртки. А Палыч уже поторапливал сверху:

— Чего вы копаетесь?! Живее!..

Живее не получалось. Серега с Аркадием шли налегке, а вот Илье с Борькой выпало переть на спинах контейнеры. Подошвы скользили по осыпающемуся сухому грунту, груз тянул назад и не давал удерживать телом равновесие.

Втроем кое-как выбрались, жадно хватая ртами воздух. Прапорщик уже орал с другой стороны дороги:

— Чего встали! Быстрее, пока никого нет! Быстрее!..

Но было уже поздно. Добежав до середины проезжей части, майор заметил вынырнувший из сумерек легковой автомобиль. Тот шел по трассе на приличной скорости с выключенными габаритами и фарами. А самое отвратительное, что над его крышей виднелась рампа с не работающими мигалками.

— Черт, напоролись!.. — процедил он сквозь зубы. И скомандовал: — Встали друг за другом. Идем по обочине к Евлаху.

Где-то тлела надежда: проскочат мимо — мало ли у них своих дел? К чему им четверо бредущих на запад усталых рабачков?..

Куда там! Обогнали и лихо остановились, вякнув для пущей важности противной сиреной.

— Лишнего не болтать, — шепнул напоследок командир, — взяли отгулы, были на рыбалке. Возвращаемся домой…

Легенду для подобных встреч они отработали. При подготовке группы Барков называл несколько городов с представительными русскими диаспорами. Прописка в Азербайджане давно отменена, и место жительства спецназовцы должны озвучить стражам порядка в зависимости от того, в каком регионе произошла встреча.

Из машины выбрались трое полицейских. Двое, небрежно захлопнув дверцы, вальяжной походочкой направились навстречу группе любителей рыбной ловли; третий остался рядом с машиной — почти по той же схеме, что и во время устроенной Барковым проверки.

Низкорослый мужичек лет пятидесяти (судя по мундиру — офицер), не доходя шагов пять, остановился и что-то сказал на местном языке.

— Здорово, мужики, — не поняв ни слова, приветливо отвечал Аркадий.

— Русские? — подозрительно поинтересовался тот.

— Точно, начальник — русские, — протянул «рыбак» паспорт с заранее вложенной крупной купюрой.

«В конце восьмидесятых в Азербайджане проживало около четырехсот тысяч русских. Однако после событий 1990–1991 годов началась массовая миграция, и на сегодняшний день численность наших соотечественников составляет от тридцати до пятидесяти тысяч. В целом особых проблем они сейчас не испытывают — ни бытового национализма, ни откровенной дискриминации, которыми «славятся» прибалтийские республики, в Азербайджане нет. Здесь функционируют русские школы, в большинстве ВУЗов созданы русскоязычные факультеты, издаются газеты и журналы на русском языке. Самые крупные и влиятельные общины находятся в Баку, Гяндже и Сумгаите…» — так или примерно так говорил за пару дней до заброски Барков. И теперь, стоя перед полицейскими, Серебров лихорадочно вспоминал каждую его фразу и пытался отыскать выход из непростой ситуации.

— Где живете? — коверкая слова, спросил офицер. При этом купюра достоинством в сто манат быстро перекочевала к нему в карман.

«Баку и Сумгаит. Оба города на побережье. Далеко. Очень далеко! Гянджа… Бывший Кировабад. Так… Теплее. Один из крупнейших городов западного Азербайджана».

— В Гяндже. В пригороде…

— А здесь что делали?

— Рыбку ловить приезжали. Там уже все водоемы проверили, а на Мингечаурском водохранилище только с лодки ловить можно — с берега не идет…

— Где работаете?

«Так… где мы работаем? Стас что-то рассказывал о промышленности в Гяндже. О парочке заводов, на которых до сих пор трудится много квалифицированных русских специалистов. Что он говорил? Что?..»

— На глиноземном раньше вкалывали, — своевременно выручил стоявший рядом Илья (да здравствует его феноменальная память!) А приятель продолжал, отпуская на волю свою недюжинную фантазию: — Теперь на новый алюминиевый завод перебрались — зарплата там чуток побольше. Ну и условия получше — все ж таки англичане с арабами строили.

Листая паспорта других рыбаков, офицер полиции угрюмо Кивал.

Младший чин, подозрительно похлопал по рюкзаку Ильи:

— Неплохо вы наловили…

И тут, отвлекая азеров от спрятанных в рюкзаках контейнеров, шагнул вперед Палыч:

— Сазана хотели подергать на блесну-вертушку, да не идет он что-то, зараза! Зато храмуля сама на крючок просится — хорошо натаскали.

— Покажи, — заинтересовался молодой страж.

Прапорщик с готовностью раскрыл рюкзак и достал пару рыбин со словами:

— Мелочь, конечно — грамм по триста, самые крупные — по полкило. Но и этому рады! Возьмите, мужики, пару килограммов — ушицу на ужин сварганите…

С пяток отборных рыбин тотчас перекочевали из грязного и провонявшего рюкзака в целлофановый пакет. Возвратив паспорта, молчаливый коротышка-офицер повернулся и зашагал к машине.

— Мы бы вас подбросили, да нам в другую сторону, — обернулся довольный молодой страж.

— Ничего, сами как-нибудь, — махнул на прощание рукой Серебров. — В Агдаше заночуем, а утром — на автобус…

Провожая удалявшийся полицейский автомобиль, Борька вытер со лба испарину. И тут же получил шлепок по затылку.

— Молодец, Куцый! — засмеялся командир, — спас нас своей храмулей!..

— Спас… А кто меня занудой у реки обзывал? — растянул тот губы в довольной улыбке.

— Что правда, то правда, — довольно буркнул снайпер. — Нынче твоя рыбка сгодилась. Молоток…

«Да и Барков оказался прав, — миновав обочину и сбегая в глубокую канаву, подумал Аркадий. — Не прошли даром его тренировки — сгодились…»

* * *

Нырнув с дороги в бескрайние поля, решили идти всю ночь, а под утро — в соответствие с избранным планом, найти укромное местечко для отдыха.

Кромешная темень на дозволяла передвигаться быстро, зато не опасались нарваться на силовиков или жителей окрестных деревенек. Вокруг стояла удивительная тишина, где-то на горизонте маячили редкие огоньки на столбах возле спящих населенных пунктов, над головами мерцали звезды в бездонной черноте южного неба. Благодать, да и только…

В середине ночи обошли городок Уджары, миновали железную дорогу и пустились по душистым чайным плантациям меж двух долгих вытянутых сел. Останавливались трижды. С четверть часа отдыхали, курили, пили воду, менялись «багажом» и шли дальше. Есть не хотелось — перекусить надумали утром, перед тем как основательно завалиться спать…

Перед самым рассветом перебрались по деревянному мостку через речку Турцианчай. Речка была узкой, с голыми глинистыми берегами, да и поля подходили слишком близко. Словом, укромного местечка не нашли — пришлось идти дальше…

А вот извилистая Кура с множеством притоков и озер порадовала. К ее широкой пойме подошли в половине шестого утра; солнце уже поднималось из-за горизонта слева — со стороны Каспия. Обработанные делянки остались позади, селений рядом не видно. Да и зарослей по левому берегу — сколько угодно.

Скоро исчезнувший в густом кустарнике Палыч призывно свистнул, наткнувшись на крохотную полянку.

— Заросли плотные — без шуму к лагерю не подобраться; до воды рукой подать, — деловито рассуждал бывалый вояка. — А дозор выгоднее поставить там.

— Добро, так и сделаем, — согласился майор, сбрасывая рюкзак. — Кто сегодня кашеварит?

— Моя очередь, — отозвался Илья, тяжело опускаясь на траву.

— Начинай. А я первым подежурю…


Глава четвертая Азербайджан 7 августа 2008 г


Проспав после дежурства около шести часов, Серебров открыл глаза. Снилась какая-то жуть про Ирину: будто он оказался в больнице — ходит по лабиринтам темных запутанных коридоров, ищет ее палату и никак не может найти. Она зовет — он отчетливо слышит голос жены. Зовущий, умоляющий, надрывный. А найти не может…

Глотнув из кружки холодного чая, закурил, огляделся. Вокруг было тихо, лишь мелкая листва кустарника мягко шелестела, откликаясь на легкие движения прогретого солнцем воздуха. Да, здесь на равнине, что поднималась над уровнем моря всего-то метров на триста, было жарко по сравнению с высокогорьем.

Матвеев сидел в дозоре; Супрун, подложив под голову тощий рюкзак, мерно посапывал; Борька лежал на спине и таращился в голубое небо.

— Что, тоже выспался? — спросил командир.

Тот скривился. Промолчал. Верно, душу бередили воспоминания. Потом сел, попросил сигарету, прикурил от подставленной Аркадием зажигалки.

И задумчиво проговорил:

— Знаешь… я ведь вам с Илюхой при встрече не все рассказал.

— Ты о чем? — насторожился майор.

— О причинах развода с Машкой…

От сердца отлегло — причина развода не могла повлиять на ход выполнения поставленной задачи. Но видно для товарища данная тема имела не последнее значение: привычная веселость с беззаботностью исчезли, лицо было серым, взгляд наполнен тоской и отчаянием. Ему явно требовалось выговориться.

— Ну, рассказывай, если это не слишком большая тайна, — мягко предложил Серебров. В гарнизоне их семьи жили по соседству, часто захаживали в гости друг к другу, и он не мог, не имел права отмахнуться.

Потирая ладонью лоб, Куценко вздохнул:

— Скурвилась она, Аркаша. По полной программе скурвилась, пока я по америкам мыкался и лучшую долю для семьи искал. А может и раньше — я толком и не знаю…

— Что значит, «скурвилась»?

— А то и значит. Водку-то я после возвращения не в одиночку глушил — с Машкиного согласия водил домой дружков. Она же и на стол собирала, и за выпивкой частенько бегала, и сама наравне с нами на грудь принимала… При этом я, знаешь ли, мало обращал внимания на ее странные наряды: то майку напялит такую, что сиськи едва прикрыты, то халатик лёгонький накинет и весь вечер задницей крутит — мужиков соблазняет… Ты ж помнишь, небось, какая у нее аппетитная задница! Ну, пусть, думаю, форсит. Она же баба — ей позарез надо, чтоб все пялились, восхищались, языками цокали. И на пьяные выходки ее глаза закрывал, лишь бы не скандалила…

Он замолчал. Затянувшись в последний раз, зло швырнул окурок в сторону…

— Какие выходки? — прервал Серебров тяжелую паузу.

— А-а!.. Мужики приходят в гости, так она к каждому на шею кидается — точно всю жизнь знала, и страсть как соскучилась. Те видят такое дело и тоже с ней без церемоний: кто при встрече взасос целует — не оторвешь; кто во время пьянки обнимет; кто, мимоходом по ляжке шлепнет. При мне-то, конечно, никто не усердствовал, но все равно неприятно…

«Да, распустил ты ее, дружище! Представляю, чем все это закончилось».

— Закончились эти попойки тем, что челюсть одному свернул, — словно угадал мысли майора бывший морпех. — Упорхнула она как-то на кухню — закуски настрогать, а я следом до ветру отправился. Иду, значит, по коридору в сортир, смотрю: жена у стола сало на деревяшке кромсает. При этом почему-то рожу к потолку подняла и глазки закатила. Ближе подрулил и обомлел: два корешка моих, что раньше покурить вышли, Машкину анатомию изучают. Один грудь щупает, второй халатик задрал и лапищу в трусы запускает… Ну, тут я и не выдержал!..

Аркадий качнул головой и промолчал. Борька, конечно, в житейских вопросах умом не блистал, но и Машка была прирожденной шлюхой. В гарнизоне шептались: после третьей рюмки она дает кому и где угодно. Серебров и сам разок в этом убедился. Воочию убедился! Борька тогда надолго залег в госпиталь после серьезного ранения. Офицеры бригады собрали денег — кто сколько мог, а передать их семье попросили Аркадия. Пришлось забежать в конце рабочего дня, но Марии дома не оказалось. Не открыли на звонки ни через час, ни через два… А придя в последний раз около одиннадцати вечера, он вдруг услышал пьяные крики из соседней квартиры, где проживали молодые холостяки. Помимо мужских, явственно слышался и женский голос. Майор решительно позвонил — жена Бориса определенно находилась там.

Дверь открыл юный лейтенант — один из его подчиненных.

— Здравия желаю, — растерялся мальчишка.

— Что за вакханалию ты здесь устроил, поганец? — грозно поинтересовался он и шагнул в прихожую.

— День рождения справляем, — пролепетал лейтенант.

Плевать было Сереброву на его объяснения — он прямиком шел в зал, откуда доносились смех, звон посуды и громкая музыка. Ну, а то, что довелось увидеть, в общем-то, не удивило: вокруг стола расположилась компания таких же зеленых лейтенантов, а на расчищенной от посуды половине танцевала под ритмичные аккорды обнаженная Машка. Точнее, не совсем обнаженная, а в черных чулочках и таких же черных туфлях. Но более из одежды на ней не было ничего.

Зрители, сплошь состоящие из молодых парней с горящими от похоти глазами — ржали, орали, подбадривали… И тянули к танцовщице руки. Кто ловил огромные колыхавшиеся груди, кто гладил ровные ножки, а кто и норовил залезть промеж этих ножек…

Вдупель пьяная Мария упивалась вниманием, извивалась, покачивала бедрами и кричала:

— Кто заходил в ванную третьим? Кто?! Я не видела — было темно. Но мне очень понравилось!..

Узнав же Аркадия, спрыгнула со стола и кинулась ему на шею.

Он грубо осадил и повелел одеться. Музыка смолкла, все притихли.

Майор прошелся по залу, сурово глянул на зеленых, необстрелянных юнцов и пообещал:

— Еще одно такое празднество и в лучшем случае переломаю ребра. В худшем — сломаю карьеру!

И, вытолкав «стриптизершу» из квартиры, так хлобыстнул об косяк дверью, что ручка осталась в его ладони.

Одеваться Машка, конечно не подумала — держась за стенки и волоча по грязному полу одежду, вышла в подъезд. Недовольно надувшись, долго искала в скомканных джинсах ключи, потом столько же мучилась с замком. Серебров стоял ступенькой ниже, молча курил, созерцая покрытые мурашками округлые ягодицы. И не мог понять, чего ему сейчас больше хочется: отхлестать эту дуру ремнем или от души посмеяться.

Ввалившись в квартиру, она упала. Пришлось поднимать и тащить к дивану. Но та вдруг вырвалась и, зажав рот руками, убежала…

Он нашел ее по утробным звукам — стоящей на коленях перед унитазом. Кисло усмехнувшись, отвернулся от торчащей кверху голой задницы. Очистив желудок, она выползла в коридор, устроилась на полу по-турецки и, смешно скривив губки, начала стягивать непослушными пальцами чулки… Аркадий не выдержал: помог раздеться и, усадив ее в ванную, терпеливо дожидался в коридоре…

Через четверть часа слегка протрезвевшая девица поплелась в спальню. Вынимая из кармана собранные офицерами деньги, он зашел следом.

— Аркаша, — прошептала она, падая на огромную кровать, — пожалуйста, не говори Борьке о том, что сегодня произошло.

Избегая смотреть на откровенную наготу, он положил деньги на прикроватную тумбочку.

— Здесь приличная сумма. Собирали все… Должно хватить и на врачей, и на лекарства…

— Спасибо. Подожди, не уходи. Пообещай, что не скажешь! Пожалуйста!.. Я тебя очень прошу… Умоляю!..

Мария улеглась перед ним на край кровати, раздвинула ноги.

Позвала:

— Пожалуйста, делай со мной что хочешь! Только не говори…

Он не шелохнулся.

Тогда она проворно вскочила, расстегнула ремень и молнию его брюк.

— Пожалуйста, Аркаша! Ну, хочешь, я сделаю тебе очень приятно? Только не говори!..

— Успокойся, я не ничего не скажу, — мягко отстранился он и, поправляя одежду, пошел к выходу. На пороге спальни, обернулся: — Но если не возьмешься за ум, Борис рано или поздно сам узнает о твоих похождениях…

Память надолго запечатлела лежащую на огромной кровати красивую и полупьяную женщину: стройные длинные ножки, откровенно демонстрирующие выбритый лобок; пышная грудь; разбросанные по подушкам мокрые волосы… И удивленное лицо.

Но, видно, тот конфуз перед Борькиным командиром не возымел действия. Не остановил. Не заставил остепениться.


— …После устроенного мной мордобоя, домашние попойки прекратились, — печально продолжал Куценко. — И начался другой кошмар — хоть святых выноси! С полгода от нее жизни не было — сплошные придирки, ссоры, скандалы… И вдруг разом все кончилось: подобрела, успокоилась. Но стала вечерами пропадать, а возвращалась среди ночи навеселе и какая-то… помятая, что ли, измученная. Спрашивал: где была? Отвечала: у подруги сидела. Или у родственников (а их у нее целая прорва!) гостевала. Думал, черт с ней — нагуляется, перебесится, успокоится. Дочь ведь надо растить! На жилье нормальное зарабатывать! И все-таки однажды не выдержал — проследил, где она время проводит…

Аркадий чувствовал: сейчас придется услышать главное, и самое неприятное. Он даже жестом предложил другу воздержаться от подробностей. А Бориса уже понесло в желании облегчить душу.

— Нет, ты уж дослушай. Кому мне еще об этом рассказывать? Кто поймет, как не ты?.. — нервно подпалил он следующую сигарету.


Машка шла развязной походочкой по вечернему городу, неизменно привлекая внимание каждого встречного мужика. Еще бы не привлекать! Распущенные длинные волосы; короткая светлая кофточка, полы которой едва сходились на выпиравших сиськах, а полупрозрачный материал не скрывал отсутствие лифчика; джинсовая юбочка с вызывающим разрезом сзади и туфли на высоченных каблуках. Пупок наружи, стройные загорелые ноги, на лице — похоть…

Девица надменно не замечала возгоравшихся взглядов. Но вся театральность вмиг улетучилась, когда она прошмыгнула в дешевую забегаловку и, купив бутылку какого-то пойла с плавленым сырком на закуску, скромно устроилась за дальним столиком. Потрепанные соседи косились и перешептывались — баба-то видная, фигуристая, в хорошем прикиде. И вдруг скучает, в одиночку потребляя портвейн!

Держалась она как будто пристойно: ни с кем не заигрывала, на шуточки не отвечала, по сторонам не глазела. Да вот напасть — все завсегдатаи тошниловки разом позабыли дома спички! Куда деваться горемыкам? Ясно дело — наведываться к столику одинокой красотки — прикуривать сигаретки. Подойдет очередной, вспомнит пару вежливых слов из забытого лексикона, шаркнет ножкой по заблеванному полу. Та снисходительно поднимет зажигалку, чиркнет колесиком… Мужичок ныряет башкой вперед — чуть не ложиться лбом на сиськи и заглядывает в чудовищное декольте, сквозь которое видать юбку. А Машка для усиления эффекта еще и ногу на ногу закинет — бельишко, стало быть, модное продемонстрирует. Счастливый куряка и вовсе исходит слюной. А, возвращаясь к своим, закатывает глазки и шепчет о впечатлениях!..

Она же знай, подливает из бутылки в стакан, да потягивает темно-красное винцо. Другой приличный человек, глядя на нее, непременно подумал бы: несчастье у добропорядочной женщины. Или душит депрессняк. Вот сейчас расслабиться, успокоит алкоголем нервы и, не допив второй стаканчик, навсегда исчезнет из убогого заведения…


Серебров искренне подивился безобидному повороту:

— И что ж с того? Ну, ходила в забегаловки, пила дешевое вино! Почему же все пошло наперекосяк?!

— Ты дослушай, — проворчал Куценко и, жадно затянувшись, выбросил окурок. — Потом такое началось! Меня до сих пор в дрожь бросает…


Из тошниловки она вышла одна. Развязной и дразнящей походка не получалась — мешала выпитая до последней капли бормотуха. Кое-как преодолев сотню метров по темной пустынной улочке, плюхнулась на лавку внутри автобусной остановки. Нашла в сумочке сигареты, зажигалку. Закурив, закашлялась и отбросила окурок. А через секунду сложилась пополам и освобождала желудок от выпитой дряни…

За этим «упоительным» занятием и застали трое молодых парней, пинавших пустую пивную банку по всей ширине проезжей части.

— Какая встреча! — моментально позабыл о банке невысокий блондин. — Скучаешь, подруга?

— Вы чё, не поняли? Она нас ждет! — брякнулся рядом кряжистый казах.

Третий — долговязый мальчишка с темной порослью над верхней губой осторожно переступил лужу и поднял за волосы голову женщины:

— Эй, ты живая?

— Мне бы умыться… — промямлила она и выпрямилась.

Долговязый оценил пышную грудь, коснулся гладкой кожи. Ухмыльнулся:

— Поведешь себя правильно — умоем. А заодно и подмоем. Да, пацаны?

Те заржали и последовали его примеру.

Девица ни словом, ни жестом не возразила. Прикрыв глаза и прислонившись спиной к ржавому металлу, словно говорила: «Что, мальчики, нравятся мои формы? Так в чем же дело — смелее! Вперед!»

И мальчики не стеснялись. Казах проворно расстегивал пуговки на белой кофте, блондин взвешивал на ладонях «формы» и восторженно матерился. Долговязый присел на корточки, положил ладонь на женское бедро…

— Тебя как зовут-то, подруга? — поглаживая ляжку, залазил он все дальше под юбку.

— Мария…

— А меня — Саня. Слышь, Данила, сгоняй в ларек за минералкой. И винца возьми — она хочет с нами потрахаться. Ты ведь хочешь, Маш?

Она криво улыбнулась, кивнула и, подчиняясь настойчивым ладоням, раздвинула бедра…

Время было позднее. Однако мимо иногда проносились машины, освещая находившихся внутри остановки людей. Парни понемногу раздевали девицу: расстегнули кофту, задрали подол юбки. Долговязый Саня пытался снять тонкие трусики, но внезапно вскочил и заслонил собой полураздетую барышню. По дороге медленно катил милицейский «уазик»…

— Уроды, мля! — сплюнул вслед казах, расстегнул штаны и демонстративно окропил мочой дорогу.

Высокий приятель тоже смачно выругался и дернул пьяную красотку за руку:

— Вставай, ща в скверик пойдем.

Та послушно поднялась.

Данила — светловолосый подросток принес минералку с недорогим вином. Наклонив пластиковую бутыль, плеснул ей на ладони. Пока молодая женщина ополаскивала лицо, долговязый стягивал по стройным ножкам стринги…

Хохотнув, показал трусики друзьям, повесил их под потолком остановки и звонко шлепнул Машку по голому заду, залез рукой меж ягодиц:

— Ну, чё, подмыть тебе здесь?

— Потом подмоешь, — засмеялась она и потянула парней на тротуар, — после скверика…


— А что же ты? Разобрался с ними? — прервал Серебров затянувшуюся паузу.

Борис кисло усмехнулся:

— Издеваешься, что ли, Аркаша?..

— Почему ж?.. — смутился тот.

— Да на кой черт мне сдалась такая жена?! Как говориться: сучка не захочет — кобель не вскочит. А эта стерва хотела всегда!.. До сих пор не могу забыть ту ночь…


Раздевать ее начали еще на подходе к парку — едва компания достигла темной аллеи. Казах снял и закинул на плечо белую кофточку; блондин, не отыскав замка, попросту задрал на талию юбку. На ходу по очереди пили из бутылки вино, смеялись…

Машка не обращала внимания на условности. Спешащие домой редкие прохожие и столь же редкие влюбленные парочки, задержавшиеся в сквере, провожали шумную компанию изумленными взглядами.

А удивиться было чему! Три гогочущих подростка вели по парку обнаженную красотку, бывшую лет на десять или пятнадцать старше. Грудь мерно колыхалась в такт размеренному стуку каблуков; под собранной в жгут юбочкой, больше похожей на поясной ремень, белело нагое тело.

Стройная красотка пила и проливала на себя вино, громко хохотала. Через каждые двадцать-тридцать шагов останавливалась, жадно целовала в засос то одного, то другого. Парни мяли ее пышную грудь; бестолково и мешая друг другу елозили ладонями по коротко остриженному лобку. Она картинно приподнимала ножку, облегчая доступ к «цели»… Потом, запустив руку в чьи-нибудь штаны, многозначительно и громко заявляла: «О, твой красавчик уже готов!» И призывно изгибала спинку, не прочь отдаться посреди аллеи. Но молодая поросль уводила ее дальше…

Свернули вправо — на примыкавшую к центральной аллее круглую площадку с неработающим фонтаном в центре и с затерявшимся меж густой листвы тусклым фонарем.

— Пришли? — покачиваясь, подошла женщина к деревянной лавке.

— Пришли, — облепили ее парни.

Запрокинув голову, она довольно смеялась, ощущая правым соском чей-то бойкий язык и множество настойчивых рук, буквально терзавших ее тело. Она с удовольствием исполняла желания страстных, но неопытных знакомцев: то становилась на скамейку и, с трудом удерживая равновесие, упиралась каблуком в высокую деревянную спинку. То укладывалась на ребристое сиденье, раскидывала ножки, громко стонала от подчас грубоватых прикосновений и необузданного желания…

Когда возбуждение юнцов достигло предела, Машка послушно встала, наклонилась вперед. Помогла неуклюжим попыткам того, кто крепко схватил ее за талию сзади; расстегнула ширинку, подошедшего спереди…


Трясущимися пальцами Борис вынул из пачки третью подряд сигарету, с трудом поймал пляшущий огонек зажигалки, шумно выдохнул дым…

— Я наблюдал за ними с другой стороны площадки. Они были так увлечены друг другом, что не заметили бы и слона!

Он посмотрел в голубое небо, вздохнул. В глазах блестели слезы…

Аркадию в этот миг стало невыносимо больно и обидно за друга. За что? Чего ей не хватало? Осколков, пуль и контузий Борька заполучил за пятерых, но вряд ли это сказывалось на интимной жизни супружеской четы — мужской силы в нем было предостаточно. Да и за семью всегда стоял горой. В те же Штаты отправился отнюдь не отдохнуть, не проветриться, а подзаработать с целью купить квартиру или построить дом. Так что же ей ударило в голову? Необузданная похоть; обида на что-то; или попросту бабья дурь?..

Сложно было в этом разобраться.

— Вот так, Аркаша… Сижу я, значит и «любуюсь», как моя милая женушка отдается трем недоноскам. Посреди городского сквера и в одних туфельках, подаренных мной на восьмое марта. Одежка и сумочка разбросаны по асфальту; кобели топчутся по ним, пинают. А Машка стоит в раскоряку и отдается самоотверженно, с наслаждением. Дергается всем телом, и знай себе, мычит от счастья!..


Насладившись по полной программе, пацаны покинули круглую площадку. Она же, откинув голову на высокую спинку, с четверть часа сидела на лавке в блаженной истоме. Потом поднялась, медленно собрала вещички, кое-как оделась. И неверной походкой отправилась в сторону дома…

Однако через пару кварталов опять задушили спазмы — мальчишки вина не пожалели. Желудок по иронии судьбы вывернуло наизнанку аккурат рядом с той забегаловкой, где начала травиться бормотухой. Только-то и успела метнуться к деревянному забору. Сознание заволокло туманом, счет времени потерялся… Очнулась она от мужских голосов, от льющейся на голову воды, от прикосновения чьих-то рук.

Открыв глаза, поняла: стоит, прижавшись спиной к штакетнику. С трудом припомнила автобусную остановку, трех юнцов, площадку сквера… Но теперь перед ней толпились какие-то мужички — немолодые, пьяные, потрепанного вида. Кажется, эта компания сидела по соседству в провонявшей табачным дымом забегаловке. И беспрестанно пялилась на ее грудь. Забегаловка, должно быть, давно закрылась. А подвыпившие мужики, приметив ту самую красотку, что скучала в одиночестве, решили поразвлечься.

Машка хотела кокетливо улыбнуться, да вместо улыбки вышла кислая мина.

— На-ка, испей, — поднес початую бутылку к приоткрытым губам плюгавый мужик.

Ее передернуло от запаха алкоголя; отстранившись, хрипло попросила воды. Прополоскав рот и жадно напившись, прошептала:

— Дайте закурить.

Один тотчас достал пачку дешевых сигарет, чиркнул спичкой. Она обхватила его грубые ладони, подцепила на дрожащий кончик сигареты огонек; затянулась, исподволь побаиваясь, что опять стошнит.

Мужички дружно придвинулись, обступили. Кто-то расстегивал кофту, кто-то задирал подол…

— Ого, грудищи — что астраханские арбузы!

— А станок-то погляди какой!

— И мост задний справный!..

Она не проявляла ни агрессии, ни желания. Просто спокойно курила, пока безобидные алкаши, поначалу не верившие в свою удачу, осваивались и набирались духу. Один уж теребил соски; другой терся колючим подбородком о щеку, обдавал свежим перегаром и мусолил шею; третий добрался шершавыми пальцами до лобка…

— Ты это… слышь… выпей — все полегче будет, — настаивал плюгавый.

— Мне и так не тяжело, — усмехнулась девица.

Но отказываться не стала: пока вторично за эту ночь с нее стаскивали юбку, поймала губами горлышко бутылки, сделала несколько глотков. Нагнувшись, расстегнула плюгавому штаны.

И, выгнув перед его собутыльниками спинку, поторопила:

— Ну, где вы там? Не стойте столбами — мне скоро домой…


Глава пятая Азербайджан 7 августа 2008 г


— Так, Аркаша и было: один бомжеватого вида подходит спереди, второй пристраивается сзади. Остальные в очереди переминаются и тоже не скучают. Тварь! — прошептал Борька и в сердцах сломал толстую сухую ветку.

Серебров покачал головой, не зная, то ли найти слова поддержки, то ли промолчать.

— Признаюсь, случился момент, когда я не выдержал, — продолжал морской пехотинец. — Хотел шеи посворачивать ублюдкам. Встал, подошел. А на меня — ноль внимания! Потом уж плюгавый мужик, отвалив от нее, заметил и спокойно так говорит: «Чего стоишь-то? Расстегивай штаны и присоединяйся. Хороша сучка — дает, куда хочешь! Занимай очередь — не пожалеешь!..» А сучка даже не оглянулась, представляешь? То есть ей по хрену: кто там еще подошел и сколько народу записалось в очередь… В общем, поглядел я на этот вертеп, развернулся и зашагал домой — шмотки паковать. Поцеловал спящую дочку и отбыл поездом в Таганрог. Той же ночью… А развод с разменом комнат в коммуналке оформили через полгода.

— Как же решили с дочерью — неужели оставил с ней?

— А что я мог сделать?! Просил судью оставить ее со мной — вдруг эта дура заразит какой-нибудь гадостью! Судья (такая же сука!) ехидненько так спросила: «У тебя, дескать, есть веские основания, чтоб ребенка у матери отнимать?» Мать, называется!.. Промолчал, конечно — не стал про Машкины похождения рассказывать. Вот такая приключилась у нас история…

Серебров выудил из рюкзака заветную фляжку со спиртом (выпросил у Баркова, сославшись на давнюю традицию спецназа), плеснул немного в алюминиевую кружку, протянул Борьке:

— Выпей. Тебе надо расслабиться и хорошенько поспать.

Тот молча проглотил спирт, утер рукавом выступившие слезы, взял предложенную сигарету…

— Покури и постарайся заснуть. Сон и время лечат все.

— А ты? — поперхнулся Куценко дымом.

— А мне Палыча пора менять, — посмотрел на часы майор. Встав, похлопал друга по широкой спине и, на миг задержавшись, уверенно сказал: — Не мучай себя сомнениями — ты поступил правильно. Как говаривал один мой умный знакомый: ежи — к ежам, а лисы — к лисам. Ложись, Боря, отдыхай…


Матвеев сидел чуть дальше от выбранной Серебровым позиции — на краю кустарника, где редкая поросль едва прикрывала его суховатую фигуру.

— Что-нибудь случилось? — поинтересовался командир.

— Случиться — не случилось, но вроде как движок автомобильный где-то ноет. Не пойму… — пробормотал тот, прислушиваясь к ветру.

Аркадий встал в полный рост и осмотрел равнину, по которой топали на рассвете. Когда-то река прошлась здесь своим руслом, оставив многочисленные «шрамы»: плавные глубокие изгибы, почти пересохшие полукольца, мелкие болотца. Какие-то из этих естественных препятствий они обходили; какие-то преодолевали напрямки, по колено увязая в черной стоячей воде. Нагретый воздух у земли струился вверх, размывая линию горизонта; выше этой трепетавшей полоски в голубоватой дымке виднелись горные пики Малого Кавказа. Он внимательно осмотрел весь сектор и не заметил ничего подозрительного.

«И Палычу надо отоспаться. В его возрасте такие нагрузки — не шутка», — подумал он, собираясь принять от пожилого вояки «Винторез».

Однако тот, закинув винтовку на плечо, прошептал:

— Ты, Аркаша, подежурь пока со своим маузером, а я пойду, прогуляюсь.

— Здесь равнина, Серега — человека за пять верст видать, — возразил командир.

— Знаю. Вона по тому старому руслу прошвырнусь, что от самой реки кружит. Там меня никто не приметит — отойду с километр, поглазею по сторонам и вернусь…

Учить старого охотника осторожности — только портить. Майор усмехнулся, глядя ему в спину: «Пускай проветрится — хуже от того не станет. Палыч у нас универсал: и за снайпера, и за криминалиста, и за начальника разведки, и за радиолокационную станцию. И даже воздух нюхает не хуже служебной собаки…»

* * *

Беспощадно палящее солнце осточертело. Нет, Азербайджан — не горная Чечня и не Краснодарский край. Там все ж чуток повольготней, полегче организму. Даже посередке лета. А в здешней равнине — жуткое пекло!

Снайпер распластался в приямке на склоне старого русла, бывшего когда-то берегом, и старался не замечать стекавшие по лицу капли пота. «Винтарь» лежал рядышком готовый к стрельбе, но воевать Матвеев не намеривался. Пока он просто наблюдал за тем, что происходило в трехстах метрах…

Прошагав почти километр по извилистому углублению, он заглядывал в многочисленные ответвления; в чудом сохранившиеся водоемы, соседствующие с пересохшим руслом; прислушивался, иногда поднимался по обрывистому склону и глазел по сторонам. Где-то в полях перекликались птицы, пахло тухлой водой, пылью и сухой травой; ветерок стих, настал дневной пик температуры… Не заметив ни единой души, не встретив ничего подозрительного, Палыч собирался повернуть к лагерю. «Сейчас самое время зеленого чайку испить и в тень — на боковую», — думалось ему. И вдруг резко согнулся — впереди русло делало несколько зигзагов и заканчивалось обширной котловиной. Цепкий взгляд выхватил белеющий средь котловины передок автомобиля и маячившую возле него фигуру человека.

— Оп-па! — пробормотал прапорщик, выбирая пригодное для наблюдения местечко. — Это кто ж к нам в гости пожаловал?! А мы, понимаешь, расслабились, чаи гоняем, спим…

Пересохшее русло венчалась котловиной, за ней начинались возделанные поля, по которым группа топала на рассвете. «А вдоль полей, кажись, шла грунтовка, — припомнил снайпер. — Похоже, по ней и приехали эти господа на машине…»

Поначалу он спокойно рассматривал в прицел мужчину, болтавшегося возле капота белого автомобиля. Потом его бросило в жар, когда к нему подошел второй парень с «Калашниковым» в руках. В голове зародилась догадка…

Ползком он сменил позицию, чтобы осмотреть закрытый краем склона сектор.

Нет, боле никого. Только белый вездеход и двое мужчин.

— С этой армией мы, случай чего, справимся! — выплюнул прапорщик сухую травинку и вновь приник к окуляру.

Толстый ствол плавно перемещался в горизонтальной плоскости. Матово-черная сталь винтовки не отражала солнечного света, рукоятка и цевье отлично сидели в ладонях. Хорошая, добротно сработанная вещица. По мощности патрона и прицельной дальности с привычной СВД не сравнить, но у «Винтореза» свои изюминки: ни грохота, ни пламени при выстрелах; компактнее и легче на целый килограмм. А на дистанции до четырехсот метров прошивает бронежилеты не хуже.

На мужчинах, коих осматривал сквозь оптику снайпер, бронежилетов не было. Да и открывать пальбу он пока не торопился. Просто хотел узнать побольше. Сколько человек? Хорошо ли вооружены? Что намереваются делать? И, не теряя времени, рвануть к зарослям — предупредить товарищей.

— Негусто. Всего два человека, — прошептал он, облизнув пересохшие губы. — А где же другие? Машинка-то белая — приметная — она же и маячила на грунтовке вдоль склона. Но там еще и черные были! И народу высыпало из машин человек двенадцать. Не могло ж остальных посечь осколками мины!..

Внезапно слух уловил какой-то шорох слева. Будто чьи-то торопливые шаги.

Отложив винтовку, Матвеев вскарабкался выше, осмотрелся…

Показалось. Никого.

Вернулся на облюбованное местечко, поднял «Винторез». По старой привычке облизнул большой палец и поправил регулятор прицела. Всматриваясь в мужские фигуры, прошептал:

— Один автомат. А у второго, видать, пукалка в кармане или за поясом. Ну, это для нас не проблема…

В это миг, еще не окончив фразы, он опять услышал подозрительный звук. Теперь он был отчетливее и весьма походил на приближавшийся топот.

Обернувшись, Палыч даже не успел удивиться — расстояние до бежавших к нему трех незнакомых парней было слишком мало.

Он ни о чем не раздумывал: ни о намерениях незваных гостей; ни о том, кто перед ним — натовцы или местные азеры; ни о последствиях своих действий. Тело машинально откинулось на левый бок, левая рука развернула и вскинула винтовку, указательный палец правой ладони привычно надавил на спусковой крючок. «Винторез» послушно издал звонкий хлопок и… полетел вниз по склону после сильного удара ноги одного из молодчиков.

Борьбы не получилось — слишком уж неравные были силы. Винтовочная пуля опрокинула ближайшего молодого мужчину, а двое других дружно навалились на пожилого прапорщика.

Посыпались удары…

И через полминуты все было кончено — Матвеева волокли к белому внедорожнику, что стоял в центре обширной котловины. Голова безвольно качалась, задевая желтоватый грунт и оставляя кровавый след на скудной выжженной растительности…

* * *

Через час командир забеспокоился — обычные «прогулки» снайпера вокруг лагеря укладывались минут в сорок.

После короткого свиста из кустов появился Илья.

— Что случилось?

— Прячьте в зарослях шмотки, берите оружие — идем искать Палыча.

Вскоре трое спецназовцев налегке пробрались к старому руслу, где Серебров в последний раз видел спину Матвеева. Двое, чуть пригнувшись, шли левым склоном, третий — правым. Каждый держал готовый к стрельбе пистолет…

Еще в тире секретной базы Каспийска им дали возможность опробовать несколько типов личного оружия. Все четверо давненько уволились из вооруженных сил и данных образцов в деле не видели. От «Бердыша» и «Пернача» отказались сразу — слишком тяжелы и громоздки при относительно слабом патроне. Отстреляли по три-четыре магазина из «Грача», «Викинга», ГШ-18 и СПС. Первые два были близнецами, с той лишь разницей, что в конструкции «Викинга» использовались полимеры — он меньше весил и поудобнее сидел в руке. ГШ сразу понравился: легкий, удобный и достаточно мощный. Об СПС (Самозарядный Пистолет Сердюкова, он же «Гюрза» или СР-1 «Вектор») доводилось слышать множество хвалебных отзывов. И тренировочная стрельба доказала их правомерность — снаряженная машинка казалась тяжеловатой — немногим больше килограмма, зато точно лупила по грудной мишени с дистанции в сто метров. А с семидесяти уверенно прошивала бронежилеты третьего класса. Из двух пистолетов все-таки выбрали «Гюрзу», после того как инструктор обмолвился:

— ГШ более восприимчив к пыли и грязи…

Метров через пятьсот майор приказал остановиться и развернул на коленке подробную карту.

— Русло кончается большой котловиной, — поскреб он небритый подбородок. — За ней дорога и сплошные плантации.

— Предлагаю разделиться, — подал голос с откоса Илья. — Ты иди руслом, а мы нырнем в стороны. Вон погляди, сколько там промоин и рукавов!

— Хорошо. Дальше сотни метров от русла не отходите — связи-то, кроме свиста, никакой…

Они разошлись.

А еще через двести метров Аркадий распластался на горячем желтоватом грунте. Впереди склоны расступались, образуя большую котловину с ровным дном; в центре пересохшего водоема стоял белый внедорожник, вокруг мелькали мужские фигуры.

— Вот оно что! — закусил губу майор. — Сколько же их сюда пожаловало? И не их ли появление стало причиной исчезновения Палыча?..

Неожиданно взгляд наткнулся на травянистый бугорок, перепачканный кровью; чуть левее тускло поблескивала латунная гильза от «Винтореза». Догадки в миг превратились в факты — все стало предельно ясно.

Ползком добравшись до вершины левого склона, Серебров позвал условным сигналом Илью. Голова того тотчас появилась из дальнего приямка. Знаками обрисовал ситуацию и приказал обходить котловину слева. Перебравшись на другую сторону русла, тем же способом пообщался с Борькой…

Ничего нового или особенного в задумке майора не было — в Чечне многократно приходилось молниеносно принимать решения и выполнять подобные операции. Правда, там, «разговаривая» с помощью ладони и пальцев, он бросал в прорыв или в обход вражеских позиций как минимум с десяток бойцов. Сейчас ресурс живой силы уменьшился до минимального: левый фланг — капитан Супрун; правый — майор Куценко; в центре — он сам. Задача: прицельными выстрелами положить чужаков и выцарапать Серегу. Живого или мертвого.

Аркадий осторожно полз по склону в направлении котловины — дистанция в триста метров, с которой он засек незнакомцев, оставалась слишком большой для стрельбы даже из такого мощного пистолета как СПС. Необходимо подобраться ближе. Хотя бы метров на сто. А пока приходилось вжиматься в красновато-желтую пыль отвердевшего суглинка, изредка подбираться к краю — осматриваться по сторонам и снова ползти…

Наконец, он достиг последнего изгиба русла, надежно прикрывающего горбатым склоном от тех, кто суетился вокруг тел лежащих неподалеку от белого «BMW-X5».

Дистанция метров восемьдесят.

— Годится, — прошептал командир группы и на всякий случай проверил пистолет.

Для верности выждал пару минут — товарищи должны занять свои позиции с противоположных сторон котловины.

Все, пора!

Высунувшись, он хорошенько прицелился в ближайшего противника…

Но выстрелить не успел — со стороны грунтовой дороги появился четвертый мужчина. Он спускался по пологому склону котловины и с кем-то разговаривал то ли по рации, то ли по мобильному телефону. Пришлось начинать с него.

«Гюрза» трижды дернулась в руке Сереброва.

Отлично! Говоривший выронил свою мобилу, согнулся пополам и покатился вниз. К тому же эти выстрелы послужили сигналом и для приятелей.

Тут же послышались такие громкие выстрелы слева и справа.

Второй упал там же, где и стоял. Третий отлетел к машине и неуклюже ткнулся головой в колесо. Последний схватил автомат и бросился за корму внедорожника, на ходу поливая очередями белый свет.

— Надеешься спрятаться? — процедил Аркадий. — Дурачок…

Последние шесть из восемнадцати пуль он выпустил по борту машины, уложив их рядком на расстоянии полуметра от земли. Примерно туда же целили и Борис с Ильей.

— Вот и все, — заметил он упавший автомат, а следом и повалившегося бесформенным кулем хозяина.

Поднявшись в полный рост, майор громко свиснут, выбросил из рукоятки пистолета пустой магазин и, загнав полный, побежал к машине…

Матвеев поднялся с земли, отряхнул одежку и шарил вокруг взглядом в поисках своего «Винтореза».

— Живой? — радостно крикнул Серебров.

— А то!.. — отвечал тот. Голос, однако, был слабоват, а физиономию «украшали» кровоподтеки.

— Поторопись, Серега — этот фрукт кому-то звонил, — кивнул командир на тело говорившего по телефону пожилого и грузного мужика.

Убитый мало походил на бравого натовского вояку. Скорее, напоминал толстомордого чиновника из местных: лет пятидесяти, грузный, с отвислым брюшком. Азиатское лицо со сросшимися у переносицы мохнатыми бровями. В брюках от дорого костюмчика и в белой рубашечке с коротким рукавом. Да и остальные «свежачки» имели подозрительную смуглость кожи и черные как смоль шевелюры.

Пока в котловину подтягивались товарищи, а Палыч искал винтовку с боеприпасами, майор молча разглядывал лежащего в неестественной позе мужчину…

— Аркадий, пошли, — позвал Борька.

— Иду, — сделал он шаг. И вдруг отметил про себя некую странность: оба запястья «чиновника» перехватывали ремешки.

Присев на колено, он осмотрел одну руку, другую… Обычные часы не заинтересовали, а вот незнакомый электронный прибор с дисплеем и четырьмя кнопками быстро перекочевал в карман затертых рыбацких брюк.

А спустя минуту офицеры помогали прихрамывающему снайперу топать все по тому же руслу. Одной рукой тот опирался на плечо Куценко, другой потирал ушибленный затылок.

И смущенно приговаривал:

— Фу-ух, мля… Цельный фасад впечатлений! И башка трещит по швам. Спасибо, мужики, что выручили. Чую, повезло мне…

— Господь справедлив, — смеялся в ответ морпех.

На что шедший сзади и прикрывавший группу Серебров саркастически заметил:

— Точно — справедлив. Это и настораживает. Шагайте побыстрее — как бы нам тут яйца не поотрывали!..


Глава шестая Азербайджан 7 августа 2008 г


Да, надо было поторапливаться.

Белый внедорожник они впервые повстречали четвертого августа — в день высадки на азербайджанском побережье, когда шли над проселком по склону бесконечного хребта. Номера, к сожалению, не разглядели, и сейчас приходилось гадать: он это был или другой?.. Понятно, что подобных «бумеров» в Азербайджане — не один десяток — вероятность элементарного совпадения, конечно, имелась. Но только теоретически — не любил Аркадий полагаться на счастливые случайности. На той пыльной дороге позади «BMW-X5» стояли два черных джипа. И, возможно, спускавшийся в котловину мужик как раз-то и звонил своим кунакам: делился радостью по поводу поимки одного из бойцов группы Сереброва. Так что задерживаться не стоило.

Палыч потихоньку приходил в себя.

Пока вытаскивали из кустов спрятанные вещички, Илья перевязал бинтом его рассеченную в двух местах голову. Налил в кружку крепкого чая, распечатал и подал шоколадку.

— Боря, ты сумеешь переправить на тот берег наши ящики? — спросил Аркадий.

— В два рейса смогу. Но для надежи надо бы привязать к ним по бревнышку — быстрее получится.

Быстро отыскали в зарослях пару сухих обломков, прикрепили к тяжеленным рюкзакам. И раздетый Куценко подхватил первый контейнер…

Ширина Куры в этом месте не превышала сотни метров. Однако дважды туда и обратно за пять минут не смотаться.

— Илья, бери свои вещички и плыви вместе с Борькой, — распорядился майор.

— А вы с Палычем?

— Он подстрахует вас с этого берега и переправится вторым рейсом. Я погляжу за краем сухого русла — как бы не примчались те, кому звонил этот козел… царство ему небесное…

Четверть часа обстановка между зарослями и грунтовкой оставалась спокойной. Потом почти одновременно слева и справа от старого русла появились клубы светло-желтой пыли. К котловине по грунтовке мчалось несколько автомобилей. С километрового расстояния угадать их марки без оптики было затруднительно, однако командир не сомневался: были среди них и два черных джипа.

— А вот и дружки усопших, — сплюнул он под ноги и беспокойно обернулся к реке.

Снайпер обещал перед купанием известить свистом. Но пока молчал…

Аркадий нервно закурил, издали наблюдая за маневрами машин. Вот две пары темных внедорожников сбросили скорость и, встретившись у пологого спуска в котловину, остановились. Наверное, там же съезжал вниз и белый «BMW». Одна из подъехавших машин медленно исчезла из поля зрения, другие дожидались на краю склона…

— Ага, сечете по сторонам? Похвально. Мина у потухшего костерка вас ничему не научила, так может, теперь поумнеете…

Долгожданный короткий свист от реки известил о готовности Палыча и Куценко покинуть левый берег.

— Ну, слава богу, — затоптал Серебров окурок и в последний раз посмотрел на горизонт.

Ведомый любопытным водителем джип вынырнул из котловины, остановился. Из всех четырех машин вышли люди и… рассыпавшись длинной цепью, направились к реке.

* * *

Раздеваться было некогда — майор подхватил рюкзачок и с разбегу сиганул в воду. Вынырнув, стал нагонять медленно отдалявшихся от берега товарищей. Борька плыл впереди, подталкивая перед собой обломок древесного ствола с привязанными к нему «Винторезом» и рюкзаком с контейнером. Серега не отставал, стараясь не замочить забинтованную голову. А на правом берегу, внимательно вглядываясь в оставшиеся позади заросли, ждал Илья…

— Ну, как там, спокойно? — заметил догнавшего командира снайпер.

— Не совсем. Человек двенадцать подъехало на четырех машинах. Идут к берегу…

— О как! Опять обложили, сволочи!.. Я тебе вот о чем хотел сказать, Аркаша… Мне когда по башке-то настучали, я, конечно, обмяк и не соображал минуты две. Можа чуток побольше… А, очнувшись, вида не подал — дескать лежу себе и подыхаю помаленьку…

— И что же?

— Балакали они промеж собой о чем-то на басурманском языке. Я в языках несилен, но кое-что разобрал.

Он опять взял паузу, отдышался. И со значением сообщил:

— Об уране они говорили. И о контейнерах.

— Об уране? — удивленно переспросил Серебров. — Ты не ошибся?

— Я старый, да не глухой. Точно — об уране.

Обдумывать новость — было не ко времени. С минуты на минуту преследователи найдут бивак, следом выйдут на берег. А у них, несомненно, автоматы, для которых сотня метров — не расстояние. Даже если они начнут палить вдогон — хорошего не жди: в километре от правого берега Куры оживленное шоссе, южнее и западнее точки переправы крупные села.

Зайдя по пояс в воду, Супрун помог Борису вытащить ящик. Разобрав вещи, все четверо без задержки двинулись прочь от опасного места…


Прошагав в быстром темпе около километра, группа подходила к автомобильной трассе. Небо утеряло прозрачность, день клонился к закату.

— Илья, там в кармашке рюкзака сложенная карта. Достань… — попросил майор, подставив приятелю ношу.

— В целлофане?

— Да-да. Вытаскивай.

На ходу заглядывая в план местности, командир что-то соображал…

— Проблемы? — поинтересовался сапер.

— Как тебе сказать?.. Полагаю, минут двадцать назад до этих уродов дошло, что мы переправились через реку. Вот и смотрю, где находится ближайший мост.

— Далеко?

— Не очень — в тридцати километрах южнее. Если считать все дорожные изгибы до моста и путь по правому берегу обратно — получится не больше семидесяти.

— Да… для хороших машин это полчаса.

— То-то и оно. Выходит, в нашем распоряжении осталось не больше десяти минут.

— Примерно так, — покачал головой друг. — Хочешь пересечь трассу и идти дальше на юго-запад?

Аркадий помолчал; внимательно посмотрел влево — на видневшийся вдали край селения, потом вправо — в бесконечное и пестрое от полей пространство с исчезающей на горизонте серой ленточкой шоссе. И уверенно сказал:

— Нет, Илья, тут нас постреляют как куропаток — во все стороны на полсотни верст равнина. Даже виноградников и чайных плантаций нет… А горы с хорошими лесами начинаются только на территории Карабаха. Так что…

Каким же образом командир надумал выкрутиться из этой дурацкой ситуации, Супрун дознаться не успел — группа вышла на обочину трассы.

— Парни, я кажись, оклемался, — бодро доложил Палыч, — могу нести наши чемоданы.

— Что, сразу оба? — хохотнул Куценко.

— Не, пока один.

— Тогда держи…

Борька помог прапорщику водрузить на спину внушительный груз. Поменялась поклажей и другая пара — теперь тащить контейнер выпало Аркадию.

Он слегка подкинул корпусом ящик, расправил на плечах лямки рюкзака… И вдруг почувствовал левым бедром вибрацию.

«Что за черт?!» — мелькнуло удивление.

И тотчас от этой мысли отвлек встревоженный голос Ильи:

— Аркадий, с юга несутся машины. Две… Три… Четыре!

— Мля!.. — только и выдавил командир. Однако, посмотрев в другую сторону, крикнул: — Тормози его!

С севера подъезжала здоровенная серебристая «Тойота». «Рыбачки» дружно замахали руками и живенько перебежали на другую сторону трассы. Из остановившейся машины высунулся мужик лет сорока:

— Вам куда?

— По хрену! — выпалил Борька и тут же получил локтем в бок от Илюхи.

— Нам, вообще-то на юго-запад — к Карабаху, — уточнил Серебров.

— Агдам устроит?

— Вполне.

— Бросайте вещи в багажник и садитесь быстрее — опаздываю! — скомандовал водила и, нацепив на нос темные очки, снисходительно добавил: — А денег с рыбаков не беру — сам фанат рыбалки.

— Договорились. Мы тебе за это расскажем где кутума ловить на креветку, — залезая в салон, кряхтел прапорщик. — Эх-х… чем круче джип, тем дальше бежать за трактором…

* * *

Незнакомец был сверстником офицеров спецназа — лет сорок с небольшим. По-русски говорил чисто; много шутил, но при этом не проявлял любопытства, не задавал лишних вопросов и, казалось, все понимал без слов. Во всяком случае, разминувшись с черными внедорожниками, разогнал «Тойоту» так, что пассажиры невольно замолчали и вцепились в ручки дверок. Однако в ближайшем селе сбросил скорость и, свернув на грунтовку, пояснил:

— Здесь можно срезать километров двадцать.

«Это хорошо — так нас будет сложнее найти», — подумал Серебров и на всякий случай нащупал рукоятку торчащего за поясом пистолета. Сидя на переднем правом сиденье, он избегал поворачивать голову и смотреть на владельца иномарки — лицо его было изуродовано то ли огнем, то ли кислотой. Оттого, видимо и не снимал темных очков, не взирая на угасавший день.

Илья незаметно оглянулся на удалявшееся шоссе и показал приятелям большой палец: сзади никого!

По грунтовке проехали минут десять, повернули вправо — строго на запад и понеслись по пустынной асфальтовой дороге. Затем снова неровная ухабистая рокада, петлявшая средь тонувших в сумерках полей. Пересекая по мосту неширокий канал, водитель включил габаритные огни и фары, темноту салона озарил приятный мягкий свет приборной доски. Нажав пару кнопок, оживил приемник — из динамиков надрывно захрипел Высоцкий. И под его голос около часа ехали молча. Слушали…

— Агдам, — известил спаситель, въезжая в спящий городок. — Могу высадить в центре.

— Ты сам-то куда дальше? — справился Аркадий.

— Я приехал.

— Тогда подбрось до западной окраины, если не в тягость.

— Легко, — пожал тот плечами, — городок-то — семь кварталов и два переулка…

Через пять минут, поблагодарив принесшего спасение мужчину, спецназовцы покинули уютный салон «Тойоты». Забрав из багажника скарб и оглянувшись по сторонам, зашагали в темноту непроглядной ночи…

Днем неплохо выспались, а после треволнений и физического напряжения вдруг снова захотели упасть и забыться крепким сном. Но сначала требовалось найти подходящее место, и командир вел группу к подножию лесистых гор, до которых от западной окраины Агдама было не более трех километров.

Им бы только добраться до гор, а там их никто не отыщет!


— Ты никогда не задумывался над красотой асимметрии? — задумчиво спросил Илья, закинув руки за голову и глядя на яркие звезды.

Справа от него уже полчаса похрапывал здоровяк Борька; слева лежал и вспоминал прошедший день Аркадий. Палыч вызвался дежурить первым и сидел, прислонившись спиной к дереву метрах в тридцати от разбитого на склоне ущелья лагеря.

— Чего? — переспросил Серебров.

— Я о человеческих лицах, — уточнил подрывник, в силу своей начитанности иногда уводивший беседу в неведомые и непостижимые для приятелей дебри.

Майор понял, почему тот спросил об этом: вероятно, изувеченное лицо водителя «Тойоты» произвело тягостное и вызывающее сострадание впечатление. Да что говорить — он и сам до сих пор поеживался, припоминая внешность внезапно подвернувшегося спасителя.

— Нет, никогда не думал, — признался он. — А что значит «красота асимметрии»?

— Я не имею в виду разноцветные глаза или кривой нос — это, пожалуй, выглядит уродливо. А вот рот…

— Что же рот?

— Если один краешек рта расположен немного ниже другого, то… Вот, скажем, как у актера Тихонова или певца Утесова! Помнишь их лица?..

Аркадий покопался в памяти, пытаясь воспроизвести названных людей… Утесова в деталях припомнить не смог, а вот образ Штирлица воображение нарисовало с достаточной точностью. И верно — некий шарм в тонких губах расположенных малость неровно относительно оси лица имелся.

— Ты прав, дружище, — медленно проговорил Серебров и замолчал, припомнив еще одного человека с такой же «асимметрией лица».


Глава седьмая Азербайджан 8 августа 2008 г


Аркадию выпало дежурить под утро, когда в предрассветной синеве проявился холодный туман, мягко обволакивающий верхушки деревьев. Уступив нагретое место Борису, он закинул в рот шоколадку, подхватил винтовку и направился к «посту». А, проходя мимо сложенных в кучу рюкзаков, вдруг резко остановился — левое бедро вдруг снова ощутило легкую вибрацию.

— Черт!.. Я совсем про него забыл, — прошептал Серебров и сунул руку в карман. Вибрировал тот странный приборчик, снятый с запястья убитого «чиновника».

Выудив его, он дошагал до местечка, с которого неплохо просматривался склон ущелья; повертел головой — убедился, что вокруг тихо. И, усевшись на травянистый бугор, принялся изучать вчерашнюю находку…

Это был импортный индивидуальный дозиметр гамма-излучения в прочном герметичном корпусе. Когда-то в военном училище довелось изучать всевозможные средства регистрации излучения и защиты от него. Но то происходило давно, и вещицы подобного назначения имели совершенно иной вид.

Крохотный экран делился пополам; на нижней части высвечивалось время, верхняя показывала мощность индивидуального эквивалента полученной дозы. Цифры мало о чем говорили — Аркадий никогда не стакивался с радиацией и не помнил значений опасных порогов. Сейчас тревожило другое: вероятно, настроенный на оповещение хозяина при значениях, многократно превышающих фоновые, умный приборчик завибрировал дважды. Вчера вечером на обочине шоссе, когда Серебров взвалил на спину контейнер; и только что — стоило пройти рядом с металлическими ящиками.

По спине пробежал неприятный холодок. Не от страха перед радиацией, а от предположения что его и троих друзей используют в какой-то хитроумной и нечистоплотной игре. После многочисленных проверок, боле похожих на провокации или подставы, он не очень-то доверял Баркову. Теперь еще эта радиация. Будь она трижды неладна!..

Он посмотрел по сторонам. Тихо. Безветренно. Ни единого движения, шороха.

Поднялся и, не сводя глаз с верхней части экрана, где отчетливо значилось число «12,1» и какие-то латинские буквы через дробь, отправился к контейнерам…

Подошел. Прибор молчал.

Сделал последний шаг и встал вплотную к контейнерам. Бесполезно.

Опустился рядом с мешками на корточки. Есть — экран осветился подсветкой; миниатюрный прибор задрожал в ладони, издавая тихое жужжание. Число «12,1» тотчас изменилось на «210».

Вздохнув, майор поплелся обратно, с мрачной миной размышляя о своем открытии: «На повестке дня два варианта. Первый: зашкаливает фон пустых ящиков, но тогда получается, что Барков делал замеры неисправным или малочувствительным дозиметром. Второй: в контейнерах на самом деле находится уран. И это гораздо хуже по той простой причине, что одна фээсбэшная сволочь заведомо отправила мою группу на верную гибель. Живыми нам из этой передряги не выбраться — либо настигнут те уроды, что шныряют на джипах и вот-вот нагонят; либо пристрелят свои же, как только пересечем российскую границу. На кой черт им живые свидетели такой грандиозной аферы?..»

За несколько метров до поста он вдруг остановился и схватился рукой за сердце. Дозиметр выскользнул из ладони, шлепнул по прошлогодней листве, да так и остался лежать в траве вверх светившим экраном. Через секунду подсветка выключилась, вместо «210» снова появилось число «12,1»…

Скривившись от боли, Серебров медленно осел. И услышал сзади встревоженный голос проснувшегося Матвеева:

— Аркадий, что с тобой?

Пока снайпер торопливо бежал вниз, командир нащупал злополучный приборчик и сунул его подальше под листву.

— Не знаю… Кажется, сердце чуток прихватило, — попытался он улыбнуться.

— Ты давай с этим не шути, — помог тот подняться. — Пошли потихоньку наверх — там у меня валидол заныкан в рюкзачке. Положишь под язык, приляжешь по-человечески, отдохнешь. И отпустит. Непременно отпустит…

— Мне еще сорок минут дежурить.

— Я за тебя подежурю. Мне, старому, все одно не спится!..

* * *

Городишко Агдам располагался километрах в шести от территории Нагорного Карабаха.

«Пойдем через Карабах, — решил после пробуждения товарищей Серебров. — Раз Барков не советовал туда соваться, значит, сделаем наоборот!»

Так и поступили. После плотного завтрака командир со снайпером переобулись в легкие кроссовки, а резиновые сапоги запрятали под корягу. Отныне изображать из себя рыбаков не придется — впереди ни дорог, ни больших селений.

Двинулись вдоль трассы «Евлах-Нахичевань»…

Первые три часа товарищи не позволяли командиру нести тяжелый груз, хотя чувствовал он себя нормально — сердце отпустило еще в лагере — стоило полчаса полежать без движения, с валидолом под языком и без дурацких мыслей о подлости и предательстве. На траверзе Степанакерта или как этот город называли азербайджанцы — Ханкянди, он все-таки вытребовал рюкзак с контейнером и закинул его за спину…

Ровно в полдень устроили часовой отдых с обедом — благо в здешних горах было спокойно: ни грунтовок с полицескими машинами и завывающей сиреной, ни мутных личностей на темных джипах.

А после, подвернув строго на юг, пошли к руслу Акеры. Эта неширокая горная речушка бойко несла свои искристые воды к Ирану и впадала в разделенный границей величественный Аракс…

Ближе к вечеру едва не напоролись на погранцов, патрулирующих пятикилометровый участок, где русло Акеры разделяло территории Азербайджана и Армении. Шедший лидером Аркадий проморгал наряд из пятерых служивых, пересекавших тропу метрах в двухстах. Положение спас Матвеев, вовремя узревший парней в камуфляже. Распластавшись на камнях, с опаской проводили взглядами рвущих поводки овчарок; выждали для верности четверть часа.

И двинули дальше…


Восьмого августа до назначенного района группа дойти не успела. Горы и ущелья погрузились в сумерки, когда до района, ограниченного тремя высотами, оставалось километров двадцать.

— Все, граждане, ночевка, — устало объявил Аркадий. — Не видно уже, куда прёмся…

— Знатное место! Такую глухомань еще поискать надо, — огляделся по сторонам опытный охотник.

Они находились в одной из многочисленных складок, покрывающих склон невысокого хребта. Склон утопал в густой растительности; ни сел, ни дорог поблизости. Сложили в кучу рюкзаки, заготовили дровишек и начали колдовать с ужином. Часок до наступления полной темноты можно побаловаться настоящим костерком — здесь их сам черт не заметит…

Ночью Серебров долго не мог заснуть — ворочался, вздыхал, раздумывал. «Послать бы этого Баркова вместе с его заданием к ё… матери! Сволочь… А что? Закопать где-нибудь ящики и рвануть обратно. По самым глухим местам: по горам и расщелинам; вдоль границы Армении, через Грузию! Как-нибудь просочимся — там нас не ждут, а, значит, и устраивать облавы будет некому. А в России поторговаться: мы вам уран, вы нам деньги и безопасный выезд за границу».

— Чего не спишь, командир? — сонным голосом поинтересовался Палыч. — Иль опять сердце ноет?..

— Не, Серега, после твоего валидола с сердцем порядок. Сейчас покурю и засну.

— А-а, ну ладно. Ежели что — будни…

Пальцы нащупали в кармане пачку сигарет. Под стареньким шерстяным пледом вспыхнул огонек зажигалки. Аркадий откинул покрывало, дважды затянулся, выдохнул в темноту дым и поморщился: «Не годится. Злонамеренно или нет, но как бы не наделать глупостей. Во-первых, фээсбэшники — еще те ребята: и наобещают с три тонны, и денег отвалят, и загранпаспортами с билетами на самолет обеспечат, а по дороге в аэропорт устроят маленькую автокатастрофу. Или возьмут в заложники семьи… Эти сценарии у них отработаны. Во-вторых… А во-вторых, как ни крути, у Баркова имеется маленький шанс на оправдание: вдруг контейнеры действительно пусты, а хитрый электронный прибор показывал остаточное значение радиации после какой-нибудь давней транспортировки урана. Всяко может быть…»

Докурив сигарету, он затушил окурок, повернулся на бок и поправил лежащий под головой угол рюкзака.

Сон понемногу одолевал. И перед тем как забыться, Серебров вяло переваривал последнюю мысль: «Жаль, нет ключей от контейнеров. Плевал я на эту радиацию — завтра втихоря открыл бы, проверил… И конец всем сомнениям. Ладно, не стоит торопиться. Как говаривал наш мудрый комбриг: торопливость и боязнь ошибки, ошибку и порождает. Утром что-нибудь придумаю…»


Глава восьмая Азербайджан 9 августа 2008 г


Подходя к заданному району, группа еще раз повстречалась с четырьмя темными внедорожниками. Спецназовцы перевалили через очередной отрог и почти одновременно увидели стоявшие в низине автомобили. Пришлось нырнуть в ближайшую складку и организовать внеплановый привал. Следовало осмотреться, понять намерения противника и обдумать дальнейшие действия.

— Как они сюда попали? — недоумевал Борька. — Ни шоссе, ни грунтовок рядом!..

— На то и вездеходы, — мрачно изрек Серебров. И добавил: — Кстати, асфальтовая дорога не так уж далеко.

— Где?

— Проходит вдоль Аракса — по границе с Ираном. Там же тянется и «железка».

Палыч глазел вниз через оптику прицела. Не отрываясь от окуляра, известил:

— Возле машин отираются двое. Кажись, оставлены сторожить. А вот других архаровцев не вижу…

— А другие нас ищут. Или где-то поджидают, — ухмыльнулся Супрун. — Что предлагаешь, Аркадий?

— Предлагаю покурить. Спокойно подумать, а заодно и отдохнуть…

Проще всего было подняться повыше в горы и, дождавшись темноты, потихоньку обойти стороной низину, где группа неизвестных преследователей оставила машины. Теперь, когда до успешного завершения операции оставалось совсем немного, командира меньше всего интересовал вопрос: кто эти люди? Какая ему была разница — американцы они, местные силовики или сотрудники натовских спецслужб… Главное, что вооруженные автоматами парни не были шибко крутыми профессионалами и частенько допускали ошибки. Один разок подорвались на мине, днем позже потеряли несколько человек в перестрелке, а в третий раз и вовсе прошляпили добычу, запрыгнувшую в подвернувшуюся попутку.

«Получится и сейчас! — твердо решил майор. — Только имеется одно маленькое «но». Если в контейнерах уран, то в районе между тремя означенными высотами нас будут ждать. Обязательно будут ждать! Точнее, не нас, а груз, цена которому — многие миллионы баксов. Поэтому неплохо было бы подойти к цели днем. Осторожненько приблизиться на пару километров и для начала изучить диспозицию. А лучше послать на разведку Палыча — «прогуляться и воздух понюхать». Наш старичок-лесовичок при желании куда хочешь незаметно проберется…»

И, передохнув, группа пошла к району в обход.


— Они там, — выдохнул Матвеев, и устало присел на стоявший в сторонке контейнер.

— Иди, Серега, сюда, — покосившись на рюкзак с опасным грузом, пригласил командир, — хлебни чайку и расскажи толком.

— А что рассказывать?.. — перебрался тот поближе и, поводив узловатым пальцем по развернутой карте, доложил: — Вот тута три наших горушки. Основная группа этих иродов расположилась здесь — на ровной площадке. Шесть человек… Остальные, видать, патрулируют весь район: одну пару засек чуть левее этой высотки; вторая направилась правее.

Его палец ширкнал по плотной бумаге в разные стороны от точки с числом «2225»…

Собственно, одна из сторон обозначенного Барковым треугольника, являлась границей между Азербаджаном и Арменией. Тянулась она на юг — к Ирану — от горы Бартаз, высотою в 2225 метров по прямому отрогу до другого пика высотой почти полтора километра. Третий отстоял далеко на восток и был самым низким, не дотягивая и до тысячи метров.

— Я, конечно, не стратег и не психолог, — вдруг снова подал голос прапорщик, — но вот что тебе скажу, Аркаша: не вояки они.

— Да?.. А кто же?

— Кто угодно, только не вояки. И тем более не спецназ. Во всяком случае, у нас таких дураков не держали. Ежели намеревались устроить нам засаду, то какого рожна мотаются в полный рост, жгут костры, машины оставили на равнине? Никакой маскировки!

— Палыч прав, — поддержал пожилого снайпера Илья. — И мне та же мысль приходила уже не однажды. Они ведут себя как ополченцы или «черепа», набранные неделю назад в учебку. В лучшем случае как отряд городских полицейских, впервые попавших в горы.

«Или как обычная банда, случайно прознавшая об операции «Тебриз» и решившая сорвать нехилый куш, — подумал Серебров, продолжая развивать версию приятеля. — По крайней мере, натовским спецназом и всякими там американскими «морскими котиками» здесь и не пахнет. В таком случае, это лишний раз подтверждает тот факт, что операция «Тебриз» — блеф, а мы тащим отнюдь не пустые контейнеры. Мля!.. если вернусь в Россию живым — урою Баркова за такие подставы!»

— Серега, на выстрел из «Винтореза» подобраться к ним можно? — очнулся от размышлений командир.

— Не получится. Я любовался ими метров с семьсот и то ползком подбирался. Дальше гольная каменная россыпь. Заметят, сучары…

— Хреново. А связь у них меж собой есть?

— Кажись, пару небольших раций с длинными антеннами видел.

— Все правильно, — подтвердил Супрун, — мобилы здесь не берут, а для коротковолновой связи нужны хорошие антенны.

— Отлично. Тогда предлагаю следующее…


Нервно почесав затылок, Куценко хмыкнул:

— Рискованная затея!

— Риск — это когда пытаешься пёрнуть при поносе, — назидательно проворчал Матвеев. — Редкостный ты румын, Борька! Тебя же не подрывать машины посылают, а только шумнуть, отвлечь внимание.

Суть плана заключалась в следующем: Куцый забирает две гранаты и возвращается в низину — к джипам. Выбрав удобную позицию, швыряет их со всей своей дури и сматывается в горы. При этом Аркадий оговорился:

— Джипы калечить можно, а охранников не трогай! Они должны связаться с основной группой и доложить о нападении. Понял?

— Понял. А дальше что?

— Мы двигаемся сюда, — показал он точку на карте, с которой снайпер наблюдал за чужаками. — Как только охранники сообщат старшему о взрывах, он либо отправит им подкрепление, либо сорвется туда сам со всей группой. А мы проскочим по этому хребту в заданный район. Так что решай сам: догонять нас или шуровать к месту прошлой ночевки.

— Так мы ж это… Мы ж должны включить маячок и, вроде как… вроде, конец операции.

— Нет, Боря, — значительно произнес Серебров, — операция на этом не закончится. Во всяком случае, для нас.

— Не понял…

— Потом все объясню — сейчас мало времени. Так что ты решил: догоняешь нас или ждешь в лагере?

— Я лучше с вами, мужики.

— Отлично. Илья, отдай ему гранаты…

* * *

Он все рассчитал правильно.

Пока Борька возвращался к ровной низинке, трое спецназовцев добрались до найденной Матвеевым позиции. И, осторожно выглядывая из-за камней, наблюдали, как отряд чужаков внезапно сорвался к своим машинам. Все сорвались — в полном составе!

— Молодчик, Куцый, — прошептал майор и скомандовал: — Погнали, парни — время работает против нас!..

До ближайшей границы района оставалось не более километра. И пока торопливо топали по вершине пограничного хребта, Серебров решал последний ребус. «Я не мог ошибиться. Уверен — мы тащим в контейнерах уран! И эти уроды на джипах — не те, о ком предупреждал Барков. И не те, кто должен здесь встретить. Интуиция подсказывает, что основная опасность нас поджидает впереди. И проявится она по закону подлости в самый последний и неподходящий момент. Вероятно, когда включим радиомаяк. Верно, мыслишь, товарищ майор! Именно в этот момент!! Надо что-то придумать. Надо как-то обезопасить себя и группу от любых неожиданностей!..»

Через двадцать минут они взобрались на вершину одной из контрольных высот — ту, что была самой низкой — девятьсот пятьдесят метров. Голая макушка без растительности — сплошные светло-коричневые камни.

Аркадий сверил местность с картой. Все верно: юго-восточнее петляет широкая лесистая пойма Аракса; за ней виднеются иранские горы. На западе тянется пограничный с Арменией хребет; на северо-западе торчит третья вершина — самая высокая из трех.

— Все, мужики — мы в районе.

Приятели сбросили с плеч надоевший груз. Матвеев по привычке глазел по всем сторонам света, а Супрун, отдышавшись, спросил:

— Ждем Борьку? Или включаем маяк и рвем ему навстречу?..

— Послушай, Илья… — покусывая краешек нижней губы, перебил Аркадий. — Твоих инженерных талантов хватит на то, чтобы врубить маяк дистанционно?

— Это как? — удивленно посмотрел тот на командира.

— Просто! Оставить контейнеры здесь, отойти на пару километров и включить.

— Ни хрена себе «просто»! — поскреб капитан щеку. — Надо подумать…

— Думай. И побыстрее — не резон нам тут торчать.

Минут пятнадцать инженер с молчаливым усердием копался в барахле, которым снабдили фээсбэшники. Потом окликнул Сереброва и сказал следующее:

— В общем так. Я могу заставить заработать маяк с расстояния в один километр. Это максимум.

— Почему так мало?

— В моем распоряжении имеется только один передатчик от неиспользованного радиоуправляемого взрывного устройства. Мощность передатчика такова, что действует на дистанции в тысячу метров. Да и то при условии прямого сигнала — без помех.

Майор махнул рукой:

— Действуй. Хотя бы на километр свалим.

— А зачем тебе это? Почему не включить самим — перед уходом?

— Не нравится мне кое-что Илья. Задницей чувствую, что должен вылезти какой-то подвох.

Капитан кивнул, удовлетворившись ответом. По опыту знал: интуиция редко подводит Аркадия.

А скоро и Палыч обрадовано проскрипел:

— Ну, слава богу — бежит наш «гранатомет» о двух ногах. Чешет в гору как в жопу укушенный…

— Все, мужики, сделал! — запыхавшись, радостно доложил Куцый. — Первую гранату специально шмальнул с недолетом — два чувака наложили в штаны и запрыгнули в какую-то нору. Ну, а вторую я точнехонько промеж машинок закинул.

— Я надеюсь, зарево от пожара в Баку не увидят? — еле сдерживая смех, серьезно справился командир.

— Не! Одна только полыхнула. Другие, возможно, позже загорелись — я не видел. К вам побежал…

* * *

— Знаешь, Борис Иванович, есть такая египетская пословица, — не отрываясь от разобранного взрывного устройства, процедил Супрун, — не помню, где прочитал… Короче, у семи бальзамировщиков — мумия без члена. Ясно, господин подсказчик?

Борька изнывал от безделья. Отдышавшись после быстрого подъема, напился воды, выкурил пару сигарет, послонялся без дела по вершине… И устроился рядом с инженером, с любопытством наблюдая за его работой. Сначала сидел молча, потом принялся советовать. Флегматичный Илья долго терпел вмешательство в узкую сферу его знаний, но через полчаса не выдержал…

— А ты не обращай на него внимания! Была бы хорошая идея, а демагоги и пустоголовые бараны всегда найдутся, — вступился Палыч и со значением глянул на Куцего: — Чего делу мешаешь?! Ежели написано на роду быть аптекарем — не хер покупать телескоп!

— Не стой столбом, — помоги, — кивнул капитан на оборудованный маяком контейнер.

Вдвоем с Борисом они подняли тяжелый ящик и установили его повыше — на большой камень. Будто не замечая Борькиного любопытства, подрывник с напускным безразличием перекидывался фразами со снайпером:

— Суть-то скорее не в этом, Серега. Просто некоторые товарищи не понимают, почему я копаюсь с опасным взрывчатым веществом в сторонке от остальных.

Снайпер понял адресованный морпеху намек, но игры не испортил:

— А фигли ему понимать? Он же эгоист первостатейный!

— Это почему же первостатейный? — безобидно удивился Борька.

— Потому! Ежели от тебя при взрыве сразу жизнь отскочит — это одно. Ты ж бобыль и даже извещать о безвременной кончине никого не надо. А коль лодыжка в ущелье улетит? Иль рука по локоть?.. Нам штоль, прикажешь, тебя тащить — бугая такого?!

Куценко встал и нехотя отошел от сапера. А через пару минут уже подсказывал Палычу как ловчее почистить тряпицей разобранный «Винторез». Пытаясь помочь, уронил в пыль только что вычищенную деталь затворного механизма.

Снайпер беззлобно негодовал:

— Ты, Борька — настоящий спецназовец! Сначала все разломаешь, а потом, мля, сожжешь…

— Готово! — вскоре доложил Илья.

Командир подошел к стоявшему на камне контейнеру. На верхней стороне — рядом с радиомаяком, громоздилось самодельное устройство, от которого вертикально вверх торчал длинный усик антенны.

Супрун пояснил:

— Радиосигнал приводит в действие взрыватель, он воспламеняет боевой заряд…

— А не разнесен он наш маяк?

— Нет, вес заряда я уменьшил до минимального. Тот в свою очередь освобождает вот эту пружину, а рычажок под воздействием пружины включает тумблер.

— Хм, толково. Сработает?

— Стопроцентную гарантию с легкостью дают только политики. Инженеры говорят: должно работать.

— Молодец, Илья. Граждане, подъем и трусцой вниз! Направление — северо-запад!..


ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги