Входящая в сознание

***Эвирисса***

Запах сырости подгонял к горлу тошноту. Звук, создаваемый каплями, падающими с потолка на пол, нервировал. Я чувствовала себя отвратительно. Еще и силы входящей сыграли со мной злую шутку. Я слышала все мысли заключенных здесь существ, которые молили о свободе либо же мечтали об отмщении богини.

Это была ее тюрьма и ее страж, который тащил меня к новой клетке, не щадя моей кожи. За весь этот длинный путь она была стерта вся. И пусть я знала, что это лишь мое сознание страдает, ибо физическая оболочка находилась рядом с маминым телом, но все равно чувствовала боль сродни той, что ощущала бы в своем теле.

Хранитель пугал меня, рассказывая об этом месте ужасные истории, но их я не боялась. Я боялась его. Он излучал такую первородную тьму, от которой даже кровь стыла в венах. Его голос напоминал нечто страшное… Его запах и вид..

— Твой новый дом, нарушительница! — прорычал пес и закинул меня в клетку, сотканную из тьмы.

С тихим стоном я упала на пол и зажмурилась: голова гудела от разрывавшей ее боли. Попытавшись встать, я порезала ладони о пол, из которого торчали маленькие лезвия.

— М-м-м-м… — кажется, в них был яд, потому что я стала слабнуть еще быстрее. Силы утекали как песок сквозь пальцы. Быстро. Стремительно. Неумолимо.

«Не смей сдаваться! Не смей!». — твердила я себе, мучаясь от боли и слабости. — «Мама! Я должна спасти маму!».

— Похвальное стремление! — этот голос вызвал во мне такую волну гнева, что я сама чуть им же не захлебнулась.

Подняв голову, я встретилась взглядами с довольно скалившейся Богиней, которая стояла в метре от меня. Прекрасная. Волшебная… Опасная.

Я поджала губы, сдерживая себя из последних сил. Сказать хотела многое, но я поступлю иначе. Не стану злить ее. Не стану… Стоп! Она слышит мои мысли!

— О-о-о! Еще как слышу! Они у тебя такие громкие, что даже магию тратить не приходится.

Ее тьма, языками подползшая ко мне, заскользила по моим ногам, своим холодом обжигая мою кожу. Я задрожала от энергетики Богини, ибо она была такой мощной, что ее сложно было выносить на себе.

— Входящая во сны почти сломалась. Осталась только ты, Эвирисса. Не советую тянуть с ответом, если не хочешь, чтобы твоя горячо любимая мама истаяла у тебя на глазах.

Я вздрогнула на последнем слове. Как раз в этот момент тьма, густившаяся в углу клетки, развеялась и по ту сторону крепких прутьев решетки показалась мама. Скованная в цепях, она сидела на коленях и смотрела в одну точку перед собой, не видя и не слыша меня. Меня для нее словно здесь не было.

— Мам? Мама!

Я было кинулась к ней, но тьма Богини удержала меня. Прикованная к мокрому полу, я продолжила рваться, но бороться становилось все сложнее. Последние крохи сил покидали меня.

— Мама!

— Она тебя не слышит! — злобно усмехнулась Богиня. — И не видит. Лунамила сейчас далеко отсюда. В месте, где время течет по-другому. В месте, где из тьмы выходят самые ужасные кошмары. В месте, где тьма пожирает свет.

«Спокойно! Спокойно! Не дай ей напугать тебя! Она только этого и ждет!».

Поумерив пыл, я с силой сжала кулаки. Глаза искали маму, которую начала скрывать тьма. Магия тоже рвалась к ней, но ее сдерживала энергия Богини, которая что-то говорила мне, но я плохо улавливала ее слова. Сознание теряло связь с реальностью. Я проваливалась во тьму.