Вик Разрушитель 3

Глава 7

С самого утра шел мелкий надоедливый дождь, и такая же меланхолия была на душе. Все уроки я просидел в легкой задумчивости, вполуха слушая учителей. Илана после званого обеда и вечерней прогулки почему-то общалась со мной как в первые дни появления в гимназии: так же холодно и бесстрастно. Пожав плечами, я оставил попытки расшевелить ее. Меня больше всего волновало и напрягало непонятное молчание со стороны Мстиславских. С отцом-то я уже переговорил, и теперь ждал, чем все закончится. Булгаковы тоже в рот воды набрали, делая вид, что не знают о переговорах за их спинами. Такое ощущение, что попал в пустое пространство, куда не проникает ни единого звука.

Главное, что позволило мне сбросить с сердца тяжесть — откровенное письмо отцу и его ответный ночной звонок. А это значит, что он ознакомился с ним и принял решение, хоть и не сказал какое. Пусть и плохое. Я даже к этому был готов. Главное, сделал то, что надо было сделать давно, невзирая на мнение ни Булгаковых, ни Мстиславских. Ощущение неумолимой силы, затягивающей в болото, появилось после разговора с императором и цесаревичем. Вдруг понял, кто сидит передо мной — и испугался. Меня же просто используют как половую тряпку, и как только стану неугодным, выбросят с брезгливостью. Это и стало причиной написания письма. Господин Ломакин, как всегда, без колебаний передал его отцу. Евгений Сидорович все больше и больше заинтересовывал меня своей таинственностью. Странный у него был союз с князем Мамоновым.

Молчание Мстиславских волновало меня меньше всего. Сейчас ход был за отцом. Булгаковы тоже ничего не говорили, как будто не знали о переговорах за их спинами. Такое ощущение, что попал в пустое пространство, куда не проникает ни единого звука. И это длится уже второй день. В самую пору задуматься: неужели не договорились, а мне придется до совершеннолетия обитать в доме Булгаковых? Когда ждешь изменений в жизни, а они не приходят — начинается самое тяжелое: остаешься наедине со своими мыслями и по-новому смотришь на окружающие тебя обстоятельства.

С облегчением услышал звонок. Это был последний урок, можно домой ехать. Быстро собрался, вежливо попрощался с Иланой и сказал Свете, что буду ждать ее в холле гимназии. Хлопнул по спине Федьку Татищева, который скрючился под партой, что-то там выискивая, и рванул по коридору к лестнице, дробно постукивая туфлями по ступеням, сбежал вниз и влился в говорливую толпу учеников, спешащих на улицу.

Меня кто-то ухватил за плечо. Развернулся и увидел Егора Дубровского.

— Здорово, герой, — ухмыльнулся он. — Куда-то все спешишь, весь такой занятой.

— Извини, но так и есть, — сухо ответил я, поведя плечом. Егор понял, ладонь убрал.

— Я недавно разговаривал с директором и завучем гимназии, — он чуточку повысил голос, чтобы перебить звонкий гомон ребятни. — В начале следующего года планируется проведение зимнего отборочного турнира пилотов УПД. Победители едут летом в Тверь, где окончательно утвердится состав команды на европейский школьный чемпионат. В Праге. Как ты смотришь, если мы с тобой выступим «двойкой»?

— Неожиданно, — я остановился и с интересом взглянул на княжича. — С чего бы вдруг такая щедрость?

— Ты убедил меня, что достоин большего, — усмехнулся Дубровский. — Тем более, есть одна причина, которая заставляет нас объединиться. Правилами запрещено создавать команды или пары, а также приглашать пилотов из других учебных заведений. На чемпионат поедут победители в трех номинациях — команда, пара, одиночки — то есть три школы, гимназии или лицея, смотря кому повезет. Твоя Великая княжна при всем желании не сможет взять тебя в напарники.

— Если только она не перетянет меня в Императорский лицей, — усмехнулся я, вроде бы как в шутку.

— Хм, — лицо Дубровского на мгновение приняло забавно-растерянное выражение. Потом он ухмыльнулся и хлопнул меня по плечу. — Зачетно пошутил. Ну так что скажешь?

— Могу в двух номинациях участвовать? — поинтересовался я.

— Конечно. У каждого будет дублер на экстренную замену. Мало ли что может произойти. Я решил в команде работать и в паре. Одиночку тебе отдам. Только вот дублера надо еще найти. Тогда договорились?

— Подожди, Егор, — я замялся, но сказать об этом было нужно, чтобы потом Дубровский на меня не злился, обвиняя во всех грехах. — Хочу предупредить, что на днях может произойти некое событие, из-за которого придется пересмотреть весь план. Вдруг так случится, что я не смогу выступать за Щукинскую гимназию.

— Ну…бли-иин! — протянул Дубровский и пристально взглянул на меня. — Подожди, так ты не прикалывался, что можешь оказаться в Императорском лицее?

— Еще не факт! — поспешил ответить я. — Говорю же, не от меня все зависит.

— Понял тебя, — Егор протянул мне руку на виду многих гимназистов, которую я без колебания пожал. Послышались шепотки. Уверен, мой рейтинг сейчас пополз вверх, но не слишком ли поздно?

Я распрощался с Дубровским на лестнице, дождался Свету, и прикрыв ее зонтом, пошел вместе с ней к автобусу.

— Ты разругался с Иланой? — стала допытываться Булгакова. — Сидит в классе, надулась как мышь на крупу, разговаривать не хочет. Она же после Зарядья такая веселая была, столько всего рассказала.

— Сам не понимаю, что с ней произошло, — старательно обхожу лужи на асфальте и пожимаю плечами. — Замкнулась, два слова в час процедит и снова молчит.

— Действительно, странно, — хмыкнула «сестра».

Мы замолчали и до самой стоянки не разговаривали, сосредоточившись на том, чтобы не влететь в бурлящие дождевые ручейки, стекавшие с дорожки в специальные стоки. Я довел Свету до автобуса, чтобы она не промокла без зонта, а сам направился к внедорожнику, где меня ждали Тесак с Барбосом.

И в этот момент в открытые ворота стоянки въехали три автомобиля. Представительный «Хорс» с гербом Мамоновых шел в середине, сжатый парой массивных бронированных внедорожников. Колонна сделала полукруг и замерла неподалеку от меня. Захлопали дверцы машин, наружу вышло несколько крупных мужчин в темных костюмах, не обращая внимания на моросящий дождь. Один из охранников с щелчком раскрыл зонт и распахнул заднюю дверцу «Хорса». Знакомый мне мужчина в стильном костюме поправил воротничок рубашки и направился ко мне. Я даже не успел ничего подумать, как Тесак и Барбос выросли передо мной, массивные и напряженные.

— Господин, что вы хотите от мальчика? — спросил Тесак.

— Хочу забрать его на семейный обед, — спокойно сказал отец. — По особому указу императора с сегодняшнего дня младший княжич Мамонов возвращается в семью. Ваша работа окончена, парни, благодарю за службу.

Тесак переглянулся с напарником и тут же убрал свою растерянность с лица.

— Извините, светлый князь, но у нас приказ Главы Рода сопровождать и охранять вверенного нам молодого человека, находящегося под опекой Булгаковых.

— Еще раз повторяю: опека снята. Княжич Андрей Мамонов обрел свою настоящую семью, — отец выставил ладонь, на которую тут же легла солидная папка из тисненной коричневой кожи.

Я же обратил внимание, как из окон автобусов на нас пялится чуть ли не половина гимназии. Старшие ученики, у которых были личные автомобили, тоже не спешили уезжать домой. Увидел Наташу Тучкову, удивленную и настороженную одновременно, задумчивого Егора Дубровского со своей компанией. Дождь, наконец-то, перестал надоедать своей моросью, но зонты никто не торопился убирать. Под ними хорошо прятать эмоции.

Князь Мамонов передал папку Тесаку.

— Ознакомьтесь, сударь, — сказал он. — Вообще-то я не обязан отчитываться перед боевыми псами, но в знак уважения, что берете на себя работу моих людей, иду навстречу.

Я шагнул вперед, закрывая Тесака зонтом, чтобы мелкие капли не залили гербовую бумагу с витиеватой подписью императора Мстиславского, многочисленными печатями: Большой Канцелярии, Попечительского Совета, Секретариата и еще чего-то там. Личник внимательно прочитал указ, и сохраняя спокойствие, закрыл папку. Протянул ее обратно отцу и твердо сказал:

— И все же мы не имеем право вернуться домой без сопровождаемого лица. Это наша обязанность, светлый князь.

— Хорошо, — пожал плечами отец. — Слова Олега Семеновича будет достаточно?

— Вполне, — кивнул Тесак.

И тут же зазвонил телефон в кармане его куртки. Неужели между моим отцом и Булгаковым ментальная связь?

— Слушаю, хозяин, — Тесак поднес аппарат к уху. — Да, он здесь. Своими глазами видел гербовую бумагу со всеми атрибутами…. Слушаюсь.

Он убрал телефон, посмотрел сначала на князя Мамонова, кивнул ему, а потом, повернувшись ко мне, неожиданно склонил голову:

— Рад за вас, Андрей Георгиевич. Было приятно провести с вами время. С этого момента вы вольны делать все, что во благо Рода Мамоновых.

— Тесак, ты прирожденный софист, — улыбнулся я и протянул руку охраннику. — У меня просьба к тебе. Предупреди Ивана Олеговича и Людмилу Ефимовну, что я заеду за своими вещами на днях. И еще… хочу отблагодарить опекунов за их заботу, ну и попрощаться.

— Это благородно с вашей стороны, княжич, — одобрительно произнес Барбос, отвечая на рукопожатие. — Обязательно передадим ваши слова.

Телохранители Булгаковых покинули нас, а я поинтересовался у отца:

— Насколько долго продлится мероприятие? Мне еще нужно вернуться в поместье Булгаковых.

— Я бы мог распорядиться забрать твои вещи, — проворчал Георгий Яковлевич, отдавая папку телохранителю, маячившему за спиной. — Не обязательно носиться из одного конца города в другой как веселому щенку. Привыкай к иному статусу.

— Не хочу быть невежливым. Князь Иван Олегович немало сделал для меня.

— Но сегодня тебя ждут в поместье Гусаровых, — отец развернулся и пошел обратно к своей машине. Н-да, аристократы не любят публично проявлять чувства, но хотя бы скупым жестом показал, насколько он рад моему возвращению.

Так ли я важен отцу? — вертелся в голове вопрос. Конечно, глупо отрицать, что князь Мамонов ради меня пошел на крайне невыгодную сделку с императором только из-за личных амбиций и желания доказать обществу, что он умеет добиваться своей цели. Значит, его черствость излишне показательна, а наедине он совсем иной человек. Ну, мне хочется надеяться на это.

Я влез в уютное тепло «Хорса», и тут же залился веселой мелодией телефон. Светка решила самолично узнать, что происходит.

— Вик! — голос ее был удивленным. — Мне только что Тесак сказал, что ты покидаешь нас.

— Да, это правда, — не стал отрицать я. — Родители хотят отпраздновать воссоединение семьи. Завтра я заеду к вам попрощаться.

— Ну что ж…, — Света удрученно вздохнула. — Я желаю тебе счастья, Викентий. Пусть удача всегда идет рядом с тобой. Главное, номер мой не стирай! Кто знает, вдруг однажды и встретимся.

— Еще завтра есть день, так что увидимся!

Она думает, что я уеду из Москвы в далекий Ленск! Но кто сказал, что мне так хочется покидать столицу? Здесь произошло столько интересного и трагического, здесь у меня друзья и недруги! А там? Как примут родственники, чем я буду заниматься?

Отец покосился на неказистую звонилку, забрал ее у меня, повертел в руках и вернул обратно.

— Я разговаривал с нашими инженерами, обрисовал проблему с телефоном. Спросил, могут ли они поменять начинку аппарата, чтобы он мог работать без интегратора. Обещали попробовать. Не годится княжичу демонстрировать несолидный аксессуар.

— Когда я освою возможность блокировать антимагию, не нужно будет заниматься всякой ерундой, — ответил отцу с вызовом. — Дело ведь не в том, что антимагия мешает наслаждаться всеми благами цивилизации, а в моей неспособности освоить приемы редкого Дара. Я учусь самостоятельно, и шишки набиваю сам. Но иду вперед.

— Похвально, — князь Мамонов одобрительно поглядел на меня. — Если и дальше будешь проявлять решительность и самостоятельность, я найду, как применить твои таланты. Поверь, не разочаруешься.

— А насколько длинной будет моя цепь? — проявил я нахальство.

— До тех границ, где начинаются общие интересы Рода, — усмехнулся отец. — Я не буду тебя ущемлять в самосовершенствовании, да и мама просила не давить.

— Спасибо, — я про себя улыбнулся. Знал бы князь, какой козырь дал мне в руки. — Могу я посмотреть императорскую грамоту?

— Она называется «личным императорским указом», — пояснил Глава Рода, подавая мне папку. — Государь направил на рассмотрение ходатайство от своего имени председателю гражданского департамента столицы. В течение дня оно было оперативно рассмотрено вместе с членами Попечительского совета, от которого выступала императрица Анастасия Павловна и еще двое важных господ, чьи имена тебе ничего не скажут. Заседали почти пять часов с перерывами на чаепитие, — мимолетная улыбка проскользнула на лице родителя. — В конце концов твои геройские поступки и хорошая репутация в совокупности перевесили аргументацию судьи о необходимости соблюдать закон, каков он есть на данный момент. Решили создать прецедент, тем более, экспертиза ЕГК недвусмысленно показала наше родство. Какого черта еще нужно для признания? И все равно пришлось под присягой вместе с твоей матушкой дать слово дворянина, что нет никакого злого умысла в намерениях. Плохо, что пятнадцать лет разлуки едва не стали ключевым моментом для отклонения прошения.

— Как бы не стали потом пользоваться этим прецедентом, — задумался я.

— Поэтому и называется указ «личным», — князь забрал у меня папку и положил в задний карман пассажирского кресла. — Теперь подобные случаи будут рассматривать именно в таком порядке. И я считаю такое решение разумным и своевременным.

Мы замолчали, думая каждый о своем. Уютно шуршали шины по лужам, «Хорс» мягко летел по дороге, благодаря дождю свободной от наплыва транспорта. Свернули с проспекта и стали петлять по каким-то улочкам. Слева мелькнул усыпанный желто-красными листьями небольшой парк; и вот потянулись солидные особняки, огороженные мощными коваными заборами. Перед одним из них наша кавалькада и остановилась. Въездные ворота тут же распахнулись, впуская машины внутрь.

— Усадьба Гусаровых, — пояснил отец. — Твои родственники по материнской линии. Очень им не терпится с тобой встретиться. Особенно дед Федор. Даже порывался ехать в гимназию, еле отговорили.

Я молча смотрел на двухэтажный кирпичный особняк с двумя жилыми крыльями, отдаленно напоминавший дома конца девятнадцатого века. Скорее всего, он не раз перестраивался, но внешнее обличье осталось таковым, что придавало ему юта и своеобразия в окружении современных высоток из бетона, стекла и пластика.

Не буду долго рассказывать, как меня встречали. Это было какое-то сумасшествие. Мама, несмотря на прохладную сырую погоду, выскочила на крыльцо в нарядном однотонном голубом платье, и бросилась мне навстречу. Плакала и обнимала так, что я всерьез опасался за свои ребра. Хватка у княгини Мамоновой была на удивление не слабее мужской. Потом последовало знакомство с родичами моей мамы, начиная от Старейшины Ильи Аникеевича с его супругой, милейшей седовласой бабушкой Галей, деда Федора Ильича — Главы Рода и заканчивая многочисленными отпрысками.

Торжественный обед проходил в большой гостиной, куда едва все поместились. Я был слегка растерян от такой энергетики радости, и даже устал после двух часов сидения за праздничным столом. Хотелось отдохнуть, но пристальный взгляд отца говорил о том, что самое главное еще впереди. Что первую скрипку в оркестре будет играть именно он. Так и случилось. Когда все основные блюда оказались съедены и наступило время десерта, отец откинулся на высокую спинку стула и громким голосом перебил все остальные разговоры, обращаясь ко мне:

— Андрей, я дал твоей матери слово, что спрошу, как ты намерен поступить теперь, когда наша семья вместе. Понятно, что сын должен быть вместе с родителями. Это даже не обсуждается, и странного в этом нет. Но так и быть… Есть ли у тебя иное мнение? Может, ты хочешь остаться в Москве?

Почему он спросил об этом? И последняя фраза тоже таила в себе некие варианты моего ответа. Когда мы разговаривали по телефону, князь Мамонов не спрашивал меня о дальнейших планах, но в какой-то момент предупредил, что ждет от меня неких действий, которые развяжут ему руки. Я до сего момента не понимал, в чем заключалась просьба. А теперь словно просветление в голове наступило. Этот разговор для матери в первую очередь. Что задумал отец, или чего добивается от меня?

Не торопясь, чтобы дать себе время на обдумывание, я аккуратно промокнул салфеткой губы, убирая с них крошки торта, оглядел замолчавших родственников, и ответил уверенно:

— Идеальным вариантом было бы остаться всем нам в столице, отец…

На мгновение замер, почувствовав, как подкатился комок к горлу. «Отец»! Как же я мечтал об этом дне, когда смогу произнести такое важное слово! Со временем чувство обретения семьи притупилось, и уже не верилось, что счастливый день настанет. Князь почувствовал мое волнение и ободряюще кивнул. Мама старалась незаметно прикладывать платок к глазам.

— Но я понимаю, насколько важно Главе держать в своих руках дела клана, Рода, семьи, — продолжил говорить, глядя в глаза отцу. — Твое место в Ленске. И мама должна быть рядом с тобой. Больше я не хочу терять вас.… Позволь мне, отец, остаться в Москве. Хочу здесь доучиться, найти настоящих друзей, завязать нужные знакомства. Так будет лучше.

Я перевел дух. Как будто в ледяную воду с головой нырнул. Быстро оглядываю сидящих за столом родственников. Дед Федор опустил кустистые брови, чтобы скрыть одобрение в глазах. Борис Гусаров — родной дядька по матери — лениво ковыряется в салате, не желая встревать в чужой разговор, младший — дядя Матвей — незаметно показал большой палец. Мама удивлена, но, скорее, показательно. Что еще больше укрепило мои подозрения.

— Вольница, видать, глубоко вошла в твою кровь, сын, — не показывая никаких эмоций, произнес отец. — Это не совсем хорошо. Я считал, что мы вернемся в Ленск, где есть все для твоего дальнейшего обучения. Закончишь лицей, поступишь в университет, освоишь науки, нужные для нашего Рода.

— Я сам не знаю, что хочу, — возразил я. — Например, мне нравится управлять экзоскелетом, но Мамоновы никогда не выставляли пилотов для школьных и студенческих соревнований. Смею полагать, что тебе и в дальнейшем не будет интересно, чем я увлекаюсь.

— Не перебарщивай, — у князя дернулись уголки рта. — Ради всех богов, занимайся пилотированием. Я готов создать под твое увлечение команду, которая станет разъезжать по стране и соревноваться с кем захочет. Наймем специалистов-инструкторов, изготовим броню. Твой страх беспочвенен. Хочешь найти друзей твоего статуса? Так это не проблема. Почему обязательно Москва? Сюда ты можешь прилетать на семейном самолете, хоть я и считаю подобное развлечение пустой тратой денег и ресурсов. Пойми, Андрей… Наш дом там, на востоке. Там наши земли, финансы, люди, огромные возможности. Там твоя защита. А здесь? Случись какой конфликт, кто тебя защитит? Сила человека — в семье, Роде. Мстиславские спят и видят, как использовать твой Дар, а остальные, узнав про него, сожрут с потрохами.

Я молчал, давая ему высказаться. Перебивая, только распалишь желание отца забрать меня в Ленск.

— Раньше тебя защищали Булгаковы и Мстиславские, потому что строили планы исходя из твоих уникальных возможностях. Теперь этой защиты не будет. Ты неверно рассчитываешь стратегию, Андрей. В одиночку не выживешь, а я не смогу каждый раз, сломя голову, бежать на выручку. Да и подумай о матери. Только тебя обрела, а ты буквально сразу огорошиваешь ее таким заявлением.

— Не мое дело, Георгий, — поднял голову дядя Борис, перестав мучать листья салата, — но парень в чем-то прав. Он уже освоился в столице, у него здесь друзья появились. Закончит учебу, поступит в университет на ту специальность, которую ты укажешь как перспективную. Повзрослеет, ума наберется — и приедет в Ленск. Тем более, он младший княжич. Почему бы не признаться ему, что в Роде он не будет играть ключевой роли?

— И что ты предлагаешь? — помрачнел Георгий Яковлевич. — Отойти от семьи, создать младшую ветвь? Этак мы докатимся до того, что сами друг друга рвать начнем.

— Да окстись, княже! — воскликнул дядя Борис. — Ты на ровном месте проблему-то не ищи!

— Цыц, Борька! — очнулся дед Федор, до этого очень внимательно слушавший нашу перестрелку. — Не лезь носом, куда не просят! Ты, Георгий, как Глава Рода, привык приказывать и не слушать разумные доводы. Я же буду рад, если Андрейка останется здесь. Мы, Гусаровы, присмотрим за ним. А надо будет, и стеной защитной станем! Мы — воинский боярский род, не забывай об этом! Мальчишке здесь нравится, пусть доучивается.

— Да где? — взъярился отец, но матушка положила ладонь на его руку, чтобы успокоить. Сдержавшись, он переспросил: — Где он будет учиться? Я хочу дать ему самое лучшее образование! Щукинская гимназия неплоха, но для его статуса категорически не подойдет! Мамонов там учиться не станет!

— Есть Императорский лицей, — сказал я.

— Императорский лицей? — князь рассмеялся. — Да, отличное заведение. Великолепное, признаю. И перспективное для золотой молодежи. Без иронии, так оно и есть. Только есть одна маленькая проблемка. Мне придется снова обращаться к императору с просьбой. Только теперь эта просьба станет моим долгом. Мстиславский, без сомнения, с радостью поможет… и обязательно в свою пользу.

— Я могу поговорить с императрицей, — неожиданно поддержала меня мама. Я с благодарностью посмотрел на нее. Она медленно опустила ресницы, показывая, что все в порядке. — Раз в неделю Анастасия Павловна устраивает аудиенции по семейным проблемам. Думаю, десяти минут мне хватит передать желание Андрея учиться в Императорском лицее.

— Правильно ли я понял, что ты тоже остаешься в Москве? — голос отца стал глухим и рокочущим. Не хватало еще, чтобы он применил ментальное внушение. Магический фон подпрыгнул, в ушах тревожно зазвенел хрусталь. И пропал. Все-таки князь прекрасно держал себя в руках.

— Я поеду с тобой в Ленск, — удивила мама, и не только меня. — Теперь, когда наш мальчик, наконец-то, дома, я со спокойной душой буду ждать его в гости.

— Мама…, — у меня снова в горле встал комок, а в глазах появились жгучие слезы. Быстро поморгал. Не хватало при всех заплакать. Больше всего я боялся реакции княгини на мое решение остаться в Москве. Кто же захочет после пятнадцатилетней разлуки отпустить своего ребенка в свободное плавание, да еще в чужом городе? Даже с отцом был шанс договориться, но мама представляла очень серьезную угрозу планам. И вдруг такая неожиданность.

Глянув на отца, я вдруг увидел радость в его глазах, каменная маска на лице дала трещину. Пусть он и старался спрятать эмоции, но посветлевший взгляд и дрогнувшие в улыбке губы сказали о многом.

И вдруг разом все за столом заговорили, перебивая друг друга. Гусаровы уверяли родителей, что никто не бросит меня на прокорм акулам столичной аристократии. И жить я могу в родовом поместье матери. Вариант неплохой, да и под присмотром буду. Но хочется самому оценить свои силы, на что я способен в самостоятельном плавании. Удержу ли корабль на плаву или же при первом маневре посажу его на мель.

Внезапно улавливаю краешком глаза жест отца. Он недвусмысленно показывает, что хочет поговорить со мной наедине. К этому времени все уже насытились, разговоры приняли расслабленный тон. Рядом с матерью сидит дядя Боря со своей супругой и о чем-то горячо спорит с женщинами.

Я накинул куртку и вышел на крыльцо. В дождливую погоду темнеет рано, вот и сейчас уже зажглись осветительные фонари по фасаду дома и вдоль забора, отражаясь в лужах на дорожках. Возле ворот мелькают тени охранников, с противоположной стороны, где раскинулся особняк неизвестных мне соседей Гусаровых, гулко бухают акустические системы — народ веселится.

— Можешь объяснить мне свой демарш? — отец подошел неслышно, встал рядом со мной, облокотившись на каменные перила веранды. Заскрипела кожа плаща на его широких плечах. — Что не нравится в моем желании увезти тебя домой? Да еще успел мать уговорить…

— Я никого не уговаривал, отец, — поежившись от волнения, ответил я. — Это мое личное мнение. Мне нельзя в Ленск.

— Почему? Ты чего-то боишься?

— У меня главный дар — антимагия. Она пагубна для родового Источника. Если об этом узнают родственники, они потребуют прогнать меня. А здесь друзья, налаженная жизнь, даже с господином Брюсом познакомился. Хочу воспользоваться шансом узнать все про Разрушителя. В чем его настоящая сила и слабые стороны. Как антимагия влияет на Источник, на одаренных.

— Тебя никто не гонит к Источнику, — ровным голосом произнес отец. — Думаю, твоей антимагии плевать на родовую Силу. Есть она или нет — ты и без нее обходишься. Глядя на тебя, я даже стал подозревать, что Дар положительно сказывается на твоих физических данных. Мне рассказывали, какой ты был в приюте: смешной полноватый мальчишка, который становился объектом насмешек. А теперь я вижу перед собой подтянутого, хорошо развитого юношу.

— Возможно, вторая инициация и помогла, — мне не хотелось спорить с князем. — Еще у меня есть мечта: открыть свою компанию по производству механических экзоскелетов…

— Бесперспективный путь, — быстро ответил отец. — Сейчас главенствует интегратор, и все производители делают ставку на него. Будут улучшаться параметры магической платы, его защита и прочие сопутствующие процессы. Деньги на ветер, сын. И я их тебе не дам.

— Говорю же, это мечта, — пробурчал я. — Но ведь я могу разработать УПД для себя? Хочу выступать на соревнованиях и доказать, что механический «скелет» еще рано хоронить.

— Собственное инженерное бюро? — усмехнулся отец. — Ага, десяток дармоедов, которые будут тянуть с тебя деньги и посмеиваться над наивностью молодого хозяина, а на выходе получишь дрянной образец.

— Хорошо, я тебя понял…

— Андрей, ты не привел ни одного серьезного аргумента, который позволит мне согласиться с твоим решением.

— Любая попытка убедить тебя не закончится успехом, — возразил я. — Ты не настроен идти мне навстречу. Сам подумай, вас не было рядом со мной пятнадцать лет. Как я мечтал, чтобы у меня были папа и мама. Даже повзрослев, не хотел терять надежду. Да, мечта сбылась. Но и я сам стал старше, привык отвечать за свои поступки. Просто поверь, что сейчас мне в Ленске делать нечего. Обещаю, что буду приезжать к вам в гости как послушный сын. Но… позволь мне стать самостоятельным.

— Как знал, что ты начнешь упираться, — вздохнул отец (показалось, он даже и не расстроился) и махнул кому-то рукой. Из темноты в яркий квадрат света, падающий из широких окон, вошел коренастый, низкорослый мужчина лет сорока с азиатскими чертами лица. Сразу бросилась в глаза замысловатая толстая косица на затылке гладко выбритой головы. Раскосые глаза неподвижно глядели в какую-то точку повыше наших голов, но казалось, что незнакомец держит нас под контролем. Сложив руки лодочкой у груди, он поклонился мне и выпрямился, ожидая, что скажет отец.

— Знакомься, — кивнул князь. — Это Куан. Можешь звать его Колей. Так ему привычнее. Он будет твоим наставником, телохранителем, личным поваром и нянькой. Все проблемы, которые ты не сможешь решить самостоятельно, лягут на его плечи. Поэтому постарайся не доводить их до крайности.

— Почему? — мне стало любопытно. До сих пор не могу понять, что происходит. Коля не смотрел на меня, но я все равно ощущал на себе его взгляд.

— Потому что Куан вырежет семьи твоих обидчиков, а мне не хочется, чтобы Мамоновых обвиняли в злодеяниях, — словно шутя ответил князь. Знаете, я поверил ему. Стало жутковато.

— Он хотя бы говорит по-русски? — спрашиваю с надеждой отца.

— Да, молодой господин, говорю, — неожиданно ответил Куан и только теперь взглянул на меня рысьими золотисто-желтоватыми зрачками. — В семнадцать лет я окончил во Владивостоке лицей «Белая чайка». Сами понимаете, что без знания русского языка тяжело учиться в русской школе.

— Неожиданно, — я уважительно качнул головой. — А ты сам кто? Китаец?

— Кореец. Родом из небольшого городка Онсонг.

Сказав это, он замолчал, давая мне понять, что еще рано откровенничать. Я пожал плечами, а отец властно произнес:

— Он будет жить с тобой как наставник. Мое решение не обсуждается. Это не значит, что Коля станет ущемлять твою свободу.

— А вдруг я у Гусаровых останусь? — ехидно поинтересовался я, ликуя про себя. Признаюсь честно, боялся, что князь Мамонов сделает все, чтобы я уехал с ним в Ленск.

— Не останешься. Ты уже показал свою решимость к самостоятельности перед Гусаровыми, поэтому дальше помолчи, не показывай свою глупость, — обрезал отец. — Бахвальство ни к чему. Лучше подумай, где хочешь жить. Завтра же поедем оформлять купчую.

— Я уже знаю, отец. На Хорошевском шоссе есть жилой комплекс четырехэтажных домов. Такие красивые здания со стеклянными эркерами.

Князь наморщил лоб, вспоминая, где это может быть, и спросил:

— Там еще парковая зона вдоль шоссе тянется? «Купеческий муравейник», да?

— Ну… Дома-то действительно красивые, и квартиры просторные. А нам, — я покосился на отошедшего в сторону Колю, — на двоих много и не надо.

— Не спорю, интересная архитектура, — отец повел плечами, отчего кожа куртки снова захрустела. — Ладно, дам задание адвокатам, пусть с утра варианты подыщут, пока мы Булгаковых навестим.

Он кивнул корейцу — тот мгновенно исчез, как будто его и не было. Показалось, на веранде пронеслось небольшое завихрение в виде белесого тумана, на лицо упали несколько капель дождя. Хотя, как может дождь идти под крышей?

— Странный дядька, — хмыкнул я, проведя ладонью по щеке. Не показалось ли? — Может, он кумихо?

— Нет, не кумихо, — очень серьезно ответил отец. — Но кое-что от призрака-лисицы в его характере есть. Коля владеет магией шамана, поэтому именно он будет тебя защищать, и заодно обучать разным хитростям боевого и магического искусства… Ага, подъехал!

Возле решетчатых ворот остановился до боли знакомый автомобиль. Серебристый «сенатор», принадлежащий господину Ломакину, здесь не должен был находиться, и недоумевая, я посмотрел на отца. Князь Мамонов положил руку на мое плечо и легонько сжал. Оставаясь на месте, мы смотрели, как темная фигура человека миновала калитку — скорее всего, визит был запланировал заранее, поэтому охрана без проблем пропустила вечернего гостя на территорию усадьбы — и по центральной дорожке направилась к парадному крыльцу.

Мужчина в элегантном длинном плаще и в широкополой шляпе поднялся на веранду и остановился напротив нас. Щелчком сбил с плеча несколько капель дождя и проворчал:

— Столичные погодники — невероятные шарлатаны. За что жалование получают, понять не могу. Доброго вечера, князь, княжич…

Ломакин приподнял шляпу над своей макушкой и изобразил легкий поклон. Улыбка скользнула на его плотно сжатых губах.

— Рад за вас, Андрей Георгиевич. Наконец-то вы обрели настоящую семью.

— Спасибо, Евгений Сидорович, — я был рад видеть чародея, ставшего моим незаменимым помощником. — А как вы оказались возле усадьбы Гусаровых? Неужели Тучковы лишили работы?

— Нет, пока еще служу достойным людям, — усмехнулся Ломакин и поинтересовался у моего отца. — Вы еще ничего не сказали княжичу?

— Ждал тебя, Странник, — спокойно парировал Мамонов. — Хотел убедиться в правильности своего решения.

— Судя по довольной физиономии юного княжича, он все-таки убедил вас в своем желании остаться в Москве, — кивнул чародей. — Итак, раскройте свои планы, княже.

— Странник — мой человек, — отец распрямил плечи, снова захрустела кожа. — Он служит мне и моему Роду. Теперь будет присматривать за тобой. Если возникнут трудности иного рода, которые не сможет решить Куан, смело обращайся к нему. Я не хочу окружать тебя кучей лизоблюдов из мелких дворян. Ты сам себе выберешь друзей и свитских, когда придет время. Странник поможет тебе войти в высокое общество аристо, ну и не даст совершать всякие глупости, свойственные юношам. Что делать дальше, я потом с тобой обсужу по телефону или визору.

— Я очень рад, Евгений Сидорович, что вы на нашей стороне, — совершенно искренне сказал я и протянул руку чародею. От меня не укрылось, как быстро Ломакин переглянулся с отцом, и без колебаний и сомнений крепко сжал мою ладонь.

— У нас впереди еще много интересных дел, княжич Андрей, — с самым серьезным видом произнес Странник. И, знаете, я поверил ему. Человек умел располагать к себе. Мелькнула мысль расспросить у Ломакина, знает ли он что-нибудь о перемещениях между мирами. Вдруг удастся наладить устойчивый портал для визитов к Назаровым?

Куан-Коля как призрачный лис-оборотень снова появился за спиной отца, и тот спокойно и бесстрастно, словно привык к подобным фокусам, обвел нас всех взглядом и положил руку на мое плечо:

— Теперь это твои люди, сын. Докажи, что ты не зря сегодня пошел против моего слова.

Я решительно кивнул. Отец на какое-то мгновение задумался, а потом негромко произнес, как будто что-то решил для себя:

— Ну, раз твоя команда в сборе, сын, давай обсудим, как нам жить дальше.

Конец третьей книги

август-ноябрь 2022