Виктор

Глава 17

Я уже давно заметил, наблюдая за ней, что Амайя ненавидит свое тело. Она пропускает приемы пищи и почти не смотрится в зеркало, а когда смотрит, то пытается ухватиться за складки на теле, со взглядом, полным ненависти к себе. Она всегда плачет, если смотрит слишком долго. Сегодня я заставил ее столкнуться с этим. Она совершенство, и я хочу, чтобы она видела то же, что и я. Не верю, что у нее есть лишний вес. Я хочу ее такой, какая она есть. Поэтому отвезу ее к себе, прослежу за тем, чтобы она ела и знала себе цену. Также, я установил большое зеркало над своей кроватью, чтобы, во время секса, она увидела какое у нее красивое лицо, когда она кончает.

Я выхожу из нее, и она обмякает в моих объятиях с довольным выражением лица.

— Пойдем. Моя машина ждет, — говорю я, освобождая ее руки, связанные моим ремнем.

— Куда?

— Ты поедешь со мной.

Она пытается отстраниться, но я хватаю ее и закидываю себе на плечо. Я открываю стеклянную дверь, даю ей захлопнуться за мной. Иду через парковку, окруженную кустами, пока не добираюсь до своей машины и не запираю ее на заднем сиденье. Я быстро бегу обратно, чтобы забрать ее сумку и телефон из раздевалки, и запихиваю их в багажник.

Всю дорогу она молчит, скрестив руки на груди и глядя в окно.

Когда мы подъезжаем ближе к моему дому и нас окружают пальмы, а заходящее солнце бросает оранжевые и розовые отблески на небо, ее губы приоткрываются, и она наклоняется ближе к окну.

— Ты живешь в Беверли-Хиллз? Разве это не район для знаменитостей? — спрашивает она, когда мы проезжаем мимо все более крупных домов.

Я пожимаю плечами: — Мне нравятся здесь дома. Я не особо хотел целое поместье, просто роскошный дом, и иногда я работаю со знаменитостями. Это удобно.

Она поворачивается ко мне с широко раскрытыми глазами.

— Ты с ними работаешь?

Я ухмыляюсь, но ничего не говорю; их конфиденциальность — это то, что они ожидают от меня. Быстрые сделки и молчание. Может быть, она узнает об этом однажды, если я решу ее оставить.

Мы подъезжаем к склону горы, я нажимаю кнопку в своей машине, и большие железные ворота открываются. Я объезжаю большую кольцевую подъездную дорожку, проезжаю мимо патио и паркуюсь перед двойными коричневыми воротами гаража.

— Дом, милый дом, — бормочу я, выходя из машины. Я бросаюсь открывать дверь для Амайи, как джентльмен, каким меня учила быть мама. Она игнорирует мою протянутую руку и вылезает сама, затем скрещивает руки на груди.

— Итак, зачем ты меня сюда привез? — спрашивает она, я кладу руку ей на спину и направляю к освещенным ступеням, ведущим к дому.

Мы останавливаемся перед дверью из матового стекла. Я толкаю ее и жду, пока она пройдет в фойе. Ее глаза расширяются, когда она осматривает широкое пространство.

Каблуки стучат по мраморному полу, она подходит к неиспользуемому роялю. Я встаю рядом с ней.

— Я хочу показать тебе кое-что свое, — говорю ей. Я не смотрю на ее реакцию. Я не хочу, чтобы она знала, как сильно влияет на меня. Обычно люди не сближаются, иначе им причиняют боль. Но по какой-то причине я все еще хочу показать ей эту комнату, о которой мало кто знает.

Я указываю на изогнутую лестницу. Она колеблется, поэтому протягиваю ей руку, и мы поднимаемся вместе. Она испытывает благоговейный трепет, когда смотрит из окна на горы.

— Красивый вид, не правда ли? — спрашиваю я, она поворачивается ко мне.

— Это нереально. Как ты заполучил такое место?

Я усмехаюсь: — Деньги, много денег. Скоро я покажу тебе все снаружи. Там даже лучше, — кладу руку ей на поясницу и веду дальше вверх. Мы идем мимо моего кабинета.

Вскоре мы подходим к закрытой двери, и я ввожу код на клавиатуре, ожидая, когда загорится зеленый свет. На мгновение задерживаюсь, наблюдая за ее выражением, пока она осматривает мое пространство. Она резко вздыхает, едва слышно на фоне стука моего сердца. Когда веду Амайю внутрь, ее голова поворачивается по сторонам, и я пытаюсь представить, каково это — впервые увидеть мою игровую комнату. Вдоль стен висят флоггеры, на кровати — ограничители и разложены различные игрушки.

Она оборачивается ко мне, и я не могу удержаться — толкаю к стене, мое тело плотно прижимается к ее. Закрепив руки над головой, я целую ее. Она стонет мне в рот, и я отстраняюсь.

— Скажи мне, как сильно ты хочешь меня прямо сейчас, — шепчу я, покрывая легкими поцелуями линию ее подбородка.

— Что? — выдыхает она.

Я прижимаюсь к ней, заставляя ее ахнуть. Мои губы изгибаются в понимающей улыбке. Чисто порочный поступок.

— Скажи мне, что хочешь попробовать со мной что-то новое. Ты можешь выбрать стоп слово, — я жду ее ответа, пока она оглядывается. Прикусив губу, вижу по ее глазам, что она подумывает о том, чтобы сказать — да.

Ее голова двигается вверх-вниз, насколько это возможно в нашем положении.

— Мне нужны твои слова, Амайя, — рычу я.

Ее глаза встречаются с моими.

— Я хочу этого. Я хочу тебя.

— Стоп слово? — спрашиваю я, напоминая ей, насколько это будет важно для нас.

Она облизывает губу, обдумывая свой ответ.

— Красный?

— Идеально, — говорю я, отпуская и хватая ее за подбородок, прежде чем наклониться и поцеловать глубоко и грубо. Мы пожираем друг друга. Ее бедра трутся о меня, и мы оба полностью теряемся в этом моменте.

Я сильнее сжимаю ее подбородок, прижимая к стене. Затем, дразня, провожу языком по шее. Пульс учащается, когда мой язык скользит по горлу. Я хватаю ее одежду и разрываю ткань посередине.

В конце концов, я резко отстраняюсь, и она рывком тянется ко мне.