Вилка Еретика

Глава 2

Несколько минут с открытыми глазами. Судя по НОТ-СОУ-СМАРТ, новый Отсчёт уже начался, а я всё пялился в одну точку. Лежу на прежнем месте, подогнув колени к груди. Вчерашняя лежанка словно стала меньше, и в ней откровенно тесно. Не могу размяться, вытянуться в полный рост, а каждое движение приводит к мерзкому скрипу. Чуть верчу головой, вспоминая, правда ли я на войне, или просто не могу узнать свою коморку на базе.

Жол дремлет на стуле. Видимо, решил не тревожить своего спящего помощника, пусть и улёгшегося не на своё место. Юноша дёргается в беспокойном сне, постоянно стонет и скрипит челюстями. Слышу это даже поверх шума снаружи. Звуки суеты, военных сборов. Скрежет колёс и вращающиеся лопасти FB91. За нами ещё не пришли, чтоб за руку поднять и вывести из палатки, и это значит, что можно ещё подремать. Казалось, я сомкнул веки всего на момент, но вот передо мной кто-то из ребят рядовых. Сразу не узнал, поэтому дал себе несколько секунд на размышления. Затем встал, ощущая, как бедный позвоночник совсем окаменел, аж копчик болит да в задницу отдаёт.

— Доброе утро, Нис.

Голос Жола прозвучал из толпы, откуда-то у выхода. Палатку распахнули, и запах высушенной пыли Плутона постепенно заполнил всё вокруг. Я молча надел автомат, проверил костюм, ПП и клинок. Связал НОТ-СОУ-СМАРТ с показателями каждого из них и направился наружу. Прошёл мимо Жола, отдал ему честь и погрузился в еле терпимый гам. Очень похоже на похмелье от страута, а ещё вокруг меня и правда громыхало всё, что могло греметь.

Батальоны формировались неподалёку, оружейники еле успевали опустошать очереди за автоматами. Командующие, в том числе и тот, что встретил нас на выходе из жёлоба, раздавали инструкции собравшимся отрядам всех видов войск. Машины постепенно разъезжались в разные стороны, один из конвоев направился в ближайшую пещеру и там пропал в густейшей тьме, забрав с собой и рёв двигателей. Мой отряд выглядел выспавшимся, но точно уменьшенным в количестве. Я обернулся к Жолу, тот поглядывал то на меня, то на экран своего НОТ-СОУ-СМАРТ, будто бы боясь, что я начну его о чём-то расспрашивать.

— Нас уже оформили. Я поведу нас в соседний жёлоб. Координаты на всякий случай продублировал тебе и двум инструкторам, они останутся снаружи. С собой нам дали тридцать рядовых, советую тебе выбрать для каждой десятки по ефрейтору, чтоб разделить обязанности.

Я со вспотевшим лицом обернулся к поредевшему отряду, выискивая всё те же лица. Не веря удаче, словил на себе взгляды Габа, Оре и Рэфа. Они, словно понимая всё без слов, молча выступили вперёд, хотя до этого момента ни одному из них ни намёком не давал знать, что выделяю их среди остального состава. Никто не прокомментировал в том или ином виде, когда троицу отличившихся ещё на «Вар» я назначил ефрейторами и выделил каждому по личному отряду. Мы делились как могли, чтоб каждое звено отвечало за меньшее количество задач. Так всё выглядит более устойчивым, и вера в удачный исход приятно заполнила грудную клетку.

Знакомый силуэт заставил съёжиться, тёплые ощущения в теле быстро растворились. Его бледное лицо не изменилось даже в солнечном свете, покинувшее холодные лучи больничного крыла военной базы. Тощее тело быстро вышагивало в нашу сторону. Полы халата развевались на лёгком ветру, сливаясь с фиолетовыми частичками грунта Плутона. За его плечами массивный рюкзак, наполненный самой разной наркотой, лишь бы погибающий либо забыл о боли, либо безболезненно умер. Лекарь выглядел так, словно направлялся лично ко мне. Поближе, чтоб я точно услышал, как он всем даст знать — у меня в груди смертельная болезнь, и мне нельзя нести почётную службу в рядах Пурпурной армии. Сердце замерло, когда он встал между мной и Жолом, уставился в глаза и мрачно улыбнулся, чуть обнажив длинные зубы, чуть вырвавшиеся корнями за пределы подсохших дёсен.

Он словно наслаждался тем вниманием, которое вокруг себя собрал. Рядовые удивлённо изучали его аппаратуру, мерно гудящую и сверкающую зелёным. Живительные жидкости постоянно в процессе синтеза, лишь бы не загустели и не растеряли свойств. От их вида фантомно тошнит, ведь я отлично помню, как корчились мои сослуживцы. Сначала боль уходит, её быстро заменяет ломка по наркотику. Его разработали ещё на Венере, чтоб поднимать на ноги самых, казалось бы, безнадёжных бойцов. С тех пор формула изменилась, как и воздействие. Борьба со своим телом прекращается, начинается жесточайшая битва с разумом, желающим во что бы то ни стало заслужить хотя бы каплю раствора. С ним уходят плохие мысли, с ним боль превращается в лёгкую щекотку, от которой и кончить незазорно. Лучше уж сдохнуть, чем стать заложником Лекарей.

— Меня зовут Сэл. Я буду сопровождать ваш отряд при спуске к Матке Анухе. — Лекарь словами обращался к Жолу, но всё так же стоял к нему спиной. — Я буду следить за показателями здоровья отряда и поднимать в строй тех, кто ещё способен нести службу. Остальные же по желанию могут получить летальную дозу Экса.

На моей памяти никто не соглашался на Экс даже в самый жуткий момент. Когда смерть теребит за пальцы ног, всё равно хочется пожить чуть-чуть дольше, или же попытаться дотянуть до спасения. Что раньше было синтетической дурью, теперь стало избавлением от ответственности, и я до сих пор искренне удивляюсь, что на это культ Троебожия дал благословение. Якобы смерть через Экс и длань Лекарей позволяет попасть в высший мир. Я вижу в этом лицемерие и лень.

— Тридцатиминутная готовность. — Жол еле протиснулся перед Лекарем, тот намеренно не сдвинулся с места, даже когда официально старший по званию пожелал выступить перед своим отрядом. — Проверьте боезапас, обновите ПО своих НОТ-СОУ-СМАРТ. Ефрейторы обязаны создать отдельную линию связи со Сканировщиками. Ключи шифрования и алгоритмы я вам так же вышлю. Займитесь этим в первую очередь. Сбор у жёлоба, там будет транспорт с номером «515». Без опозданий, ждать никого не будут. Всем удачи.

На этом Жол покинул нас, пропав в толпах вокруг. Мы остались сами по себе, Лекарь так же словно растворился в воздухе, оставив после себя нотки медицинского отсека. Вездесущий запах спирта, он проследует за своим главным носителем длинным хвостом, в котором лучше не находиться слишком долго, а то глаза буквально окосеют.

Ребята приблизились ко мне, троица повышенных в звании прилипла к своим экранам. Они переговаривались друг с другом, постоянно что-то сверяли и высчитывали. Подошли к приказу слишком ответственно. Лишь бы не забыли, что им тоже придётся периодически стрелять по гусеницам.

— Двигаемся к транспорту. Не будем оттягивать момент.

Рядовые последовали за мной. Пришлось хлопнуть по плечу Габа, чтоб хоть один из них заметил, что мы уходим. Я провёл отряд к пещере, Солнце лучами пыталось вклиниться в её тьму, но получалось плохо. Подземные ходы быстро сужались, это поначалу сильно замедляло ход зачистки. Думаю, утренний шум ещё состоял из звуков буровых установок. Вижу на сводах жёлоба зазубрины, каменная крошка ещё не унесена ветром. Всё это — только начало, и представить страшно, сколько ждёт впереди.

Лекарь присоединился к нам, благо, лишённый той жуткой ухмылки, которую до этого таскал на своём лице. Волнения в нём ноль, тощий мужчина спокойно проверяет свою экипировку и делает вид, что находится здесь один. Что-то бурчит себе под нос и длинными костлявыми пальцами постоянно заносит данные на НОТ-СОУ-СМАРТ.

Вижу Жола, рядом с ним, размываясь в мареве нагретой земли, шагает Просветитель. Будто мне не хватило Лекаря, так ещё и представитель культа будет дышать в затылок. Я не мог ни на что другое смотреть, хотя кто-то произнёс моё имя среди отряда. Просветитель тот же, что был на базе. Узнаю́ её кольцо в бороде и слишком осмысленный взгляд, прожигающий твою кожу насквозь. Механический глаз всё ближе, с явной чёрной точкой в середине. Он видит мои мысли и идёт ко мне, чтобы…

— Отряд! Прошу внимания!

Жол ещё на подходе взял слово. К нему обернулись все без исключения, и даже своевольный Лекарь, с недовольным выдохом отвлёкшийся от своей аппаратуры.

— Поприветствуйте Просветителя! Он спустится с нами на несколько ярусов, он одарит благословением и проследит, чтоб всё выполнялось в соответствии со Сводом и учением Троебожия. Вы должны…

Жола прервали. Просветитель поднял ладонь, на которой с внутренней стороны вытатуировано само Троебожие. Культ утверждает, что оно выглядит именно так — три огромные головы, непохожие на человеческие. Механика смешалась с божественной силой, паря над металлической платформой. Три стороны, слившиеся в одну энергию, эта энергия живёт в каждом из людей на Плутоне. И всевидящий глаз на самой верхушке божества. При виде этого символа у меня в горле пересохло, ведь обычно его видят те, кого признали Еретиком и вскоре отправят в изгнание.

— Благословляю вас, дети культа. — Голос Просветителя пробил серную пробку в моих ушах. — Несите силу человечества сквозь камень и тела павших гусениц!

Он опустил свою ладонь, и дышать стало легче, словно до этого мои лёгкие сжимали раскалёнными щипцами. Даже его механический глаз сбавил обороты, до этого сканирующий наши самые потаённые мысли. На секунду я поверил, что присутствие Просветителя только поможет нам, однако затем быстро вспомнил, зачем он с нами на самом деле. В таком узком пространстве, как пещера насекомых, от исполнителя воли культа не сбежишь, а если хватит глупости и всё-таки попытаешься, то мигом признают Еретиком. В условиях войны и во время проведения боевых операций таких убивают на месте, не позволяя попробовать выжить за пределами Городов.

Жол скомандовал распределяться по машинам. Водители заняли свои места и приступили к прогреву двигателей. Махины чуть затряслись, поднимая под своими металлическими животами клубы мелкой пыли. Ефрейторы оказались отделены друг от друга, я же попал в один отсек с Рэфом. Тот сильно волновался, я видел на его экране тайный чат с Габом и Оре. Ребята создали свою маленькую коалицию, чем меня только порадовали. Наличие военного братства сильно помогает, и следует использовать любую возможность оставаться в благоразумии перед жерновами войны.

К сожалению Лекарь и Просветитель тоже оказались рядом. При этом второй сел ровно напротив меня. Пусть и не скользит своим глазом по телу, но всё равно будто водит пальцами по моей душе. И без того я слабо ощущаю её присутствие, так ещё будто бы её остатки у меня забирают насильно. Я опустил глаза в пол, а там мои ботинки. Измазаны слизью Анухе. Она перемешалась с грунтом Плутона. Я постепенно тонул в боевых действиях, и скоро колени окажутся погружены. Уверен, всё закончится, когда эта богомерзкая грязь доберётся до моей шеи. К тому моменту точно перестану дышать. Что от усталости, что от Плутонского свища.

Мы двинулись во тьму. Так же, как и отряды до нас. В те разы я провожал их взглядом, сейчас сам погружался во мрак насекомых, где Солнечный свет никогда не проливался на каменные своды. Где гусеницы росли и превращались в чудовищ. Где буквально вчера погибли сотни и тысячи моих Сограждан. Внутри транспорта включили освещение, тонкие линии загорелись под ногами, над головой всего одна лампочка, и та дребезжит от тряски. Буры проделали достаточно широкие проходы в земле, но вот двигались они хаотично, лишь бы побыстрее попасть в гроты кладок. Я что есть сил до боли в костяшках схватился за поручни, нас неимоверно трясло. Один Просветитель сидел спокойно, словно Троебожие одарило его устойчивостью к законам физики. Недвижимый, изваянный из того же камня, что сделаны своды этих желобов. Глаза он закрыл, ладонь прижал к ладони, тихо молясь за себя. И за нас, наверное.

Спуск не был долгим. По радиосвязи из кабины сообщили, что дальше хода нет. Буры не пробились сквозь особо плотные камни, и придётся идти пешком. Нас выгрузили ещё быстрее, чем запустили. Оставив облако подземной пыли, транспорт укатил обратно на поверхность. Свет фар, до этого дававший ещё и тепло, покинул грунтовую кишку. Личные фонарики рядовых зажглись практически одновременно. Это выглядело жалко, словно мы пытаемся копировать Солнце, при этом всё время находясь в тени.

Просветитель встал позади, на скате. Жол первым шагнул под камни, сваленные в кучу. Пришлось пригнуться, чтоб проследовать за ним. Метров десять в согнутом состоянии, и мы выбрались к огромной пустоте. На потолке мелькали кружки света, такие маленькие, что не заметишь, если специально не приглядишься. Перед нами спуск, рядовые рассредоточились по периметру и вбили тросы. Постепенно начали снижение, разделившись на три равные группы. Пока Габ, Рэф и Оре отлично справлялись, но я всё волновался. В том числе из-за Просветителя, который словно специально всегда держится за спиной, вне твоего взгляда. Наблюдает, судит, записывает и отправляет в Совет.

Спустившись к самому дну, мы захлюпали по тонкому слою воды. Тут стало куда холоднее, даже пар изо рта пошёл, от чего фонарики запотевали, рассеивая и без того слабый свет. Жол направлял нас, Лекарь следовал рядом с ним. Группы рядовых снова слились в один батальон. По приказу своих ефрейторов они перевели автоматы в боевой режим, предварительно поставили последние ступени предохранителей. Как по методичке, и ступают аккуратно, в такт друг другу, чтоб производить меньше шума. Даже при условии, что от Сканировщиков не было информации о полчищах Анухе, расположившихся на этих местностях, необходимо соблюдать тишину. Мы должны первыми заметить насекомых, иначе и самая трусливая самка сможет подать сигнал тревоги, а на него сбегутся уже одичавшие самцы. Представить сложно, насколько будет разъярена гусеница, узнавшая, что мы вторглись на территорию её кладки. Они даже пещеры защищали с особой жестокостью, а тут речь пойдёт про потомство.

Я постепенно замерзал, мы двигались крайне медленно. Таков приказ Жола, и он знает, куда нас вести, тем не менее всё равно не спешит. У меня заледенели пальцы ног, мускулы словно заржавели. Неприятное томление соединило желудок и голову, посылая взаимные отвратные сигналы от одного органа к другому. Так хочется стрельбы, даже если та может стать последним, что услышу в жизни. Не голос супруги, не гимн пурпурной армии. Нет, только всполохи огня и крики сослуживцев. Что восторженные, что молящие о помощи.

Свод над нашими головами превратился в низкий потолок. Пришлось сгрудиться и растянуться в длинную линию. Три штуки, в самом начале по-прежнему Жол, его следы повторяет Лекарь. Затем Оре с отрядом, Рэф в середине. Габ абсолютно спокойно шагает в этом склизком проходе, с которого тянутся длинные полосы смазки насекомых. Въедчивая, ядовитая, но она всё равно не пугает этого юношу. Я иду рядом с ним и не понимаю, как он сохраняет подобный настрой. И вряд ли его беспокоит присутствие Просветителя, который замыкает наш строй и буравит мне спину. Ощущается именно так, чуть ли не на каждом шагу передёргивает, словно кто-то постоянно тычет пальцами мне между лопаток да подгоняет.

Все замерли, Жол дал приказ остановиться. Я поднял к уставшим глазам НОТ-СОУ-СМАРТ. Его резкий свет чуть не выжег мне сетчатку, пришлось убавить яркость. Прибыли данные о местоположении гусениц и их численности. В километре от нас расположилась ещё одна почвенная пустота, там обнаружили относительно свежую кладку. Это значит, что самцы там будут точно, защищающие остатки яиц от нашего наступления. Приказы ефрейторам продублировали и мне. От юношей потребовалось закрыть проход за нами и обеспечить защиту флангов, чтоб не допустить прорыва Анухе в тылы.

Мы двинулись прямо к кладке, наконец-то ускорившись. Я периодически поскальзывался на склизком полу, порой для равновесия хватаясь за плечо какого-нибудь рядового. Ребята так же еле держались стоя, при этом всё равно бежали как могли, сохраняя строй и скорость шага. Мерный топот приближал нас к кладке, а звучали мы как совсем маленькая группа заплутавших солдат. Минуты пролетели слишком быстро, не успел я перекинуть мысли от Просветителя к гусеницам. Более разреженный воздух встретил вместе с пустым пространством. Светящиеся яйца пускали зайчиков к потолку, с которого свисали дремлющие самки. Они тихо похрапывали, характерно вибрируя и пуская особые волны своему потомству, чтоб то спокойно спало и набиралось сил.

Отряд Габа занял середину, подразделения Рэфа и Оре расположились по разные стороны от Жола, вышедшего вперёд. Он приступил к более тщательному сканированию местности, получая данные о точном количестве гусениц всех возрастов. Собрав всю необходимую информацию, командующий связался с нами по НОТ-СОУ-СМАРТ.

— Огонь по моему приказу. Габ — берёшь середину. Рэф и Оре — прикрываете фланги и следите за насекомыми, что могут напасть сверху. Нис?

— Здесь.

Я не сразу смочил губы слюной, чтоб те хотя бы отлипли друг от друга. Слишком долго молчал, предоставленный себе одному.

— Стой рядом и отслеживай самцов. Даже при намёке на их появление сразу сигнализируй Габу. Если не хватит стрелковой мощи его отряда, то прибавим Рэфа. За ним — Оре.

— Так точно.

Даже после такого Габ не зарделся, на его лице не просквозила самодовольная ухмылка. Юноша лишь еле заметно встрепенулся и вскинул автомат к плечу, заняв прочную боевую стойку. В его прицел попало несколько самок на дальней стороне пещеры. Их спинки переливаются бирюзовым, от чего жирных насекомых отлично видно даже с большого расстояния.

Приказы отданы, время застыло в ожидании отмашки командующего. Жол поднял руку, перед этим встретившись взглядом с Просветителем. Получив одобрение представителя культа и, соответственно, Троебожия, Жол приказал открыть стрельбу. Первые выстрелы опять ослепили, и мне стало стыдно за себя самого. Что ни стычка, то проблемы. Слух подведёт, глаза машинально закроются. Ноги подвернутся, руки опустятся от веса автомата. Типичный неликвид, я б такому и ПП не доверил.

Отряд Габа отлично справлялся с задачей. Словно для юноши выбрали самых метких рядовых. Те практически без промаха сбивали самок со всех сторон. Не успевая поднять тревогу, гусеницы заливали землю своими внутренностями, кладка шипела, разъедаемая слизью своих родителей. Где-то скорлупа трескалась, и мерзкое, не до конца сформированное существо, выглядывало наружу. Тонкое, словно позвоночник человека обтянули дряблой кожей. Огромная голова болтается, издавая противнейший писк. И так сотни яиц открылись, превратив пол под нами в живое колосящееся поле из булькающей плоти.

Не прекращая стрельбу, Габ попутно корректировал направление огневого давления. Зачистив местность от взрослых гусениц, юноша полностью сконцентрировался на кладке, поливая выстрелами оставшиеся яйца. В этот момент к нему подскочил Жол и чуть за руку не схватил, но вовремя одумался.

— Что ты делаешь? Приказ заключался только в уничтожении взрослых особей!

— Так кладка ими и станет, если её не уничтожить прямо сейчас!

Габ впервые показал свои эмоции. Ему пришлось опустить автомат и прекратить стрельбу, за ним повторил отряд, точно копирующий его действия.

— Не выдумывай на ходу! Действуем ровно по предписаниям Совета!

— Если так поступим, то через двадцать лет я окажусь на месте Ниса.

Упоминание моего имени подействовало как самая сильная на планете оплеуха. Я уж хотел было шагнуть к разозлившемуся командующему и взбунтовавшемуся рядовому, как на моё плечо легла костлявая ладонь. Лекарь остановил меня, помотал головой. Его морщины выдавали не только бесконечную усталость, ещё военный опыт. Я решил остаться на месте, хотя сам когда-то повёл себя в точности, как Габ. Лишь бы тому хватило ума не стрелять в своего командующего.

— Послушай меня! Больше повторять не буду, — слова Жола сочились гневом. Самым жёстким, что только можно придумать. Он шипел сквозь зубы, мельком оглядываясь на Просветителя. А тот как стоял, так и стоит на своём месте, защищённый несколькими рядами солдат, — приказ не обсуждается. Экономим боезапас, кладку оставляем как есть и двигаемся дальше. У нас не так много…

Времени? Патронов? Заряда автоматов? Мы не узнали, чем особенно сильно дорожит Жол. Его перебил треск камня. Слева, со стороны отряда Оре, сквозь почву прогрызся один из самцов. Точно такой же, который выгнал нас вчера из жёлоба. Гигантское скрежещущее насекомое рвануло к нам, грузно свалившись с высоты нескольких метров. Десятки ножек несли тело, мандибулы щёлкали на уровне с нашим залпом. Весь отряд направил свой огонь в одну сторону.

Как выяснилось, автоматы и правда были улучшены. Не успел огромный Анухе добраться хотя бы до одного из нас, как его слюнявая зубастая пасть превратилась в огромную склизкую дыру. Тормозной путь пробуравил в земле борозду, гусеница застыла у наших ног, прекратив любое движение. Усики не дрожали, складки не сокращались. Любые признаки жизни покинули желейное тело, и только в этот момент я смог выдохнуть, готовый провалиться в безвоздушный обморок.

— Всё внимание на стены и потолок! Забыли о кладке! Полный боевой режим!

Все тридцать рядовых заняли уверенные стойки. К моему огромному удивлению даже Просветитель достал оружие, вот только его предназначалось сугубо для ближнего боя. Массивная секира, до этого прятавшаяся за плащом в сложенном виде, раскалилась добела. Такая разрубит любую гусеницу, вообще не ощутив препятствий. Перед мощью представителя культа и правда стоит преклонить колено, ведь немалая сила нужна только для удержания подобной махины в руках, не говоря уже о том, чтоб иметь смелость ею размахивать.

Просветитель занял тыл, осветив узкий проход за нашими спинами своей секирой. Лекарь вынул ПП. Короткоствольный и скорострельный. Огромный разброс, но высочайшая скорость стрельбы. На средней дистанции превратит в фарш скопище гусениц, если те вообще сподобятся доползти через плотный огонь рядовых. Лишь бы их количества хватило, а дальше уже соединимся с другими отрядами, попутно пересекаясь с траекториями Бомбардиров, заваливающих проверенные отходные пути гусениц.

Вдалеке, где недавно светились самки Анухе, с оглушительным грохотом возникли две новые дырки. Самцы насекомых, обозлённые на нашу наглость, готовы положить свои жизни, но отомстить за гибель насекомьего молодняка. Они ринулись по разные стороны пещеры, быстро минуя обваленные камни и неровности сводов. Стрельба единым порывом наполнила воздух, тот сразу начал пахнуть электричеством. Даже отрастающая щетина вздыбилась, я машинально поднял автомат, прижал палец к спусковому крючку. Правда ли готов убивать даже спустя столько времени? Спустя годы мирной жизни с Анухе? Я же когда-то спал с такой же…

Выстрел, второй. Потом уже не считаешь, лишь стараешься не перегревать автомат и следить за уровнем заряда, чтоб не остаться в дураках. И вновь самцы пали, вообще без шансов оставшись далеко на подступе к нашим позициям. Тишина подарила время на вдох и выдох. Пусть в груди булькает, но мне нужен воздух. Дрожь в пальцах нервирует, плечи устали слишком быстро, я не рассчитывал пока выходить из строя и восстанавливать силы где-то в стороне.

Жол поднял руку, когда предварительное сканирование было проведено лично им и Лекарем, вставшим на позицию поддержки. Стрельба прекращена, а кладка ещё цела. Будь моя воля, я или сам кинул бы гранату, или вложил бы её в руки Габа. Он заслужил добить каждую гусеницу, что мы встретили и встретим на пути.

— Сигнатура крайне плотная, но удалённость просчитать не могу. Мешают слишком толстые слои породы. Оре!

— Да?

Юноша тут же подпрыгнул к командующему, за какими-то непонятными целями это же сделал и Рэф, словно внимание, обращённое от командующего не к нему, кольнуло ревностью под самые рёбра. Жол взглянул на того с недоумением, однако всё равно поделился самой свежей информацией. Копия отправилась и мне.

«От двадцати до сорока взрослых самцов направляются в нашу сторону. Предварительно с той же стороны, откуда прорвались предыдущие две гусеницы. Совет приказал удерживать территорию и не заходить дальше до прибытия поддержки, если таковая вообще успеет явиться. Запрос отправлен в Совет, ближайшая группа приняла сигнал, однако не дала ответ. Ждём и отстреливаемся»

И опять тишина, даже тьма словно стала гуще. Фонарики потускнели, желтоватые кружочки сгрудились у наших ног. Рядовые производили перезарядку, воспользовавшись заминкой насекомых. Жол, Рэф и Оре беспрестанно отслеживали сигнатуру Анухе. Один Габ стоял на краю склона и вглядывался на кладку. Слизь дохлых самок прожгла почву и впиталась, снаружи остались целые яйца. Они не давали юноше покоя, взывая к самым потаённым страхам в его душе.

— Тревога! Гусеницы в сотне метров!

Я вздрогнул, даже Жол не ожидал, что крикнет настолько громко. Эхо его голоса отразилось от влажных стен и загнало двух ефрейторов на свои прежние позиции. Третий остался на месте, на той же линии, что главнокомандующий. Лишь бы не брал на себя лишнего, а так Габ — прекрасный рядовой. Один из лучших среди всех, кого я когда-либо встречал.

Гул донёсся до меня одновременно с приказом главнокомандующего. Я не сразу поверил глазам, ведь прямо перед нами обвалилась целая стена. Слившись в единый поток пульсирующего мяса, стадо грозных Анухе вывалилось из жёлоба. Гурьба не сразу поднялась на лапки, чем подарила нам несколько секунд преимущества, а мы этим и воспользовались.

Несколько гранат улетели под лапки ближайшим Анухе. Те взорвались на такое количество ошмётков, что полупрозрачная завеса скакнула выше наших голов, закрыв подступающих насекомых. Те не сразу сориентировались, поэтому попали под моментальный обстрел. Три отряда в едином порыве, идеально вспомнив учения, сменяли друг друга во избежание перегрева и заминок с перезарядкой. Бесконечный поток уничтожал гусениц, не успевали те хотя бы по кладке пробежать. Они визжали и рычали, вместе с ними заголосил и Габ, утонувший в боевом кураже. Его стрельба снизилась по эффективности, он стал больше промахиваться, портя тем самым свою статистику. Продолжит в том же духе, так вполне рискнёт лишиться статуса, предварительно вступив в спор с командованием.

Помочь бы ему остудить пыл, да ведь сам был таким же. Если это цена выживания, пусть и с попутными потерями здоровья, то пускай по нему и следует. Вполне возможно, что это единственный способ не подохнуть в самом начале войны.

— Внимание налево! Ещё одно стадо!

Голос Жола полнился срывом, вот-вот и охрипнет, от чего так же понесёт потери в авторитете. Неуслышанный главнокомандующий — бесполезный главнокомандующий. Такого незазорно проигнорировать, а сообщениями на НОТ-СОУ-СМАРТ может удавиться. Настоящему рядовому нет смысла постоянно пялиться в экран, ведь у него есть дела куда важнее этого.

Тут и вторая стена обвалилась, рассеяв наше внимание. Я приказал Оре сконцентрироваться на новой порции гусениц, Рэф пусть добивает оставшихся. Нервно дёрнувшись и резко отвернувшись от меня, Рэф сменил позиции, утянув за собой и свой отряд. Они образовали зазор между двумя группами рядовых, который пришлось заполнить мне с Лекарем. Наших сил не хватит, если прискачет третье скопище насекомых, и заслон рядовых треснет. Тогда всей веры Просветителя окажется недостаточно, чтоб спасти наши тела, а за души будем бояться после.

Габ чуть поубавил в прыти, стал больше целиться, чем успокоил меня и Жола, который и без того утрачивал всякую власть в батальоне. Первое стадо Анухе перебили. Собравшись в дугу, изничтожили и второе. Когда последняя в эту минуту гусеница подохла, залив кладку так, что не разглядишь ни единого яйца, тогда несколько рядовых в бессилии свалились на колени. Никто не стал их тут же поднимать, и сам Просветитель не проронил ни слова, обязанный своей сохранностью именно этим молодым солдатам. Жол опустил дуло, склонил голову. Габ наоборот запрокинул лицо к потолку и изогнулся назад.

— Наденьте респираторы!

Я видел, как пары расчленённых насекомых заполняли пещеру, превращая лёгкие всех, кто здесь собрался, в тонкую ткань с кучей дыр. Поэтому и отдал самолично подобный приказ. Когда вернёмся на поверхность, все они будут кашлять с кровью, пренебрегшие защитой дыхательных путей в какой-то момент, так пусть хотя бы сейчас позаботятся о будущем. Вдруг, это подарит им несколько дополнительных лет жизни? Если мы победим, то в этом и правда будет огромный смысл. Я успокоился, когда все последовали поему совету, который приказом можно назвать с натяжкой.

На НОТ-СОУ-СМАРТ пришло два сообщения. Никто из рядовых его не получил. Вздёрнули руки к глазам лишь ефрейторы и командующие. Я боялся читать, по итогу всё равно глазами уставившись в буквы. Ещё краешком заметил их содержание, страх нитью пробил мошонку, холодом распространившись на весь пах.

«Соседней группой зачистки принят запрос о помощи»

«Многочисленное стадо мчится к нашим позициям»

При условии, что Разведка снаружи не ошиблась, это скопище из шестидесяти особей. По коэффициентам успешности операции мы резко остались на проигравшей стороне, и если подмога не успеет, то подобное количество гусениц с лёгкостью превратит нас в пищу для своих будущих поколений. Или же мы станем самой почётной кучей насекомьего дерьма. Отсчёт пошёл на минуты, кто быстрее настигнет наши позиции — помощь или Анухе. Уверен, их послала сама Матка, лишь бы мы не продвинулись дальше этого клочка земли.

— Ещё один рывок! Занять позиции! Стоим плотнее! — Жол всё ещё держался, однако голос практически сдал.

И никто его не ослушался, все без исключения сделали ровно то, что было приказано. Даже Габ, близкий к бунту, прижался поближе к своему отряду в середине дуги батальона. Просветитель облил наши спины специальной жидкостью. Лекарь распылил в воздухе Экс. Низкая концентрация не вызовет зависимости, впитываемая через слизистую в носу наркота отрезвляет слишком резко. Потом не помнишь минут двадцать из своей жизни, если вообще будет чем вспоминать. Рядовой без головы — рядовой без памяти.

Две сигнатуры настигали наши позиции справа и слева. Одна — помощь от рядовых. Другая — огромное стадо обозлённых Анухе. Ни одна из них не была дальше или ближе. Гонка силилась превратиться в ничью, а что случится в грядущий момент, известно только Троебожию. Мы приготовились, расставили приоритеты. Дула подняты, предохранители сняты. Земля под ногами дрожит, камушки подскакивают от тряски. С секунды на секунду ещё одна стена раскрошится, а за ней — животная ярость. Самая чистая и бесконечная, в полном объёме она обрушится на наши головы. За всё, что мы сделали и сделаем. За то, что совершили наши предки.

Мгновение безмолвия, оно всегда повторяется в одном и том же виде. Затишье перед оглушающим грохотом. Ещё больший кусок пещеры содрогнулся, и я поначалу решил, что это сама тьма обрушилась на моё лицо. Затем наши фонарики заскользили по светящимся спинкам Анухе. В этот раз они предстали в более организованном виде. Три самца обвалили камни и тут же убрались с пути. За ними несколько рядов насекомых с сохранением прежней скорости чуть ли не на лету помчались к нам.

— Огонь!

Тут голос Жола и сорвался, а это последнее, что от него сейчас потребовалось. Синхронный залп окрасил своды пещеры в бирюзовый, жёлтые спинки гусениц тут же заблестели, что упростило их отстрел. Блядские насекомые словно учли прошлые ошибки и не стали слепляться в одну кучу. Вместо этого подохшие особи выстраивали собой мостик к нашим позициям, а другие части стада рвались со всей силы. Я увидел, как некоторые рядовые дрогнули, хотя по итогу остались на месте. Не прекратили огонь, вот только ребячьи мысли точно посетила идея сбежать прямо сейчас. Думаю, присутствие Просветителя их остановило. Всё остальное вряд ли помогло бы справиться с тем ужасом, что вытек под эти каменные своды.

А гусеницы всё ближе. Их слюнявые пасти светятся в лучах наших фонариков. Туда направлена часть выстрелов, склизкие нити разлетаются кто куда. Рык Анухе раздаётся словно у самых моих ушей, перекрывая звон битвы. Я палю практически без перерыва, боясь быть сожранным таким ужасным способом. Не могу не представлять, как в тело впиваются клыки огромной гусеницы и перемалывают мои кости, пока я в агонии не могу даже в обморок упасть. Экс действует, впитывается через кожу и нос, но этого мало. Страх вязкой жидкостью наполняет мои мышцы, они мякнут, с каждой секундой всё серьёзнее грозясь отключиться.

Габ взял на себя командование вместо охрипшего Жола. Он растянул наши ряды, от чего боевой периметр увеличился. С ним выросли риски проиграть, однако также подскочили шансы выжить. И опять всё пятьдесят на пятьдесят. Рэф прекратил стрельбу, вместо этого сконцентрировавшись на управлении своим отрядом. Он руководил каждым по отдельности, следил, чтоб смена происходила незамедлительно, и стрельба шла без перерывов. Оре в свою очередь не стал менять строй, оставив всё как есть. Не желая выслуживаться и думая только о своём личном деле, он самыми меткими выстрелами убивал одну Анухе за другой. Те падали от его настойчивости, мы сохраняли расстояние между нами и полчищем гусениц. И где там подмога?

Я опустил автомат, больше не в силах его удерживать. Вместо этого прижал к слезящимся глазам экран НОТ-СОУ-СМАРТ. Точка подмоги застыла метрах в тридцати от нас. Видимо, другая группа зачистки встретила тупик по пути. Будет прорываться бомбами или искать обход — уже не так важно. Всё равно они опаздывают, и не стоит на них особо рассчитывать. Я чуть ли не со стоном вскинул оружие и вернулся к стрельбе. Не могу прогнать дурные мысли, ощущение близкой смерти портит кровь. Она от этого кипит, заполняет страхом мозг. Сердце колотится как взбесившееся, стуки в грудь только сильнее распаляют свищ. Я гибну прямо на своих глазах, это физически больно осознавать.

Резкий шум вытолкнул мысли из моей головы. Более плотный заслон гусениц выскочил из образовавшегося жёлоба. Они прытко обошли трупы своих собратьев и устремились по сводам пещеры. Тут наша стрельба пошла прахом. Отсутствие точных указаний разбило линии огня на несколько неорганизованных групп, от чего одна гусеница превратилась в решето, а другая практически без урона прыгнула прямо на нас. Бедолага рядовой даже не сумел понять, что произошло. На него свалилась огромная мясистая туша. Раздавленный в лепёшку юноша забрызгал кровью всех ближайших ребят, и те аж закрыли лица руками, забыв, что жизненно необходимо продолжать стрельбу.

Второго рядового гусеница заглотила наполовину. Ноги болтались, быстро заливаемые багровой густотой. Линии кишок свалились к нашим ботинкам, а крик, отталкиваемый от стенок горла гусеницы, добрался до нас уколом леденящего ужаса. Он принялся распространяться дальше, один за другим рядовые прекращали стрельбу, моментально снижая наши шансы выжить. Я бросил гранату в приближающуюся толпу насекомых и сосредоточился на ближайшей гусенице. Она уже проглотила рядового, выплюнула наружу порцию вязкой слюны и автомат. Затем схватила передними короткими лапками ещё одного. Вместо того, чтоб впиться в него зубами и сожрать, насекомое пробило бедолагу насквозь шипами своих ножек. Молодой парень кричал, пока кровь не заполнила его лёгкие до краёв. Под ним образовалась блестящая лужа, быстро сворачивающаяся от жара нашей пальбы.

— Добиваем эту! Смыкаем ряды! Гранаты на стадо!

Я кричал первое, что приходило в голову. Меньше слов — больше смысла. Хотелось ни в коем случае не позволить гусенице проглотить ещё одного рядового, даже если тот уже мёртвый болтается в лапках богомерзкого существа. Я стрелял ровно в голову, постепенно смещаясь к участку между нею и пластиной на тельце. Ошмётки мяса заливали взор, рядовые отскакивали в стороны. Их глаза залепила едкая кровь Анухе. Они тут же побросали автоматы и с безумными воплями принялись оттирать свои лица. Но это уже бесполезно. Они точно ослепли, и лучше бы им прижаться к земле. Так меньше шанс попасть под нашу линию огня.

Кто-то всё-таки не успел присесть, его тут же продырявили свои. Это дополнительно посеяло сомнения в наши ряды. Уже с другого конца батальона снизилась плотность стрельбы. Лекарь точно выбросил в воздух новую дозу Экса. Явно более концентрированную, у меня так сильно защипало в носу, что на несколько секунд пришлось закрыть глаза и проморгаться. Порция сил, вырванных из глубоких запасов моего тела, подарили минуты боевого настроя. Я добил гусеницу, та мёртвой лепёшкой свалилась под наши ноги. Взрывы гранат приостановили наступление Анухе с другой стороны, и мы успели отдышаться. Всего вдох, наполненный Эксом, и остатки батальона снова погружены в отчаянное сопротивление наступающим Анухе.

А перед глазами всё равно мелькает прежняя картина. Сухожилия болтаются в воздухе, совсем молодой парень кричит как может от неимоверной боли, не зная, как попросить помощи. Вокруг одна кровь, смешанная с землёй. Вот и всё, что представляет из себя война. Крик, кровь, почва. Никакая награда не выбьет из твоей головы воспоминания, они зальют ядом каждую радость, которую ты потом посмеешь испытать. Только бордовые лужи и звенящий вопль в ушах. Вот твои медали и почётные грамоты.

— Держим строй!

Я сам не понял, почему и зачем это вырвалось из моего горла. Между рядовыми вообще не было свободного пространства. Плотный комок человеческих тел покрылся жаром от перегретых автоматов. Выстрелы встали в очередь, пришлось каждый раз выбирать более приоритетные цели, чтобы хоть как-то сохранять позиции. А мы и без того упёрлись в жёлоб, который выведет на поверхность и в позор. Либо смерть, либо победа. Иного выбора Совет не предоставил.

Когда гусениц стало непомерно много, рядовые бросились кто куда. Да, они ещё вели стрельбу, но попрятались за камни, за других дохлых Анухе. Паника в венах заставила бедных юношей вести себя по-идиотски. Думая, что так целесообразнее, они наоборот привели в упадок всю нашу победу. У меня полностью высохла надежда на удачный исход, а помощи всё нет. Даже сигнатура их ослабла, они бросили нас, решив почему-то, что мы не заслужили спасения.

Всполох над моей головой я сначала принял за взорвавшуюся гранату. Подумал даже, что хочу в глаза посмотреть тому придурку, который её так кинул неумело. Однако это блеснуло лезвие секиры. Просветитель перепрыгнул всех нас и рванул к гусеницам. На секунду те застыли, не сразу переработав наглость человека, а потом побежали ему навстречу. Не знаю, сколько Анухе за свою жизнь встречали представителей культа, вот только его взмахам они ничего не смогли противопоставить. Просветитель с лёгкостью разрубал тела насекомых, и это при условии, что они были выше его как минимум раза в два. Дымящаяся плоть наполняла воздух запахом подгоревшего мяса.

Громкое шипение крови Анухе перемежалось с визгом осипших рядовых. Они побежали за Просветителем, думая, что помогут ему. Вместо этого наивные юноши попали в ловушку своей напускной смелости. Они гибли один за другим, и вот уже треть нашего батальона слегла. Кто умер, кто валялся без рук или ног. У кого-то лицо залило таким толстым слоем слюны гусениц, что оголённый череп проглядывал сквозь полупрозрачную пелену, и всё равно этот солдат хватался за жизнь, куда-то вверх вытягивая свои обессилевшие конечности.

В тот самый момент, когда я ответил себе утвердительно, готов ли сдаться, в противоположной стороне от наступающей орды насекомых разгорелся прожектор. Это мощные фонари группы зачистки. Они всё-таки успели, пусть и застали окончание нашей стычки. Просветитель тоже выбился из сил, еле как уничтожая оставшихся Анухе. Подоспевшие рядовые окружили его, принявшись убивать последних гусениц в пределах грота. Ногами затаптывая кладку, они отодвигали ряды насекомых подальше в то место, откуда они вырвались. Плотный слой выстрелов отогнал Анухе в жёлоб, а затем и вовсе пробкой забил подход к пещере, которая чуть не стала моей могилой.

Когда писк насекомых пропал за толщами камня, я свалился на спину. И пусть болит позвоночник, пусть от удара копчик ноет, перебивая жуткую ломоту в предплечьях. Смерть отступила. Пусть и не навсегда, но Троебожие подарило мне ещё один Отсчёт. Я жадно дышал, трогал себя за плечи. Слёзы ручьями катились по щекам, я захлёбывался в плаче. И пускай смотрят, плевать, если осуждают. У меня есть право на эти эмоции, потому что я вообще не должен был оказаться здесь повторно. Меня предали, и ничего не осталось, как дать волю усталости. И без того достаточно пользы с моей стороны принесено обществу. Я уже сделал всё, что мог и что должен был. Город просто обязан мною гордиться…

***

Новой порцией Экса, перемешанного со снадобьями Лекаря, подняли меня на ноги. Насильно. Опять. Я привалился к стене, не желая никуда двигаться. Жол собирал нашивки погибших рядовых и складывал в свои карманы. Далеко не каждый командующий так делает, ведь нашивки передадут в Город, и семьи погибших получат дотации. Обычно мёртвых оставляют разлагаться со статусом «без вести пропавший». Жол бережно срывал знаки отличия с плеч ребят, если плечи ещё были целы. Куски оторванных конечностей усеяли грот, окрасив его в тёмно-красный. Плотная корка смешалась со слизью гусениц, на время оставивших нас в тишине и покое.

Мы собирались с силами. Выжившие рядовые сгрудились вокруг Просветителя. Он читал проповедь, сейчас действительно нужную для совсем юных бойцов. Смириться с тем, что ты когда-нибудь умрёшь — невозможно, а так хотя бы скрасится чувство ужасной потери. Их друзья пали, боевые братья оказались жестоко растерзаны Анухе. Тут никакая психология не сработает, осталось только уповать на благодать Троебожия. Оре и Рэф тоже находились среди тех, кто окружил просветителя. Один Габ стоял поодаль и взглядом пытался прожечь оставшиеся целыми яйца гусениц. Они не давали ему покоя, внушая самую очевидную мысль — мы оставляем врага за своей спиной. Оставляем намеренно, и одному Совету известно, зачем так вообще поступать. Тупиковые размышления распаляют гнев, неспособность что-то решать самому уничтожает желание вообще действовать. Габ разрывался между патриотизмом и тем, что правильно. Жаль, что эти понятия действительно разошлись в его видении мира.

Отряд зачистки, всё-таки спасший наши жизни, пусть и не все, о чём-то переговаривался с Жолом, старающимся в этом время не отвлекаться от сбора нашивок. По обрывкам долетевших до меня фраз я понял, что они с минуты на минуту покинут нас. Нам выделили немного боеприпасов, некоторые рядовые добровольно присоединились к нашему батальону с разрешения другого командующего. Тот тоже был вымотан и выполнял приказы Совета беспрекословно, но по итогу встал на путь человечности, позволив нам восполнить потери в составе. Они покинули нас так же скоро, как и настигли. Света стало заметно меньше в пещере с их уходом.

Лекарь занимался ровно тем, за чем присоединился к нам. Помогал раненым выжить, а серьёзно изувеченным, однако каким-то чудом избежавшим гибели — спокойно и побыстрее умереть. Он сновал среди тел, совершенно беззвучно подползая к каждому и проводя над ними свои личные обряды. Пока Просветитель занимался нашими душами, Лекарь заботился о телах. От одного к другому. Некоторые выглядели спящими, лежали на боку, подложив ладони под голову. Рядом автомат, лишь бы не потерять по пробуждении. Если бы не обилие крови на их головах и лицах, порванные щёки и вены, торчащие из шей, так с лёгкостью можно было бы представить, как они моргают, двигают губами во сне, сопят.

Лекарь так бережно к ним относился, что мне впервые захотелось назвать его по имени хотя бы в своих мыслях. Сэл переворачивал их животом кверху, если те оказывались лежащими слишком неудобно для проверки. Ни единого исключения, чтоб не дай Троебожие забыть кого-нибудь, пропустить в спешке. По моему мнению, как и по мнению Сэла, каждый заслужил получить помощь в том или ином виде. Даже если эта забота окажется посмертной.

Практически со всех слетели респираторы, обнажив увечья. Некоторые лежали чуть ли не в обнимку. Соприкасались подошвами сапог, частями уцелевших тел. Они были ещё живы, они двигали губами, но слов не произносили. Как младенцы, не могут произвести ни одного вразумительного звука. Только мычание, словно попытка посмеяться над несмешной шуткой. Сэл вкалывал таким особую дозу, и те присоединялись к мнимым спящим. Не осуждаю его. Все здесь отдают себе отчёт, что никто и никого не будет поднимать наверх. Можешь встать? Повезло, только выбирайся всё равно сам. Не способен подняться? Погибнешь в сладком кайфе от самого сильного синтетического наркотика на планете.

Недалеко от меня лежал рядовой из состава Рэфа, сам ефрейтор краем глаза следил за Жолом и вполуха слушал Просветителя. Тот юноша без имени, без звания, оставшийся и без нашивки на плече. Рот широко раскрыт, кожа бледная, слегка желтоватая. Колено разодрано, даже кости не разглядишь, всё размазалось и смешалось с костюмом. Умер ли он быстро или страдал? Кричал ли так же, как другие? Или закусил язык до крови, лишь бы не разомкнуть рта? Последняя возможность оставить гордость при себе.

Просветитель закончил свою речь, в очередной раз оросив собравшихся амброзией культа. Облизываясь, рядовые разошлись в разные стороны, попутно не замечая, как прямо под ногами штабелями разложились их погибшие друзья. Сэл не стал обращать внимания, не стал просить помочь ему, он продолжал делать свою работу. Уже чуть поодаль от меня, а всё равно вижу, что там происходит. Юноша стонет, сжав зубы чуть ли не до треска в челюстях. Терпит, пока Лекарь обрабатывает его рёбра. Открытая рана торчит из-под костюма. Кровь остановлена, только вот какой в этом толк, если всем вокруг видно, как лёгкие наполняются воздухом и опустошаются? Два мешочка пульсируют, выгибаются за пределы оголённых рёбер, торчат даже за пределами умирающего тела.

Сэл ему что-то шептал, стараясь успокоить. Рядовой его не слушал. Стоны истончались, пока не прекратились вовсе. Лёгкие больше не надуваются, вокруг глаз с полопанными капиллярами тут же образовались два синеватых круга. Этот юноша погиб, так же, как и остальные. Практически все они мертвы или погибнут в ближайшие часы. Победой это совершенно не пахнет.

Жол и Лекарь чуть ли не по очереди обходили лежащих. Один воздавал почести, другой с благословения культа отправлял их в высшие миры. Нашивки, заслуги перед обществом, надежды на будущее, кишки — всё смешалось в единую картину, которую вряд ли когда-нибудь смогу вымыть из головы. Почему-то всё стало хуже, так не было в первый раз, когда я отправлялся на войну. Извратилась даже она, и боязно представить, что будет, если она не закончится на моём веку. Что через следующие двадцать лет всё повторится лишь с большей жестокостью. Зачем? Ради чего? Неужели невозможно было найти мирное решение? Неужели обе стороны не придумали иного способа? Как так можно было не ужиться на целой планете? Вокруг ведь так много места…

Новый приказ на НОТ-СОУ-СМАРТ. Сбор у одного из желобов. Мы проследуем ранее заданным маршрутам, как только сформируем батальон заново. Рядовые, способные ходить, постепенно кучковались у заданной отметки. Жол подсчитывал потери и нынешнее количество солдат. Рэф, Оре и даже Габ остались при своих званиях и обязанностях. Каждому выделили как и прежде по отряду. Рэф словно специально пытался подтянуться к командующему, пока тот что-то разжёвывал Оре. Наверное, разбирают действия в экстренной ситуации и момент импровизации. Когда вполне можно было передислоцироваться, Оре остался на месте. Может, это и пытаются разъяснить?

Я не заметил, как ко мне подошёл Просветитель. Он помог подняться, при этом не произнося ни слова. От него странно пахло. Это не пот, не железо. Не нотки Экса или жидкости, приготовленной в стенах церквей культа. Это нечто неуловимое, точно не принадлежащее миру обычных людей. Просветитель взглянул мне прямо в глаза, и я ощутил порыв присоединиться к остальным. Не наитие, не осознанное желание продолжить войну. Ноги сами унесли меня к батальону, противиться этому я смысла не разглядел.

— Следуем дальше. Точные координаты высланы ефрейторам. Двигаемся ровно по приказам Совета. Если всё пойдёт по плану, как и прежде, то к началу следующего Отсчёта настигнем Матку Анухе. Тогда война и закончится. — Жол как рот закрыл, так сразу и отвернулся от остальных, чтоб чуть ли не прыжком отправиться в темноту пещер. За ним тут же поспешили рядовые. Среди молодых лиц пробежалось недоумение.

К началу следующего Отсчёта. Через месяц. К началу следующего года. Через двадцать лет. Эти надежды постоянно терпели крах, хотя каждый раз получали статус «всё идёт по плану». Я не сдался, не могу этого позволить, вот только пальцы еле сжимают рукоять автомата. Написал Пим, стараясь не наступать на пятки впереди идущим.

«Всё ещё живой. Углубляемся в пещеры к матке»

«Ок»

Я выключил экран НОТ-СОУ-СМАРТ. Опять заработает, только если сообщение придёт с пометкой «крайне срочно» или «важно». Остальное пусть останется там, наверху, или упокоится здесь, среди погибших молодых ребят. Мы отправляемся туда, где свет фонариков с каждым нашим шагом становится тусклее, где силы иссякают в два раза быстрее. Где желание выжить притупляется, а связь с природой наоборот только крепнет. Или ты убьёшь, или тебя сожрут. Так это работает у гусениц, так это будет работать и у нас отныне. Да услышит меня Троебожие, да простит оно нам то, что мы собираемся сделать с другими живыми существами ради процветания нашего человеческого общества.