Виллу-филателист

Сообщники

Желтый с большими окнами автобус объехал клумбу и исчез на дороге за воротами лагеря. Перед главным зданием, украшенным лозунгом «Добро пожаловать!», остались лежать несколько куч чемоданов, рюкзаков и сумок. Их владельцы топтались тут же, потому что начальник лагеря велел немного подождать. Новички побойчее уже завязывали знакомства, более робкие озирались по сторонам.

Эйнар подошел к высокому вихрастому парнишке. Долговязый пел в автобусе громким голосом и поэтому запомнился Эйнару.

— Ну и преснятина эта жизнь в лагере! — сказал Эйнар так, будто они с долговязым были старые друзья. — Я бы не поехал, но отцу дали путевку на работе… Если дают, надо брать…

Высокий глянул сверху вниз на Эйнара, склонил голову набок и принялся бормотать:

— Да, лагерь — это, конечно… Откуда знать, может, и правда… Но кто скажет, вдруг вовсе и нет… Поди возьми…

Эйнар повернулся к длинному спиной. Такой ответ не сулил надежды на то, что они найдут общий язык. А общий язык обязательно нужен. Иначе ему, Эйнару, ни за что не создать «господской компании». Такой, которая не поддастся приказам и запретам. Эту идею он позаимствовал у соседского Иллара, который с такой компанией куражился потом еще целые ползимы. Эйнару не хотелось быть ниже и хуже других.

В следующий миг Эйнару попался другой долговязый парень. Он подпирал плечом корявый ствол сосны и, похоже, скучал. Предположение это по крайней мере подтверждалось кручением болтающегося на цепочке ключа.

Эйнар подошел ближе.

— Н-да… Ну и преснятина эта жизнь в лагере! — сказал он с легким превосходством. — Отцу на фабрике дали путевку, иначе я бы сюда не поехал…

Парень оттолкнулся от ствола, покрутил ключом перед носом Эйнара и сказал:

— Слушай, приятель, не хнычь ты тут, знаешь ли…

Эйнар и к этому долговязому повернулся спиной. Такой ответ и вовсе не обещал, что они могут найти общий язык.

В конце вереницы сумок, баулов и свертков сидел на чемодане коренастый парнишка. Он закинул ногу за ногу, скрестил на колене пальцы рук и смотрел вокруг с таким видом, будто он был по крайней мере надсмотрщик, если не сам барон.

Эйнар остановился перед парнишкой и сказал:

— Интересно, сколько заставят нас здесь прождать?

— Кто знает, сколько они провозятся! — решительно сказал восседавший. Этот тон был весьма и весьма обнадеживающим, и Эйнар смело выпалил свой пароль:

— Ну и преснятина эта жизнь в лагере…

О том, как отец достал на фабрике путевку, он и не успел сообщить. Коренастый парнишка театрально протянул руку и обрадовался:

— Руку, друг! Прямо мои мысли!

После такого ответа было неудивительно, что Эйнар и этот коренастый Райнер заняли рядом кровати и были вместе в столовой, в строю и вообще везде и каждую минуту. Штабом двух сообщников, их убежищем и командным пунктом стала огромная каменная глыба на высоком берегу реки. Вернее, удобное песчаное углубление, которое ветры выдули в камне со стороны реки. Это прекрасное место союзники открыли сразу в первый же день. И в тот же вечер молоденькой воспитательнице было растолковано, что двоим парням из старшего отряда няньки не нужны. Они согласны спать в отрядной палате, согласны есть и ходить на построения, но большего от них ждать не следует. Они приехали сюда не в детсад играть.

Скрывая свое смущение, молоденькая воспитательница смогла лишь неловко отшутиться. В этом не было ни запрета, ни разрешения. Если что и было, так желание выиграть время, чтобы посоветоваться с другими воспитателями или самой собраться для решительного возражения.

Таким образом первый ультиматум сообщников обескуражил противника.

На следующее утро песчаное углубление в камне было уже спозаранку обжито. Они еще захватили шашки и две бутылки лимонада.

— Теперь поджаримся! — сказал Эйнар, когда он ничком разлегся на песке, раскинув руки и ноги.

— А что тут остается? — констатировал Райнер. В его словах прозвучало как бы небольшое сожаление. Эйнар перевернулся на живот рядом с Райнером и сказал:

— Все лучше, чем… чем…

Чем что? Этого он не сумел с ходу выразить, но Райнер понял его.

— Конечно, лучше… О чем разговор! — согласился он.

Некоторое время, загорали молча. Наслаждались своим положением и завоеванной самостоятельностью. Но взгляды скользили с устья реки на море, оттуда на каменистый остров, где виднелась еловая опушка.

— Было бы здорово предпринять что-нибудь стоящее, — пробормотал Эйнар. — Пойти бы куда-нибудь. Скажем, в горы… Дорога тяжелая, но это ничего…

— Ну, ты начинаешь молоть чепуху, не хватает еще клад принести, в искатели податься, — презрительно пожал плечами Райнер. — Я бы лично лучше куда-нибудь поехал. На какой-нибудь великолепной машине или на самолете. Или на машино-самолето-пароходе! Рулевая что надо и полно кнопок… Чудо-машина то несется по земле, то взмывает в небо, то плывет по воде… Если надо, и под водой…

— Оно, конечно, на таком бы можно… — сразу согласился Эйнар. — Шлепнулся бы с берега в реку, по реке — в море, там взмыл бы в воздух и — бац — спустился бы на остров…

— На остров Сарвику, например, — сказал Райнер. — А ты что думаешь, что такая машина только фантазия? Я где-то про такое читал, даже испытания проводят.

— Конечно! Почему бы не испытать… А вот мы даже самым обыкновенным образом не побываем на острове Сарвику. Разве можно везти детей морем… Интересно, какое тут расстояние?

— Метров двести, не больше!

— Боже мой! Двести метров открытого моря! Ой-уй-ай! — произнес Эйнар, подражая голосу молодой воспитательницы.

Это у него получилось довольно здорово. Даже настолько, что Райнер долго смеялся и посоветовал Эйнару податься на эстраду.

Ребята снова замолчали. Лимонад был выпит, шашки не завлекали. Жара настолько разморила, что зубоскалить тоже уже не хотелось. Только вода могла еще подбодрить, притом, конечно, морская. В реке вода теплая.

И они пошли к морю. Брели берегом, взбирались на камни, кидали в воду камешки, зарывались в песок и снова плюхались в воду. Но полного удовлетворения все равно не испытывали. И это злило их, а вскоре даже слегка притормозило их забавы. После того как в песке была выкопана яма и они здорово облепили друг друга грязью, не оставалось ничего другого, как сесть и прислониться спиной к камню.

На реке показались две лодки. О своем появлении они заявили веселым громким смехом, пением и звуками гитары. Тот самый долговязый парень, который накануне подпирал сосну, сидел на носу первой лодки, наяривал на ярко-желтой гармошке и пел.

Обе лодки были набиты мальчишками и девчонками. Верхние бортовые доски лишь на пядь выступали из-под воды. Весла поднимались и опускались. Но тяжелогруженые лодки с ребятами продвигались, как черепахи.

«Ну и что ж, что медленно… — могли крикнуть плывущие. — Главное, движемся! Главное, что куда-то собрались!»

Эйнар пригляделся.

Вот чудеса! И девчонка-воспитательница в лодке! Опустила руки в воду и подпевает под гитару!

Райнер глазел на вещи в лодке.

Вот это да! Котел прихватили и палатку… Наверное, останутся на ночь… Видимо, на остров… Куда же еще…

Звуки гитары, песня, смех и лодки удалялись из устья реки.

Теперь путешественники были уже в море, среди дремлющих валунов. Много ли там осталось до острова…

— Ну и печет! — проворчал Эйнар и, набрав пригоршню воды, плеснул себе на голову и плечи.

— Эй! Ты чего брызгаешься! — отскочил в сторону Райнер. Его голос прозвучал так зло, будто Эйнар облил его из ведра.

— Да что тут такого! Ты же не девчонка какая-то! — посмеялся Эйнар.

— Очень даже такое! — огрызнулся Райнер.

Оба вдруг нахохлились. Еще одно высказывание, и кто знает, что могло случиться. Может, руки бы в ход пошли. К счастью, откуда ни возьмись, появился длинный и тощий парень, который пел в автобусе громким голосом. Эйнар и с ним пытался договориться до Рейнера, но тщетно.

Появление парня было своеобразным. Он выскочил из-за куста, побежал пригнувшись по галечному берегу и бухнулся на живот за довольно большим валуном. Глаза же его были все время прикованы к двум лодкам. Он явно действовал по принципу: наблюдай, но сам оставайся незамеченным.

— Что за цирк ты здесь устраиваешь! — гаркнул Райнер.

Долговязый разведчик испугался. Конечно, у него не было времени обратить внимание, что соседний камень сзади уже обжит.

— Да я ничего… Просто наблюдаю… Не наблюдаю… а смотрю…

— Чего подглядывать-то! Поехал бы с ними, раз душа просится! — бросил Эйнар.

— С ними, конечно… Только лодки… Лодки казались мне развалюхами… В другой раз, если… если… — совсем запутался парень.

— Если они сегодня не пойдут на дно? — с издевкой вставил Эйнар.

— Нет, почему же сразу на дно… Я только… — начал было опять долговязый, но Райнер махнул рукой:

— Хватит! Картина ясная. Твое «я» раскрылось перед нами!

Эйнар прыснул.

Но долговязый неожиданно сердито сверкнул глазами и на удивление резко и кратко проговорил:

— Тогда уж мы все втроем одинаково попахиваем!

Райнер только теперь по-настоящему вышел из себя:

— Послушай ты, жердина! Давай сматывайся!

Эйнар схватил камень.

Долговязый не стал дожидаться последующих событий. На его счастье, рядом начинался можжевельник.

Райнер и Эйнар некоторое время молча смотрели на море.

Лодки достигли острова. Ребячья орава, словно стая кузнечиков, кинулась покорять необжитые земли. Судя по крикам, потрясающие открытия были прямо-таки повсюду. Если ничего другого, то гнезда птиц-смеховушек были там на каждом шагу.

Это до того злило, что Райнер не вытерпел:

— И чего этот столб о себе думает! Приходит других своей шапкой мерить!

— Надо было дать ему как следует! — фыркнул Эйнар.

Райнер молчал некоторое время. Затем спросил:

— А за что?

— Дурак! — презрительно сказал Эйнар.

— Хорошо, что сам все понимаешь! — улыбнулся Райнер.

На это Эйнар не смог ничего ответить.

На острове кипела жизнь. Долговязый покачивался среди можжевельника словно флюгер. На берегу, возле огромного валуна, Эйнар и Райнер уставились друг на друга.

Шел всего второй день в лагере.