Виноградные грёзы. Книга 2

Глава третья

Ты любишь меня, ты ненавидишь меня,

Ты целуешь меня, ты разрушаешь меня.

Ты поднял меня ввысь лишь затем, чтобы увидеть, как я падаю.

(с) Papa Roach «Gravity»

Стивен

Сны о любимой Аристель причиняют особую боль. Разум проигрывает сердцу, воспоминания – реальности, и я едва сдерживаю крик.

…Она бежала под дождем, волосы скрыты капюшоном, джинсы ниже колен темные, мокрые. Ари рыдала в унисон грозе, ее слезы смешались с небесными каплями. «Подожди, – хотел крикнуть я. – Не предавай меня». Но в ту дождливую ночь я предал ее. Изменил ей. В клочья доверие, вдребезги мечты. Ари вмиг повзрослела. И секундой позже – она кукла из стрип-бара. Чувствует неприязнь, а остатки прежнего восхищения мной, любимым музыкантом, слились с грязью души – я кинул Аристель в грязь в ту ночь. Измена – есть грязь. Мне не за что винить Ари.

Проснулся в поту, с застывшим на губах хрипом, и осознал, что во второй раз причинил Ари боль, предал и растоптал. Что она ни сделала бы, как глубоко ни воткнула бы в мое сердце нож, я не должен был так поступать. Не имел права ранить в ответ.

Я поднялся с кровати и направился в кухню гостиничного номера Софи Штерн. Модель тем временем спала на другой половине кровати и вряд ли догадывалась, какой скотиной я себя чувствую, а к ней, очаровательной и загадочной Софи, – ничего не чувствую. Еще одна обманутая мной женщина. Я налил воды из графина и задумчиво смотрел в окно на сонный город.

Я считал себя хорошим человеком, я был хорошим человеком, когда в мой мир ворвалась Ари. Мила, наивна. Ангелу нужно соответствовать. Не проще ли испортить ангела?

С приезда в Нью-Йорк прошло несколько часов, я протрезвел, эмоции утихли. Пораскинув мозгами, я начал осознавать – неужели Ари не стала бы прятать наркотики подальше? Она не в состоянии жесткой ломки, чтобы творить глупости. Я в любую минуту мог открыть комод.

Приятнее ощущать себя обманутым и считать измену не более чем способом отомстить, мол, сама виновата. Но Ари не виновата. И не заслужила всего того, что я наговорил ей.

Нет, не могла она сбежать из своей страны просто так, не могла играть со мной, не осталась бы в Америке без веских на то причин…

– Стив? – Софи проснулась и сидела за маленьким столиком, ела с подноса салат из фруктов. – Будешь завтракать?

Я не заметил, как рассвело, нас посетило обслуживание номеров и проснулась девушка, с которой я провел ночь.

Сексуальное тело в шелковой ночнушке, убранные в пучок шоколадные локоны, миндалевидные глаза, пухлые губы, точеный носик, татуировки… Софи не изменилась, выглядела так же роскошно и желанно, как и вчера, но всё, что я испытывал – вину. Мне было стыдно смотреть ей в глаза, я что-то пробурчал и оделся. Руки не слушались, со второй попытки я застегнул рубашку на все пуговицы.

– Нет, я… – А что я? Воспользовался тобой, Соф? Изменщик? Лицемер? – Мне нужно в Лос-Анджелес. Я позвоню.

Софи не ответила. Всему есть предел. Не знаю, пиар держал модель рядом или чувства, но струна лопнула. Хотел вернуться в прошлое? Получи – ты один, ты никому не нужен.

– Прекрасно, – фыркнула Соф и со звоном кинула вилку в тарелку.

Девушка встала, направилась к сумочке, достала сигареты. Я любовался ее жестами: в них кошачья грация, неземная женственность. Идеальная пустышка со слезами на ресницах.

– Ты делаешь мне больно, ты знаешь? Я люблю тебя, Стив…

Как не вовремя.

– И мне неприятно, – она щелкнула зажигалкой и затянулась.

– Я просил тебя не курить рядом со мной, – выхватив сигарету из пальцев Софи, я со злостью затушил о край пепельницы. – Как шлюха!

– Разве я не твоя шлюха, Стивен Рэтбоун? – отреагировала Соф. – Приходишь, когда удобно, берешь… потом исчезаешь, не звонишь, оставляешь странные сообщения на автоответчике… Я думала, всё кончено.

– Что же ты пустила меня? – Меньше всего я хотел сейчас выяснять отношения. И замолчал, думая совсем не о Софи. Ари не принимает наркотики, Ари не…

– Ну и? – Даже содрогаясь от рыданий, Соф говорила твердо и выглядела будто сошла с обложки журнала. – Это всё?

– Как скажешь, – рявкнул я, накинув пальто, пропахшее алкоголем и духами Софи: приторно-сладкие, они вытеснили цветочный аромат Аристель. – Хватит! Я устал… устал врать ей, тебе, всем! Оставь меня в покое! Когда ты позвонила, я напивался – и это единственная причина, почему я оказался здесь!

– Ей?..

Я покинул номер, так ничего и не ответив. Мне не хотелось снова уладить конфликт, сквозь зубы соврать о вечной любви к миловидной модели, только бы было куда прийти, если Ари бросит меня.

Когда я потерял Аристель несколько лет назад и понятия не имел, где она находится, надежда казалась сильнее, чем сейчас. Тогда я не знал, какой сильной Ари стала.

***

Вернувшись в Лос-Анджелес, я заехал домой, принял душ и дважды почистил зубы, выдворяя отвратительный запах перегара и чужих поцелуев.

Я пил кофе и думал о том, что не поздно отступить: сбежать из города, пропасть на неделю-две… Но сбегать – по части Ари. Мне не хотелось ей врать, но единственная тактика – поверить, что я ночевал дома. И почему я не поехал домой? Сдался мне этот Нью-Йорк и эта Софи Штерн!

Набрав Мартину и сообщив ему, что сегодня на репетиции меня ждать не стоит, я вскоре топтался на пороге квартиры Аристель. Страх парализовал. Бояться девчонки, которую обидел… Так сильно я боялся только свою мать, когда она сердилась на меня за шалости. Боялся не потому, что она была строгой женщиной. Напротив – мягкой, доброй. И от стыда хотелось исчезнуть. Для своей мамы я хотел быть лучшим. Для Ари – тоже.

Постучал – в ответ ничего. Минуту постоял и толкнул дверь: оказалась незапертой и поприветствовала скрипом.

В квартире тихо. Пахнет выпечкой и какао. Куртка Ари в прихожей, ключи на тумбочке. Аристель дома, но в каком состоянии…

– Милая? – позвал я; мысленно выругался – что за клише. Голос получился сдавленным и, кажется, полностью выдал меня. – Ты где? – с трудом преодолев тяжесть в ногах, я прошел вглубь квартиры.

Ари сидела на диване в гостиной и пила какао из большой чашки. Макияж сделал девушку взрослее, песочного цвета кофта и юбка-карандаш – женственнее; образ дополнила прическа – легкие волны.

Аристель куда-то собиралась, но в последний момент передумала? Она выглядела спокойной, чересчур спокойной. Карие глаза смотрели в стену. Я подошел ближе и, наклонившись, поцеловал Ари в щеку. Она не возражала.

Хотел извиниться и признать, что не должен был грубить и не верить, но язык не подчинялся. Начну оправдываться – Ари узнает об измене.

– Слушай, – начал я, но Ари взмахнула рукой и поднялась с дивана.

Она поставила чашку на тумбочку и села в кресло у окна.

Когда я представлял ее во время нашей трехлетней разлуки, Аристель выглядела именно такой – самодостаточной, неприступной, гордой.

– Ты изменил мне, – сообщила Ари; она вовсе не была удивлена.

Я кивнул. Нет смысла громоздить еще лжи.

Ледяное спокойствие пугало сильнее истерик. Три года назад девчонка поступила ожидаемо – слезы, ненависть, умчалась прочь. Теперь… приняла измену. Я и сам не думал, что способен изменить по-настоящему, а не отыгрывая сценарий Джерада в попытке избавиться от ненужных тогда отношений. Даже огромная доза алкоголя меня не оправдывает.

Ари взяла с подоконника пачку сигарет и, вытащив одну, закурила. Я открыл рот, но тут же закрыл его. Да, милая, я не имею никакого права указывать тебе, что делать.

– Стивен, – затянувшись и выпустив кольцо белого дыма, начала Ари. – Мне всегда казалось, я слабая личность. Наркотики и прочее… А ты взрослый и мудрый, хотя и вспыльчив. Но… Спонтанные поступки не про тебя.

– Как давно ты узнала?

– Несколько часов назад, – уклончиво бросила Ари.

– Кто тебе сказал? – разбил я последнюю надежду на ложные сведения.

– Стивен, шутишь? Забыл, кто ты такой? – Я не решался смотреть ей в глаза. Ари продолжила: – Ты звезда, Рэтбоун, – моя фамилия прозвучала как ругательство, – газеты узнают всё раньше тебя самого. И единственное, что тебя волнует – кто мне сказал и как давно я знаю?

– Ари, я… – И замолчал, не зная, что последует за жалким «я». Я не хотел? Я был зол? Я был пьян?

Поток глупых отговорок и отчаянных мыслей прервал ее ровный голос:

– Мало того, ты не поверил мне… Ты, к тому же, клялся, что с той моделью всё кончено. Ложь, ложь, ложь.

Аристель хмыкнула и поднялась с места, сексуально выгнув спину. Через мгновение на мои колени упал свежий выпуск какого-то журнала: ватными пальцами я открыл первую страницу. Ари тем временем вернулась на диван, взяла чашку и сделала глоток.

Взглянув на глянцевые листы, я почувствовал – воздуха не хватает. Моя жизнь стремительно рушилась: карточный домик, ветер – бух. Фотографии. Номер отеля. Снимки не четкие, сделаны с балкона, но на них можно распознать Софи… и меня. Я не знал, что сказать. Изучал пол, сминая в руках журнал. «Жаль, не успел позвонить Шону и выкупить снимки», – пронеслось в голове. Но я одернул себя – я не смог бы долго врать Ари.

Докурив сигарету, Ари тоже молчала. Темные глаза ничего не выражали. Вот что она чувствовала, когда я уходил вчера – конец, и ничего нельзя исправить. Ну же, Ари, кричи. Ори на меня! Ударь! Сделай что-нибудь, и я буду знать, не всё потеряно… Но она молчала, оставаясь отчужденной. Ее состояние не похоже на обычную истерику: не ревела, не бежала бить посуду. Ари сидела и глядела в одну точку; только ногти нервно стучали по керамической кружке.

Внезапно Аристель улыбнулась. Она встала, подбежала ко мне и обняла так, как обнимают на перроне – а вдруг в последний раз.

Морозный страх по позвоночнику, я крепко обнимал талию Ари, утопая в родном цветочном аромате. Прости меня, любимая…

Выпутавшись из моих рук, Ари отошла, танцующей походкой вернувшись к дивану, села. Раскрыла журнал на странице со злосчастными фотографиями и принялась разглядывать их. Наверняка она занималась этим всё утро.

– Подскажи, если ты не общался с Софией, почему ты поехал к ней?

– Со́фи, – автоматически поправил я.

– Со́фи, – повторила Ари. – Верно.

Увы, вчера я не остановил клубок, позволил судьбе или кому-то другому – себе самому – всё испортить.

– Ари? – позвал я. Меня хватало только на – Ари, Ари, Ари.

Она спокойна, но я вижу: броня трескается, словно яичная скорлупа.

Подойдя к дивану, я вырвал из рук девушки журнал и кинул к стене. Ари вздрогнула. Секунду мы непрерывно смотрели друг на друга. Она сдалась первой – отвернулась.

– Этот секс… Он ничего не значит, ничего не стоит. Важнее то, что я говорил тебе, – Ари попыталась встать, но я наклонился и прижал ее к своей груди. – Тот вечер, свидание, я назвал тебя самой замечательной, самой родной, – и я замолчал, крепко обнимая ее, – я до сих пор так считаю, Ари. Я был настоящим с тобой, я люблю тебя, а вчера… Мое сердце не пропустило ни одного лишнего удара с ней, я просто кончил. И сразу понял, какую ошибку совершил, какую боль причинил тебе. Мной руководил алкоголь. Обида на прошлое, на Аарона. Я знаю, ты не употребляла, я верю тебе.

Ари молчала, и я подумал, она соглашается со мной. Но когда разжал объятия, Аристель забралась подальше на диван.

– Перестань причинять мне боль. Не унижайся. – Отстранено, как суфлер, повторила Ари мои слова, сказанные ей вчера. Злая ирония.

– Ари, мой друг… Аарон… он… умер из-за наркотиков. Мне стало страшно, что с тобой будет также, а потом я напился и… – Не зная, что еще сделать, я встал перед ней на колени и в отчаянии выкрикнул: – Я верю тебе! Прости меня…

Вдруг я понял, что копирую ее вчерашнее поведение, но было отличие – она не делала того, в чем я ее обвинял, поэтому вела себя безумно, не знала, как доказать свою правоту. Мне же доказывать нечего, только признать и надеяться на помилование.

– Люблю тебя. – Она спустила ноги на пол, и я обнял их. – Только тебя.

– Встань, пожалуйста, – сипло попросила Аристель.

Она не гнала меня, не кричала. Лишь слабо улыбнулась, вставая с дивана. Я вскочил следом. Простила, поняла.

В голову скользнула мысль, что мой отвратительный поступок, да и ситуация с наркотиками нас сблизили: Ари обязательно расскажет мне о прошлом, откроется до конца, и всё будет хорошо.

– …Что это такое? – Я держал Ари за руку, мгновение назад крепко сжимая ладонь, а сейчас смотрел на вздутую разбитую вену в сгибе локтя: разорвался сосуд, рухнули мои надежды. – Ты кололась?

Переведя глаза на ее лицо, я увидел только профиль – Ари отвернулась, кусая нижнюю губу. Ответила ровно, без эмоций:

– Ты ушел. Мне было плохо. Не пропадать же добру. Могла нюхнуть, но так ярче.

– Больная совсем?! – заорал я. Всё встало на свои места – и ее спокойствие, и ее отстраненность. – Ты забыла, через что пришлось пройти, чтобы ты оставила наркотики?!

– А смысл? Ты всё равно сделал это снова, – обескураженный, я не понимал, о чем она говорит, и она тихо пояснила: – предал меня.

– Какая разница, что я сделал?! – воздуха чересчур много, я давился им. – Речь идет о твоем здоровье! О твоей жизни! ТЫ начала это! Я правильно сделал, что не поверил, потому что я, черт возьми, оказался прав!

– Заткнись! – крикнула Ари в слезах, пряча руки за спину.

Видимо, наркотики закончили действие, и вернулась настоящая Ари – истеричная, слабая. И просто дура.

– Ты клялась мне! – Схватив со столика пульт от телевизора, я со всей силы кинул его в стеклянную поверхность столика. – Клялась!

Ари

Стивен громил комнату, а я сидела, запустив руки в волосы, и боялась дышать. Он любил меня. И я любила его.

– Эгоистка!

– Убирайся, – попросила я, свернувшись клубочком на диване.

Стало плохо не только от окончания прихода, но и от ощущения дежавю: ярость Рэтбоуна напоминала поведение Карлоса. Я боялась, что он, мой Стив, не совладает с собой на этот раз. Возможно, я заслужила. Наверное, я правда ужасна. Не смогла вписаться в его мир. Мне хотелось быть с ним, с обычным человеком, но он всегда больше, чем Стив, он – Стивен Рэтбоун. Моя любовь однажды наскучила ему, поэтому он пошел на измену, выбрав этот способ выкинуть меня из своей жизни. Быстро же ему надоело вновь. Повторим сценарий, незачем выдумывать что-то новое. Лучший вариант, как расстаться с надоедливой девушкой… простите, фанаткой. В отличие от Софи Штерн, я из другой реальности.

– Уходи. Всё изначально не имело никакого смысла.

– Хочешь, чтобы я ушел? – уточнил Стивен, его широкая грудь воздымалась под тяжестью сбитого дыхания. Он слышал только себя, не пытался понять причину, по которой я вернулась к игле. – Чтобы я ушел?! – повторил громче, дернув меня за плечо.

– Да. Да, я хочу, чтобы ты ушел!

– После всего? – Он давился возмущением. – Я спас тебя! Я вытащил тебя со дна! – То ли от бессилия перед ситуацией, то ли от задетого самолюбия он активно жестикулировал и мерил шагами комнату.

– Ты предал меня. – Слова давались тяжело, но я старалась говорить ровно. Воспоминания о минутах, когда увидела злосчастные фото, комом горле. – Ты меня предал.

– Много сил было положено на твое отвыкание. И зря! Всё было зря!

– Уходи, Стивен. Пожалуйста.

Он буравил меня взглядом.

Невероятно, да? Девчонка, которую спас, ради которой ломал свою эгоистичную звездную натуру, эта девчонка не хочет прощать «ошибку».

Целая ночь у меня была на то, чтобы выплакать боль, умереть и воскреснуть. Я устала и хотела спать, а он продолжал кричать:

– Думаешь, дело в наркоте? В том, что я не поверил… Или в измене? Дело не в этом. Не только, Аристель! Недоверие, ложь… Ты не рассказала мне, почему сбежала из дома, ты так и не доверилась мне по-настоящему!

Миг – и ваза летит в стену. Разбилась. Я вздрогнула от неожиданности.

Рэтбоун покрушил немного в гостиной, надеясь вывести меня, но я чувствовала только пустоту. Пару минут спустя плечи обдало холодом – Стивен открыл входную дверь, покидая меня.

Дверь захлопнулась, но мне по-прежнему было холодно.

***

В спальне следы преступления: тарелка, пятна порошка, игла.

Упав на постель, я разрушила пальцами укладку, лак неприятно тянул локоны, и расстегнула юбку, избавляясь от дорогой одежды. Мне теперь не для кого быть красивой.

Он убил нашу любовь. Мы всё разрушили. Я всё потеряла.

Утром проснулась с хрупкой надеждой. Будто птичка в клетке трепетала мысль: обойдется. Я ждала Стивена. Верила – он выспится, одумается и поверит мне.

Час, два. Ногти сгрызла под корень. В ванной аптечка, хотела взять пару таблеток аспирина, но взгляд наткнулся на шприцы в прозрачной упаковке: Стив вводит обезболивающее, когда ноет запястье от долгой игры на гитаре. Такого не случалось месяца два, шприцы лежат без дела. Я шумно сглотнула отчего-то кислую слюну. Вот спусковой крючок – шприцы с тонкими, блестящими иглами.

Минус на минус дает плюс, и через минуту я рвала упаковку с яростью голодного зверя. Пальцы не слушались, в горле пересохло. Пакетик лежал там, где Стивен оставил – на тумбочке. От ванной до спальни идти несколько секунд. Я задержала дыхание, пока бежала. Пара движений – тепло растеклось по телу.

Только спустя минуту блаженства я поняла, что натворила. Я нарушила обещание. Чувствовала себя клептоманкой – не сдержалась и совершила кражу. Чувствовала себя ребенком, маленьким и глупым, ослушалась родителей. Но чувство вины мигом исчезло. Энергия бьет ключом. Разбитость волшебным образом пропала.

Вскочив, подошла к шкафу: нарядилась в красивую одежду, сделала укладку, накрасилась. Я такая красивая! Девушка, достойная быть со Стивеном Рэтбоуном. Вот бы он вернулся сейчас, я буду восхитительной любовницей. А пока напеку кексов, накрою стол. Крутилась у плиты, пританцовывая, слышала музыку в тишине – она в моей голове, пульсирует в венах. Для кексов не хватает изюма, и я спустилась в супермаркет.

Улыбалась прохожим, отправляла воздушные поцелуи. Подошла к кассе. Взгляд скользил по ярким упаковкам конфет, рядом – свежая пресса. Замерла. Увидела знакомую, нет, любимую фамилию, и наркотик съехал, словно поезд с рельс, с моих вен. Схватив журнал, я забыла про изюм.

В квартире пахло мукой и сахаром, но я уже не хотела готовить. И не хотела, чтобы Стивен возвращался. Не больно – я во власти Neon Сloud. Но и не весело. Топливо кончилось. Дрожащими пальцами налила какао в кружку и прошла в гостиную. Разглядывала фото. Снова и снова. Опять и опять.

«Милая? Ты дома?»

Птичка не выбралась из клетки. Не обошлось.

Я проснулась через несколько часов – на улице стемнело – и потерла опухшие глаза. Мысль – «А вдруг всё было плохим сном?» – разбилась о настоящее. Вена на сгибе локтя с непривычки опухла. Руки потянулись к ящику. Я умная девочка, я разделила порцию. Знала, Стив не простит «маленькой оплошности». Специально воспользовалась иглой – чтобы он увидел, чтобы не только я ощутила груз предательства.

Завязав волосы в хвост, я высыпала содержимое пакетика на тумбочку и собиралась отключиться от реальности, но раздался звонок в дверь.

От неожиданности я чудом не смахнула Neon Сloud на пол. А звонить продолжали. Настойчиво, решительно. Быстро Стивен остыл, мне казалось, на этот раз он не собирается возвращаться… В груди дрогнуло сердце, отдаваясь теплом в кончиках пальцев.

Я направилась к двери, на ходу надевая спортивный костюм.

– Стивен, ты всё сказал! Уходи! – распахнув дверь, заявила я.

– Не угадала, малышка Ари.

На пороге, улыбаясь, стоял Джерад Андерсон.