Виртуальная любовь

Глава 36

Марго

Я умираю. Каждой частичкой раз за разом тонущего тела, я умираю. Задыхаюсь, возрождаюсь, потом снова оказываюсь в воде. Задержав дыхание, я барахтаюсь, дергаю руками и ногами, но в итоге все равно принимаю в легкие все, что может дать мне это заполненное водой пространство. Наполнение, удушье, смерть, возрождение. Это похоже на то, что мы переживали с Арсом, когда вылетели на мотоцикле с обрыва. За одним исключением — отключить чувствительность костюма я не могу. И даже будучи уверенной в том, что я лежу в относительной безопасности где-то рядом с Егором, если нахождение рядом с ним вообще можно назвать безопасным, то все равно не могу контролировать передаваемые мозгом импульсы, сигнализирующие о том, что я тону.

Егор перешел все границы. Не возымев эффекта в разговоре, он решил добить меня мором. Лучше пусть убьет. Подлый урод. На этих мыслях я снова сдаюсь, открывая рот и заполняя его такой отвратительной на данный момент жидкостью.

Арсен

Медленно протискиваюсь в разбитое окно, мысленно готовя себя к самому худшему. Стараюсь двигаться максимально бесшумно, однако лежащие на полу осколки битого стекла не позволяют этому случиться. Хруст разламывающихся под моими ногами стекляшек эхом звенит на всю комнату. Решив плюнуть на это, я быстро пересекаю комнату и выхожу в огромный коридор. Оглядываюсь, но ничего, кроме забитых хламом помещений не вижу. Нужно осмотреть каждое. Спустя несколько минут, я уже готов выть от безысходности, когда мой взгляд цепляется за одну вещь: шкаф, стоящий среди автомобильного хлама, достающий почти до потолка. Эта громадина закрывает обзор на половину комнаты. Немного приложив усилий, я отодвигаю его. Так я и думал — за ним проход в подвал. Несколько деревянных половиц, незатейливо соединенных между собой, а также прибитая к ним ручка только подтверждают то, что Егор определенно там. Тяну за ручку несколько раз, но не добиваюсь ничего, кроме как шума. Он наверняка все поймет, но выбора нет, да и куда он может вообще сбежать? К ни го ед. нет

Злость снова достигает предела в моей голове, а потому, потеряв контроль, я уже совершенно неосознанно зверски кулаками бью эти доски, раздирая в кровь пальцы.

— Ублюдок! — кричу, всей своей мощью продолжая долбить деревянный люк. Понимаю, что не смогу справиться без помощи, оглядываюсь и вижу железные куски арматуры. Хватаю один из них и, подперев одну из деревяшек, с треском выдираю. Проделываю то же и с другой, решая, что двух будет достаточно, чтобы протиснуться внутрь.

Откидывая еще один поддавшийся кусок, прыгаю вниз. Падение выходит безумно жесткое, особенно учитывая то, что рядом оказывается стояла лестница, но мне все равно. Сейчас это не имеет значения. Достаю телефон и включаю фонарик: вокруг обшарпанные стены, но кроме них — ничего. Прохожу дальше и замечаю тусклый свет. Иду медленно, но резко остановившись, быстро бегу назад. В два шага запрыгнув на лестницу, подхватываю торчащий с потолка кусок арматуры и, спрыгивая, несусь обратно. Я больше не думаю, мной полностью овладевает агония, злость и страх за любимую. Забегаю в комнату, освещаемую светом и замираю от резкой боли, прострелившей затылок. После той аварии, мне, наверное, ничего не страшно. Медленно подношу руку к голове и, опустив, вижу на ней кровь. Алые всполохи мелькают в глазах, голова гудит, уши закладывают, но самое главное — сознание! И оно как никогда сейчас со мной. Развернувшись, я со всей силы замахиваюсь и ударяю арматурой по голове этого психбольного. Он с неестественным хрустом падает, и мне на минуту кажется, что я его убил.

Быстро подбегаю к нему, чтобы ощупать пульс. Нет. Он дышит. Неестественно выгнутая набок голова свидетельствует о переломе шейных позвонков. Блять. Резко достаю телефон и звоню в скорую, машинально оглядываясь в поисках Мары. Когда слышу в трубке настойчивый голос оператора, желающего узнать причину звонка, я просто не могу произнести и слова, застыв как забальзамированная мумия, не способная ни на что, кроме как существовать. Именно так я чувствую себя, видя лежащую на полу Мару. Будучи в костюме для входа в приложение для виртуальных знакомств, я не могу не заметить введенные в ее руку капельницы, а вместо шлема — электронные датчики, подключенные к голове. Откидывая телефон, так и не ответив оператору, я бросаюсь к любимой, падая на колени возле ее головы. Мертвенно бледное лицо, впалые щеки, сухие потрескавшиеся губы и кисловатый запах, полностью заполнивший помещение, заставляют меня пережить самый большой ужас в жизни. Сердце начало неистово бьется, сопровождая каждый удар резким острым уколом в грудь, дыхание прерывается, а ноги подрагивают.

— Что он с тобой сделал, любимая? — не могу даже прикоснуться, боясь сделать ей хуже. Зверское оцепенение сковало тело, будто тисками, без возможности освободиться. Ярость и месть были катализаторами моего мнимого спокойствия со стороны. Поднимаясь на ноги, я снова беру арматуру и подхожу к лежащему как кусок дерьма отбросу общества, наклоняюсь к нему, наступая на руку. Его губы кривятся в тонкую линию, изо рта вырываются тихие стоны, а глаза лихорадочно бегают из угла в угол, видимо, ища помощи от вселенной. Нет уж. Никакая вселенная ему сейчас не поможет.

— Что, мать твою, ты с ней сделал? — глубоко выдыхая, спрашиваю душевнобольного, сильнее придавливая ногой его руку.

— Не, не, не смо… — пытается что-то сказать, но, глубоко глотая воздух, каждый раз заикается.

— Говори, блять! — теряю терпение и со всей силы втыкаю острый кусок железки ему в руку. Истошный молящий стон вырывается из его поганого рта, однако после этого, он все же открывает рот и отчетливо произносит.

— Не сможешь ее спасти без меня, — на последнем слове он снова закашливается и начинает выть. Понятия не имею, что с ним сейчас происходит. Видимо, я все же знатно заехал ему по шее, но тот факт, что он не в отрубе и может говорить — успокаивает.

— Как вытащить ее оттуда? Говори, или я воткну эту железку тебе в зад, клянусь! — кричу, для убедительности замахиваясь арматурой.

— Врачи, — еле выговаривает он.

— Хрен тебе, а не врачи, ублюдок! Говори, как снять с нее эту хрень, и при этом не навредить?

— Т-только вра-врачи, — снова повторяет он, а у меня глаза заполняются кровью. Вызвав скорую, я откидываю свое оружие и обессилено сажусь возле Мары.

— Держись, моя самая сильная на свете. Держись ради нас, ради наших мечтаний, стремлений. Я не смогу жить без твоих аквамариновых глаз, где давно поселилась моя душа. Не смогу без копны рыжих волос, заполняющих лицо каждое утро, когда мы просыпались вместе, — аккуратно глажу ее слипшиеся от грязи волосы, сглатывая огромный ком боли. — Как же я буду без нежной кожи, прикосновения которой сравнимы разве что с кожей младенца или легким дуновением на ветру? Ты стала моим насыщением после тяжелой и долгой голодовки, Мара. Я люблю тебя, мой ангел. Ты всегда хотела быть героиней своей жизни, а не жертвой, так докажи это в последний раз! — опускаюсь ниже, губами дотрагиваясь до ледяного лба любимой.

Оторваться от Мары меня заставляют звуки сирен и громкий топот над головой. Моментально поднимаюсь и бегу в сторону лестницы. Не успев добежать, останавливаюсь от громкого стука сорванного с петель люка. Толпа оперов проносится мимо меня, один из которых хватает меня за грудки, вытаскивая наружу. Марк.

— Что с головой? — спрашивает парень.

— Вы скорую взяли с собой? — игнорирую его вопрос, заботясь лишь об одном — состоянии Мары. Ответа не требуется, потому что уже через секунду вижу бегущих навстречу медиков с каталками.

— Мне нужно тебе кое-что сказать, — начинаю я, не зная как бы донести до него информацию о состоянии Егора.

— Говори, — серьезном тоном отвечает мой новый «друг».

— Генерал! — перебивает меня оклик опера, направленный в сторону Марка. Поворачиваюсь и вижу одобрительный кивок с его стороны, позволяющий окликающему продолжать. Генерал? Какой нахрен генерал? В тридцать два?

— Мужик лежит со сломанным шейным отделом позвоночника и пробитой рукой. Удар по шее предположительно валявшейся рядом арматурой. Рука пробита ею же. На конце замечена кровь. Девушка в отключке, док не знает что с ней, нужно срочно в больницу. Кроме пострадавших и стоящего перед Вами мужчины, никого нет. Нам осуществить задержание?

— Нет, — резко чеканит Марк, — иди.

— Какого хера? — зло шипит друг. Его брови сдвинуты, ноздри расширены, а руки сжаты настолько, что он готов меня задушить.

— Ты понимаешь, что можешь сесть? Вообще мозги отшибло от удара?!

— Когда увидел ее в таком состоянии, не смог по-другому. Представь, если бы это была Алиса. Он и ее друг, — мои слова задевают его, потому что выражение лица со злого сменяется на яростно — убивающее, но при этом, понимающее что ли. — Тем более, это он, причем первый, стукнул меня по голове, — тычу на рану, поворачивая голову.

— Ты мог его грохнуть! Когда бил арматурой, должен был понимать последствия! Это тебе не кусок дерева, идиот!

— Кусок дерева его бы не свалил! — парирую я, не желая сдаваться.

— Это превышение самообороны, — отворачивает Марк, потирая виски.

— Мне все равно. Пусть сажают. Но сейчас мне нужно в больницу. Никто не понимает, что этот урод с ней сделал, а поэтому я не могу сейчас здраво мыслить, — устало произношу. Марк замечает это, а потому одобрительно кивает рукой и отпускает меня.

Дорога в больницу кажется длинною в вечность. Никогда я не переосмысливал свою жизнь настолько тщательно. Убедился, что многого не видел, не чувствовал, не проживал. Но сколько бы ни мыслил, ни мечтал, ни воображал, все равно остановился на факте, что без нее и не хочу. Без нее не получается этих картинок. Без нее жизнь не вернется снова в жалкое существование, она превратится в ад на земле, в котором я буду помнить каждое испытание, которому подверглась эта хрупкая девушка.