Витязь с двумя мечами

XIII. «Ау, дружище, ау!»

У подножия холма, на котором высился Надьважоньский замок, ещё и сейчас шумит ветхая старинная мельница. Разумеется, это не та самая мельница, которая грохотала во времена короля Матьяша. Но вполне вероятно, что громадные, в зазубринах мельничные жернова, разбросанные по двору и по берегу ручья, дробили зерно в те давно минувшие времена. Как бы там ни было, ясно одно: мельничное колесо стучало и тогда, омытое водой небольшого ручья, а Пал Кинижи, главнокомандующий короля Матьяша, когда приезжал отдохнуть в свой замок от боёв с турецкими разбойниками, нередко спешивался у ворот мельницы и подолгу беседовал с мельником. Иногда он заходил на мельницу и смотрел, как размалывают зерно жернова, и слушал знакомые с детства звуки, баюкавшие его в колыбели. Гость и хозяин подолгу беседовали вдвоём под привычные жужжание и рокот. Кинижи рассказывал о мельнице своего отца, показывал, как работают мельники в другой стороне венгерского государства. Порою он сетовал: зовёт не дозовется отца приехать в его прекрасное поместье, но старик упрям и не поддаётся никаким уговорам — не желает расставаться со старой мельницей. И отец, и тётушка Оршик, его добрая кормилица, знать ничего не желают: обоим, дескать, жизнь не в жизнь на чужбине да на покое, без забот и хлопот.

Однажды в тихий осенний день Пал Кинижи сидел в гостях у мельника. Выглянув случайно за дверь, он увидел, что со стороны старинной церкви во весь опор скачет гонец. Пал бросился к воротам, но гонец заметил его в последний момент и не смог на скаку остановить коня; конь помчал его дальше, оставив мельницу далеко позади, так что пришлось поворачивать назад. Наконец всадник соскочил со взмыленного коня и протянул Кинижи большой пакет со множеством печатей.

То было спешное послание короля. Война с чехами, позарившимися на венгерские земли, была к тому времени закончена, но назревала стычка с германским императором. Поход короля Матьяша против коронованного старца, посягнувшего на независимость венгров, был победоносным. Австрийские крепости сдавались одна за другой, и венгерское войско дошло уже почти до Вены. Король Матьяш давно бы разделался с дряхлым узурпатором, будь у него только этот единственный враг. Но, кроме него, королю приходилось всё время держать на мушке турок. Турок да собственных своих бунтарей — непокорных властителей…

С королевским посланием в руках Кинижи вскочил на коня и помчался в замок. Он вихрем взлетел на башню и, сложив руки рупором, закричал:

— Ау, дружище! Ау, друг Давид!

Что значил колокольный звон в сравнении с набатным голосом Пала Кинижи! Когда, взбежав на башню замка, звал он к себе своих друзей, гудели окрест все леса и долины и слышно было в самых отдалённых уголках края. Пятеро мужчин передавали друг другу клич, чтоб чей-то зов докатился до монастыря Палош, но голос Кинижи проникал в самую уединённую келью, где сидел, склонившись над летописями, кто-либо из его друзей.

Едва замерло эхо, отозвавшееся на клич, брошенный Кинижи, как в воротах монастыря появился невысокий бородатый человечек.

— Скорей, Давид! Лети стрелой! — закричал ему Кинижи. — Я получил от короля письмо. Беги же, коль верхом скакать не научился!

Услыхав, что письмо от короля, Давид помчался быстрее ветра. Когда Кинижи спустился во двор, до него донеслось тяжёлое дыхание бегуна, а спустя секунду друг-бородач уже ворвался в ворота. Давид увидел письмо, и у него смешно затряслась борода.

Зажав в руке письмо, Кинижи бежал навстречу Давиду, спеша узнать, что пишет король.

«Мои лазутчики донесли, — сообщал король, — что свирепый Мохамед послал двенадцать пашей во главе могучего войска, чтоб растерзать наш Трансильванский край. Садись на коня, сынок, и мчись во весь дух в крепость Темеш. Там, как сумеешь, умножь гарнизон, состоящий из горстки отчаянных храбрецов. Доведи до сознания властителя и крестьян, какая угроза нависла над родиной. Если не преградить дороги пашам, они опустошат Трансильванию, зальют её обширные земли слезами и кровью. Мы уже оповестили трансильванских воевод, но у нашего верного Иштвана Бáтори недостаточно сил, чтоб остановить нашествие турок. Спеши же, сынок, ибо дорог нам каждый час. Помни, что каждый выигранный тобою час — выигрыш для всего отечества».

Кинижи, конечно, не ждал ни секунды. Едва забрезжило утро следующего дня, как он уж у Тихани переправился через Балатон. Все, кто умел держать оружие в руках, пошли вместе с ним. На первых порах отряд Кинижи был невелик, но в пути обрастал людьми, привлечёнными словом и доблестью славного полководца. «Отечество в опасности!» — будто на крыльях летела грозная весть, и стар и млад покидали дома, чтоб примкнуть к отряду Кинижи. Кто слышал о Кинижи, кто видел его скачущим впереди солдат, тот следовал за ним без раздумий, как дитя за родным отцом, с беззаветной верой, что он самый сильный на свете, что не страшна с ним лихая беда.

Когда Кинижи подходил к Дунаю, он вёл за собой многочисленный отряд. Подойдя к Тиссе, он командовал уже целым полком.