Витязь в волчей шкуре [СИ]

Прохладный душ не сразу восстановил ее душевное равновесие, а потом выяснилось, что у нее нет чистого белья, да и вообще чистой одежды. Как быть? Стирать в ванной и развешивать на трубах, или в доме есть стиральная машинка? У кого бы спросить? Плотно затянув пояс купального халата, Аленка выглянула на лестницу. Рыжая бабуля опять сидела на подоконнике и хрупала яблоко.

— Привет! — поздоровалась она, — проблемы?

— Постирать надо, — закусив губу, призналась девушка.

— Ясно, — бабуля продолжала болтать ногами, — возле кухни есть прачечная, собери все в пакет, помогу.

Аленка быстро собрала все свои немудреные вещички и спустилась вниз, постоянно косясь по сторонам.

— Не волнуйся, — раскусила ее прабабушка, — мужики еще минут тридцать бегать будут, потом душ, завтрак, работа… Успеешь все постирать и одеться.

Кицуне без шуток показала девушке прачечную с парой машинок, гладильной доской и сушилкой. Выбрав самые легкие вещи, они закинули их на бережную стирку, а джинсы и теплую кофту во вторую машинку на более капитальный вариант. Потом сели на подоконник и принялись грызть яблоки, болтая о книгах, цветах и модных тряпочках.

Вообще-то Аленка разбиралась только в книгах. Школьная библиотека, хоть и считалась атавизмом, до сих пор не утратила своей актуальности. Классика, дополнительное чтение, толстенные старые хрестоматии и сборники лирики. Компьютер домой не возьмешь, а пара тройка потрепанных книг, пестрящих штампами, подозрений у матери и отчима не вызывали.

Цветы она любила в теории. Их захламленный поселок мог похвастаться разве что сиренью да черемухой. А одежда выбиралась по принципу: дешево, не марко и на вырост.

Когда закончила стирать первая машинка, Аленка обнаружила, что тонкую юбку и топ вполне можно надеть сразу. Ткань лишь слегка холодила тело, что в жаркий июльский день было даже приятно.

— Остальное потом заберешь! — махнула рукой озорная прабабушка, — Стефания вот сюда все чистое складывает, потом каждый свои тряпочки забирает. Пошли гулять!

Аленка закинула белье в комнату и с радостью сбежала из дома вместе с кицуне. Рядом с этой рыжей проказницей она чувствовала себя на свой возраст — могла смеяться, бегать до потери дыхания или петь и болтать ногами, обкусывая позднюю землянику прямо с веточек.

Андрей бесился. Утром его вместе с другими молодыми волками отец выгнал на разминку. Все понимали важность регулярных тренировок и не спорили, но в какой-то момент ветер вынес на поле аромат юной расцветающей самочки и все, включая немолодых женатых оборотней, повернули головы в сторону дома. Аленка стояла в окне, кутаясь в халат. Ее запах бил в ноздри, обволакивал, будил в молодом оборотне дикие инстинкты и желание зарычать «моя»!

Вообще у чистокровных волков всегда был инстинкт поиска одной единственной пары, но поскольку их клан давно брал в жены человеческих женщин, а прабабушка была и вовсе кицуне, то этот инстинкт ослаб, позволяя мужчинам меньше терять голову. С одной стороны, это позволяло избежать всевозможных похищений, изнасилований и просто неадекватных действий, а с другой, как ворчала бабуля: «не те стали мужики, огонек растеряли»!

Тетки-кицуне только посмеивались. Они сами были замужем за волками и ничуть не сомневались, что их мужья порвут за них любого соперника. Как обычно, рыжие бестии рожали сыновей-волков и дочерей-лисиц, но сохраняли до смерти девчоночий вид и не уставали крутить тремя или пятью хвостами, дразня волков со всей округи.

Увидев, как отреагировали на Аленку другие волки, Андрей не удержался. Его рык вышел таким мощным и вибрирующим, что остальные вернулись в строй без традиционного окрика вожака, а Галка восхищенно прошептала ему в спину:

— Ну ты, братец, даешь!

Закончив упражнения, Андрей поспешил в дом, желая увидеть Аленку, вдохнуть ее аромат, но в доме было пусто! Нет, конечно на кухне гремела кастрюлями Стефания, где-то в мастерской возился хромой волк Глеб, мама уже напевала в душе, поджидая отца, но в доме не было Аленки! Только облако тяжелого ароматного дыма окутывало ее след, обрывая его у двери.

— Дед! — Андрей едва не рычал от злости, — Нюйва опять Аленку увела!

— Ну и что? — прадед пожал плечами, — погуляют и вернутся. Ты лучше понюхай, чем они в доме занимались.

Оборотень проследил волну запахов и пожал плечами:

— Стирали?

— Ох, правнук, — покачал головой дед, — сообразить не можешь? Девочка вчера приехала, а сегодня уже стирает. Много ли вещей с собой привезла? А теплые есть ли? Через пару дней дожди зарядят, а у нее кроме сланцев никакой обуви нет!

Волку стало стыдно.

— Прости дед, правда не подумал!

— Сам не связывайся, попроси мать помочь, все равно ты в женских тряпках ни в зуб ногой. А так и девочкам развлечение и тебе польза.

Андрей поблагодарил прадеда, дождался, пока наверху стихнет журчание воды и треск разорванных когтями полотенец, подождал еще полчасика для надежности и постучал в комнаты родителей.

— Заходи! — отозвалась мать.

Она уже сидела перед зеркалом, накладывая макияж перед отъездом на работу.

— Мам, — Андрей помялся, — Аленке носить нечего, а денег она не возьмет, помоги?

Кисточка аккуратно оббежала идеальный контур губ:

— Ладно, сын, придумаю что-нибудь. Сколько денег выделишь на свою красотку?

Андрей давно зарабатывал сам, и родители поощряли его начинания, периодически спрашивая некие суммы на вложение в семейный бизнес или улучшение условий жизни семьи.

— Хватит? — парень положил на столик пачечку красных купюр.

— На скромно и без претензий хватит, — решила мать, оценив толщину.

— Светка вчера Аленку грязью поливала, я в женских тряпках не разбираюсь, но надо так, чтобы эта клуша заткнулась, — мрачно сказал Андрей, добавляя еще несколько купюр.

— Ладно, сделаю! — Светку мама тоже не любила, но и выгнать из дома нахальную родственницу рука не поднималась. — Все, пока, мне пора! — волчица стремительно подхватила сумку, деньги, телефон и одним прыжком очутилась на лестнице.

Парень только завистливо вздохнул. Почему-то женщинам-волчицам легче давалась частичная трансформация. Они умудрялись балансировать на грани, сохраняя хрупкий человеческий облик, но свободно используя волчью силу. Мужчинам такое удавалось редко. Бабуля смеялась и утверждала, что в этом виновато отсутствие воображения:

— Простые вы, как кирпичи, вот и падаете: либо волки, либо люди, а мы женщины всегда немного волшебницы, — хихикала она, наблюдая попытку очередного правнука сохранить в человеческом облике звериную силу или в волчьем виде человеческий разум, не подавленный инстинктами.

Переговорив с матерью, Андрей решил все же разыскать Аленку. Он как-то не подумал, что в клане у нее не было подруг, поговорить было просто не с кем. А единственный, с кем она общалась на станции — Никита — вчера молча слушал про нее гадости. Поиски не удались, вся территория клана слегка благоухала дымом и отыскать в перемешанных девятью хвостами потоках воздуха след двух активных девушек не получалось.

Первым делом Нюйва потащила Аленку завтракать, да не куда-нибудь, а в роскошное кафе за пределами территории клана. На выезде стояла охрана, впуская и выпуская жителей только по пропускам или личному разрешению главы клана, но шустрая бабуля показала Аленке подкоп, похожий на лисью нору. С некоторой сноровкой они выбрались за пределы проволочного забора, и, пробежавшись по лесу, набрели на сказочную избушку. Вокруг шумел лес, на небольшой площадке громоздились кузовами массивные «внедорожники», а внутри потрясающе пахло варениками, теплым молоком и медом.

Прабабушка лихо плюхнулась за столик у окна и поморщилась, глядя на высокомерную девицу в белой наколке, подплывающую к их столу:

— Здаааавствуйте, — пропела девица, окидывая гостий презрительным взглядом.

Аленка тут же спрятала свои потертые сланцы под стол, а вот прабабушка вернула девице взгляд и насмешливо хихикнула:

— Деточка, Марка позови, и быстро!

Официантка дрогнула. Видимо прозвучавшее имя много здесь значило. Она ушла красиво, виляя попой и стройными бедрами, а через несколько минут в зале появился мужчина. Именно появился. Возник, словно сгустившийся воздух и уже целовал небрежно протянутую маленькую ручку:

— Нюйва-сама, рад видеть вас.

— Льстишь Марк, но умеючи! — довольно оценила его старания кицуне. — Покорми нас и не подпускай больше ту цепкую щучку, что подошла к нам в начале.

Невысокий сухощавый мужчина в строгом сером костюме еще раз поклонился и уточнил:

— Что желаете отведать?

— Мне как обычно, только замаскируй, а девочке, — тут прабабушка уставилась на Аленку лукавыми лисьими глазами: — вареники? Блинчики? Пирожки?

Девушка осторожно пожала плечами.

— Ясно, неси всего по чуть-чуть и сметаны побольше! — постановила бабуля и откинулась в кресле, оглядывая зал прищуренными лисьими глазами. — Скучненько у тебя тут, — хихикнула она, прицеливаясь из пальца в толстого дядьку, мерно уплетающего борщ.

Марк тут же молитвенно сложил руки:

— Нюйва-сама, чем я вас прогневал?

— Пока ничем, — отмахнулась рыжая бестия, — поторопись, а то заскучаю! — добавила она, чинно усаживаясь в кресле, как барышня из хорошей семьи.

Мужчина моментально испарился, а через несколько минут к столу подошел худощавый паренек, вежливо предложил напитки, затем принес множество накрытых тарелок для Аленки. Там действительно было все — ажурные блинчики, вареники нескольких видов, малюсенькие пирожки тоже нескольких видов. Аленка выбрала чай и на столе появился уютный пузатый чайник, благоухающий прогретой глиной и травами.

Девушка попробовала всего понемногу, сдабривая каждое блюдо сметаной, вареньем или медом и в итоге уже через пять минут ощутила себя объевшимся колобком. А вот рыжая прабабушка выглядела как самая настоящая лисица. Перед ней поставили огромное блюдо с блинами, в середине стояла солидная миска сметаны, Нюйва выбирала блинчик, макала в сметану и съедала в два укуса.

Аленка уже попивала чаек, любовалась видом, а лиса все ела и ела. И только в последнем блине девушка заподозрила неладное — тонкий пласт сырого мяса подмигнул ей из ажурного золотистого треугольника. Выходит, эта девчонка и впрямь лиса? Ест сырое мясо, живет в овраге и крутит хвостом так, что ее побаивается даже вожак? Аленка тихонько вздохнула. Все происходящее напоминало сказку, и кажется ей пора просыпаться.

После плотной трапезы бабуля оставила в папке купюры и потащила девушку в лес:

— Пошли скорее, а то скоро нас всем кагалом искать будут!

Они опять пролезли через «лисью нору», отыскали на берегу ручья маленький солнечный пятачок и разлеглись на травке, слушая пение птиц. Там их и обнаружил хмурый Андрей:

— Алена, бабуля, вы обедать пойдете?

Рыжая подмигнула Аленке, поглаживая набитый живот:

— И чего ты Андрей такой медленный? — риторически вопросила она верхушки сосен, — завтраком девочку не накормил, поговорить не решился, а теперь явился, как медведь из спячки, про обед вспомнил! Я вот собиралась нашу гостью к Витковским сводить, с Майклом и Ромкой познакомить. Парни бойкие, интересные, заскучать Аленушке не дадут…

Правнук рыкнул:

— Бабушка! Я понял! — он с трудом сдержался, но увидев, как сжалась девчонка под его разъяренным взглядом, быстро сбавил обороты: — Ален, не бойся, пойдем вот на дереве посидим, поговорить надо. А бабушка нас подслушивать не будет! — жестко добавил он, стараясь не обращать внимание на хихиканье рыжей бестии.

У кицуне слух был, пожалуй, еще и тоньше, чем у волков. Так что вполне вероятно, что прабабушка сейчас слышит, как прадед перелистывает страницы бумажной книги на веранде их дома.

— Ален, — парень отвел девушку к сухому поваленному дереву, усадил, присел рядом, чтобы не давить на нее, — ты вчера много глупостей услышала, не обращай внимания. Светка болтает потому что завидует!

Девушка отвела глаза и оборотень понял, что не убедил. Он тяжело вздохнул. Все эти женские штучки всегда его напрягали. Насколько проще было раньше! Взвалил девицу на плечо, уволок в свое логово, укусил — и она твоя! — мысленно возмутился парень. Правда разум тут же подправил картинку — твоя, если за ней не прибежало все село с кольями наперевес, твоя, если выжила в родах, твоя, если твое логов не разорили охотники или просто жадные до чужого добра типы.

— Ладно, это неважно, — скрипнул он зубами, — потом сама убедишься. Бабуля меня задорит, потому что я объявил всей семье, что ты моя невеста.

— Что? — лицо девчонки вытянулось от удивления, граничащего с шоком.

— Да, у нас есть такое понятие, как предназначенные пары. Оно не такое безусловное, как пишут в фентези, но ты моя пара.

Аленка опустила голову, теребя косу. Андрей снова тяжело вздохнул. Все-таки эти книги, вбивающие в головы девушек стереотип — нюхнул, влюбился и позволил вытирать о себя ноги изрядно навредили его поколению оборотней.

С одной стороны, романтически настроенные девицы больше не пугаются человека-волка и готовы с восторгом запрыгнуть на шею, а с другой ждут той самой безусловной привязки, не понимая, что даже человек способен держать свои чувства и инстинкты в узде, а оборотень, по сути человек, укротивший волка, и делать глупости, подчиняясь волне гормонов, не станет.

— Я твоя пара или ты моя? — вдруг спросила Аленка, поднимая на него серьезные серые глаза.

— А в чем разница? — не понял Андрей. — Ты все равно еще маленькая, поживешь в клане несколько лет, получишь образование, а там видно будет, может и поженимся.

— Значит эти ваши пары — это не навсегда? — уточнила девушка совсем детским ломким голосом.

Андрей почувствовал раздражение. Говорить «навсегда» не хотелось. Девчонка быстро почует свою власть, начнутся капризы, хотелки и всевозможные истерики. Сказать «не навсегда» — значит соврать и получить проблемы с родственниками.

— У всех по-разному, — выкрутился он и расслышал недовольный фырк прабабушки.

— Тогда зачем я тебе? — по-взрослому спросила его Аленка. — Я серая, деревенская, глупая и маленькая. У вас тут полно ярких красивых девчонок, умных, веселых, и наверняка почти все они волчицы.

Андрею сделалось нехорошо. Мог бы и сам сообразить, что девчонка, вынужденная выживать, просчитает его за две минуты.

— Гормоны, — нехотя соврал он, — мой организм считает, что с тобой получатся более крепкие и сильные щенки.

Аленка непроизвольно сжала колени, и парень снова обозвал себя дураком. Нашел с кем разговаривать о щенках! Да она сама еще щенок, неуклюжий и голенастый! Внезапно аромат, исходящий от Аленки, стал гуще, насыщенней и он на миг увидел самку-подростка, еще неловкую и угловатую, но уже манящую. Теперь колени пришлось сжимать ему.

— Извини, о щенках еще рано, тебе еще учится надо и мне диплом писать.

Фырк прабабушки стал совершенно презрительным. Она выскочила замуж за прадеда едва ей исполнилось пятьдесят — по меркам кицуне младенческий возраст, даже не дающий права на самостоятельное житье. Но упрямая лисица сделала свой выбор и убедила свою родню уважать его. Потом было много всякого, переезды, тяжелые времена, рождение детей и внуков, однако у волка и лисы ни разу не возникло такой ситуации, в которой они захотели бы расстаться.

Со временем оборотень стал вожаком немалого клана, собирая под свою руку сильных семейных волков, желающих покойной жизни женам и детям. А маленькая трехвостая лисичка обзавелась еще шестью роскошными хвостами и развила свои способности до высшей степени, позволенной кицуне, сохраняющей пол и физическое тело.

И вот теперь старший правнук делает глупости, пугая ту единственную, которая сможет быть рядом с ним! Нюйва поморщилась. Вмешиваться нельзя, она и так уже позволила себе многое. Вот не понял Андрей вопроса про пары, а ведь все просто: Аленка спросила односторонняя привязка или нет? Она же еще не созрела, не чувствует ни запахов, ни эмоций так, как оборотни. Зато задает верные вопросы. Ох-хо-хо, что ж правнучек, копай себе ямку дальше, только не плачь!

Раздраженная кицуне вскочила, махнула девятью хвостами и исчезла. Аленка завороженно смотрела на то место, где еще недавно стояла ее подруга. На миг ей показалась, что миниатюрная девчонка стала лисой в сарафане.

— Куда она? — невольно спросила Аленка, рассматривая полянку через плечо Андрея.

— К прадеду побежала, что-то ей не понравилось, — объяснил волк, — только он ее успокоить может.

Аленка понимающе улыбнулась. Ей тоже хотелось кого-нибудь такого надежного, спокойного, кому можно упасть на плечо и рассказать о всех своих печалях. Но…

Она кинула на Андрея короткий взгляд из-под ресниц. «Пара, пара» мысленно передразнила она. Сказал бы лучше, как они будут жить рядом? Что она должна делать, а что не принято. Кто будет покупать ей одежду и можно ли самой заходить на кухню и брать еду, когда голова кружится от аромата жареного мяса, а живот странно бурчит. А еще у нее скоро наступят те самые дни, вечно приносящие проблемы. Раньше все сводилось к необходимости раздобыть хотя бы пятьдесят рублей на дешевые прокладки, помыться, избегая блюющего отчима или уснувшую на унитазе мать. И сейчас не легче. Раз тут все волки, значит они будут знать? Щеки девушки вспыхнули, а внутри снова заворочалось глухое раздражение — ну что это такое? Как можно жить в подвешенном состоянии, не зная кто ты и что ты?

Андрей тоже маялся — ну как разговаривать с этой малолеткой? Раздраженно думал он. Была бы постарше, поопытней… Но тут его волчья часть яростно запротестовала. Волк не хотел старше и опытнее, он хотел холить и лелеять эту юную, нетронутую самочку, она уже сейчас сводила его с ума своим ароматом, сулящим скорое обращение, но зверь готов был терпеливо ждать, разгоняя соперников.

— Ладно, — наконец произнес Андрей, сообразив, что тяжелое молчание затянулось, — поговорим позже. Я маму попросил тебе всякого женского прикупить, чтобы Светка язык не распускала.

Вот уж кузину он явно упомянул зря. Никакой благодарности ему не высказали. Напротив, девчонка вспыхнула, выпрямилась и ледяным тоном произнесла:

— Спасибо, не нужно.

Андрей, наверное, впервые в жизни ощутил приступ головокружения. Вот не зря он держался подальше от всех этих женских заморочек! Чем он ей опять не угодил? Как только парни умудряются справляться с девчонками? Может у Ярика спросить? Он свою Милену полтора года выхаживал, прежде чем она согласилась.

Между тем Аленка встала, отряхнула свою легкую юбку, обдавая волка потрясающем запахом юного женского тела и направилась по тропинке к дому. Андрей оторопел второй раз. Его просто проигнорировали! Он привык, что с детского сада до института девушки ему улыбаются, заглядывают в глаза, обращаются с мелкими просьбами, желая привлечь его внимание, а здесь его холодно поблагодарили за еще не выполненное дело и удалились, даже не сообщив куда!

Он вскочил, намереваясь кинуться вдогон схватить за руку, объяснить, что это недопустимо, но… перед глазами пахнуло горячим воздухом, мелькнули лисьи хвосты и он очутился на другом конце поселка, рядом с компанией девчонок, лопающих мороженое в маленьком кафе.

Андрей выдохнул и огляделся, понимая, что прабабушка все же вмешалась, не дав правнуку совершить совсем уж несусветную глупость. Ну как же он сам не сообразил, что девушка, живущая в постоянном напряжении, восприняла бы хватание за руки как нападение и уж тогда Андрею точно пришлось бы долго уговаривать ее даже на разговор!

Мысленно поблагодарив бабулю, оборотень вышел на тропинку. Увидев его, молоденькие волчицы замахали руками, приветствуя и радуясь так явно, что Андрею полегчало. Из толпы выскочила Галка и повисла на нем:

— Братец, ты чего такой хмурый? — поинтересовалась она, карабкаясь на него, как обезьяна на пальму.

Андрей, улыбнувшись, подхватил сестру, посадил на плечо и попросил:

— Галка, мне твой совет нужен.

— Пошли тогда в лес, — сразу среагировала девушка и замахала подружкам рукой: — девочки, я отойду, не ждите!

Те в ответ заулыбались Андрею и закивали. Галка увела брата в тихий уголок, заросший густым кустарником, и спросила, что же стряслось. Помявшись, оборотень изложил свою проблему, начав с подслушанного монолога кузины.

— Ох, Андрей, ну ты и, — Галка покрутила пальцем у виска.

Парень набычился в ответ.

— Объясняю, какой ты идиот. По пунктам. Светка заноза та еще, но она Алене никто, собака лает, караван идет, а вот ты зацепился за ее слова и начал одаривать девочку милостями с барского плеча. Притом не сам повел в магазин, сказав, выбирай что хочешь, а ляпнул, что маму попросил приодеть нищенку из милости, чтобы она твой взор не оскорбляла! Понял? Тупица! — Галка завелась и тыкала пальцем в каменную грудину брата, не стесняясь в силе выражений. — Если хочешь знать, если бы Данька такое себе позволил, он бы меня больше не увидел!

— Что? Ты и Данил? — сморгнул Андрей.

— Ой, заткнись ты братец, у тебя самого проблем выше крыши. Ты хотя бы поговорил с девочкой? Утешил, объяснил, что будешь хранить и защищать?

— Нууу, мы же ее в клан забрали… — промычал оборотень, понимая, что выглядит жалко даже в своих глазах.

Сестра посмотрела на него как на деревенского дурачка — с жалостью и пониманием:

— А для нее это смена одной клетки на другую, понимаешь? Вот жила она с матерью, была никем и ничем и здесь так же! Ты ее даже в глаза невестой побоялся назвать. Привез, кинул в уголок, живи, пока не понадобишься! В общем дурак ты братец и, если Аленка тебя бросит, я ее поддержу. Ты такой как она не заслуживаешь!

— Что? — Андрей опять оторопел, — вы что все сговорились? Прабабушка опять воду мутит?

— Ой, идиооот, — протянула Галка, — просто мы все женщины и нам обидно, что ты так обращаешься с одной из нас! Понял?

— Да что опять не так? — оборотень сел прямо на землю и уставился в небо, едва проглядывающее среди сосновых крон.

Галка сорвала травинку, закусила и начала допрос с пристрастием:

— Какой у твоей Алены любимый цвет? Какие она любит книги? Цветы? А она вообще читает или больше слушает? У нее есть хобби? А может она мечтает о чем-то таком, что ты мог бы ей дать?

Андрей поднял руки, сдаваясь:

— Я понял, систер, не добивай! И что мне теперь делать?

— Просить прощения. Долго, упорно и возможно на коленях, — серьезно ответила сестра.

Андрей вздохнул, поерзал, потом встал, протянул руку сестре:

— Спасибо, Галчонок, пойду думать.

— Рада помочь, — кивнула сестра, убегая к подружкам.

После разговора с сестрой Андрей медленно пошел к дому, подбирая аргументы для нового разговора с Аленкой. Думал, пытался выстроить ситуацию, словно это были переговоры с деловыми партнерами или обсуждение правил игры в квесте. Но в доме никого не было.

Отец и мама еще не вернулись с работы. Братья вовсю использовали короткие каникулы, чтобы отдохнуть, искупаться и пофлиртовать с девчонками. Дед и бабушка отправились на «огород», так они называли небольшую теплицу, снабжающую дом овощами круглый год. Только прадедушка сидел на веранде, как обычно читая книгу и делая пометки для своих научных статей. Легкий запах дыма подсказал парню, что Алены здесь тоже нет.

Тогда он хлопнулся в кресло рядом с дедом, выпил бокал морса, приятно позвякивающего льдинками, помолчал рядом с крупным сильным оборотнем, немало повидавшим в жизни. Прадед никогда не спешил. Его морда была разукрашена шрамами, и каждый из них был памятью о тяжком испытании. Поглядывая на хмурого правнука, оборотень тихо усмехнулся в седые усы. Не выдержав невысказанных вопросов, роящихся в голове, Андрей сбежал в свою комнату — диплом, значит диплом! С девчонкой можно будет и потом поговорить.

К ужину Аленка не вышла. Мать удивленно подняла брови, и сама сходила к ней в комнату, а когда вернулась, собрала поднос и лично доставила наверх. Все женщины, сидящие за столом, переглянулись и вздохнули. Андрей попытался было узнать в чем дело и получил категорический приказ даже не приближаться к гостевому крылу. Он ничего не понял и после ужина заловил в коридоре сестру:

— Галка, в чем дело? Почему меня к Алене не пускают?

— Дурак ты братец, — вздохнула юная волчица, — первая течка у нее. А это больно и страшно. И хорошо, когда рядом есть тот, кто понимает, а ты дуболом… Она не хочет тебя видеть!

Андрей поморщился и снова спрятался ото всех в комнате. Диплом. Пусть лучше диплом, чем все эти женские заморочки!

После разговора с Андреем расстроенная Аленка далеко не ушла. Кицуне перехватила ее на тропинке и потащила на волчью детскую площадку. Называлась-то она детской, но тренировались там вполне взрослые по человеческим меркам парни. Красивые жилистые тела, широкие запястья, крепкие руки, брызги пота, разлетающиеся веером от самых рьяных «качков».

Девчонки сели в уголке, кицуне достала из сумочки фляжку холодного компота и яблоки. Потихоньку Аленка перестала стесняться и под ехидные комментарии прабабушки рассмотрела парней. Симпатичные, решила она. Запах пота только резковат, аж голова кружится. И живот затянуло…

Когда молодые волки начали один за другим откладывать штанги, гантели и прочие снаряды и собираться вокруг столика в кружок, бабуля сообразила — дело плохо и, взмахнув своими роскошными хвостами, утащила девочку в дом. А уж там прадедушка моментально прояснил ситуацию.

Первая течка. Аленку моментально снабдили смешными трусиками, похожими на памперсы, и уложили в постель. Бабуля-кицуне сидела рядом, перебирая девочке волосы и утирая беспричинно текущие слезы.

— У нас полный дом женщин, — утешала она Аленку, убеждая не стесняться, — когда Галка впервые потекла, молодняк от дома пришлось взрывпакетами отгонять. Зато теперь она ими вертит как хочет.

Шуточки прабабушки не давали Аленке окончательно раскиснуть. Она думала, что придут обычные женские дни, слегка нервные и болезненные, но в общем привычные, а тут… Ломило суставы, чесалась кожа, резко обострялся слух, потом снова возвращался к обычному, но взамен накатывала волна жара, потом улучшилось обоняние. Все вместе напоминало локальный ад и снимать его лекарствами было нельзя. Первая течка — это гормональная перестройка организма оборотницы, любые нарушения могут привести к гибели или серьезным проблемам со здоровьем.

Бабуля пыталась помочь — водила Аленку за руку в прохладный душ, с ужасом глядя, как упругие струи иссекают нежную кожу до крови, зажигала ароматные куренья, от которых девушку выворачивало прямо на ковер, пыталась втереть в ее кожу жир питона, сдобренный настойкой женьшеня… От этого зелья Аленка едва не содрала с себя кожу.

Кошмар прекратила мама Андрея. Она вошла, увидела и стальным голосом попросила бабулю пойти поужинать. Потом Аленку завернули во влажную простыню, усадили в кресло, сменили постель, проветрили комнату, выкинув все зелья и благовония. Причем строгая дама убирала остатки рвоты и крови своими холеными руками с навороченным маникюром и ни разу не поморщилась, укладывая потом Аленку в постель, приглушая свет и кутая ее в одеяло.

— Я сейчас тебе ужин принесу и попить. Еда немнго специфическая, но обещаю, станет легче.

Оборотница вышла, а девушка впервые за последние часы задремала. Вернулась мать Андрея не скоро. Она действительно принесла поднос и девчонку просто пленили исходящие от него ароматы. Вот только там лежала сырая печень, куриные сердечки, сырая же рыба без соли, а в бокале тяжело колыхалась кровь.

Прежде небрезгливую Аленку просто вырвало бы от такого угощения, но теперь она впилась заострившимися зубами в упругое птичье сердце и заурчала от удовольствия. Рыба обволакивала ее рецепторы ароматом и свежестью. Косточки похрустывали на зубах, гортань легко растягивалась, позволяя заглатывать, не жуя огромные куски. Печень скользнула внутрь, как изысканный десерт — теплый, сладкий. Кровь Аленка допивала уже захлебываясь от жадности и засыпая от обжорства.

Довольная Анастасия утерла перемазанную кровью мордашку, забрала пустую посуду и спустилась вниз. Сына за столом уже не было, зато все остальные члены семьи уставились на нее вопросительно.

— Все хорошо, — ответила она на незаданные вопросы, устало приземляясь на стул рядом с мужем. — Девочка сильная и храбрая. Зажмурилась, но все съела. Сейчас спит, около полуночи попробую вывести ее в лес.

Вожак обнял свою жену, подставляя свое широкое плечо под ее усталую голову. Домработница немедля подала подогретую тарелку с ужином, свекр налил утомленной невестке бокал красного вина. Все подняли безмолвный тост. Новая самка, молодая, крепкая, клан станет сильнее, наследник остепенится, а то, что придется внимательнее охранять рубежи, так это пустяки, не привыкать.

Первая течка Аленки тянулась почти две недели. Постель, потом лес с толстой подушкой сосновых иголок и снова постель. Она не понимала, чего от нее добивалась мать Андрея, вытаскивая измученное тело из дома буквально на руках.

К исходу третьего дня ее скрутило мучительной судорогой, помотало по полу, а поднималась на четыре дрожащие лапы уже волчица. Вошедшая в комнату Анастасия моментально сменила ипостась и принялась успокаивать новообращенную самочку, предлагая ей поесть и побегать по лесу.

Прогулка Аленке понравилась. За территорию клана они не выходили, но бегали на абсолютно пустом отрезке леса. Потом, когда человеческий облик вернулся, мать Андрея пояснила, что все волки конечно чуют ее состояние, но еще и знают, что это у нее впервые, поэтому и держатся в стороне.

Аленка долго не решалась задать вопрос, но потом все же набралась смелости и уточнила:

— После такого обязательно беременеют?

Настя не уловила подтекста и степенно объяснила, что да, если самка подпускает своего самца в этот период, то скорее всего она забеременеет, но есть препараты, отбивающие запах, есть обычные противозачаточные, которые прекрасно действуют на организм оборотниц и есть в конце концов самое лучшее средство от беременности — ни с кем не спать.

Аленка покраснела, но не от смущения, а от гнева. Стала бы эта холеная дама читать ей нравоучения, если бы знала, что сын уже разговаривает с молоденькой девочкой о щенках? Однако девушка промолчала. Тяжелая гормональная перестройка организма не добавила ей счастья и любви к окружающим ее оборотням, а туманные перспективы стать в этом большом доме кем-то большим, чем «деревенщина» и «приживалка», ее не вдохновляли совсем.

Так что последние несколько дней, когда организм позволял просто лежать, глядя в потолок, Аленка продумывала план побега.

В тот день, когда навороченные трусики не понадобились, а душ перестал быть пыткой, она окончательно убедилась, что из клана надо уносить ноги. Пока Аленка была в душе, пришла мать Андрея и принесла целую стопку пакетов, коробок и плечиков с одеждой:

— Держи, Андрей просил тебе помочь, — сказала она, вываливая все на только что застеленную кровать.

Девушка бочком подошла к сверкающей и хрустящей кучке, обозрела ее и подняла на женщину усталые, окруженные тенями глаза:

— Что это? — уточнила она сдержанным тоном.

— Одежда, — удивилась в ответ Анастасия. — Размер твой я примерно знаю, а обувь просто померила.

— Спасибо за заботу, — выдавила девушка, не спеша зарываться в сверкающие подарки.

Валькирия пожала великолепными плечами и вышла, думая, что девушка просто стесняется мерить при ней белье. Аленка проводила ее взглядом, потом открыла полупустой шкаф и аккуратно убрала туда все, даже не открыв пакетов. Прежде так бесцеремонно с ней обращалась только мать, покупая какие-то непонятные дочери одежды и удивляясь, отчего ей не нравится. Но матери Аленка прощала многое, ведь она действительно хотела порадовать дочь, а не просто облагородить новый объект, угодивший в зону ответственности.

Теперь, имея слух и нюх настоящей волчицы, она узнала много интересного о себе и об обитателях дома. Самым таинственным по-прежнему был ее потенциальный жених. Он упорно сидел в своей комнате, стучал клавишами ноутбука и иногда стонал, ритмично поскрипывая стулом.

Светлана своего мнения о незваной гостье не переменила, но весть о полном обращении Аленки ее расстроила. Вожак относился к появлению новой самки одобрительно, в словах был сдержан. Дед и бабушка вообще говорили редко, словно им хватало взаимного присутствия рядом. А прадед и кицуне регулярно спорили на незнакомом Аленке языке.

Первое появление новой оборотницы за семейным столом семья решила отметить торжественным ужином. Аленку предупредили, что будет маленький праздник, и оставили одну «наводить красоту». Девушка действительно открыла шкаф, достала свою потрепанную сумку и старательно обработала ее настоем тысячелистника и полыни. Перебрала вещи, прихваченные из бабушкиного дома, и решила, что это все, что ей нужно. Чужого брать не будет, разве что флакон с настойкой, отбивающей запах течной самки.

К столу она спустила в уже привычном комплекте — в юбке и топике. Мать Андрея удивленно посмотрела и на одежду, и на потертые сланцы, но ничего не сказала. Сам «жених» только хмыкнул и уставился в тарелку. Вожак напротив вежливо кивнул и выдвинул для Аленки стул. Остальные участники семейного ужина просто рассматривали девушку с повышенным интересом. Теперь и она видела их зверей — крупных матерых волков у мужчин, изящных самок у женщин. Сестра Андрея подмигнула девушке и показала большой палец, одобряя ее новую внешность.

Домработница подала дымящиеся бифштексты, сочащиеся на разрезе аппетитным розовым соком, гарнир из свежих овощей и печеного картофеля, на сладкое был внесен прекрасный шоколадный торт с апельсиновым джемом. Все пили чай, негромко разговаривали, любуясь видом с веранды, но при этом с Аленой болтала только прабабушка, да и то о разных пустяках. Андрей угрюмо молчал, то ли ему не нравилось второе Аленкино обличье, то ли он вообще был недоволен тем, что она прошла изменение и теперь сможет прожить так же долго, как он.

После еды все разошлись по своим делам. Вожак пригласил Алену в гостиную, сообщил, что ее документы переданы в местную школу:

— У нас школа небольшая, учителя приезжают два раза в неделю, дают задания, проверяют домашнюю работу, а если что-то срочное, то решаем через интернет. Сможешь учиться в таком режиме?

Девушка пожала плечами:

— Смогу.

Мужчина нахмурился, но списал закрытость и неразговорчивость на недавно прошедшую течку и сильные изменения в организме. Впрочем, девчонку и раньше хохотушкой-веселушкой никто не называл.

— Тебе понадобятся учебники, тетради, кое-что есть в школьной библиотеке, остальное купишь, вот карточка, заказывай через интернет, что пожелаешь, — мужчина толкнул по столу блестящий кусочек пластика, но девушка не протянула к нему руку.

— Что это? — спросила она, равнодушно разглядывая яркие круги и полосы.

— Твое пособие за потерю отца. Я связался с его стаей, они были удивлены, но согласились, что тебе положена пенсия. Карта оформлена на твое имя, пин-код здесь. Распоряжайся сама. В поселке магазины небольшие, но можешь делать заказы через интернет, почтовый адрес спроси у Стефании, отделение у въезда в поселок.

— Спасибо, что похлопотали, — вежливо сказала Аленка, — я ничего не знала о клане отца и не могла с ними связаться.

— Не за что, — вожак благосклонно кивнул и девушка поняла, что пришла пора удалиться.

В своей комнате она покрутила в руках блестящий прямоугольник, а потом решительно сунула его в кармашек сумки. Деньги ей понадобятся в любом случае, и лучше получить такой вариант пенсии, чем думать о продаже бабушкиного домика через бойкую соседку.

Разговор с вожаком не отменил ее решения бежать. Только теперь, имея вторую ипостась, она сообразила, волки — ночные звери, бежать надо днем, в самую сонную пору, когда все расползаются по укрытиям, а все жители поселка, свободные от обязанностей, дремлют, пережидая яркое солнце.

Уже следующим утром она сообщила за столом, что хочет прогуляться к магазину, посмотреть школу и купить необходимую канцелярию. Сестра Андрея вызвалась ее сопровождать. Они прошлись по маленькой площади в центре поселка, заглянули в прохладное квадратное здание местной школы, перекусили в кафе, зашли в магазин. Тут Аленка и купила то, что хотела — розовый девчачий рюкзак на широких лямках, удобные розовые кроссовки, несколько пар носков, свежие джинсы и футболку.

— Возьми еще курточку, — посоветовала Галка, — дожди прошли, пока ты болела, но уже август, вдруг посылки задержатся!

Аленка не стала спорить — мысль была разумной. К покупкам добавилась легкая куртка с капюшоном, бандана и солнечные очки с розовыми стразами. Рассчитывалась девушка карточкой, и ей было очень приятно впервые спокойно делать покупки, не пытаясь подсчитать последние копейки.

Галка весело трещала, радуясь приобретению новой подруги, а потом вдруг серьезно сказала:

— Не сердись на Андрея, он хотел как лучше, вот и попросил маму купить тебе одежду. Даже денег сам дал. Он же не понимает, что для нас важен процесс выбора, а не стоимость тряпки.

Аленка только пожала плечами. Менять решение из-за одной приятной оборотницы она не собиралась.

— Ладно, — смирилась Галка, — я не буду про него говорить, знаю, что идиот, но ведь брат же!

Девушки побродили по поселку, здороваясь с друзьями и одноклассниками Галины, а когда солнце начало припекать, отправились домой. Аленка поднялась к себе, спокойно переоделась, щедро сбрызгивая новую одежду настойкой, потом сложила в рюкзачок документы, немного белья, куртку и вышла из дома. Как она и думала, всем было лень вставать, чтобы поинтересоваться, куда она идет.

Спустившись в овраг, Аленка с некоторым трудом отыскала лисий лаз, посмотрела на него, подумала, а потом решительно протолкнула рюкзак на другую сторону и, извиваясь, полезла следом. После течки она сильно похудела, так что теперь ввинтилась в узкую нору, даже не испачкав зеленью новенькую футболку.

Теперь рюкзак на плечи, и дай Бог ноги, как говаривала бабуля. Пробежка по лесу даже освежила, все же перестроенный организм стал куда крепче и выносливей. Добравшись до остановки, Аленка не стала выходить к дороге. Зачем привлекать внимание водителей, стоя, словно свечка около уродливого треугольника остановки? А вот когда к автобусу потянулись грибники и дачники, она вышла из леса и затесалась в жаркую толпу.

В толпе добралась до города, отыскала банкомат, уточнила баланс, присвистнула и сняла половину суммы. Затем зашла в туалет и распихала деньги по карманам, спрятав кое-что под стельки и во внутренние кармашки рюкзака.

Теперь можно было ехать на вокзал, но требовалось прикупить еды и воды в дорогу. Это удалось сделать в том же торговом центре, в котором нашелся необходимый банкомат. Тут же был куплен недорогой мобильник с доступом к интернету и пара симок.

Вставив одну из них, Аленка по памяти нажала кнопки, дозваниваясь до матери. Ждать пришлось долго, а когда трубку взяли, девушка отчетливо услышала звон рюмок, нетрезвые крики и прочие звуки, сопровождающие приход «друзей» отчима.

— Але! Але! — знакомый голос вышиб слезы. — Кто там?

Длинная матерная тирада стала последней каплей, Аленка медленно нажала «отбой». Потом посмотрела на телефон, подумывая вытащить симку и выбросить ее в ближайшую урну, но, погладив маленький прямоугольник, решительно вернула его в блестящие зажимы. Где-то в глубине девчоночьей Аленкиной души теплилась надежда, что мать хватится ее, будет искать и когда-нибудь они смогут поговорить хотя бы по телефону. А пока симкарту можно просто отключить!

От торгового центра беглянка отправилась на вокзал. Там выбрала ближайший поезд в нужном ей направлении и все время до отправления просидела в женском туалете, пропитываясь миазмами из смеси чужого пота, духов и туалетных запахов. Аленка надеялась, что это собьет преследователей с толку.

В вагон она села точно пай-девочка. Через силу улыбнулась проводнице, чирикнула, что едет к бабушке на последний месяц лета, и, забравшись на верхнюю боковую полку, уснула, положив под голову свой новенький рюкзак.

До города, где жили бабулины родственники, пришлось ехать больше суток. Еды и воды Аленке хватило, она вообще большую часть времени спала, одурев от духоты и качки, но когда ее разбудили и вытолкнули огромным чужим чемоданом на зябкий, мокрый от дождя перрон, она сообразила, что не предупредила родню о своем приезде! Ее никто не встретил, это было половиной проблемы. Второй частью стала почти полная темнота вокруг и то и дело всплывающие из этой темноты кляксы с крепким человеческим запахом:

— Багаж, такси, мороженое?

Когда такая физиономия всплыла прямо перед ней, Аленка дернулась и от стресса перескочила в другой режим. Вокруг вдруг стало светло, почти как днем. Теперь она отчетливо различала помятых сонных мужичков, усталую тетку в окне киоска и толпу приехавших, быстро разбираемую родственниками.

Покрутив головой, девушка решила, что ночь лучше провести на вокзале. Тепло, светло и есть вероятность выпить и съесть горячее. Приглушенный свет резанул по глазам. Залы были полными. Транзитная точка, сходятся несколько «веток». Побродив, Аленка присела на стул возле киоска, заказала пельмени, чай, быстро поела, морщась от запаха тухлятины и прикорнула на жесткой металлической скамейке, дожидаясь первых автобусов.

Тряский автобус довез ее до нужного микрорайона. Та, м поплутав среди стареньких панелек и новеньких высоток, она отыскала адрес, записанный на конверте и присела на скамеечку, давая себе время перевести дух.

Двор был старым, густо заросшим сиренью, рябинами и еще какими-то незнакомыми Аленке кустами. И в этих кустах отчетливо слышалась какая-то нездоровая возня. Вообще-то жизнь в поселке научила девушку не совать нос в чужие дела, но ее новый обострившийся слух позволил разобрать среди возни девичий стон и почти шепот: «пустите».

Она вздохнула, потянулась, заново ощущая свое тело сильным, гибким и немного чужим. Такое с ней уже случалось в клане и девушка поняла, что балансирует на грани оборота, но как отменить это состояние, пока не знала. В дальнем сыром и заброшенном углу двора, за гаражами, пятеро парней самого мерзкого прыщавого возраста крутили ноги отбивающейся со всех сил смуглой девчонке.

— Таааак, — произнесла Аленка погромче, стараясь воспроизвести интонацию учительницы математики, самой вредной и склочной старой грымзы, — и что это вы тут делаете?

Парни струхнули, от неожиданности отпустили ноги пленницы, та не растерялась и сумела заехать одному из них пяткой в нежное место. Подросток взвыл, остальные испугались еще больше начали переглядываться, а когда узкая рука с неженской силой перехватила кулак и вернула удар, небрежно разорвав несколько слоев одежды, несостоявшиеся насильники дрогнули и побежали. Аленка ощутила несказанное облегчение. Она и не знала, что бы стала делать, если бы парни развернулись и попытались поймать уже ее.

Девчонка поднялась, размазывая по щекам злые слезы, отряхивая перепачканные в земле и кирпичной крошке руки. Аленка протянула ей остатки воды в бутылке и салфетки.

— Нормально, не успели? — осторожно поинтересовалась спасительница, думая, что же она будет делать, если все же успели.

— Да я этим детям лисы и шакала яйца оборву! — гортанно закричала девчонка, отгоняя страх, — все Рамзату Георгиевичу расскажу! УУуууу собаки злые! — погрозила она грязным кулачком. Потом уставилась на Аленку пронзительными черными глазами: — а ты откуда? В гости приехала?

Аленка вздохнула. Врать она не любила и честно сказала:

— От жениха сбежала, бабушка говорила тут родня живет, думала у них пожить, а потом училище найти или колледж.

— А кто твоя родня? Я тут всех знаю, — девчонка уже оправилась и стало понятно, что ее наряд довольно сильно отличается от ярких грязных лохмотьев, в которых обычно бродят по рынкам цыганские подростки.

Аленка поколебавшись назвала фамилию, и девчонка сочувственно покивала:

— Опоздала ты, дедуля года три как помер, а бабулю месяц назад схоронили. Квартиру продают, но ее какие-то совсем дальние родичи забрали.

Аленка пригорюнилась. Родственников нет, значит надо искать что-то другое. Еще ночь на вокзале проводить не хотелось, а цыганка вдруг оживленно захлопала в ладоши:

— Пошли со мной! Я Рамзату Георгиевичу расскажу, как ты меня спасла, он что — нибудь придумает!

Взрослым Аленка не доверяла, но девчонка энергично тащила ее за собой, непрерывно болтая и все же дотянула до низкого, широкого треэтажного строения с большими окнами. Не то школа, не то спортзал.

Возле бокового крылечка курил высокий мужик с раскосыми глазами.

— Рамзат Георгич! Рамзат Георгич! — цыганочка подлетела к мужику и запрыгала вокруг него, как болонка вокруг волкодава.

— Ну чего у тебя стряслось, Балька? — спокойно поинтересовался он.

Девчонка на него и вывалила все что стряслось, перечислив имена обидчиков и постоянно тыкая в Аленку пальцем для подтверждения.

Мужик докурил сигарету, аккуратно затушил ее, выбросил окурок в урну и посмотрел на Аленку:

— Подтверждаешь?

Та серьезно кивнула:

— Сама видела, как ноги крутили кабелем каким-то, пять человек. Прыщавые. Всех не опознаю, но тот, которому она в нежное место заехала, наверное все еще хромает.

— Ну пойдемте.

Мужик привел их в скромный кабинет, велел каждой написать объяснительную, заверил, поставил подпись и печать, потом велел цыганочке сбегать, позвать «Ларису Михалну», пересказал все случившееся невысокой подтянутой даме с вишневыми волосами, та покивала, осмотрела ноги цыганочки, украшенные свежими красными полосами, подписала бумаги и зацепилась за Аленку:

— Георгич! Хорошо, что девочка не из наших, но ей, я так поняла, идти некуда?

Баваль[1], так звали цыганку, успела уже разболтать, что Аленка приехала к родне, которая уже умерла. Георгич вздохнул, достал еще один лист и протянул Аленке:

— Пиши. Директору трудового профессионального колледжа… Прошу предоставить мне общежитие на время прохождения экзаменов. Точка, подпись, дата. Балька, у тебя комната свободна?

— А то, — хмыкнула цыганка, — Машка же к родителям уехала.

— Вот и возьми девочку с собой. Покажи ей все, в столовую отведи. Дополнительные экзамены на следующей неделе, как раз успеете программу повторить.

Аленка смотрела на все это квадратными глазами, а цыганочка уже тянула ее по темному коридору куда-то наверх. В общежитии девчонка неожиданно успокоилась, трещать перестала, а когда завела гостью в комнату, совсем притихла и призналась:

— Я же тоже от жениха убежала. У нас рано замуж отдают, лет в двенадцать. А у меня бабушка русская была, она меня учила, читала мне, книжки давала, я не хотела на вокзале попрошайничать и к ней бегала. А когда отец собрался замуж отдать, убежала. Бабушка старенькая уже была, отвела меня сюда учится, отцу на откуп все свое золото отдала, а потом умерла. Вот я и учусь, а эти придурки!

Девушки сели на кровати, Баваль поставила чайник, достала сухое печенье, карамельки и рассказала о себе. Оказалось, что она еще младше, чем Аленка, ей только пятнадцать, но учится она тут уже три года.

— Георгич меня пожалел, принял по бумагам сестры, — поясняла она и хихикала: — я уже три года на первом курсе учусь, каждый раз на новой специальности.

Девушки разговорились, и Аленка осторожно рассказала о своей ситуации — пьющая мать, заботливая бабушка и жених, желающий немедленно детей.

Баваль поморщилась:

— Вот прям как у меня! Гожо[2] год порог оббивал. Не давал мне из общаги выйти, клялся украсть, а потом на Малке женился и у них уже двое детей! — девушка засмеялась, но как-то тоскливо.

Они просидели за чаем и карамельками до поздней ночи, и почему-то в этой узкой как пенал обшарпанной комнате Аленка чувствовала себя спокойнее и надежнее, чем в огромном красивом клановом доме.

Аленку хватились за ужином. Мать Андрея снова поднялась в комнату девушки и обнаружила, что ее нет. Расспросила домработницу и членов семьи. Галка рассказала, что ходили за покупками, а больше никто ничего не видел. Попытки взять след не удались — слишком много народа прошлось у крыльца. Вожак нахмурился, позвонил на пост охраны, выяснил, что попыток выйти с охраняемой территории не было. Андрей разозлился. Прилюдно пообещал выпороть безмозглую девчонку, играющую в глупые игры, когда рядом постоянно ходят изгои, потом перекинулся и побежал искать сам.

Побегав по поселку, он уловил запах новенького кожзаменителя и резины кроссовок в необычном месте. Пробрался сквозь кусты, обошел овраг и беззвучно выругался, обнаружив лисий лаз. Протиснутся в узкий подкоп крупный волк не мог. Пришлось бежать в обход. Вот только жаркое солнце высушило и испарило намеки на след. Кое-как, больше полагаясь на человеческий разум, чем на обоняние, оборотень добрался до остановки, покружил и, перекинувшись в кустах, позвонил вожаку:

— Отец, след привел на остановку. Похоже наша птичка упорхнула в город. Нет, не думаю, что это изгои, они бы увезли на машине. Возвращаюсь.

Прочесывали город всем кланом. Аленка не оставила в комнате ни одной личной вещи. Подарки висели в пакетах, а ее жалкие тряпки и страшная сумка обнаружилась в ручье. Не хватало только документов и белья.

— Карточка! — сообразил вожак и принялся срочно звонить в банк, чтобы выяснить, когда и где проводились операции.

Информацию ему не предоставили. Понадобилось несколько часов и кое-какие знакомства, чтобы выяснить, что деньги были сняты в ТЦ и больше нигде. Девушка пропала, да еще так ловко, что прабабушка только аплодировала.

— Чему вы так радуетесь, — устало спросила Анастасия, откидываясь на спинку стула, — ваш правнук остался без пары, внук сходит с ума — пропажа на его территории и все бегают как ошпаренные, пытаясь отыскать хоть какую-то информацию.

Бабуля лукаво прищурила глаза и взмахнула хвостами:

— Согласись, Андрей такой подарочек не заслуживал. Запугал, унизил, ничего не объяснил. Мал еще пару иметь. Да и вам полезно растрястись, а то ишь какие важные стали! Тряпки девчонке кинули, а поговорить? А узнать, чего она в жизни хочет? Может ей не ваш лесок нужен, а своя избушка на курьих ножках? Себя-то в ее возрасте вспомни, о щенках мечтала или о другом чем?

Невестка покраснела, бабуля как всегда попала не в бровь, а в глаз. В щенячьем возрасте Анастасия мечтала быть моделью, вышагивать по подиуму прекрасной недоступной цаплей и сражать окружающих отстраненным видом.

Мечта почти сбылась, она закончила школу юных моделей, начала показывать детскую и подростковую одежду, даже мелькнула пару раз в журналах для школьниц, а потом ей мягко намекнули, что вот тот неопрятный толстый дядя, это «спонсор» и с ним надо «быть поласковее». После показа все девочки пошли к автобусу, а ее запихнули в роскошный «джип», пахнущий дорогими сигаретами, спиртным и спермой.

Кабанообразный «спонсор» дышал ей в ухо перегаром и спрашивал, в каком ресторане она хочет отметить встречу. Когти отросли на руках сами собой. В общем молодой волчице пришлось уносить ноги и даже искать защиты в другом клане, чтобы волосатая лапа «спонсора» не дотянулась до нее.

С той поры Настя и занялась боевыми искусствами, встретила отца Андрея и предпочитала держать свою прежнюю жизнь в секрете. Но напоминание оказалось болезненным.

— Ладно, бабушка, я поняла, — вздохнула оборотница, не решаясь взглянуть в истинные, полные мудрости и боли глаза кицуне, — но девочка совсем одна.

— Не беспокойся, — прабабушка улыбнулась, — она сильная и умная, а люди, связанные красной нитью старика Юэрао[3], всегда найдут друг друга.

Больше она ничего не добавила, но на сердце Анастасии стало легче.

На следующий день Аленку и Баваль вызвали к Рамзану Георгиевичу. В уже знакомом обшарпанном кабинетике бесновалась ухоженная дамочка за сорок, рядом с ней переминался с ноги на ногу прыщавый парень в знакомой девочкам оранжевой мастерке.

— Ваша девка заманила моего мальчика в кусты и порвала ему кофту! — вопила дама, — а еще царапины! Мы снимем повреждения! Мы подадим в суд!

Директор смотрел на даму с видом страшно уставшего человека. Когда дама перевела дыхание, чтобы разразиться новой тирадой, он вдруг сухим казенным голосом начал говорить:

— У меня есть показания потерпевшей несовершеннолетней девочки о нападении на нее пятерых человек. Есть свидетели, отпечатки пальцев и отягчающие обстоятельства в виде сорванной золотой цепочки и полного совершеннолетия вашего сына.

Дама захлебнулась воздухом и закашлялась, парень сжался и попытался слиться с блеклой зеленой стеной. Мать обернулась к нему и по его виноватому виду поняла, что директор говорит правду.

— Кстати, — все так же ровно продолжил Рамзан Георгиевич, — Валентин, куда вы цепочку дели? В ломбард отнесли? Или спрятали?

Парень шмыгнул носом, но промолчал. Зато его мамаша завелась как пила. Орала она долго и громко, обещая директору все земные кары, пока он не положил перед ней ручку и бумагу:

— Пишите.

— Что писать? — оторопела мадам.

— Заявление на имя директора, что просите отчислить вашего сыночка по семейным обстоятельствам. Иначе я сейчас вызываю полицию, и ваш сын прямо из моего кабинета отправится в СИЗО.

Дама пыхнула багровым цветом и быстро, прорывая бумагу, написала заявление под диктовку, а затем вышла, вытолкнув сына перед собой смачным пинком. Девчонки восхищенно посмотрели на директора, а он устало попил воды из маленькой бутылочки:

— Это уже вторая мамаша на сегодня. Кого вы еще успели покалечить?

Аленка пожала плечами:

— Одному между ног досталось. Так они все у вас учатся?

— Учились, — пожал плечами Рамзат Георгиевич, — все как один маменькины сынки, выпертые из школ по причине «слабого здоровья». Этот просто трус и слабак, а его дружок еще и траву курит, так что вылетел отсюда быстрее ветра. — Мужчина вздохнул и поерошил отросшие темные волосы: — из общежития носа не высовывайте, в магазин только толпой, и старайтесь даже по коридорам в одиночку не ходить, парни гнилые, кто знает, что в голову придет.

Девушки серьезно кивнули. Обе успели насмотреться разных людей в своей жизни, так что лишь поблагодарили директора за заботу и, взявшись за руки, побежали назад, в общежитие. Следующие недели прошли тихо. Девчонки притирались, обживались, готовились к экзаменам. Точнее готовилась-то Аленка, но и Баваль пришлось от нечего делать слушать то, что читала соседка.

Сама цыганка к удивлению оборотницы рукодельничала — шила себе потрясающую юбку из ярчайшего вишневого атласа с золотыми каемками и зелеными оборками. Причем шила «на руках», пояснив, что так получается прочнее и довольно быстро. Юбка имела сложный цыганский смысл и вообще-то Баваль не полагалась и по возрасту, и по статусу и еще по многим сакральным причинам. Но это была мечта, и девушка исполняла ее с завидным упорством, рассказав Аленке, что на ткань и золотую тесьму пришлось копить деньги несколько лет.

Новая соседка лишь позавидовала такому упорству. Сама Аленка считала, что давно разучилась мечтать, только подаренная прабабушкой кукла отчего-то вызывала у нее желание думать о более светлом будущем. И не просто в формате «быть сытой, одетой и чтобы никто не орал и не бил», а совсем о другом. Ей неожиданно стало интересно — а какие цветы она бы посадила возле своего дома? Или ей больше нравится модный зеленый газон? А может зеленая изгородь и каменные вазы, полные плещущих на ветру первоцветов? Это стало чем-то вроде игры перед сном — закрой глаза и представь. Раскрась яркими красками скучную картинку из коричневого линолеума, зеленых стен и щелястых окон.

Эти минуты мечтаний и грез помогали Аленке не замечать убогую обстановку и некоторое сходство района с тем поселком, из которого она однажды ушла в халате и полотенце. Только руки порой нажимали кнопки, подносили трубку к уху и слушали далекий когда-то близкий и родной голос:

— Але, але! Кто это?

Весь август Андрей вместе с друзьями мотался по округе в поисках Аленки. Они навестили ее мать, пытаясь разузнать у плохо соображающей похмельной женщины о каких-то друзьях или родственниках, с которыми девушка могла уехать.

Они перерыли маленький домик в поисках подсказок. Здесь Андрей и вспомнил пачку конвертов, постоянно падавшую на пол из шкафа. Открыл скрипучую дверцу и с первого взгляда понял, что бумаг стало меньше, но что именно пропало? Может Аленка просто взяла старые конверты на растопку? Ответа не было.

Самым интересным было то, что вместе с девушкой исчезли и те, кто охотился на нее. Изгои покинули территорию клана на второй или третий день после побега Аленки. Либо они знали, где ее искать, либо просто поняли, что ловить в этих краях нечего. Второй вариант полностью устраивал Андрея, а от первого шерсть вставала дыбом и клыки сами собой вылезали из прикрытия черных волчьих губ.

За день до начала занятий пришлось вернуться домой. Хмурый парень обвел взглядом знакомый дом, овальный стол в светлой столовой, взял тарелку и ушел к себе. То есть это он думал, что идет в свою комнату, знакомую с детства, но, доедая мясо, вдруг сообразил, что находится совсем в другой комнате. Здесь все еще немного пахло кровью и тысячелистником, в приоткрытом шкафу виднелись блестящие пакеты с обновками, а компьютерный стул оставался слегка выдвинутым, словно с него только что встали.

Андрея захватила новая мысль. Он сел на стул, поерзал, стараясь избавиться от дискомфорта в натянувшихся джинсах и включил негромко загудевшую машину. Она садилась за комп, значит что-то смотрела, искала, может это поможет ее найти? История была вычищена, но на компьютере была установлена дублирующая система, так как в поселке случалось отключение электричества. Андрей не сразу, но сумел отыскать историю просмотров.

— Гугл карты, — бормотал он себе под нос, — платья, белье, учебные заведения…

Полезной информации он не обнаружил, зато понял, что побег девушка задумала сразу. Неужели ее так испугала возможность жить в клане? Андрей ничего не понимал. Красивый сосновый лес, просторный дом, отдельная комната со всеми удобствами, разве можно это сравнить с крохотным домиком на станции или тем более с замусоренным серым поселком? Он не понимал.

Чувствуя, что сойдет с ума, если задержится здесь еще на какое-то время, парень вышел из дома и, на ходу меняя облик, помчался в лес. Он покинул территорию поселка через вторые ворота, углубился в чащу и побежал, напрягая мышцы и связки, перепрыгивая поваленные деревья, уворачиваясь от острых сухих веток, заставляя тело загрузить мозг, чтобы забыть дурочку-школьницу, ее потрясающий аромат и робкую улыбку. Не дождется. Он не будет бегать за ней как щенок!

Резкий поворот, щелчок арбалета и молодой волк с размаху влетел в сеть! С рыком он попытался разорвать ее, но ничего не получалось, прочные зеленые тенета начали затягиваться сзади. Андрей крутанулся, увидев краем глаза высокую фигуру в камуфляже, и без сознания свалился на сухие иглы.

Пара высоких мужчин, одетых как опытные охотники, несказанно удивились своей удаче. Они — то планировали побродить вокруг поселка, поискать подростков, девушек, возможно детей, а поймали сына главы клана! Тщательно упаковав запутанного в сеть, усмиренного транквилизатором волка в багажник, изгои быстро вырулили на едва заметную гать и со всей возможной скоростью помчались прочь. Хорошая добыча, отличная возможность для торга!

В конце августа, перед самыми занятиями, Аленку вдруг скрутило — живот ныл, голова кружилась от обилия запахов, в ушах стоял непрерывный звон. Баваль тревожно поглядывала на новую подругу, а потом сказала:

— У тебя глаза светятся как у дяди Гунари[4], и зубами так же щелкаешь. Тебе мяса надо?

— Мяса? Наверное, не знаю, — Аленка сидела на кровати, обхватив себя за плечи, и зябко куталась в куртку.

Ее трясло, каждый волосок на теле встал дыбом, а человеческая еда вызывала отвращение и рвотные спазмы. Цыганочка покрутилась по комнате, обдавая соседку запахом корицы от джинсов и кофточки, а потом куда-то убежала. Вернулась она нескоро, но пахла так сладко, что Аленка рванула ей на встречу.

— Тихо! — прикрикнула Баваль, ставя на пол пакет, полный свежей бараньей печени.

В ответ раздался нечеловеческий рык и через миг волчица с аппетитом трапезничала, время от времени поднимая окровавленную морду, а храбрая цыганка сидела на своей кровати, подобрав ноги, и твердила молитвы, которые полагала давно и прочно забытыми.

Съев несколько килограмм свежего теплого, полного крови мяса, волчица забралась под кровать и уснула, положив голову на вытянутые лапы.

Баваль долго сидела, боясь шелохнуться, но когда по коридору раздались шаги воспитателя, слетела с постели, чтобы моментально сунуть пустой пакет в мусор, подтереть капли крови и опустить покрывало на постели Аленки, маскируя волчицу. За прошедшие недели девочки успели создать себе репутацию спокойных и чистоплотных жиличек, так что воспитатель заглянула к ним мельком, пожелала спокойной ночи и пошла ругать мальчишек за табачный «аромат» в туалете.

Цыганочка выдохнула и вернулась в кровать, надеясь, что дядя сказал правду и утром Аленка придет в себя.

Утром из-под кровати вылезла девушка и смущенно посмотрела на подругу:

— Ты не убежала?

— А куда? — философски спросила Баваль, потягиваясь.

Поспать она любила, как и покушать, но в периоды активности за ней не могла угнаться даже преподавательница физкультуры — КМС по легкой атлетике.

Аленка обрадовалась, что ей досталась такая спокойная и все понимающая соседка, и, взяв полотенце, собралась идти в душ — все тело неприятно ныло, а домашний халатик был весь осыпан длинной остистой шерстью. Но не успела молодая оборотница сделать и пары шагов, как с протяжным стоном согнулась и схватилась за живот.

— Что с тобой? — подорвалась с постели ее соседка.

— Живот болит, — простонала Аленка, чувствуя, что по ноге начинает бежать липкая струйка.

— Мяса переела?

— Нет, — оборотница покраснела и полезла в тумбочку за чистым бельем и прокладками.

— Счас к медичке сгоняю, подожди! — Баваль быстро вскочила, махнула широким халатом попугайной расцветки и едва ли не в прыжке выскочила за дверь, потрясая смоляной гривой.

Вернулась она через полчаса, бережно сжимая в ладошке пару маленьких желтых таблеток но-шпы. Аленка уже чувствовала себя лучше, она успела сбегать в душ, успела заварить чай, но не принять помощь подруги не могла. Она уже заметила, что соседка трепетно относится к лечению и к таблеткам, при любой возможности поднимая дежурную медсестру.

Выпив лекарство, Аленка нарезала бутерброды и они с Баваль позавтракали. Колледж — это не интернат, здесь пятиразовое питание не предусмотрено, поэтому жили девчонки скромно. Держали в комнате чай, сахар, хлеб и дешевые галеты. Покупали колбасный сыр и свежие овощи на маленьком базарчике у остановки. В столовой колледжа позволяли себе суп или одно второе на двоих.

Стипендии еще не было, поэтому Алена бережно расходовала деньги, которые успела снять с карты, а Баваль втайне друг от друга помогали родственники. И тут оборотница вспомнила про мясо:

— Баль, а где ты столько мяса взяла?

— У дяди, — хлопнула ресницами цыганочка.

— Так, наверное, деньги надо отдать, — Аленка прикусила губу, пытаясь посчитать, сколько может стоить пакет говяжьей печенки, и хватит ли у нее наличности.

— Не надо! — отмахнулась девушка, поправляя строгий синий сарафан, — дядя Гунари[5] сказал, что «молодой девушке надо хорошо питаться в такие дни». Дядя у меня такой же как ты, только превращается в кота, маленького такого, пятнистого. Он сразу запах твой почуял и мясо дал, сказал, чтобы еще приходила, если надо будет, и чтобы ты в лес не ходила, там охотников много, как раз сезон открывают.

Аленка вздохнула и благодарно сунула Баваль еще кусок сыра. Почему-то словами выразить свою благодарность незнакомому человеку или оборотню у нее получалось плохо. К принятым кое — где похлопываниям и обниманиям она относилась настороженно, избегая физических контактов даже с женщинами. А вот позаботиться о питании вечно голодной цыганочки, это Аленке было по силам, поэтому она взяла на себя готовку и уборку, поручая Баваль штопку, стирку и добывание продуктов.

Учеба началась ровно. Поскольку документы Алена привезла с собой, то проблем с ее оформлением не возникло, правда пришлось повторять программу десятого класса, но это было и неплохо, ведь девушке пришлось привыкать к новому коллективу, устраивать быт и размышлять, что делать, когда закончатся деньги.

С доходами помог всезнающий директор. Появился в их комнате, посмотрел на почти нищую чистоту, вздохнул и уточнил:

— Компьютером пользоваться умеешь?

— Умею, — Аленка не считала себя слишком продвинутой, но с простыми программами вполне справлялась.

— Пошли.

Директор привел девушку в приемную, показал на вполне современный комп у окна:

— Жанна Валерьевна у нас приболела, машинка без дела стоит. Поищи себе работу на бирже фриланса, определись, что умеешь. С пяти до одиннадцати сможешь тут работать, даже когда она вернется. Только мусор не лови и все на флешку сохраняй. Поняла?

Аленка яростно закивала головой.

Андрей очнулся резко, словно в темной комнате включили свет и в один миг наполнили ее отвратительными запахами солярки, газа и гнили. Он застонал, потянулся и понял, что лежит на холодном полу в своей человеческой ипостаси.

Одежды не было. Холодные прутья клетки врезались в кожу. Синяки на запястьях и лодыжках ныли, не торопясь подживать. А еще неприятнее болело плечо. Один взгляд подтвердил его самые страшные опасения — на плече темнели следы уколов.

Сменить облик не получалось, значит кололи наркотики, регенерация замедлена, но судя по чистому полу, он здесь недавно, либо за ним убирали. Какой сегодня день? Где он? Парень медленно сел, осмотрелся.

Сарай или деревенский гараж, клетка стоит ровно посередине помещения, не позволяя оборотню дотянуться до стен и получить в свои руки хоть какое-то оружие. И эти запахи. Похоже его схватили те, кто знает, на что способен оборотень, даже в человеческой ипостаси.

В помещении полумрак, свет пробивается из маленьких грязных окошечек под самой крышей. Они покрыты таким слоем копоти и грязи, что трудно сказать, что сейчас за окном — день или вечер. Андрей поежился, сжался в комок, обнял себя за плечи, сберегая тепло и тут же негромко выругался, задев следы инъекций. От боли затуманенный разум прояснился. Уколы. Один раз в три-четыре часа в зависимости от вида подавителя! Он вытянул шею и пересчитал запекшиеся ранки. Восемь. Около сорока часов.

Вспомнив о родителях, Андрей схватился за прутья клетки, попытался отжать в стороны, чтобы выбраться. Не вышло. Сооружение было добротно сварено из толстенных железных пластин, края которых кто-то не поленился обработать «болгаркой», превратив в подобие грубых ножей. Он все же попытался не обращать внимание на капающую с ладоней кровь и максимальным напряжением мышц раздвинуть прутья.

Не вышло. Зато ладони выглядели скверно — в глубокие порезы попала грязь, руки ныли, оборотень спохватился, что такие повреждения могут стать опасными. Андрей стряхнул кровь, стараясь смыть ею грязь, а потом принялся зализывать раны, морщась от явного кислого привкуса в крови. Он успел зализать лишь одну руку, когда дверь сарая распахнулась, впуская высокого массивного мужчину, одетого в одни только джинсы.

Андрей сразу отпрянул от решетки и ощерился. Тигр. Крупный тяжелый кот вошел вальяжной походкой и довольно принюхался, раздувая ноздри. В голове у волка неожиданно щелкнуло: отец хмуро перебирает сводки пропавших, говорит много людей стало пропадать в лесу, возле болот. Неужели … людоед?

Жаль его обоняние сейчас мало чем отличается от человеческого. Волк знал бы точно. Людоеды пахнут безумием или тяжелой раной. Этот крупный хищник явно не страдал от ран, зато обожал наблюдать, как страдают другие. Он ходил вокруг клетки, насмешливо глядя на Андрея и шумно дышал, не начиная разговор. Андрей тоже молчал, повторяя про себя как мантру наставления отца:

— Никогда не начинай говорить первым, если не ты собирал переговоры.

Парень чувствовал, насколько его позиция сейчас уязвима, и старался сдерживать чувства, чтобы вовремя уловить малейший намек на необходимую ему информацию. Тигра раздражало молчание пленника, и его глухой рык только укреплял волка, подпитывая его уверенность в правильности выбранной стратегии.

Тигр еще пометался по сараю, потом остановился напротив клетки:

— Дрожишь, волчонок?

Андрей сжал кулаки, буквально заставляя себя оставаться на месте и молчать.

— Твой клан готов заплатить за тебя, вот только я еще подумаю, что им вернуть. Кусок мяса в нарядной упаковке? Или слюнявого идиота с ошейником на шее? А может дикую серую собачку, беззубую и глухую?

Оборотень с трудом сдержал дрожь. Все варианты могли стать реальностью, если тигр знал, как можно применить современные медпрепараты, а он судя по всему знал. Что ж, парень набрал воздуха в грудь, не замечая, как его губы изогнулись в горькой усмешке, доводя тигра до бешенства.

Мысли Андрея вдруг уплыли куда-то в сторону. Вспомнился запах солнца и меда, окутывающий скромно стиснутые девичьи колени, вкус крови на языке, пьянящий аромат, которым юная самочка истекала впервые, ощутив потребность в сыром мясе и горячем самце.

Не покидая своих грез оборотень тяжело вздохнул: бабуля была права, такой идиот не заслуживает молодую самку. Дураки не должны размножаться. Пусть Аленка найдет свое счастье с кем-то другим…

В ответ на эти мысли внутри вдруг зарычал зверь, заставляя Андрея встряхнуться и вынырнуть из глубин памяти. Тигр уже не просто рычал и метался, он бесновался, частично сменив ипостась, бросался на клетку, пытаясь достать парня длинными изогнутыми когтями. Оборотень же, припав к полу в центре отведенного ему защищенного пространства, пытался снова вызвать своего зверя. Волк тигру не соперник, но информация, та самая информация, которую может собрать зверь по запахам, звукам, по ощущению дуновения ветра, вся она могла увеличить шансы Андрея на выживание и возвращение в клан полноценным членом.

Зверь рывками возвращался, сбрасывая медикаментозную дрему. Резко, до тошноты навалились запахи. Сначала самые резкие — солярка, керосин, бензин, потом тягучий, отдающий медью запах крови, а в конце сильный запах тигра-самца, возбужденного, яростного и несчастного! Похоже у тигра истекала кровью душа… Легкой тенью стелились другие запахи — крупный волк, леопард, парочка лисов и еще волки…

Не успел Андрей ощутить облегчение — часть запахов была знакома по нападению возле домика Аленкиной бабушки, как голова затрещала от прихлынувших звуков: шорох шагов, хруст сена, шелест листвы, скрип сухой ветки, тихие разговоры нескольких человек. Очнулся оборотень, свернувшись в позе эмбриона. Лицо заливали слезы, но он дернулся, проверяя, удалось ли сохранить достоинство. Пол остался сухим и это было хорошо, плохо было то, что тигр ощутил усилившийся запах волка и подозрительно смотрел на пленника вполне разумными человеческими глазами:

— Зверя зовешь, — понял он, — не старайся, в тебе столько дерьма плавает, что еще месяц будешь на двух ногах ходить.

Андрей не стал доказывать наличие зверя под тонкой человеческой шкуркой, даже вставать не стал, прикрывая телом кое-что влетевшее в его клетку во время приступа бешенства тигра.

Пол перестал казаться таким твердым, металл не так мучительно холодил кожу, он слышал возню мышей в подполье, их противный писк и топот, судорожно вслушивался в дальние звуки, пытаясь различить гудение моторов автомобилей на трассе или перестук колес на железнодорожном полотне. Его тело теперь ощущало гораздо больше, чем человеческое. То самое, желанное слияние волка и человека в одном теле наконец удалось, подарив ему шанс на спасение.

Неизвестно, что планировал бешеный оборотень дальше, но в кармане его джинсов раздалось гудение. Он вынул телефон, поморщился, глядя на номер абонента, и вышел из сарая, хлопнув дверью.

— Что? Назначили встречу? Ты объяснил им, что нам нужны молодые крепкие самки?

После ухода тигра Андрей полежал еще немного, стараясь обнаружить скрытых наблюдателей, а когда это не удалось, медленно встал на четвереньки и поднял с пола тонкое полотно ножовки по металлу.

Пилил внизу, возле самого пола, сбрасывая опилки в щели между старыми досками. При этом его уши продолжали улавливать окружающие звуки, так что более легкие и нервные шаги он услышал вовремя. Снова лег в позу эмбриона, накрыв инструмент своим телом. Дверь скрипнула, открываясь, вошел другой кот, тот самый, что сломал ему хребет возле домика Аленки. Следом тяжело, с легким припаданием на одну ногу, вошел волк.

Андрей закусил губы, чтобы не дать им раскрыться в угрожающем оскале. Похоже парочка дружила и понимала друг друга с полуслова: кот отошел к двери, а волк встал напротив клетки:

— Эй, Магир сказал, что ты уже очнулся!

Человек слегка пошевелился, показывая, что жив и слышит.

— Ты попался нашим, тем, кто собирался поискать в лесу женщин, — волк говорил странно, словно извиняясь. — Мы бы тебя просто отпустили, но Магиру чем-то насолил ваш вожак, так что он предвкушает много… неприятных вещей, которые собирается проделать с тобой. В общем, — тут волк сунул что-то через прутья решетки, — держи, постарайся выбраться, если получится, убегай на восток, там гать есть. Мы его до ночи отвлечем. И, это, девчонке той привет передавай, я ее пугать не хотел и Саня тоже.

Парни ушли. Только через пару томительных минут Андрей позволил себе повернуться и посмотреть на «подарочек» — еще одна пилка! Зная, что тигр не появится без предупреждения со стороны леопарда, волк позволил себе ускориться, а голова обрабатывала полученную информацию.

Магир? Арабское имя? Или турецкое? В общем восток. Значит тигр Значит тигр не уссурийский, а бенгальский? Что может довести восточного мужчину до срыва всех рамок — и человеческих, и звериных? Гибель семьи? Кража возлюбленной? Что-то настолько ужасное, что даже две системы предохранения не сработали, и позволили своему хозяину заблудиться в кошмарах. Нужно будет поискать информацию по восточным соседям, когда он выберется отсюда!

Последние несколько миллиметров допиливать не стал — отжал полосу и выполз из клетки, обдирая кожу о ржавое железо.

Минута на осмотр шкафчиков — ничего полезного, разве что отвертка, но как ее спрятать на голом теле? Фартук! Брезентовый, с карманами для инструментов! Годится! Ну-ка, что тут еще есть?

Через минуту дверь приоткрылась, и волк тенью скользнул к ближайшим кустам. Это конечно слабое укрытие, но есть время оглядеться, принюхаться к ветру и сообразить, почему ему сказали про гать — дом стоял на небольшом островке среди болота. С одной стороны, это было неплохо — вода и зловонные испарения быстрее скроют его след, а с другой, незнакомое болото таило сюрпризы, черные «окна» стоячей воды, затянутые гибкими упругими травами, фальшивые кочки, незаметные ловушки на месте давно сгнивших деревьев.

Покрутившись на месте, Андрей осторожно вступил в бурую вонючую воду. Шерсть на брюхе тут же промокла, и он, стараясь не привлекать к себе внимания бульканьем, поплыл в торфяной жиже, стремясь удалиться от строений. Когда лапы начали вязнуть в длинной траве, он отыскал взглядом поваленное дерево. К его счастью оно упало недавно и еще не успело превратиться в труху. Передохнув, Андрей осмотрелся, выбирая себе дальнейший путь и снова пустился вплавь, порой выбираясь на твердую почву, а порой молясь полз на брюхе по качающемуся гамаку из переплетенных корней и гниющих веток.

Дорога через болото заняла около двух суток. Отощавший волк выбрался на поляну реденького березового леса, упал на сухую листву и с наслаждением зашуршал ею. Потом вскочил, вспомнив про отца, принюхался и устремился в сторону территории клана. Нужно было предупредить близких, остановить переговоры с преступником и по возможности захватить тигра.

Вожак был хмур и страшно зол. Он не кричал, он устало подпирал рукой голову и смотрел на сына полными боли глазами. Отмытый и накормленный Андрей стоял и нервничал под отцовским взглядом:

— Ты сделал столько глупостей сын, что я не знаю, как можно исправить ситуацию. Упустил невесту.

Парень дернулся. Он всего сутки в клане, а ему уже пятый раз напомнили о побеге Аленки. Судя по словам отца девушку все еще не нашли, но ведь она теперь волчица! Молодая, необученная, ничего не знающая об особенностях организма оборотней!

Андрей очень боялся, что девушку похитили отщепенцы, но допрос показал, что такого не было. Вся компания пряталась на болотах, собираясь похитить несколько девушек для рождения щенков. Судя по разрозненным сведениям, полученным от подростков, где-то существовал поселок, в котором жили женщины и куда отщепенцы наведывались для отдыха и продолжения рода.

— Позволил захватить себя рядом с территорией клана.

Андрей поежился — глупость, даже небольшая, наказывалась болью. Места инъекций все еще болели, моча отвратительно пахла, а кожа зудела и норовила лопнуть кровавой корочкой.

— Аллергическая реакция кожных покровов, — меланхолично сказал Док, выписывая молодому волку брусничный чай и супрастин.

— Весь клан стоял на ушах пять дней, отбивая атаки изгоев, плюс их требования, которые мы едва не выполнили… В общем сын, тебе лучше уехать, пока все не забудется. Тебе, будущему вожаку клана совершать такие ошибки слишком опасно. Я договорился с моим дядей, поживешь у него.

— А диплом? — Андрей старался сдержаться, но горло неприятно царапнул спазм.

Его отсылают, как нашкодившего щенка. Что ж, последние события показали, что щенок он и есть. Тигр сбежал, бросив отщепенцев на растерзание. Молодые парни, ушедшие из кланов, подобранные в щенячьем возрасте сироты и раненные не рвались в бой, они просто стояли, подняв руки. Но пока члены клана занимались ими, безумец ушел не один, он увел с собой пару самых старших. Опытные волки отправились в погоню, но время было упущено, людоеду удалось уйти по межклановой территории.

Отец Андрея все утро провел за телефоном, передавая информацию о происшествии, а заодно разыскивая кланы, которые могли бы принять молодых и глупых под свою ответственность. Часть подростков удалось отправить к родственникам, остальных пришлось оставить в клане под надзором старших волков. Молодняк уже начал огрызаться, и старые бирюки ворчали, устраивая им трепку.

— Интернет никто не отменял, проведешь защиту по скайпу, — устало отмахнулся вожак. Иди, собирайся, самолет через четыре часа.

Молодой оборотень вышел из кабинета отца словно облитый ледяной колодезной водой. Дыхание перехватывало, в сердце поселилась обида — за несколько промахов его отсылают из родных мест, словно преступника!

На подоконнике у лестницы как обычно сидела прабабушка, болтала ногами, хрустела яблоком. Андрей прошел мимо. Рядом с рыжей бестией чудилась каштановая коса и тонкий профиль с опущенными ресницами. Эх, какой он был идиот! Поднявшись к себе, парень сложил в сумку немного одежды, телефон, флешки с дипломом и практическими наработками. Кошелек, документы, ключи… подумал и ключи выложил. Пусть будет так.

Бабуля все еще ждала. Махнула тонкой рукой, подзывая, а когда Андрей не подошел, топнула ногой:

— Иди сюда, бычок упрямый! Отец тебе добра желает, а ты не слушаешь!

Воспитание все же сыграло свою роль — пусть нехотя, но волк подошел к лисице.

— Все, кого старый Юэрао связывает своей нитью, обязательно встретятся! Помни об этом. Твоя женщина будет только твоей лишь в одном случае — если ты будешь только ее! Помни! — кицуне коснулась его лба благословляющим жестом и убежала, помахивая пышными хвостами.

Андрей на секунду задумался, а потом поспешил на улицу — надо было проститься с друзьями перед отъездом.

Аленка училась, привыкала к новым возможностям своего тела. Порой резкое улучшение обоняния или слуха выбивало слезы из глаз, а то и вызывало сильное головокружение, вплоть до обморока, но Баваль моментально бежала к медичке за «но-шпой», а к ее возвращению молодая оборотница уже приходила в себя.

Учиться было интересно. В колледже старались дать максимум практических знаний, а потому постоянно работали профильные классы. Визжали станки, парни крутили старенькую «копейку» на «автодроме» — таким гордым словом назывался пустырь за колледжем — а потом сами же отлаживали ее в авторемонтной мастерской.

Аленина будущая профессия — «кондитер-технолог» — тоже приносила ей немало радости. То, взбивая безе, ученицы украшали потеками потолок и стены, то неравномерно добавленный разрыхлитель перекашивал коржи торта, а порой банальное сметанное печенье выходило мягким и вкусным, не уступая нежностью лучшим работам преподавателей.

Так прошла осень, наступила зима. Потребовалась теплая одежда, обувь, более сытная еда. Небольших заработков от фриланса и стипендии не хватало на все необходимое, так что Аленка снова стала поглядывать на карточку с компенсацией. Смотрела-смотрела и наконец открылась соседке. Та нахмурила роскошные черные брови и потащила подружку к директору.

Рустам Георгиевич озадаченно посмотрел на блестящий кусок пластика, на унылое лицо студентки и тяжело вздохнул:

— Ладно я понял. Вижу, что карта твоя, и понимаю, что отследить при желании могут. Банк-то еще не самый популярный… Давай сделаем так.

В следующие выходные Аленка прямо у общежития села в маршрутку и доехала до автовокзала. Там тоже было шумно, грязно и можно было затеряться среди постоянно снующих туда-сюда пассажиров. С вокзала она уехала в соседний небольшой городок, ровно до такого же автовокзала. Там вышла, побродила по магазинам, нашла банкомат самого известного зеленого банка и сняла деньги, потеряв немного на комиссии. Сумма надо сказать впечатляла. Хватит и на куртку, и на сапоги, и на новые джинсы тоже.

Довольная девушка без задержки вернулась в общежитие — купить одежду можно на любом рынке, а одна в чужом городе она чувствовала себя неуютно. Директор зашел к ним почти ночью, перед самым отбоем. Отправил Баваль набирать чайник, заглянул девушке во встревоженное лицо:

— И двух часов не прошло, приехали какие-то ребята с корочками, вскрыли банкомат, сняли данные, перетрясли весь центр. Я у знакомого отсиделся, но суету на вокзале даже из окна было видно. Ты точно никого не убила? — слегка насмешливо, но с долей опаски спросил мужчина.

Аленка подняла на него потемневшие глаза:

— Чем хотите поклянусь! Никого не била, не пугала, даже не угрожала! Просто замуж не захотела.

— Ладно, ладно! — Рустам Георгиевич, сдаваясь, поднял руки, — я понял, что ты не виновата, но какого же полета птицу ты зацепила, что в захолустном городишке облаву устроили? Это я тебе скажу почище чем в столице будет. Местные так просто свою власть не отдают, а тут надо же сразу все ведомства потоптались.

Аленка только тяжело вздохнула, соглашаясь. Несмотря на дружбу Баваль и поддержку директора, она чувствовала себя одинокой. Оставаясь в клане, она, наверное, могла бы хоть изредка видеть маму.

В самые тяжелые сумрачные дни девушка давно уже ругала себя за глупый побег. На расстоянии сгладились противоречия и страх, стало казаться, что можно было вытерпеть и властность матери Андрея и его равнодушно-покровительственное отношение. Кроме того, там ведь была потрясающая бабушка-кицуне!

Куколка, подаренная ею, была бережно завернута в маленькое полотенце и всегда лежала в сумке, приготовленной на случай непредвиденных обстоятельств. Даже в поездку за деньгами Аленка взяла ее с собой. Казалось выпуклые голубые глаза куклы все понимают и даже немного успокаивают и ободряют.

Вожак клана не зря имел обширные связи — как только с карточки, внесенной в кое-какие списки, сняли деньги, так ему тотчас позвонили. Не прерывая разговор, мужчина подошел к карте области, висящей на стене, выслушал собеседника, щелкнул роликом, меняя один плотный ламинированный лист на другой:

— Где ты говоришь снимали? В магазине! Пошли туда ребят, пусть возьмут изображение того, кто забрал деньги. Даже если не найдем, надо убедиться, что с девочкой все в порядке.

Дело оказалось непростым — соседняя область, другой, не самый дружественный клан, и в маленьком городке всего один «связной» — человек, лично обязанный главе клана. Впрочем, возможности у человека имеются, зам главы ЧОП все-таки. Остается ждать.

Через пару часов вожаку снова позвонили. Девушку обнаружить не удалось, но изображение с камеры получили, деньги снимала она.

— В городе ее скорее всего уже нет, — расстроено докладывал «связной», — попробую деревеньки прошерстить, но это будет долго.

— Можешь не спешить, Алеша, — утешил бывшего подчиненного отец Андрея, — чую знает она, что мы её ищем, и прятаться будет серьезно. Просто составь ориентировку, а там уж время покажет.

— Хорошо, Владимир Александрович!

В аэропорт его доставили быстро. Отец не поехал провожать сына сам, да и мать лишь чмокнула его в щеку у дверей. Ощущение одиночества и отверженности было таким новым и необычным, что Андрей тихо просидел весь полет, пытаясь уснуть и невольно вспоминая все те обстоятельства, которые привели к его почти изгнанию.

Изменилась бы его жизнь, если бы тогда, возле дома погибшей старушки, он решил не гнаться за отщепенцами, а вызвал бы подмогу из клана? Маловероятно, ведь Аленка все равно попадала в сферу интереса клана. Ну встретил бы он ее не в посадках, а уже в клане, разве повел бы себя иначе?

Оборотень попытался смоделировать ситуацию и с сожалением признал — маловероятно. Притяжение между ними существует, но возможно он тогда воспринимал бы Аленку как гостью, разговаривал более вежливо, пусть и формально. Женщины чувствительны к таким моментам.

Андрей вздохнул и открыл глаза. Самолет заходил на посадку. Снег, белый как лист бумаги. Серые зубы голых скал, темный лес вдали, низкое вечернее небо. Пассажиры заговорили, начали собирать ручную кладь, громко обсуждать кто куда поедет после приземления. Многие радовались предстоящей встрече с семьями или с близкими. От этих разговоров парню стало еще тоскливей. Его должен был встретить дядя отца, которого он даже не знал. Где будет жить, чем заниматься, тоже неизвестно.

Повесив на плечо сумку, Андрей последним покинул салон, остановился на миг на трапе, всматриваясь в хмурое небо, и вспомнил, как Аленка выходила из машины, так же застряв на ступеньке. В голове щелкнуло: она ощущала то же самое? Разрыв с прошлым, неизвестное будущее, растерянность и одиночество? Мысли обожгло горечью — ох и дурак! Галка и бабуля были правы!

Потом где-то в солнечном сплетении ворохнулась боль. Найду. Пусть только с ней ничего не случится! Нахмурив брови и сжав кулаки, парень ступил на бетон полосы и огляделся. Большая часть пассажиров уже была на полпути к аэровокзалу, кое-кто стоял у тележки с багажом, поджидая свои чемоданы.

Чуть в стороне от общей суеты стоял крупный мужчина в легкой кожаной куртке, щегольски расшитой бусинками и полосками кожи на индейский манер. Андрей сразу увидел его зверя — крупного темного волка с проседью на мощной шее. Подойдя на приличное для знакомства расстояние, молодой оборотень вежливо кивнул и уточнил:

— Дядя?

— Дедушка! — усмехнулся в ответ мужчина, — можешь звать просто Кирилл.

Махнув рукой, старший родственник поманил парня к зданию аэропорта:

— Сейчас в клан заедем, поешь, попаришься с дороги, а завтра на заимку.

Андрей молча кивнул, устраиваясь на заднем сиденье. Заимка, так заимка. В клановом доме их встретила только пожилая женщина из местных. Она быстро подала на стол запеченную рыбу, тушеное мясо и сладкий пирог, а потом ушла в кухню.

Кирилл сел за стол вместе с гостем и после утоления первого голода предложил Андрею немного выпить «за знакомство». Молодой оборотень, поморщившись, отказался. Клановый доктор предупредил его, что препараты, сдерживающие оборот, нанесли его организму большой урон, так что пить спиртное, есть дешевые полуфабрикаты и пользоваться всевозможной бытовой химией ему некоторое время не рекомендуется.

Двоюродный дедушка не обиделся, но сам рюмку выпил. Когда мясо съели, Андрею показали небольшую комнату, полную запахов чужих людей:

— Это у нас комната для пересменки, переночевать только, завтра на заимку поедешь.

Бросив сумку у кровати, гость упал на постель и уснул, не раздеваясь.

Поутру Кирилл посадил родственника на вездеход и повез в тайгу, коротко предупредив, что там Андрею придется прожить до весны. Молодой волк вопросов не задавал — наказание, так наказание. Он лишь в очередной раз ругал себя за то, что не поговорил с Аленкой.

Заимка оказалась огромным домом в глухой тайге. Здесь жили охотники, сборщики шишек, целебных трав и прочих лесных даров. Кроме того поблизости были устроены солончаки для диких животных, несколько ферм по производству пушнины и база по заготовке речной рыбы. В общем обширное хозяйство, требующее присмотра и охраны.

Андрея поставили для начала младшим в бригаду сплавщиков, гоняющих лес от вырубки до лесопилки. Работа нудная, тяжелая и не каждому по плечу.

— Ты там присматривай, — сказал Кирилл на прощание, — работают у нас люди, на все точки волков не хватает, а местные жаловаться начали, будто какие-то хищники озоруют, маралов в стаде бьют и сети портят.

Андрей только кивнул в ответ. Он чувствовал себя неловко в только что выданной ему необмятой спецовке. Ему вручили эту одежду так же бесцеремонно, как он когда-то. Просто сунули в руки пакет:

— Размер твой, надевай, будешь человеком выглядеть, — буркнул бригадир, которого такой «подарочек» как новичок в конце сезона совсем не обрадовал.

Следующие полгода слились для Андрея в бесконечную череду — снег, лед, вода, холод, раскаленная печь в доме, тяжелый муторный сон. Разрезанные и раздавленные сетями и крюками пальцы плохо попадали по экрану телефона, так что звонить и писать друзьям и родным он перестал почти сразу. Защиту диплома отложил, с друзьями не общался, да и был ли смысл тратить драгоценное время и силы, чтобы добраться до холма, с которого можно было поймать связь?

Раз в неделю он правда совершал этот подвиг, чтобы узнать, как продвигается поимка тигра. Информация была скудной. Отцу удалось доказать несколько эпизодов нападения оборотня на грибников и передать данные в общеклановую сеть.

Другие вожаки и главы кланов отнеслись к информации неоднозначно: кто-то добавил тигра в список «на отлов», кто-то внес его в список «на отстрел», а кто-то и вовсе привлек людей, сообщив, что из бродячего зоопарка сбежал дикий тигр и гражданам стоит быть осторожнее. Казалось отщепенцу некуда бежать и его вот-вот схватят, но ему удавалось скрыться из любых ловушек, так что вскоре многие сочли, что тигр выехал за границу, а то и вовсе сменил континент.

Андрея эти предположения не успокаивали. Он нашел информацию по тигру в сети и, читая, чувствовал, как у его волка вся шерсть становится дыбом. Магир действительно был бенгальским тигром. Он вырос в Индии, в той ее части, которая считалась цивилизованной. Его семья в свое время сотрудничала с британским правительством, а потом добилась вхождения в правящие круги новой элиты.

Молодой, красивый и сильный оборотень много путешествовал, повидал мир, а когда вернулся на родину — влюбился. Дело шло к свадьбе, жених поехал в столицу за свадебными украшениями и подарками, а когда вернулся, нашел на месте дома пепелище и дюжину трупов.

Местные фанатики наказали его семью за нарушение древних устоев, за принятие в семью невестки-христианки. Магир похоронил семью, посыпал пепелище солью и исчез. Счета, земли и драгоценности, уцелевшие в банковских сейфах, давали ему возможность начать новую жизнь, но он все бросил и ушел в джунгли, став наказанием тех мест.

Дикий тигр терроризировал окрестности до тех пор, пока местные в отчаянии не вызвали колдуна. Тот выяснил, в чем была обида Магира, и наложил на него заклятие, вернувшее ему человеческий облик. Как тигр появился в России было неясно, зато стала понятна его жгучая ненависть к женщинам в платках и мужчинам с бородой. Они напоминали ему о гибели семьи.

Андрей всячески крутил найденную информацию, пытаясь представить, куда мог податься зверь, не имеющий логова, привязанностей и даже желания обрести все это. Своими размышлениями он делился только с прабабушкой. Кицуне каждую неделю сообщала ему клановые новости и подробности поисков Аленки и тем поддерживала тонкую ниточку связи с цивилизацией.

В новых условиях молодому оборотню приходилось многое делать совсем иначе, чем в более спокойной и благополучной прежней жизни. Он рубил дрова и колол пешней лед, гонял браконьеров и обнаглевших чужаков, а потом отогревался у раскаленной печки и снова шел работать. Его новенькая спецовка превратилась в заскорузлую робу, способную стоять без его участия, лицо потемнело от ветра и мороза, а выражение лица стало очень сдержанным и взрослым. Товарищи по бригаде называли его «бирюком», даже не догадываясь, насколько правы.

В конце весны на заимке появился Кирилл. Объявил замену бригаде Андрея, высадил из грузовика группу людей и оборотней, а восторженно свистящих отработавших свое повез в большой поселок, расположенный на территории клана.

Андрей привычно трясся в машине полузакрыв глаза и слушал, как работники предвкушают отдых и развлечения. Кто-то хотел к семье, кто-то в кино, но большинство мечтали хорошенько выпить и отыскать любвеобильную даму на пару ночей. На заимке женщин не было совсем, так что мужчин можно было понять. Сам молодой оборотень почему-то желанием броситься на ближайшую самку не страдал, хотя в тяжелых трудах Аленку вспоминал часто.

В поселке все сразу рванули в огромную общественную баню — мыться, бриться, менять сносившуюся одежду. Сервис в заведении был обширным — от финской парной до массажа и, судя по довольному лицу хозяина бани, он сделал на жаждущих внимания и заботы мужчинах месячную выручку в один день.

Андрей держался в общей группе — с удовольствием попарился, помылся, не экономя горячую воду, потом вышел в предбанник, где для бригады уже накрыли хороший стол с пивом и мясом. То ли накопившаяся усталость тому виной, то ли полугодовое воздержание от спиртного, но после пары кружек оборотня повело, потом стало весело, он жадно ел, много пил и, когда в комнате появились прелестные полуодетые девушки, приветствовал их появление радостным криком.

Сразу две девушки, вдохновленные его молодостью и свежим видом поспешили подойти ближе.

— Ира.

— Лена, — представились они, зазывно улыбаясь.

Андрей протянул к ним руки, собираясь сгрести в охапку, прижать к себе, чтобы насладиться запахом женского тела, а потом усадить на колени, наслаждаясь их близостью. Он успел их обнять и даже усадить одну девушку на свое бедро… Вот только через минуту, сбросив прелестницу на диван, он со всех ног пронесся в туалет и, схватившись за голову, склонился в судороге над унитазом.

Мучительная головная боль, тошнота и охватившая его слабость возобновлялись, как только он пытался приблизиться к любой девушке. Как только красотки оказывались на расстоянии вытянутой руки, симптомы исчезали. Разобравшись в чем дело, Андрей сходил в душ, снимая дурноту, и мрачно сел на диван с кружкой чая, подальше от остальных.

На недоуменные взгляды ответил хмуро, но честно:

— Бабка ведьма, заколдовала, чтобы невесте не изменял.

Ему посочувствовали, поругали коварных баб-с и на этом вопрос был закрыт. Допив чай, Андрей ушел в номер гостиницы, снятый для него, предупредил администратора, что развлечений на ночь не желает и впервые за долгое время открыл ноутбук.

Зима прошла тихо. Аленка училась, нарабатывала опыт во фрилансе, училась вычислять нечестных работодателей и невыгодные заказы. Баваль по-прежнему раз в месяц притаскивала подружке пакет сырого ливера с приветом от дяди. За время проведенное вместе юная цыганка никак не проявляла тех качеств, которые традиционно приписывались ее народу. Она не воровала, не болтала, и даже пахло от нее шампунем и дезодорантом, но когда солнце растопило снег и подсушило дороги, в темных глазах вдруг появилась тоска.

— Что с тобой? — спрашивала оборотница, тревожась.

— Да в табор хочу, — вздыхала в ответ Баваль, — наши сейчас в дорогу собираются, я же лет в восемь целых два года кочевала, пока меня бабушка к себе не забрала! Тут глаза девушки начинали блестеть особенно выразительно, и она рассказывала Аленке, как это здорово, мотаться с кучей вещей от вокзала к вокзалу, сидеть ночью у костра, а днем гадать доверчивым прохожим.

Но скептически настроенная подруга быстро разбивала романтику в прах, сама на таких «ромалэ» нагляделась — грязных, оборванных и вонючих.

— Ага, спали небось на земле, душа в глаза не видели, ели что украсть удавалось, да и полиция палками гоняла, — унимала она розовые мечты соседки по комнате.

Баваль встряхивалась, смеялась, соглашалась, что все так и есть, а на следующий день снова ныряла в тоску.

Между тем приближались экзамены, уже волной шли контрольные срезы и всевозможные зачеты, погрузившись в учебу Аленка ничего вокруг не замечала, пока однажды на ее парте не обнаружился букетик ромашек. Удивленно обведя взглядом группу, она наткнулась сразу на несколько взглядов — любопытных, недовольных, смешливых. Только один парень, лучший по макарунс и птифурам, отвел глаза, но через миг не выдержал — уставился на нее ждущими глазами.

Аленка растерялась — это цветы? Ей? От парня? Покосившись на букетик, сдвинула его на край стола и открыла тетрадь с лекциями, надо повторить норму сахара на количество белка…

И все-таки весна кружила головы. Одногруппники влюблялись, одногруппницы вечерами бегали на свидания, а директор лично провел на каждом курсе лекции о безопасности вечерних прогулок и методах контрацепции. Его уважали, так что даже не хихикали, когда он серьезно сказал парням, что коробка в туалете всегда полна презервативов, и лучше потратить часть стипендии на них, чем всю стипендию на лечение или на воспитание ребенка.

Почему-то весеннее настроение Аленку не цепляло, может потому, что она подозрительно смотрела на всех представителей мужского пола, а может потому, что ее волчий облик совершенно не реагировал на окружающих ее самцов. Для ее серой части все парни их потока оставались безвкусными серыми тенями. И даже преподаватель физкультуры, он же тренер по борьбе совершенно Аленку не трогал, хотя по нему вздыхала треть первокурсниц.

А вот Баваль влюблялась! Шумно, бурно, страстно, но остывала, едва замечала в избраннике что-то отталкивающее — то торчащие уши, то длинные руки, а то и не замеченный прежде длинный нос. Вечерами девушки смеялись, обсуждая прошедший день и тогда Аленка невольно вспоминала дружную семью волков и рыжую прабабушку-лисицу: вот бы она посмеялась вместе с ними! А еще лучше учинила бы какую-нибудь проделку, подняв на уши все общежитие!

Весна потихоньку катилась к лету, приближались курсовые экзамены. Однажды вернувшись в комнату после работы за компьютером, Аленка не обнаружила Баваль ни за столом, ни в постели. Отбой уже объявили, да и шустрая цыганочка была большой любительницей поспать, так что засыпала задолго до возвращения соседки. Встревожившись, Аленка побежала к дежурному преподавателю.

— Да к ней родственники какие-то пришли, она на минуточку вышла, — ответила Ольга Александровна, немолодая преподавательница швейного класса.

— Ее нет в комнате! — выпалила Аленка.

Дежурная нахмурилась, но не особо встревожилась:

— Ну пробеги по другим комнатам, — пожала она плечами, — может чай где пьет.

Сердито пыхтя, Аленка обежала все три этажа общежития, убеждаясь, что Баваль тут нет. Потом остановилась у своей двери, прикусила губу, достала телефон и набрала номер директора, который он ей дал, когда она ездила снимать деньги.

Рамзан Георгиевич отозвался не сразу, после шестого или седьмого гудка в трубке раздался его хриплый, сонный голос:

— Але, кто это?

— Рамзан Георгиевич, Баваль пропала… — только и сумела выдавить Аленка.

В трубке раздались шорохи, треск сдержанное шипение, потом директор уже привычным «рабочим» голосом потребовал, деталей. Аленка коротко ему пересказала то, что услышала от дежурной.

— Так, иди к моему кабинету, я сейчас буду! — распорядился директор.

Девушка, обрадованная тем, что кто-то взвалил на себя тяжесть ситуации, утерла слезы, прихватила из комнаты шоколадку и помчалась к дверям кабинета директора. Ждать пришлось недолго, вскоре директор появился — слегка помятый, в джинсах и клетчатой рубашке вместо привычного костюма.

— Пошли, — без разговоров он завел Аленку в кабинет, включил свет и щелкнул мышкой компьютера, стоящего на отдельном столике.

Оказалось, что в колледже было организовано видеонаблюдение! Директор перемотал данные по наблюдению за входом в общежитие и нашел встречу Баваль с родственниками. Толстый чернявый мужик и необычно высокая для цыганки женщина о чем-то говорили с девушкой, пытались схватить ее за руку, но он отдергивала руки и зябко топталась, стоя на улице в одном домашнем халате. Наконец мужик махнул рукой, словно давая на что-то «добро», женщина склонилась к девушке, взяла ее за подбородок, что-то сказала и… Баваль пошла за ними в комнатных тапочках и халате!

— Что это? — дрожащим голосом спросила Аленка.

— Гипноз похоже, — хрипло ответил директор. — Этого толстяка я знаю, он к нам приходил скандалить, когда Балька к нам поступила. Надо в полицию звонить.

В полиции позднему звонку не обрадовались. Попытались отмахнуться, сказать, что мол если через три дня не найдется, приходите в отделение, пишите заявление, но Рамзат Георгиевич так рявкнул в трубку, что похищена несовершеннолетняя, и у него есть видео запись, что на другом конце провода замолчали, потом нехотя пообещали выслать наряд.

Пока ждали полицию, директор скинул куски видеонаблюдения в одну папку, а ее в свою очередь на флешку. Потом заварил крепкого сладкого чая и напоил Аленку, которую к этому времени уже трясло. Наряд прибыл. Два парня в мешковатых куртках, с автоматами на плече. Директор показал им видео, рассказал о проблеме Баваль с родственниками, заострил внимание на том, что женщина долго пристально смотрела девушке в глаза.

— Да это все ерунда, — отмахнулся один из наряда. — Если цыгане свою забрали, уже не отдадут. А в поселок их соваться себе дороже.

Директор разгорячился:

— Девушка несовершеннолетняя! Цыганка она только наполовину и находится под моей опекой!

Полицейские кисло переглянулись.

— Пишите заявление, — сказал один, и директор с готовностью взялся за ручку.

Через полчаса они вчетвером тряслись в полицейской машине, объезжая ухабы на дороге, ведущей к цыганскому поселку. Один из сержантов вызывал по рации подкрепление, уверяя диспетчера, что без пары машин поддержки на территорию цыган не сунется. Машины ему пообещали, и постовой явно успокоился.

Когда они подъехали к шлагбауму, перекрывающему въезд в поселок, их туда просто не пустили. Вылетели взлохмаченные цыганки и, потрясая юбками, стали вопить о своей горькой доле, вышли пожилые мужики с упрямым «ты что начальник, у нас своих баб хватает». Тут подъехали еще два экипажа ППС и перепалка стала громкой и бесполезной.

Устав сидеть в воняющей табаком и бензином машине, Аленка приоткрыла дверь и выскользнула наружу. И сразу почуяла знакомый запах. Тот самый, маслянисто отдающийся на языке запах оборотня, который приходил к ней вместе с пакетом сырой печени.

— Рамзан Георгиевич! — девушка заглянула в машину, — тут где-то дядя Баваль есть, может у него спросим, куда ее спрятали?

— А где он? — директор выглянул в темноту, едва подсвеченную фарами машин.

— Сейчас я его найду, — пообещала девушка, отступая на обочину.

Она оказалась права — Гунари приблизился к ней со спины и шепнул так тихо, что расслышать могла только оборотница:

— Не оборачивайся! Баваль ищешь?

— Да, — Аленка сделала вид, что наблюдает за перебранкой у шлагбаума.

— Ее отец решил с богатым кланом породнится, с героинщиками, — объяснял мужской голос. — Свадьба завтра. Сейчас она в подвале сидит, без собак не найдут. А вот завтра на свадьбе можно будет ее вытащить. Не забоишься прийти?

Аленка струхнула, но честно ответила:

— Побоюсь.

В оставшемся с прошлого года сухом бурьяне помолчали, потом тот же голос сказал:

— Директора с собой возьми, я вас тут ждать буду как стемнеет. Свадьба на вечер назначена, один не справлюсь.

Аленка не успела ответить, голос стих, прошуршала сухая трава и снова стали слышны визгливые голоса цыганок и низкие грубоватые голоса ППСников.

Как девушка и ожидала, поездка в поселок не дала результата. Цыгане не пустили полицию, а те не слишком хотели соваться туда ночью. Директор возмущался, но Аленке удалось вывести его на обочину и объяснить, что до утра с Баваль ничего плохого не случится.

— Ее к свадьбе готовят, тут один ее знакомый готов нам помочь, но один не справится.

— Подробнее — все, что знаешь, — хмуро потребовал директор и Аленка повторила ему все, что говорил Гунари.

— Перед свадьбой ее все равно выпустят, — рассудительно говорила девушка, — тогда будет шанс ее забрать, но надо придумать куда ее спрятать.

К ее удивлению Рамзан Георгиевич одобрительно кивнул:

— Ладно, возвращаемся, до полудня надо все решить.

Они снова сели в машину и сказали сержантам, что будут вести переговоры через знакомых, те с облегчением прекратили перепалку и сдали назад. В училище директор сам отвел Аленку в комнату и спросил:

— Поедешь с Баваль в другой город? Если мы ее украдем, цыгане тебя в покое не оставят.

— Поеду, — кивнула Аленка, — сама ведь в бегах по той же причине.

— Ладно, пойду все устраивать, а ты вещи собери и свои, и ее, да спать ложись.

— Хорошо.

Рамзан Георгиевич ушел, а Аленка задумалась — ну с какого перепуга взрослый женатый мужчина взваливает на свои плечи заботу о паре малолеток, создающих кучу проблем? Ответ вскоре нашелся в вещах Баваль. Из стопки книг выпал старый альбом с картонными страничками. В них были фото незнакомых Алене людей, а еще директора и смешливой, очень похожей на него девушки.

Стесняясь своего любопытства, Аленка прочитала подписи под фото и поняла, что эта девушка родственница директора, у нее была другая фамилия, но отчества совпадали, да и внешнее сходство говорило о родстве.

Потом эта девушка появилась на фото с красавцем-цыганом. Сначала он был в солдатской форме, потом в цивильной одежде, а потом они вместе стояли у дверей роддома, держа на руках сверток с розовой лентой. Дальше было много изображений маленькой Баваль — ее черные глаза и задорные кудряшки мелькали на каждом кадре. Вот пропал красавец-цыган, и рядом с погрустневшей девушкой появилась немолодая женщина. Через некоторое время молодая женщина исчезла, осталась только печальная пожилая женщина рядом с улыбающейся девочкой лет десяти. Стало понятно, что мама полуцыганочки умерла, а дальше на фотографиях была только Баваль, и все они были сняты на территории училища.

Пролистав этот альбом, Аленка успокоилась — директор спасает родню, ну и она где-то рядом притулится. А раз придется уехать, понадобятся деньги. Теперь-то можно не таиться и снять их в ближайшем магазине!

Сложив свои пожитки в дорожную сумку, а одежду Баваль в просторный клетчатый мешок «мечта челнока», Аленка легла спать, с грустью подумав, что носится она как перекати-поле, и неизвестно, сколько ей еще так бегать. Образования нет, дома нет, и живет она на деньги, которые ей в любой момент могут перестать платить. Эти мысли совершенно не давали ей уснуть, так что она взяла телефон и вышла в соцсеть. Ее профиль был закрыт, вместо фотографии стояла нейтральная картинка, но имя она оставила свое, правда без отчества и фамилии.

Просмотрев короткую ленту, девушка решила заглянуть в группу оборотней. Она нашла ее в сети довольно давно, благодаря ярой любительнице селфи Светлане. Но заглядывала в группу осторожно, пользуясь аннонимайзером или профилем Баваль. Этой ночью ей захотелось пошутить и она поставила на аватарку фото волка из сети. В чате группы никого не было, среди новостей мелькали обычные «открытие охоты», «первый съезд на заимке» и прочие, маскирующие оборотней под любителей охоты.

Аленка уже собиралась закрыть страничку, как вдруг в чате мелькнул огонек. Появился новый участник. На аватаре была фотка волка в снежной замети, вместо имени стояло прозвище «Бирюк». Незнакомец приветствовал всех и через некоторое время стукнул в личку Аленке:

— Привет, меня давно не было, что тут новенького?

— А ты откуда? — Аленка старалась не выдавать половую принадлежность и общалась нейтрально.

— Сибирь, — коротко ответил незнакомец.

— Значит ничего интересного не пропустил, — ответила Аленка, добавив смайлик.

— Я думал без меня тут поют и пляшут, — ответил незнакомец.

Мало-помалу завязался разговор, легкая болтовня расслабила и к рассвету Аленка с трудом простилась с «Бирюком» и уснула, сунув телефон под подушку. Пару часов поспать можно, подъем в семь.