Вивекананда

Часть 4

«Что нужно сегодня нашей стране — это железные мускулы и стальные нервы, гигантская воля, которой ничто не может противостоять, любовь к Родине, которая преодолеет всё, вычерпает по капле океан и, если нужно, встанет лицом к лицу со смертью. Вот что нужно нам, и это одно поможет нам осуществить идеал Адвайты, идеал Единства во множестве. Верьте, верьте, верьте в себя! Если вы будете верить в триста и три тысячи наших мифологических богов, но не будете верить в себя, не будет никакого спасения для вас. Верьте в себя и воспряньте благодаря этой вере. Почему мы долгие годы влачим существование рабов? Почему нами управляют иностранцы? Потому что они верят в себя, а мы — нет. Не англичане повинны в нашей деградации, а только мы сами».

«Скажите каждому мужчине, скажите каждой женщине, каждому ребёнку, скажите каждому, независимо от касты, класса, национальности, скажите — каждая душа Божественна. И пусть каждый повторяет как молитву: "Я — Великая Бессмертная Душа. Я — Он, я — Он". Призывайте каждую душу. Проснитесь, проснитесь, проснитесь. Пробудитесь от этого гипноза слабости. Никто в действительности не слаб. Душа бесконечно могуча и несокрушима. Вставайте и светите! Бога в душе вашей иного нет, кроме человека!»

«Нам нужна религия, формирующая человека. Нам нужно образование, формирующее человека, нам нужны теории, формирующие человека. Истинно, всё что делает вас слабым — физически, интеллектуально и духовно, — нужно воспринимать как яд. В этом нет жизни, это не может быть истиной. Истина — сила, Истина — чистота, Истина — знание. Истина должна укреплять, очищать, просвещать. Истина должна делать человека свободным. Отбросьте мистицизм, ослабляющий вас, и будьте сильными. Самая Великая Истина — проста, проста как жизнь. Мой план заключается в том, чтобы создать в Индии институт молодых людей, посвятивших себя Истине, чистых, жертвенных, сильных, работающих для Индии. Людей, преданных ей, людей, деятельно любящих её, — вот в чём нуждается Индия. Сынов — сильных, чистых, верящих, искренних до конца, — вот чего жаждет она. Сотня таких людей способна совершить революцию Духа в Индии. Нет ничего в мире могущественнее чистоты, ни одно препятствие не устоит перед чистотой. Каждый должен пройти к Богу через чистоту и самоотверженность, через служение людям — и нет другого пути. Чистота и воля непобедимы». «Если хотите служить Богу — служите человеку. Какого ещё Бога хотите вы найти? Зачем искать Его далеко, если Он распростёрт вокруг? Оглянитесь, и содрогнётся душа ваша от восторга перед Ним, простёртым в окружающих вас бедных, голодных, обездоленных! Это Он, ваш Бог, смотрит на вас тысячами глаз ваших братьев, это Он, ваш Бог, протягивает руку к вам миллионами натруженных рук ваших соотечественников. Бог во всём; всё, что окружает вас, — Бог. Бог в людях, и в животных, и в каждом трепещущем лепестке, и в каждой дрожащей росинке. И прежде всего для нас Бог — в наших обездоленных соотечественниках».

Эти огненные слова падали на взрыхлённую почву народной души. Душа Индии вибрировала и наполнялась энергией, поднимаясь навстречу призыву Вивекананды. Индия расправляла крылья своей Великой Души и наполнялась возможностями. Рамакришна и Вивекананда были первыми, кто пробудил индийское самосознание. Они были первыми индийскими лидерами в полном смысле этого слова. Рамакришна был духовной силой Индии, Вивекаианда — Его голосом. Национально-освободительное движение в Индии началось в Дакшинешваре. Все последующие политические и культурные деятели индийского национально-освободительного движения сознавали миссию Вивекананды, и многие из них с благодарностью приносили ему свои сердца. Многие бенгальские революционеры учились по его книгам, цитировали в своих воззваниях его слова. Платформой деятельности Ганди, по его признанию, были «великие идеалы Вивекананды».

При этом сам Вивекананда никогда не считал себя политиком: «Мне нечего делать с политиками. Я не верю в политику. Бог и Истина — единственная политика в мире. Всё остальное — мерзость». Свами Вивекананда восстал за свободу Индии. Он мечтал о свободе Индии, о её равноправном положении в семье народов мира. Индия, по его мнению, войдёт в мировую систему со своей собственной идеей, которая одухотворит мир, которая пробудит спящий дух народов. Миссия его была одновременно национальной и интернациональной.

Калькутта, город Вивекананды, готовился встретить своего сына. 28 февраля 1897 года поезд подошёл к Калькутте. Встречать Вивекананду вышел президент Веной Кришна Деб. Тысячи индийцев замерли, когда Вивекананда заговорил.

«Прежде всего, воздадим благодарность Рамакришне, — срывающимся от волнения голосом произнёс Вивекананда. — О Учитель мой, мой Господин, мой Герой, мой Идеал, Господь моей жизни, — Твоё поручение исполнено. И если когда-нибудь что-то истинное было провозглашено мною, — продолжал он с сильным чувством, — если кому-то я помог мыслями, словом или действиями, если из уст моих изошло хоть одно слово, которое помогло хоть одной душе в мире, — это всё не моё, это Учитель действовал через меня, это принадлежит только ему. Всё великое, всё светлое, всё сильное — всё это от него. Всё, что вносило диссонанс, вся слабость, всё нетерпение — всё это моё, всё только от меня. Да, друзья мои, миру ещё предстоит открыть этого человека».

Вскоре после прибытия Вивекананды в Калькутту в Дакшинешваре праздновали день рождения Шри Рамакришны. В сопровождении своих братьев-монахов Свами Вивекананда прибыл в Дакшинешвар. Он в глубоком волнении ступил на эту дорогую для него землю. Когда он переступил порог комнаты Учителя, он едва не потерял сознание от чувств, оглушительным потоком обрушившихся на него. Вокруг горели огни празднества. Свами со слезами на глазах сказал Гиришу, ученику Рамакришны: «Какая разница между этими днями и теми далёкими, любимыми…»

После того как празднества закончились, он прожил некоторое время один в Дакшинешваре. Он был наедине с Учителем. Близкие старались не нарушать этого единения. В сердце Вивекананды зрела мысль об организации Миссии Рамакришны, о соединении в одну семью молодых, сильных духом людей, которые прежде всего своею собственной жизнью явили бы миру живой идеал Веданты.

Однажды некий молодой человек обратился за помощью к Вивекананде. «Сэр, — сказал молодой человек, — я непрерывно сижу неподвижно в своей комнате с затворённой дверью и с закрытыми глазами в медитации. Я следую всем советам Учителя, но до сих пор я не продвинулся на духовном плане, не обрёл мира в душе. Не могли бы вы мне помочь советом?»

«Мой мальчик, — ответил ему Вивекананда, — если ты послушаешь моего совета, то прежде всего ты откроешь двери своей комнаты и взглянешь вокруг широко открытыми глазами. Ты увидишь своих соотечественников, бедных, невежественных, обездоленных, ожидающих твоей помощи. Ты пойдёшь к ним и будешь служить им, отдавая этому служению весь жар твоей души. Ты дашь пищу голодным, научишь неграмотных, утешишь обездоленных. И мир придёт в твою душу, я обещаю тебе».

Свами Вивекананда часто говорил, что разные формы духовной дисциплины должны практиковаться в зависимости от нужд времени. В один период была полезна аскетика, другой период нужен для культивирования Любви во всех её формах, третий — развёртывает практику знания. Но в настоящее время нужна самая деятельная йога — нужна работа для многих, нужна «Карма-Йога», которая принесёт огромные результаты. Он устремлял своих учеников на деятельное служение. Он говорил, что после пребывания в инерции тамаса[2] только через деятельный раджас[3] можно пройти к чистой синтетической саттве[4] и завоевать свободу. Что касается его самого, то он считал, что человек может достичь освобождения лишь служа другим, идя лишь великим актом самопожертвования. На этой почве у него происходили тяжёлые конфликты с братьями. Они не могли принять такую точку зрения, они, привыкшие медитировать в изолированности от мира, они, для которых был только Бог, а мир представлялся майей. Однажды произошёл взрыв. «Для чего вы добиваетесь освобождения, для чего медитируете, если вы не хотите брать в расчёт мир? Какое вы имеете право брать на себя функции учителей? Вы, столь высокомерно и презрительно относящиеся к людям, вы, не желающие спускаться с ваших высот, вы, высокомерные ханжи, что у вас общего с нашим Учителем, который говорил мне: "Ищи единения с Богом с открытыми глазами, это значит — служи людям, служи бедным, служи голодным, служи непросвещённым и помни, что религия не для пустых желудков". Саньязин родился в мир, чтобы раствориться в людях, а не для того, чтобы окаменеть в одиночестве. Отъединение ваше губительно. Нужно знать людей! О, я знаю людей, я знаю не только кем они были в прошлом, я знаю, кем они станут, я вижу иногда всю тьму, которая окружает некоторых из них, и что же? Я должен оттолкнуть их, я должен оттолкнуть Бога, во имя которого борюсь? Какое лицемерие!» «Ты много взял на себя, — возразил один из братьев, — ты в Америке представлял не столько Рамакришну, сколько заставлял слушать себя». «Пусть они сначала поймут меня, — вспыхнув, сказал Свами Вивекананда, — я только мост к Рамакришне». «И всё-таки ты упрощал религиозные идеи!» Вивекананда засмеялся: «Что ты понимаешь в религии? О Господи, как прекрасен твой нос! Как сладки твои взоры! И прочая чепуха… Вот твоя религия… И вы ещё надеетесь, что за ваше сидение здесь Шри Рамакришна придёт сюда за вами и за ручку введёт вас в Царство Божие! Вы думаете, вы понимаете Рамакришну лучше меня? Вы думаете, "Джнана" — это сухие веточки на бесплодном сердце? Ваша "Бхакти" — сентиментальная чепуха, которая делает вас импотентами! Вы прикрываете Рамакришной своё нежелание отказаться от экзальтации, которая уже превращается у вас в наркоманию! Руки прочь от Рамакришны! Какая польза от вашего поклонения Рамакришне? Какая польза от вашего "Бхакти" и освобождения? Я согласен ещё и ещё раз обойти тысячи километров, стать пищей этим людям, лишь бы один из них проснулся! Я вечный раб Рамакришны, который отдал себя миру, не думая ни о "Бхакти", ни об освобождении!»

Голос Вивекананды сорвался, его тело сотрясалось, словно от электрического тока, его глаза пылали. Он быстро вышел в другую комнату. Через несколько минут брат-монах зашёл к нему и увидел его в глубокой медитации. Слёзы текли по его щекам из-под его опущенных ресниц. Через час Свами вышел, вымыл лицо холодной водой и присоединился к братьям. Лицо его являло следы шторма, пронёсшегося в душе. Теперь всё существо его излучало мир. Тихо он проговорил: «Когда человек следует "Бхакти-Йоге", его сердце и нервы становятся так тонки, что ему доставляет нестерпимое страдание даже прикосновение цветка. Я больше не могу ни слышать, ни говорить о Рамакришне без того, чтобы существо моё не опрокидывалось в бездну… О, я ещё должен делать Его работу! Я раб Рамакришны, который оставил меня для осуществления Его плана, до тех пор пока я не закончу! О Господи, как же я могу говорить о Нём! О, Его Любовь ко мне!»

И снова впал в экстаз. Братья тихо оставались возле него. Они вспомнили слова Учителя: «Когда Нарен узнает, кто он, он больше не будет жить в теле».

С этого дня братья никогда больше не подвергали сомнению действия Вивекананды, понимая, что Учитель Сам действует через него.

Вивекананда так ослаб, что для того, чтобы жить дальше, он на короткое время отправился в Дарджилинг и пробыл в Гималаях некоторое время, откуда вернулся освежённым и бодрым. Он деятельно и чётко начинает формировать Орден Рамакришны, задачей которого было распространение идей Единства в мире. Миссия Рамакришны имела и заграничное отделение, где ученики Рамакришны с напряжением и самоотверженно продолжали Его работу. Генеральным президентом Миссии стал Вивекананда. По всей Индии начали появляться школы Веданты, отделения Ордена Рамакришны. Лёд тронулся. Индия пробудилась. Весь 1897 год Свами Вивекананда провёл в Северной Индии. Он выступает с лекциями, организует школы, встречается с махараджами, поощряя их открывать центры просвещения и ознакомления индийцев с их древней культурой. Вивекананда собирает Индию вокруг религиозного идеала. Но религия не заключалась для Вивекананды в обрядах и обычаях, религия была для него живым огнём самопожертвования и любви. Он сокрушает обычаи ранних браков, сожжения вдов, он смело очищает живую веру от налипших на неё ракушек предрассудков. Вивекананда провозглашает необходимость единения индуизма и магометанства под звездой философии Адвайты, провозглашающей единство во множественности. С запада идут хорошие вести — западные ученики работают на идею единства. В марте 1897 года начинает свою жизнь Ашрам Адвайты в Майавате в Гималаях. Много западных учеников приехало к этому времени в Индию для работы. Когда приехавшая мисс Мак-Леон, которую Вивекананда очень любил и называл «моя радость Джой», спросила его, чем она может помочь ему, он ответил: «Полюбите Индию». Но самой замечательной его ученицей, его спутницей, духовной дочерью и самым преданным сердцем стала Маргарет Нобль. Она написала ему из Лондона, что решила приехать и посвятить свою жизнь женскому образованию в Индии. 29 июля 1897 года Вивекананда пишет ей: «Разреши мне теперь сказать тебе, что ещё тогда я знал твоё большое будущее, связанное с работой в Индии. То, что нужно сейчас женщинам Индии, — это женщина, настоящая львица, которая отдала бы себя для работы с ними, женщинами Индии. Индия не может сейчас произвести сама собой женщину, в которой она так нуждается. Она должна получить помощь извне, и тогда, с помощью дружеского сердца, она начнёт растить своих женщин. Твоё образование, искренность, чистота, необыкновенная напряжённость любви, отвага и прежде всего твоя кельтская кровь делают именно тебя той самой женщиной, в которой так нуждается сегодня Индия. Но трудностей очень много. Ты даже не можешь представить себе бездны нищеты, и невежества, и рабства, которые ты найдёшь здесь. Ты окажешься в гуще полураздетых нищих — мужчин и женщин, поражённых, как проказой, предрассудками, разобщённых кастовыми преградами, угнетаемых продажными жрецами и презираемых ими. С другой стороны, многое из того, к чему ты привыкла, окажется здесь совершенно безжизненным. К тому же климат очень жаркий. Наша зима напоминает ваше лето, а на юге бывает жара, непереносимая для многих европейцев. Никакого европейского комфорта ты не найдёшь здесь даже в городах. Но если, несмотря на всё это, ты всё-таки захочешь приехать — знай, ты ожидаема, тысячу, миллион раз моё сердце говорит: "Добро пожаловать в Индию", каждым биением своим оно повторяет тебе: "Добро пожаловать в Индию!" Что касается меня, то я здесь немногое имею, и то немногое, чем я располагаю, буду счастлив предложить тебе, себя самого я предоставляю к твоим услугам. Ты должна очень хорошо подумать, прежде чем решиться на этот шаг. Но что бы ты ни решила — свершишь ли ты свой порыв или останется он порывом и ты откажешься от этой идеи — я обещаю тебе: я буду стоять возле тебя до самой смерти, будешь ли ты рядом со мной или будешь далеко, будешь ли ты работать в Индии или нет, примешь ли ты Веданту или отвергнешь её совсем. "Слон один раз уходит умирать и никогда уже не возвращается обратно". Так и слово мужчины, раз данное, не отбирается назад, я обещаю тебе это».

Маргарет Нобль прибыла в Индию 28 января 1898 года, чтобы работать вместе с Генриеттой Мюллер в области женского образования. Вивекананда сам представил её, назвав «даром Англии, лучшей жемчужиной Британской короны, которую сегодня Англия приносит в дар Индии». В марте он сам посвятил её обрядом Брахмачарьи — отныне жизнь её стала реализацией в себе Бога. Вивекананда дал ей имя Ниведитта — что значит «Достойнейшая». Под этим именем она снискала обожание и глубокое уважение индийского народа. Церемония посвящения была произведена в замке монастыря. Но до этого Вивекананда увёз Маргарет и один прошёл с ней одно из самых сокровенных посвящений — поклонение Шиве, которое закончилось посещением священного места, где оба они принесли обеты к ногам Будды.

«Теперь иди и следуй ему, который родился, чтобы отдать свою жизнь людям». Вивекананда сопровождал Ниведитту в её поездке к Святой Матери — вдове Рамакришны, которая обняла её со словами: «О, дитя моё, возлюбленное дитя моё!» После обряда посвящения Вивекананда сам повёл Ниведитту по Индии, открывая перед Маргарет душу, сердце, обычаи и природу этой страны. Он раскрывал перед ней историю, фольклор, обычаи, традиции своей Родины. Нелегко было Маргарет сразу принять всё. Так, однажды в одном из храмов она увидела кровь жертвенного животного и в негодовании воскликнула: «Зачем здесь кровь? Кровь перед лицом Господа?» Вивекананда стремительно повернулся к ней: «А почему бы и не допустить немного крови для полноты картины?» Он сокрушал её привычки, её манеры, её воспитание, а более всего — её гордыню. Отношения между ними становились всё напряжённее. Иногда он обращался с ней почти грубо. Однажды она с усмешкой взглянула на одного фанатичного монаха в храме. Вивекананда перехватил её взгляд и, больно схватив её за руку, прошептал в ярости: «Что делает в храме эта леди? Зачем она здесь?» Он заставлял её носить индийскую одежду, есть индийскую пищу, иметь индийские мысли. Он учил её совершенно отказаться от прошлого, отринуть себя до конца, чтобы принять в своё сознание Индию. Он вёл её через ортодоксальный индуизм, заставляя пройти весь сложный путь, который проходит индийская женщина. Он требовал от неё полного повиновения, он тиранил её, заставляя почувствовать всю полноту его власти над её личностью, всю тяжесть полного самоотречения. Маргарет Нобль изнемогала, это было на пределе её возможностей. Блестящий, исполненный грации и такта Вивекананда, каким он был со всеми, только с ней являл себя грубым деспотом, казалось, лишённым тени милосердия. Он провёз её по всей Индии, он сам преподал ей курс индийской истории и культуры. Он ни на одну минуту не отпускал её мысли и чувства. Он требовал скрупулёзного соблюдения самого малейшего ритуала. Он был агрессивен и безжалостен. Вся свободная натура Маргарет встала на дыбы. Взрыв между ними становился неизбежным. Вивекананда натянул все нити — он рисковал. Но он спасал и её и себя от страстного обожания, которое сжигало их сердца. Кульминация наступила в Гималаях. Они гостили несколько дней у мисс Мак-Леон. «Атмосфера между ними была так наэлектризована, что было почти невозможно находиться рядом с ними. Это случилось утром. Они говорили тихими голосами, когда я вошла, но что за взгляды они бросали друг на друга! Внезапно Вивекананда схватил её за плечи и побледнел, сжав губы. Мне показалось, что он сейчас ударит её. Я крикнула: "Свамиджи, где ваше милосердие? Где сердце ваше?" Он бросил её и, стремительно повернувшись, вышел. Я бросилась к Маргарет, которая без сил опустилась в кресло. Она была без сознания. Я, не в силах сдержаться, крикнула вслед удалявшемуся Вивекананде: "Смотрите, что вы сделали с ней. Вы убили её". Он не обернулся. Внезапно Маргарет открыла глаза и мёртвыми, непослушными губами прошептала: "Он не вернётся, он не вернётся больше никогда". Я весь день боялась за её жизнь. Она часто впадала в забытьё, что-то шептала, голова её горела, её лихорадило. Я не могла побороть возмущения и прошептала: "Кто мог измерить его суровость?" Она услышала и тихо, но отчетливо сказала: "Кто измерит глубину его нежности?"

Смеркалось, и первые звёзды зажглись на небе, когда он появился на веранде. Вид у него был такой измученный, словно он перенёс тяжелую болезнь. Сердце моё сжалось. Маргарет с тихим рыданием бросилась к его ногам. Он положил ей руку на голову, благословляя её. Голосом, в котором звучала непереносимая нежность, он сказал: "Я был один в лесу, но теперь, теперь я принёс тебе мир". Потом он повернулся: "Смотри, народилась молодая луна. Это хорошо. С этим рождением и мы начнём новую жизнь". Маргарет оставалась коленопреклонённой перед ним, и рука его покоилась на её голове. Никогда в жизни я не имела более глубокого переживания, которое осталось бы во мне так свежо, словно это случилось только что. Я стояла потрясённая, замерев перед лицом развернувшейся передо мной человеческой драмы. На моих глазах совершалось чудо преображения, и мир, исходивший от их гармонично соединённых фигур, наполнял мою душу благоговением и любовью». В этот вечер Вивекананда открыл Ниведитте врата Самадхи. «Я поняла в тот вечер, — писала она позже, — что Великий Учитель должен разрушить у нас всё, до последней крупинки, сокрушить наш эгоизм, наши маленькие "я", чтобы открыть нам доступ в беспредельный океан Милосердия, где всё — Любовь».

Последствием этого путешествия была сильная болезнь Вивекананды, от которой он уже не оправился до самой смерти. Маргарет и Вивекананда закончили путешествие в Дарджилинге, куда он повёз её. Там, перед лицом снежных вершин Гималаев, он окреп немного; там, по словам Маргарет, «были прожиты сотни жизней, перечувствованы все оттенки красоты, там была познана полнота Бытия и Беспредельность Милосердия». И там же Вивекананда сказал ей, что дни его сочтены.

Вернувшись, Вивекананда узнал о смерти Гудвина. Со слезами на глазах он воскликнул: «Я лишился своей правой руки». Матери Гудвина он написал: «Всю благодарность, которую я чувствовал к нему, я нихсогда не мог достаточно выразить. И если когда-нибудь кому-нибудь помогут мои лекции, то тем, что они появились, мы обязаны только ему. Мистер Гудвин сделал огромную работу, отдав ей всего себя без остатка. Я потерял друга, верного, как сталь, ученика, который никогда не унизился уклонением, работника, который не знал утомления, а мир потерял одного из тех драгоценных людей, которые рождаются, чтобы жить для других». Вивекананда написал стихи, посвящённые Гудвину.

Вивекананда предпринял путешествие в Кашмир со своими западными учениками. Он сам передавал им сведения и факты. Так, однажды он сказал, что Чингиз-хан не был вульгарным агрессором; он сравнил монгольского императора с Наполеоном и Александром Македонским, сказав, что все они хотели объединить мир, и что, может быть, это одна и та же душа воплощалась три раза, с надеждой принести единение миру под политическим протекторатом. «В то же время, — сказал он, — на главном пути приходил Единый Дух — Кришна, Будда и Христос, принося миру Единение религиозное».